2022 «Украинство». Цикл работ в рубрике Война идей. Коммуна «Суть времени».
Датировка публикаций (05.03.2022 - 20.03.2022) смещена на несколько дней для удобства навигации
10.03.2022 Черный интернационал: Габсбург, бандеровцы и др. — «Украинство…» Глава V
Так называемая черная аристократия очень нужна для новой мягкой неофашистской модели Евросоюза
09.03.2022 Габсбург в вышиванке — «Украинство…» Глава IV
Одна идея из 1920-х годов жива и поныне: по ней возможен общеевропейский переход от нынешней демократии ЕС к какой-то общеевропейской монархии. А в случае такого перехода династия Габсбургов, что называется, вне конкуренции.
08.03.2022 Вклад Австро-Венгрии в украинизацию — «Украинство…» Глава III
Было принято решение создавать «украинскую» нацию, заявив о национальном единстве рутенов и населения российской Малороссии
07.03.2022 Исторические претензии Польши на Украину — «Украинство…» Глава II
После развала СССР процесс освобождения «порабощенных народов» не остановился, а перешел в иную, более жесткую фазу
06.03.2022 Украина в мироустроительных планах Германии — «Украинство…» Глава I
Украину не впервые рассматривают как буфер, а также как возможный плацдарм для наступления на Россию. Причем в последнее столетие наибольшую активность в этом вопросе проявляла именно Германия
05.03.2022 «Русский вызов» или «русский ответ»? Предисловие «Украинство...»
Конструкт — это не история как таковая, а ее суррогат. Реальная украинская история — это история, то есть нечто, таящее в себе неожиданности, развилки и прочее. А украинство — это конструкт
10.03.2022 Черный интернационал: Габсбург, бандеровцы и др. — «Украинство…» Глава V
Так называемая черная аристократия очень нужна для новой мягкой неофашистской модели Евросоюза
Коммуна «Суть времени» / ИА Красная Весна / 6 марта 2022
Является ли «Габсбург в вышиванке» лишь феноменом начала века, или же какая-то укро-габсбургская идея продолжает и в наши дни витать в гнилом политическом воздухе Украины?
Сегодня наиболее активно идею восстановления Габсбургов на украинском (а точнее, западноукраинском) престоле продвигает Олег Хавич — буковинский журналист, именуемый иногда «отцом западноукраинского сепаратизма».
Впервые общественность познакомилась со взглядами Хавича — в то время депутата Черновицкого горсовета — весной 2000 года. В интервью сайту part.org.ua Хавич подробно рассказал о своем проекте «Западно-Украинское государство» — оно же «Западно-Украинское королевство». Подчеркнув, что идея эта не нова, что она была осуществлена еще 1 ноября 1918 года, когда возникла Западно-Украинская Народная Республика (ЗУНР), Хавич указал и на различие.
По его словам, оно состоит в том, что тогда «вся Европа была заражена республиканскими идеями», и ЗУНР отдавала дань тогдашней политической моде. А сегодня Западно-Украинское государство должно быть не республикой, а королевством, то бишь конституционной монархией по форме правления. А по форме государственного устройства — федерацией, позволяющей учесть особенности каждого региона Западной Украины: Закарпатья, Галичины, Волыни или Буковины. Кроме того, потребуются автономные округа для национальностей, являющихся автохтонными, например, для венгров Закарпатья или румын Буковины, которые живут на этой земле сотни лет, — не то что русская диаспора, появившаяся на Западной Украине только в 1940-х годах.
То есть русская диаспора, в случае реализации этого проекта, останется лишена тех даров, которые получат все остальные.
