2000 Изучение Китая в РФ

Автор: Администратор

Китай Категория: Изучение Китая в РФ

2000. Религия - сложный феномен, являющийся древнейшей формой общественного сознания и социального института одновременно. Веками она не только удовлетворяла духовные потребности людей, но играла значительную, а порой решающую роль в политической, экономической и культурной жизни целых народов и государств. Невозможно представить себе Древнюю Грецию без ее языческих культов и мифологии, Россию - вне православия...

Китайско-советский конфликт 60-х - начала 80-х голов был одним из наиболее значительных событий мировой истории второй половины XX века. Расколовшийся в ходе конфликта «социалистический лагерь» уже не обладал прежними потенциалом и стабильностью, и это, несомненно, ускорило его крушение. К концу 60-х годов конфликт между КНР и СССР уже перестал быть внутренним делом «социалистического лагеря» и начал оказывать все более сильное влияние на международную обстановку. Анализ политики КНР в отношении СССР особенно важен, так как в ней нашли отражение самые разные аспекты китайско-советского конфликта, дающие представление о его характере, особенностях и значении как для самого Китая, так и для всего мирового развития. Рассматривается системный характер конфликта между двумя странами. Выделены три уровня его развертывания

17.12.2000 Даосизм: состояние и место в современном Китае (80-90-е годы ХХ века). Вэнь Цзянь

Религия - сложный феномен, являющийся древнейшей формой общественного сознания и социального института одновременно. Веками она не только удовлетворяла духовные потребности людей, но играла значительную, а порой решающую роль в политической, экономической и культурной жизни целых народов и государств. Невозможно представить себе Древнюю Грецию без ее языческих культов и мифологии, Россию -вне православия.

16.12.2000 Внутренние и внешние аспекты политики КНР в отношении СССР: 1969-1982 гг. Рябченко Н.П.

Актуальность темы исследования. Китайско-советский конфликт 60-х - начала 80-х голов был одним из наиболее значительных событий мировой истории второй половины XX века. Расколовшийся в ходе конфликта «социалистический лагерь» уже не обладал прежними потенциалом и стабильностью, и это, несомненно, ускорило его крушение. К концу 60-х годов конфликт между КНР и СССР уже перестал быть внутренним делом «социалистического лагеря» и начал оказывать все более сильное влияние на международную обстановку. Анализ политики КНР в отношении СССР особенно важен, так как в ней нашли отражение самые разные аспекты китайско-советского конфликта, дающие представление о его характере, особенностях и значении как для самого Китая, так и для всего мирового развития. Рассматривается системный характер конфликта между двумя странами. Выделены три уровня его развертывания: 1) «социалистический лагерь» - остальной мир; 2) отношения в «социалистическом лагере»; 3) двусторонние советско-китайские отношения.

Введено новое понятие - «государство системного типа». Китай и Россия исторически являются такими государствами. Они охватывают обширные геополитические пространства, ограниченные естественными рубежами, и включают множество этносов, находящихся под эгидой одного из них. В прошлом это были мощные империи с традициями мироцентристского сознания и большими амбициями («Срединное государство», «Третий Рим»), Системное государство - это как бы действующая модель мира, и главное ее отличие от оригинала в том, что она создается как противостоящая остальному миру, а потому сравнительно замкнутая система.

Западное китаеведение в отличие от советского демонстрирует полный плюрализм. По идее множественность подходов должна в итоге дать объективную характеристику исследуемого объекта, а различие во взглядах и столкновение мнений - помочь поиску истины. Но на практике это выливается в доминирование нескольких теорий. В вопросах внешней политики это - теория классического реализма, уделяющая основное внимание борьбе за власть между государствами; неореализм, делающий акцент на поиск безопасности в условиях анархии; неолиберальный институционализм, исследующий эволюцию и влияние международного сотрудничества режимов. При объяснении специфики внешней политики Китая обычно говорится о его борьбе за национальные интересы, о роли культуры, идей, идентичности, о значении индивидуального восприятия в процессе подготовки решений, а также о влиянии бюрократии и фракционной борьбы5.

15.12.2000 Китайский буддизм и общество в XX в. Горбунова С.А.

Буддизм - одна из трех мировых религий, распространился на огромной территории и оказал продолжительное, разностороннее и глубокое влияние на историческое развитие духовной культуры Китая. Эта религия продолжает заметно воздействовать на современную культуру континентального Китая и Тайваня. Правительство и власти на местах осудили ошибки, имевшие место во время "культурной революции" и предприняли шаги для их исправления. Автором проанализированы поворотные пункты в истории сангхи: восприятие махаянского буддизма на китайской почве в 1-У вв., его возрождение в первой половине XX в. и восстановление, начавшееся в 80-90-е гг. Таким образом, приход буддизма в Китай рассматривается как событие прошлого, имеющее далеко идущее влияние на настоящее и будущее.

Главы из работы "Китайский буддизм и общество в XX в.: История создания и деятельности буддийских объединений в Китае"

17.12.2000 Даосизм: состояние и место в современном Китае (80-90-е годы ХХ века).

Год: 2000

Автор научной работы: Вэнь Цзянь

Ученая cтепень: кандидата исторических наук

Место защиты диссертации: Благовещенск

Код cпециальности ВАК: 07.00.03

Оглавление научной работы

автор диссертации — кандидата исторических наук Вэнь Цзянь

Введение

Глава I

Государственная политика КНР в отношении даосизма

Глава II

Даосский институт в КНР

II. I. Даосская доктрина, культовая деятельность и индивидуальная религиозная практика

IL 2. Общая характеристика уровней функционирования даосского института в современном китайском обществе----------------------------------8 О

Глава III

Даосизм и общество

III. 1. Институт даосизма и современное общество КНР

III. 2. Даосизм и традиции Китая

Введение диссертации

2000 год, автореферат по истории, Вэнь Цзянь

Предметом исследования является даосизм, во многом определивший не только облик, но и «душу» Китая, участвуя в формировании глубин этнопсихологии китайцев.

Даосизм - автохтонная, национальная религия китайского (ханьского) этноса, возникшая на рубеже новой эры в результате взаимодействия и синтеза древнекитайской мифологии, архаичных культов шаманского комплекса, религиозных и религиозно-философских учений на основе институциализации в автономных религиозных направлениях: школ Правильного единства (Чжэнъи цзяо, она же - Тяныии дао), Высшей чистоты (Шанцин пай или Маошань пай), Совершенной истины (Цюаньчжэнь цзяо) и др. Даосизм определяет своеобразие китайской культуры и, в свою очередь, обусловлен этой культурой, социумом и его социально-экономическим базисом.

Хронологические рамки диссертации охватывают последнюю четверть XX в., период после «культурной революции» и XI съезда КПК (1977) до настоящего времени. «Культурная революция» оказалась тяжелым испытанием для всего китайского народа. Религия и даосизм, в частности, были объявлены враждебными официальной идеологии как несовместимые с обществом будущего. Была предпринята попытка устранения их репрессивно-силовыми методами. Несмотря на это, даосизм выдержал испытание, демонстрируя удивительную жизнеспособность. Работы ряда современных исследователей убедительно доказывают, что даосизм продолжает развиваться и остается мощным фактором, воздействующим на культуру и идеологию Китая и других стран АТР как непосредственно, так и опосредованно [96, с. 385-408; 84, с. 305-307; 272, с. 737-739; 172, с. 1-3, 180-179; 233, с. 90-99 и др.]. Ту же мысль высказали при встрече с автором диссертации ведущие даологи КНР (Цин Ситай, Жэнь Цзиюй, Ли Янчжэн, Ван Иэ) и представители даосских сфер (Чжан Кай - даос школы Правильного единства, член ВАПД, сотрудник НИИ даосской культуры при ВАПД; Чжан Минсинь - смотритель женского монастыря школы Совершенной истины Цзяньфугун пров. Сычуань; Чжан Цзиюй - даос школы Правильного единства, редактор журнала «Даосизм в Китае»). Вместе с тем даосская традиция во второй половине XX в. в условиях глубокой социальной и экономической трансформации китайского общества также претерпела глубокие изменения, затронувшие все стороны и уровни функционирования даосизма.

Изучение даосизма в КНР позволит:

1) лучше понять состояние всего китайского общества, пути его дальнейшего развития, взаимодействие традиции и новых реалий и в определенной мере прогнозировать дальнейшее развитие политических, идеологических и государственно-управленческих перемен в КНР;

2) использовать эти знания в установлении, регулировании и расширении международных отношений с Китаем;

3) осознать и оценить роль даосизма в сохранении и развитии традиционных знаний в области медицины, сельского хозяйства, строительства и архитектуры, военной стратегии и других областях, способствующих научно-техническому прогрессу не только в Китае, но и в других странах;

4) определить место даосизма в решении экологических проблем;

5) выявить роль социального института даосизма в развитии традиционной китайской культуры (литературы, изобразительного искусства, каллиграфии, музыки и т.д.). В конечном итоге, не зная и не учитывая роли и влияния даосизма в современном Китае невозможно серьезно рассуждать о диалоге культур Запада и Востока.

Изучение даосизма в России имеет давнюю историю. Первыми авторами, довольно подробно познакомившими научную общественность с даосизмом, были представители российской духовной миссии в Пекине Н.Я. Бичурин и П. Цветков. Их работы «Статистическое описание Китайской империи» {1842) и «о секте даосов» (1857) заложили фундамент накопления научного материала о даосизме [97, с. 64-65]. Дальнейшим этапом явились труды академиков В.П. Васильева (18181900) и В.М. Алексеева (1881-1950) - основателя советской синологической школы. Их ученики: С.М. Георгиевский, П.С. Попов, К.К. Флуг, A.A. Петров, Ю.К. Шуцкий подняли изучение даосизма в СССР на мировой уровень. При этом К.К. Флуг, по существу, был первым в стране историком даосской литературы, а Ю.К. Шуцкого по праву считают первым отечественным историком даосизма {97, с. 65-66].

Традиции изучения даосизма успешно продолжили ученые-синологи: JI.C. Васильев, К.И. Голыгина, Ю.Л. Кроль, И.С. Лисевич, В.В. Малявин, Л.Е. Померанцева, Е.Б. Поршнева, Б.Л. Рифтин, Э.С. Стулова, Е.А. Торчинов, C.B. Филонов и др. {33, 484 е.; 35, 309 е.; 63, с. 107-120; 66, с. 106-115; 72, 243 е.; 81, с. 230-270; 95, 384 е.; 98, с. 22-25]. В работах этих авторов на фоне повышенного интереса к общим вопросам истории традиционной китайской религии и религиозной философии были намечены новые пути научного поиска, благодаря которым российские даологические исследования перешли на более высокий качественный уровень. В целом они позволили выйти за рамки концепции «деградации даосизма»1 предшествовавших российских исследователей и доказали самобытность даосизма как религиозного феномена. Первый в Советском Союзе сборник научных работ «Дао и даосизм в Китае», полностью посвященный проблемам даосизма, вышел в 1982 г. [40, 287 е.], что еще раз подтвердило возросший интерес к его изучению в последние десятилетия. В 1993 г. была опубликована монография Е.А. Торчинова «Даосизм: Опыт историко-религиоведческого описания», (повторное издание - в 1998 г.) своего рода итог отечественных даологических исследований [96, 448 е.]. В этом труде представлен глубокий анализ основных методологических принципов изучения даосизма, полная оригинальная периодизация истории даосизма, подробная характеристика даосской алхимии. Однако автор не выходит за рамки актуализации изучения проблем существования даосской традиции в КНР.

Изучение даосизма в современном Китае в целом значительно отстает от исследований в других областях российской синологии и религиоведения. Сведения о состоянии даосизма в КНР фрагментарны. Статистические данные по состоянию даосизма в 80 - 90 гг., опубликованные в российских изданиях, неполны и не отображают общей картины [84, с.94-102]. Не отражена динамика процессов возвращения даосских монастырей, изменения количества служителей культа. Практически отсутствует описание и анализ уровней и организационных форм даосизма как социального института и его роль в общественной жизни КНР. Крайне отрывочны сведения о ВАПД [79, с. 360; 100, с. 145; 50, с. 177; 56, с. 146-147; 78, с. 233; 96, с. 395-398, 413; 84, с. 94], нет данных о деятельности территориальных ассоциаций последователей даосизма. Основы государственного законодательства КНР по вопросам религии хотя и затрагивались в общих работах, посвященных Возникновение дносизмй согласно этой концепции явилось следствием деградации и м нотификации «чистой» философии Лао Цзы. современному Китаю [56, с. 141-149; 50, с. 256; 78, с. 227-233 и др.], но в них представлено минимальное количество законодательных актов, что не позволило авторам рассмотреть такие важные проблемы как: порядок регистрации, управления и контроля мест отправления религиозного культа со стороны государства; реализация законодательных актов в отношении даосской конфессии; особенности отношения государства с ведущими направлениями даосизма - школой Правильного единства и школой Совершенной истины; нормативные акты местных администраций и возвращенной территории Сянган и др. Отсутствует обобщающий анализ «общедаосской» доктрины и важнейших отличительных черт догматов ортодоксальных даосских направлений [89, с. 224-254; 91, 160-170; 33, 221- 250; 71, с. 200-218]. До конца не решена проблема выработки религиоведческой классификации даосского пантеона божеств и бессмертных. Не освещена служебно-ритуальная деятельность даосов в КНР [88, с. 202-235]. Не изучено влияние даосской традиции на культурную жизнь современного китайского общества. Все это убедительно свидетельствует о том, что проблема изучения функционирования даосизма в новых условиях является «столь же актуальной, сколь и малоизученной» [96, с. 389].

В 80-90-е гг. в Китае также отмечается подъем интереса государства к вопросам изучения религий (и даосизма в частности). В 1979 г. организовано Научное религиоведческое общество Китая, объединившее более ста членов. В 1991 г. оно прошло перерегистрацию и приобрело всекитайский характер. С 1982 г. в КНР действует Научное религиоведческое общество Шанхая, насчитывающее более двухсот членов.

Наиболее крупными государственными религиоведческими организациями Китая, занимающимися проблемами даосизма, являются:

- НИИ религий мира АОН КНР. Основан в 1964 г., 110 сотрудников; при нем функционирует Кабинет по изучению даосизма, которым подготовлены и изданы «Конспект Даоцзана», «История даосизма в Китае» и другие труды; с 1979 г. издает журнал «Изучение религий мира», а с 1980 г. - «Материалы по религиям мира»;

- НИИ религии АОН Шанхая; основан в 1981 г.; 14 научных сотрудников; при нем организован кабинет по изучению современных религий; основная проблематика - изучение функционирования религий в условиях социализма и реформ в КНР;

- НИИ изучения религий при Сычуаньском университете г. Чэнду; основан в 1980 г., приоритетное направление - изучение даосизма;

- НИИ изучения даосской школы Китая, пров. Сычуань; основан в 1992 г.;

- НИИ культуры религии университета Чжуншань; основан в 1990 г. 4 научных сотрудника;

Кабинет изучения культуры даосизма при государственном педагогическом университете Восточного Китая (г. Ухань);

- Общество изучения даосизма пров. Ляонин; организовано в 1993 г. и -имеет местный характер; основные интересы -изучение даосской медицины, диетологии, «Книги перемен» и смежных традиционных наук Китая.

В 1982 г. на философском факультете Пекинского университета начато систематическое проведение религиоведческих работ, а в сентябре 1996 г. на отделении религиоведения введено преподавание даологии. Подготовку религиоведов в КНР осуществляет также Сычуаньский университет (г. Чэнду). Во многих вузах и научно-исследовательских организациях страны начато изучение различных прикладных аспектов даосизма.

Ведущими даологическими центрами страны являются НИИ религий мира АОН КНР, НИИ религиоведческих исследований Сычуаньского университета г. Чэнду и НИИ даосской культуры при ВАНД. Только в последнем из них ведется планомерная работа по изучению современного даосизма в Китае. В 7-м параграфе 4-й ст. Устава ВАПД от 6 марта 1992 г., среди основных задач ассоциации значится: «Проводить исследования и изучение истории и современного состояния даосизма».

Результатом десятилетних изысканий в этом направлении явился выход в 1993 г. монографии «Современный даосизм в Китае» [172, 324 е.]. Автор ее - Ли Янчжэн, член ВАПД, заместитель ректора Всекитайского института даосизма при ВАПД. В книге приведен обширный фактический материал, обобщены данные ассоциаций последователей даосизма различных провинций и районов КНР до начала 90-х гг.; приведены краткие биографии китайских даологов; отмечены изменения в современном даосском образовании, в управлении и экономической жизни монастырей; описаны основные даосские праздники. Этот труд явился новой вехой исследования современного даосизма как в Китае, так и за рубежом. Однако ряд выводов, особенно тех, которые касаются взаимоотношений между даосизмом и государством, недостаточно объективны и подчинены официальной идеологии. При описании социального института даосизма главный акцент делается на деятельности его нетрадиционных форм - ассоциаций последователей даосизма. В монографии практически не затрагиваются вопросы, связанные с даосской доктриной, индивидуальным и коллективным религиозным опытом даосов. Недостаточны сведения об изменениях в даосских службах и молебнах. Еще более кратко излагаются вопросы даосизма в КНР в работе Жэнь Цзиюя «История даосизма в Китае» [272, 737-739].

В 1995 г. вышел в свет фундаментальный труд «История даосизма в Китае» в 4-х тт. под редакцией Цин Ситая, где даосизму в КНР посвящена отдельная глава [273, с. 481-520]. В ней довольно полно отражены достижения даосских организаций за период после «культурной революции», четко указаны основные проблемы, возникающие при учете и организации даосов школы Правильного единства, проживающих в миру. Однако, изучая даосизм в современном Китае, авторы ограничиваются тем же кругом вопросов, которые были поставлены работой Ли Янчжэна. Интересные последние данные о даосизме в провинции Ляонин приводят Ли Хунцзюнь и Лю Чжаовэй [162, 520 е.], в горах Уданшань - Ван Гуандэ и Ян Личжи 1113, 347 е.]. Даосская доктрина достаточно полно представлена в работах Ван Миня [115, 380 е.], Ван Цзюньюя и Чжан Шуминя [117, 398 е.]. Изучению и описанию культовой деятельности посвящены труды Гао Шоусяня [127, 329 с ], Минь Чжитина [190, 265 е.], Юань Синьчана [305, с. 28-32]. В конце 80-х - начале 90-х гг. появляются работы, обобщающие опыт проведения в жизнь политики партии и правительства по вопросам религии [223, с. 27-32; 313, с. 30-36 и др.]. Актуальными стали обсуждения роли религии в деле модернизации и проведения экономических реформ 1131, с:56-59; 211, с. 19-21; 199, с. 4548]. В целом работы китайских исследователей, посвященные изучению современного состояния даосизма в КНР, имеют, как правило, описательный характер и представляют научный интерес в плане накопления и рассмотрения богатого фактического материала. Однако в большинстве своем этот материал недостаточно проанализирован, а излишняя идеологизация затрудняет его адекватное восприятие и изучение.

Проблемы даосизма в Китае нашли отражение в работах исследователей стран Запада, особенно во Франции и США. Еще на первом международном симпозиуме по изучению даосизма (1968 г.) его участниками была разработана программа даологичееких исследований, в которой поднимался вопрос о месте и роли даосизма в современном китайском обществе и влиянии его в странах дальневосточного региона. Позднее вышли в свет результаты серии полевых исследований, проведенных западными и местными учеными на Тайване [321, с.335-386; 320; 322; 319; 325]. Однако вплоть до 1980-х гг. поле деятельности иностранных социологов-религиоведов фактически ограничивалось лишь Тайванем и Сянганом, а с 80-х гг. внимание западных религиоведов в основном было направлено на изучение состояния христианства в КНР. Большой вклад в изучение даосизма первой половины XX в. внесли японские исследователи (Коянаги Сигэта, 1934; Игараси Кэнрю, 193В; Ёсиока Ёситоё, 1970). Традиции японской даологической школы в Японии успешно продолжаются (Кубо Норитада, 1980; Фуку нага Мицудзи, 1987 и др.). Однако, изучение даосизма в КНР остается одной из наименее развитых областей западного и японского китаеведения.

Трудность исследования даосизма обусловлена рядом объективных причин:

Г) полиморфизмом и относительной аморфностью основных его составляющих: социального института, религиозной доктрины, культовой ритуальной деятельности, религиозного опыта;

2) исторически сложившимся синкретизмом традиционных религий Китая (буддизм, даосизм, конфуцианство); официально-элитарной и народной культуры; даосизма и народных верований, носяших как общекитайский, так и локальный характер;

3) наличием феноменов селективной религиозности и существования религии «в снятых формах» [84, с. 75-79];

4) долгим периодом замалчивания религиозных проблем в КНР и жесткими идеологическими рамками для китайских исследователей-религиоведов материалов;

5) отсутствием единой даологической терминологии в России, что порождает целый ряд некорректных определений, ведущих к искажению смысла и внутренней логики даосизма; так, по нашему мнению, непозволительно называть даосский молебен литургией, Небесного наставника - папой-патриархом, церемонию посвящения в духовный сан - пострижением, ветвей даосизма - даосскими сектами и т.д. [96, с. 403; 33, -с. 262, 266].

Научная и практическая актуальность, а также малоизученность указанной проблемы обусловили выбор темы настоящего исследования.

Цель исследования - показать роль и воздействие даосизма на различные стороны общественной жизни КНР в период после «культурной революции», осветить основные аспекты функционирования и особенности адаптации даосизма к новым социально-политическим и экономическим условиям Китая.

В диссертации решаются следующие задачи: раскрывается роль даосизма в общественной, политической и экономической жизни страны; выявляются механизмы взаимосвязи даосизма и культурных традиций китайцев; рассматриваются социальные уровни и организационные формы функционирования даосизма, показать значение даосских организаций; характеризуется даосская доктрина; освещается ритуальная и обрядовая деятельность даосов; выявляются основные изменения даосской традиции в современном Китае; даетея характеристика политики правительства КНР и руководства КПК по религиозным вопросам.

Источниковедческую базу исследования составляют опубликованные и неопубликованные источники различного характера.

1. Официальные документы: государственные законодательные акты, постановления ЦК КПК, доклады и сообщения Госсовета КНР, Канцелярии и Военного Совета ЦК КПК, сообщения Отдела по делам религии Госсовета КНР, министерства строительства, материалы всекитайских совещаний по делам религии и глав Отделов по делам религии народных правительств на местах.

2. Документы даосских организаций и общин. а) Опубликованные: уставы и нормативные акты ВАПД и территориальных ассоциаций последователей даосизма. б) Неопубликованные: уставы и правила внутреннего распорядка столичного даосского монастыря Байюньгуань и монастыря Цзяньфугун пров. Сычуань, своды даосских обетов и жизненных правил.

3. Статистические материалы.

Официальные статистические данные приводятся нами по сообщениям пресс-кабинета Госсовета КНР. Они отражают численность только зарегистрированных священнослужителей и мест отправления даосского религиозного культа. Статистические материалы даосских ассоциаций основываются на собственном сборе и оценке фактической ситуации на местах. Они значительно превышают официальные. Можно предположить, что реальные данные состояния даосского социального института в КНР еще выше, т.к. до настоящего времени исследования даосских организаций не приобрели повсеместный характер.

4. Информационные материалы средств массовой информации. а) Государственные: газеты «Жэньминь жибао», «Гунминь жибао»; журналы «Цюши», «Бай цзя луньтань» и др.; теле- и радиопередачи. Они отражают политику руководства КПК и КНР в отношении религии в целом и даосизма в частности. б) Исходящие из даосских кругов. Журнал «Даосизм в Китае», в котором содержится обширный материал по состоянию даосизма в КНР. С ноября 1986 г. он выпускается ВАПД под редакцией Ли Янчжэна (1-22 номера) и Чжан Цзиюя (с 23-го номера) ежеквартально. Текущие события в даосских сферах отражаются в периодической печати местных АПД: «Даосизм в Шанхае» (выходит с 1988г.); «Даосизм Саньциня» (выходит с 1987 г.) и др.

5. Аудио- и видеоматериалы о даосских монастырях КНР и служебной практике даосов, предоставленные автору Всекитайской ассоциацией последователей даосизма в 1997 г.

6. Собственные полевые исследования. а) Выборочное анкетирование населения г. Пекина, пров. Оычуань и Фуцзянь (ноябрь-декабрь 1997 г.). Опрошено 520 человек. Из них 51% составляли мужчины, 49% - женщины. Возрастные группы респондентов распределились следующим образом: до 20 лет -20%, 20-29 лет - 28%, 30 -39 лет - 16%, 40-49 лет - 10%, 50-59 лет - 6%, 60 лет и старше - 20%. Образовательный уровень: не обучалось - 2%, начальное образование имеют 9%, неполное среднее - 33%, среднее 21% среднее специальное 17%, неполное высшее -3%, высшее - 15%. По роду занятий: рабочие -25%, крестьяне - 14%, учащиеся и студенты - 19%, пенсионеры - 19%, служащие - 18%, другие - 1%, безработные - 4%. Свое вероисповедание респонденты определили следующим образом: буддизм - 36%, даосизм -12%, конфуцианство 7%, христианство - 7%, ислам - 2%, неверующие -20%, убежденные атеисты - 23%. При этом принадлежность к буддизму и даосизму одновременно отметили Г9 чел. (3,7%), к буддизму, даосизму и конфуцианству - 10 чел. (1,9%), к буддизму, даосизму и христианству - 1 чел. (0,2%). Не определили свое вероисповедание 7 чел. (1,3%). б) Беседы с насельниками даосских монастырей: Байюньгуань г. Пекина; Цинянгун г. Чэнду; Тяныиитун, Цзушидянь, Шанцингун и Цзяньфугун (женском) гор Цинчэншань. в) Присутствие на даосских заупокойных и благоиспросительных службах в монастырях и в миру. Этнографические наблюдения в КНР и в России: деревня Баолинь, поселки Шимяо и Синьцяо, города Цзычжун, Вэйюань,

Чэнду пров. Сычуань; города Харбин, Хэйхэ пров. Хэйлунзян; г. Благовещенск Амурской области, г. Хабаровск, г) Авторские фотоматериалы.

В представленной работе автор следует конкретному историко-методологическому подходу, базирующемуся на основополагающих методологических принципах исторической науки - историзма, объективности и соответствия истине. В ходе исследования были использованы методы сравнительного анализа и этносоциологического подхода. При этом были учтены психологический и богословский аспекты методологии религиоведческих исследований.

Основные положения диссертации были апробированы в следующих публикациях: «Влияние концепции организмического натурализма на формирование традиционной китайской медицины», «О состоянии школы даосизма в КНР», «Современный даосизм в Сянгане», «Об административно-хозяйственной системе даосских монастырей КНР», «Китайская гносеология: традиция и современность», «Даосизм и некоторые вопросы государственной политики КНР в области религии после «культурной революции», «Концепция организмического натурализма в теории традиционной китайской медицины», «Даосизм в КНР: духовные традиции и современность».

С докладами по основным положениям диссертации автор участвовал в работе научно-практической конференции студентов и молодых ученых АмГУ (Благовещенск, 1997); международной научно-практической конференции «История российско-китайских отношений» (Благовещенск, 1999); международной научной конференции ДВГТУ «Гуманитарные науки в контексте международного сотрудничества» (Владивосток, 1999).

Список научной литературы

Вэнь Цзянь, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Чжунго даоцзяо сехуй гуаньюй даоцзяо гунгуань гуаньли баньфа («Правила ВАПД по управлению даосскими монастырями»), /У ЧД. 1998. №4. С. 19-21.

2. Чжунго даоцзяо сехуй гуаньюй даоцзяо саньцзюй Чжэнъипай даоши гуаньли цзаньсин баньфа («Временные правила ВАПД по управлениюдаосами школы Правильного единситва, живущими в миру»), /У 4Д. 1992 № 4. С. 6-7.

3. Чжунго даоцзяо сехуй гуаньюй Цюаньчжэньдао чуаньцзе гуйдин («Правила ВАПД о проведении церемонии Принятия обета») /У Чжунго цзунцзяо туаньти цзыляо (Докунменты религиозных китайских организаций).!. I. Пекин: Чжунго шэхуй чубаныпэ, 1993. С. 587-589.

4. Чжунго даоцзяо сехуй гуаньюй Чжэнъипай даоши шоулу гуйдин («Правила ВАПД о проведении церемонии Передачи реестра»).// ЧД. 1994. №4. С. 14.

5. Чжунго даоцзяо сехуй чжанчэн (Устав ВАПД).// ЧД. 1992. № 3. С. 15-16.

6. Чжунго даоцзяо сехуй чжанчэн (Устав ВАПД).// ЧД. 1998. № 4. С. 1819.

7. Чжунго дэ жэньцюань чжуанкуан (Ситуация прав человека в Китае). Пресс-кабинет Госсовета КНР. Пекин: Чжунян вэньсянь чубаныпэ, 1991. 70 с.

8. Чжунго дэ цзунцзяо синьян цзыю чжуанкуан (Ситуация свободы вероисповедания в Китае). Пекин: Чжунхуа жэньминь гунхэго гоуюань синьвэнь баньгунши, 1997. 18 с.

9. Чжунхуа жэньминь гунхэго бинъифа («Закон о воинской обязаности в КНР») // Цзиньжи чжунго цзунцзяо (Китайские религии сегодня) / Под ред. Ван Чжиюань. Пекин: Цзиньжи чжунго чубаныпэ, 1994. С. 88.

10. Чжунхуа жэньминь гунхэго иу цзяоюйфа («Закон об обязательном образовании в КНР») /У Цзиньжи чжунго цзунцзяо (Китайские религиисегодня) / Под ред. Ван Чжиюань. Пекин; Цзиньжи чжунго чубаныпэ,1 ЛЛ/-Л л гл о О Г\ГV1УУЧ. К^. Об-УУ.

11. Шанхай ши цзунцзяо шиу тяоли («Положение об управлении религиозными делами Шанхая») /У Чжунго цзунцзяо (Религи Китая). Пекин, 1996. № 2. С. 22-25.

12. Шэньси шэн даоцзяо сехуй гуаньюй цзешоу даоцзяо синьту дицзы дэ баньфа («Правила приема в даосские монастыри пров. Шэньси») // ЧД. 1988. №2. С. 7, 10.ЛИТЕРАТУРА На русском языке

13. Дубровин Д.А. Трудные вопросы классической китайской медицины.тт . л 1 пп1 тп ^i. .rwia-upecc, х771. z.z. / с.

14. Зинин C.B. Религиозная эротика в китайской культуре // Восток. 1993.л t~\ л па л г\ л ■Hi? Z. С. 1 I 0~1УЛ.

15. Из истории традиционной китаискои идеологии // Культура народов иостока. материалы и исследования, сост. и отв. ред. О.JI. Фишман. М.:ЮО/1 ООЛ ~i xay rvci, i J ot. v.

16. Китайская геомантия / Сост., пер., в ст. ст., примеч. и указ. M. Е. Ермакова. СПб.: Петербургское востоковедение, 1998. 272 с.

17. Корпев В.И. Новые подходы в познании буддизма // Религии мира!1 по о л я 1 ппп с* с 1(1мл^хирхт xi 1700. 1ух., 177у. ч^.

18. Крывелев И.А. Религия как общественное явление // Религии мира;ТТЛГГГИ^ГТГТ Г| ГЛТТТТЛЛТТ 1 пол л /г 1пот г» £ 1 лн^/1ирня И сиврсмснни^ц). 1700. ХУХ., 1и.о а с лд . тшрап. г)\ лгг\ц~ 1 ооо 1 /сп л7. лумлнив Дли. 1ух. ш 1, х ГухЧАК, 1 у уА. I 00 С.

19. Малявин В. В. Китайская мудрость в постмодернисте кии век;---------о //ttttd 1 оос лг„ с с- 1 а£ 11«ьшвращенис храдихутг // ххДхэ. .Н2 ». ivO-iu.

20. Проблема человека в традиционных китаиских учениях. М.; Гл. ред.ЮОЭ ТАЛ ~iicijixci, 1 у. v.

21. Радугик А. А. Введение в религиоведение; теория, история иПАПГ.Г,,,., N Л ■ ТТАТТ™, 1 ООА О А /1 „vuupdvicjtinrtic рслих ии. ivi. i р, i Jy\j. ju^-t v.

22. Стулова Э.С. Даосская практика достижения бессмертия // Из истории традиционной китайской идеологии. М.: Наука, 1984. С. 230-270.

23. Тертицкии К.М. Изучение китайском традиционной культуры в КНР //^ ^ 1 ал1 ткг Г Л К Г Л П ЛJ3GCTOK. 1УУ1. JN" О. 1 DO-1 /Ч.о о -----ту л л г>„ „ туьго // г>1 nm лги л г^oj. хершцкмм iv.ivi. гелиГищнсш сихуаци.» a xvxjjt и jjuviujv. xyyj. ль: О.са

24. АЛ1 ХГ. ¿Г /-"T 1 /ГА 1 ^rv1УУЭ. JNb» J. V.,. iou-i /и.

25. Торчинов Е.А. Тексты по искусству «внутренних покоев». Вып. 4.vxXiu. îiciepuypi Слис ви^шшвсдшис, i77». v^. и / -u?.

26. Филонов C.B. О концепции даосского канона /7 Образование, язык, культура на рубеже XX- XXI вв. Ч. II. Уфа, 1998. С. 145-146.

27. Философский энциклопедический словарь / Под ред. С.С. Аверинцева и др. 2-е изд. М.: Сов. энциклопедия, 1989. 815 с.

28. Фишман О.Л. Некоторые проблемы традиционной китайской идеологии 7/ Из истории традиционной китайской идеологии: материалы и исследования. М.: Наука, 1984. С. 5-10.

29. Флоровский Г. Пути русского богословия. П., 1937. Репр. Изд. Вильнюс, 1991. 602 с.

30. Чжан Бо-дуань. Главы о прозрении истины (У чжэнь пянь) 7 Пер. с кит., предисл. и коммент. Е.А. Торчинова. СПб.: Петербургское востоковедение, 1994. 346 с.

31. Чэн Чжунъин. Теория конфуцианской личности (selhfood), самосовершенствование и свободная воля в конфуцианской философии 7 Пер. с англ. А. Ломанова // ПДВ. 1995. № 6. С. 105-106.

32. Шкуркин П.В. Очерк даосизма: Даосизм. Ба сянь // Вестник Азии. 1925. №53. С. 121-125.

33. Этика и ритуал в традиционном Китае. М.: Наука, 1988. 331 с.

34. Юй Сисянь. Геомантия (фэншуй) в традиционной культуре Китая / Пер. А.О. Милянюка /7 Вестник МГУ. Сер.13. Востоковедение, 1998. № 1. С. 63-79.

35. Ян Хин-шун. Древнекитайский философ Лаоцзы и его учение. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950. 160 с.На китайском и японском языках (№ 147, № 158, № 227 на япон. яз.)

36. Бао Вэньчжао. Люе шо чжай цзяо юаньлю (Кратко об истоках постов) 7/ ЧД. Пекин, 1991. №> 2. С. 30-32.

37. Ван Мин. Даоцзя хз даоцзяо сысян яньцзю (Изучение философской и религиознои мысли даосизма). Чунцин; Чжунго шэхуи кэсюеюань10Q/I ооп ~ чу иапьш з, i ?ut. jow и.

38. Ван Чжицзинь. Ю Маошань ю гань (Переживание, вызванноеттттт 1 ппа л гл c/i iiuwciu,ciicivi iviauuiaub^ // иаД. i?7j. <+. Jt.

39. Ван Чжицюань, Чэн Шиюй. Цзунцзяо синьян цзыю чжэньчжэн тисянь лэ жэньцюань (Свобода вероисповедании — проявление прав человека) //тттт 1 от игп т г i сi/J,. Lyy^. jx^ z. v^. u,

40. Ван Чуншу. Яньданшань Бэйдоудун дэ синь бяньхуа (Новые изменеия в монастыре Бэйдоудун гор Яньданшань) // ЧД. 1993. № 3. С. 25-26.

41. Ван Чуньу. Чжунго даоцзяо лунчжун цзюйсин Цюаньчжэньдао цзяньго илай диэрцы Чуаньцзе фахуй (Вторая торжественная церемония Принятия обета после образования КНР) // ЧД. 1996. № 1. С. 7.

42. Вань Цзун. Лао даочан Ли Юндэ дэ даосин шие (Благие дела почтенного даоса Ли Юндэ) // ЧД. 1989. № 1. С. 18.

43. Вэнь Чжи. Фаян даоцзяо юлян чуанътун вэи шэхуй чжуи цзяньшэ шие цзо гунсянь (Развитие позитивных даосских традиций и вклад в построение социализма) // ЧД. 1993. № 2. С. 8-10.

44. Ганьсу шэн даоцзяо чжаокай ди эрцы дайбяо хуйи (Проведение II съезда даосов пров. Ганьсу) // ЧД. 1990. № 1. С. 10, 9.

45. Гао Цзяньчжан. Чжунго цзунцзяоеюе яньцзю дэ синьфачжань (Новое развитие изучения религии Китая) // Шицзе цзунцзяо цзыляо (Материалы религии мира). Пекин, 1992. JSr2 2. С. 42-51.

46. Гао Шоусянь. Чжунго цзунцзяо лису — чуаньтун чжунгожэнь дэ синьян ситун цзи ци шитаи (Религиозные церемонии Китая — система традиционных верований китайцев и ее фактическое состояние). Тяньцзинь: Тяньцзинь жэньминь чубаньшэ, 1992. 329 с.

47. Гоуюанъ цзунцзяо цзюй Чжан Шэнцзо цзюйчжан шича Шанхай ши даоцзяо цинкуан (Начальник отдела по делам религии Госсовета КНР изучает ситуацию даосизма в Шанхае) // ШД. 1993. № 2. С. 45.

