Цинь и политика других царств в конце периода Чжаньго
Уже не раз упоминалось о том, что практически все правители и многие иные выдающиеся деятели, определявшие стратегический курс и принимавшие в связи с этим ответственные решения в основных царствах периода Чжаньго, сознавали, что сильнейшим из них является царство Цинь. Казалось бы, это адекватное понимание ситуации должно было содействовать сплочению большинства и вести к усилению антициньского союза. Временами так и бывало. Но союз, который мог бы изменить ход событий, не складывался. Он разваливался по любой случайной и тем более мало-мальски заслуживающей внимание причине. Цинь, как правило, умело раскалывало ряды союзников, ловко играя при этом на своекорыстных интересах каждого из входящих в коалицию царств. Между тем среди деятелей этих стран были такие выдающиеся мастера дипломатии периода Чжаньго, как циский Мэнчан-цзюнь. Ему посвящена 75-я глава труда Сыма Цяня из которой мы узнаем, что он был сыном Тянь Ина, младшего брата циского Вэй-вана. Именно Тянь Ин после смерти брата и воцарения его сына Сюань-вана был послан в 336 г. до н.э. в Вэй и Хань с целью способствовать сближению их с Ци. В 334 г. до н.э. он стал сяном Ци и продолжал быть им и при диском Минь-ване, получив за службу владение в Се. Сын его Вэнь выделялся из всех 40 сыновей своим умом, и отец сделал его наследником. Ему перешло владение Се, и он стал именоваться Се-цзюнь, а позже Мэнчан-цзюнь.
Мэнчан-цзюнь был широко известен как богатый человек, владелец округа в 10 тысяч семей и щедрый ценитель странствующих мужей — бинькэ; порой число их достигало трех тысяч. Значительная часть средств, собиравшихся в качестве налогов с жителей Се, уходила на их содержание.
Политическая активность Мэнчан-цзюня начинается с того, что циньский Чжао-ван, услыхав о его мудрости, послал в Ци в качестве заложника29 своего младшего брата Цзинъян-цзюня, который должен был пригласить его в Цинь. Стремление Цинь заполучить чужих мудрецов было одной из сильных сторон политики этого в прошлом отсталого полуварварского царства. Напомним, что вэйский Шан Ян и вэйский Чжан И принесли Цинь не соизмеримую ни с чем пользу.
Надо сказать, что приглашенный колебался, стоит ли ехать, да и его бинькэ — боясь, видимо, остаться без щедрого покровителя — отговаривали его. Су Дай сумел уговорить Мэнчан-цзюня остаться, обращая внимание на то, что репутация Цинь не дает уверенности в его возвращении домой. Су Дай как в воду глядел. Когда Мэнчан-цзюня в 299 г. до н.э. официально (взамен заложника?) послали все-таки в Цинь, его там сразу же назначили на должность сяна. Однако вскоре циньскому Чжао-вану стали советовать снять этого человека с должности, поскольку он всегда будет представлять интересы Ци, но не Цинь. В результате Мэнчан-цзюня не только отставили, но и посадили в тюрьму. Неясно, почему подобных обвинений не выдвигали против Шан Яна или Чжан И. Из изложения Сыма Цяня нельзя понять, провинился ли он в чем-либо. Правда, в 5-й главе говорилось, что он брал взятки [Вяткин, т. II, с. 45 и 322, примеч. 197].
29 Обмен заложниками, обычно из числа близких родственников правителя, был частым явлением во взаимоотношениях царств в период Чжаньго. Однако в данном случае не вполне ясно, взамен кого был прислан заложником брат циньского правителя. Остается предположить, что это был знак, дающий понять Мэнчан-цзюню, что с ним в Цинь ничего дурного не случится.
30 Как мы уже знаем, любимая наложница Чжао-вана согласилась помочь ему, если он даст ей такую же бесценную шубу из светлого лисьего меха, которую подарил Чжао-вану. Второй такой шубы у Мэнчан-цзюня не было. Тогда ночью один из сопровождавших его бинькэ взломал дворцовое хранилище, выкрал подаренную правителю шубу и поднес ее наложнице, которая после этого добилась того, чтобы заключенного выпустили из тюрьмы.
