3. Некоторые итоги и выводы. Завершение Й. Шумпетером переноса модели циклов Жюгляра на большие циклы конъюнктуры.
Итак, больших циклов Кондратьева не существовало никогда, а для XIX в. были свойственны большие волны конъюнктуры.
Следовательно, большие конъюнктурные волны XIX в. это не какое-то межвековое, всеобщее явление, а исключительно присущее именно XIX в. Хотя причин, вызвавших большие волны конъюнктуры, было несколько, важнейшей из них все же была индустриальная революция. Совершенно не верно считать, что она проходила во втор. пол. XVIII в. В это время сложились только технологические предпосылки индустриальной революции: были созданы паровая машина, металлургия на минеральном топливе и т.д. Сама же индустриальная революция развернулась именно в XIX в., когда были созданы целые индустриальные отрасли: текстильная, металлургическая, машиностроение, железные дороги и др.
Кондратьев под влиянием ошибочной гипотезы Туган-Барановского объединил большие волны в несуществующие большие циклы. Возникавшие несоответствия были им проигнорированы. Для обоснования своей теории Кондратьев использовал крайне спорные математические методы обработки данных. В 1999 г. профессор С. Губанов, провел строго математические исследования данных, использованных Кондратьевым. «Суть метода, нами предлагаемого, заключается в аналитичности, понимаемой строго математически». (Губанов 1999, 68).
Методами математического анализа С. Губанов показал, что не один показатель Кондратьева, кроме общей конъюнктуры, не дал «кондратьевских» больших циклов. За пределами России не изучив истоки теорию Кондратьева в работах Туган-Барановского, Й. Шумпетер развил инновационную теорию циклов Кондратьева. Это наполнило ее новым смыслом и дало немалое число последователей. Но основанием их построений оставалась та же ошибочная гипотеза Туган-Барановского.
Зависимость больших и малых циклов Шумпетер пытался раскрыть в работе «Деловые циклы». (Schumpeter 1939). Причем австрийский экономист хотел интегрировать не только «циклы Кондратьева» и циклы Жюгляра, но и еще циклы Китчена. Правда, в их существовании он сомневался. Они могут быть «волнами адаптации и включать 2 или 4 фазы, из которых депрессия и стабилизация не являются обязательными частями схемы». (Schumpeter 1939. 148). После доработок С. Кузнеца по согласию с Й. Шумпетером, получалось, что циклы Кондратьева содержали 4 цикла Жюгляра.
|
Период |
Фаза |
1-й цикл |
2-й цикл |
3-й цикл |
4-й цикл |
|
Подъем |
Оживление |
- |
1828-1844 |
1886-1897 |
- |
|
Процветание |
1787-1800 |
1845-1857 |
1898-1911 |
- |
|
| Спад |
Рецессия |
1801-1813 |
1858-1869 |
1912-1925 |
- |
|
Депрессия |
1814-1827 |
1870-1885 |
1926-1939 |
- |
Эта таблица Шумпетера исключительно важна, так как в ней фактически, завершен перенос модели циклов Жюгляра на большие циклы конъюнктуры. Т. о., он сделал то, что не решался сделать сам Кондратьев.
В таблице Шумпетер сделал фазы циклов Жюгляра: оживление, процветание, рецессию и депрессию структурой больших циклов. Этим эклектически соединил две модели циклов Жюгляра: в центре с кризисом, но одновременно и фазами, которых у Кондратьева не было. Но точное копирование модели циклов Жюгляра, как и следовало ожидать, привело к абсурду. Как видно из таблицы, фазы оживления, процветания, рецессии, депрессии совсем не соответствовали продолжительности циклов Жюгляра в 7-11 лет. У Шумпетера они достигали даже 16 лет (1828-1842 гг.), совершенно не совпадали с циклами 1896-1903 гг., 1903-1910 гг., которые выделял Кондратьев еще в 1922 г. в работе о конъюнктуре в годы мировой войны. Как мы видели выше, большинство экономистов XIX-пер. пол. ХХ вв. считали, что циклы Жюгляра имеют продолжительность в 7-11 лет.
