Автор: Васильев Марк
ROOT Категория: Китай
Просмотров: 1429

Китай и Россия. Осторожное сближение в условиях глобализации

Межгосударственные отношения между Китаем и бывшим СССР были официально нормализованы в 1989 во время визита М. Горбачева в Пекин. С тех пор, судя по многочисленным заявлениям официальных лиц, они развиваются ровно и бесконфликтно. Распад СССР, крушение КПСС и резкий поворот нового российского руководства к воинствующему антикоммунизму не прервал, но, по-видимому, затормозил наметившееся было сближение двух стран, называвших себя социалистическими. И Россия, и Китай в начале 90-х годов ослабили интерес друг к другу.

Причиной этому была, впрочем, не столько идеология, сколько конкретные геополитические и экономические расчеты. В России возобладала «новая политическая философия», выдвигавшая в качестве приоритета скорейшую интеграцию в политические, экономические и, возможно военные структуры Запада. В то же время, руководство КНР, поставив стратегическую задачу «объединения родины» путем инкорпорации Гонконга, Макао и, возможно, Тайваня, было больше заинтересовано в укреплении отношений с США, Японией и Западной Европой, имеющими реальное влияние в Восточной Азии.

Время переоценки ценностей наступило во второй половине 90-х годов, в период активного расширения НАТО на восток и, особенно, в дни натовских бомбардировок Югославии. В ходе этих событий стало ясно, что, вопреки прогнозам российских сторонников идей «атлантизма», геостратегические интересы России не только не совпадают, но и не принимаются во внимание натовской верхушкой. Тогда же, после бомбардировки китайского посольства в Белграде, произошло охлаждение и американо-китайских отношений. Это затормозило переговоры по вступлению Китая во Всемирную торговую организацию и подтолкнуло Пекин к корректировке внешнеполитического курса и, в частности, к дальнейшему сближению с Россией.

В последние три года в России также значительно усилился интерес к Китаю, прежде всего к китайской экономике, находящейся на подъеме. И российские аналитики-китаеведы, и (в меньшей степени) СМИ нередко проводят контрастные параллели между «экономическим взлетом Китая» и не очень радужными перспективами российской экономики. По подсчетам, доля валового внутреннего продукта (ВВП) КНР от суммарного мирового уровня составляет теперь около 8%, и к 2015 она может возрасти до 10%, в то время как доля ВВП России в настоящее время всего 1,7% и, даже при наличии высоких темпов роста экономики, к 2015 году она не превысит 2% [1].

По мнению видного российского китаеведа, профессора Льва Делюсина, в последние годы в Китае изучение России ведется более систематически, чем исследования Китая в России. Институт Дальнего востока Российской академии наук издал в последние годы перевод некоторых аналитических статей, в которых китайские эксперты пристально проанализировали ход и результаты российских реформ за последние 10 лет. Не отрицая объективной необходимости реформирования существовавшей в СССР экономической системы, китайские ученые связывают российское фиаско в переходе к «рыночной экономике» с ошибочно выбранным направлением и неадекватными методами осуществления этого перехода.

Они, в частности, пишут:

  1. Приватизация, проведенная практически без предварительной подготовки, повлекла за собой «колоссальные разрушительные последствия», т.к. государственная собственность передавалась в частные руки людям, «стоящим у власти или обладающим влиянием». В процессе приватизации, - как отмечают китайские эксперты, - серьезно нарушались конституционные права граждан, резко возросла преступность. Образовавшиеся финансово-промышленные группы, порожденные смычкой государственной бюрократии и предпринимателей, создали питательную среду для коррупции, монополизировали наиболее доходные сферы, связанные с банками, нефтегазовой отраслью и экспортом. Эти группы не только установили контроль над российским народным хозяйством, но и обрели большое влияние в политике над правительством.
  2. Либерализация цен, сопровождавшаяся полным отказом от планового распределения ресурсов, от государственного планирования и макрорегулирования экономики. В условиях товарного дефицита она привела к росту инфляции, парализовала инвестиции, породила спекулятивную лихорадку и лишила население накоплений. Либерализация управления предприятиями вызвала драматический спад производства. Отказ от монополии внешней торговли и снятие ограничений на участие предприятий во внешнеэкономической деятельности в условиях отсутствия ее правового регулирования создали угрозу экономической безопасности страны.
  3. Неоправданно сильная ориентация на Запад, особенно на американские концепции либеральной рыночной экономики и иллюзорные надежды на помощь Запада, которые с самого начала были обречены на провал, поскольку Запад не был заинтересован в появлении сильного конкурента в лице России.
  4. «Шоковая терапия», которая нанесла болезненные удары по предприятиям и населению, сопровождалась мощным усилением бюрократии в стране, возникновением олигархических «государств в государстве», массовым обнищанием населения и т.д. Возник платежный кризис предприятий. Были разрушены нормальные условия функционирования производства, страна оказалась в долговой яме и с нестабильной денежно-финансовой системой.