Как бы то ни было, но Мэнчан-цзюнь с помощью взятки30 добился свободы и сразу же помчался домой. Прибыв в Ци, он стал сяном своего царства и начал сколачивать коалицию против Цинь. Он добился союза с Вэй, Хань и западночжоуским доменом сына Неба, но это мало что давало. Да и положение его в Ци было непрочным. Мэнчан-цзюня пытались даже оклеветать и уволить, и лишь благодаря преданности одного из своих бинькэ он был восстановлен в должности сяна. Но занять снова эту должность он на этот раз отказался, сославшись на болезнь. Сяном же в Ци стал бежавший из Цинь Люй Ли. Однако Мэнчан-цзюнь не отказался от политической деятельности. По совету Су Дая он направил послание циньскому сяну Жан-хоу с призывом остерегаться коварства Люй Ли и лучше всего, подготовив нападение на Ци, свалить вину на него. Жан-хоу так и сделал, после чего Люй Ли бежал из Ци, а разоблаченный Мэнчан-цзюнь вынужден был бежать в Вэй, где его сделали сяном31.
Вся эта история не выглядит слишком убедительно, особенно если принять во внимание, что сразу после всего описанного коалиция царств, включая и Цинь, напала на Ци, яньские войска захватили едва ли не все царство и столичную казну, а циский Минь-ван погиб в изгнании. Трудно предположить, чтобы в Ци простили такое бежавшему в Вэй Мэнчан-цзюню, если он действительно в силу своего служебного положения (сян) был одним из руководителей коалиции, в которую вошло царство Вэй и которая с завидной легкостью одолела Ци в 284 г. до н.э. А между тем в 75-й главе сказано, что преемник Минь-вана Сян-ван снова приблизил к себе Мэнчан-цзюня. Правда, вскоре после его смерти владение Се-цзюня было ликвидировано [Вяткин, т. VII, с. 179-180].
Из главы 75 не видно, чтобы Мэнчан-цзюнь очень уж жаждал власти, он просто хотел уничтожить своего соперника и ради этого готов был спровоцировать поход Цинь на Ци, а затем и принять участие в нападении коалиции царств, включавшей Цинь, на свое родное Ци. Невероятно, но не исключено, что было именно так.
В центре внимания 76-й главы стоят политические деятели Чжао — Пинъюань-цзюнь, служивший сяном этого царства, и странствующий ши Юй Цин, который был назначен на важную должность советника и всеми силами старался уберечь чжаоского правителя от компромисса с Цинь, особенно после страшного поражения под Чанпином. Что касается Пинъюань-цзюня, то именно ему чжаоский правитель в момент осады циньскими войсками столицы царства Ханьданя, в 257 г. до н.э., поручил искать помощи на юге, в Чу. Из нескольких тысяч бинькэ Пинъюань-цзюнь отобрал 20 храбрецов и с их помощью сумел заставить чуского вана подписать и подкрепить клятвенной кровью договор о вхождении Чу в антициньский союз хэцзун. Чу послало войско Чуньшэнь-цзюня на выручку Чжао. Однако чуская армия, испугавшись угроз со стороны Цинь, медлила и так и не выступила против Цинь. Ханьдань был спасен благодаря усилиям вэйского Синьлинь-цзюня. А Пинъюань-цзюнь, не сумевший заставить Чу воевать, пытался было получить за снятие осады дополнительные пожалования, против чего выступили другие. Умер он в 251 г. до н.э. [Вяткин, т. VII, с. 185-189].
31 Р.В. Вяткин, ссылаясь на данные 5-й и 15-й глав, утверждает, что здесь у Сыма Цяня немало путаницы, что вполне вероятно. Нет уверенности и в том, что он стал вэйским сяном [Вяткин, т. VII, с. 359, примеч. 24].
Юй Цин вначале действовал вместе с Пинъюань-цзюнем в поисках защиты от агрессивного натиска Цинь. Он тоже стремился наладить тесные связи с Чу, Ци и Вэй и запугать Цинь призраком возрождавшегося антициньского союза хэцзун. Правитель Чжао колебался, порой прислушиваясь к советникам, видевшим в территориальных уступках Цинь единственный для Чжао шанс уцелеть. В конечном счете Юй Цин выработал план, предполагавший апеллировать к Ци, обещая этому государству земли. Тогда, по его мнению, Цинь сразу обеспокоится и само пришлет послов искать мира. Так в конце концов и случилось. Циньские послы прибыли в Чжао, а Юй Цин, став чжаоским сяном, продолжал вести работу по возрождению антициньского союза хэцзун, который, впрочем, возродить ему так и не удалось [там же, с. 190-195]. Можно сказать, что Юй Цин был одним из наиболее последовательных противников Цинь [там же, с. 190-195].