Трон Западно-Украинского королевства, по словам Хавича, нужно предложить «не выдвиженцу из каких-то украинских шляхетских родов, а представителю династии, которая столетиями правила в Западной Украине, — представителю династии Габсбургов. Тем более что нынешний ее глава Отто фон Габсбург не отрекался от титулов короля Галиции и Владимерии (то есть Волыни), Великого Герцогства Буковинского. Да, он отрекался от титула короля Венгерского (Закарпатье входило когда-то в состав Венгерского королевства), но я думаю, что это не будет принципиальным. Призвание на трон представителя уважаемой европейской императорской династии, во-первых, снимет противоречия между внутренними западно-украинскими группами, которые могут претендовать на трон. С другой стороны, Отто фон Габсбург и члены его семьи являются многолетними депутатами европейского парламента, их опыт работы с евроструктурами, с лидерами мировых государств позволит Западной Украине решить многие проблемы, возникающие перед новообразованным государством. Это будет намного проще, чем в случае, если Западную Украину возглавит кто-то из ее представителей».
То, что представитель Габсбургско-Лотарингского дома по вероисповеданию католик, а на Западной Украине большинство верующих — грекокатолики, а католики в меньшинстве, не имеет, по мнению Хавича, существенного значения. Католицизм Отто фон Габсбурга будет скорее подчеркивать «европейскость самой Западной Украины, которая может позволить себе такой выбор».
Хавич не единственный, кто звал Отто фон Габсбурга править на Украине. 16 октября 2003 года в крупной украинской газете «День» вышла статья председателя Всеукраинской общественной организации «Трон» Юрия Топчия. В статье говорилось, что весной 2003 года руководимая Топчием организация «Трон» в обращении к его Императорскому и Королевскому Величеству Отто фон Габсбургу объявила о признании его и его наследников единственными и бесспорными претендентами на престол Соборной Украины и присягнула ему на верность. И что в письменном ответе Отто фон Габсбург выразил благодарность и выказал любовь и уважение ко всей украинской нации.
Отто фон Габсбург в молодости.
Могут возразить, что ни Хавич, ни Топчий не являются представителями высшей украинской элиты и уж тем более представителями власти. Что в нынешнем огромном мутном информационном потоке можно выискать самые бредовые проекты и утверждения. И что поэтому ссылка на подобные высказывания ничего не доказывает. Согласны, что сами по себе такие ссылки ничего не доказывают.
А то, что Отто фон Габсбург, тогда еще не ушедший в мир иной, секретари и консультанты которого проверяли любые такие обращения под лупой, откликнулся на обращение «Трона», — тоже ничего не доказывает? Газеты называют Хавича другом семьи Габсбургов, а Габсбурги этого не опровергают — это тоже ничего не доказывает? И особый, причем особо длительный интерес Габсбургов к Украине, высказывания Отто фон Габсбурга и его наследников о важности Украины для Европы, заявление старшего сына Отто — Карла фон Габсбурга — о том, что Украина является аж «краеугольным камнем Европы», — это тоже ничего не доказывает?
Конечно, такие доказательства не носят окончательного характера. Но они и не являются абсолютно безосновательными. А для того, чтобы получить нечто более основательное и понять, откуда на самом деле на Украине берутся проектанты типа Хавича и Топчия, надо рассмотреть внимательно биографию «претендента» на украинские земли Отто фон Габсбурга.
Отто фон Габсбург с родителями — Карлом I и Цитой Бурбон-Пармской
Отто фон Габсбург родился 20 ноября 1912 года. Он был старшим сыном Карла I — последнего императора Австрии, короля Венгрии, Богемии, Хорватии и Славонии, Галиции и Лодомерии.
Карл взошел на австрийский престол во время Первой мировой войны, в 1916 году. Вскоре война завершилась поражением Австро-Венгрии и ее союзников. На следующий день после подписания 11 ноября 1918 года Компьенского соглашения о прекращении военных действий Карл отстранился от управления государством. Временное национальное собрание провозгласило Австрию республикой. Эпоха правления Габсбургов завершилась.
В марте 1919 года Карл отправился с семьей в эмиграцию в Швейцарию.