48. Го Чаохуа. Чжунго гэди чэнхуан мин син ши люекао (Краткое иследование чэнхуан различных мест Китая) // ЧД. 1997. № 3. С. 45-46.

49. Гун Сюецзэн. Чжэнцюе жзныпи цзунцзяо цзай вого сянь цзедуань дэ цзоюн (Верное рассмотрение функций религии в нашей стране сегодня) //Дсшсли л^пыйнь (^иисосдник паршииии шлилм;. пеки и, 177и. Л^ ±и. С. СП

50. Гун Чжэньгуан. Шоу цзе даосюебань биешэн цзоу шан гунцзо ганвэй (Первые выпускники отправляются на служение) // ШД. 1989. № 3-4. С.с о

51. О Л Т~* "\1/* и ч/ V* Ч/ г

52. Э У1\.уНЦЗИНЬ. У1\у ДаО ЧЖИХуИ ЮИ ДаНДаИ ШЭХуИ ^рухуДрОСТЬконфуцианства и даосизма в современном обществе). Сычуань: Чжунгошпс /1тз ~ оапьел чуиапвша, I 77и. е.

53. Да Жань. Сянган Пэнннсяньгуань (Пэнинсяньгуань в Сянгане) // ЧД.1 от м% о г* «177/,. Jlli: z,. v^.

54. Даоцзя вэньхуа юи сяньдаи вэньмин (Даосская культура иЛ / | г i—1 ЛТЛ т—Г ТТсшзрсМсНиоЯ ЦйВИЛИЗаЦИЯ^ / i шД рсД. х Э УХууНЦЗИНЬ. ибКИН: пЖуНГОжэньминь дасюе чубаньшэ, 1991. 295 с.

55. Даоцзяо да цыдянь (Большой словарь даосизма) / Под ред. Минь1ЛЧИ 1 МП, ЛИ ✓ШЧЛЧ^П. 1 1СЛИП . Л^а^Л чуиапоххи, Х77 J. 1VV7 v.

56. Даоцзяо лиши баи вэнь (Сто вопросов по истории даосизма) / Под ред.

57. Дэн Цихао. Boro сянь цзедуань дэ цзунцзяо вэньти (Современные---„----------------,„„,--\ // г^.„ ПХрелшишиые npuvjjicsvibi nanicuj i исударс i аа) // v^iucixry лиыиш ^шучсписТ^, 1 ПОЛ ЛГ„ С С/1naylVH^. X у£1НДуИ, 177V. JHÜ j. Jl-Jt.

58. А T H7 TT у ." Vi чу ч> Д^ у |14/. i, лихуа. и,заи гаигэ кайман чжун цяньцзинь дэ хд,инчэншань даоцзяо--. i А TT ТТ Г Т. —. . . .„ „„„„„ ^ „ „„„.— „ // ТТТТ 1 ППО ЛГ«tcAVM ^лххД циичлншйнь аа iiyin еперед ь нериид рсфирм) // тД. 177z. a п то то ол

59. Е Сяовэнь. Цзаи цюаньго даоцзяо сехуи ди люцзе цюаньго даибяогх /П^. \ ТЛ ^ ТЭ ЛТТТТЧ //ТТТТ 1 НПО Л1% л с^ О 11луии man д^ ц^лплуа ^гсчь na vi сьсЗдс и^-шД) // тД. i77o. JN® 4. o-i 1.

60. Есиока Ёсйтоё. Эйсэй э-но нэгай: Докё (Стремление к вечной жизни:Даисидму. LjKan-nu i/iuivc. ojimии xvmpay. i. 7. лииш, i7/u. (na Ян. .

61. И Вэнь. Жэсинь гунъи цинь цзо хаоши (Горячее отношение к. //ТТТТ 1поо 1 к пииЩсеийсшпым Деламу // чД. i7oo. х. . u-i /.

62. IXipy ЛХХД X . XJJXltoHyiVU)') // чД. 177Л. JNi; 3. Z.J-Z.U.х j /. JfX Шань . Сянган даоцзяо цзяньцзе (KopuiKO о даосизме в Сянгане) //тт тт 1 пт лг„ о г^ л л л оЧД. 177 /. е. ti-t/.

63. И хОйчжзн. Бэицзин Баиюньгуань шицзе мяохуи жуй сянхэ (Десятое успешное проведение праздника Встречи весны в Баиюньгуане Пекина) //тттт 1 пп£ лг^ 1чД. X77U. х. v^. UA.

64. СО Т/*лттпг/ч т» /тттт ттлттттт ттгч Т Тгтт птт т тттт ттплла С Л 1 Г 1 Г т-1 TJr> гтт /тттл ттг* ттт wtitt

65. J7. xvaHlu j 1ЯпьЦзИпп Дд напвлп îxxxi даиее v^1 'А • • напмпа па xxyxxi-----„л //тттт mm лг„ 1 г^ ол 0 1вх1среду// чД. Х77 /. jxii х . v^. .

66. ТУт г^л Т Т *л т тт г» тт г* ТТ/чтл/ч /*"*Ч/-чтт Т л г> т т лт/\т«Д/>тт лллл /Т>Т/лпч/-ч»>тт/т ттоллттг»! »/хxuu. xv^uO ххирхххаДа. /j,ujvc wen. издай ехикееи еиее ^хчехОриЯ Даиеилма.Собрание истории религии мира). Т. 9. Токио, 1977. (Па яп. яз.)

67. Ли Жуйхуань дэн тунго чжунго даоцзяо сехуй бяоши даонянь (Ли Жуйхуань через ВАПД выражает глубокие соболезнования) // ЧД. 1997. №1 Л! 1 г-Э. и.

68. Ли Хунцзюнь, Лю Чжаовэй. Жу ши дао юй дунбэй цзяоюй ши (Конфуцианство, буддизм, даосизм и история просвещения СевероВосточного Китая). Ляонин: Ляонин цзяоюй чубаньшэ, 1996. 520 с.

69. Ли Юаньго. Даоцзяо фулу юи чжоуюй дэ чубу таньтао (Предварительный анализ даосских амулетов и заклинаний) // ЧД. 1991. №1 ^ "л ^yJ>. / .

70. Ли Янчжэн. Даоцзяо цзяньши (Краткая история даосизма). Пекин;i i мч ' i i i'd ' ¥ ii /л ■ т'1 л м т ■ i 1 ооо ол'7 ллчj пi О да*л рли vn»cnjanr>, i >00. z,U / v.

71. Ли 51нчжэн. Даоцзяо юи Чжунго шэхуи (Даосизм и китайское общество). Пекин: Чжунго хуацяо чубань гунсы, 1989. 127 с.

72. Ли 5Гнчжзн. Дандаи Чжунго даоцзяо (Даосизм в современном Ки■ ае). некин: тжунго шэхуи кэсюе чуоаныпэ, 1993. 324 с.

73. ТГЛТТОТТ W^TTT 1 fTTTTT ттт г^пттт тттгч 1 О О С\ 1 'З О /"*х у алеет лот divi ппг> ч^ uan umj, i у ?\j . uz, е.

74. Лю Шоухуа. Даоцзяо юи чжунго миньцзянь вэньхуа (Даосизм и--------------------------------ту.,.—\ //ti гг i поо л г,, i г* л i лпххариДпал is.yjit>iypa xvxiiany // х7оо. j-nü z. v^. ti-t/.

75. О /1 ) I тлттг ( ^ тiгтiгчттт ! I а а ттп /т /"1л а ттттттг т /чтт тч лтттт л а птмлтт / I i о лттг\и ж /1л ттттттт * "жЮ4. и хгим ъишзпв. Даиц^л, цмпши «ла вапчаи чжлпчлш ^ДаОСили, 1цапши иимперская политика). Хунань: Хунань чубаньшэ, 1991. 390 с.

76. Мин Мин. Сянган Юаньсюаньсюеюань (Юаньсюаньсюеюань вТТТТ 1ПП1 лг„ о г^ о соелшшс^ // тД. 177л.

77. Мэн Цин. Гуаньюи Наньхуи сянь саньцзюи даоши дэ цинкуан дяоча (Исследование состояния даосов живущих в миру уезда Наньхуи) // ЧД.1 ПП/1 ЛГ„ 1 г* п о1774. j1. /"о.

78. Нань Хуайцзинь. Луньюи бесаи (Новое толкование Луньюи). Шанхай;-к, ,— i ппо m i „чь'Удатэ да^плс i ууо. yjj с.

79. Сан Цзе. Цзунцзяо гунцзо бисюи цюели вэи цзинцзи цзяньшз фуву дэсысян (Воспитание экономического мышления в религиозной работе) //Цинхаи миньцзу яньцзю (Изучение национальностей про в. Цинхаи). 1 oo'J лг«циплаи, iyyj. jNí;

80. Сянган Чэнь Дацан сяныпэн цзаи "Чжунго даоцзяо" юи "Даоцзя вэньхуа" цзяохуань цзиндянь цзыляо иши шан дэ цзанхуа (Речь Чэнь

81. I ЛТТЛТТЛ ТТГ» ЛТТТ1ЛТТЛ Т Т Г* ТТЛ1ЛЛ1 ГЛТТИТТ ГК^» ГЛТТЛ Т^ЛТТ/ЛТТТТТТЛЛТ^ТТ'* ТТТ ГГЛТСЛТЛИТТ » » ттт гДацана ил ала па дьрсмипин иимспа лапипичск/кИвш 1слиами мсЖдуИ-здатблгилваМи. ч/ьуш и даицми и Даиц^л о^ньлуа )п Т.Д. 1707. 1.1 ^ IZ.

82. Сяо Аньпин. Цзунцзяо юи цзинцзи дэ гуаньси вэньти (Проблемы взаимоотношении религии и экономики) // Цзунцзяо (Религия). Ыанькин,Л Г\Г\Г\ ИГ Т П 1П1УУЮ. ЛУ 1У-£1.

83. Тянь Хуйчжэ, Сун Юнли. Цзунцзяо учжи синши дэ шэхуй цзоюнСоциальная функция материальной составляющей религии) // Цзунцзяол тт„™„т--- 1 ооп лг~ 1 г* с1 «/iгслигмл^. 1шнышп, lyyyj. j1u i. е. jl'jt.

84. Фу Юаньтянь. Цзяцан гуаньли фуву шэхуй фаян даоцзяо юлян чуаньтун (Укреплять управление, служить обществу, развивать позитивные традиции даосизма) // ЧД. 1994. № 3. С. 5-11.

85. Фукунага Мицудзи. Докё сисоси кэнкю (Исследование историиь» \ Т 1 ЛО^Т / \даосской идеологии;. 1ОКИО, 1 у о /. ^наяи. яз.)

86. Хоу Дзе, Фань Личжу. Чжунго миньчжун цзунцзяо иши (Религиозное сознание китайского народа). Тяньцзинь: Тяньцзинь жэньминь чубаныпэ.1 ОО/! 1/1(1 л 1771. Л7 V.

87. Ху Госин. Сянь цзедуань вого цзунцзяо вэньти цзи фачжань цюйши (Религиозные проблемы и тенденции развития в нашей стране сегодня) // Ганьсу тунчжань лилунь яньцзю (Изучение теории Единого фронтаГаньсу). Ганьсу, 1990. № 2. С. 1-13.

88. Ху Фушэнь, Люй Сишзнь. Даосюе тунлунь: даоцзя, даоцзяо, сяньсюе (Общий обзор даосизма как философии, религии, учения о бессмертии). Пекин: Шэхуй кэсюе вэньсянь чубаныпэ, 1999. 691 с.

89. Ху Фушэнь, Чэнь Цзин. Цун цзунцзяосюе кань даоцзяо (Даосизм с точки зрения религиоведения) // ИТицзе цзунцзяо яньцзю (Изучение мировых религий). Пекин, 1991. № 1. С. 90-99.

90. Хуан Айпин. Фаян даоцзяо юлян чуаньтун (Развивать позитивные традиции даосизма) // ЧД. 1997. № 2. С. 52.

91. Хун Чжи. Фуцзянъ чэнли шэн даоцзяо сехуй чоубэй вэйюаньхуй (Создание организационного комитета АПД пров. Фуцзянь) // ЧД. 1995. №1 п Л А 1 . . 1 и.

92. Хз Гуанху. Фан фан мянь мянь шо цзунцзяо (Всесторонний разговор о религии). Пекин: Чжунго хуацяо чубаныпэ, 1995. 278 с.

93. Хэ Дин. Цзань Цинчэншань дэ куньдао мэнь (Похвала даосов женщинтт,,™«.,™«. \ //ттл юп1 лг" "> П Л11 ир ЦИПчЭг1Ш(ШВ) П тД. 1771. ^^

94. Ци Вэнь. Шоуцы Чжунго дандай цзунцзяо сяньчжуан яньтаохуй цзай Цзин цзюйсин (Собеседование о современном состоянии религии в Китае впервые проведено в столице) // Шицзе цзунцзяо яньцзю (Изучение мировых религии;. х±екин, 1991. № 1. С. 1 45- 148.

95. Цзинь Чжэнъяо. Чжунго дэ даоцзяо (Китайскии даосизм). Цзинань:ТТТлТТТ ТТЛ 1ТТ ТТОП'ЛТЛ'П' ТТТ Г^ПТТТ ТТТГ\ 1 001 1 О О /">

96. I IапрДу п ЦЗЯОЮИ ч^иапошл, 1>> 1 . 1^0 е.

97. Цзиньжи чжунго цзунцзяо (Китайские религии сегодня) / Под ред.ТЭлтГ I Т-. »-(Л 1 . ¥ 1 I Т Т I I 1 • I I-11I.I1 'Г- ! I I Г11.-1 П I I 'II 1111 .1.11 .III", 1 111 О /1иап -хлиниапо. лхСгтп. Ц-Зипи/кИ ч/луши чуиапвшо, 1774. 1117 С.

98. Цзунцзяосюе гайлунь (Кратко об изучении религии) / Под ред. Ло Чжуфэн. Шанхай: Хуадун шифань дасюе чубаныпэ, 1991. 432 с.

99. Цзунцзяо юй вэньхуа луньцун 1994 (Религия и культура 1994 г.) / Под ред. Чэнь Цунфу. Пекин: Дунфан чубаныпэ, 1995. 349 с.

100. Цзя Баошэн. Гуйси дэ миньцзянь даоцзяо (Даосизм в народной средетттт 1 поп лгг> Л Г* 1Л 1с 1 упьпJ П т.Д. i707. JNH Ч. v^. jt-jj.

101. Цзя Лян. Даоцзангэ гуйхуань Чанчуньгань (Возвращение Даоцзангэ монастырю Чанчуньгуань) // ЧД. 1996. № 4. С. 62, 61.

102. Цзян Гочжу. «Лаоцзы» юй юнбин («Лаоцзы» и управление армией) // Даоцзя вэньхуа юй сяньдай вэньмин (Даосская культура и современная цивилизация). Пекин: Чжунго жэньминь дасюе чубаныпэ, 1991. С. 141-165.

103. Ци Вэнь. Шоуцы чжунго дандай цзунцзяо сяньчжуан яньтаохуй цзай Цзин цзюисин (Сообщение о первом собрании, обсуждавшем современное состояние религии в Китае) // Шицзе цзунцзяо яньцзю (Изучение мировыхpcjim HJHJ. lltlUHl, 1771. J>(ld 1. 14J-1HO.

104. Циннянь цзунцзяо чжиши шоуцэ (Сборник религиозных знаний для молодежи) / Под ред. Чжан Гофу. Сюеюань чубаныпэ, 1990. 348 с.

105. Цянь Цзыцзян, Ван Хуйпин. Цзунцзяо дэ шэхуй гуннэн хэ цзоюн (Социальная роль и функции религии) // Цзунцзяо (Религия). Нанькин,1 Г>Г>А 1Л. 1 Л 1 Л 1 ^

106. Чжан Цзиюй. Даоцзяоту чунфэнь сяню синьян цзыю дэ цюаньли (Права даосов на свободу вероисповедания) // ЧД. 1992. № 1. С. 4-5.

107. Чжан Цзиюй. Гаоцзюй айго айцзяо туаньцзе цзиньбу цичжи нули баньхао даоцзяо шие (Улучшать даосскую деятельность, высоко подняв знамя патриотизма, религии, дружбы) // ЧД. 1998. № 4. С. 12-18.

108. Чжан Цзиюй, Ли Юаньго, Чжан Синфа. Дао фа цзыжань юй хуаньцзин баоху (Естественность Дао и охрана окружающей среды). Пекин: Хуася чубаныиэ, 1998. 210 с.

109. Чжан Цзэхун. Сичан Лушань даоцзяо (Даосизм на горе Лушань//тттт 1 ооо л о л о л лшрид^лши рстОиа к^пчлпа) и хуул. ч.

110. Чжан Чжэнго. Циньцыяндянь сянхо цзи (О службе в монастыреТТ„т \ // ттттт 1 ооа л г* С7ципьцшлпдлпй) // -ш.Д. 177^, .Ли <+. л\), л 1 .

111. Чжао Лян, Чжан Фэнлинь. Сучжоу даоцзяо ши люе (Краткая история даосизма г. Сучжоу). Хуабэй: Хуавзнь чубаньшэ, 1996. 214 с.

112. Чжи Хун. Цзюи даши Ли 1 аочжи даочжаи »Великий наставник ЦзюиТТ,. Г-»----//тттт 1ППЛ лг„ о г^ лпjim x auh/tvxl^ // т.д. 177у. z. il.

113. Чжу Юели. Даоцзяо да вэнь (Даосизм; Вопросы и ответы). Пекин; хуавзнь чуоаньшэ,1989. 324 с.z.vj / . ч/ivv iv/cjih. Даиц^ли njy njijnb yyj дайvhjivig и иищемллинип. ллиНи hцзяоюй чубаньшэ, 1992. 488 с.

114. Чжу Япин. Даоцзя вэньхуа юи кэсюе (Даосская культура и наука). Пекин; Чжунго кэсюе цзишу дасюе чубаньшэ, 1995. 515 с.

115. Чжуан Цяньхуи. И пянь чуньхуи са даоюань (Весеннее солнце втттт 1 ПОЛ Л Г^ ZA слivivjfiaCibipcy // ~тД,. 177U. J4« t. jt-ju.Т7Л ^ // П 1 ПС7 1 ППП ™v. "аЖуш и Даицдаи ^даи^шм d iviiiac xxcjvwxi, 170/-1777 11.

116. Чжунго цзунцзяо: гоцюй юй сяньцзай (Китайские религии: прошлое и настоящее) / Под ред. Тан Ицзе. Пекин: Бэйцзин дасюе чубаньшэ, 1992.от ~7/. е.

117. Чжунго цзунцзяо еюехуй цзай Ху чжаокай еюешу таолуньхуй (Сообщение о конференции научного общества религиоведения Китая, проведенной в Шанхае) // Шицзе цзунцзяо яньцзю (Изучение мировыхтт ют лгл л г* трслт Лп). немал, I . J>(li *+. 1/. /.

118. Чжунго цзунцзяо туаньти цзыляо (Докунменты религиозных китайских организации).Т. I. Пекин: Чжунго шэхуи чубаньшэ, 1993. 671 с.

119. Чжунго шэхуй чжуи шици дэ цзунцзяо вэньтн (Религиозные проблемы Китая в переод социолизма) / Под ред. Ло Чжуфэн. Шанхай: Шанхай шэхуи кэсюеюань чубаньшэ, 1987. 268 с.

120. Чжэн Цзячжун. Упо тяошэнь пяньцюй цяньцай мисинь ходун бисюй чжичжи (Обязательный запрет деятельности связанной с суевериями и выманиваем денег). // ЧД. 1988. № 1. С. 10.

121. Чжэн Цзячжун. Жэсинь гунъи ши дэ Хун Чэнфан даочжан (Горячее попечение об общественных делах даоса Хун Чэнфан) // ЧД. 1990. № 1.п

http://cheloveknauka.com/

16.12.2000 Внутренние и внешние аспекты политики КНР в отношении СССР: 1969-1982 гг.

Год: 2000

Автор научной работы: Рябченко, Николай Павлович

Ученая cтепень: кандидата исторических наук

Место защиты диссертации: Владивосток 2000

Код cпециальности ВАК: 07.00.03 Всеобщая история

Работа выполнена в Институте истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор В. Л. Ларин

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор А. А. Бокщанин, кандидат исторических наук, доцент А. Е. Кожевников

Недутая организация: Хабаровский государственный педагогический университет

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Данная работа посвящена изучению периода острой конфронтации между двумя странами, пришедшегося на один из самых сложных этапов в истории КНР. Внутри страны левые радикалы отчаянно пытались насадить «казарменный коммунизм», но в конце концов потерпели поражение. На внешнеполитической арене Китай боролся за международное признание и стремился найти свое место в мире в качестве самостоятельной, независимой от «сверхдержав» силы. К концу 60-х годов конфликт между КНР и СССР уже перестал быть внутренним делом «социалистического лагеря» и начал оказывать все более сильное влияние на международную обстановку.

Анализ политики КНР в отношении СССР особенно важен, так как в ней нашли отражение самые разные аспекты китайско-советского конфликта, дающие представление о его характере, особенностях и значении как для самого Китая, так и для всего мирового развития.

Актуальность темы исследования состоит также в том, что она затрагивает наиболее сложные, привлекающие внимание многих ученых вопросы новейшей истории Китая и его международных отношений. Кроме того, она связана с крупными темами, разработка которых уже началась, например, международного проекта «История холодной войны», или предстоит в ближайшем будущем. Существует и объективная необходимость в переосмыслении опыта российско/советско-китайских отношений, многих прежних взглядов и оценок.

Степень разработанности темы. Политика КНР в отношении СССР в период конфронтации активно изучалась как в нашей стране, так и за рубежом. Для советских ученых был характерен акцент на поисках ее классовой природы. Они исходили из того, что маоизм, лежащий в основе политики Пекина, зародился в крестьянской стране еще до победы революции. Крестьянство как класс мелких собственников рассматривалось в качестве мелкой буржуазии. Курс китайского руководства в отношении СССР также считался проявлением мелкобуржуазных, националистических тенденций.

Концепция мелкобуржуазности китайского руководства получила в СССР и идеологическое обоснование. В постановлении пленума ЦК КПСС, состоявшегося в феврале 1964 г., его политическая линия была определена как «мелкобуржуазный авантюризм и великодержавный шовинизм». Эта официальная оценка вошла в научный оборот, и уже никакие доводы не могли ее поколебать, хотя в результате исследований советских ученых было установлено, что до революции 1949 г. капиталистические отношения не получили сколько-нибудь значительного развития в китайской деревне '. То есть китайское крестьянство не было мелкобуржуазным2.

Данная концепция использовалась в течение длительного времени. В начале 80-х годов появились публикации о «проимпериализме» Пекина, к которому он пришел в результате «мелкобуржуазного», «националистического» курса. Взаимодействие Китая с Западом на антисоветской основе, казалось бы, подтверждало ее правильность, но уже к XII съезду КПК стало понятно, что Пекин не попал под влияние империализма и продолжал проводить независимую внешнюю политику.

В отечественной историографии различные аспекты политики КНР в отношении СССР рассматривались в работах О.Б. Борисова, О. Владимирова, Ю.М. Галеновича, М.С. Капицы, Б.Т. Колоскова, A.M. Малухина, А.К. Машановой, B.C. Мясникова, М.И. Спад-ковского, С.Л. Тихвинского, А.Г. Яковлева и других авторов3.

Первой крупной работой, затрагивающей исследуемую нами тему, была монография О.Б. Борисова и Б.Т. Колоскова «Советско-китайские отношения. 1945-1977 гг.» (М., 1977). В книге показано, что утвердившийся в КНР режим не был заинтересован в нормализации китайско-советских отношений. Враждебность к СССР использовалась для нагнетания милитаристских настроений в обществе. Антисоветская пропаганда служила целям оправдания внутренней и внешней политики Пекина. Авторы довели анализ советско-китайских отношений до 1977 г., времени выхода книги в свет, когда еще не завершился период конфронтации, и было затруднительно делать обобщающие выводы.

1 Ковалев Е.Ф. Аренда и арендные отношения в Китае. М., 1947; Мугрузин A.C. Аграрные отношения в Китае в 20 - 40-х годах XX в. М., 1970.

г Мугрузин А С. Социально-экономическая характеристика китайского крестьянства (Сравнительный анализ полуфеодального китайского и русского мелкобуржуазного крестьянства) // Проблемы Дальнего Востока. М., 1984. № 4; Васильев JI.C. История Востока. М., 1993. Т. 2.

3 Борисов О.Б. Внутренняя и внешняя политика Китая в 70-е годы: Политический очерк. М., 1982; Борисов О. Б., Колосков Б.Т. Советско-китайские отношения. 1945-1977. М., 1977; Владимиров О. Советско-китайские отношения в сороковых - восьмидесятых годах. М., 1984; Владимиров O.E., Ильин М.А. Эволюция политики и идеологии маоизма в 70-х - начале 80-х годов. М , 1980; Галснович Ю.М. «Белые пятна» и «болевые точки» в истории советско-китайских отношений. М., 1992. Т. 1,2; Григорьева Е.А. О нынешней позиции руководства КНР по вопросам советско-китайских отношений // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. М., 1980. № 98, Иринин В.Е. Фальсификация исследования Центрального Тяньшаня с целью оправдания территориальных претензии Пекина к СССР // Проблемы Дальнего Востока. М, 1979. № 2; Капица М. С. КНР: три десятилетия - три политики. М., 1979; Колосков Б.Т Внешняя политика Китая. 1969-1976. М., 1977, Малухин A.M. Некоторые аспекты маоистского курса в отношении СССР // Информ бюлл / ИДВ All СССР. М., 1976. № 75; Машанова А.К. Организация, методы и формы антисоветской пропаганды группы Мао Цзэдуна // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. М., 1969. № 25. С. 354; Мясников B.C. Несостоятельность маоистской историографии формирования советско-китайской границы // Информ бюлл. // ИДВ АН СССР. М., 1976. Ч I. № 73, Сладковский М.И. Китай: основные проблемы истории, экономики, идеологии. М , 1978, Тихвинский C.J1 История К)ггая и современность М . 1976, Он же. Великохань-скип гегемонизм и публикации на исторические темы в КНР // Вопросы истории М , 1975 № 11. Яковлев А.Г.

Книга О. Владимирова «Советско-китайские отношения в сороковых-восьмидесятых годах» (М„ 1984) продолжает тему отношений между двумя государствами. Особое внимание обращено на проблему, вызывавшую в те годы серьезную озабоченность в СССР, -антисоветскую направленность контактов Пекина с Западом. К достоинствам работы О.Владимирова следует отнести довольно подробное освещение хода советско-китайских пограничных переговоров.

В 70-е - начале 80-х годов было опубликовано несколько работ, посвященных взаимосвязям внутренней и внешней политики КНР: «Основные аспекты китайской проблемы. 1965-1975» (М., 1976); O.E. Владимиров, М.А. Ильин. «Эволюция поли тики и идеологии маоизма в 70-х - начале 80-х годов» (М., 1980); О.Б. Борисов. «Внутренняя и внешняя политика Китая в 70-е годы: Политический очерк» (М., 1982). Вопрос об отношении КНР к СССР в них также затрагивался, но не являлся предметом исследования.

Советско-китайские отношения на фоне внешней политики КНР рассматривались в работах Б.Т Колоскова «Внешняя политика Китая. 1969-1976 гг. Основные факторы и ведущие тенденции» (М., 1977) и М.С. Капицы «КНР: три десятилетия - три политики» (М., 1977). Оба исследователя учитывали влияние внутриполитических факторов, специально не углубляясь в эту тему. Но позиция Пекина в международных отношениях показана ими достаточно полно. Из материалов, представленных в этих двух книгах, хорошо видно, как различные регионы мира - от Европы до Юго-Восточной Азии и от Африки до Латинской Америки, постепенно становились ареной советско-китайского противостояния.

Кроме монографий в СССР публиковалось немало статей о внутренней и внешней политике КНР и советско-китайских отношениях. Однако следует учитывать, что большинство из них написаны в годы конфликта в связи с конкретными текущими событиями и далеко не беспристрастны.

После паузы, продлившейся с середины 80-х годов до конца десятилетия, исследования политики КНР в отношении СССР в период конфронтации вновь стали активизироваться. В 1989 г. были опубликованы статьи Е.П. Бажанова и С. Гончарова, в которых без предвзятости оценивались опыт и уроки советско-китайских отношений прошлых лет4.

КНР и социалистический мир. 1949-1979 М., 1981 Книга 2; Яковлев А.Г. Внешняя политика КНР в первой половине 70-х годов // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР М„ 1976 № 75.

4 Бажанов Е.П. Советско-китайские отношения уроки прошлого и современность // Новая и новейшая история. М., 1989. № 2; Он же. СССР н КНР" конец большой размолвки // Азия и Африка сегодня. М„ 1989. № 8;

В 1992 г. вышел двухтомник Ю.М. Галеновича «Белые пятна» и «болевые точки» в истории советско-китайских отношений». 25-летию даманских событий посвящены статьи В. Усова и А. Волоховой («Проблемы Дальнего Востока». 1994. № 3). Вопрос о советско-китайских разногласиях и конфронтации поднимался в докладах Б.Т. Кулика и А.Г. Яковлева на IV, VIII и X международных научных конференциях «Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность, перспективы» (Москва. 1993, 1997, 1999 гг.). Субъективные факторы конфликта, связанные с позицией лидеров двух стран, рассматривал Л. П. Делюсин («Азия и Африка сегодня». 1999. № 7,8).

В 1996 г. в Иркутске Гу Вэндинь защитил кандидатскую диссертацию «Эволюция китайско-советских отношений в 60-е - 80-е годы: от конфронтации к нормализации и сотрудничеству». Одна из трех глав - о периоде конфронтации. Судя по автореферату, основное место в ней отведено внешнеполитическим факторам и почти не затрагиваются внутриполитические аспекты конфликта.

В отечественной историографии подробно рассматривались работы западных ученых, в которых исследовалась политика КНР в отношении СССР 6 Поэтому в диссертации отмечены лишь наиболее характерные концептуальные подходы.

Гончаров С. От союза через враждебность к добрососедству. 40 лет советско-китайских отношений // Литературная газета. М., 1989. 4 окт.

* Nathan A. J, Ross R. S The Great Wall and the Empty Fortress. China's search for security. N Y., L., 1997. й Мировицкая P.A. Буржуазные китаеведы об актуальных проблемах советско-китайских отношений и их истории (начало 70-х годов) //Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. М., 1976. № 75, Карганова Т. А. Буржуазная историография о причинах советско-китайских разногласий // Там же, Современный Китай в зарубежных исследованиях. М., 1979, Светличный РБ Американская буржуазная историография о причинах советско-китайских разногласий // Информ бюлл. / ИДВ АН СССР. М, 1983; Он же. Проблемы советско-китайских отношений в американской буржуазной историографии 1949-1983 гг. // Информ. бюлл. /ИДВ АН СССР. М . 1985. № 134, Труш С М. Внешнеполитический потенциал и движущие факторы политики КНР в оиенке американской политологии (Критический анализ американской л|ггературы 70-х - начала 80-х годов ) // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. М . 1986 № 139.

Такие китаеведы, как С. Шрам, Д. Загория, Р. Торнтон придерживались мнения, что борьба Пекина против СССР была обусловлена его стремлением к самостоятельности, желанием избавиться от «советской опеки» и самому распоряжаться своей судьбой Некоторые авторы основную причину конфронтации между СССР и КНР видели в различии идеологий. М. Мейснер отметил тот факт, что присущие идеологии Мао Цзэдуна черты популизма входят в противоречие с технократическими и бюрократическими тенденциями ленинизма 8. Другие западные ученые, в том числе Р. Гароди, обращались к анализу различий китайской и советской моделей социализма 9.

Тема советско-китайского конфликта освещалась также в работах по проблемам международных отношений. А. Барнет и Ань Тайсун полагали, что политика Пекина в отношении СССР отражала те противоречия, которые исторически присущи России и Китаю, особенно по вопросу о границе 10. Р. Скалапино был твердым сторонником идеи о том, что СССР угрожает Китаю, пытается его «окружить», и не изменил своей позиции, несмотря на начавшуюся нормализацию отношений между двумя странами".

Разрабатывая концепцию баланса сил, западные авторы допускали, что китайская политика борьбы с «гегемонизмом двух сверхдержав» является естественной реакцией слабейшей стороны в «треугольнике» СССР - КНР - США ,2. Также уделялось внимание позиции Пекина в отношении СССР и роли китайского фактора в мировой политике 13.

В конце 80-х и в 90-е годы, когда события конфликта стали отдаляться и уходить в историю, появилась возможность изучить их более основательно. Наибольший интерес представляют несколько крупных работ, вышедших на Западе в этот период. В 15-м томе «Кембриджской истории Китая» тема советско-китайского конфликта является одной из основных. С. Шрам, анализируя учение Мао Цзэдуна, отдельный параграф отвел рассмотрению причин и последствий советско-китайского раскола.

7 Schram S. The marxist // Mao Tse-tung in the scale of history. Cambridge e.a., 1977; Thornton R. The Sino-Soviet relationship. 1917-1972. Bloomington - L, 1973; Zagoria D. S. Mao's role in the Sino-Soviet conflict // Pacific affairs.

Vancouver, 1974. Vol. 47. No. 2; Zagoria D.S. ideology and Chinese foreign policy // Ideology and foreign policy: A global perspective. N. Y., L, 1978. Meisner M. Leninism and Maoism: Some Populist Perspectives on Marxism-Leninism in China // China Quarterly. L., 1971. No. 45.

9 The logic of "maoism". Critiques and explications. N.Y., 1974

10 Barnett A. D. China and the major powers in East Asia. Wash.. 1977; An Tai Sung. The Sino-Soviet territorial dispute. Phil., 1972.

" Scalapino R. A. The United States and the security of Asia // Internal and external security issues in Asia. Berkeley (Cal), 1986

Scalapino R.A. Asia and the road ahead. Issues for the major powers. Berkley ea., 1975; Temí R. China's foreign policy // Atlantic. Boston, 1973 Vol 231 No. 6,

Copper J F. China's Global Role. An analysis of Peking's National Power capabilities in the context of an evolving international sistem. Stanford (Cal), 1979; Yahuda M B China's Role in World Affairs. L„ 1978; The China's Factor Sino-American relations and the global scene Englwood Cliffs, New Jersey, 1981; Clubb O E. 20-th century China 3-ed. ed NY., 1978.

В главе, написанной Т. Робинсоном и посвященной военной и дипломатической конфронтации КНР и СССР, прослежены события по 1975 г. включительно '4. Роль внутреннего фактора в формировании политики Пекина помогает понять исследование Г. Розмана, который изучил все китайские публикации за 1978-1985 гг. о советской системе и убедительно показал, что в начале реформ борьба мнений по вопросу об отношении к СССР сыграла заметную роль в изменении курса внутренней, а затем и внешней политики КНР 15. Л. Диттмер в капитальном труде, посвященном нормализации китайско-советских отношений, анализирует развитие ситуации и изменение соотношения сил в «треугольнике» СССР - Китай - США. За период 1945 - 1990 гг. он выделяет семь трансформаций этого «треугольника» ,6.

Отличительной особенностью китайских публикаций, посвященных периоду конфронтации между двумя странами, является сохранение многих прежних взглядов на китайско-советские отношения. Правда, .критика СССР с леворадикальных позиций была прекращена". В «Исследовании сорока лет нового Китая» (Пекин, 1989) указывается, что главной причиной ее возникновения стала ошибочная точка зрения о необходимости расширения классовой борьбы, выдвинутая в КПК в период борьбы с правыми (1957 г.). Однако в вопросах международных отношений старые подходы продолжали сохраняться. Так, в «Очерках внешних связей КНР» (Шанхай, 1989) отрицательные моменты в двусторонних отношениях связываются исключительно с деятельностью СССР, а Пекин предстает в образе борца против «советской угрозы» 18.

В изданной в 1989 г. в Пекине «Истории КНР» позиция Китая оценивается как курс на самостоятельность и независимость в международных делах. Высказывается сожаление, что борьба против «ревизионизма» вылилась в необоснованную критику различных сторон жизни советского общества, но международная обстановка рассматривается с прежних позиций: говорится о противостоянии «двум сверхдержавам» ".

Наиболее широко и объективно к проблеме конфликта подходит Линь Цзюнь. В книге «Китайско-советские отношения. 1689-1989» (Харбин, 1989) он обращает внимание на то, что союз СССР и КНР возник в условиях послевоенного разделения мира на два лагеря.

14 The Cambridge History of China Taipei, 1991. Vol. 15. Pan 2.

" Roman G The Chinese debate about soviet socialism. 1978-1985. Princeton, 1987.

" Dittmer L. Sino-Soviet Normalization and Its International Implications, 1945-1990 Seattle and L. 1992.

" Cheng J Sino-Soviet relations in the 1980's // Asia Pacific community. Tokio, 1985. No. 27; Jin Chunming. What Caused the "Cultural Revolution"? // Beijing review. Beijing, 1986. Vol. 29. No. 23, Синь чжунго сыши нянь яньцзю. Исследование сорока лет нового Югтая Пекин, 1989; Юй Гуаньюань Цун шицзе хэ чжунго лиши пай кань шэхуй-

чжуи цзяньшэ шици ды гайгэ. Реформы периода строительства социализма в свете мировой и китайской истории // Чжунго шэхун кэсюе. Пекин, 1985. № 1

* Чжунхуа жэньминь гунхэго дуйвай гуаньси гайшу. Очерки внешних связей КНР. Шанхай, 1989. 14 Чжунхуа жэньминь гунхэго ши История КНР. Пекин, 1989.