В следующей, 77-й главе идет подробный рассказ о деятельности только что упоминавшегося Синьлинь-цзюня, родственника вэйского правителя. Если верить Сыма Цяню, у него было тоже около трех тысяч бинькэ из числа странствующих ученых мужей, а о его собственной мудрости распространялись такие же легенды, как и об учености циского Мэнчан-цзюня. Как и Мэнчан-цзюнь, вэйский Синьлинь-цзюнь принимал активное участие в выработке политических решений. Но слабое Вэй откровенно боялось Цинь и не рисковало выступить на помощь соседнему Чжао даже тогда, когда после поражения под Чанпином была осаждена циньцами чжаоская столица Ханьдань. Правда, чжаоский ван послал своего полководца Цзинь Би во главе 100-тысячной армии против Цинь, но, получив, как и Чу, строгое предупреждение от Цинь, не велел этой армии вступать в бой. Вот тогда Синьлинь-цзюнь и решил на свой страх и риск выступить со своими бинькэ на помощь братскому Чжао. Однако эта помощь была бы мизерной и не оказала бы никакого влияния, если бы не хитрый маневр одного из бинькэ, который предложил выкрасть у вэйского вана с помощью его любимой наложницы бирку для Цзинь Би32.
32 Речь идет о части произвольно разрезанной верительной бирки, другая часть которой находилась у военачальника. Гонец от вана, предъявлявший свою часть бирки (при сложении пластинка с изображением выглядела как нечто цельное), получал право отдавать владельцу второй части бирки, в данном случае командующему вэйской армией Цзинь Би, приказы от имени вана.
Хитрость удалась. Синьлинь-цзюнь сумел овладеть биркой и в сопровождении небольшого эскорта прибыл в ставку Цзинь Би, потребовав отдать ему в подчинение все вэйские войска. А когда военачальник, сличив части пластинки, заподозрил неладное, один из бинькэ Синьлинь-цзюня убил его. Синьлинь-цзюнь тут же взял на себя командование вэйской армией и напал на циньское войско, заставив его снять осаду Ханьданя.
В Чжао были в восторге и всячески ублажали Синьлинь-цзюня. Но вэйский ван не мог простить ему обмана и убийства Цзинь Би, особенно если учесть, что Цинь в отместку за поражение начало посылать против Вэй одну армию за другой. 10 лет провел Синьлинь-цзюнь со своими бинькэ в Чжао, пока наконец по просьбе вэйского вана не возвратился в Вэй, где командовал всеми войсками, а в 247. г. до н.э. во главе армии пяти царств антициньской коалиции нанес чувствительный удар по Цинь. То, что не удалось чжаоским Пинъюань-цзюню и Юй Цину (возродить хэцзун), сумел осуществить на практике вэйский Синьлинь-цзюнь33. После этого престиж его настолько возрос, что вэйский ван стал чувствовать себя на троне не вполне уверенно. Этим воспользовались правящие круги Цинь, прибегнув к обычному для них методу: они регулярно направляли к вану посланцев, намекавших на то, что истинный правитель в Вэй— Синьлинь-цзюнь. Дело кончилось тем, что Синьлинь-цзюнь получил отставку и в 243 г. до н.э. умер. Тут циньский ван двинул свои войска на Вэй, захватывая его земли.
В 78-й главе речь идет о чуском Чуныиэнь-цзюне, который занял ведущие позиции как раз в то время, когда циский Бай Ци нанес по Чу ряд ударов, завоевал несколько важных областей и был готов продолжать кампанию. В этот тревожный момент Чуныиэнь направил циньскому вану послание, в котором говорилось, что экспедиция против Чу не принесет Цинь желаемой выгоды, но лишь усилит его потенциальных противников— Хань, Вэй и Ци, которые могут все разом выступить (вместе с Чжао) против Цинь. А потому лучше не воевать с Чу, а заключить с ним союз. Послание Чуныиэнь-цзюня подействовало, и циньский Чжао-ван приказал Бай Ци приостановить свое победоносное шествие. После этого вместе с заложником — сыном чуского правителя — Чунынэнь-цзюнь несколько лет провел в Цинь.