А 3 апреля в Австрии был принят специальный «закон о Габсбургах», запрещавший членам бывшего королевского семейства возвращаться в страну и предъявлять какие-либо претензии на власть. Габсбургов лишили гражданства.
После смерти Карла в 1922 году в эмиграции «главой дома Габсбургов-Лотарингских» стал считаться девятилетний Отто фон Габсбург.
Отто фон Габсбург и фашизм
Широко распространяемый сегодня миф об Отто фон Габсбурге гласит, что он чуть ли не герой европейского Сопротивления, отказавшийся встречаться с Гитлером. Так, в статье «Последний принц старой Европы» ведущий программ на радиостанции «Коммерсант FM» и телеканале «Дождь» (иностранное СМИ, признанное иностранным агентом) Константин фон Эггерт утверждал: «Эрцгерцог знал абсолютно всех, кто сыграл хоть какую-то роль в двадцатом столетии, от своего двоюродного дедушки Франца Иосифа (хотя это были смутные детские воспоминания) до Бориса Ельцина, от папы Пия Одиннадцатого (и всех последующих пап) до Солженицына… Единственным западным государственным деятелем, с которым эрцгерцог принципиально не стал встречаться, был Гитлер».
Подобные заявления создают впечатление, что Отто фон Габсбург принципиально не принял фашизма. Но так ли это было на самом деле?
В начале XX века фашистские движения возникли во многих государствах Европы. Не стала исключением и Австрия, на которую по-прежнему были устремлены взгляды потерявшей трон династии Габсбургов.
В 1932 году к власти в Австрии пришел канцлер Энгельберт Дольфус, лидер Христианско-социальной партии Австрии.
Став канцлером, Дольфус воспротивился политике присоединения (аншлюса) Австрии к Германии, являвшейся главной козырной картой Гитлера. При этом Дольфус активно поддерживал итальянский фашизм Муссолини. Муссолини отвечал Дольфусу взаимностью. Дольфус высоко ценил дружбу с Муссолини, гарантировавшим ему поддержку Италией суверенитета Австрии.
К власти Дольфус пришел на волне конфликта между левыми социал-демократическими силами и правыми партиями. И левые, и правые располагали боевыми организациями и постоянно враждовали друг с другом.
Энгельберт Дольфус. 1933
В связи с начавшимся в 1929 году мировым экономическим кризисом левые начали побеждать правых, получая на выборах большую поддержку.
В феврале 1933 года в Австрии возник парламентский кризис: обсуждение в парламенте закона о минимальной оплате труда зашло в тупик. Парламент оказался недееспособным и самораспустился. Дольфус воспользовался этим для установления авторитарного режима.
В мае 1933 г. австрийский канцлер запретил коммунистическую партию.
А в июне 1933 г. Дольфус запретил партию национал-социалистов, тяготевших к Гитлеру и требовавших аншлюса. Муссолини поддержал такое решение, посоветовав Дольфусу запретить также социал-демократическую партию.
Дольфус чутко отреагировал на рекомендацию Муссолини. В феврале 1934 г. он запретил партию социал-демократов.
Отказавшись от созыва парламента, Дольфус установил в Австрии авторитарный режим, названный австрофашизмом. Этот фашизм иногда еще называют «зеленым». А еще его называют политикой построения сословного государства или корпоративного государства. Историки признают, что Дольфус фактически скопировал режим Муссолини.
Опорой австрофашистского режима Дольфуса стало движение «Отечественный фронт», призванное «политически объединить всех граждан Австрии». Дольфус заявил, что он хочет «перегитлерить» (по-немецки это звучало как überhitlern) национал-социализм.
Что такое «перегитлерить» национал-социализм? Это очевидным образом означает создание другого фашизма, в каком-то смысле более «крутого», чем гитлеровский национал-социализм. Фашизма, способного конкурировать в рамках совокупности фашистских идей с гитлеровским национал-социализмом, оставаясь при этом верным идейному общефашистскому стержню.