Усиление каждого из них сопровождалось ростом мощи не только их лидеров - СССР и США, но также союзников, что в конечном счете привело к изменению всей международной обстановки и переходу от биполярного мира к многополярному. Советский Союз и Китай под влиянием разногласий и раскола между двумя партиями и государствами от дружбы перешли к враждебности. В 70-е годы усилилось их стратегическое противостояние.

Линь Цзюнь отмечает воздействие внутриполитического положения КНР на ее внешнюю политику. Он пишет, что во время «культурной революции» «контрреволюционные группировки», используя левое идейное течение, вмешивались в дипломатическую работу. Это влияло на позицию Китая в вопросах войны и мира и препятствовало ослаблению напряженности в китайско-советских отношениях20.

В 90-е годы китайские ученые продолжили исследования советского направления политики Пекина периода конфронтации. В публикациях анализировались действия руководства КНР и процесс формирования новой внешнеполитической стратегии, основанной на сближении с Соединенными Штатами21.

Среди исследований тайваньских авторов наибольший интерес представляют работы Су Ци. В его книге о нормализации китайско-советских отношений, опубликованной в 1991 г. и охватывающей события с 1979 г., учитывается влияние как внутренних, так и международных факторов 22. Более раннему периоду посвящена работа - «Китайско-советские пограничные переговоры: 1969-1978» (Тайбэй, 1984), но она затрагивает только пограничную проблемуп.

В целом можно заключить, что, несмотря на обилие публикаций как в отечественной, так и в зарубежной литературе, политика КНР в отношении СССР освещена еще недостаточно полно.

Хронологические рамки диссертации: 1969-1982 гг. - это наиболее сложный этап в отношениях между двумя странами. 11ижияя граница исследуемого периода обозначена IX съездом КПК (1969 г.), официально закрепившим курс на конфронтацию с СССР. Верхняя граница - XII съезд КПК (1982 г.), после которого начал набирать силу процесс нормализации советско-китайских отношений.

20 Линь Цзюнь. Чжун Су гуаньси. Китайско-советские отношения. 1689-1989. Харбин, 1989.

21 Ню Цзюнь 1 969 нянь Чжун Су бялъцзе чунту юн Чжунго вайцзяо чжаньлюе ды тяочжэн. Китайско-советские пограничные столкновения 1969 г. и урегулирование стратегии внешних связей Китая // Дандай Чжунго ши янь-цзю Пекин, 1999 1; Лю Чжинань. 1969 нянь, Чжунго Чжаньлюе юй дуй Мэй Су гуаньси ды яньцзю хэ тяочжэн 1969 год, стратегия Китая и исследования и урегулирование в отношении американо-советских связен // Там же. 1999. № 3.

22 Су Ци. Лунь чжун су гун гуанси чжэнчанхуа. О нормализации отношений между юггайскимн и советскими коммунистами. Тайбэй, 1991

"Su. Chi. Sino-Soviet Border Negotiations 1969-1978 Taipei, 1984

Объект исследования - политика КНР в отношении СССР в период конца 60-х -начала 80-х годов. Изучение внутренних и внешних аспектов этой политики, их взаимосвязей и взаимовлияния дает возможность более глубоко понять сущность советско-китайского конфликта и его роль в истории КНР.

Связь внутренней и внешней политики является сложной проблемой, которая была и остается в поле зрения политиков и ученых. Анализ опыта разных государств позволяет уточнить уже известное и выявить новые особенности этих связей. В этом отношении новейшая история Китая представляет особый интерес, так как в ходе внутренних потрясений и острейшего конфликта со своим союзником - СССР наиболее отчетливо проявилось значение внутренних и внешних аспектов политики.

В качестве источников в диссертации использованы материалы съездов КПК и пленумов ЦК КПК, выступления китайских руководителей, другие официальные документы, в которых затрагивался вопрос об отношении к СССР. Они отражают эволюцию политики Пекина, ее переход от решительной конфронтации с Советским Союзом на более умеренные позиции, зафиксированные в документах XII съезда КПК.

Обширный материал по исследуемой теме дает китайская пресса. Часто это были совместные статьи трех редакций - органа ЦК КПК газеты «Жэньминь жибао», журнала «Хунци» и армейской газеты «Цзефанцзюньбао», а также материалы, подготовленные специальными авторскими группами. В первую очередь внимание обращалось именно на эти публикации.

Для пропаганды официального курса Пекина в отношении СССР в Китае поощрялся выпуск соответствующих научных и художественных изданий. Особенно много было статей и книг на исторические темы. Все эти материалы, отражавшие официальную точку зрения Пекина, также можно рассматривать в качестве источников.

Подборки документальных материалов о китайско-советских отношениях неоднократно публиковались в КНР и других странах. В большинстве случаев они содержат уже известную информацию, хотя собранная вместе она иногда помогает глубже понять как изучаемую проблему в целом, так и ее отдельные аспекты24.

По ходу изложения темы, особенно по вопросам отношений между СССР и КНР, приходилось также обращаться к советским официальным документам: материалам съездов КПСС, пленумов ЦК КПСС, заявлениям советского правительства.

14 "All Under the Heaven Is Great Chaos". Beijing, the Sino-Soviet Border Clashes, and the Turn Toward Sino-Anierican

Rapprochcment, 1968-69 Cold War International History Project Bulletin. - Washington, D C , Winter 1998 Issue 11

Цель исследования состоит в выявлении роли и значения внутренних и внешних аспектов в формировании и осуществлении политики КНР в отношении СССР в период острой конфронтации между двумя странами.

Методологической основой диссертации является диалектика отношений внутреннего и внешнего в исследуемом объекте. Каждая из этих сторон имеет еще и свои противоречия. Рассмотрение разнообразных диалектических связей и отношений объекта помогает выявить его сущностные черты.

В системе гегелевской философии внутренняя и внешняя политика рассматриваются с точки зрения развития объективного духа и относятся к философии права, понимаемого как воплощение идеи свободы. Реализуется эта идея в деятельности государства, которое выступает в качестве высшего носителя суверенитета. Будучи направленным вовне, он чреват войнами, но их причины прежде всего внутренние и связаны с потребностью укрепления государства, его способности противостоять как внутренним смутам, так и внешним угрозам25.

Марксизм также руководствуется принципом единства внутренней и внешней политики. Он исходит из того, что в основе деятельности государства лежат интересы господствующего класса. И хотя признается влияние внешних факторов - мирового рынка, системы государств и т. д., приоритет остается за внутренними. Внешняя политика обычно считается продолжением внутренней.

Современный методологический подход предложен А. Д. Воскресенским в выдвинутой им концепции взаимодействия России и Китая. Исследуя возможности многофакторного равновесия в международных отношениях, автор определяет роль экзогенных и эндогенных детерминант поведения государств 2б. Методология, предложенная А.Д. Воскресенским, может быть использована при изучении конфликтов и других деструктивных процессов, где также действуют внутренние и внешние факторы.

Научная новизна. В диссертации использована оригинальная авторская концепция возникновения китайско-советского конфликта как результата противоречий, возникших между двумя странами на индустриальном этапе цивилизационного развития. Обращено внимание на системный характер конфликта и особенности его развертывания на глобальном, региональном и межгосударственном уровнях.

25 Гегель Г. В Ф. Философия права. М., 1990; Нарсесяиц B.C. Диалектика внутренней и внешней политики в учении Гегеля // Взаимосвязь и взаимовлияние внутренней и внешней политики М , 1982.

36 Воскресенский А.Д. Россия и Китай, теория и история межгосударственных отношений М , 1999, Он же Россия и Китай парадигма взаимодействия в исторической динамике и преемственности//Восток. М, 1999 №3.

Более полно, чем прежде, рассмотрен ряд аспектов внутренней и внешней политики КНР, определена их роль в изменении курса Пекина в отношении СССР. Выявлена общая тенденция к преобладанию внешнеполитических факторов, позволяющая рассматривать советско-китайский конфликт как часть процесса перестройки всей системы международных отношений.

Практическая значимость работы. Материалы диссертации были использованы автором при разработке курса лекций для студентов по истории стран Восточной Азии. В дальнейшем на их основе возможна подготовка спецкурса и отдельных разделов в учебных пособиях по истории.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, разбитых на параграфы, заключения и списка использованных источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, показана степень ее разработанности, определены круг использованных источников, хронологические рамки, объект, цель и методологическая основа исследования, а также его научная новизна и практическая значимость.

Первая глава диссертации «Причины и характер советско-китайского конфликта» состоит из трех параграфов.

Первый параграф «Причины конфликта» представляет собой попытку выяснить, какие противоречия существовали или были заложены в период тесного сотрудничества двух стран, начавшегося еще в 20-е годы. Речь идет о коренных причинах конфликта, связанных со становлением индустриальной цивилизации.

Советскому Союзу удалось завершить индустриализацию к началу 50-х годов. Китай из-за низкого исходного уровня и длительных войн к 1949 г. все еще оставался аграрной страной. Различие в уровне развития создавало взаимодополняемость экономик и способствовало сотрудничеству двух государств, которое стало активно разворачиваться после образования КНР. Но оно же являлось источником серьезных противоречий. В Китае, как и в большинстве стран, средства для индустриализации были изъяты у деревни. В результате сплошного кооперирования и создания народных коммун в руках государства оказались сосредоточены огромные материальные и людские ресурсы. Это порождало иллюзию открывшихся безграничных возможностей, включая «скачок в коммунизм». Был выдвинут курс «опоры на собственные силы», занята воинственная позиция по отношению к Западу. СССР к тому времени придерживался более умеренных позиций, был заинтересован в мирной обстановке и широком международном сотрудничестве. С точки зрения Пекина, это казалось отступлением от революционных позиций. Появились первые заметные разногласия.

Значительную роль в ухудшении отношений между двумя странами сыграло различие типов правящих режимов. В КНР в то время существовал тоталитарный режим, в СССР - авторитарный. Тоталитарный режим был характерен для периода ускоренного создания промышленной базы и перехода от аграрного или аграрно-индустриального общества к индустриальному. Внешняя политика при таком режиме под стать внутренней: жестка и конфронтационна. В СССР такой режим существовал с 1929 г. (года «великого перелома») по 1953 г., в КНР - с 1957 г. (кампания борьбы с «правыми») по 1976 г. Пришедший ему на смену авторитарный режим отражал необходимость дальнейшего становления индустриального общества, решения более сложных экономических, политических и социальных проблем и отличался большей гибкостью в международных отношениях. Его власть устанавливалась через несколько лет переходного периода. В СССР - в 1957 г., после устранения «антипартийной группировки», и сохранялась в разных вариантах до 1991 г. В КНР - в 1978 г., с началом политики реформ.

Развитие промышленности тесно связано с производством вооружений. После второй мировой войны СССР был заинтересован в том, чтобы более полно задействовать потенциал тяжелой промышленности, переживавшей сложный период, связанный с перестройкой ведущего звена - военного производства на выпуск принципиально нового, еще находившегося в стадии разработки, ракетно-ядерного оружия. Помощь в индустриализации Китая оказалась здесь весьма кстати. Однако в конце 50-х годов перестройка советского ВПК подошла к завершению и, чтобы не уступить в гонке вооружений Западу, предстояло начать массовое производство новейших видов ракетно-ядерного оружия. Требовались большие средства, и Советскому Союзу стало труднее оказывать помощь КНР в прежних масштабах. Была предпринята попытка объединить усилия двух государств в военной области, но это закрепило бы ведущее положение СССР как более развитой страны по отношению к Китаю, поэтому Пекин не пошел навстречу Москве. Ограничение сферы военного сотрудничества неизбежно вело к обособлению военно-промышленных комплексов двух стран, наиболее передовых отраслей промышленности, с которыми они были связаны, и, в конечном счете, экономик. Оказалось, что интернационализм как главный принцип коммунистического движения не срабатывает. Это вызывало раздражение с обеих сторон и в начале 60-х годов вылилось в открытый раскол.

К тому времени в КНР была создана промышленная система, в целом способная к самостоятельному развитию. С советской помощью построены и реконструированы более

250 крупнейших промышленных предприятий. В 1960 г. на них было произведено около 40% выплавленной в КНР стали, более 50% проката, 80% грузовых автомобилей, более 90% тракторов, 25% выработки электроэнергии и т.д. Доля промышленности в валовом общественном продукте КНР составила 61,1%, в произведенном национальном доходе -46,3% по сравнению с 25,2% и 12,6% в 1949 г.27

Таким образом, с советской помощью был сделан решающий шаг в индустриализации Китая. Но индустриальный переход такой гигантской страны, как Китай, и осуществление тем самым прорыва в развитии Востока, в сущности, является проблемой глобального уровня, которая не могла быть полностью решена в «социалистическом лагере». Поэтому выход за его рамки был неизбежен. Также неизбежны были разногласия и конфликты с Советским Союзом как центром этой системы.

Во втором параграфе «Характер советско-китайского противостояния» рассматривается системный характер конфликта между двумя странами. Выделены три уровня его развертывания: 1) «социалистический лагерь» - остальной мир; 2) отношения в «социалистическом лагере»; 3) двусторонние советско-китайские отношения.

На первом, глобальном, уровне конфликт между двумя крупнейшими государствами был заметным событием, но существенно не повлиял на положение «социалистического лагеря» как замкнутой, изолированной от остального мира системы. Эта замкнутость стимулировала конфликт, не давая возможности для разрядки накапливающихся внутренних противоречий. Кроме того, территориальная стабилизация «лагеря» выдвигала на повестку дня вопрос, как быть дальше: либо проводить умеренную политику и заняться экономическим соревнованием с Западом, либо решительно идти на конфронтацию с ним и, не считаясь с потерями, добиваться победы? После того, как Москве и Пекину, придерживавшимся этих столь разных подходов, не удалось прийти к общей согласованной позиции, каждый из них стал действовать самостоятельно. Раскол уменьшал шансы на победу и тех, и других, зато все острее становились взаимная критика и обвинения в ошибочности занятой позиции.

На уровне «социалистического лагеря» системный характер советско-китайского конфликта проявился еще более отчетливо. Решение Пекина идти своим путем раскалывало социалистический монолит до самого основания - на западную часть, экономически и политически тесно сплоченную вокруг СССР, и восточную, в лице Китая, занятою поисками путей и методов ускоренного продвижения к коммунизму.

37 40 лет КНР М, 1989

С точки зрения системного подхода, началось раздвоение единой системы на две доминирующие подсистемы. Завершение этого процесса зависело от перехода различий их основных элементов в противоположность. А все экономические, политические, социальные и другие различия двух стран в то время сосредоточивались вокруг одного центрального пункта: допущение экономических методов в организации и деятельности общества или решительный отказ от них. В Советском Союзе коммунистические отношения рассматривали как идеал, но пока не спешили отказываться и от экономических методов. В Китае же выступали за скорейший переход к коммунизму и, несмотря на неудачу «большого скачка», не собирались отказываться от задуманного.

На уровне двусторонних советско-китайских отношений обращено внимание на тип обоих государств. Введено новое понятие - «государство системного типа». Китай и Россия исторически являются такими государствами. Они охватывают обширные геополитические пространства, ограниченные естественными рубежами, и включают множество этносов, находящихся под эгидой одного из них. В прошлом это были мощные империи с традициями мироцентристского сознания и большими амбициями («Срединное государство», «Третий Рим»), Системное государство - это как бы действующая модель мира, и главное ее отличие от оригинала в том, что она создается как противостоящая остальному миру, а потому сравнительно замкнутая система.

СССР был создан как ярко выраженное системное государство - прообраз будущего всемирного союза советских республик. Возникший после второй мировой войны «социалистический лагерь» давал ему возможность частично преодолеть прежнее изолированное положение. Китай, как крупнейшее государство, был самым ценным приобретением «лагеря». Хотя он почтительно называл Советский Союз «старшим братом», но в действительности совершенно не подходил на роль младшего партнера. Для него, как и в прошлые века, более привычно было чувствовать себя великой державой и даже центром мира: Возникающие при этом противоречия все сильнее давали о себе знать в отношениях Москвы и Пекина.

Третий параграф «Культурная революция» и дальнейшее обострение советско-китайских отношений» посвящен событиям второй половины 60-х годов. К тому времени борьба двух политических тенденций в китайском руководстве - леворадикальной, представленной Мао Цзэдуном и его сторонниками, и умеренной, выразителями которой были Лю Шаоци и Дэн Сяопин, достигла своего апогея. Стремясь к утверждению в стране идеалов «казарменного коммунизма», левые вели яростную критику советского социализма послесталнпского образна, выступали против СССР как международного оплота сил «реставрации капитализма». Конфронтация Пекина с Москвой вылилась в ряд серьезных инцидентов. В марте и августе 1969 г. произошли кровопролитные столкновения на границе.

Советско-китайский конфликт подошел к опасной черте перерастания пограничных конфликтов в широкомасштабные военные действия. Однако имелся ряд сдерживающих факторов. Во-первых, в ходе обмена ударами на границе каждая из сторон успела почувствовать, что имеет дело с сильным противником, с которым лучше не доводить дело до войны. Во-вторых, к самой войне стороны по разным причинам не были готовы. И в-третьих, противоречия между двумя государствами не были столь остры, чтобы их нельзя было разрешить иначе как на поле боя. Большей частью они носили наднациональный характер и были связаны с оказавшимся после китайско-советского раскола под угрозой фиаско замыслом «мировой революции».

СССР не мог здесь принять каких-либо эффективных мер для восстановления единства рядов в «социалистическом лагере». Китай также не имел возможности повлиять на «советских ревизионистов». Конфликт нельзя было разрешить ни мирным, ни военным путем. Предстояло его дальнейшее развитие, связанное с выходом на более широкий международный уровень и с внутренней эволюцией конфликтующих сторон.

Вторая глава диссертации «Внутренние аспекты политики КНР в отношении СССР (1969-1982 гг.)» состоит из четырех параграфов.

В первом параграфе «Социально-экономическое и политическое развитие КНР» рассматривается внутреннее развитие страны.

Пришедшие к власти в результате «культурной революции» левые радикалы настойчиво проводили в жизнь курс, основанный на идеях Мао Цзэдуна. В сельском хозяйстве за образец была взята Дачжайская производственная бригада, в промышленности - Дацин-ские нефтепромыслы, действовавшие по принципу «опоры на собственные силы». В связи с «учебой у Дацина» в Китае велась пропаганда «Указаний председателя Мао Цзэдуна о конституции Аньшаньского металлургического комбината», в которых основной упор был сделан на противопоставление методов организации производства и подхода к решению хозяйственных задач, практиковавшихся во время «большого скачка» на флагмане китайской металлургии в г. Аньшане, опыту работы Магнитогорского комбината. Однако все эти «революционные» методы оказались, в конечном счете, неэффективными. В апреле 1979 г. заместитель премьера Госсовета КНР Ли Сяньнянь вынужден был признать, что страна оказалась перед лицом глубокого кризиса. Чтобы поправить положение, китайское руководство вынуждено было вернуться к экономическим методам, практиковавшимся до «культурной революции».

Тяжелые условия жизни и политическое бесправие вызывали сопротивление политике властей. В середине 70-х годов выступления протеста охватили ряд крупных городов Китая, в том числе Пекин. Новая волна забастовок и демонстраций прокатилась по стране в 1978-1979 гг. Под влиянием борьбы народных масс произошли изменения в руководстве. Власть перешла к сторонникам реформ во главе с Дэн Сяопином. На ХП съезде КПК была выдвинута идея строительства социализма «китайского образца», развернутая затем в концепцию «социализма с китайской спецификой». Переход Пекина к «специфике» свидетельствовал о его отказе от прежних претензий на лидерство в мировом коммунизме. Это снимало антагонизм между СССР и КНР по идеологическим и связанным с ними политическим вопросам.

Во втором параграфе «СССР в политических установках китайского руководства» показана эволюция позиции Пекина в отношении СССР.

В отчетном докладе IX съезду КПК было заявлено, что в результате отказа от классовой борьбы в Советском Союзе произошла «реставрация капитализма», и теперь он является постоянным источником угрозы для Китая. Курс на борьбу против СССР как идейного, политического и военного противника Китая сохранился на X и XI съездах КПК. Призывы к борьбе против «современного ревизионизма», «социал-империализма» и «гегемонизма» были включены в Устав КПК и другие официальные документы. Из материалов XII съезда КПК, проведенного уже после устранения левых радикалов от власти, видно, что советская тема стала утрачивать прежнюю актуальность для Пекина. По вопросам социализма это была уже не борьба, а только дистанцирование от бывшего соратника, выраженное в стремлении создать альтернативу «иностранным моделям». Борьба против «гегемонизма» по-прежнему провозглашалась одной из основных задач партии. Однако никакой классовой основы под это уже не подводилось, то есть отношения с СССР стали рассматриваться как чисто межгосударственные. Такая позиция открывала возможность для поиска путей к их нормализации.

В Третьем параграфе «Использование вопроса об отношении к СССР во внутриполитической борьбе» исследуется малоизученный аспект политической истории КНР.

Вопрос об отношении к Советскому Союзу сохранял особую актуальность в течение всего периода, пока левые радикалы находились у власти. Они вели борьбу не только против «ревизионизма», оплотом которого считали СССР, но и за его предотвращение в Китае. В ходе политических кампаний, которые, сменяя друг друга, продолжались до середины 70-х годов, левые старались доказать, что их противники, особенно Д )н Сяопин, унаследовали у СССР все атрибуты «реставрации капитализма», и обвинить их не только в классовом, но и в национальном предательстве. «Прагматики», в свою очередь, использовали любой удобный случай, чтобы переадресовать эти тяжкие обвинения левым радикалам. После разгрома «банды четырех» их упрекали в том, что они недостаточно активно выступали против «советского ревизионизма».

Несмотря на ожесточенную борьбу, обе фракции сближала внешняя угроза для Китая, исходившая, по их мнению, не только от империализма, но и от «социал-империализма». С 1980 г., когда «прагматики» полностью взяли власть в свои руки, позиция китайского руководства в отношении СССР окончательно очистилась от политических моментов, связанных с борьбой фракций.

Четвертый параграф «Советская тема в китайской пропаганде» посвящен одному из аспектов политической жизни КНР, которому отводилась важная мобилизующая роль в осуществлении официального курса. Критика «советского ревизионизма» должна была укреплять господствующее положение идей Мао Цзэдуна, а раздувание угрозы со стороны «социал-империализма» усиливало в обществе ощущение внешней опасности, делало его более управляемым.

Кроме средств массовой информации, в пропаганде использовались самые разнообразные каналы идеологического воздействия, в том числе история, литература, искусство, просвещение. После смерти Мао Цзэдуна не произошло ослабления антисоветизма. Печать, радио и телевидение по-прежнему пытались убедить китайский народ во враждебных намерениях СССР. Эффективность пропаганды бьша достаточно велика, так как наряду с современными использовались и традиционные приемы манипулирования общественным сознанием.

Создаваемый китайской пропагандой в течение длительного времени образ врага способствовал отчуждению между двумя народами. Прежде очень мощное советское культурное влияние в КНР постепенно ослабевало. Когда политические потрясения утихли и прояснилась общая картина, то оказалось, что новая роль советской культуры в Китае - быть в общем ряду других зарубежных культур. Под шум пропагандистской войны произошло изменение ее статуса.

В целом, внутренние аспекты политики КНР в отношении СССР в период конца 60-х - начала 80-х годов отразили переход китайского общества от революционного радикализма на путь реформ и модернизации. Модель общественного устройства, утвердившаяся в Китае в ходе «культурной революции», была создана как противоположность советской, «ревизионистской». Поэтому до смены политического и социально-экономического курса в конце 70-х годов все советские реалии подвергались ожесточенной критике, в большинстве случаев необоснованной. После прихода к власти Дэн Сяопина был избран путь строительства «социализма с китайской спецификой». Это снимало большую часть прежних идеологических и политических противоречий между КНР и СССР, в том числе проблему «ревизионизма». Но по-прежнему сохранялась напряженность в вопросах внешней политики.

Третья глава «Внешние аспекты политики КНР в отношении СССР (1969-1982 гг.)» состоит из четырех параграфов.

В первом параграфе «Международное положение КНР» дана общая характеристика внешнеполитических связей КНР. После пограничных столкновений 1969 г. в Китае всерьез опасались возникновения войны с СССР. Встреча Чжоу Эньлая с Косыгиным в Пекине в сентябре того же года позволила ослабить напряженность в советско-китайских отношениях, хотя в целом они продолжали оставаться на самом низком уровне со времени образования КНР.

После трех лет «культурной революции» Китай занялся упорядочением внешних связей. Были нормализованы отношения с государствами Восточной Европы, странами «третьего мира», установлены связи с ведущими западными державами. Главным было осуществление направленного против СССР стратегического замысла, выработанного китайским руководством, по сближению с Соединенными Штатами как менее опасным противником. Но тут Пекин столкнулся с серьезными трудностями. Предстояло соединить несовместимое: устремленность находящихся у власти левых радикалов к мировой революции и сотрудничество с Америкой, против которой они всегда яростно выступали.

X съезд КПК показал, что левые после временного ослабления своих позиций вновь усилили влияние как на внутреннюю, так и внешнюю политику КНР. В середине 70-х годов с целью осуществления «региональной революции» в Юго-Восточной Азии они поддержали полпотовский режим в Камбодже. В результате Китай получил еще одного сильного противника - Вьетнам и оказался в невыгодном стратегическом положении борьбы на два фронта: на севере и юге. Вновь актуальной становилась задача сближения Пекина с США. В доктриналыюм плане решение было найдено с помощью «теории трех миров», которая послужила переходной ступенью от прежней ультрареволюционности к стратегическому партнерству с Соединенными Штатами.

Сближение и партнерство с Америкой открывало путь к достижению выгодного для Китая баланса сил п «треугольнике» СССР - КНР - США и способствовало укреплению его позиций на советском направлении.

Во втором параграфе «Внешнеполитические концепции Пекина» показано, что борьбе против СССР в них отводилось центральное место.

С середины 1970 г. в КНР начали разрабатывать концепцию «двух сверхдержав». Понятие «сверхдержава» использовалось для обозначения США и СССР, и формально уравнивало их как два «империалистических государства». Затем постепенно стала проводиться мысль о том, что советский «социал-империализм» более опасен, чем американский империализм. В дальнейшем в Пекине продолжали говорить о «двух сверхдержавах», но основная критика уже направлялась против Советского Союза.

В начале 70-х годов в Китае также стала формироваться концепция борьбы против «гегемонизма». В докладе на X съезде КПК (1973 г.) утверждалось, что США после поражения в корейской войне начали катиться под уклон, а «советский ревизионизм» тем временем «реставрировал капитализм» и стал осуществлять «гегемонистскую» политику на международной арене, которая несет угрозу для всего мира. Отсюда выводилась необходимость создания широкого международного антигегемонистского фронта.

В общей картине борьбы с «гегемонизмом» не было достаточно четко обозначено место самого Китая. Этот недостаток удалось восполнить с появлением в 1974 г. «теории трех миров». Она сводились к тому, что в международных отношениях, по мнению ее авторов, произошла перегруппировка сил и образовались «три мира». «Первый мир» включал «две сверхдержавы» - США и СССР. «Третий мир» - все развивающиеся страны. Между первым и третьим «мирами» отводилось место «второму миру», состоящему из развитых стран. Китай был назван социалистической и развивающейся страной, относящийся к «третьему миру». Теория «трех миров» ориентировала Китай на сохранение самостоятельного, независимого от «сверхдержав» положения, и была направлена главным образом на противодействие СССР как наиболее опасному противнику.

В начале 1981 г. в КНР была выдвинута концепция создания «структуры совместного сопротивления Советскому Союзу», которая представляла дальнейшую конкретизацию идеи антисоветского «широкого единого фронта». По замыслу ее авторов, в состав «структуры» должны были войти США, Япония и Западная Европа, которые играли «регулирующую роль» на международной арене. Предполагалось также, что в «структуре» примут участие исламские государства, страны АСЕАН, Австралия, Новая Зеландия и «силы сопротивления» Афганистана и Кампучии. Смысл этого объединения в Пекине видели в том, чтобы, исходя из «общих интересов», осуществлять «стратегически согласованные действия» в борьбе против «гегемонизма». Но эта концепция не получила распространения, так как она создавала слишком большой крен китайской политики в сторону Запада.

ХП съезд КПК (1982 г.) показал, что в Пекине продолжали придерживаться концепции «двух сверхдержав» и осуждают «гегемонистскую» политику СССР. Но среди сил, угрожающих мирному сосуществованию государств сначала был назван империализм, а затем «гегемонизм». Тем самым было показано, что Китай уже не считал Советский Союз своим главным противником. К тому времени в результате многолетних усилий и под влиянием начавшихся реформ страна стала выходить на новый уровень отношений с внешним миром, конфликт с СССР начал утрачивать свою прежнюю значимость.

Для адекватной оценки китайских внешнеполитических концепций следует иметь в виду, что под современными покровами в них нередко присутствовали традиционные взгляды и представления, использовался стратагемный подход.

В третьем параграфе «Политика КНР в отношении СССР на международной арене» анализируются нарастание стратегического противостояния двух государств и попытки Пекина создать глобальный антисоветский фронт.

Противодействие Китая разрядке напряженности в Европе, имевшее целью ослабить позиции Советского Союза, оказалось полностью безуспешным. Но ему удалось установить стратегическое партнерство с Соединенными Штатами и включить "антигегемонистские" положения в договор с Японией. Конфликт с СССР негативнр отразился на позиции КНР в вопросах разоружения и международного сотрудничества. Ареной советско-китайского соперничества стал «третий мир». Особенно активно Пекин действовал в Южной и Юго-Восточной Азии, а также в Африке, пытаясь привлечь как можно больше сторонников. В отношении социалистических государств он проводил дифференцированную политику в зависимости от прочности их связей с Советским Союзом. Однако большинство стран не желали ввязываться в советско-китайский конфликт. Идея единого «антигегемонистского» фронта так и осталась неосуществленной.

Преодоление Китаем левого радикализма расширяло диапазон противоборства с Советским Союзом, позволяло активно действовать среди различных политических сил: от крайне правых до социалистов и коммунистов.

Четвертый параграф «Вопросы двусторонних советско-китайских отношений» посвящен трем основным проблемам: пограничной, национальной безопасности, различиям в идеологической ориентации.

Еще до того, как 20 октября 1969 г. в Пекине были возобновлены пограничные переговоры, каждая из сторон обозначила свою позицию в официальных правительственных заявлениях. СССР считал, что никакой пограничной проблемы не существует. Пекин, напротив, настаивал на наличии спорных районов. При таких диаметральных подходах успех переговоров был маловероятен. Но обе стороны были заинтересованы в них, надеясь, что это поможет избежать новых вооруженных столкновений и таким образом удержать конфликт в мирных рамках. Переговоры с перерывами продолжались более десяти лет, но из-за различий позиций стороны даже не приступили к рассмотрению линии прохождения границы.

Пограничный вопрос играл роль барометра, который отражал состояние отношений между двумя государствами. Но он также был постоянным источником напряженности и конфликтов. Нормализация положения на границе была необходима. Однако это стало возможным только в связи с переменами стратегического характера, когда Китай основательно упрочил свои вооруженные силы в районе границы и положение в «треугольнике» СССР-КНР-США.

Переход к нормализации отношений с СССР произошел также под влиянием перемен во внутренней политике КНР, начавшимися после смерти Мао Цзэдуна, и постепенным отказом от леворадикальных идей, с позиции которых в течение многих лет велась борьба против «советского ревизионизма». В конце 70-х годов в научных и политических кругах Китая прошли дискуссии о характере советского строя, в ходе которых был сделан вывод, что СССР по-прежнему является социалистическим государством. Это устраняло идеологические препятствия в развитии сотрудничества между двумя странами.

Оценивая значение внешних аспектов политики КНР в отношении СССР, необходимо отметить, что они самым тесным образом были связаны с решением важнейших для него проблем, прежде всего проблемы безопасности, которую он решал путем налаживания стратегического партнерства с Соединенными Штатами. В развитии связей с внешним миром также постоянно присутствовали элементы борьбы и соперничества с СССР. Наиболее глубокая проблема, которая не всегда была видна, но постоянно присутствовала в ходе конфронтации с Советским Союзом, - поиск Китаем своего места в современном мире. После отказа от роли «младшего брата» СССР он утвердился в качестве независимой, самостоятельной силы и стал осознавать себя составной частью «третьего мира» - социалистической развивающейся страной. С крушением блоковой системы понятие «третий мир», утратило смысл. Теперь все это, за исключением Латинской Америки, как и прежде, - Восток. Китаю, обладающему высоким международным статусом, огромным потенциалом и большими перспективами, сейчас здесь по праву принадлежит ведущее место.

В заключении диссертации подведены итоги исследования. Дана оценка взаимодействия внутренних и внешних аспектов политики КНР в отношении СССР и предпринята попытка сделать более широкие исторические обобщения.

Соотношение внутри- и внешнеполитических аспектов в формировании и осуществлении политики КНР на советском направлении в рассматриваемый период имело постоянную тенденцию к усилению влияния последних, что было обусловлено нарастанием стратегического противостояния двух государств. Конец 70-х годов, когда крайне левые силы в Китае потерпели поражение, стал рубежом, за которым внешние аспекты стали полностью преобладать над внутренними. Тем не менее, как до, так и после этого рубежа сохранялось их сложное переплетение и взаимное влияние.

Начиная с третьего пленума ЦК КПК одиннадцатого созыва, в китайском руководстве начала преобладать более реалистическая политика. Ее принципиальное отличие от прежней состояло в том, что Пекин больше не пытался распространить свой радикализм вовне, а, наоборот, старался создавать благоприятную внешнюю обстановку для осуществления долговременной программы модернизации страны. В этой связи актуальной становилась задача нормализации отношений с Советским Союзом.

В период китайско-советской конфронтации изменилось международное положение КНР. Пекин окончательно порвал с «социалистическим лагерем» и прекратил союзнические отношения с Советским Союзом. Китайская Народная Республика была признана большинством государств мира, восстановила свои права в ООН и других международных организациях. От попыток разжечь мировую революцию она обратилась к созидательным целям, осуществлению программы «четырех модернизаций». В сущности, через конфликт с СССР произошел переход Китая от локальной системы «социалистического лагеря» к глобальным международным отношениям и окончательное включение его в современную мировую цивилизацию. С этой точки зрения раскол «лагеря» можно рассматривать как проявление отношений двух цивилизационных полюсов - Востока и Запада в евразийской контактной зоне, как часть процесса формирования новой мировой системы, основанной на их равноправном взаимодействии.

Апробация работы. Работа была апробирована в выступлениях автора на научных конференциях в Москве и Владивостоке. Она обсуждалась и была одобрена в Центре китаеведения Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. К проблеме сравнительного изучения СССР и КНР // Китай и социализм. Актуальные проблемы изучения экономики, политики, истории и культуры Китая. Тезисы докладов I Всесоюзной научной конференции (Москва, 9-11 октября 1990 г.). М., 1990. Ч. II. С. 19-23.

2. Фактор «третьего мира» в советско-китайских отношениях // Особенности общественно-политического и экономического развития стран азиатско-тихоокеанского региона: история и современность. Тезисы докладов и сообщений советско-китайской конференции (Владивосток, 21-23 мая 1991 г.). Владивосток, 1991. С.64-65.

3. Еще раз о взаимосвязи экономики, политики и идеологии // Китай и мир. Актуальные проблемы изучения экономики, политики, истории и культуры Китая. Тезисы докладов II Всесоюзной научной конференции. М., 1991. Ч. II С. 75-79.

4. Москва - Пекин: что же нас разделяло? // Дальневосточный ученый. Владивосток, 1991. 7-13 авг.

5. Советско-китайские отношения в период 50-х- начала 60-х годов. Владивосток, 1991. 31 с. Препринт.

6. То же как: Конфликт был неизбежен? Советско-китайские отношения // У карты Тихого океана. 1991. № 10. С. 13-21; № 11; С. 24-30; № 12. С. 13-22;.

7. О роли советского фактора в КНР // Китай и мир. История, современность, перспективы. Тезисы докладов III Международной конференции ( Москва, 5-7 октября 1992 г.). М., 1992. Ч. I. С. 124-128.

8. Зона контактов. О значении китайского фактора для бывшего СССР и новой России // Россия и АТР. Владивосток, 1994. № 2. С.73-81.

9. Советско-китайский конфликт. 60-е - начало 80-х годов. Статья первая: Истоки конфликта // Россия и АТР. 1998. №2. С. 53-59; Статья вторая: Системный характер конфликта // Там же. 1998. № 4. С. 50- 6 3.

Ю.Россия и Китай в XX веке: культурные и цивилизационные аспекты взаимодействия // Китайской Народной Республике 50 лет; история и современность. Тезисы докладов и сообщений международной научной конференции, 18-19 мая 1999. Владивосток, 1999.

С. 56-58.

Оглавление научной работы

ВВЕДЕНИЕ.

Глава I. ПРИЧИНЫ И ХАРАКТЕР СОВЕТСКО-КИТАЙСКОГО КОНФЛИКТА

1.1. Причины конфликта.

1.2. Характер советско-китайского противостояния.

1.3. «Культурная революция» и дальнейшее обострение советско-китайских отношений.

Глава II. ВНУТРЕННИЕ АСПЕКТЫ ПОЛИТИКИ КНР В ОТНОШЕНИИ СССР (1969-1982 гг.)

2.1. Социально-экономическое и политическое развитие КНР

2.2. СССР в политических установках китайского руководства.

2.3. Использование вопроса об отношении к СССР во внутриполитической борьбе.

2. 4. Советская тема в китайской пропаганде.

Глава III. ВНЕШНИЕ АСПЕКТЫ ПОЛИТИКИ КНР В ОТНОШЕНИИ СССР (1969-1982 гг.)

3.1. Международное положение КНР.

3.2. Внешнеполитические концепции Пекина.

3.3. Политика КНР в отношении СССР на международной арене.

3.4. Вопросы двусторонних советско-китайских отношений.

