Автор: Авагян В.
Экономика Категория: Авагян Вазген Липаритович
Просмотров: 3846

03.09.2014 Формула развития

 

Предпринимательский доход приносит предприимчивость, а рентный доход приносит вклад. Нейтральная формула этого процесса выглядит так (во всех случаях – от торжества до катастрофы): (S + t) + (0+t) = Sn (>0) + P (>0). Величина (S + t) = Sn (>S) показывает нам такую слагаемую дохода (прибыли), как унифицированная, стандартная прибыль с вложений. Человек, вложивший 100 рублей на полгода, и больше пальцем о палец не ударивший, получает ренту, величина которой заранее известна, оговорена и стандартна. Человек не будет вкладывать, если ему предложат меньше среднего стандарта по вкладам, и у него не будут брать, если он предложит деньги за ставку, выше средней.

Если из 10 вкладчиков девять получат за полгода 40 рублей ренты на 100 вложенных, то десятый, если получит 20 рублей, будет считать себя обманутым, а если 60 – будет признан обманщиком.

Это пассивная рента, в которой деньги делают деньги, а участие человека в процессе вообще не нужно. Вложил – через год пришел за процентами, вот и все.

Другая же слагаемая – когда к нолю капиталов, денежно-вкладочному нолю добавляется время активного действия и получается величина P (которая запросто, кстати, может быть меньше ноля, но это уже банкротство) – рассказывает нам о ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОМ ДОХОДЕ. В отличие от мертвой руки стандартной ренты, предпринимательский доход связан с живым действием, уникален, неразрывно связан с личным вкладом и личностью. Он является вознаграждением ДЕЯТЕЛЬНОСТИ так же, как рента является вознаграждением КАПИТАЛА.

Понятно, что вознаградить капитал без деятельности невозможно. Хотя попытки были: в начале своего правления В.В.Путин довольно наивно выражал надежду, что отложившие деньги на старость пенсионеры станут независимыми от тех, кто будет работать в годы их пенсионной старости. Видимо, президент полагал, что бумажки, отложенные в банках и пенсфондах, сами собой произведут хлеб и масло, даже если рабочих в пекарнях и маслобойках не останется. Но это, конечно, анекдот. Капитал без деятельности мертв. Он паразитирует на деятельности и без неё не может существовать.

Не менее наивна мечта коммунистов о всеобщей деятельности, на которой никто не будет паразитировать. 

Мол, все будут получать только за труд и по труду, а процентов на капитал начислять не станем (хотя сами же и начисляли в сберкассах, какие-то копейки). Наивность этой мечты о деятельности без паразита на шее – не только в том, что старики, дети, инвалиды и т.п. по самой природе своего положения «эксплуататоры». Наивность её в том, что ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЛИШАЕТСЯ КОНЕЧНОГО СМЫСЛА И МОТИВАЦИИ.

Коммунистическая мечта исключает труд как возможность выхода из труда, как освобождение себя от труда по результатам своего труда. Это противно природе человеческой. Это демотивирует: зачем трудиться ударно, яро, с рационализацией – если по итогам останется все тот же труд до самой пенсии (да и пенсия стандартна)?

Чего разгонятся, если перевыполнение нормы приводит лишь к повышению нормы работодателем и срезанию расценок по сдельщине? Чего упираться-думать, если у придумавшего прекрасный механизм зарплата остается такой же, как и у его серого коллеги?

При всей неприятности СОЦИАЛЬНОГО ПАРАЗИТИЗМА следует найти мужество, чтобы признать: его перспектива мотивирует труд, мотивирует деятельность. 

Именно возможность социального паразитизма (почивания на лаврах) заставляет человека думать, искать новые производственные решения, создавать новые товары и новые методы.

Труд выступает здесь неприятным процессом, имеющим, однако, приятный результат, выраженный в получке. Понятно, что никто не хочет увековечивать обязаловку своей вовлеченности в неприятный процесс!

Человек хочет награды, а наградой является свобода от труда, предоставленность самому себе во все 24 часа в сутки, причем с максимальным бытовым комфортом, без нищенства и потребительских нехваток. Лишите человека этой награды – и он вместо того, чтобы гореть на работе, станет отбывать рабочее время, наподобие заключенного в тюрьме.

Исключения, понятное дело, бывают (я сам исключение – пишу свои статьи бесплатно, 24 часа в сутки обдумывая их) – но мы говорим про общее правило, определяемое по закону больших чисел.