В целом же созданная в России система в результате перестройки, по словам китайцев, лишь внешне напоминает капиталистический строй, а по сути своей «является смесью западного капитализма, традиций царского деспотизма и рудиментов советского социализма». Подводя итоги «ельцинской эпохи» развития РФ, китайские политологи подчеркивают, что главным его порождением является тотальный кризис, который охватил социальную, экономическую и политическую сферы российской действительности и вылился, прежде всего, в колоссальный регресс производительных сил и серьезное ослабление суммарной мощи страны. Быстрого выхода из этого состояния китайцы не видят[2].

Российский финансовый кризис 1998, новые витки инфляции подтолкнули к поискам моделей экономического развития, альтернативных неолиберализму. В качестве одной из таких моделей все чаще упоминается «китайский путь». Немалое количество российских экспертов-сторонников «регулируемого рынка» теперь считает, что и в бывшем СССР, и в новой России оценка китайских реформ была поверхностной:

«Наше беспутное фритрейдерство (free-trade-orientation М.В.), - пишут они, - было принято без всякой оглядки на Китай, на Восточную Азию. Между тем, имея под боком Гонконг, значительный опыт работы на самом либерализированном пятачке азиатского хозяйства, а также мощную прослойку лояльных Пекину финансистов и предпринимателей, КНР не пошла и до сих пор не идет на открытие экономики, сколько-нибудь сопоставимое с теорией и практикой свободной торговли»[3].

Российские сторонники китайских реформ констатируют факт, что в настоящее время, несмотря на рост частного предпринимательства в КНР, даже во внешней торговле, примерно 60% сделок в Китае осуществляется государственными предприятиями, а остальные 40% в основном приходятся на совместные с гонконгцами и тайваньцами совместные предприятия. Доля же частных китайских предприятий, которым с 1997 разрешают в индивидуальном порядке заниматься ведением внешней торговли, составляет примерно 0,3% экспортно-импортных операций КНР. До настоящего времени государственная промышленность Китая (основа которой была заложена в 40-50-е годы с помощью СССР) дает до 71% поступлений в государственный бюджет страны, а вместе с предприятиями общественного сектора - 88,4% [4].

6 ноября 2001 КНР после долгих переговоров официально вступила во Всемирную торговую организацию. Этот факт воспринят в России весьма неоднозначно. С одной стороны, вопрос о вступлении в ВТО России также стоит на повестке дня, с другой стороны, в России знают, что открытие внутреннего рынка Китая для дешевых импортных товаров может вызвать труднопреодолимые последствия. Так, спад производства китайской сельскохозяйственной продукции вследствие импорта американского зерна может привести к потере свыше 10 млн. рабочих мест. В КНР, судя по всему, отдают отчет о возможности таких последствий. Помощник министра иностранных дел КНР Ван И подчеркивал:

«Экономическая глобализация бросила множество вызовов развивающимся странам, однако, если говорить о такой крупной развивающейся стране, как Китай, с крепким политическим руководством, ясной направляющей теорией, сравнительно хорошей экономической базой и огромным потенциалом развития, то шансов больше, чем вызовов, надежд больше, чем тревог. Мы должны в полной мере использовать все благоприятные обстоятельства, порождаемые глобализацией»[5].

Главным стратегическим документом, разработанным с учетом вовлечения КНР в процессы глобализации, является «Программа экономического развития Китая до 2020 года». Этот документ в настоящее время пристально анализируется в России. Отмечается, одним из главных направлений этой программы есть развитие именно государственной промышленности, «преобразование государственных предприятий в крупные транснациональные, трансотраслевые и межведомственные компании, способные конкурировать с крупнейшими монополиями Запада и Японии». Акционирование государственных предприятий, которое планируется в рамках программы, не подразумевает их передачи частным собственникам.

Более того, в документе сказано, что неконтролируемый рост частного предпринимательства в КНР в 80-90-е годы «привел к значительному распылению ресурсов между мелкими фирмами, дублированию некоторых отраслей производства, в то время, как производительность труда оставалась на низком уровне».