1. Мао Цзэдун. О десяти важнейших взаимоотношениях // Избранные произведения. -Т. 5. - Пекин, 1977. - С. 366-367.

2. Мао Цзэдун. Выступление на II Пленуме Центрального Комитета Коммунистической партии Китая восьмого созыва // Избранные произведения. - Т. 5. - Пекин, 1977. -С.407.

3. Рахманин О.Б. Взаимоотношения И.В. Сталина и Мао Цзэдуна глазами очевидца // Новая и новейшая история. - М., 1998. - № 1. - С. 90.

4. Вопросы власти и собственности давно и успешно исследует Л.С. Васильев [См. :Васильев Л.С. Проблемы генезиса китайского государства. ( Формирование основ социальной структуры и политической администрации). - М., 1983. - С. 3-57; Он же. Возникновение и эволюция частной собственности на Востоке // Частная собственность на Востоке. - М., 1998. - С. 23-63]. В истории Китая имеется богатый опыт взаимодействия власти и собственности. В наиболее важных для аграрного общества земельных отношениях была выработана достаточно совершенная система, сочетающая верховную собственность государства на землю с многоступенчатой иерархией преимущественно коллективного владения ею (патронимия, большая семья, нуклеар-ная семья). Это позволяло поддерживать стабильность социума и делало его крайне консервативным [См.:Непомнин O.E. Иерархия владельческих прав на землю в традиционном Китае // Частная собственность . - С. 442.]. Сейчас человечеству приходится решать в принципе ту же проблему, которая на протяжении веков была главной для Китая: перенаселенность при ограниченности жизненных ресурсов. Велика вероятность того, что оно изберет сходный способ регулирования отношений власти и собственности. Если это произойдет, то ему, скорее всего, предстоит пережить консервативную эпоху.

5. Впрочем, это не исключает возможности конструировать многополярные схемы в международной политике. Если проследить их цели, то можно убедиться, что все равно они сводятся либо к поддержанию баланса между Востоком и Западом, либо представляют собой попытки изменить его в пользу одного из них. Так, ратование России в последние годы за многополярный мир как альтернативу однополярному, возникшему после развала советского блока, в конце концов вылилось в идею стратегического партнерства Индии, Китая и России. По сути, усиления Востока в противовес Западу.

6. Рябченко Н.П. Россия, Китай и глобальная цивилизация // Дальневосточный ученый. - Владивосток, 1997. 25 июня; Он же: Возможен ли конец истории? // Дальневосточный ученый. - Владивосток, 1998. 20 мая.

7. Лазарев В.И. О социально-политическом содержании событий в Китае // Вопросы истории КПСС. - М., 1974. - № 6. - С. 61-62.

8. Лазарев В.И. Классовая борьба в КНР. - М., 1981. - С.14, 22.

9. Ларев В.И. Природа и корни маоистского антисоветизма // Вопросы истории КПСС. -М., 1975. - № 10. - С. 92; Лаптев В.Б. Мелкобуржуазные, националистические тенденции в КПК и формирование антисоветского курса Пекина // Вопросы истории. -М.,1981. - №7,- С. 59-73.

10. Пленум Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза. 10-15 февраля 1964 года. Стенографический отчет. - М., 1964. - С. 635.

11. Ковалев Е.Ф. Аренда и арендные отношения в Китае. - М., 1947. - С. 58; Мугрузин A.C. Аграрные отношения в Китае в 20 - 40-х годах XX в. - М., 1970. - С. 160.

12. Мугрузин A.C. Социально-экономическая характеристика китайского крестьянства (Сравнительный анализ полуфеодального китайского и русского мелкобуржуазного крестьянства) // Проблемы Дальнего Востока. - М., 1984. - № 4. - С. 74; Васильев Л.С. История Востока. - М., 1993. - Т. 2. - С. 433.

13. Ленин В.И. Доклад на II Всероссийском съезде коммунистических организаций народов Востока. 22 ноября 1919 г. // Ленин В.И. Полное собрание сочинений. - Т. 39. -С. 329.

14. Проимпериалисгическая политика Пекина // Проблемы Дальнего Востока. - М., 1981. -№ 1.-С. 19-25.

15. Борисов О.Б. Внутренняя и внешняя политика Китая в 70-е годы: Политический очерк. - М., 1982. - 384 е.; Борисов О. Б., Колосков Б.Т. Советско-китайские отношения. - М. 1977. - 582 е.; Владимиров О. Советско-китайские отношения в сороковых

- восьмидесятых годах. - М., 1984. - 384 е.; Владимиров O.E., Ильин М.А. Эволюция политики и идеологии маоизма в 70-х - начале 80-х годов. - М., 1980. - 328 е.; Гале-нович Ю.М. «Белые пятна» и «болевые точки» в истории советско-китайских отношений,- М., 1992. -Т. 1. - 170 е.; Т. 2. - Книга первая. - 140 е.; Книга вторая - 132 е.; Григорьева Е.А. О нынешней позиции руководства КНР по вопросам советско-китайских отношений // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. - М., 1980. - № 98. - С. 5564; Иринин В.Е. Фальсификация исследования Центрального Тяныпаня с целью оправдания территориальных претензий Пекина к СССР // Проблемы Дальнего Востока.

- М., 1979. - № 2. - С. - 121-130; Капица М. С. КНР: три десятилетия - три политики.

- М., 1979. - 576 е.; Колосков Б.Т. Внешняя политика Китая. 1969-1976. - М., 1977. -328 е.; Малухин А.М. Некоторые аспекты маоистского курса в отношении СССР // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. - М., 1976. - № 75. - С. 39-112; Машанова А.К. Организация, методы и формы антисоветской пропаганды группы Мао Цзэдуна // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. - М., 1969. - № 25. - С. 3-54; Мясников B.C. Несостоятельность маоистской историографии формирования советско-китайской границы // Информ. бюлл. // ИДВ АН СССР. - М„ 1976. - Ч. I. - № 73. - С. 5-59; Сладковский М.И. Китай: основные проблемы истории, экономики, идеологии. - М., 1978. - 301 е.; Тихвинский С.Л. История Китая и современность. - М. 1976. - 359 е.; Он же. Вели-коханьский гегемонизм и публикации на исторические темы в КНР // Вопросы истории. - М., 1975. - № 11. - С. 64-96; Яковлев А.Г. КНР и социалистический мир. 19491979. - М., 1981. - Книга 2- 312 е.; Яковлев А.Г. Внешняя политика КНР в первой половине 70-х годов // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. - М„ 1976. - № 75. - С.З -38.

16. Опасный курс. - М., 1969-1981. - Вып. 1-11.

17. Бажанов Е.П. Советско-китайские отношения: уроки прошлого и современность // Новая и новейшая история. - М., 1989. - № 2. - С. 3-25; Он же. СССР и КНР: конец большой размолвки // Азия и Африка сегодня. - М., 1989. - № 8. - С. 6-11; Гончаров С. От союза через враждебность к добрососедству. 40 лет советско-китайских отношений // Литературная газета. - М., 1989. 4 окт.

18. Усов В. Трагедия на Уссури // Проблемы Дальнего Востока. - М., 1994. - № 3. - С. 83-93; Волохова А.К. К событиям на Даманском. - Там же. - С. 94-97.

19. Кулик Б.Т. Советско-китайские разногласия как фактор «холодной войны» (19561985 гг.) // Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность, перспективы. Тезисы докладов IV Международной научной конференции (Москва, 6-8 октября 1993 г.). - М., 1993. - Ч. I - С. 149-153; Яковлев А.Г. Уроки советско-китайской конфронтации в свете тенденций современного мирового развития // Перспективы сотрудничества Китая, России и других стран Северо-Восточной Азии в конце XX - начале XXI века. Тезисы докладов VIII Международной научной конференции «Китай.

Китайская цивилизация и мир. История, современность, перспективы» (Москва, 7-9 октября 1997 г.). - М., 1997. Ч. I. - С. 133-137; Он же. К вопросу о причинах советско-китайского конфликта // Китай на пути модернизации и реформ. Тезисы докладов X Международной научной конференции «Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность и перспективы» (Москва, 22-24 сентября 1999 г.). - М., 1999. -С. 200-204; Кулик Б.Т. Советско-китайские отношения на пути к нормализации (19791989 гг.)//Там же. Часть 2.-С. 8-10;

20. Делюсин JT. Подоплека недавнего конфликта // Азия и Африка сегодня. - 1999. - № 7.

- С.,.61-65. - № 8. - С. 56-60.

21. Яковлев А. Г. Международное положение и внешняя политика Китая // Китай на пути модернизации и реформ. 1949-1999. -М., 1999. - С. 600-601; Кулик Б.Т. Внутренние факторы формирования внешней политики КНР // Там же. С. 618-622.

22. Гу Вэндинь. Эволюция китайско-советских отношений в 60 - 80-е годы: от конфронтации к нормализации и сотрудничеству. Автореф. дис. . канд. ист. наук. - Иркутск, 1996.-С. 19-21.

23. Nathan A. J., Ross R. S. The Great Wall and the Empty Fortress. China's search for security. - N.Y. - L., 1997. - P. XIV-XV.

24. Мировицкая P.А. Буржуазные китаеведы об актуальных проблемах советско-китайских отношений и их истории (начало 70-х годов) //Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. - М., 1976. - № 75. - С. 165-184; Карганова Т.А. Буржуазная историография о причинах советско-китайских разногласий // Там же. С. 185-199; Современный Китай в зарубежных исследованиях. - М., 1979. - 261 е.; Светличный Р.Б. Американская буржуазная историография о причинах советско-китайских разногласий // Информ. бюлл. //ИДВ АН СССР. - М., 1983. - № 115. С. 110-172; Онже. Проблемы советско-китайских отношений в американской буржуазной историографии 1949-1983 гг. // Информ. бюлл. /ИДВ АН СССР. - М, 1985. - № 134. - 172 е.; Труш С.М. Внешнеполитический потенциал и движущие факторы политики КНР в оценке американской политологии (Критический анализ американской литературы 70-х - начала 80-х годов ) // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. - М., 1986. - № 139. - 162 с.

25. Schram S. The marxist // Мао Tse-tung in the scale of history. - Cambridge e.a., 1977. -P. 67.

26. Thornton R. The Sino-Soviet relationship. 1917-1972. - Bloomington - L., 1973. - P. 334.

27. Zagoria D. S. Mao's role in the Sino-Soviet conflict// Pacific affairs. - Vancouver, 1974. -Vol. 47. - No. 2. - P. 141; Zagoria D.S. Ideology and Chinese foreign policy // Ideology and foreign policy: A global perspective. - N. Y., L, 1978. - P. 111.

28. Meisner M. Leninism and Maoism: Some Populist Perspectives on Marxism-Leninism in China // China Quarterly. - L., 1971. - No. 45. - P. 33.

29. The logic of "maoism". Critiques and explications. -N.Y., 1974. - P. 162.

30. Ковалев E. Ф. «Китайская проблема» в извращенном толковании Роже Гароди // Проблемы Дальнего Востока. - М., 1973. - № 2. - С. 64-76.

31. Barnett A. D. China and the major powers in East Asia. - Wash., 1977. - P. 57; An Tai Sung. The Sino-Soviet territorial dispute. - Phil., 1972. - P. 57.

32. Scalapino R. A. The United States and the security of Asia // Internal and external security issues in Asia. - Berkeley (Cal.), 1986. - P. 64-65.

33. Scalapino R.A. Asia and the road ahead. Issues for the major powers. - Berkley e.a., 1975.

- P. 92; Terril R. China's foreign policy // Atlantic. - Boston, 1973. - Vol. 231. - No. 6. -P. 4-16.

34. Bamett A. D. Op. cit. - P. 229.

35. Copper J. F. China's Global Role. An analysis of Peking's National Power capabilities in the context of an evolving international sistem. - Stanford Cal: Hoover Institution Press, 1979. - 181 p.; Yahuda M. B. China's Role in World Affairs. - L.: Croom Helm, 1978. -300 p.; The China's Factor: Sino-American relations and the global scene. - Englwood Cliffs, New Jersey, 1981. - 223 p.

36. Clubb O.E. 20-th century China. 3-ed. ed. - N.Y., 1978. - P. 494.

37. The Cambridge History of China. - Taipei, 1991. - Vol. 15. The People's Republic. - Part 2: Revolutions within the Chinese Revolution 1966-1982. - P. 54-81, 218-304.

38. Rozman G. The Chinese debate about soviet socialism. 1978-1985. - Princeton, 1987. -396 p.

39. Dittmer L. Sino-Soviet Normalization and Its International Implications, 1945-1990. -Seattle and L., 1992. - 373 p.

40. Яковлев А. Г. Уроки советско-китайской конфронтации . С. 133-137.

41. Cheng J. Sino-Soviet relations in the 1980's // Asia Pacific community. - Tokio, 1985. -No. 27.-P. 53.

42. Jin Chunming. What Caused the "Cultural Revolution"? // Beijing review. - Beijing, 1986.

- Vol. 29.-No. 23,- P. 22-24.

43. Синь чжунго сыши нянь яньцзю. Исследование сорока лет нового Китая. - Пекин, 1989.-С. 310-311.

44. Юй Гуаньюань. Цун шицзе хэ чжунго лиши пай кань шэхуйчжуи цзяньшэ шици ды гайгэ. Реформы периода строительства социализма в свете мировой и китайской истории // Чжунго шэхуй кэсюе. - Пекин, 1985. - № 1. - С.62.

45. Chen Qimao. War And Peace: A Reappraisal // Beijing review. - Beijing, 1986. - Vol. 29. -No. 23. - P. 22-24.

46. Чжунхуа жэньминь гунхэго дуйвай гуаньси гайшу. Очерки внешних связей КНР. -Шанхай, 1989.-С. 115-118.

47. Чжунхуа жэньминь гунхэго ши. История КНР. - Пекин, 1989. С. 244, 252-253.

48. Линь Цзюнь. Чжун Су гуаньси. Китайско-советские отношения. 1689-1989. - Харбин, 1989.-С. 184.

49. Линь цзюнь. Чжун Су . С. 204.

50. Ню Цзюнь. 1969 нянь Чжун Су бяньцзе чунту юй Чжунго вайцзяо чжаньлюе ды тя-очжэн. Китайско-советские пограничные столкновения 1969 г. и урегулирование стратегии внешних связей Китая // Дандай Чжунго ши яньцзю. - Пекин, 1999. - № 1.

- С. 66-77; Лю Чжинань. 1969 нянь, Чжунго Чжаньлюе юй дуй Мэй Су гуаньси ды яньцзю хэ тяочжэн. 1969 год, стратегия Китая и исследования и урегулирование в отношении американо-советских связей // Там же, 1999. - № 3. - С. 41-57.

51. Желоховцев А. Н. Новый роман Ван Мэна. «Время - маятник» (Чоучуды цзицзе) // Перспективы сотрудничества Китая, России и других стран Северо-Восточной Азии в конце XX - начале XXI века. Тезисы докладов VIII Международной научной конференции «Китай. Китайская цивилизация и мир. История, современность, перспективы. - М., 1997. - Ч. 2- С. 82-84; Сун Цян, Чжан Цзанцзан, Цяо Бянь и др. Чжунго кэи шо бу. Китай может сказать нет. - Пекин, 1996. - С. 4.

52. Су Ци. Лунь чжун су гун гуанси чжэнчанхуа. О нормализации отношений между китайскими и советскими коммунистами. - Тайбэй, 1991. - 306 с.

53. Su, Chi. Sino-Soviet Border Negotiations: 1969-1978. - Taipei, 1984. - 71 p.

54. Поспелов Б. В. Японская общественно-политическая мысль и маоизм. - М., 1975. -С. 6.

55. Поспелов Б. В. Очерки философии и социологии современной Японии. - М., 1974. -С. 272.

56. Гавриловская Н.П. Некоторые аспекты советско-китайских отношений в освещении японских буржуазных китаеведов (Критический обзор) // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. - М„ 1985. - № 131. - С. 186-194.

57. Miasnikov V. S. Ethno-Cultural Aspects of Ineraction between Russia and China and Their Influence upon the Soviet-Chinese Relations // Sino-Soviet affairs. - Soul, winter 1991/2. -Vol. XV. - No. 4. - P. 102.

58. Взаимосвязь и взаимовлияние внутренней и внешней политики. Ежегодник Советской ассоциации политических наук. - М., 1980. - 198 е.; Мао Цзэдун. Маодунь лунь. Относительно противоречия // Мао Цзэдун сюаньцзи. Избранные произведения Мао

Цзэдуна. - Пекин, 1952. - Т. 2. - С. 787; Linkage politics. Essays on the convergence of national and international sistems. N.Y.: The Free Press; L.: Collier - Macmilan Limited, 1969.-352 p.

59. The Sino-Soviet dispute. Keesing's research report. - N. Y., 1969. - 120 p.; The Foreign Relations of the People's Republic of China. - N.Y.: Capricorn books. - 1972. - 420 p.; China's world view by A SACU working group. - L., 1979. - 107 p.

60. "All Under the Heaven Is Great Chaos". Beijing, the Sino-Soviet Border Clashes, and the Turn Toward Sino-American Rapprochement, 1968-69. Introduction and annotation by Chen Jian and David L. Wilson // Cold War International History Project Bulletin. -Washington, D C., Winter 1998. - Issue 11. - P. 155-175.

61. Гегель Г. В. Ф. Философия права. - М., 1990. - С. 279-378; Нарсесянц B.C. Диалектика внутренней и внешней политики в учении Гегеля // Взаимосвязь и взаимовлияние внутренней и внешней политики. - М., 1982. - С. 105-114.

62. Сергиев А. В. Марксизм-ленинизм о соотношении внутренней и внешней политики // Взаимосвязь и взаимовлияние . - С. 18-34; Кожемяков А.С. Структура и механизм взаимосвязи внутренней и внешней политики государства // Там же. - С. 25-34.

63. Цит. по: Пын Мин. История китайско-советской дружбы. - М., 1959. - С. 57.

64. Воскресенский А.Д. Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений. - М., 1999. - С. 104-145; Он же. Россия и Китай: парадигма взаимодействия в исторической динамике и преемственности // Восток. - М., 1999. - № 3. - С. 45-58.

Заключение научной работы

диссертация на тему "Внутренние и внешние аспекты политики КНР в отношении СССР"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Завершается XX век. Единство современного мира - уже давно очевидный факт. Его основы были заложены в развитии индустриальной цивилизации. Зародившись на Западе, она стала распространяться на другие регионы, но до середины XX в. не могла охватить Китай. Только маршрут, «проложенный» через Советский Союз, оказался удачным. Сначала от большевиков был воспринят марксизм. На его основе воспроизведена мобилизационная модель развития, аналогичная советской, и при прямой массированной помощи СССР с участием других государств «социалистического лагеря» началась ускоренная индустриализация КНР.

Социалистический лагерь» сыграл роль контактной зоны между Западом и Востоком, благодаря которой был совершен крупнейший в истории прорыв индустриальной цивилизации на Восток, и она стала по-настоящему мировой. Возможно, именно в этом и состояла историческая миссия «социалистического лагеря». Во всяком случае, как только в Китае были заложены основы тяжелой промышленности и он мог дальше развиваться уже самостоятельно, произошел китайско-советский раскол, положивший начало крушению социалистической системы.

Судьба «лагеря» была предрешена, так как в условиях быстро развивающейся интернационализации мирового хозяйства экономически замкнутая система, даже такая обширная, не могла долго сохраняться. Китай, учитывая его масштабы и потребности в международном сотрудничестве, объективно больше других социалистических государств был заинтересован в выходе за пределы системы. Поэтому было достаточно небольшой напряженности в китайско-советских отношениях, чтобы начали усиливаться разногласия, перерастая в конфликт. Этому способствовали такие факторы как системный характер обоих государств, различия в уровне социально-экономического развития и типов правящих режимов.

Конфликт принял характер идейно-политического противостояния по вопросу дальнейшего развития мирового революционного процесса. После того как радикальная воинственная позиция Мао Цзэдуна не была одобрена в Москве, он взял курс на самоусиление Китая путем «опоры на собственные силы». «Большой скачок» в коммунизм должен был в кратчайшие сроки вывести КНР в мировые лидеры, и это стало бы лучшим подтверждением правильности как внутренней, так и внешней политики Пекина.

Мао Цзэдун был глубоко убежден в том, что в середине XX в. центр мировой революции переместился из Советского Союза в Китай. После неудачи со «скачком» он принялся укреплять этот центр изнутри и развернул кампанию «социалистического воспитания» народа. Подъем национально-освободительного движения в мире давал надежду, что методами «народной войны» можно будет уничтожить империализм. Китаю отводилась роль политического, военного и технического центра мировой революции 1. Так складывался курс, альтернативный советскому, ориентированному на мирное соревнование с капитализмом.

Культурная революция» стала средством установления полного господства политики Мао Цзэдуна внутри страны. Она сопровождалась ожесточенной борьбой против тех, кто мог повести страну по пути «советского ревизионизма». Когда победа «культурной революции» была достигнута, возникла новая проблема: как удержать завоеванные позиции? Лучший, известный с древности способ - использовать жупел внешней опасности. Советское вторжение в Чехословакию, а затем вооруженные столкновения на Уссури способствовали резкому усилению антисоветизма в Китае. Но сами эти события и их последствия сыграли более значительную роль. «Социалистический лагерь» окончательно раскололся. Пекин стал считать Советский Союз врагом номер один. Конфликт между ними перешел на стратегический уровень.

Трудным решением для КНР было пойти на сближение с другим своим противником - США, чтобы упрочить позиции в борьбе против СССР. В стратегическом плане это был верно рассчитанный шаг. Однако его предстояло увязать с перспективой мировой революции. Выдвинутая Мао Цзэ-дуном теория «трех миров» позволяла найти выход из этого затруднительного положения. Он считал, что «третий мир», включая Китай, является «основной движущей силой революции». Самая актуальная для него задача - создание широкого «антигегемонистского», фактически антисоветского, единого фронта, в который наряду со «вторым миром» могла бы войти и часть первого, то есть Соединенные Штаты. Таким образом, борьба за мировую революцию не снималась с повестки дня, а только переводилась в долгосрочную перспективу. Новая внешнеполитическая теория помогла смягчить переход Пекина от крайнего революционного радикализма к стратегическому сотрудничеству с лидером капиталистического мира.

Кардинальные сдвиги во внешней политике были подготовлены также переменами во внутренней политике КНР, и тут вопрос об отношении к СССР был весьма актуален. Отстаиваемая левыми радикалами модель общественного развития противопоставлялась «негативному примеру реставрации капитализма в СССР». Главное обвинение левых в адрес своих политических противников состояло в том, что они идут по тому же пагубному пути. Официальная пропаганда создала образ «советского ревизионизма» и «гегемонизма» как реального абсолютного зла. От него старались дистанцироваться как левые, так и «прагматики». В борьбе против этого «зла» их позиции совпадали. Было достигнуто взаимопонимание в необходимости сближении с Западом и укреплении мощи страны путем осуществления программы «четырех модернизаций». «Прагматики», в отличие от догматичных левых, были более склонны к таким новациям. Придя к власти в конце 70-х годов, они форсировали стратегическое, экономическое и политическое сотрудничество Пекина с Западом, что объективно отражало потребность Китая в окончательном преодолении изоляции от внешнего мира.

Сближение Пекина с Западом постоянно сопровождалось нагнетанием антисоветизма, но одновременно как во внутренней, так и во внешней политике КНР происходили процессы, способствовавшие его изживанию.

Практика показала, что социально-экономическая модель общества, предложенная Мао Цзэдуном, не только не является лучшей по сравнению с советской («ревизионистской»), но стала препятствием для дальнейшего развития страны. Смена политического режима в КНР, произошедшая в конце 70-х годов, открыла возможность объективно подойти к оценке характера советского общества и признать, что оно по-прежнему является социалистическим, а не буржуазным, как об этом многие годы твердила китайская пропаганда. Наконец, самый больной вопрос - об угрозе со стороны советского «гегемонизма» - также начал утрачивать актуальность после того, как Китаю удалось занять центральное место в «треугольнике» СССР - КНР - США и укрепить свои военные силы у северной границы. Все это означало, что конфликт в основном исчерпан.

Соотношение внутри- и внешнеполитических аспектов в формировании и осуществлении политики КНР на советском направлении в рассматриваемый период имело постоянную тенденцию к усилению влияния последних, что было обусловлено нарастанием стратегического противостояния двух государств. Конец 70-х годов, когда крайне левые силы в Китае потерпели поражение, а новый внутриполитический курс еще не не укрепился настолько, чтобы оказывать достаточно сильное влияние на внешнюю политику, стал рубежом, за которым внешние аспекты стали полностью преобладать. Тем не менее, как до, так и после этого рубежа сохранялось их сложное переплетение и взаимное влияние.

Курс, проводимый левыми радикалами внутри страны, имел целью укрепить Китай как альтернативную Советскому Союзу, подлинно революционную, по их мнению, силу. Радикальная внутренняя политика рассматривалась как необходимое условие успешного осуществления внешней, и наоборот, борьба на внешнем фронте - против советского «ревизионизма» - должна была предотвратить его распространение в Китае. Вокруг этого разворачивалась вся их бурная деятельность, отразившаяся в официальных установках, внутриполитической борьбе, пропаганде.

Неизбежные, по причине утопизма отстаиваемых целей, неудачи привели к укреплению оппозиции - «прагматиков». Они не питали иллюзий в отношении мировой революции, но также выступали за усиление мощи Китая, против советского «гегемонизма». В китайском руководстве начала формироваться новая политическая тенденция. Ее принципиальное отличие от прежней, проявившееся после третьего пленума ЦК КПК одиннадцатого созыва, состояло в том, что Пекин больше не пытался распространить свое влияние во вне, а наоборот стараться создавать благоприятную внешнюю обстановку для осуществления долговременной программы модернизации страны. Актуальной становилась задача нормализации отношений с Советским Союзом.

В ходе китайско-советской конфронтации изменилось международное положение КНР. Пекин окончательно порвал с «социалистическим лагерем» и прекратил союзнические отношения с Советским Союзом. Китайская Народная Республика была признана большинством государств мира, в том числе всеми ведущими, восстановила свои права в ООН и других международных организациях. От попыток разжечь мировую революцию она обратилась к созидательным целям, осуществлению программы «четырех модернизаций». В сущности, через конфликт с СССР произошел переход Китая от локальной системы «социалистического лагеря» к глобальной системе международных отношений и включение его в современную мировую цивилизацию.

Трудности, которые пришлось пережить Китаю во второй половине XX в., в значительной мере были связаны с поиском им своего места в мире. Убедившись в невозможности достижения глобальных целей и ошибочности отстаиваемых Мао Цзэдуном методов, Пекин остановился на более скромной задаче строительства «социализма с китайской спецификой». Решение об этом, принятое на XII съезде КПК, фактически означало, что Китай отказывается от глобальных революционных претензий, что снимало все возникшие на этой почве противоречия с СССР, и готов ограничиться ролью социалистической страны, принадлежащей к «третьему миру».

Выбор оказался правильным, и он не был чисто политическим. Признание родства с «третьим миром», необходимость решать сходные задачи модернизации помогли Китаю наконец определить свое действительное место среди других государств. Сейчас по своему потенциалу, достигнутым результатам и формальному статусу - единственное восточное государство-постоянный член Совета Безопасности ООН - это лидер Востока. Отстаиваемые им позиции на международной арене не только созвучны настроениям и представлениям народов Востока, но имеют более глубокое содержание. Стоит вспомнить настойчивую борьбу Китая против «гегемонизма». В 70-80-е годы она была направлена в основном против СССР. После развала Советского Союза огонь критики переместился на Соединенные Штаты. При этом Пекин постоянно заявлял, что он в принципе против гегемонизма, не стремится стать гегемоном и никогда им не будет. То есть цель благая - новые, более справедливые отношения между народами. Но проблема в том, что существующий миропорядок, являясь детищем Запада, отражает характерные черты его культуры, в том числе стремление к экспансии, доминированию, и, чтобы изменить его, миру придется полностью перестроиться, больше ориентироваться на гармонию и сотрудничество, а не на борьбу и конкуренцию. И хотя для этого Востоку нет необходимости одерживать победу над Западом, а Китаю становиться гегемоном, такая глобальная перестройка не может обойтись без противоречий и борьбы.

Новейшая история свидетельствует, что в течение всего XX века шла борьба за самоопределение Востока. «Пробуждение Азии» переросло в борьбу колоний за независимость. Добившись свободы, молодые государства начали активно выступать против сохранения любых форм зависимости от Запада. Противоречия возникали и продолжают возникать везде, где Запад соприкасается с Востоком. Не стала исключением и евразийская контактная зона. Раскол «социалистического лагеря» прошел сначала по главному «тектоническому разлому»: СССР - Китай. После развала Советского Союза и образования новых независимых государств «трещина» пробежала между Россией и Центральной Азией с Закавказьем. В настоящее время она уже идет по Северному Кавказу. Объединение славянских народов бывшего СССР, а события сейчас развиваются именно в этом направлении, судя по всему, ускорит и завершит обособление Востока в евразийской зоне.

Парадокс в том, что одновременно с разделением мира по линии Восток - Запад и далее по этнокультурным регионам идет встречный процесс формирования глобальной цивилизации . Это говорит о сложности и противоречивости мирового развития. Но таков, видимо, его закономерный ход. На XX век пришелся самый трудный этап, включивший в себя две мировые и войны и «холодную войну», который вряд ли можно расценить иначе как кризис одностороннего развития мира, навязанного ему западной цивилизацией. В то же время обретение Востоком самостоятельности открывает перспективу его свободного и взаимовыгодного сотрудничества с Западом и большей гармонии для человечества. Мы являемся свидетелями становления этого процесса. Он весьма непрост. Между собой взаимодействуют народы, находящиеся на различных этапах цивилизационного развития - доиндустриальном, индустриальном и постиндустриальном. Важнейшим фактором международных отношений остаются культурные различия как между отдельными странами, так и целыми регионами. Восток и Запад имеют своих лидеров - Китай и США, отношения между которыми, с одной стороны, отражают не только их собственные интересы, но также позицию этих двух полюсов, а с другой - сами оказывают на них немалое влияние.

Складывается новая мировая система, основанная на равноправном взаимодействии Востока и Запада. Во все более тесно связанном мире поведение и действия государств сильнее, чем когда-либо прежде, будут зависеть от их места и роли в эволюции этой системы. Российско-китайские отношения также будут развиваться прежде всего как ее часть. Поэтому при оценке их перспектив и общих тенденций в первую очередь придется исходить из учета глобальной динамики.

1. Мао Цзэдун. Великие стратегические установки // Выступления и статьи Мао Цзэду-на разных лет, ранее не публиковавшиеся в китайской печати. - М., 1976. - Вып. 6. -С. 225.

2. Рябченко Н.П. Россия, Китай и глобальная цивилизация // Дальневосточный ученый. - Владивосток. 1977. 25 июня.

Список научной литературы

Рябченко, Николай Павлович, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Выступления и высказывания Дэн Сяопина. Сборник. М.: Прогресс, 1979.-285 с.

2. Выступления Мао Цзэдуна ранее не публиковавшиеся в китайской печати (1950-1967). М.: Прогресс, - 1971. - Вып. 5: 1964-1967,288 с.

3. Дэн Сяопин. Великое сплочение китайского народа и великое сплочение народов мира. Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 1960. - 19 с.

4. IX Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая (Документы). Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 1969.- 161 с.

5. Мао Цзэдун. Анализ классов китайского общества // Избранные произведения. Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 1967.-Т. 1.-С. 9-18.

6. Мао Цзэдун. Беседа с американской журналисткой Анной Луизой Стронг // Там же. 1969. - Т. IV. - С. 113-120.

7. Мао Цзэдун. Великие стратегические установки // Выступления и статьи разных лет, ранее не публиковавшиеся в китайской печати. -М.: Прогресс, 1976. Вып. 6. - С. 218-225.

8. Мао Цзэдун. Выступление на II Пленуме Центрального Комитета Коммунистической партии Китая восьмого созыва // Избранные произведения. Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 1977.-Т. 5.-С. 398-419.

9. Мао Цзэдун. О десяти важнейших взаимоотношениях // Там же. -1977.-Т. 5- С. 339-368.

10. Мао Цзэдун. О коалиционном правительстве // Там же. 1969. - Т. 3.- С. 259-350.

11. Материалы XXV съезда КПСС. М.: Политиздат, 1976. - С. 256 с.

12. XI Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая. Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 1977. - 262 с.

13. Пленум Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза. 10-15 февраля 1964 года. Стенографический отчет. М.: Политиздат, 1964. - С. 639 с.

14. Программа Коммунистической партии Советского Союза. Принята ХХП съездом КПСС. М.: Политиздат, 1976. - 144 с.

15. Устав Коммунистической партии Китая. Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 1969. - 31 с.

16. Авторская группа парткома провинции Сычуань. Цзяньчи дан ды ли-лунь хэ шисянь сянцзехэ. Твердо отстаивать партийные принципы единства теории и практики // Хунци. 1972. - № 2. - С. 15-21.

17. Батальон народного ополчения Пекинской типографии иностранных языков. Суйши чжуньбэй цзяньме жуцинь чжи ди. В любое время быть готовыми уничтожить вторгшегося врага // Там же. 1973- № 10. - С. 101-102.

18. Бо хуанъянь чжицзаочжэ. Отпор клеветникам. Пекин: Жэньминь чубанынэ, 1977. - 89 с.

19. Бу Да. Ша Э дуй во го си бу дицюй ды цзао ци циньлюе. Ранний период агрессии царской России против западной части нашей страны // Лиши яньцзю. 1976. - № 3. - С. 120-130.

20. Ван Хуан. Тан Тайцзу пиндин Гаочан ды лиши ии. Покорение тан-ским императором Тайцзу Гаочана и его историческое значение // Лиши яньцзю. 1979. - № 4. - С. 63-74.

21. Ван Цзюнь. Чжун гун синь бянь сяосюе кэбэнь чжи яньси. Анализ новых учебников коммунистического Китая для начальных школ // Чжунгун яньцзю. Тайбэй. - 1973. - Т. 7. - № 8. - С. 83-93.

22. Вэй пуцзи дацин ши цие эр фэньдоу. Бороться за распространение предприятий дацинского типа // Хунци. Пекин, 1977. - № 4. - С. 5-8.

23. Гань Вэнь. Чжуачжу шичжицай нэн шэнжу пи сю. Только ухватившись за суть можно углубить критику ревизионизма // Там же. 1973.- № 3. С. 3-6.

24. Гань Гэ. Линь Бяо ши учаньцзецзи чжуаньчжэн ды кэ чи паньту. Линь Бяо постыдный предатель диктатуры пролетариата // Хунци. -1973.-№ 9.-С. 59-63.

25. Гао Лу, Чан Гэ. Пин Дэн Сяопин ды майбань цзычаньцзецзи сысян. Критика компрадорско-буржуазной идеологии Дэн Сяопина // Хунци.- 1976. № 7. - С. 25-30.

26. Группа большой критики парткома провинции Аньхой. Да фань цзинъянчжуи ды яохай ши цзуань дан доцюань. Выступления против эмпиризма, по сути дела, были рассчитаны на узурпацию власти в партии // Хунци. 1976. - № 12. - С. 29-33.

27. Гуаньюй цзянь го илай дан ды жугань лиши вэньти ды цзюеи. Решение по некоторым вопросам истории партии со времени образования КНР // Хунци. 1981,- № 13. - С. 3-27.

28. Ди сань шицзе ши фань ба доучжэн ды чжули цзюнь. Третий мир — оплот антигегемонистской борьбы. Пекин: Жэньминь чубаныпэ, 1975. - С. 113 с.

29. Дигочжуи ши учаньцзецзи шэхуй гэмин ды цяннъе сюеси «Дигоч-жуи ши цзыбэньчжуи ды цзуи rao цзедуань». Империализм как канун пролетарской социальной революции. - Изучаем «Империализм как высшая стадия капитализма» // Хунци. - 1973. - № 9. - С. 37-43.

30. Е фучжуси цзай цюань цзюнь чжэнчжи гунцзо хуйи шан ды цзянхуа. Речь заместителя председателя ЦК КПК. Е [Цзяныша] на всеармейском совещании по политработе //Хунци. 1978. -№ 7. - С. 23-29.

31. Жун Чжи. Сулянь: сюбу «хуаньхэ чжаньлюе». Советский Союз: восстановление «стратегии разрядки» // Шицзе Чжиши. Пекин, 1982. № 1. - С. 5-6.

32. Жэньчжэнь сюеси цзисюй цяньцзинь циньчжу. Чжунхуа жэньминь гунхэго чэнли эрши сы чжоунянь. Настойчиво учиться, продолжать двигаться вперед. - Поздравление с 24-й годовщиной образования КНР // Хунци. - 1973. - № 10. - С. 5-7.

33. Иньцзе вэйда ды циши няньдай . Приветствуем великие 70-е // Хунци. Пекин, 1970. ~№1.-С. 5-9.

34. Кан Ли. Кунфуцзы цзай Мосыкэ. Конфуций в Москве. Хунци 1974. -№ 1.-С. 91-94.

35. Кань, цзиньтянъ ды Сулянь цзыбэньчжуи цюаньмянь фуби. Советский Союз - сегодня. Всесторонняя реставрация капитализма. -Шанхай: Жэньминь чубаныпэ, 1975. - 129 с.

36. Ленинчжуи хайши шэхуйдигочжуи? Цзинянь вэйда Ленин даныпэн и бай чжоунянь. Ленинизм или социал-империализм? К 100 - летию со дня рождения великого Ленина // Хунци. - 1970. - № 5. - С. 5-21.

37. Ли Сяньнянь. Цзай цюань го цай мао сюе Дацин сюе Дачжай хуйи кайму ши шан ды цзянхуа. Выступление при открытии всекитайского совещания по учебе у Дацина и Дачжая на фронте финансов и торговли//Хунци. 1978.-№ 8.-С. 33-41.