Какой фашизм предлагал своим сторонникам Дольфус?
Он предлагал им свою модель авторитарного государства, опирающегося на некие корпорации. Корпорации Дольфуса не имели ничего общего с тем, что сейчас так именуется. Эти корпорации, они же сословия, очень напоминали сословия, существовавшие в докапиталистическом обществе. Речь шла о чем-то сходном со средневековыми цеховыми сообществами — каменщиков, ткачей, гончаров.
Если бы такое общество оказалось создано, причем не только в Австрии, но и по всей Европе, то, говоря словами Маркса, в какой надстройке нуждался бы подобный базис? Почему бы к нему не приделать в этом случае монархическую надстройку? И почему бы не интегрировать в такую надстройку великих Габсбургов, с их действительно великой и древней имперской традицией? Почему не построить такую Европу, которая повторила бы империю Габсбургов и оказалась бы в каком-то смысле воплощением мечты императора Карла V Габсбурга об универсальной всемирной католической империи?
А поскольку Габсбурги всегда управляли очень рыхлыми империями, состоявшими из достаточно суверенных национальных слагаемых, то создание такой империи не так напрягало бы нации Европы, как гитлеровское, фактически полное, уничтожение национальных суверенитетов под пятой чисто немецкого рейха. Австрия потому и не хотела попасть под пяту Германии, что лелеяла мечту о восстановлении былого австро-венгерского величия. Конечным воплощением этого величия являлась бы очередная редакция Священной Римской империи. Последнюю, конечно, можно было бы опять назвать Священной Римской империей германской нации, но она всё равно являлась бы более национально равноправной, чем гитлеровская конструкция.
Могла ли такая конструкция оказаться востребованной в 30-е годы XX века? И если тогда она не могла быть востребована, то были ли шансы на ее востребование в дальнейшем?
В 30-е годы XX века эта конструкция, альтернативная гитлеровской и такая же нацистская по своей сути, как Третий рейх, не могла быть востребована. Прежде всего потому, что могущество Гитлера быстро стало преобладать над всеми остальными европейскими могуществами. Причем не только над могуществами малыми — польским, австрийским, венгерским, болгарским, румынским. Но и над могуществами более серьезными — прежде всего французским. Гитлер приподнялся столь стремительно сам и столь стремительно приподнял Германию, что всем остальным оставалось только подчиниться. Они и подчинились. Австрийцы в первую очередь.
Вот что такое австрофашизм Дольфуса и его соратников. Это другая редакция того же фашизма, а не антифашизм. И нужно быть отпетым циником для того, чтобы эту редакцию фашизма называть антифашизмом. Тогда Муссолини тоже антифашист? И Франко — тем более?.. Но вернемся к Дольфусу.
Дольфус и Муссолини
Дольфус вел дело к созданию национального сословного государства и одновременно яростно сопротивлялся аншлюсу. Он был убит в июле 1934 года в ходе попытки переворота, организованной австрийскими эсэсовцами. Успеху переворота помешала поддержка Муссолини сторонников Дольфуса, а не австрийских эсэсовцев, выступавших за присоединение Австрии к Германии.
Позже, в интервью 2007 года австрийской газете Die Presse, Отто фон Габсбург так вспоминал о Дольфусе: «У меня были с ним очень тесные связи (при этом Отто фон Габсбург уточнил, что эти связи были опосредованные, а личный контакт планировался, но так и не состоялся из-за убийства Дольфуса). С политической точки зрения мы были, пожалуй, более схожи, чем с Шушнигом. Я питаю к Дольфусу безграничное уважение. Он был храбр и готов был выступать за Австрию до последнего. Тогда я на всё смотрел с этой точки зрения: мы должны были сохранить Австрию». (Отметим, что, наверняка, и Дольфус, будь он жив, сказал бы то же самое: «Перегитлерить национал-социализм надо было, чтоб сохранить Австрию». Ведь известно, что всё в истории всегда делается «во имя»…)
Преемник Дольфуса Курт Шушниг, ставший после его смерти сначала исполняющим обязанности федерального канцлера, а затем и канцлером, на какое-то время сумел, при поддержке Муссолини, продолжить политику своего предшественника.