33 В 78-й главе в послании Чунынэнь-цзюня циньскому вану есть фраза: «Пять раз пытались чжухоу Поднебесной соединить свои силы и шесть раз собирались вместе, но так и не осмелились выступить» [Вяткин, т. VII, с. 207]. Смысл ее в том, что союз хэцзун несколько раз пытались воссоздать, иногда это удавалось, и даже осуществлялись походы коалиции царств на Цинь, но существенных результатов они не дали.
Когда чуский ван заболел, Чунынэнь-цзюнь обратился с просьбой отпустить заложника, иначе в Чу после смерти правителя назначат другого, никак не связанного с Цинь. Ин-хоу сообщил об этой просьбе циньскому вану, тот медлил с ответом. Тогда Чуныиэнь на свой страх и риск тайком отправил наследника домой, где после смерти отца он стал правителем. Вслед за этим в Чу возвратился и Чуныиэнь-цзюнь, получивший должность сяна. В этой должности он прослужил 25 лет — своеобразный рекорд для тех времен. На 22-м году его власти правители ряда царств, обеспокоенные агрессивной активностью Цинь, вновь решили создать антициньскую коалицию хэцзун, на сей раз во главе с Чу. Армией союзников руководил Чуныиэнь-цзюнь. Однако при столкновении с Цинь она потерпела поражение, и это было закатом его карьеры [Вяткин, т. VII, с. 206-212].
Характерно, что в политике перечисленных выше деятелей анти-циньская линия явно доминировала. Но среди них не было единства. Когда одни были готовы к непримиримой войне с Цинь, другие шли на компромисс с этим царством или даже помогали ему, вступали с ним в коалицию в расчете урвать для себя кусок от побежденного соседа.
В 80-й главе Сыма Цянь рассказывает еще об одном важном политическом деятеле той поры — вэйском Юэ И, одном из странствующих ученых мужей. В молодости Юэ И служил в Чжао при У-лин-ване, но после неурядиц, связанных с престолонаследием, вернулся в Вэй. Когда яньский Чжао-ван стал приглашать к себе ученых мужей, к нему в качестве чжаоского посла прибыл и Юэ И. Оставшись в этом царстве, он получил важную должность сановника. Яньский Чжао-ван, стремившийся сколотить коалицию против Ци, поставил его во главе объединенных войск Чжао, Чу, Хань, Вэй и Янь. Они нанесли цискому Минь-вану жестокое поражение; когда союзники отвели свои войска домой, Юэ И остался и захватил цискую столицу Линьцзы, за что яньский Чжао-ван наградил его владением в Чанго и титулом Чанго-цзюнь [Вяткин, т. VII, с. 240-241].
Около пяти лет Юэ И оставался в Ци, пока не был изгнан во время восстания во главе с Тянь Данем. И здесь не обошлось без интриги: преемнику яньского Чжао-вана, Хуэй-вану, недолюбливавшему военачальника, были посланы из Ци сообщения, что Юэ И хочет сам стать правителем Ци. После этого Юэ И вызвали в Янь, но, испугавшись казни, он бежал в Чжао, где получил владение и титул Ванчжу-цзюнь. Тем временем дела Янь пошли плохо. Тянь Дань освободил Ци и осадил яньские земли. Испуганный Хуэй-ван послал в Чжао извинения и пригласил Юэ И вернуться. Юэ И не без иронии дал понять, что надо было думать раньше. В ответ на это Хуэй-ван пожаловал владение и титул Чанго-цзюнь сыну Юэ И, Юэ Цзяню. Юэ И иногда стал приезжать в Янь и был важным чиновником и Чжао, и Янь. Умер он в Чжао [там же, с. 242-245].
Глава 81 посвящена биографиям чжаосцев Лянь По, Линь Сян-чжу и Чжао Шэ. С именем Линь Сян-чжу связана история о драгоценной яшме, которую циньский правитель будто бы хотел выменять у чжаоского за 15 городов. Встал естественный вопрос: верить Цинь или нет? Отдать яшму легко. Получить за нее обещанные города, да еще от Цинь — дело куда как более сложное. Проявив хитрость, Линь Сян-чжу сумел сделать так, что и яшму не отдал, тайком вернув ее в Чжао, и сам уцелел (о городах, естественно, никто всерьез и не вспоминал — было с самого начала ясно, что их не дадут; важно было не обидеть циньского правителя прямым отказом и недоверием, с чем Линь Сян-чжу великолепно справился). Оскорбленный циньский правитель пригласил к себе чжаоского, который взял с собой Линя. Когда оба правителя встретились, циньский захотел унизить чжаоского, заставив его играть на цине. Тот сыграл. Тогда выступил Линь и попросил циньского правителя сыграть на другом инструменте. Тот отказался. Но Линь подошел к нему с ножом и сказал: «Кровь из моего перерезанного горла прольется на вас». Циньский правитель вынужден был взять инструмент и ударить по струнам. И как сообщает чжаоский летописец, Цинь не сумело одержать верх, а Линь по возвращении домой получил высокую должность [там же, с. 250-251].