38. Ли Чжан. Дэн Сяопин цюаньмянь паньту макэсычжуи. Дэн Сяопин полностью предал марксизм // Хунци. 1976. - №. 5. - С. 35-44.

39. Ли Юаньмин. Шахуан Эго ды Оучжоу чжэнцэ. Европейская политика царской России // Лиши яньцзю. 1976,- № 6. - С. 124-134.

40. Лю Гэнмо. Чжун ду «Сувэйай чжэицюань ды данцянь жэнъу» цзи-нянь Ленин даныпэн и бай и ши чжоунянь. Серьезно изучать «Очередные задачи Советской власти». - К 110-й годовщине со дня рождения Ленина // Хунци. - 1980. № 8. - С. 22-27.

41. Лян Сяо. Ду «Янь те лунь» Си Хань чжун ци фа лян цзя ды и чан да луаньчжань. Читая «Дискуссию о соли и железе». - О большой полемике между легистами и кофуцианцами в середине периода Западная Хань // Хунци. - 1974. - № 5. - С. 12-19.

42. Ляньхэ гунбао. Совместное КНР и США. коммюнике // Хунци. -1972. -№3.~ С. 5-7.

43. Мао Цзэдун. Мао дунь лунь. Относительно противоречия // Мао Цзэ-дун сюаньцзи. Избранные произведения Мао Цзэдуна. Пекин: Жэньминь чубаныпэ, 1952. - Т. 2. - С. 765-805.

44. Мао Цзэдун. Шицзянь лунь. Относительно практики // Мао Цзэдун сюаньцзи. Избранные произведения Мао Цзэдуна Пекин: Жэньминь чубаныпэ, 1951. - Т. 1. - С. 281-296.

45. Мао чжуси гуаньюй Аныпань сяньфа ды пиши. Указания председателя Мао Цзэдуна о конституции Аныпаньского металлургического комбината // Хунци. Пекин, 1977. - № 4. - С. 3-4.

46. Нань Цзин. Тань де янь ды гоцзи босяочжэ цзечуань су сю совэй «тяньжань мэнъю» ды цзя мяньцзюй. Ненасытный международный эксплуататор. Срываем маску «естественного союзника» с советского ревизионизма // Хунци. - 1980. № 9. - С. 82-86.

47. Партком Н-ского полка Пекинского гарнизона НОАК. Цзюнь минь лянь фан цзяцян чжанбэй. Совместная оборона армии и народа, усиление подготовки к войне // Хунци. 1973. - № 10. - С. 98-100.

48. Партком уезда Ютай провинции Шаньдун. Мице ляньси цюньчжун ши чжисин Мао чжуси гэмин лусянь ды чжунъяо баочжэн. Тесное сплочение с массами важнейшая гарантия осуществления революционной линии председателя Мао // Хунци. - 1971. - № 12. - С. 3338.

49. Партячейка 6-й роты Н-ской части Шэньянского военного округа НОАК. Пи Линь пи Кун цуцзинь чжаньбэй. Критиковать Линь Бяо и

50. Конфуция, стимулировать подготовку к войне // Хунци. 1974. - № 8. С - 62-64.

51. Партячейка роты имени выдающегося героя Хуан Цзигуана. Фаянь айгочжуи хэ гоцзичжуи ды гэмин цзиншэн. Развивать революционный дух патриотизма и интернационализма // Хунци. 1970. - № 9. -С. 8-10.

52. Пи Лунь. Цун жэныпи лунькань сючжэнчжуи лусянь ды шичжи. Ознакомившее рассуждаем о сущности ревизионистской линии // Хунци. 1973.-№ 4.- С. 16-20.

53. Пэн Пиншань. Ленин хэ миньцзу цзефан юньдун цзинянь Ленин даньчэн и бай и ши чжоунянь. Ленин и национально-освободительное движение. - К 110 годовщине со дня рождения Ленина // Хунци. - 1980. - № 8. - С. 40-44.

54. Су сю ды хуанъянь хэ лиши ды чжэнеян. Ложь советских ревизионистов и историческая правда. Пекин: Жэньминь чубаныпэ, 1977. -289 с.

55. Су сю чжаоцзи да го ды маоцзи ши чжай бу дяо ды. Великодержавие неотъемлемая черта. советского ревизионизма. - Пекин: Жэньминь чубаныпэ, 1975. - 157 с.

56. Сюй Сянцянь. Тигао цзинъян чжунбэй дачжэнь. Повышать бдительность, готовиться к войне // Хунци. 1978. - № 8. - С. 42-50.

57. Сюй Юйлун. Чжунсюе лиши вэнь да. Вопросы и ответы по истории для средней школы. Хунань., 1981. - 193 с.

58. Тан Цисянь, Тянь Жукан. «Синь туди ды кайфачжэ», хайши жуцинь Чжунго ды цяндао? «Открыватели новых земель» или грабители, вторгшиеся в Китай? // Лиши яньцзю. 1974. - № 1. - С. 129-141.

59. Тигао цзинъян баовэй цзуго Цзинянь чжунго жэньминь цзефан цзюнь даньшэн сышисань чжоунянь. Повышать бдительность, защищать родину. К 43-й годовщине создания НОАК // Хунци. - 1970. -№ 9. - С. 5-7.

60. Туаньцзе цилай, чжэнцюй гэн да ды шэнли. Объединяйтесь, добивайтесь еще больших побед // Хунци. 1972. - № 1. - С. 5-10.

61. Тяньаньмэнь гуаньчан шицзянь шомин ла шэммо? О чем говорят события на площади Тяньаньмынь? // Хунци. 1976. - № 5. - С. 84-86.

62. У Хунъянь. Чжунгун цзюэдин хуйфу гэ цзи дансяо ды яньси. Анализ решения ЦК КПК о восстановлении партийных школ различных ступеней // Чжунгун яньцзю. Тайбэй, 1977. - № 131. - С. 10-16.

63. Учаньцзецзи чжуаньчжэн шэнли ваньсуй Цзинянь бали гуншэ и бай чжоунянь. Да здравствует победа диктатуры пролетариата. - К 100 — летию Парижской коммуны // Хунци. - 1971. - № 4. - С. 5-20.

64. Фань ди доучжэн ды ганлин. Программа борьбы против империализма//Хунци. 1971.-№ 6.-С. 4-6.

65. Хуа Гофэн. Чжэнфу гунцзо баогао. Доклад о работе правительства // Хунци. - 1979. - № 7. - С. 3-27.

66. Хуа чжуси цзай цюань цзюнь чжэнчжи гунцзо хуйи шан ды цзянхуа. Речь председателя Хуа Гофэна. на всеармейском совещании по политработе // Хунци. 1978. - № 7. - С. 17-22.

67. Хэньхэнь канцзи лао шахуан. Резкий отпор старым царям. Шанхай, б. г. - Раздельная пагинация.

68. Цай Пэйтянь. Су Мэй чжэн ба юй данцянь маодунь. Борьба между СССР и США за гегемонию и современные противоречия // Шицзе чжиши. 1982. - № 1. - С. 3-4.

69. Цзе шан у нань ши яокэнь дэнпань. В мире нет трудных дел, овладевать только главным // Хунци. 1976. - № 1. - С. 5-8.

70. Цзефан сысян цзясу цяньцзинь жэле цинчжу чжунхуа жэньминь гунхэго ченли эр ши цзю чжоунянь. Раскрепощать сознание, ускорять движение вперед - горячее поздравление с 29-й годовщиной образования КНР //Хунци. - 1978. -№ 10. - С. 11-16.

71. Цзи Пин. Чжанъу шэхуйчжуи шици цзецзи доучжэн ды гуаньлюй. Овладевать закономерностями классовой борьбы при социализме // Хунци. 1972. -№ 8. - С. 6-10.

72. Цзинянъ чжунго гунчаньдан уши чжоунянь. К 50-летию КПК // Хунци.-1971,-№ 7-8.-С. 5-25.

73. Ци Синь. Цзо гэмин туаньцзе ды цуцзиньпай. Застрельщики революционного сплочения // Хунци. 1974. - № 8. - С. 8-12.

74. Цун Юэнань данцзюй фань Хуа кань Сулянь ды чжаньлюе иту. Стратегические замыслы Советского Союза, исходящего из учета антикитайских позиций вьетнамских властей // Хунци. 1978. - № 8. - С. 101-104.

75. Чжай пин. Жу фа доучжэн «гоу цзяо гоу» ма? Является ли «собачьей грызней» борьбе конфуцианства и легизма? // Хунци. 1974. - № 8. -С. 13-15.

76. Чжан Минъян. Синши: дун дан цзинчжан, до ши чжи цю. Международная обстановка: неустойчивость усиливается, приближаются большие перемены // Шицзе чжиши. Пекин, 1982. - № 1. - С. 2-3.

77. Чжан Чуньцяо. Лунь дуй цзычаньцзецзи ды чжуань чжэн. О всесторонней диктатуре в отношении буржуазии // Хунци. 1975. — № 4. -С. 3-12.

78. Чжоу Шэнчуань. Ли Бо юй Цуйсе. Ли Бо и Цуйсе // Лиши янъцзю. — 1978. № 7. - С. 67-70;

79. Чжоу Эньлай. Цзай Чжунго гунчань дан ди ши цы цюань го дайбяо-дахуй шан ды баогао. Доклад на X Всекитайском съезде коммунистической партии Китая // Хунци. 1973. - № 9. - С. 5-17.

80. Чжоу Эньлай. Чжэнфу гунцзо баогао. Доклад о работе правительства // Хунци. 1975. - № 2. - С. 20-27.

81. Чжу Ли, Чжун Э. Невэйэрсыкэи ши цзю шицзи чжун ша Э циньлюе Хэйлунцзян дицюй ды цзисяньфэн. Невельской в авангарде агрессии царской России в районе Амура в середине XIX в. // Лиши яньцзю. -1975. -№4.- С. 117-129.

82. Чжун Минъян. Лиши ды цзяньчжэн Мин дай Нуэргань Юннин сы бэй каоши. Улики истории. Исследование текста стел кумирни Юн-нинсы в Нуэргани, относящихся к эпохе Мин // Лиши яньцзю. - 1974. -№ 1.-С. 142-157.

83. Чжун Ши. Учаньцзецзи чжуаньчжэн хэ цзычаньцзецзи фацюань -сюеси «Гоцзя юй гэмин» ди у чжан. Диктатура пролетариата и буржуазное право. Изучаем пятую главу работы «Государство и революция» // Хунци. - 1975. - № 9. - С. 51-55.

84. Чжун Э. Лиши чжэньсян бу жун вайцюй гуаньюй «Чжун Э Нибучу тяоюэ» ды цзигэ вэньти. Подлинный облик истории невозможно исказить. О некоторых вопросах «Китайско-русского Нерчинского договора» // Лиши яньцзю. - 1975. - № 2. - С. 99-113.

85. Чжун Э. Чжун Э «Айхунь тяоюэ» юй су сю бацюань лоцзи. Китайско-русский «Айгуньский договор» и гегемонистская логика советских ревизионистов // Лиши яньцзю. 1976. - № 4. - С. 105-120.

86. Чжунго гунчаньдан чжанчэн. Устав коммунистической партии Китая // Хунци. 1973. - № 9. - С. 24-28.

87. Чжунго гунчаньдан чжунъян вэйюаньхуй чжуси Хуа Гофэн тунчжи цзай ди эр цы цюань го нунъе сюе Дачжай хуйи шан ды цзянхуа. Речь председателя ЦК КПК товарища Хуа Гофэна на втором всекитайском совещании по учебе у Дачжая // Хунци. 1977. - № 1. - 2541.

88. Чжунгун чжунъян чжэнчжи цзюй вэйюань Цзян Цин дуй чжунгун вайцзяо ганьбу ды цзянхуа. Выступление члена политбюро ЦК КПК Цзян Цин перед руководящими дипломатическими работниками // Чжунгун яньцзю. Тайбэй, 1975. - № 6 (102). - С. 120-124.

89. Чжунхуа жэньминь гунхэго дайбяотуань туаньчжан Цяо Гуаньхуа цзай ляньхэго дахуй шан ды фаянь. Выступление главы делегации КНР на сессии Генеральной Ассамблеи ООН // Хунци. 1971. - № 13.-С. 39-44.

90. Чжунхуа жэньминь гунхэго сяньфа. Конституция КНР // Хунци. -1975. -№ 2. С. 6-14.

91. Чжунхуа жэньминь гунхэго сяньфа. Конституция КНР // Хунци. -1978.-№3.-С. 31-41.

92. Чжунхуа жэньминь гунхэго чжэнфу Жибэнь чжэнфу ляньхэ шэнмин. Совместное заявление правительства КНР и правительства Японии // Хунци. 1972. - № 10. - С. 10-11.

93. Чжунхуа жэньминь чжэнчжи сепган хуйи чжанчэн. Устав Народного Политического Консультативного совета Китая // Хунци. 1978. - № 3. - С. 58-62.

94. Чжунхуа у цянь нянь. Пятитысячелетний Китай. Чанчунь, 1981. -403 с.

95. Чжунши дуй «Шуйху» ды пинлунь. Обратить серьезное внимание на критику «Речных заводей» // Хунци. 1975. - № 9. - С. 6-7.

96. Чжэн Кай. Чжэнцзю жэныпи во го ды шанпинь чжиду. Правильно разбираться в товарной системе нашей страны // Хунци. 1975. — № 7. - С. 32-36.

97. Чжэнь Ши. Ша Э учжуан циньчжань во го Памиэр дицюй ды лиши чжэньсян. Подлинная история вооруженного захвата района Памира нашей страны царской Россией // Лиши яньцзю. 1977. - № 6. - С. 113-125.

98. Чи Хэн. Цзехэ пинлунь «Шуйху» шэнжу сюеси лилунь. Обобщать критику «Речных заводей», углубленно изучать теорию // Хунци. -1975.-№ 11.-С. 5-7.

99. Чи Хэн. Шэньчжэн кань ту сюеси чжанъу лилунь уци. По-настоящему учиться, овладевать оружием теории // Хунци. 1974. -№ 8. - С. 5-7.

100. Чэн Юнгуй. Чеди пипань «сы жэнь бан» сяньци пуцзи Дачжай сян юньдун ды синь rao чао. Доведем до конца критику «банды четырех». Вызовем новый прилив движения за распространение учебы у уезда Дачжай//Хунци. 1977. -№ 1. - С.56-69.

101. Чэнь Цзинь. Цзунь кун ду цин юй цзун ян май го. Почитание Конфуция, изучение конфуцианской литературы, преклонение перед иностранщиной и измена родине // Хунци. 1974. - № 8. - С. 33-39.

102. Ши Бин. Шахуа Эго цун бу гайбянь ды муди шицзе бацюань. Неизменная цель царской России - мировая гегемония // Лиши яньцзю. -1975.-№1.-С. 127-138.

103. Ши Бин, Бао Бинь. Шахуан Эго дуй Баэргань ды циньлюе кочжань. Агрессия и экспансия царской России на Балканах // Лиши яньцзю. -1975.-№6.-С. 106-114.

104. Ши Да. Ша Э цинь Хуа цзянь ши. Краткая история агрессии царской России в Китае. -Пекин: Чжунхуа шуцзюй, 1976. 89 с.

105. Ши Цзюнь. Ду идянь шицзе ши. Обратимся к всемирной истории // Хунци. 1972. - № 4. - С. 16-21.

106. Ши Цзюнь. Ду идянь югуань дигочжуи ды лиши. Немного об истории империализма // Хунци. 1972. - № 6. - С. 33-40.

107. Ши Цзюнь. Ляоцзе исе миньцзу цзефан юньдун ды лиши сы тань ду идяныпицзе ши. Разбираться в истории национально-освободительного движения. - Четвертая беседа о всемирной истории // Хунци. - 1972. - № 11. - С. 68-73.

108. Ши Юйсинь. Бо хуанъянь чжи цзаочжи гуаньюй Чжун Су бяньцзе ды жугань вэньти. Отповедь клеветникам. - О некоторых вопросах китайско-советской границы // Лиши яньцзю. - 1974. - № 1. - С. 113128.

109. Ши юэ гэмин ды циши бу кэ чжаныпэн ды. Знамя октябрьской революции непобедимо //Хунци. 1977. -№ 11. - С. 15-17.

110. Юань дан сянцы. Приветствие к Новому году // Хунци. 1970. - № 2. -С. 5-8.

111. Юй Гуаньюань. Цун шицзе хэ чжунго лиши пай кань шэхуйчжуи цзяныпэ шици ды гайгэ. Реформы периода строительства социализма в свете мировой и китайской истории // Чжунго шэхуй кэсюе. Пекин, 1985.-№ 1.-С. 53-68.

112. Юй Тун. И вань жэньминь фань сю фан сю ды вэйда шисянь. Великий опыт борьбы многомиллионного народа против ревизионизма, за его предотвращение // Хунци. - 1974. № 10. - С. 15-19.

113. Americen Foreign Policy: Basic Documents, 1977-1980. Washington: Department of State, 1983. - 1458 p.

114. A Critique of Soviet Economics by Mao Tsetung. N.Y., 1977. - 157 p.

115. China's Foreign Relations: A Chronology of Events. 1949-1988. -Beijing: Foreign language press, 1989. 618 p.

116. China's world view by A SACU working group. L.: Anglo-Chinese Educational Institute, 1979. - 107 p.

117. The Foreign Relations of the People's Republic of China. N.Y.: Capricorn books. - 1972. - 420 p.

118. The Sino-Soviet dispute. Keesing's research report. N. Y.: Charles Scribner's sons, 1969. - 120 p.1. ЛИТЕРАТУРА

119. Абушаев В. К. Китай и АСЕАН. 1967-1980. М.: Наука, 1984. - 188 с.

120. Аверьянов А.Н. Системное познание мира: Методологические проблемы. М.: Политиздат, 1985. - 161 с.

121. Апалин Г. Пекин: доктрина великоханьского гегемонизма // Международная жизнь. 1981. -№ 12. - С. 27-36.

122. Арбатов Г. А. Затянувшееся выздоровление (1953 1985 гг.). Свидетельство современника. - М.: Международные отношения, 1991. — 400 с.

123. Артемьев А.Р. Лук князя Г антимура // Вестник ДВО АН СССР. -Владивосток, 1990. № 5. - С. 157.

124. Артемьев П. Подлинные и мнимые друзья движения неприсоединения. М.: Наука, 1982. - 264 с.

125. Бажанов Е.П. Китай и внешний мир. М.: Международные отношения, 1990.-351 с.

126. Бажанов Е.П. Советско-китайские отношения: уроки прошлого и современность // Новая и новейшая история. М., 1989. - № 2. - С. 325.

127. Бажанов Е.П. СССР и КНР: конец большой размолвки // Азия и Африка сегодня. М., 1989.-№8.-С. 6-11.

128. Беньковский В.В., Лойко Л.В. Мировая социалистическая система: Даты, факты, комментарии. М.: Издательство «Университетское», 1986.-269 с.

129. Борисов О.Б. Внутренняя и внешняя политика Китая в 70-е годы: Политический очерк. М.: Политиздат, 1982. - 384 с.

130. Борисов О.Б., Колосков Б. Т. Советско-китайские отношения. 1945 -1977. М.: Мысль, 1977. - 582 с.

131. Боффа Д. История Советского Союза. М.: Международные отношения, 1990. - 632 с.

132. Брант В. Воспоминания. М.: Новости, 1991. - 528 с.

133. Брудный A.A. Магические аспекты массового сознания современного Востока // Идеологические процессы и массовое сознание в развивающихся странах Азии и Африки. М.: Наука, 1984. - С. 84-91.

134. Булкин А.П. От «классовой борьбы» к «четырем модернизациям» (об идейной переориентации маоизма) // Идеологическая борьба в Китае (1976- 1980 гг.). М.: Институт Дальнего Востока, 1980. - С. 76-95.

135. Булкин А.П. Ядро маоистской «социологии». М.: Наука, 1980. -141 с.

136. Ван Дэхоу. О торговле в местности Саньсин в эпоху Цин // Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII XIX вв. (Историко-археологические исследования). - Владивосток: Дальнаука, 1998. - Т. 3- С. 89-105. Перевод и примечания A.JI. Ивлиева.

137. Васильев JI. С. Возникновение и эволюция частной собственности на Востоке // Частная собственность на Востоке. М.: Институт экономических проблем переходного периода, 1998. - С. 23-63.

138. Васильев JI.C. История Востока. Т. 2. М.: Высшая школа, 1993. -495 с.

139. Васильев Л.С. Проблемы генезиса китайского государства. ( Формирование основ социальной структуры и политической администрации). М.: Наука, 1983. - 226 с.

140. Взаимосвязь и взаимовлияние внутренней и внешней политики. Ежегодник Советской ассоциации политических наук. М.: Наука, 1980. - 198 с.

141. Владимиров О. Советско-китайские отношения в сороковых восьмидесятых годах. - М.: Международные отношения, 1984. - 384 с.

142. Владимиров O.E., Ильин М.А. Эволюция политики и идеологии маоизма в 70-х начале 80-х годов. - М.: Международные отношения, 1980.-328 с.

143. Внешняя политика Советского Союза. Издание третье. М.: Политиздат, 1985. - 400 с.

144. Волохова А.К. К событиям на Даманском // Проблемы Дальнего Востока. 1994. - № 3. - С. 94-97.

145. Воронцов В. Б. Китай и США: 60-70-е годы. М.: Наука, 1979. -172 с.

146. Воскресенский А.Д. Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений. М.: Московский общественный научный фонд;

147. ООО «Издательский центр научных и учебных программ», 1999. -408 с.

148. Воскресенский А.Д. Россия и Китай: парадигма взаимодействия в исторической динамике и преемственности // Восток. М., 1999. — № 3. - С. 45-58.

149. Гавриловская Н.П. Некоторые аспекты советско-китайских отношений в освещении японских буржуазных китаеведов (Критический обзор) // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. М, 1985. - № 131. - С. 186194.

150. Гайда И. Театр в КНР на службе антисоветизма // Театр. М., 1982. -№ 1.-С. 135-143.

151. Галенович Ю. М. Из истории политической борьбы в КНР. 19661969. М.: Институт Дальнего Востока, 1988. - 298 с.

152. Галенович Ю.М. «Белые пятна» и «болевые точки» в истории советско-китайских отношений М., 1992. -Т. 1. - 170 е.; Т. 2. - Книга первая. - 140 е.; Книга вторая - 132 с.

153. Гегель Г. В. Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. - 524 с.

154. Гиренко Ю.С. Сталин Тиго. - М.: Политиздат, 1991. - 432 с.

155. Гончаров С. От союза через враждебность к добрососедству. 40 лет советско-китайских отношений // Литературная газета. М., 1989. 4 окт.

156. Григорьева Е.А. О нынешней позиции руководства КНР по вопросам советско-китайских отношений // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. -М., 1980.-№98.-С. 55-64;

157. Гу Вэндинь. Эволюция китайско-советских отношений в 60 80-е годы: от конфронтации к нормализации и сотрудничеству. Автореф. дис. . канд. ист. наук. - Иркутск, 1996. - 27 с.

158. Гудошников Л.М., Феоктистов В.Ф. О III пленуме ЦК КПК одиннадцатого созыва // Проблемы Дальнего Востока. М., 1979. - № 1. -С. 132-135.

159. Дальнее П. В чем же действительно суть затруднений на советско-китайских пограничных переговорах? // Международная жизнь. -1981.-№ 10.-С. 73-90.

160. Дейч Т.Л. Китай и Африка: время перемен (80-е годы). М.: Наука, 1992. - С. 153.

161. Делюсин Л. Подоплека недавнего конфликта // Азия и Африка сегодня. 1999. - № 7. - С. 61-65. -№ 8. - С. 56-60.

162. Елизаветин А. Переговоры А. Н. Косыгина и Чжоу Эньлая в пекинском аэропорту. Ч. II. Вступительная статья и комментарии к тексту С. Гончарова // Проблемы Дальнего Востока. 1993. - № 1. С. 107119.

163. Желоховцев А.Н. Литературная теория и политическая борьба в КНР. -М.: Наука, 1979-208 с.

164. Занегин Б. Н. «Китайский фактор» во внешнеполитических авантюрах Вашингтона // США: политика, экономика, идеология. М., 1980.- № 4. С. 78-83.

165. Зенгер, Харро фон. Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. Знаменитые 36 стратагем за три тысячелетия. М.: Издательская группа «Прогресс», «Культура», 1995. - 384 с.

166. Идейно-политическая сущность маоизма. М.: Наука, 1977. - 443 с.

167. Ильин М. Маоизм -идеология и политика войны. М.: Международные отношения, 1979. - 152 с.

168. Иринин В.Е. Фальсификация исследования Центрального Тянь-Шаня с целью оправдания территориальных претензий Пекина к СССР // Проблемы Дальнего Востока. М., 1979. -№ 2. - С. - 121-130;

169. Капица М. С. КНР: три десятилетия три политики. - М.: Политиздат, 1979. - 576 с.

170. Капица М. С. Левее здравого смысла. (О внешней политике группы Мао). М.: Политиздат, 1968. - 192 с.

171. Капралов П.Б. Сельские районы КНР в 70-е годы: тенденции социально-экономического развития. М.: Наука, 1981. - 200 с.

172. Карганова Т.А. Буржуазная историография о причинах советско-китайских разногласий // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. М., 1976. -№75.-С. 185-199.

173. Китай после «культурной революции». М.: Мысль, 1979. - 360 с.

174. Китайская Народная Республика в 1979 году: Политика, экономика, идеология. М.: Наука, 1981.-351 с.

175. Китайская Народная Республика в 1981 году: Политика, экономика, идеология. М.: Наука, 1985. - 269 с.

176. Китайская Народная Республика в 1982 году: Политика, экономика, идеология. М.: Наука, 1986. - 374 с.

177. Китайская Народная Республика в 1983 году: Политика, экономика, идеология. М.: Наука, 1986. - 351 с.

178. Китанина Т. М. Военно-инфляционные концерны в России 1914-1917 гг. Л.: Наука, 1969. - 180 с.

179. КНР и развивающиеся страны (60-е 70-е годы). - М.: Наука, 1983. -Т. 1. Стратегические основы политики КНР в отношении развивающихся стран. Ч. 1,2. - 264 с.

180. Ковалев Е. Ф. «Китайская проблема» в извращенном толковании Роже Гароди // Проблемы Дальнего Востока. М., 1973. - № 2. - С. 6476.

181. Ковалев Е.Ф. Аренда и арендные отношения в Китае. М.: ОГИЗ, 1947.- 110 с.

182. Кожемяков A.C. Структура и механизм взаимосвязи внутренней и внешней политики государства // Взаимосвязь и взаимовлияние внутренней и внешней политики. Ежегодник Советской ассоциации политических наук. -М.: Наука, 1980. С. 25-34.

183. Козлов А. А. Подрывная деятельность маоистов в Юго-Восточной Азии. 1960-1973. М.: Наука, 1980. - 135 с.

184. Колосков Б.Т. Внешняя политика Китая. 1969-1976 гг. Основные факторы и ведущие тенденции. М.: Политиздат, 1977. - 328 с.

185. Кривцов В.А. Внешнеполитическая стратегия маоистов // Проблемы Дальнего Востока. 1978. - № 2. - С. 52-65.

186. Крюков М. Извилистый путь к альянсу: Советская Россия и Сунь Ят-сен (1918-1923) // Проблемы Дальнего Востока. М., 1999. - № 2. -С. 108-117; №3,- С. 92-101.

187. Кулик Б.Т. Внутренние факторы формирования внешней политики КНР // Китай на пути модернизации и реформ. 1949-1999. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1999. - С. 613-627.

188. Лаптев В.Б. Мелкобуржуазные, националистические тенденции в КПК и формирование антисоветского курса Пекина // Вопросы истории. М.,1981. - №7. - С. 59-73.

189. Лазарев В.И. Классовая борьба в КНР. М.: Политиздат, 1981. -318 с.

190. Лазарев В.И. О социально-политическом содержании событий в Китае // Вопросы истории КПСС. М., 1974. - № 6. - С. 60-74.

191. Ларев В.И. Природа и корни маоистского антисоветизма // Вопросы истории КПСС. М., 1975. - № 10. - С. 84-96.

192. Ленин В. И. Государство и революция // Полное собрание сочинени. -Т. 33. С. 1-120.

193. Ленин В.И. Доклад на II Всероссийском съезде коммунистических организаций народов Востока. 22 ноября 1919 г. // Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 39. - С. 318-331.

194. Ли Чжисуй. Мао Цзэдун: Записки личного врача. Минск: «Интердайджест» Смоленск: «Эхо», 1996. - Т.1. - 384с.; Т. 2. - 368 с.

195. Ломыкин В.П. Торговые отношения КНР со странами Западной Европы: тенденции и перспективы // Китай и капиталистические страны Европы. Сборник статей. М.: Наука, 1976. - 125-152.

196. Маркс К. Критика Готской программы // Сочинения. 2-е изд. Т. 19.- С. 9-32.

197. Малухин А. М. Некоторые аспекты маоистского курса в отношении СССР // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. М., 1976. - № 75. - С. 39112.

198. Машанова А.К. Организация, методы и формы антисоветской пропаганды группы Мао Цзэдуна // Информ. бюлл. ИДВ АН СССР. М., 1969.-№25.-С. 3-54.

199. Международные отношения и борьба идей М.: Политиздат, 1981. -С. 287 с.

200. Мир в начале 80-х. Факты и цифры по актуальным международным проблемам. Прага: Мир социализма, 1982. - 160 с.

201. Мир социализма в цифрах и фактах. 1980: Справочник. М.: Политиздат, 1981. - 128 с.

202. Мировицкая P.A. Буржуазные китаеведы об актуальных проблемах советско-китайских отношений и их истории (начало 70-х годов) //Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. М, 1976. - № 75. - С. 165-184.

203. Михайлов A.M. К событиям 5 апреля в Пекине // Проблемы Дальнего Востока. М., 1976. -№ 3. С. 36-42.

204. Михайлов Ю. М. Китай и западноевропейская интеграция // Проблемы Дальнего Востока. 1973. -№ 4. - 152-159.

205. Мосяков Д.В. Кампучия. Особенности революционного процесса и полпотовский эксперимент. М.: Наука, 1986. - 166 с.

206. Мугрузин A.C. Аграрные отношения в Китае в 20 40-х годах XX в.- М.: Наука, 1970. 236 с.

207. Мугрузин A.C. Социально-экономическая характеристика китайского крестьянства (Сравнительный анализ полуфеодального китайского и мелкобуржуазного русского крестьянства) // Проблемы Дальнего Востока. М., 1984. - № 4. - С. 59-75.

208. Мясников B.C. Империя Цин и Русское государство в XVII веке. -М.: Наука, 1980.-312 с.

209. Мясников B.C. Несостоятельность маоистской историографии формирования советско-китайской границы // Информ. бюлл. // ИДВ АН СССР. М„ 1976. - Ч. I. - № 73. - С. 5-59.

210. Нарсесянц B.C. Диалектика внутренней и внешней политики в учении Гегеля // Взаимосвязь и взаимовлияние внутренней и внешней политики. М.: Наука, 1982. - С. 105-114.

211. Некоторые аспекты внешней и внутренней политики Пекина // Проблемы Дальнего Востока. 1979 . - № 1. - С. 17-30.

212. Непомнин O.E. Иерархия владельческих прав на землю в традиционном Китае // Частная собственность на Востоке. М.: Институт экономических проблем переходного периода, 1998. - С. 413-458.

213. Никольская JI.A. Цао Юй (Очерк творчества). М.: Издательство МГУ, 1984. - 183 с.

214. Новейшая история Китая. 1917-1970. М.: Мысль, 1972. - 437 с.

215. Новейшая история Китая. 1917-1927. М.: Наука, 1983. - 399 с.

216. Носов М.Г. Японо-китайские отношения (1949-1975). М.: Наука, 1978.-216 с.

217. Овчинников Ю. Кампания дацзыбао и движение антимаоистского протеста в Китае (1978 -1979 гг.) // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. -М., 1981. №24.-4. 1,-С. 13-32.

218. Опасный курс. М., 1969-1981. - Вып. 1-11.

219. Основные аспекты китайской проблемы. 1965-1975. М.: Политиздат, 1976. - 289 с.

220. Охлопков H.H. Центральная печать КНР как средство и механизм воздействия на общественное сознание (1965-1976 гг.) // Информ. бюлл. Специальный выпуск / ИДВ АН СССР. М., 1987. - 211 с.

221. Переломов Л. С., Гончаров С. Н., Никогосов Э. В. Великоханьская сущность концепции «извечного единого многонационального Китая» // Проблемы Дальнего Востока . М., 1981. № 4. - С. 41-56.

222. Переломов Л.С. Конфуцианство и легизм в политической истории Китая. -М.: Наука, 1981.-333 с.

223. Петров Ю.Н. Идеологическая обработка китайских солдат. М.: Воениздат, 1981.-63 с.

224. Поспелов Б. В. Очерки философии и социологии современной Японии. М.: Наука, 1974. - 302 с.

225. Поспелов Б. В. Японская общественно-политическая мысль и маоизм. М.: Наука, 1975. - 224 с.

226. Прозуменщиков М. 1960 год глазами советских и китайских руководителей (по документам Центра хранения современной документациии Архива Президента Российской Федерации) // Проблемы Дальнего Востока. -М, 1999. -№3,- С. 102-117.

227. Проимпериалистическая политика Пекина // Проблемы Дальнего Востока. М., 1981. -№ 1. - С. 19-25.

228. Пын Мин. История китайско-советской дружбы. М.: Издательство социально-экономической литературы, 1959. - 360 с.

229. Пышков Б., Старостин Б. Спираль предательства (Пекин и международное коммунистическое движение) // Коммунист. 1981. - № 12. -С. 73-82.

230. Рабочий класс Китая (1949-1974 гг.). М.: Наука, 1978. - 272 с.

231. Разрядка международной напряженности и идеологическая борьба. -М.: Наука, 1981.-391 с.

232. Рахманин О.Б. Взаимоотношения И.В. Сталина и Мао Цзэдуна глазами очевидца // Новая и новейшая история. М., 1998. - № 1. - С. 8391.

233. Рябченко Н.П. Возможен ли конец истории? // Дальневосточный ученый. Владивосток, 1998. 20 мая.

234. Рябченко Н.П. Зона контактов. О значении китайского фактора для бывшего СССР и новой России // Россия и АТР. Владивосток, 1994. - №2. - С. 73-81.

235. Рябченко Н.П. Россия, Китай и глобальная цивилизация // Дальневосточный ученый. Владивосток, 1997. 25 июня.

236. Рябченко Н.П. Советско-китайские отношения в период 50-х начала 80-х годов. Препринт. - Владивосток, 1991. - С. 17-19.

237. Санакоев Ш. П., Капченко Н.И. Внешняя политика и борьба идей. -М.: Международные отношения, 1981. 254 с.

238. Санакоев Ш.П. Мировая система социализма. Основные проблемы и этапы развития. М.: Международные отношения, 1968. - 271 с.

239. Светличный Р.Б. Американская буржуазная историография о причинах советско-китайских разногласий // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР.-М., 1983,- №115.-С. 110-172.

240. Светличный Р.Б. Проблемы советско-китайских отношений в американской буржуазной историографии 1949-1983 гг. // Информ. бюлл. /ИДВ АН СССР. М., 1985. -№ 134. - 172 с.

241. Светов Г.И. Политика США в области вооружений (50 70-е гг.) // Американский экспансионизм. Новейшее время. - М.: Наука, 1986. -С.147-171.

242. Сельское хозяйство КНР. 1949-1974. М.: Наука, 1978. - 368 с.

243. Сельское хозяйство КНР. 1974-1980 гг. Ч. I. М.: Наука, 1983. -226 с.

244. Семенов Ю. Китай кризис продолжается // Международная жизнь. -Москва, 1980. - № 6. - С. 22-30.

245. Сергиев А. В. Марксизм-ленинизм о соотношении внутренней и внешней политики // Взаимосвязь и взаимовлияние внутренней и внешней политики. М.: Наука, 1982. - С. 18-34.

246. Симонов Н.С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920-1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М.: РОССПЭН, 1996. - 336 с.

247. Сладковский М. Великоханьская доктрина «единой китайской нации» // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. М., 1980. - № 17. - С. 2941.

248. Сладковский М.И. Китай: основные проблемы истории, экономики, идеологии. М., 1978.-301 с.

249. Смирнов Д.А. Идея «самоусиления» Китая в маоистской концепции «новой демократии» и ее отражение в политике современного китайского руководства // Идеологическая борьба в Китае (1976-1980). -М.: Институт Дальнего Востока, 1980. С. 29-49.

250. Современный Китай в зарубежных исследованиях. М.: Наука, 1979. -261 с.265 . 40 лет КНР. М.: Наука, 1989. - 565 с.

251. Социально-экономический строй и экономическая политика КНР 1949-1975. -М.: Наука, 1978.-262 с.

252. Степанов B.C. Индонезия во внешней политике КНР. 1961-1965 гг. // Информационный бюллетень № 98 / Институт Дальнего Востока АН СССР. М., 1977. - 206 с.

253. Степанова Г.А. История формирования парткомов провинциального уровня и их роль в политической системе КНР (1966-1976). М.: Наука, 1980. - 199 с.

254. Структура экономики Китая. М.: Прогресс, 1984. - 472 с.

255. Сулицкая Т. И. Китай и Франция (1949-1981). М.: Наука, 1983. -184.

256. Сунь Ятсен. Избранные произведения. Издание второе, исправленное и дополненное М.: Наука, 1985. - 781 с.

257. Сычев B.J1. Изобразительное искусство КНР сегодня // Информ. бюлл. Вопросы культуры КНР (1971-1973) / ИДВ АН СССР. М., 1974.-С. 106-117.