Тут все просто. Или человек, работая, зарабатывает без ограничений – но тогда кто-то обязательно приблизится к рубежу, когда огромный заработок сделает свободным. Либо человек зарабатывает с ограничениями – и тогда он превращается в ленивого и лукавого раба, лишенного энтузиазма и инициативности, постоянно обдумывающего бегство с рабочего места…

Свободные заработки с неизбежностью порождают мертвый капитал, который и становится паразитом на чужой деятельности. Нужно понимать диалектику, чтобы видеть: мертвый капитал одновременно И подавляет живую деятельность, И, в то же самое время, мотивирует её, придает ей смысл.

Эти странные «впрыски смыслов» от очевидных паразитов-рантье заставляют говорить о том, что и они по-своему полезны, они симбиотируют с экономической системой, выделяя очень специфический продукт по имени «смысл труда и смекалки».

Те, кто знакомы с моими трудами, знают, что я оспариваю марксово деление на капиталистов и пролетариев, поскольку считаю его непростительным упрощением экономического процесса.

Всякий капиталист не только капиталист, но и пролетарий у вышестоящего звена иерархии, перед которым пресмыкается больше, чем его собственный наемный рабочий перед ним. И напротив – каждый пролетарий в определенных случаях выступает капиталистом, сам нанимая рабочих или эксплуатируя (попросту используя) чужой труд в обмен на свои деньги. Роль капиталиста или пролетария условна, ситуационна. Делить людей на основании этой роли по классам – все равно, что делить людей на «покупателей» и «продавцов». Мол, одни люди всегда и только покупатели, а другие – всегда и только продавцы, и это главное противоречие рыночной эпохи, ведущее к вражде и революциям…

Я не верю в самостоятельное, постоянное (а не ситуационное) существование капиталистов и пролетариев. Я не верю также в самостоятельное и постоянное существование богачей (с нищими проще – в них верю). Богач не существует сам по себе, таким, каким его рассматривал Маркс, а до Маркса – Смит. Богач существует только в контексте общей иерархии, в качестве элемента (причем легко заменимого) общей системы господства и подчинения. Невозможно быть богачом, если ты не включен в круг сговора правящей элиты (или, как вариант – в круг какой-то другой элиты, которую здешняя признает). Не бывает «одиноких богачей» - их очень быстро раскулачили бы, экспроприировали и конфисковали бы, причем в первых рядах раскулачивателей явилась бы местная элита.

Отсюда и мой скепсис к пониманию капитализма как совокупности частных свободных собственников производств и прочих дел.

Никакие они на самом деле не частные и не свободные, а если задуматься – то и не собственники. Они – держатели. Они намертво завязаны на существующий политический режим (новый может признать их собственность при старом, а может и не признать), на действующую персональную иерархию, на тот круг отношений между элитами, без которого они – никто и ничто.

Однако, критикуя марксову традицию обществознания за упрощенчество, должен сказать, что ещё большей примитивизацией является рыночный «панацеизм». В его рамках капитал есть благо, которое само по себе сеет все «разумное, доброе, вечное», а заодно и все полезное.

Мы установили, что комфортабельность экономического паразита «выпрыскивает» смысл в экономические мотивации, и в этом смысле паразит перестает быть паразитом, превращается в симбиота. Отменить мертвый рентный капитал – все равно, что отменить пенсии по старости (которые есть специфическая форма ренты, и которые регулярно силятся отменить наши чокнутые либералы). Отменить право ренты – все равно, что отменить право на счастливое детство или вогнать школьника-студента в кабалу отработочных выплат за образование.

Но в то же время заниматься (как современные рыночники) дешевой демагогией о том, что мол экономике никто и ничто, кроме паразитов и их воли не нужны, заявлять, что паразитизм сам отформатирует все процессы в экономике – распоследнее дело.

Мертвая стандартизированная рента на капитал – с одной стороны, необходимая, но с другой – явно недостаточная и несамодостаточная часть экономики. Она нуждается в жестком и всестороннем регулировании, как и любой орган в организме, нужный, но не имеющий права подавлять другие органы (обратный пример – онкология).

Возвращаясь к выражению экономических отношений (S + t) + (0+t) = Sn (>0) + P (>0) мы видим, что оно абсолютно нейтральная констатация. Она не говорит ни о развитии, ни о стагнации, ни о деградации, описывая экономические отношения в ЛЮБОМ случае.

Они подчеркивают принцип ВОЗНАГРАЖДАЕМОСТИ как капиталовложений, так и трудовложений в дело, без которого любое дело потеряет смысл. Капитал через вложение в дело пополняется, увеличивается, а труд, деловая активность – наживают капитал с ноля, формируют новый капитал.