Что касается Чжао Шэ, который начинал свою служебную карьеру в Чжао в скромной должности сборщика налогов, то он вскоре стал полководцем и сумел хитростью одолеть циньскую армию, напавшую на царство Хань и приблизившуюся к чжаоской столице Ханьдань, за что получил титул Мафу-цзюнь. Лянь По же стал главным чжаоским военачальником. Именно он был в результате интриг заменен бездарным Чжао Ко, что привело к гибели почти полумиллионной чжаоской армии под Чанпином. После этой неудачи Лянь По утратил свое влияние и уехал в Вэй, где, впрочем, тоже не получил видной должности. Потерпев еще ряд поражений от Цинь, чжаоский правитель хотел было вернуть Лянь По, но его завистники убедили всех, что он слишком стар для войны. Обиженный Лянь По уехал в Чу, где был назначен военачальником, но успехов не имел и вскоре умер [Вяткин, т. VII, с. 257].
Все деятели, о которых шла речь в 81-й главе (Лянь По, Линь Сян-жу, Чжао Шэ и Ли My), твердо занимали антициньские позиции и старались нанести Цинь поражение везде, где им это удавалось. К сожалению, их старания не слишком помогли царству Чжао, которое, как правило, выступало в качестве главы антициньской коалиции. Такую политическую активность следует считать вполне естественной: во-первых, Чжао было едва ли не сильнейшим из чжоуских царств на рубеже IV—III вв. до н.э., а во-вторых, оно слишком часто оказывалось объектом циньских агрессивных замыслов. Поэтому уничтожить Чжао было главной стратегической целью Цинь.
О многих войнах Чжао или коалиций во главе с Чжао сказано у Сыма Цяня, но даже он, видимо, не мог охватить всех своим взором. В «Чжаньго-цэ», например, есть упоминания о том, что незадолго до Чанпина, примерно в 288 г. до н.э., чжаоский военачальник Ли Дуй во главе коалиции пяти царств — Чу, Чжао, Вэй, Хань и Ци — начал очередную и вновь неудачную кампанию против Цинь [Ян Куань, 1955, с. 154-155 и 165]. Специально исследовавший соответствующие фрагменты текста К.В. Васильев обратил внимание на то, что об этом походе нет упоминаний более ни в одном древнекитайском тексте [Васильев К.В, 1968, с. 135-139].
Завершая повествование о деятелях периода Чжаньго, прославившихся своими дипломатическими удачами и политическими интригами, искусством в достижении военных успехов малыми силами и хитрыми маневрами, важно отметить их важную, а подчас и решающую роль в определении конечного соотношения сил и исторических итогов длительного существования династии Чжоу. Как упоминалось, соотношение сил было в пользу царства Цинь. Оно не было сильным вплоть до реформ Шан Яна. После казни реформатора они не только не были преданы забвению, но стали нормой повседневного бытия прежде отсталого полуварварского царства. Эта норма в условиях быстрого преодоления слабых в Цинь феодально-аристократических традиций способствовала укреплению здесь централизованных чиновни-чье-бюрократических порядков, опиравшихся на введенную реформатором строгую социальную дисциплину населения с гарантирующей беспрекословное повиновение круговой порукой.
Правителям Цинь и представителям правящей элиты оставалось немногое: не позволить соперникам создать крепкую антициньскую коалицию. Это царству Цинь удалось, причем решающую роль в достижении успеха сыграли не столько интриги Чжан И или кровавые экзекуции Бай Ци, сколько раздоры в рядах соперников и умение Цинь пользоваться ими в своих интересах. А соперники, как мы уже знаем, предпочитали порой идти на сближение с ним во имя своих сиюминутных целей. Главное же заключалось в том, что период Чжаньго был временем радикальных перемен в древнекитайском обществе, когда появилось много нового, к чему необходимо было приспособиться, чтобы понять, чем стоило пренебречь, чтобы не дать Цинь взять верх в Поднебесной.