258. Телешевская A.M. Этнопсихологический фактор в политике маоистского руководства КПК (1969-1975 гг.) // Информ. бюлл. /ИДВ АН СССР М., 1980. - № 108 - 176 с.

259. Тихвинский С. JI. Великохньский гегемонизм и публикации на исторические темы в КНР // Вопросы истории М., 1975 - № 11. - С. 6496.

260. Тихвинский C.JI. История Китая и современность. М.: Наука, 1976. -359 с.

261. Труш С.М. Внешнеполитический потенциал и движущие факторы политики КНР в оценке американской политологии (Критический анализ американской литературы 70-х начала 80-х годов ) // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. - М., 1986. - № 139. - 162 с.

262. Усов В. Трагедия на Уссури // Проблемы Дальнего Востока. М., 1994. - № 3. - С. 83-93.

263. Федоров И.Ф., Зубаков В.Г. Членство в КПК. Как строилась партия «идей Мао Цзэдуна». М.: Политиздат, 1980. - 144 с.

264. Феоктистов В.Ф., Ященко Г.Н. Идеологическая борьба в Китае на современном этапе // Проблемы Дальнего Востока. М., 1980. - № 1. -С. 119-130.

265. Фетов В.П. Очередной кризис в Пекине: падение Линь Бяо // Проблемы дальнего Востока. 1973. -№ 2. - С. 184.

266. Фомичева М. В., Красильников A.C. Китай и Африка. (Подрывная деятельность маоистов в Африке). М.: Мысль, 1976. - 263 с.

267. Халимарский А, Бернатович Г. Отношения между Китайской народной республикой и Италией // Китай и капиталистические страны Европы. М.: Наука, 1976. - С. 153-167.

268. Хафизова К.Ш. Из истории казахско китайских отношений в 60-х годах XVII в. («Урянхайское дело») // Восьмая научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы и доклады. - М.: Наука, 1977.-Ч. 1.-С. 225-230.

269. Шнейдер М.Е. Китай: предназначение литературы // Информ. бюлл. Вопросы культуры КНР (1971-1973) / ИДВ АН СССР. М„ 1974. -С. 50- 56.

270. Экономика и культура КНР в 1971- 1975 гг. // Проблемы Дальнего Востока. М.,1976. - № 1. - С. 39-41.

271. Яковлев А.Г. Внешняя политика КНР в первой половине 70-х годов // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. М., 1976. - № 75. - С.З -38.

272. Яковлев А.Г. КНР и социалистический мир 1949-1979. М.: ИДВ АН СССР, 1981.-Книга2,-312с.

273. Яковлев А.Г. Международное положение и внешняя политика Китая // Китай на пути модернизации и реформ. 1949-1999. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1999. - С. 592-612.

274. Ященко Г. Н. Идеологическая борьба в КНР (1957 1964). - М.: Наука, 1977. - 107 с.

275. Линь Цзюнь. Чжун Су гуаньси. Китайско-советские отношения. 16891989. Харбин: Хэйлунцзян цзяоюй чубаньшэ, 1989. - 233 с.

276. Лю Чжинань. 1969 нянь, Чжунго Чжаньлюе юй дуй Мэй Су гуаньси ды яньцзю хэ тяочжэн. 1969 год, стратегия Китая и исследования и урегулирование в отношении американо-советских связей // Там же, 1999,- №3.-С. 41-57.

277. Ню Цзюнь. Мао Цзэдун «сань гэ шицзе» ли лунь ды яньцзю ганъяо. Наброски к изучению теории «трех миров» Мао Цзэдуна // Вань нянь Мао Цзэдун. Поздние годы Мао Цзэдуна. Пекин, 1989. - С. 80-87.

278. Ню Цзюнь. 1969 нянь Чжун Су бяньцзе чунту юй Чжунго вайцзяо чжаньлюе ды тяочжэн. Китайско-советские пограничные столкновения 1969 г. и урегулирование стратегии внешних связей Китая // Дан-дай Чжунго ши яньцзю. Пекин, 1999. - № 1. - С. 66-77.

279. Синь чжунго сыши нянь яньцзю. Исследование сорока лет нового Китая. Пекин : Лигун дасюе чубаньшэ, 1989. - 622 с.

280. Су Ци. Лунь чжун су гун гуанси чжэнчанхуа. О нормализации отношений между китайскими и советскими коммунистами. Тайбэй: Сань минь шуцзюй, 1991. - 306 с.

281. Сун Цян, Чжан Цзанцзан, Цяо Бянь и др. Чжунго кэи шо бу. Китай может сказать нет. Пекин: Чжунхуа гун шан ляньхэ чубаньшэ, 1996. -С. 435.

282. Хуан Динтянь. Эрши шицзи ды Чжун-Э гуаньси ши яньцзю. Исследования двадцатого века по истории китайско-российских отношений //Лиши яньцзю. 1999. -№ 4. - С. 155-166.

283. Чэнь Ханьчу. Пин Сыдалинь гуаньюй шэхуйчжуи шици цзецзи до-учжэн ды луныпу. Критика рассуждений Сталина о классовой борьбе в период социализма // Сюеси юй таньсо. Харбин, 1980. - С. 21-26.

284. Чжан Баофа. Чжунго сяньдай ши . Новейшая история Китая. Тайбэй: Дунхуа пгуцзюй, 1988. - 769 с.

285. Чжан Тяньи. «Вэньхуа да гэмин» фашэн ды юаньинь. Причины возникновения «великой культурной революции» // Ляонин дасюе сюе-бао. Сер. Философия и социология. Шэньян, 1990. - № 4. - С. 103106.

286. Чжунго гунчаньдан лиши цзянъи. Лекции по истории КПК. Шанхай: Жэньминь чубаныпэ, 1982. -Ч. 2. - 200 с.

287. Чжунго Дунбэй тун ши. Общая история Северо-Восточного Китая. -Цзилинь, 1995. С. 836.

288. Чжунго цзинцзи няньцзянь 1981 нянь кань. Китайский экономический ежегодник 1981 г. Пекин: Цзинцзи гуанли цзачжи шэ, 1981. -6, 1639 с.

289. Чжунхуа жэньминь гунхэго дуйвай гуаньси гайшу. Очерки внешних связей КНР. Шанхай: Вай юй цзяоюй чубаныпэ, 1989. - 239 с.

290. Чжунхуа жэньминь гунхэго ши. История КНР. Пекин: Данань чубаныпэ, 1989.-486 с.

291. Чэн Чжунъюань, Ван Баосян, Ли Чжэнхуа. 1976-1981 нянь ды Чжунго. Китай в 1976-1981 годах. Пекин: Чжунъян вэньсянь чубань шэ, 1998.-547 с.

292. An Tai-sung. The Sino-Soviet territorial dispute. Phil.: Westminster press, 1973. -254 р.

293. Barnett A. D. China and the major powers in East Asia. Wash.: The Brookings institution, 1977. -XII, 416 p.

294. Camilleri J. Chinese Foreign Policy. The Maoist Era and Its Aftermath. -Oxford: Robertson, 1980. -XII, 311 p.

295. Chen Qimao. War And Peace: A Reappraisal // Beijing review. Beijing, 1986. - Vol. 29. - No. 23. - P. 22-24.

296. Chen Xiolu. Chen Yi and China's Diplomacy // Toward a History of Chinese Communist Foreign Relations. Personalities and Interpretive Approaches. Wasington: Woodrow Wilson Center Asia Program. P. 89114.

297. Cheng J. Sino-Soviet relations in the 1980's // Asia Pacific community. -Tokyo, 1985. No. 27. - P. 44-62.

298. China's foreign relations. New perspectives. Ed. dy Chun-tu Hsueh. N. Y.: Praeger Publishers, 1982. - 148 p.

299. Clubb O.E. 20-th century China. 3-ed. ed. N.Y.: Colambia Univ. Press., 1978.-XXVI, 554 p.

300. Copper J. F. China's Global Role. An analysis of Peking's National Power capabilities in the context of an evolving international sistem. Stanford Cal: Hoover Institution Press, 1979. - 181 p.

301. Dittraer L. Sino-Soviet Normalization and Its International Implications, 1945-1990. Seattle and L.: Univ. of Washigton Press, 1992. - 373 p.

302. Geller H.G. Technology, Defence, and External Relations in China, 19751978. Boulder, Colorado: Westview Press - 1979. - 236 p.

303. Hinton H. C. Moscow and Peking Since Mao // Current History. 1978, October. - Vol. 75. -No. 440. - P. 120-122, 126-127.

304. Hsueh C., North R.C. China and the superpowers: perception and policy // China's foreign relations. New perspectives. N.Y.: Praeger Publishers, 1982. - P. 13-43.

305. Jin Chunming. What Caused the "Cultural Revolution"? // Beijing review. Beijing, 1986. - Vol. 29. - No. 23. - P. 22-24.

306. Li Chengrui. Are the 1967-76 Statistics on China's Economy Reliable? // Beijing Review. Beijing, 1984. - No. 12. - P. 21-26.

307. Linkage politics. Essays on the convergence of national and international sistems. N.Y.: The Free Press; L.: Collier Macmilan Limited, 1969. -352 p.

308. Meisner M. Leninism and Maoism: Some Populist Perspectives on Marxism-Leninism in China // China Quarterly. L., 1971. - No. 45. - P. 2-36.

309. Miasnikov V. S. Ethno-Cultural Aspects of Interaction between Russia and China and Their Influence upon the Soviet-Chinese Relations // Sino-Soviet affairs. Soul, winter 1991/2. - Vol. XV. - No. 4. - P. 87-103.

310. Nathan A. J., Ross R. S. The Great Wall and the Empty Fortress. China's search for security. -N.Y. L., 1997. - P. XIV-XV.

311. Rozman G. The Chinese debate about soviet socialism. 1978-1985. -Princeton: Princeton Univ. Press , 1987. 396 p.

312. Scalapino R. A. The United States and the security of Asia // Internal and external security issues in Asia. Berkeley (Cal.), 1986. - P. 63-79.

313. Scalapino R.A. Asia and the road ahead. Issues for the major powers. -Berkley e.a.: Univ. of California Press, 1975. X, 337 p.

314. Scalapino R.A. Foreign Policy // The People's Republic of China after thirty years: An overview. Bercley (Cal.), 1986. P. 63-79.

315. Schram S. The marxist // Mao Tse-tung in the scale of history. -Cambridge e.a., 1977. P. 67.

316. Su, Chi. China and the Soviet Union // China and the World. Chinese Foreign Policy in the Post-Mao Era. Boulder and L., 1984. - 152 p.

317. Su, Chi. Sino-Soviet Border Negotiations: 1969-1978. Taipei: National Chengchi University, 1984. - 71 p.

318. The Cambridge History of China. Taipei: Cambridge University Press, 1986,- Vol. 13. Repablican China 1912-1949, Part 2. - 1092 p.

319. The Cambridge History of China. Taipei: Cambridge University Press, 1989. - Vol. 14. The People's Republic, Part 1: The Emergence of Revolutionary China 1949-1965. - 722 p.

320. The Cambridge History of China. Taipei, Cambridge University Press, 1991. - Vol. 15. The People's Republic. - Part 2: Revolutions within the Chinese Revolution 1966-1982. - 1108 p.

321. The China's Factor: Sino-American relations and the global scene. -Englwood Cliffs, New Jersey, 1981.- 223 p.

322. The logic of "maoism". Critiques and explications. N.Y., 1974. - 227 p.

323. Yahuda M. B. China's Role in World Affairs. L.: Croom Helm, 1978. -300 p.

324. The People's Republic of China: A Handbook. Ed. by Harold C. Hinton. -Boolder, Colorado; Folkstone, England. 1979. - 399 p.

325. Terril R. China's foreign policy // Atlantic. Boston, 1973. - Vol. 231. -No. 6-P. 4-16.

326. Thornton R. The Sino-Soviet relationship. 1917-1972. // Thornton R. China, the struggle for power 1917-1972. Bloomington - L., 1973. - P. 213-341.

327. USSR-China in Changing World. Soviet Sinologists on the History and Prospects of Soviet Chinese Relations. - Moscow: Novosti Press Publising House, 1989. - 86 p.

328. Zagoria D. S. Mao's role in the Sino-Soviet conflict // Pacific affairs. -Vancouver, 1974. Vol. 47. - No. 2. - P. 139-153.

329. Zagoria D.S. Ideology and Chinese foreign policy // Ideology and foreign policy: A global perspective. N. Y., L, 1978. - P. 103-116.

330. Zubok V. M. Deng Xiaoping and the Sino-Soviet Split, 1956-1963 // Cold War International History Project Bulletin. Washington D.C., March 1998 - Issue 10.

331. ПЕРИОДИЧЕСКАЯ ПЕЧАТЬ Журналы

332. Азия и Африка сегодня. Москва. - 1989, 1999.

333. Вестник ДВО АН СССР. Владивосток. - 1990.

334. Вопросы истории. Москва. - 1975, 1981.

335. Вопросы истории КПСС. Москва. - 1974.353.1. Восток. Москва. - 1999.354. Китай. Пекин. - 1970.355. Коммунист. М. - 1981.

336. Международная жизнь. -Москва. 1976,1980,1981,1990.

337. Новая и новейшая история. Москва. - 1989, 1998.

338. Проблемы Дальнего Востока. Москва. - 1973-1999.

339. США: политика, экономика, идеология. Москва. -1980.

340. Россия и АТР. Владивосток. - 1994, 1998.361. Театр. Москва. - 1982.

341. Дандай Чжунго ши янъцзю. Пекин. - 1999.

342. Лишияньцзю.-Пекин. 1974-1977,1979, 1999.

343. Ляонин дасюе сюэбао. Шэньян. -1990.

344. Синь чанчжэн. Чанчунь. - 1989.

345. Сюеси юй таньсо. Харбин. - 1980.

346. Хунци. Пекин. 1969 - 1982.

347. Чжунго шэхуй кэсюе. Пекин. - 1985.

348. Чжунгун яньцзю. Тайбэй. - 1973, 1975.

349. Шицзе чжиши. Пекин. - 1982.

350. Asia Pacific community. Tokyo. - 1985.372. Atlantic. Boston. - 1973.

351. Beijin Review. Beijing. - 1980, 1984, 1986.

352. China Quarterly. London. - 1971.

353. Current History. New York. - 1978.

354. Pacific affairs. Vancouver. - 1974.

355. Sino-Soviet Affairs. Soul. - 1991-1992.1. Газеты

356. Дальневосточный ученый. Владивосток. - 1991, 1997, 1998.

357. За рубежом. -Москва. -1974.

358. Известия. Москва. - 1969, 1977, 1981.

359. Правда. Москва. - 1957, 1969, 1980, 1982.

360. Тихий океан. Владивосток. - 1995.

361. Гуанмин жибао. Пекин. - 1976, 1982.

362. Жэньминь жибао. Пекин. - 1963, 1969-1982.385. Pais. Madrid. - 1979.

http://cheloveknauka.com/

15.12.2000 Китайский буддизм и общество в XX в.

Год: 2000

Автор научной работы: Горбунова, Светлана Алексеевна

Ученая cтепень: доктора исторических наук

Место защиты диссертации: Москва

Код cпециальности ВАК: 07.00.03

Оглавление научной работы

автор диссертации — доктора исторических наук Горбунова, Светлана Алексеевна

Предисловие.

Введение.

§ 1. Особенности процесса восприятия буддизма как части китайских религиозных верований.

§ 2. Буддийское посвящение.

§ 3. Монастырские устои.

§ 4. Храмовая и монастырская собственность.

Глава I. Возрождение буддизма в Китае в первой половине XX в.

§ 1. Новые тенденции в китайском буддизме.

§ 2. Первые попытки создания общенациональных объединений буддистов.

§ 3. Усиление буддийского движения за общенациональное объединение.

Глава II. История создания Китайской буддийской ассоциации, ее роль в общественной жизни КНР в 50-60-е гг.

§ 1. Проблема реформы буддизма в первые годы после образования КНР.

§ 2. Образование всекитайской организации буддистов и ее филиалов.

§ 3. Усиление контроля КБ А над сангхой - новый этап реформирования.

§ 4. Попытки интерпретации буддийской доктрины в соответствии с идеологией нового общества.

§ 5. Состояние буддизма накануне и во время "культурной революции".

Глава III. Роль Китайской буддийской ассоциации в современной общественной жизни КНР.

§ 1. Восстановление буддизма в КНР в 80-е гг.

§ 2. 90-е гг. - новый этап в деятельности КБА.

Глава IV. Общественное назначение современного буддизма на Тайване.

Введение диссертации

2000 год, автореферат по истории, Горбунова, Светлана Алексеевна

История религий новейшего времени отличается падениями и взлетами. Причудливы и непредсказуемы судьбы важнейших мировых религий - христианства, ислама и буддизма, в XX в. Как казалось в середине столетия, они утратили значение в общественной жизни в таких государствах как СССР и КНР, в соответствии с разработанной там теорией "отмирания религий". С той поры, с исторической точки зрения, прошло совсем немного времени. И вот в конце II тысячелетия отчетливо проявилась другая тенденция - стало происходить возрождение религий и превращение их во влиятельную силу общественной жизни Китая и России. Думается, что религиозный фактор в настоящее время является одним из важнейших факторов современности не только в этих странах, но и во всем мире.

Как показывают события последнего десятилетия, религиозные проблемы выдвигаются в качестве наиболее животрепещущих проблем XXI столетия, что, в свою очередь, свидетельствует об актуальности избранной темы диссертации. Именно сейчас, когда в отечественном востоковедении наметилась тенденция переосмысления целого ряда исторических явлений, в научном плане особенно актуальна выработка новых подходов к месту и роли религии в современном обществе. В связи с этим важно по-новому взглянуть на сущность подъема религиозных настроений 80-90-х гг. в континентальном Китае и на Тайване.

Хотя возрождение религий привело к подъему в области российского и китайского религиоведения - в последнее десятилетие вышло немало работ по религиозной тематике, однако многие общие и частные проблемы еще плохо освещены. В целом недостаточно изучена история трех мировых религий в XX в., в частности буддизма. Вместе с тем обострился интерес к процессам, происходящим в сфере религий в КНР в последнее десятилетие. Этим диктуется целесообразность обращения автора к изучению возрождения китайского буддизма, происходящего в условиях глубинных экономических и общественно-политических изменений, начавшихся в КНР в конце 70-х. гг.

Диссертация посвящается комплексному исследованию истории буддийских объединений в 10-90-е гг. XX в. и параллельно важнейших проблем китайского буддизма новейшего времени, не претендуя на исчерпывающий исторический анализ всего процесса развития этой религии и тем более анализ ее догматов и философии. Изучение деятельности буддийских организаций открывает перспективы для более углубленной разработки ряда общих проблем истории не только религий Востока, но и мировых религий в новейшее время. Это определяет теоретическую актуальность избранной темы.

В дальнейшем осмыслении нуждаются судьбы буддизма, взаимодействие буддийской культуры и мировой цивилизации в III тысячелетии. Подойти к анализу процессов изменений в экономическом идеологическом, политическом и социальном плане, происшедших после образования КНР и затронувших статус сангхи, невозможно без исторического экскурса. С этой целью диссертант останавливается на появлении индийского буддизма в Китае, его вхождении в китайскую культуру и истории формирования сангхи. Тем самым диссертант стремится выйти за рамки исследования только деятельности буддийских объединений, рассматривая их на фоне истории сангхи в различные исторические эпохи.

Из трех направлений буддизма, сосуществующих в настоящее время в Китае: ханьского, палийского и тибетского, в центре авторского интереса находится китайский (ханьский) буддизм. Согласно статистическим данным 1997 г. ханьский буддизм распространен сравнительно широко и насчитывает более 40 тыс. монашествующих и более 5 тыс. храмов и монастырей. В тибетском буддизме 120 тыс. лам и более 3 тыс. храмов и монастырей. В палийском около 10 тыс. монахов и монахинь и 1,6 тыс. храмов и монастырей. Статистические данные, свидетельствующие о том, что верующие различных конфессий составляют примерно десять процентов населения Китая, едва ли отражают действительную картину. Естественно, что с помощью цифр нельзя объяснить живучесть буддизма в народной традиции, его народные корни. Думается, что религиозные чувства одна из наиболее трудно уловимых, с точки зрения статистики, сторон человеческой жизни.

Цели и задачи исследования предопределили направление главных усилий автора, который руководствовался концепцией культурной и общественной адаптации китайского буддизма, на изучение буддийских организаций как своеобразного феномена религиозной и социальной жизни, их места и роли в политической жизни Китая. В связи с постановкой общей цели диссертации автор выдвигает ряд задач, важнейшими из которых являются: определение места буддизма в истории и культуре Китая; рассмотрение особенностей процесса восприятия буддизма как части китайских религиозных верований; комплексное изучение новых тенденций в китайском буддизме в новейшее время; анализ деятельности Китайской буддийской ассоциации; сравнительное исследование общественного назначения современного буддизма в континентальном Китае и на Тайване.

Решение перечисленных задач позволяет диссертанту перейти к рассмотрению более широких тем, таких, как "Китайский буддизм и общество", "Религиозные традиции и современность".

Одна из задач автора выражается в стремлении рассматривать избранную проблематику на конкретном историческом фоне. Подобный подход представляется наиболее целесообразным, поскольку позволяет осветить деятельность буддийских объединений как части истории китайского общества.

Диссертантом руководило стремление рассматривать китайский буддизм не только как синкретическое учение, одно из составных частей саньцзяо (конфуцианство, даосизм, буддизм), но и как течение мировой религии. В связи с этим внимание обращается на такую особенность буддизма как его двойственность, выражающуюся в его тяготении к синкретизму и одновременно в его стремлении к сохранению религиозной самостоятельности, что наглядно продемонстрировала история его адаптации в странах Дальнего Востока.

Хронологические рамки работы охватывают период от Синьхайской революции до конца 90-х гг., и включают три исторических этапа: 1911 - 1949 гг.; 1949 - конец 70-х гг.; 1980 - 90-е гг. Аргументом в пользу этого служит то что, несмотря на общественные перемены, его стержневой тенденцией являлось стремление последователей китайского буддизма преодолеть религиозную замкнутость. Возникнув на рубеже XIX и XX вв. в их среде, эта тенденция соответствовала общему вектору развития китайского общества - от разрозненности и регионализма к единству. Необходимость ее была осознана во всех его группах и слоях. В 20-е гг. общенациональные объединения начали возникать повсеместно: от профсоюзов до религиозных организаций. И, как нам представляется, изучение буддийского возрождения, одной из черт которого стало создание всекитайского объединения буддистов, позволяет углубить понимание истории и традиционной культуры Китая нашего столетия. Созданные в XX в. буддийские организации, речь пойдет, прежде всего, о Генеральном объединении китайского буддизма (кит. Чжунхуа фоцзяо цзун хуэй), Китайском буддийском союзе (кит. Чжунго фоцзяо хуэй), Китайской буддийской ассоциации (кит. Чжунго фоцзяо сехуэй), Тайваньском буддийском союзе (кит. Тайвань фоцзяо хуэй), в различные исторические периоды брали на себя задачу объединения монашества и мирян всей страны. Автор поставил перед собой задачу проследить данную объединительную тенденцию 10-90-х гг. XX в. в аспекте буддийской традиции и той реальной среды, которая вызвала ее к жизни, а именно уклада сангхи. Аргументом в пользу этого служит то, что перечисленные выше организации являясь ее частью, защищая храмовую и монастырскую собственность и устои монашеского общежития, вместе с тем превратились в связующий элемент между сангхой и обществом.

В работе предпринят анализ состояния буддизма в первой половине XX в. Это в свою очередь позволило проследить истоки и цели создания в 1953 г. Китайской буддийской ассоциации как общенациональной организации, объединившей монахов и мирян, а также ее функционирование в 50 - 60-е гг. и основные направления деятельности в последние десятилетия XX в.

Уделяется внимание тому, как Китайская буддийская ассоциация превращалась в одно из звеньев политической системы КНР, в инструмент государственной внутренней и внешней политики. Вместе с тем, главный акцент делается на ее деятельности по защите интересов сангхи, охране и восстановлению храмов и монастырей в благоприятной для религий общественно-политической атмосфере 80-90-х гг.

Процесс стремительного распространения буддизма наблюдается в последние годы и в тайваньском обществе. Изучение этого феномена дает возможность сопоставить общность и различия религиозной ситуации на Тайване и в континентальном Китае, всесторонне осмыслить положение материкового буддизма.

С точки зрения методологии диссертация представляет комплексное междисциплинарное исследование, сочетающее сравнительно-исторический и проблемный подходы. Основной его ракурс направлен на область истории китайского буддизма в новейшее время. Вместе с тем разнообразная проблематика данной диссертации анализируется в аспекте религии, культуры, философии, психологии и политики. Теоретической и методологической основой при написании диссертации стали концепции российских китаеведов как в сфере истории и смежных дисциплин, так и в общих религиоведческих трудах. Автор также руководствовался выводами современных ученых КНР. Большое внимание было уделено фундаментальным разработкам и подходам западных синологов. Структура работы носит проблемно-хронологический характер. Она состоит из предисловия, введения, 4 глав, примечаний, заключения и библиографии.

Анализ проблемы общественной роли буддизма, осознания в буддийских кругах необходимости поворота этой религии в сторону общества непосредственно зависит от степени разработанности данной тематики в отечественной и зарубежной историографии. Обращает на себя внимание обилие работ по буддизму, отличающихся разнообразием форм выражения связанной с ним проблематики. В то же время можно с уверенностью говорить о сравнительной скудости литературы, освещающей историю китайского буддизма в XX столетии. Эта тема является новой, еще не освоенной в российском китаеведении и слабо изученной в мировом. Ввиду этого приходилось привлекать литературу по смежным дисциплинам, прямо или косвенно затрагивающую интересующую нас тематику. Существует немало буддологических, синологических и сравнительных религиоведческих работ, в которых рассматриваются различные ее аспекты и предыстория интересующего нас периода. Остановимся на некоторых из них, наиболее значимых с точки зрения нашей тематики.

Одной из наиболее серьезных и добросовестных в западной историографии работ является написанная в 30-е гг. в жанре очерковых путевых заметок книга Прип-Мёллера "Китайские буддийские монастыри".1 В ней на основании сведений, почерпнутых в результате путешествий по Китаю (1929-1933 гг.), автор, архитектор-консультант, подробно описал устройство, устои и стиль жизни китайских буддийских монастырей. Благодаря материалам и фотографиям, собранным в этом сводном труде, он является важным источником по истории буддизма первой трети XX в.

Последовательная научная разработка различных проблем китайского буддизма усилилась в западной историографии в конце 50-х гг. Первым фундаментальным трудом, в котором использовался широкий круг исторических источников и ранней буддийской литературы на китайском языке, по праву можно считать книгу Э. Цюрхера "Завоевание Китая буддизмом"2, в которой освещаются многие проблемы рецепции буддизма в Китае .

Они отражены и в оригинальном исследовании, базирующемся на японских источниках, японской и западной историографии, известного буддолога Г. Дюмулена " История Дзэн-буддизма. Индия и з

Китай. Автор стремится найти ответ на волнующий многих ученых вопрос, как и почему буддизм мог быть перенесен "с родной индийской почвы в повседневную жизнь Китая"? Это, по его мнению, "может считаться одним из наиболее заметных событий в истории религии".4 "Оно означало, что страна с собственной древней культурой приняла более развитую религию, обладающую своим письменным каноном, учением, моралью и культом."5

Другим по жанру, но весьма заметным явлением этого периода представляется трилогия американского исследователя Х.Вэлча "Практика китайского буддизма", "Буддийское возрождение в Китае", "Буддизм под властью Мао" 6 , каждая книга, которой является не только самостоятельным солидным томом, но и настоящим кладезем материалов, документов, в том числе фотодокументов, а также свидетельств очевидцев, характеризующих различные стороны жизни сангхи. В ней собраны, систематизированы и введены в научный оборот уникальные сведения по истории буддизма нашего столетия, доступные для нас лишь в авторском изложении. До появления в конце 80-х - 90-е гг. исследований китайских авторов, о которых пойдет речь ниже, трилогия Вэлча, по сути дела, являлась единственным фундаментальным трудом по истории китайского буддизма первой половины XX в. Автором были описаны различные стороны буддийского возрождения, а также деятельность китайских буддийских объединений с 1912 г. до середины 60-х гг. Эти книги представляют для исследователя своеобразную энциклопедию китайского буддизма первой половины XX в. В этом заключается главное достижение автора. Вместе с тем, не может не вызвать критического отношения метод Вэлча, характерный для многих западных авторов, допускающих перенесение христианских понятий на буддийские обряды, службы, монастырское устройство и т.д. Например, на наш взгляд, совершенно неправомерно определять службу в буддийском храме как литургию, принятие монашеских обетов как ординацию и т.д., которые имеют разный смысл, скрытый в глубинных различиях христианского и буддийского вероучений.

В качестве другой фундаментальной монографии 60-70-х гг. может быть названа также вышедшая в США в 60-е гг., книга К. Чэня п Буддизм в Китае" , в которой китайский буддизм анализируется с древнейших времен до середины нашего столетия. В книге дается характеристика буддийских монастырей и монашества, а также основных тенденций развития этой религии в первой половине XX в.

Интерес к современной истории буддизма в Китае углубился на Западе, главным образом в среде европейских китаеведов, в конце 80-х гг., когда вышел ряд специальных исследований, в основном статей. о

Некоторые из них вошли в сборник "На подъеме" под редакцией Дж. Паса. Содержащиеся в нем статьи Т. Хана, Дж. Паса и других посвящены начавшемуся возрождению буддизма 80-х гг., в том числе восстановлению деятельности КБА.

Наиболее детально эти проблемы разработаны в монографии ученого из Великобритании А. Хантера "Буддизм под властью Дэна".9 В этой работе, являющейся первой попыткой осмысления перемен, происходящих с буддизмом в современном Китае, анализируются проблемы обновления монастырской жизни, особенности деятельности буддистов мирян, а также активизации КБА как в центре, так и на местах.

Общие черты и особенности положения современной сангхи в различных странах Востока прослеживаются в книге П.Харви "Введение в буддизм".10 Немало места в ней уделяется сопоставлению устоев монашеской жизни в Китае, Корее, Японии и странах Юго-Восточной Азии.

Для западной историографии XX в. в целом характерен стабильный и устойчивый интерес к буддийской тематике, основанный на накопленной источниковедческой базе и изысканиях европейских ученых XIX столетия.

В историографии КНР подлинно научное внимание к истории китайского буддизма в XX столетии проявилось во второй половине 80-х гг., и к концу 90-х гг. китайским ученым удалось достигнуть впечатляющих результатов. Первыми наиболее активно над этой проблематикой начали работать ученые Института религий Шанхайской академии общественных наук. Отдельные проблемы современного положения буддизма в КНР нашли отражение в книге "Религиозные проблемы в период строительства социализма в Китае"11, подготовленной коллективом авторов Института религий ШАОН. В этом несколько схематичном обзорном труде не только содержится очерк истории буддизма в КНР, но и чрезвычайно важные для современного исследователя документальные материалы -результаты полевых обследований буддийских монастырей провинции Фуцзянь и социологических опросов различных групп верующих. Этому труду предшествовал выход в 1986 г. книги под редакцией одного из ведущих историков современного китайского буддизма Гао Чжэньнуна "Китайский буддизм". Она представляет сквозное историческое исследование буддизма с древнейших времен до середины 80-х гг. В ней, в частности, впервые была изложена история образования и деятельности буддийских объединений. Автор дал характеристику важнейших этапов в жизни сангхи в различные периоды истории Китая, в том числе и в период КНР. В книге содержится описание важнейших норм, принципов и устройства монастырской жизни. Именно Гао Чжэньнун в последние годы фактически возглавил работу по фундаментальному изучению истории китайского буддизма в нашем столетии. При его непосредственном участии вышли "Краткие биографии высших монахов и выдающихся 11 буддистов нового и новейшего времени". В этом сборнике, который одновременно является незаменимым источником, содержатся сведения об известных деятелях буддийского возрождения, монахах и мирянах, инициаторах создания буддийских общенациональных организаций, много сделавших для повышения общественной роли китайского буддизма.

Вслед за этим вышла книга Гао Чжэньнуна "Буддийская культура в Китае нового времени".14 В соответствии с концепцией автора, возрождающийся буддизм начала XX в. трактуется в ней как важная, неотъемлемая часть китайской традиционной культуры и философии нашего столетия.

Шанхайские ученые, с 90-х гг. руководствуясь принципом регионального подхода, главный упор делают на изучение истории своего города. Надо отметить, что в аспекте буддизма он вполне оправдан, поскольку Шанхай в начале XX столетия превратился в центр буддийского возрождения, а в последнее его десятилетие восстанавливает свое прежнее значение.

Примером регионального исследования является коллективная монография "История религий в Шанхае".15 Главы по буддизму также написаны Гао Чжэньнуном. В них впервые систематически изложена история создания и деятельности буддийских объединений с 1912 по 1948 г., местом пребывания которых был Шанхай и где проходили буддийские совещания, конференции и принимались важнейшие для сангхи решения этого периода. Поистине уникальной является источниковедческая база этого фундаментального труда - буддийская периодика, в оригинале недоступная для российских исследователей.

Религиозная проблематика нашла отражение и в ежегоднике, который издается ШАОН на английском языке . В выпуск 1998 г. включена статья научного сотрудника Института религий Ло Вэйхуна "Развитие религий в Шанхае в условиях реформ и политики открытости в настоящем и будущем".16

Автор отметил, что в последнее десятилетие в Шанхае широко проводятся оценки религиозной ситуации , даются характеристики различных слоев верующих и анализируются причины, в силу которых люди становятся истинными адептами. Характерно, что в последнее десятилетие число верующих, в том числе буддистов, выросло больше, чем во все предыдущие периоды существования КНР вместе взятые. Ло Вэйхун подчеркнул, что после 1949 г. наблюдался зигзагообразный путь развития религий, низшей точкой которого были

17 годы "культурной революции". Относительно буддизма автор констатирует, что в Шанхае, где удается соблюдать баланс между светской и религиозной культурой, в последние годы происходит уменьшение числа монашества, но количество верующих мирян

18 неуклонно возрастает. Вывод автора о том, что в буддизме невозможно провести грань между верой и народной психологией представляется нам особенно интересным. Другой важный момент статьи - выявление диспропорций в росте различных религий. Так число буддистов быстрее всего увеличивается в последние годы в провинции Фуцзянь. Этот процесс характерен и для сельской местности шанхайского региона.19

Ло Вэйхуном затрагивается проблема жизнестойкости религии в модернизированном обществе, ярким примером которого является шанхайский мегаполис, Ло Вэйхун приводит отдельные причины этого. Он пишет, что некоторые люди, "будучи поставленными лицом к лицу к таким проблемам, как отношение к традиционным ценностям и морали, как осознание новых возможностей и вызовов, появившихся в процессе структурных реформ, как разрешение противоречий между ограниченным ростом индивидуального благосостояния и неограниченной экспансией алчности, предпочитают найти убежище в религии".20

Авторитетным центром изучения буддизма был и остается Институт мировых религий АОН КНР в Пекине, где, с восьмидесятых годов издается фундаментальная многотомная "История китайского буддизма"21 с древнейших времен до наших дней. С началом возрождения буддизма в КНР совпал выпуск ее первых томов, посвященных периоду распространения буддизма и становления его китайской модели. Вышедшие в последние годы труды, подготовленные буддологами этого института, свидетельствуют о большой подготовительной работе, предшествующей написанию истории китайского буддизма в нашем столетии. Например, в 1995 г. вышел сборник произведений выдающегося религиозного деятеля Китая XX в., являвшегося не только подвижником в сфере реформирования буддийского устройства в первой половине XX в. но и оказавшего большое влияние на современных последователей буддизма в КНР и особенно на Тайване, буддийского монаха Тайсюя (здесь и далее в тексте автор следует принятому в российской синологии правилу слитного написания имен буддийских монахов). Его роль в прежние годы фактически замалчивалась. При посредничестве Института мировых религий в КНР была издана книга тайваньского автора, Го Пэна "Изучение идей

Тайсюя".23 В 40 -гг. он являлся последователем идей Тайсюя и впоследствии выпустил на Тайване книгу об ученике Тайсюя, монахе Иншуне, имевшем на острове, как и Тайсюй, много сторонников и учеников.

Биография Тайсюя и других видных деятелей китайского буддизма нашего столетия, таких как Юаньин, Цзюйцзань , без которых невозможно изучение истории буддийских объединений в XX в. , включена в биографические сборники, вышедшие в 90-е гг. в КНР, которые содержат немало новых, не введенных в научный оборот материалов. Наиболее интересная и полная работа этого жанра -выпущенный под редакцией Юй Линбо "Биографический очерк выдающихся буддийских деятелей нового и новейшего времени" ,24

В КНР в последние годы выходит огромное число специальных религиоведческих и религиозных периодических изданий, среди которых хотелось бы выделить следующие журналы: издаваемый Институтом религий ШАОН "Изучение современных религий" (кит. "Дандай цзунцзяо яньцзю"), издаваемые Институтом мировых религий АОН КНР "Проблемы мировых религий" (кит. "Шицзе цзунзяо яньцзю") и "Мировая религиозная культура" (кит. "Шицзе цзунцзяо вэньхуа") а также издаваемый Китайской буддийской ассоциацией "Голос дхармы" (кит. «Фа Инь"). В этих журналах в последние годы опубликован целый ряд статей, в которых рассматриваются философские, исторические, культурные аспекты буддизма, а также тенденции развития этой религии в современном Китае в общем контексте с другими религиями. В диссертации также использованы статьи о современном положении буддизма, опубликованные в тайваньской периодике.