Главным учреждением, на которое в соответствии с Программой, возложено управление быстро растущим денежным хозяйством КНР, является Народный банк Китая и Центральный банк, находящиеся под контролем государства (хотя приватизация в области банковской системы в последние годы также набирает обороты).

Стратегия «постепенной и осторожной интеграции» в мировую экономику не является единственным приоритетом «Программы». В качестве 2-го приоритета ее авторы выдвигают т.н. «регионализацию» - создание близ границ КНР интернациональных экономических районов, в которые с одной стороны входили бы приграничные провинции Китая, с другой стороны - приграничные регионы сопредельных государств. Два таких экономических региона, по сведениям российских экспертов, будут создаваться Китаем непосредственно на границах СНГ. Один - с центром в Харбине, обращенный в сторону Забайкалья и Приморья, другой - с центром в Урумчи - должен включать в себя весь Северо-запад Китая и государства Средней Азии. С позиций китайских государственных деятелей и ученых, образование таких интернациональных экономических районов означает интеграцию их ресурсов в быстро набирающую силу и испытывающую дефицит энергии и сырья китайскую экономику. Во исполнение этих планов заключено уже не одно соглашение о строительстве нефте- и газопроводов и переброске электроэнергии как из России, так и из республик Средней Азии. Из докладов ученых и представителей китайского правительства известно, что в Китае прорабатывается план как использовать сложившуюся после распада СССР ситуацию. По мнению китайских экспертов, Россия представляет идеальное место для Китая, где можно создавать (китайское М.В.) производство и развивать торговлю.

Вышеуказанные проекты, похоже, одновременно радуют и пугают российскую политическую и экономическую элиту. Не подлежит сомнению, что у КНР и России есть общие геополитические интересы в Азии. Не последнее место среди них вызывает обеспокоенность активностью радикальных мусульманских группировок, ядерным вооружением Пакистана и Индии, американским присутствием в Афганистане. Именно эти причины во многом лежали в основе создания «Шанхайской пятерки» - политического союза Китая, России и еще трех государств Центральной Азии, входящих в СНГ. Жизнеспособность этого союза настраивает российское руководство на оптимизм.

Пугающим фактором остаются существенные диспропорции в экономике двух стран. Сохранение высоких темпов развития китайской экономики, улучшение ее качественных параметров и по-прежнему низкая хозяйственная конъюнктура в России, нестабильность в регионах, усиление центробежных тенденций, могут существенно осложнить межгосударственные отношения в будущем. Особенно тяжелыми последствиями грозит ухудшение экономической ситуации в российских регионах Сибири и Дальнего Востока. Именно в этом случае могут оправдаться наихудшие ожидания демографической и миграционной экспансии Китая.

Далеко не все русские эксперты положительно оценивают перспективы российско-китайского сотрудничества после вступления КНР в ВТО: после открытия Китая для дешевой американской сельскохозяйственной продукции, значительная часть сельского населения КНР станут безработными, что приведет к поиску новых рабочих мест, в том числе и в соседних странах и осложнит демографическую ситуацию в Сибири и на Дальнем Востоке.

Необходимо отметить, что в ходе подготовки к вступлению Китая в ВТО западные державы оказывают на него давление по всем направлениям. Так, в области гражданской авиации КНР взяла на себя одностороннее обязательство покупать только самолеты Боинг, тогда как технические характеристики российских аналогов не уступают американским. В атомной энергетике российскими конкурентами в Китае являются французские, американские и др. Новые ТНК и России, по-видимому, будет все труднее проводить свои разработки, технологии и оборудование на китайский рынок в связи с тем, что основные позиции там уже разделены между крупнейшими ТНК.

Членство КНР в ВТО ограничит также ее возможности как в регулировке внешнеэкономической деятельности, так и в подписании двусторонних соглашений (в частности, с Россией) и международных договоров. В этом контексте нельзя исключить ситуацию, когда ресурсы бывшего СССР станут объектом разногласий и взаимных притязаний между западными ТНК с одной стороны и Китаем с другой. Подобные тенденции уже заметны в настоящее время. Классическим примером может служить Ковыкинское газоконденсатное месторождение в Иркутской области. Контролирующая его англо-американская корпорация «Бритиш петролеум» делает все возможное, чтобы отложить на неопределенный срок строительство газопровода в КНР Аналогичная картина наблюдается в Казахстане, Азербайджане и республиках Средней Азии, которые под давлением США аннулировали многие, ранее заключенные с Китаем соглашения о поставке в КНР нефти и газа.