При этом очень важна паритетность вознаграждаемости труда и капитала. Теоретически может быть (и часто так бывает) – что капитал пожирает труд или наоборот. Для того, чтобы этого не случилось, чтобы не оказаться ни в ельцинском аду приватизации, ни в Северной Корее – существует презентуемая мной ФОРМУЛА РАЗВИТИЯ.

(S + t) + (0+t) = Sn (>0) + P (>0)

S+t/R < P/R

Что мы тут видим? А вот что: доходность стартующей с ноля активной деятельности(P), разделенной на количество рублей прибыли (R) должна быть существенно выше, чем повременная доходность рентных капиталовложений. Если предприниматель, активно зазывая покупателей, получил 1,2 млн. рублей прибыли, из которой 1 млн. отдал арендодателю, то всю свою оставшуюся прибыль он постарается перевести в рентную форму, чтобы самому стать арендодателем, а не активным функционером рынка. Если, напротив, предприниматель, выручив 1,2 млн, отдал арендодателю только 0,2 млн., а миллион прикарманил, то уже арендодатель задумается о переводе своих средств из рентной формы в активную предпринимательскую.

Главный вопрос развития в области экономики – что более доходно? Активная экономическая деятельность или сдача в аренду активным агентам площадей, жилья, ссудных капиталов и т.п. 

Предпринимательский доход (премия за активность, за новаторство и оригинальность решений) может быть подавлен сговором элит, предоставляющим предпринимателю территорию и кредиты для его деятельности. В этой ситуации экономический паразитизм становится максимально привлекательным (и втягивает в себя, как пылесосом, всякую свободную копейку), а экономическая деловая активность, уникальные деловые решения – минимально привлекательны.

Начинается процесс ЭНТРОПИЧЕСКОГО ВОЗРАСТАНИЯ ПРИБЫЛИ хозяев процесса – когда рост прибыли достигается не за счет развития производства, а за счет сокращения пользователей его плодами. 

Грубо говоря, хозяин завода выгоняет всех заводчан, выбрасывает все станки и сдает помещения в аренду под склады. Общая прибыльность такого решения, допустим, в 10 раз меньше прежней, но личная прибыль директора – растет. Ему ведь не нужно больше выделять средства на зарплату, на закупки сырья, полуфабрикатов и прочие производственные издержки.

А.Леонидов(Филиппов) называет такой процесс «ЛАТИФУНДИЗАЦИЕЙ» капитала, при которой, например, общее количество возводимого жилья снижается, но при этом просторность и комфорт квартиры для отдельно взятой семьи существенно возрастают.

Для преодоления этих (безусловно, выгодных хозяевам жизни) процессов необходим опыт административно-командной экономики, в ХХ веке очень помогший Рузвельту, Кейнсу, и вообще всему Западу в построении «общества всеобщего благополучия». 

Избежать энтропической «латифундизации» повышения доходности рыночными средствами невозможно. 

Здесь нужен именно окрик государства: снижать объёмы и персонал – не сметь!

В этих условиях включится административно-плановое наращивание доходности – не у отдельных лиц, а у каждого гражданина, независимо от его общественного положения. Внутри этого процесса необходима рыночная конкурентная оптимизация, поскольку в ином случае мы получим общество-пофигиста с возрастающими объемами производства (и оплаты) никому, на самом деле, не нужных вещей.

Обрисованная нами модель (в которой объемы благ задаются в административно-командном режиме, а конфигурация отношений – в конкурентно-рыночном) – не нова. Это платформа Кейнса, затем – всей европейской социал-демократии, построенная на сохранении привлекательности частного капитала при одновременной локализации его вредительских возможностей и поползновений.

Рынок подобен огню или атому на АЭС. Он может дать необходимую энергию, или наоборот – натворить неописуемых бед. Главный вопрос – благо он или беда – решается через его ЛОКАЛИЗАЦИЮ (в печи, в блоках АЭС), недопусканию его безразмерного распространения.

Цель тут такова: научится извлекать энергетику личной заинтересованности и личных мотиваций, не допуская при этом подавления предпринимательского капитала растущей, как раковая опухоль, рентной выплатой. Рубль, крутящийся вместе с человеком, должен приносить существенно более высокую прибыль, чем рубль, вложенный под проценты без человека.

Это и есть формула развития между сциллой рыночной латифундизации и харибдой административного волюнтаризма.

 

Автор: Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.