Остановимся на некоторых, наиболее содержательных, с нашей точки зрения, публикациях. Е Сяовэнь, сотрудник Бюро по делам религий Госсовета КНР, в статье "Религиозные проблемы 25 современного Китая" , приступая к анализу положения религий в современном китайском обществе, подходит к религии как к сложному общественному явлению. В его понимании религиозные проблемы -это конгломерат трудноразрешимых общественных проблем. Автор пишет, что "в нынешнем столетии немало государств и районов, где рельефно выступили религиозные проблемы". Непрекращающиеся локальные войны, обусловленные этим, дают ощущение того, что в мире нет спокойствия. Вот почему многие ученые полагают, что в XXI в. религиозный вопрос станет одной из наиболее масштабных

Л/Г мировых проблем. В соответствии с этим Е Сяовэнь подходит к изучению религиозной проблемы в стремительно меняющемся обществе Китая, как проблемы XXI в., корни которой глубоко проникли в народные низы. Дело в том, что с началом реформ и политики открытости вслед за экономическими изменениями и ростом международных связей выявились острые столкновения старого и нового. Этим аргументируется стремление автора обратиться к анализу пяти важнейших религиозных особенностей: длительности, массовости, национальной принадлежности, интернациональности и сложности, часть которых была выделена идеологами КНР уже в 50-е гг. и которые вновь во всей совокупности были поставлены в начале 80-х гг. Нельзя не согласится с его мыслью о том, что пять религиозных особенностей имеют внутренний смысл и в современной 97 обстановке приобретают актуальное звучание.

Ряд статей, вышедших в последние годы, посвящен видным деятелям буддизма XX в. Чжу Чже написал статью о жизни и деятельности известного сторонника радикальной реформы буддизма второй половины нашего столетия, буддийского монаха, мастера О й дхармы Цзюйцзаня (1908 - 1984)/° Автор, сотрудник библиотеки Буддийских памятников культуры Китая, оценивает Цзюйцзаня, без которого невозможно понять реформистские процессы, происходившие в сангхе после образования КНР, как теоретика, широко образованного знатока буддийского наследия, его распространителя и преподавателя, как патриота и как настоящего подвижника внесшего большой вклад в основание и деятельность Китайской буддийской ассоциации. Подобная панегирическая характеристика представляется автору несколько односторонней, поскольку Цзюйцзань, если оценивать его объективно, является весьма сложной и противоречивой фигурой, выразившей метания радикальных реформаторов 40-х-60-х гг.

Ли Сянпии в статье "Современная трансформация буддизма в мире людей и ее значение" 30 связывает небывалое распространение реформы буддизма, его изучение, а также интерес в обществе к буддийской культуре в последнее десятилетие с инициативами и лозунгами известного буддийского реформатора первой половины XX в. Тайсюя. При анализе истории создания и деятельности буддийских организаций XX в. особенно важным кажется замечание автора о том, что источником существующих в современном китайском обществе подходов к буддийским проблемам являются идейные соображения о 1 Тайсюя относительно реформы буддизма и его места в этом мире.

Интересные публикации, посвященные проблеме распространения и китаизации буддизма, стали появляться в 1998 г. в связи с начавшимся в КНР движением по празднованию 2000-й годовщины прихода буддизма в Китай. Тема адаптации и рецепции, казалось бы, не имеет непосредственного отношения к нашей проблематике, однако несомненно способствует более полному ее раскрытию. Без ее освещения невозможно понять причины эволюции и жизнестойкости буддизма на китайской почве.

Особое внимание привлекают статьи лета - осени 1998 г., посвященные 2000-й годовщине буддизма в Китае, на страницах журнала "Фа Инь", редколлегия которого в последние годы стремится соединить достижения ученого монашества и светской науки.

Наиболее пристального , с нашей точки зрения, рассмотрения, заслуживает помещенная этом журнале статья Фан Гуанчана, заведующего отделом буддийских проблем Института мировых религий АОН КНР и секретаря буддийского центра "О некоторых проблемах ранней стадии проникновения буддизма в Китай". С учетом последних изысканий китайской историографии и источниковедения в ней освещаются различные аспекты рецепции буддизма в Китае, а также проблема взаимоотношений буддизма с китайской традицией. Этой теме уделялось ранее и продолжает уделяться большое внимание во многих фундаментальных работах по истории буддизма, изданных в КНР, в том числе и в перечисленных выше трудах. Важно, что автор статьи, на которой нам хотелось бы особо остановиться, относится к китаизации буддизма как к сложному, длительному и постепенному процессу, а не как к единовременному историческому событию. Под превращением проникнувшего в Китай индийского буддизма в подлинно китайский буддизм автор понимает этап прохождения через противоречивую борьбу с китайской традиционной культурой, сменившийся гармоничным слиянием с ней , взаимодействием и взаимной приспособляемостью, а также этап его преобразования, включения в китайскую культуру и проникновения в народное сознание.33

В центре внимания Фан Гуанчана - начальный период рецепции буддизма в Китае, когда эта религия, по его мнению, имела подчиненное место, не играла самостоятельной роли и не достигла самоидентификации в сфере сознания. Причем только тогда, когда от чисто иллюзорных представлений верующие стали стремиться к истинному пониманию дхармы ( буддийского учения), только тогда стало возможным говорить о проникновении буддизма в Китай. Апеллируя к собственно буддийской традиции, в соответствии с которой учение считается оформившимся, когда налицо три буддийские драгоценности :" Будда, дхарма, сангха", он говорит о том, что если и можно обнаружить отдельные факты проникновения буддизма в Китай еще до нашей эры, то его действительное распространение произошло значительно позднее. Точную дату этого установить нельзя, хотя, по мнению автора, можно говорить о том, что этот процесс начался не ранее 65 г. н. э.34.Анализируя процесс китаизации буддизма в контексте деятельности его проповедников, автор выделяет две их категории: зарубежные миссионеры и собственно китайские последователи этой религии. Не умаляя вклада первых, главную роль он все же отводит деятельности китайских подвижников, делая вывод, что именно они осмыслили, восприняли и переработали буддизм.35 Забегая вперед, нужно отметить, что большому вкладу китайских подвижников в дело распространения буддизма посвящена статья российского буддолога Н.В. Самозванцевой. Вывод Фан Гуанчана о нем соответствует содержащимся в этой работе важным и интересным сведениям о китайских буддийских паломниках III-VII вв., направлявшихся в Индию за " драгоценными санскритскими рукописями священных текстов" и приносивших на родину " новые познания об учении Будды, монастырских уставах и обычаях".36

В общем контексте с проблемой рецепции буддизма в Китае написана рецензия другого китайского автора Ли Сылуна "Что же пп завоевал буддизм?" на упоминавшуюся книгу Э. Цюрхера "Завоевание Китая буддизмом", написанную в конце 50-х. Симптоматично, что именно сейчас, в преддверии празднования 2000-летия прихода буддизма в Китай, эта книга переведена на китайский язык и опубликована. Напомним, что в широко известном труде Э. Цюрхера впервые в западной историографии предпринималась попытка изучить зарождение и адаптацию китайского буддизма, раскрыть главные аспекты того типа буддизма, который распространялся и развивался в Центральном и Южном Китае в IV-V вв. В этой монографии обращалось внимание на различные культурные и социальные факторы, которые внесли вклад в дело формирования, стимулирования и распространения буддизма в китайском обществе. Много места в этой работе уделено не перестающей вызывать бурные дискуссии проблеме адаптации буддизма в Китае, под которой автор понимает селекцию учения, 38 делающую доступным его включение в китайскую среду. Наиболее сложным вопросом адаптации Цюрхеру представляется языковой аспект. На него в работе обращается наиболее пристальное внимание. Статья Ли Сылуна является дискуссионной. Он подвергает, в частности, сомнению идею Цюрхера о том, что " великая религия покорила великую страну". Ли Сылун в свою очередь делает вывод, что подобная постановка проблемы китаизации буддизма необъективна, что можно и важно говорить не о том, как буддизм покорил Китай, а о том, что нового он принес. В качестве этого нового автор выделяет буддийские монастыри и буддийское монашество.39 Справедливости ради можно заметить, что и Цюрхер во вводной части своей работы писал о том, что приход буддизма в Китай означал не только распространение религиозных идей, но и привнесение новой формы социальной организации - буддийской общины, сангхи.40. Однако в основном акцент в его книге все же сделан на " завоевание буддизмом Китая".

Новаторским подходом выделяется опубликованная в начале 1999 г. в том же журнале статья буддийского ученого, мастера дхармы Лю Цзяньфу "Дискуссия о китаизации и глобализации буддизма".41 Она также приурочена 2000-летию распространения буддизма в Китае. Переходя от проблемы китаизации к проблеме глобализации буддизма, автор говорит о том, что буддизм, распространяясь в Китае и сливаясь с конфуцианством и даосизмом, представлял зарубежную внешнюю культуру, которая со временем оказала влияние на политику, философию, искусство и литературу Китая. Лю Цзяньфу строит вслед за этим гипотезу относительно глобализации буддизма. В соответствии с ней, два прошедших тысячелетия являлись для буддизма встречей и взаимовлиянием с конфуцианско-даосской философской традицией, а в III тысячелетии главным станет глобализация буддизма, когда эта религия столкнется с западной христианской культурой и технократическим обществом. Прогнозируя, автор говорит о всемирном характере буддийского учения, о том, что дхарма (буддийское учение) может в будущем составить основу общечеловеческой культуры. С этим можно согласиться лишь частично. Ведь под глобализацией понимается распространение влияния буддизма на западную культуру, а отнюдь не всемирное распространение этой религии.

Анализ отдельных работ современных китайских авторов наглядно показывает, что в последнее десятилетие буддийская проблематика, в целом слабо разработанная до начала 80-х гг., стала заметным явлением общественной науки КНР. В настоящее время не только наметилась тенденция к переосмыслению места и роли буддизма в обществе, но и происходит выработка новых подходов при изучении проблем адаптации, эволюции и жизнестойкости буддизма на китайской почве, без которой невозможно дать объективные оценки историческим процессам, под влиянием которых происходила трансформация общественной роли этой религии в нашем столетии. Интерес к буддизму в конце 90-х гг. нарастает и, думается, достигнет своего пика ко времени празднования 2000-летия его прихода в Китай, к которому приурочена публикация как памятников буддийской литературы, так и большого числа новых исследований по различным аспектам буддизма.

Переходя к отечественной историографии, нельзя не отметить, что импульс для буддологических исследований нашего столетия дали исторические и философские труды конца XIX - начала XX в. В. П. Васильева, И. П. Минаева, Ф. И. Щербатского, С. Ф. Ольденбурга, О. О. Розенберга. В современной российской науке история китайского буддизма в XX в. фактически не освещена. Восполнить этот пробел помогают работы по смежной тематике. В последние годы в России опубликовано немало трудов по философии, психологии, культуре и традициям буддизма. Особое место в них уделяется проблеме адаптации буддизма, без которой невозможно понять многие процессы, происходившие в Китае с этой религией в нашем столетии. Она была затронута в работах академиков В.М.Алексеева42 и Н. И. Конрада43 , затем в книге Л. С. Васильева44. В последние десятилетия наиболее интересные подходы к этой теме наметились в работах В. В. Малявина45 и Е.А. Торчинова 46 . Особое же место, на наш взгляд, занимает книга Л. Е. Янгутова 47, в которой содержится глубокий научный анализ исторических особенностей и специфики китайского буддизма. Этот автор стремится к точным оценкам, делая, в частности, важную ремарку относительно того, что " понятие " китайский буддизм" необходимо отличать от понятия " буддизм в Китае. Китайский буддизм он характеризует с точки зрения качественно нового осмысления философско-психологических учений до махаяны. Внимания заслуживают статьи сборника «Буддизм и государство на Дальнем Востоке» (ответственный редактор Л. П. Делюсин), авторами которого была предпринята попытка сформулировать некоторые общие основы взаимоотношений буддийской общины и государств Дальнего Востока, начиная с проникновения туда буддизма и до конца XVIII в.49

В поле зрения другого российского ученого Н. В. Абаева один из аспектов процесса распространения буддизма в Китае в прошлом и в настоящем, а именно уточнение наших представлений "об основных тенденциях развития буддизма махаяны и особенно его дальневосточных модификациях" на примере анализа одного из важнейших памятников махаянской мысли "Махаяна-шраддхотпада-шастры".50 Автор считает, что " выявление такого рода источников и анализ, содержащихся в них психологических концепций представляют интерес не только в свете задач всестороннего изучения исторического наследия буддийской психологии, но и для более глубокого понимания механизмов влияния буддизма на культурно-религиозные, идеологические, политические и социальнопсихологические процессы в странах зарубежного Востока, где буддизм все еще является влиятельным фактором общественной жизни".51 Большой научный интерес привлекают и другие статьи сборника "Психологические аспекты буддизма" , посвященные выявлению "внутренних механизмов воздействия буддизма на социальное поведение и политическое мышление его последователей", а также изучению того "влияния, которое оказывал весь религиозно-философский комплекс буддийской культуры на сознание и поведение огромной массы верующих".52

Буддийская традиция в ушу, а также многовековое воздействие этой религии на культурр0 традицию Китая в социальном и 53 историческом аспекте ушу рассматривается в книге А. А. Маслова , которая является энциклопедией не только боевых искусств, но и народного буддизма.

Новаторской для отечественной историографии работой представляется книга Е. А. Торчинова54 . Это сравнительное религиоведческое исследование, автор которого впервые делает попытку проанализировать религию как целостный психологический феномен. Одна из глав этой монографии посвящена расцвету психотехники в буддизме, в частности доктрине махаяны и базирующимся на ней школам дальневосточной буддийской традиции. Обращаясь к проблеме распространения в Восточной Азии развившегося в Китае типа махаянского буддизма, автор делает вывод о том, что "именно благодаря распространению китайского буддизма за "пределами четырех морей" и сформировалась дальневосточная цивилизационная общность, играющая такую важную роль в современном мире. В свою очередь, буддизм обогатил китайскую культуру достижениями культуры и науки Индии. Вряд ли можно сейчас представить себе Китай без пагод, а ведь пагоды появились там только после прихода буддизма. И таких "пагод" очень много как в материальной, так и в духовной культуре традиционного Китая."55 В такой образной форме Торчинов рисует влияние буддизма на духовную жизнь Китая.

Процесс становления буддизма как важного фактора бытия китайцев отражен в книге М. Е. Ермакова56 - первом в отечественной науке культурологическом будд о логическом исследовании. Главное внимание в нем уделяется изучению "низового", простонародного буддизма на основе коротких рассказов (кит. сяошо), появившихся в IV-VI вв. и являвшихся наряду с джатаками, сказаниями о жизни Будды, разновидностью религиозной литературы, распространение которых находилось в тесной связи с возрастающим влиянием буддизма в духовной жизни Китая.

В отечественной историографии нет ни одной статьи, в которой бы косвенно затрагивались те или иные аспекты истории создания и деятельности буддийских объединений в нашем столетии. Однако есть исследование, которое непосредственно подводит нас к изучению истории сангхи нашего столетия, давая необходимое представление об организации буддийских монастырей, о том положении, в котором они находились к концу XIX в., т.е. среды, давшей импульс к возрождению буддизма и созданию всекитайских буддийских объединений. Речь идет об уже упоминавшемся обобщающем труде Л. С. Васильева "Культы, религии и традиции в Китае".

Ряд интересующих диссертанта сведений почерпнут из 58 энциклопедического словаря "Китайская философия" , в котором содержатся разнообразные материалы по истории буддизма, в том числе отражающие процесс его возрождения и усиления влияния на общественно-политическую жизнь страны, а также некоторые персоналии буддийских подвижников XX в.

Основные этапы деятельности Китайской буддийской ассоциации в 50-е - 80-е гг. определены в разделе "Религии и религиозные организации" в сборнике "40 лет КНР".59

Ценная информация содержится в словаре " Буддизм"60 , раздел которого "Буддизм в Китае" написан В. В. Малявиным и Е. А. Торчиновым. Естественно, что в таком справочном издании положение буддизма в нашем столетии описано лаконично: охватывается период от прихода этой религии в Китай до 80-х гг.

Во взаимосвязи с общественными процессами, происходившими в КНР накануне и во время "культурной революции", положение буддизма рассматривается в статье Л. С. Переломова и Н. В. Абаева "Буддизм в Китае: исторические традиции и современность".61

Из работ смежной тематики, вышедших в последние годы в России, ближе всего подводит нас к изучению ряда интересующих проблем книга К. М. Тертицкого "Традиционные ценности в современном Китае" . В ней на оригинальных китайских источниках в этнопсихологическом аспекте анализируются в числе других вопросов современная религиозная жизнь и религиозное сознание в континентальном Китае и на Тайване.

Отличительной чертой современной российской историографии является обращение к новым, ранее не освещавшимся темам, связанным с различными аспектами китайского буддизма, стремление на основе китайских источников осмыслить значение этой религии в китайском обществе и культуре. Это свидетельствует о несомненных достижениях отечественного китаеведения. Вместе с тем многие стороны истории китайского буддизма в XX в. еще нуждаются в глубоком изучении.

Завершая историографический обзор, отметим, что рассмотрение приведенных выше, весьма разноплановых трудов зарубежных и отечественных востоковедов, помогает создать фон для понимания уникальной сущности китайского буддизма в XX в., а также более адекватно подойти к анализу интересующих нас сторон религиозной ситуации в КНР.

Обращаясь к характеристике источников, следует отметить, что при описании сравнительно большого и богатого событиями периода истории китайского буддизма в XX в. пришлось обращаться к разнохарактерным и разрозненным документам. Ввиду этого исследование базируется на различных группах источников.

Внимание диссертанта было обращено на документы Китайской буддийской ассоциации, выступления ее руководителей и видных представителей сангхи. Единственным полным собранием документов на китайском языке по непосредственно интересующей диссертанта проблематике является "Сборник источников по китайскому буддизму"63. В него вошли разнообразные сведения о деятельности Китайской буддийской ассоциации с момента ее образования в 1953 г. и вплоть до начала "культурной революции". Они весьма специфичны, поскольку большей частью представляют официальные материалы, публиковавшиеся в центральной прессе, таких газетах, как "Жэньминь жибао" и "Гуанмин жибао". Это материалы конференций и совещаний КБА и ее филиалов тех лет, а также выступления руководителей КБА.

Важнейшие документы по положению буддизма в КНР после 1979 г. содержатся в сборнике, опубликованном на английском языке Мак Иннисом (Mac Innis. Religion in China today. N-Y.,1989). Материалы этого сборника помогают объяснить процессы живучести и возрождения религий, в том числе буддизма, в Китае после 1979 г., а также раскрыть современную религиозную ситуацию.

Несомненный научный интерес вызывают публикации журнала "Современный буддизм" (кит. Сяньдай фосюе) - печатный орган КБА, издававшегося с 1953 г. до начала 60-х гг. Несмотря на явную тенденциозность и агитационный характер этого издания, в силу того, что его длительное время возглавлял представитель радикально настроенных буддистов реформаторов Цзюйцзань, в нем содержатся уникальные документы о деятельности КБА и ее отделений на местах, помогающие ощутить особенности жизни сангхи в атмосфере тех лет.

Среди источников особо следует выделить "Голос дхармы" (Фа Инь), ставший с 1981 г. новым печатным органом КБА . Его главным редактором до середины 80-х гг. также являлся Цзюйцзань. "Фа Инь" -это основной источник, содержащий все важнейшие материалы о деятельности сангхи и КБА двух последних десятилетий. С 90-х гг. журнал стал значительно менее политизированным и больше ориентированным на объективное освещение традиционных основ буддийской философии и культуры, а также религиозной жизни в стране. В настоящее время содержание публикаций этого журнала все более отражает интересы сангхи.

Внимание автора было обращено на другую важную группу источников, определяющих положение буддизма в КНР, которыми являются Конституция, государственные законодательные и нормативные акты 50-90-х гг. в сфере религий ( "Общая программа Народного политического консультативного совета Китая", 1949; "Законодательные акты Китайской Народной Республики". М., 1952; "Конституция КНР", 1982, а также "Положения по управлению местами, связанными с религиозной деятельностью",31 января 1994; "Установки по управлению религиозной деятельностью зарубежных граждан на территории КНР", 31 января 1994, опубликованные в "Жэньминь жибао" 8 февраля 1994).

Следующую группу источников, дающую возможность познакомиться с положением буддийских монастырей периода открытости и реформ, а также с уровнем образования и социальным происхождением современных верующих, представляют уже упоминавшиеся обследования, проведенные Институтом религий Шанхайской Академии Общественных наук.

Важные сведения были почерпнуты автором в процессе бесед со специалистами этого Института во время научной командировки в КНР (декабрь 1995 г.), а также контактов с учеными Института мировых религий АОН КНР (декабрь 1997 г.)

Уникальным источником являются появившиеся в последние годы в Китае хроники буддийских монастырей, в частности "Краткая история чаньского монастыря Юйфо".64

Содержание данной работы существенно обогатили впечатления автора, полученные при посещении буддийских монастырей Ханчжоу, Сиани, Сучжоу, Гуанчжоу, Шанхая, Пекина в 1988-1989 гг., в 1995 г. и 1997 г.

Историографический и источниковедческий обзор показывают, что слабая изученность характерна для всей новейшей истории китайского буддизма, и, в частности, для истории буддийских объединений, действовавших в этот период. В российской и зарубежной исторической литературе пока нет монографического исследования, специально посвященного этой теме. Данная диссертация открывает ее разработку в отечественном китаеведении. Естественно, что на этом этапе изучения решаемы далеко не все проблемы, многие из них лишь обозначены и нуждаются в дальнейшей разработке. Научная новизна работы заключается в том, что ее концептуальной основой является идея культурной и общественной адаптации буддизма. В соответствии с ней впервые в отечественной историографии создается его целостная картина как общественного явления в КНР в аспекте деятельности Китайской буддийской ассоциации. Новое толкование в диссертации получает проблема положения религий в социалистическом государстве и взаимоотношений сангхи с обществом.

Практическая значимость данного исследования может быть определена вкладом в историческую науку, а именно возможностью заполнить целый ряд лакун в истории Китая и буддизма, как одной из синкретических и одновременно как одной из мировых религий, в новейшее время.

Новый фактический материал и основные выводы диссертации могут быть использованы в научной работе, при подготовке учебников по истории Китая и истории мировых религий, вузовских лекций, спецкурсов и семинаров.

Конкретные научные результаты, полученные автором, опубликованы в ряде научных статей и монографии. Они апробированы на научных конференциях ИДВ РАН " Китай, китайская цивилизация и мир", " Философия восточно-азиатского региона и современная цивилизация", а также на конференциях Европейской ассоциации китаеведов.

Заключение научной работы

диссертация на тему "Китайский буддизм и общество в XX в."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Совершенно очевидно, что влияние буддизма на китайский характер в целом будет давать плоды, даже если дерево, на котором они произрастают, не является прежним.

Дж. Блофельд

Начав распространяться в Китае в I в. н. э., к середине I тысячелетия буддизм оказал влияние на широкие социальные слои населения, проник в сознание и во все сферы бытия китайцев, накопив на протяжении столетий исторический опыт существования при различных династиях, превратился в традиционное народное вероисповедание, дошедшее до наших дней. На китайскую почву были перенесены зарубежная философия, религиозная доктрина и формы психотехники. Общественное положение китайского буддизма с древности до наших дней характеризовалось политической и административной подчиненностью государству, осуществлявшему контроль над деятельностью сангхи. Следствием этого стала организационная слабость и децентрализация структуры этой религии.

В XX в. самый яркий и устойчивый фактор этой религии, прошедшей через богатую катаклизмами историю, - китайские буддийские организации, основным направлением деятельности которых являлась консолидация верующих всей страны. Став проявлением объединительной тенденции, они сохранили свою главную функцию - собирание всех сил верующих с целью защиты буддизма, и обеспечили ему поддержку и, в итоге, его функционирование в обществе в различные исторические периоды

Процесс объединения буддистов-ханьцев начался сверху путем создания центральных руководящих органов и к 40-ым гг. нашего столетия завершился созданием сети местных (провинциальных, уездных и городских) организаций. Тогда же вырисовалась перспектива объединения буддистов всех национальных региональных форм.

Характерная особенность этого этапа - борьба между сторонниками реформирования буддизма и сохранения традиционных основ сангхи. Те и другие осознавали важность организационного объединения. Надо отметить, что новое, основным содержанием которого была необходимость поворота этой религии в сторону общества, хотя медленно, но все же пробивалось. Подлинный поворот к реализации разработанных главным вдохновителем активизации общественной роли буддизма Тайсюем теоретических основ преобразования сангхи обозначился во второй половине 40-х гг., но был прерван гражданской войной.

Сравнительный анализ состояния буддизма в гоминьдановский период и в период КНР дает основание говорить о том, что в первой половине XX в., несмотря на постоянные нападки на монастырскую собственность и, как результат этого, некоторое ее ущемление и сокращение, она продолжала сохраняться. В то время как к середине 50-х гг. монастырское и храмовое землевладение перестало существовать. Различные виды монастырской деятельности, опиравшиеся на него, сворачивались. В целом в гоминьдановский период религиозная деятельность могла развиваться более свободно и не контролировалась так жестко, как в КНР.

В первое десятилетие существования КНР на общем фоне количественного сокращения верующих уменьшалась численность монашества, прекращалась деятельность монастырей. Особенно пострадали традиционные (наследственные) храмы и небольшие монастыри. Одновременно резко снизилось число монахов в крупных народных монастырях. Характер обвала этот процесс приобрел после земельной реформы, несмотря на то, что монахам и монахиням в соответствии с "Законом о земельной реформе" выделялись земельные наделы и средства производства.

В условиях ломки старых устоев, когда отправление религиозных обрядов, мягко говоря, стало непопулярно и когда перед большинством населения встала проблема выживания, резко ухудшилось положение всех групп монашества. Большие трудности испытывали и народные монахи, получавшие средства существования от местных жителей. Единственным, хоть и оскудевшим и ненадежным, прибежищем оставался монастырь.

Но новая жизнь вторгалась и в его стены. Зачастую его обитатели втягивались в пропагандистские и политические кампании по инициативе радикально-реформаторски настроенных деятелей, появившихся в буддийской среде.

Итак, с образованием КНР, государства атеистической ориентации, начался качественно новый период в истории буддизма. В условиях секуляризации и отмены земельной монастырской собственности, самой жизнью был поднят вопрос о создании единой общенациональной буддийской организации. Учрежденная в 1953 г. Китайская буддийская ассоциация, несмотря на то, что она находилась под строгим контролем государства и политическим прессом, оставалась, в конечном итоге, объединительно-охранительным фактором. Думается, что КБА и, особенно, здравомыслящая часть ее руководства, несмотря на компромиссы или благодаря ним, сыграла позитивную роль в выживании буддизма, а затем в его новом возрождении. Положение сангхи, ее общественная адаптация в значительной степени зависели от гибкости и способности руководства КБА и наиболее авторитетного буддийского монашества приспосабливаться к политической обстановке тех лет.

Вместе с тем нельзя не учитывать, что цели и задачи Китайского буддийского союза и КБА существенно различались. Если главной целью первого оставалась защита монастырской собственности, то в качестве основной задачи КБА декларировалась помощь режиму в строительстве нового общества. Под этим лозунгом осуществлялась защита буддизма в сложных политических условиях. Большое значение придавалось внешнеполитическому аспекту деятельности КБА.

К концу 50-х гг. стала реализовываться одна из задач деятельности КБ А: с помощью сети местных отделений взять под свой контроль монастырскую жизнь во всех ее проявлениях (назначение монастырской администрации, контроль над деятельностью настоятелей и принятием обетов). В этом смысле КБА наследовала традиции реформированного КБС. Реально это имело место в ханьском буддизме. Отделения КБА, открывавшиеся в местах проживания неханьских народностей, исповедовавших буддизм, оставались верхушечными образованиями.

Следует упомянуть, что были периоды, когда деятельность КБА приобретала разрушительный для сангхи характер. Под влиянием радикально настроенной части ее руководства наносились удары по многим ее устоям, например одному из важнейших - обряду принятия обетов. В результате последовательно сократилось число монастырей, обладавших правом проведения церемонии посвящения в монахи, уменьшалось их ежегодное число, упрощалась процедура их проведения. В конечном итоге с 1958 г. официальное принятие обетов волевым решением руководства КБА, вынужденного руководствоваться идеологическими установками государства в сфере религий, вообще перестали проводиться.

Реформаторы этого периода не только декларативно заявляли о лояльности режиму, но и стремились к интерпретации буддийского канона, в соответствии с атеистической идеологией нового общества, отбрасывая несовместимость буддизма и марксизма. На фоне этого стали допускаться упрощение дисциплинарных устоев монастырской жизни и нарушение обетов Пратимокши и монастырских правил. Все это негативно влияло на внутреннюю жизнь сангхи.

Диссертант приходит к выводу о том, что положение верующих, как мирян, так и монашества, непосредственно зависело от перепадов внутриполитического барометра, а именно от ужесточения или смягчения политической ситуации в стране, что оказало непосредственное влияние на их общее число, на количественный состав сангхи, весь ее уклад, а также на характер деятельности КБА. Так, за оттепелью в период "ста цветов" наступило время ожесточенных антирелигиозных кампаний 1958-1959 гг., а за ним вновь период послаблений 1960-1962 гг., создавший, как казалось, благоприятные возможности для расцвета религий. Однако перемены к худшему начали ощущаться уже в 1963 г. И, наконец, в подлинно драматическую ситуацию попал буддизм в годы "культурной революции", когда закрывались храмы и монастыри, замерла религиозная жизнь, прекратила свое существование КБА. Хранителем традиции становился сам верующий и его семья, когда в условиях жесткой идеологической обработки молодежи не утрачивались религиозные, морально-нравственные критерии и семейные традиции старшего поколения. Ведь для китайца вера в буддизм - это не только поиск пути спасения, но и прежде всего следование психокультурным традициям, это самосовершенствование личности и различные методы его реализации, дающие возможность выживать несмотря на общественные катаклизмы. На наш взгляд, буддизм в КНР в тяжелые периоды тотальных идеологических обработок и политических кампаний, имевших целью секуляризацию сознания, продолжал существовать в первую очередь благодаря сохранению традиционной психологии религиозного опыта. Именно буддийский идеал отрешенности личности от внешнего мира всегда давал китайцу иллюзию ухода, от враждебного ему общества, тем самым способствуя сохранению традиционных верований, которые при усилении идеологического пресса принимали скрытые формы, а при его ослаблении начинали быстро возрождаться.

Пророческими оказались слова приведенного выше эпиграфа влияние буддизма на китайский характер и менталитет сохранялось.

Эта религия прошла путь от полубесправного состояния и гонений в 1966-1976 гг. до подъема и превращения в общественное явление. Действительно, в 80-е гг. на фоне улучшения общей религиозной ситуации началось стремительное возрождение китайского буддизма в КНР, признаками которого стало возобновление деятельности КБА, восстановление храмовой и монастырской жизни, а также системы буддийского образования и многое другое. Остались в прошлом леворадикальные идеи ряда руководителей КБА, репрессированных и после реабилитации возвращавшихся в культурную революцию ^ ^ вновь к активной деятельности. Правительство и власти на местах осудили ошибки, имевшие место во время "культурной революции" и предприняли шаги для их исправления. Размышляя об этом, невольно возрождение приходишь к выводу о том, что с : : объясняется не только серьезными экономическими и общественно-политическими изменениями, но и удивительной способностью к выживанию, неоднократно проявлявшейся в многовековой истории этой религии, благодаря глубоким народным корням и тесному переплетению с китайской традицией. В настоящее время сангха приспосабливается к реалиям социализма с китайской спецификой.

К середине 90-х гг. отчетливо проявилось изменение содержания деятельности КБ А во внешнеполитической области. Если в 50-60-е гг. она выражалась только в служении интересам государства, то в настоящее время важной ее стороной стало распространение учения Будды за рубежом. Теперь помимо участия в международных организациях и форумах сторонников мира, появились новые инициативы, например, содействие в налаживании буддийского образования и принятия монашеских обетов в странах Юго-Восточной и Южной Азии, что содействует расширению общины. Углубились контакты с буддийскими учеными Дальнего Востока. Миссионеры китайского буддизма распространяют махаяну в США. Тем самым международная деятельность КБА не только соответствует внешней политике государства, но и целям сангхи, способствуя завоеванию авторитета китайских буддистов в среде зарубежных единоверцев.

Обращаясь к проблеме власть и церковь, хотелось бы отметить, что, изменения, происшедшие в последнее десятилетие в идеологических установках государства в сфере религиозной политики благотворно повлияли на положение буддизма. В настоящее время различные религии признаются в качестве составной части китайской цивилизации, поощряется и охраняется деятельность официально признанных религиозных общин, несмотря на то, что они отделены от государства. Свобода религиозных отправлений гарантируется Конституцией, законодательными и нормативными актами КНР. В политическом плане власти не стремятся к изоляции верующих от общественной жизни, признавая при этом, что вероисповедание является частным делом гражданина, проводят курс на их сплочение с неверующими в деле построения современного социалистического цивилизованного, демократического государства. Следует учитывать, что несмотря на провозглашенную свободу религиозной деятельности, она на практике имеет серьезные ограничения, вследствие того, что продолжает оставаться под строгим контролем государственных органов по делам религий в центре и на местах. Причем в его сфере находятся не только храмы, монастыри и религиозные организации, но и отдельный верующий. Достижением последних лет в сфере религиозной политики можно считать совершенствование законодательной базы, что гарантирует религиозную деятельность и защищает ее от имевшего прежде место административного произвола.

Буддизм - одна из трех мировых религий, распространился на огромной территории и оказал продолжительное, разностороннее и глубокое влияние на историческое развитие духовной культуры Китая. Эта религия продолжает заметно воздействовать на современную культуру континентального Китая и Тайваня. Многообразное культурно-историческое наследие буддизма со временем слилось с социально-культурными и религиозными традициями Китая. Именно этим объясняется жизнеспособность китайского буддизма, его современное возрождение и превращение в один из факторов общественной и культурной жизни КНР. Хотя суть процесса восприятия буддизма как части религиозных китайских верований трудно уловима, легко теряется в обилии фактов и аргументов, однако только сообразовываясь с ним, можно понять феномен двух в течение нашего столетия возрождений сангхи в Китае.

Подходит к концу XXв., период, когда первоначально лишь слабо проявлявшаяся тенденция объединения ханьского буддизма, то приобретавшая четкие очертания, то, как казалось, бесследно исчезавшая, стала реальностью. В итоге она нашла выражение в создании единой системы принципиально нового для ханьского буддизма организационного устройства - Китайской буддийской ассоциации. Если 80-е гг. - это время возрождения буддизма, то 90-е гг. - укрепления его позиций. Организационно оформившийся к середине 90-х гг. буддизм ханьской традиции удачно вплетается в пеструю канву реформенной общественной жизни КНР. На рубеже тысячелетий сангха в Китае устремлена в будущее - опираясь на многовековой опыт, она намечает новые перспективы.

Проникнув в Китай, буддийское учение, основывавшееся на подлинной мудрости и великом милосердии, на протяжении веков стало созвучным основам китайской культуры. Буддизм, привнесший зарубежную культуру, в процессе противоречивого взаимодействия с автохтонными конфуцианством и даосизмом, постепенно оказывал влияние на политику, философию, литературу, нравы, обычаи и духовную жизнь и превратился в важную и неотъемлемую часть китайской традиционной культуры. Ее основу составляет тесное переплетение конфуцианства, даосизма и буддизма . Вместе с тем, как религия, буддизм в нашем столетии не потерял самостоятельное значение.

Китаизированный буддизм оставил заметный след на культуре стран Восточной Азии. Например, буддийский взгляд на мир и природу, основанный на концентрации на собственном сознании и созерцательности, близок и понятен современным корейцам и японцам. Думается, что на рубеже 11-111 тысячелетий можно говорить о признаках глобализации буддизма, в смысле распространения буддийских идеалов во многих странах мира, взаимообмена западной и буддийской культур, способной внести гармонию в дисгармонию современной технократической культуры, а также благоприятствовать диалогу "Восток-Запад ".

Итак, автором проанализированы поворотные пункты в истории сангхи: восприятие махаянского буддизма на китайской почве в 1-У вв., его возрождение в первой половине XX в. и восстановление, начавшееся в 80-90-е гг. Таким образом, приход буддизма в Китай рассматривается как событие прошлого, имеющее далеко идущее влияние на настоящее и будущее. Руководствуясь идеей жизнестойкости буддизма, иными словами, его способности к культурной и общественной адаптации, автор пришел к главному выводу о том, что эта религия, оставаясь элементом китайской традиционной культуры, смогла превратиться в часть общественной жизни Китая XX в. Ведущий замысел работы состоял в том, чтобы раскрыть главную тенденцию новейшего времени - преодоление религиозной замкнутости китайского буддизма, практическим выражением чего стало создание буддийских объединений. Ведь судьбы религий в современном мире, в конечном итоге, определяет их поворот к наиболее насущным общественным проблемам, к решению сложнейших вопросов соответствия духу времени, поиск оптимального решения между реформированием устоев и сохранением традиционной религиозной сущности. Это актуально не только для китайского буддизма. Перед православием в России стоит сходная задача поворота в сторону общественных проблем. Основная авторская точка зрения выразилась в том, чтобы показать, что, несмотря на ограничения, при социализме с китайской спецификой открылись новые возможности для китайского буддизма. Перспективы его развития как течения мировой религии автору видятся в его способности реагировать на глобальные мировые проблемы нового тысячелетия.

Список научной литературы

Горбунова, Светлана Алексеевна, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Источники, материалы, справочники

2. Буддизм. Словарь. Под общей редакцией Н. JI. Жуковской М., 1992.

3. Законодательные акты Китайской Народной Республики. М., 1952.

4. Китайская философия. Энциклопедический словарь. Главный редактор М. Л. Титаренко. М., 1994.