К тому же, стремление видеть источник цикличности исключительно в инновационных процессах умоляло значение таких важнейших причин цикличности, как, например, кредитно-финансовая сфера, а также пространственные сдвиги. И это при том, что в 1939 г. все еще продолжалась «Великая депрессия», причину которой в США многие видели именно в кредитной экспансии банков. И в этом же году началась Вторая мировая война – величайший пространственный передел в истории человечества!
В результате, попытка Шумпетера детализировать теорию Кондратьева путем еще более точного копирования модели циклов Жюгляра, потерпела провал.
Однако, в 70-е гг. в условиях нестабильности экономической ситуации в США и Западной Европе, теория теперь уже фактически Кондратьева-Шумпетера получила второе дыхание после выхода работы Г. Менша «Технологический пат». (Mensch 1979). Затем появились работы Кляйнкнехта, ван Дейна и др. Правда, многие исследователи видели в ней уже не столько теорию циклов, сколько теорию длинных волн. Однако их построения не устранили фундаментальных ошибок теории Кондратьева.
Естественно возникнет вопрос: если теория Н. Кондратьева ошибочна, и больших циклов в 45-60 лет не существует, то почему она и сегодня, остается весьма популярной не только в России, но и у части западных экономистов и гуманитариев? Ответ на этот вопрос достаточно прост:теория больших циклов Н. Кондратьева эклектична. Как и любая эклектическая теория, она соединяет в себе разнородные элементы из предшествовавших концепций. Но это соединение не органическое, а механическое, лишь по видимости дающее приращение знаний.
Эклектичность теории Н. Кондратьева очевидна даже последователям технологической теории Й. Шумпетера конца ХХ в. Вот оценка Я. ван Дейна, данная в исследовании «Длинные волны в экономической жизни».
«Он признавал важность технологических инноваций и перечислял их для соответствующих фаз подъема и спада, он также знал, что подъем в длинной волне связан с ростом основных капитальных благ. Однако он не смог связать их воедино: не увидел, что инновации создают новые индустриальные сектора и потому требуют собственной инфраструктуры. Вместо этого он заимствовал у Маркса определения эховозмещающегося цикла, использовал теорию заемного капитала, рассматривая их в аспекте длинных колебаний, и пришел к искусственным построениям, которые никого не могут убедить». (Van Duijn 1983).
Исключительно точное замечание. Хотя сам Я. ван Дейн не отрицает существования длинных волн. Но он вынужден признать, что Н. Кондратьев не сознавал насколько важно появление новых отраслей, основанных на реализации базисных инноваций. Вместо этого Н. Кондратьев использовал теорию равновесия, близкую не только К. Марксу, а Туган-Барановскому и А. Маршаллу. И все это имело свое основание в теории динамичной конъюнктуры из циклов Жюгляра в интерпретации Туган-Барановского.
В результате, Кондратьев совмещал большие волны, порожденные аграрно-индустриальной экономикой XIXв., и представления об инновациях как двигателе чисто индустриальных циклов. Такая эклектика выглядела привлекательной, но когда ее пытаются применить для анализа инновационной экономики XX и XXI в. естественно возникают неразрешимые противоречия. Ведь большие циклы Кондратьева результат не только инновационных изменений, порожденных индустриальной революцией, а явлений XIXв.: Наполеоновских войн, системы золотого паритета и становления мирового рынка хлебов!
Однако автору представляется, что есть другая причина, обусловившая до сего дня интерес к теории больших циклов. Главной причиной является наличие реальных длинных циклов и отсюда непреодолимая потребность в исследованиях более продолжительных экономических периодов, чем циклы Жюгляра.
Многим экономистам, историкам, политологам представляется, что цикличность вовсе не исчерпывается циклами в 7-11 лет, что существует более продолжительная цикличность. И эти достаточно неопределенные предположения поддерживают жизнь в теории больших циклов Кондратьева.