5. Конституция КНР, Пекин, 1982.

6. Общая программа Народного политического консультативного совета Китая. (Принята 1-й сессией политического консультативного совета Китая, 29 сентября 1949 г.). М., 1950.

7. Религия и свобода совести в Китае. Пекин, 1997.7. 40 лет КНР. М., 1989.

8. Буфэнь фоцзяо циньнянь дэ синьцзяо юаньинь чуси (Анализ причин обращения в веру части молодежи, исповедующей буддизм). Чжунго шэхуэйчжуи шициды цзунцзяо вэньти (Религиозные проблемы в период строительства социализма в Китае), Шанхай, 1987, с. 200-201.

9. Чжунго далу фоцзяо цзыляо хуэйбянь, 1949-1967 (Сборник источников по китайскому буддизму), Сянган, 1968.1 l.T he China Year Book, Shanghai, 1937.

10. Mac Innis D. E. Religion in China Today. N-Y., 1989.

11. The Republic of China Year Book, 1997.1. Литература

12. Абаев Н.В. Китайский буддизм: традиции и современность. Наука и религия, 1981, №1.

13. Абаев Н.В. Буддийские традиции в идеологии и культуре современного Китая. Место религий в идейно-политической борьбе развивающихся стран. Тезисы рабочего совещания. М., 1978.

14. Алексеев В. М. В старом Китае. М., 1958.

15. Алексеев В. М. Китайская народная картина. М.,1966.

16. Богословский В.А. Тибетский район КНР. М., 1978.

17. Бонгард-Левин Г.М. Древнеиндийская цивилизация. М., 1993.

18. Буддизм и государство на Дальнем Востоке. М., 1987.

19. Буддизм: проблемы истории, культуры, современности. М., 1990.

20. Буддизм и культурно-психологические традиции народов Востока. Новосибирск, 1990.

21. Буддизм: история и культура. М., 1989.

22. Васильев В.П. Религии Востока: конфуцианство, буддизм, даосизм. 1873.

23. Васильев Л.С. История религий Востока. М., 1988.

24. Васильев Л.С. Культы, религии и традиции в Китае. М., 1970.

25. Вебер М. Работы по социологии, религии и идеологии. М., 1985.28. Восток Запад. М., 1989.

26. Горбунова С.А. Буддийские объединения в истории Китая в XX в. (10-90-е годы) Информационный бюллетень ИДВ РАН, 1998, № 2.

27. Гумилев Л.Н. Древний Тибет. М., 1996.

28. Дюмулен Г. История Дзэн-буддизма. Индия и Китай. С.-П., 1994.

29. Ерасов Б.С. Культура, религия и цивилизация на Востоке. М., 1990.

30. Ермаков М. Е. Мир китайского буддизма. С-Пб, 1997.

31. Завадская Е.В. Восток на Западе. М., 1970.

32. Зарубежный Восток. Религиозные традиции и современность. М., 1983.

33. Избранные сутры китайского буддизма. СП-б., 1999.

34. Китай на пути модернизации и реформ. М., 1999.

35. Конрад Н.И. Неопубликованные работы, письма. М., 1996.

36. Корнев В.И. Буддизм и его роль в общественной жизни стран Азии. М., 1983.

37. Кочетов А. Н. Буддизм.М.,1983.

38. Кузнецов В. С. Миссия буддистов Китая, Кореи, Японии в XXI в. IV Всероссийская конференция " Философия восточно-азиатского региона и современная цивилизация". М.,1998.

39. Кузнецов В. С. Философские и практические различия четырех сект тибетского буддизма. V Всероссийская конференция "Философия восточно-азиатского региона и современная цивилизация". М., 1999.

40. Малявин В. В. Буддизм и китайская традиция. Этика и ритуал в традиционном Китае. М., 1988.

41. Маслов A.A. Небесный путь боевых искусств. С-Пб, 1995.

42. Переломов Л.С., Абаев Н.В. Буддизм в Китае: исторические традиции и современность. Проблемы Дальнего Востока, 1980, №3.

43. Религии Древнего Востока. М., 1995.

44. Сахирова Е.Ф. Обновленческое движение буддистов Китая на рубеже XIX-XX вв. 14-я научн. конф. Общество и государство в Китае. Ч.З. М., 1983.

45. Тертицкий K.M. Традиционные ценности в современном Китае. М., 1994.

46. Токарев С.А. Религия в истории народов мира. М., 1986.

47. Торчинов Е.А. Даосско-буддийское взаимодействие (теоретико-методологические проблемы исследования). Народы Азии и Африки, 1982, №2.

48. Торчинов Е.А. Изучение буддизма в России (Современное состояние). -Буддология, 1992, №1.

49. Торчинов Е. А. Религии мира. Опыт запредельного. Психотехника и трансперсональные состояния. С-Пб, 1998.53. 48. Учение Будды. М., 1992.

50. Этическая история китайцев в XIX начале XX века. М., 1993.

51. Янгутов Л. Е. Единство, тождество и гармония в философии китайского буддизма. Новосибирск, 1995.

52. Янгутов Л.Е. Философское учение школы Хуаянь. Новосибирск, 1982.

53. Гао Чжэньнун. Фоцзяо вэньхуа юй цзиньдай чжунго (Буддийская культура в Китае нового времени). Шанхай, 1992.

54. Гао Чжэньнун. Чжунго фоцзяо (Китайский буддизм). Шанхай, 1986.

55. Го Пэн. Тайсюй сысян яньцзю (Изучение идей Тайсюя). Пекин, 1997.

56. Дай Каншэн, Пэн Яо. Шэхуйчжуи юй чжунго цзунцзяо (Социализм и религии в Китае). Цзянси, 1996.

57. Е Сяовэнь. Данцянь во го дэ цзунцзяо вэньти (Религиозные проблемы в современном Китае). Шицзе цзунцзяо вэньхуа, 1997, №9, 10.

58. Жэнь, шэхуэй, цзунцзяо (Человек, общество, религия) под ред. Ло Чжуфэна. Шанхай, 1995.

59. Лай Юнхай. Чжунго фосин лунь (Специфика китайского буддизма). Шанхай, 1988.

60. Ли Сылун. Фоцзяо чжэньфу лэ шэньмо? ( Что покорил буддизм?) Фа Инь, 1999, № 9.

61. Ли Сянпин. Жэньцзянь фоцзяо дэ сяньдай чжуаньхуань цзи ци ии (Современная трансформация буддизма в мире и ее значение). Шицзе цзунцзяо яньцзю, 1997, №1.

62. Лю Цзяньфу. Фоцзяо чжи чжунго хуа юй цюань цю хуа люэ шо (Дискуссия о китаизации и глобализации буддизма). Фа Инь, 1999, № 3.

63. Люй Чэн. Чжунго фосюэ юаньлюй люэцзян (Краткий очерк истории возникновения и развития буддизма в Китае). Пекин, 1979.

64. Ло Вэйхун. Шанхай шэхуэй фачжань юй цзунцзяо дэ син-шуай (Взлеты и падения религий на фоне развития шанхайского общества). Дандай цзунцзяо яньцзю, 1995, №1.

65. Ло Чжэвэнь, Лю Вэньюань, Лю Чуньин. Чжунго чжумин фоцзяо сымяо (Известные китайские буддийские храмы и монастыри). Пекин, 1995.

66. Сяо Чжитянь. Дандай чжунго цзунцзяо вэньти дэ сыкао (Размышления по религиозным проблемам современного Китая). Шанхай, 1994.

67. Тайсюй цзи (Сборник сочинений Тайсюя). Пекин, 1995.

68. Фан Гуанчан. Гуаньюй чу чуаньцзе фоцзяо дэ цзигэ вэньти ( Некоторые проблемы раннего периода проникновения буддизма в Китай). Фа Инь, 1998, № 8.

69. Фан Литянь. Чжунго фоцзяо юй чуаньтун вэньхуа (Китайский буддизм и традиционная культура). Шанхай, 1988.

70. Фоцзяо юй чжунго вэньхуа (Буддизм и китайская культура). Шанхай,1987.

71. Цао Ци, Пэн Хуэй. Шицзе сань да цзунцзяо цзай чжунго (Три мировые религии в Китае). Пекин, 1985.

72. Тайсюй. Цзиньдай чжунго шиляо цункань. Т. 92, Тайбэй, 1973.

73. Цзунцзяо вэньти таньсо (Исследования по религиозным проблемам). Шанхай шэхуэй кэсюэ юань, 1989-1991,1992.

74. Чжан Дачжэ. Тайвань фоцзяо гайшу (Очерк тайваньского буддизма). -Ушэнь лунь, цзунцзяо, 1990, 1.

75. Чжан Хуа. Дандай шанхай цзунцзяо тедянь, фачжань, цюйши цзи вэньти (Некоторые проблемы и тенденции развития и другие проблемы религий в современном Шанхае). Дандай цзунцзяо яньцзю, 1995, №2.

76. Чжу Чже. Дандай мин сэн Цзюйцзань фаши чуань люэ (Краткая биография современного известного монаха Цзюйцзаня). Шицзе цзунцзяо, 1997, №2.

77. Чжун жи фоцзяо сюэшу хуйи лунь вэньцзи (1985-1995) (Материалы совместных китайско-японских заседаний по буддийскому образованию). Пекин, 1997.

78. Чжунго фоцзяо хуацзи (Альбом китайского буддизма). Пекин, 1956.

79. Чжунго цзиньсяньдай гаосэн юй фосюэ мин жэнь сяочжуан (Краткие биографии высших монахов и известных буддистов в новое и новейшее время). Шанхай, 1990.

80. Чжунго шэхуэйчжуи шициды цзунцзяо вэньти (Религиозные проблемы в период строительства социализма в Китае). Шанхай, 1987.

81. Шанхай цзиньдай фоцзяо цзяныни (Краткая история буддизма в новое время в Шанхае). Шанхай, 1988.

82. Шанхай цзунцзяо ши (История религий в Шанхае). Шанхай, 1992.

83. ЮЙ Линбо. Чжунго цзин сянь дай фоцзяо жэньу чжи (Биографический очерк буддийских деятелей нового и новейшего времени). Пекин, 1995.

84. Юйфо чаньсы цзяньши (Краткая история чаньского монастыря Юйфо). Шанхай, 1990.

85. Banerjee А. С. Stidies in Chinese Buddhism. Calcutta, 1977.

86. Blofeld J. The Jewel in the Lotus: an Outline of Present day Buddhism in China. L., 1948.

87. Buddhist Studies in the People's Republic of China, 1990-1991.Translated and edited by M. R. Saso. Honolulu, 1992.

88. Buddhist Trends in South-East Asia. Singapore, 1993.

89. Bush R.C. Religion in Communist China. N.-Y., 1970.

90. Chan W.T. Religious Trends in Modern China. N.-Y., 1953.

91. Ch'en Kenneth. Buddhism in China. Princeton, 1964.

92. Ch'en Kenneth. Chinese Communist Assessment of the Contributions of Buddhism to Chinese Culture. Oxford, 1964.

93. Ch'en Kenneth. The Chinese Transformation to Buddhism. Oxford, 1973.

94. Ching J. Chinese Religions. L., 1993.

95. Chou Hsiangkuang. A History of Chinese Buddhism. Allahabad, 1950.

96. Chou Hsiagkuang. Taihsu. His Life and Teaching. Allahabad, 1957.

97. Cole A. Mothers and Sons in Chinese Buddhism. Stanford, Calif. 1998.

98. Corfess R.J. Chinese Buddhism under the Communist Regime. Buddhism: a Modern Perspective. Ed. by Prebish Ch.S. L., 1975.

99. Fokkema D.W. Report from Peking. L., 1971.

100. Hahn T. New Developments concerning Buddhist and Taoist Monasteries. -The Turning of the Tide. N.-Y., Oxford, 1989.

101. Harvey P. An Introduction to Buddhism. Cambridge, 1990.

102. Hsin Fu-chuan L. Taiwanese Buddhism and Buddhist Temples. Taipei, 1983.

103. Hsu W. Buddhism in China. Hong Kong. 1964.

104. Hunter A. Buddhism under Deng. Leeds East Asia papers, 1992,№ 7.

105. Gernet, J. Buddhism in Chinese Society: en economic history from the fifth to the tenth centuries. N-Y, 1995.

106. Guide to Chinese Religion. Boston. Mass., 1985.

107. Jing Chang. Wild Swans. L., 1993.

108. Jochim Ch. Chinese Relegions Cultural Perspective. Prentice Hall, 1986. 114.1keda Daisaku. Buddhism. Tokyo, 1977.115.1keda Daisaku. The Flower of Chinese Buddhism. N.-Y., Tokyo, 1986. 116.1keda Daisaku. A Historical View of Buddhism. Osaka,1977.

109. Kewley V. Tibet. Behind the Ice Curtain. L., 1990.

110. Kieschnick J. The Eminent Monk. Buddhist Ideals in Medieval Chinese Hagiography. Hawaii Press, 1997.

111. Mabbet I.W. Modern China: the Mirage of Modernity. L., 1985.

112. Nottingham E. Religion and Society. N.-Y., 1954.121.0bermyer D.Z. Religions of China. San Francisco, 1986.

113. Pardue P. Buddhism. A Historical Introduction to Buddhist Values and the

114. Social and Political Forms they have Assumed in Asia. N.-Y., 1971.123 .Pas J. Revival of Temple Worship and Popular Religious Traditions. The

115. Turning of the Tide. N.-Y., Oxford, 1989.

116. Perkins D. Encyclopedia of China. L., 1999.

117. Prip-Moller J. Chinese Buddhist Monasteries. Copenhagen, 1937.

118. Reichelt K. Truth and Tradition in Chinese Buddhism. N.-Y., 1968.

119. Religion in Postwar China. A critical analysis and annotated bibliography. Compiled by Yu D. Westport, Connecticut, L., 1994.

120. Studies of Chinese Religion (A comprehensive and classified bibliography of Publications in English, French and German). Compiled by Thompson L.G. L., 1976.

121. Vessie P.A. Buddhism. A bibliography of books and articles in English, 1892-1975.Ann Arbor, 1976.

122. Zurher E. The Buddhist Conquest of China. Leiden, 1959.

123. Watson A. Living in China. L., 1975.

124. Welch H. The Practice of Chinese Buddhism, 1900-1950, Cambridge, Mass.,1967.

125. Welch H. The Buddhist Revival in China. Cambridge, Mass., 1968.

126. Welch H. Buddhism under Mao. Cambridge, Mass., 1972.

127. Wright A. Buddhism in Chinese History. Stanford, 1959.

128. Wright A. Studies in Chinese Buddhism. New Haven, 1990.1. Периодика

129. Проблемы Дальнего Востока, 1980, №3.

130. Свободный Китай, 1996, № 5.

131. Гуанмин жибао, 08.10.1956.

132. Дандай цзунцзяо яньдзю, 1995.

133. Жэньминь жибао, 12.10.1956.

134. Наньфан жибао, 13.05.1957.143. Сюешу яньцзю, 1990, № 5.144. Сяньдай фосюе, 1951-1960.145. Фа Инь, 1993-1999.

135. Тайвань яньцзю, 1989, № 4.147. Фоцзяо яньцзю, 1995.148. Цзунцзяо, 1995.

136. Шицзе цзунцзяо вэньхуа, 1997.

137. Шицзе цзунцзяо яньцзю, 1995, 1997.

138. China Ouarterly, 1961,1965,1969.

139. Free China Review, 1994, vol. 44.

http://cheloveknauka.com/

Китайский буддизм и общество в XX в. : История создания и деятельности буддийских объединений в Китае

Горбунова Светлана Алексеевна

Монастырские устои
Первые попытки создания общенациональных объединений буддистов
Образование всекитайской организации буддистов и ее филиалов
90-е гг. - новый этап в деятельности КБА

Монастырские устои

Напомним в связи с этим одно из высказываний Н. И. Конрада: "История общественной мысли в Китае замечательна тем, что в ней нашли отражение две струи, идущие из двух национальных источников. Одним источником был китайский народ с его уже тогда многовековой культурой; другим источником была Индия с ее уже в то время блестящей и многосторонней цивилизацией, во многих отношениях, превосходившей китайскую. Китайская культура, китайская мысль оказались обогащенными элементами чужеземной культуры, чужеземной мысли, сумевшей и дополнить недостающее в самом Китае, и быть толчком новых явлений"66 .

Л. Е. Янгутов выделяет следующие факторы, способствовавшие проникновению буддизма в Китай на рубеже нашей эры, а именно: " а) проникновение буддизма в Китай совпало с политическим и экономическим кризисом Ханьской империи, приведшим к ее ослаблению, а затем к падению. Кризис сопровождался огромными бедствиями народа. В этой обстановке буддийское учение, обещавшее избавление людей от страданий, находило все большее число сторонников; б) буддизм не встретил в Китае идеологического соперника, который претендовал бы на монопольное господство в религиозно - идеологической сфере, а авторитет которого исключал бы всякое соперничество, не допускал бы ни одной чужой идеологии; в) буддизм встретил в Китае религиозно-философское учение, видимое сходство с которым облегчило ему продвижение в этой стране. Это был даосизм". Факт восприятия буддизма как китайской религиозности объяснялся вероятностью сближения ряда его положений в трактовке махаяны (широкого пути спасения, большой колесницы, кит. да чэн), одного из основных направлений буддизма, оформившегося на рубеже I-II вв., с древней китайской философией, внешним сходством буддизма с даосизмом. В Китай проникали и другие течения буддизма. Почему же именно махаянистское мироощущение стало наиболее созвучным китайской ментальносте?

Теория махаяны базировалась на фундаментальных положениях буддизма, в частности, буддийском воззрении о человеческой жизни и внешнем мире, выделившим дхармы в качестве первичных элементов бытия и психофизических элементов жизнедеятельности человека. В соответствии с ним человеческое "Я" - это совокупное функционирование определенных дхарм, а жизнь не что иное, как отражение их пульсации в сознании живых существ. Буддийское вероучение провозгласило страдание формой и постоянным атрибутом существования человека, имеющего неправильные взгляды на жизнь, справиться с которым можно, только преодолев привязанность к жизни, искоренить иллюзорное "Я" и в процессе перерождений живых существ путем психологического самосовершенствования личности добиться спасения, тем самым прекратить пульсацию дхарм. Спастись, прекратить цепь сансары (круговорота жизненных циклов бытия человека), очистить сознание, достигнуть нирваны может только человек, который занимает особое уникальное место в иерархии живых существ.

Вместе с тем в китайской интерпретации махаяна дала новую трактовку путей спасения и способов их достижения после окончания жизненного существования, непосредственно связанную с положением о тождественности нирваны и сансары. Принципиально важную роль для развития китайской буддийской мысли и превращения буддизма в народную религию сыграло учение о всеобщности Будды. В соответствии с ним широкий путь спасения доступен каждому человеку (мирянину и монаху), поскольку в каждом индивиде объективно содержится "природа Будды". Избавление от ложного "Я", реализация собственной природы Будды, слияние с ней становились доступными любому китайцу независимо от происхождения, жестких рамок государства и общественной иерархии. Таким образом, если " предположение о возможности достижения нирваны в настоящей жизни было зафиксировано уже в индийских сутрах, то тезис о внезапном достижении состояния Будды - это вариант китайской мысли. В конечном итоге в Китае говорилось о внезапном достижении состояния Будды в настоящей жизни".

Произошло также усвоение и развитие китайскими формами мысли положения махаяны о доступности для каждого пути бодхисаттвы (кит. пуса, того, чья сущность - совершенное знание). Главным смысловым содержанием пути бодхисаттвы, посвятившего себя выполнению закона Будды, является жертвенность - отказ при достижении просветления от вхождения в нирвану. Вместо этого бодхисаттва, которому присущи гуманность, добровольное наложение на себя определенных обязательств, чувство долга, способность к созерцанию, т.е. черты, близкие китайской ментальносте, выбирает себе место между Буддой и людьми, имея возможность вторгаться в сансару. Л. Е. Янгутов делает важный вывод о том, что "индийская махаяна, таким образом, не получила автоматического распространения в Китае, а была трансформирована традиционным мировосприятием и несла на себе печать китайской традиции, поэтому ее можно назвать китайской не только из-за территориальной принадлежности, но и из-за китайской специфики".69 Причем "китайская махаяна - это не только и не столько результат адаптации индийского буддизма к китайской почве, сколько результат творческого развития доктрин индийского буддизма в его махаянском варианте на китайской почве".70

Адаптация и развитие буддийского учения, особенно той его части, в которой главное внимание уделялось сущности человека, его сознанию и психике, происходили на китайской почве с ее идеологическими и культурными особенностями, а также во взаимодействии с теми религиозно-философскими традициями, в которых эти аспекты нашли наибольшую разработку. Именно традиция махаяны наиболее адекватно соответствовала местным особенностям процесса рецепции буддизма не как единого догматического религиозно-философского вероучения, а как учений различных школ, в которых истолковывались представления о человеческой жизни и смерти в буддийской и традиционной китайской философии. Подоплекой этого являлось то, что ассимиляция буддизма в Китае происходила посредством сближения с даосизмом благодаря сходным функциям и аморфным структурам обеих религий, в которых отсутствовала опиравшаяся на догмат строго иерархическая организация. Ее субститутом являлось множество школ и направлений.

Первые попытки создания общенациональных объединений буддистов

На рубеже XIX и XX вв. буддизм в Китае - различные его школы и сангха в целом, являясь частью сложившейся системы религиозного синкретизма (саньцзяо), а не официальной государственной религией, все больше терял императорскую поддержку. Сохранившись в качестве жизнестойкого религиозно-философского течения и традиционных народных верований, эта религия во многих отношениях находилась в бедственном положении. Общественные функции ее служителей сводились лишь к совершению погребальных церемоний. Основная часть сангхи оставалась малограмотной, способной лишь на простейшее отправление культа и совершение погребальных обрядов, что, впрочем, в китайском обществе испокон веков считалось очень важным.

Последнее десятилетие правления Цинов характеризовалось нарастанием секулярных настроений в охваченном реформами китайском обществе, частью которого выдвигались требования конфискации буддийской монастырской собственности. Это в свою очередь способствовало мобилизации сангхи на борьбу с грозящей ей опасностью, выразившейся в появлении среди монахов и мирян целой плеяды деятелей, ратовавших за возрождение буддизма, за более активное участие общины в общественно-политической жизни страны, а также в образовании буддийских объединений различного толка и в отчетливо проявившейся тенденции к созданию всекитайской организации буддистов.

"Родоначальником возрождения" китайского буддизма, первым идейным вдохновителем буддийской реформации, просветителем и воспитателем целой плеяды выдающихся буддистов нового времени по праву считается Ян Вэньхуэй (Ян Жэньшань). В соответствии с концепцией возрождения буддизма в Китае, пропаганды и распространения за рубежом этой религии как одной из мировых религий, основные задачи комплексной деятельности Ян Вэньхуэя включали публикацию буддийских источников и литературных памятников, а также качественно новую организацию регулярного буддийского образования. Действительно издание и популяризация буддийского наследия, знакомство с которым ранее являлось лишь уделом отдельных ученых-комментаторов, способствовали распространению в обществе культурного буддийского наследия прошлого, а новые образовательные программы содействовали воспитанию новой плеяды буддистов.

Ян Вэньхуэй, выступив, как истинный подвижник книжного дела, стремившийся преодолеть замкнутость ученых-книжников, расширить сферу просвещения, обратить в буддизм как можно больше людей, в качестве первого шага в деле популяризации буддийской литературы пытался наладить ее переиздание на разговорном языке. Практическим воплощением этих планов стала деятельность с 1866 г. в Нанкине отдела по переводу и публикации буддийских источников, призванных восполнить урон, нанесенный монастырским библиотекам в период тайпинского восстания. В результате было издано свыше миллиона копий. В начале XX в. в Чанша, Пекине, Тяньцзине, Чунцине, Сучжоу, Ханчжоу, Гуанчжоу и других городах создавались аналогичные переводческо-издательские отделы, а также сеть книжных магазинов по продаже буддийской литературы. Публикация и распространение буддийской литературы сыграли важную роль в развитии китайской культуры нового времени, став устойчивой тенденцией в китайском буддизме первой половины XX в.

Хотя необходимость повышения образовательного уровня монашества назрела в среде самой сангхи, именно Ян Вэньхуэя можно считать основоположником регулярного буддийского образования.

Первая попытка создания буддийской школы была предпринята в 1903 г. хунаньским монахом Лиюнем в Чанша в храме Кайфу, где был открыт учебный класс для монахов. Затем по инициативе монаха Вэньси в Янчжоу в храме Тяньнин открылся еще один учебный класс для монахов. В Нанкине монахи Юэся и Дисянь сформировали школу по подготовке буддийских проповедников для провинции Цзянсу. Эти школы, положив начало практике создания буддийских учебных заведений, действовали эпизодически и имели весьма узкую специализацию . Вот почему только организованные в 1907 г. Ян Вэньхуэем в Нанкине учебные классы на базе уже упоминавшегося отдела переводов можно считать действительно новым буддийским учебным заведением смешанного типа (религиозно-светским) и в смысле подбора преподававшихся дисциплин, и в смысле пропорционального количества учеников (всего 20) как монахов, так и мирян. Это было весьма символично, поскольку предопределило содержание возрождения буддизма, нашедшего выражение в преодолении размежевания между религиозными служителями и мирянами и слиянии двух этих важных потоков.

Обучение в нанкинской школе велось на базе учебника по буддизму, изданного собственными силами. В ней преподавался английский язык и санскрит. Среди выпускников школы были выдающийся монах Тайсюй и видный буддийский ученый Оуян Цзинъу. Вместе с ними и другими своими учениками-единомышленниками Ян Вэньхуэй образовал Комитет по изучению буддизма. В его замыслы входило создание комплексной системы буддийского образования, которая включала бы три уровня: начальный, средний и высший. Каждая ступень была рассчитана на три года, а полный курс обучения на девять лет. На начальном уровне изучались гуманитарные и естественные науки, а также ежедневный буддийский церемониал. Получившие начальное образование должны были соответствовать уровню послушника. На среднем уровне изучались каноническая литература и толкования к ней, а также правила буддийского общежития. Получившие такое образование, согласно Ян Вэньхуэю, соответствовали бы уровню монаха. На третьем, высшем уровне более углубленно изучались буддийский церемониал и монашеские правила, а также медитация и специальные предметы (китайский язык, математика, история, география, иностранные языки )108

Образование всекитайской организации буддистов и ее филиалов

Выдвинутые на страницах журнала лозунги стали созвучны с идеями небольшой группы радикально настроенных буддистов, стремившихся приспособить эту религию к новым условиям. В тот период они не имели решающего значения. Вместе с тем изменения очень скоро начали трансформировать уклад всего полумиллионного монашества. Этот процесс не был следствием реализации глубинной реформы буддизма, а результатом общегосударственных реформ и, в частности, земельной реформы, которая внесла коренные изменения в статус буддийских храмов и монастырей. Очевидно, что идеи Цзюйцзаня отразились на положениях "Закона о земельной реформе", хотя мы не располагаем фактами о его прямой причастности к подготовке этого документа. Вполне вероятно, что именно он оказал влияние на его содержание.

Согласно статье 3 "Закона о земельной реформе Китайской Народной Республики" (28 июня 1950 г.), в которой нашла отражение проблема храмовой и монастырской собственности, принадлежавшие храмам и монастырям земли подлежали реквизиции160 . В статье 13(д) предусматривалось, что находившиеся в сельских районах буддийские монахи и монахини "должны получить землю и средства производства наравне с крестьянами, если они не имеют других средств к существованию, но способны и желают заниматься сельским хозяйством" 161 . Эти статьи частично повторяли параграфы "Постановления о разрешении земельного вопроса в сельскохозяйственных пригородных районах ранее освобожденных районов" от 13 января 1950 г. Однако в его статье 6 речь шла не о реквизировании земли, а о ее национализировании и последующем распределении. Кроме того, в постановлении оговаривалось, что для тех храмов, "для которых доходы от сдачи земли в аренду являлись источником содержания школ, приютов, больниц и т.д., должны быть изысканы надлежащие способы разрешения вопроса об их существовании" . Казалось бы, происходило осуществление перехода от коллективной монастырской собственности к собственности индивидуальной. Однако на практике буддийские монахи или получали земли в коллективное пользование, или им выделяли столь ничтожные наделы, что они могли существовать только на правительственные субсидии и пожертвования мирян, которые в обществе, ориентированном на уравнительность, атеистическое воспитание и непопулярность религий в целом, имели тенденцию к сокращению.

Наиболее ощутимые изменения земельная реформа принесла крупным монастырям ханьской традиции Восточного и Южного Китая, которые существовали главным образом за счет земельной ренты. В процессе секуляризации, сопровождавшейся произволом властей на местах, наметилась тенденция закрытия небольших монастырей и отдельных храмов как в сельской местности, так и в городах. Как и в прежние времена, первый удар обрушился на них. На фоне резкого сокращения количества монастырей наблюдалась миграция монашества в наиболее крупные монастыри. Свобода вероисповедания нередко оборачивалась широкой атеистической свободой, антирелигиозными демонстрациями, которые ущемляли не только религиозных деятелей, но и права верующих. Имели место избиения, третирование и даже убийство монахов. Религиозная нетерпимость большинства враждебно настроенных местных кадров выливалась в прямые притеснения сангхи. Их испытали обитатели даже такого известного монастыря, как Линъинь в Ханчжоу163. Как и в 20-е гг., храмовые постройки поспешно приспосабливались под школы, клубы и даже временные тюрьмы. Например, часть построек шанхайского монастыря Лунхуа в 50-е гг. превращалась в бараки для бойцов отрядов общественной безопасности.

Вследствие резко изменившейся жизни буддийские монахи, главным образом молодые, были вынуждены переходить к активному производственному труду или, "сняв желтое одеяние" (т.е. выйдя из сангхи), вступать в НОАК. К 1953 г. большая часть пекинских монахов и монахинь вовлекалась в производственную деятельность.

Монашество других регионов также втягивалось в нее. Например, с 1951 г. монашество Фуцзяни организовало производство текстиля, бамбуковых, металлических и швейных изделий, переплетное дело и др. Всего активным трудом занималось 500 монахов и монахинь164.

На положение буддийской сангхи не могли не воздействовать и проводившиеся в первые годы после образование КНР политические кампании. Особенно кампания по борьбе с контрреволюцией, являвшаяся разновидностью революционного террора, кампания по идеологическому перевоспитанию и кампания "у-фань» (т.е. борьба против "пяти злоупотреблений", наносившая удар по частному предпринимательству). В процессе проведения первой нападкам подвергались не только тайные религиозные объединения буддийского происхождения и ориентации, но и некоторые традиционные школы, попавшие в разряд реакционных. Власти на местах не могли уловить разницу между ними и неортодоксальными даосскими сектами и обществом "Игуаньдао", хотя Центральное народное правительство, выступая за ликвидацию реакционных сект, в целом не запрещало почитание Будды. Новые потрясения ожидали сангху в результате проведения кампании "у-фань". Многие городские монастыри и храмы лишились пожертвований (оплаты на проведение ежедневных религиозных служб и треб) от наиболее состоятельных почитателей культа вследствие пошатнувшегося финансового положения последних, а также непопулярности в обществе такого рода благотворительности и открытого выражения приверженности к религии.

Вместе с тем необъективной являлась бы характеристика политики государства в отношении буддизма только как наступления на сангху.

В соответствии с провозглашенной политикой свободы вероисповедания государство фактически сразу заявило о защите сооружений и памятников исторического значения. В статье 21 "Закона о земельной реформе" фиксировалось, что "храмы, монастыри, церкви и т.д. не должны разрушаться" . Этой статье предшествовал целый ряд строгих указаний местным властям о защите религиозных, в том числе буддийских, реликвий. Первые меры местного значения по защите буддийских монастырей были предприняты еще до образования КНР в июне-июле 1949 г. народным правительством Пекина, города, в котором находилось в то время около 400 буддийских храмов и монастырей. В то время ни один не был разрушен, монахи не притеснялись. 24 мая 1950 г. ГАС обнародовал документ "Меры по охране древнейших реликвий, культовых ценностей, книг, редких растений и животных", а 7 июня -распоряжение, обязывавшее местные власти охранять те буддийские здания и реликвии, которые имели историческое значение.

В первые годы после образования КНР появившаяся еще в гоминъдановском Китае группа леворадикальных реформаторов, ориентировавшихся на синтез марксизма и буддизма, получила благоприятные условия для экспериментов, однако их идеи не нашли отклика в буддийской среде и не формировали ее настроения. Ведь реализация их планов на деле означала разрушение устоев сангхи. Пожалуй, единственной трезвой идеей новых реформаторов являлся призыв к переходу монашества к активной трудовой деятельности, что в результате земельной реформы имело глубинное воздействие на уклад сангхи. Это требование новой жизни в целом не противоречило традиции китайского буддизма.

Общественная значимость буддизма в те годы проявилась в участии небольшой группы монахов в разработке политики в области религий, а также в вовлечении буддистов во внешнеполитические инициативы правительства.

90-е гг. - новый этап в деятельности КБА

При новом режиме началось разрушение одного из основных устоев монастырской жизни - принятия обетов. В самые первые годы после образования КНР резко снизилось количество церемоний посвящений в монахи и монахини, проводившихся в наиболее влиятельных монастырях, что, естественно, вело к сокращению количественного состава сангхи. Поскольку этот ритуал сам по себе предусматривал сбор в одном месте большого числа как верующих мирян, так и монахов, он уже тем самым становился незаконным, так как в КНР запрещались все несанкционированные массовые мероприятия. Второй причиной их сокращения стало снижение монастырских доходов. В-третьих, усложнилась подготовка послушников из-за закрытия многих традиционных храмов.

В 1951 г. резко критические статьи относительно практики принятия обетов появились в журнале "Сяньдай фосюэ". Они оценивались как бесполезные мероприятия, которые в большей степени расшатывали устои буддизма, нежели укрепляли его, поскольку не проводилось проверки прошлой жизни пожелавших принять обеты, что давало возможность членам реакционных сект трансформироваться в бхикшу. Бездомные, не имея веры, принимали обеты только для того, чтобы получить в буддийском монастыре кров и одежду. В монастыри проникали люди с психическими расстройствами. Фактически без серьезной подготовки и предварительного отбора монахом мог стать каждый190 .Одновременно с этим в ряде мест развернулась деятельность специальных пропагандистских бригад, целью которых являлся срыв церемоний принятия обетов.

Все эти критические настроения привели к тому, что на 2-м расширенном совещании совета КБА (16-31 августа 1955 г.) была принята следующая резолюция: 1)принятие обетов в настоящее время должно проводиться строго в соответствии с буддийскими правилами; 2) только лица, проживающие в той же провинции, в которой находится монастырь, организующий принятие обетов, могут быть допущены к нему (за исключением тех случаев, когда они проживают в той провинции, где нет таких влиятельных монастырей); 3) нелегальные, официально не установленные церемонии принятия обетов запрещались191 . Несмотря на все более отчетливо проявлявшееся со стороны КБА стремление взять под свой контроль вступление в сангху новых членов, массовые церемонии принятия обетов вплоть до 1957 г. продолжали проводиться. Более того, на практике часто обходились запреты, наложенные КБА, - к церемонии допускались жители других провинций, самовольно увеличивались количество вступающих и продолжительность церемоний принятия обетов.

На 2-й Всекитайской конференции КБА (март 1957 г.) вновь поднимался вопрос о контроле над принятием обетов. В процессе его рассмотрения был создан специальный комитет по выработке единой процедуры для всех без исключения монастырей. Большое значение для решения этой проблемы имело изменение политической ситуации. Дело в том, что весна 1957 г. - пик проведения курса "пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ", когда наблюдался резкий рост числа вступающих в сангху. К июню 1957 г. ситуация резко изменилась. Началась открытая борьба с любыми формами инакомыслия, в том числе с религией. Тем временем специальный комитет при КБА затягивал с разработкой новых правил принятия обетов. Радикально настроенное руководство КБА стремилось прекратить проведение бесконтрольных церемоний посвящения. Ссылаясь на то, что стихийно увеличивается количество вступающих в сангху и контроль над религией ускользает из рук, руководство КБА приняло решение прекратить принятие обетов. В конце 1957 г. состоялась одна из последних официальных церемоний принятия обетов в монастыре Баохуашань. На нее съехалось около 800 посвящаемых из 18 провинций.

Идеи реформирования монастырского устройства, как отмечалось выше, формулировались Цзюйцзанем в первые годы после образования КНР. Причем они не соответствовали идеям реорганизации монастырской жизни, выдвинутым реформаторами гоминьдановского периода и носили революционный, а не эволюционный характер. Впервые требование пересмотра сложившейся системы монастырской административной структуры выдвигалось Цзюйцзанем в октябре 1950 г. Впоследствии он разработал принципы создания монастыря нового типа.

Согласно с ними все права по его управлению переходили комитету управления, состоявшему из 7-9 членов, избиравшихся на 3 года. Из схемы Цзюйцзаня выпадали функции настоятеля. Хозяйственными делами ведал административный отдел, контора и отдел по приему гостей. Право избирать и быть избранным в комитет сроком на 3 года получали по схеме Цзюйцзаня не только представители монашества, но и верующие миряне, имевшие традиционные связи с монастырем, что могло стать большим нововведением. Членами сангхи обязательно являлись лишь глава комитета и его заместитель. В ведении комитета было 5 подразделений: 1) главная группа управления; 2) контора; 3) гостиница; 4) подразделение религиозной практики; 5) учебное подразделение.

На подразделение религиозной практики возлагалась организация пожилых монахов и мирян с целью их концентрации на религиозных упражнениях. Монахи более молодого возраста присоединялись к ним в свободное от работы время. В учебном подразделении монахи имели возможность повышать образовательный уровень и изучать религиозную практику.

http://www.dslib.net/