Шушниг заигрывал с Габсбургами так же, как и Дольфус. В уже упомянутом интервью Die Presse Отто фон Габсбург вспоминал, что, живя в изгнании в Бельгии и часто бывая во Франции, он не имел доступа в Австрию. Однако их общение с Шушнигом было не опосредованным, как с Дольфусом, а вполне личным: Отто фон Габсбург «тайно встречался с Шушнигом за границей». Одна из этих встреч прошла в швейцарском Айнзидельне. Но, как рассказал Отто фон Габсбург, он «встречался с ним и ранее».
При этом Шушниг проводил австрофашистскую линию почти столь же решительно, как Дольфус. И почти так же сопротивлялся гитлеровскому аншлюсу, опираясь на Муссолини, как и Дольфус, имея некие виды на Габсбургов так же, как и Дольфус.
Карл Шушниг. 1934
То есть Шушниг был, по сути, почти что вторым изданием Дольфуса.
И другого негитлеровского фашизма Дольфуса, призванного перегитлерить национал-социализм.
И заигрывания с Муссолини в надежде на то, что он спасет Австрию от Гитлера, используя свое влияние на фюрера.
И приглядывания к Габсбургам, делавшим ставку на австрофашизм, гораздо более удобный для них, чем фашизм гитлеровский.
При этом Шушниг был вынужден всё больше уступать Гитлеру.
Продолжая тем не менее в целом курс Дольфуса, Шушниг полностью отменил «закон о Габсбургах» — не только запрет на въезд представителей этого семейства в Австрию, но и запрет на занятие ими престола.
Сумев на какое-то время предотвратить поглощение Гитлером австрийского фашистского государства, Шушниг всё больше и больше впадал в зависимость от опекавшего его Муссолини. Но Муссолини мог только продлевать агонию австрийской фашистской государственности. В какой-то момент он сдал Австрию, склонившись перед величием немецкого рейха. Под давлением Гитлера Шушниг подал в отставку. 11 марта 1938 года канцлером стал Артур Зейсс-Инкварт. Аншлюс Австрии состоялся 13 марта.
Нелюбовь Гитлера к представителям династии Габсбургов обосновывалась целым рядом обстоятельств, в том числе излишне мягким, по мнению фюрера, отношением последних к евреям и славянам. К числу важнейших причин, порождавших негативное отношение Гитлера к Габсбургам, следует отнести его специфический антисемитизм. Гитлер очень серьезно относился к досужим сплетням о Ротшильдах как о главных банкирах Габсбургов.
На самом деле на начальном этапе Ротшильды действительно были банкирами Габсбургов. Сохранялась ли какая-то связь между Габсбургами и Ротшильдами к моменту, когда Европа из феодальной стала капиталистической и деньги Ротшильдов стали играть большее значение, чем принадлежность к невероятно сановитой семье Габсбургов?
Конечно же, капитализм резко поменял правила игры.
Но, во-первых, степень этой резкости не надо абсолютизировать.
А, во-вторых, нас сейчас интересует не содержание связи между реальными, а не конспирологическими Ротшильдами и Габсбургами, а фантазии Гитлера по поводу этой связи и ее неприемлемого для Гитлера конспиративного еврейского содержания. Такие фантазии мешали Гитлеру, строившему категорически антисемитский фашизм, позитивно воспринять менее примитивно антисемитские (хотя и не лишенные антисемитизма) разновидности фашизма. В том числе и австрофашизм Дольфуса — Шушнига — Муссолини — Габсбурга.
Справедливо ли перечисление всех этих четырех политических деятелей при обсуждении австрофашизма? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, разберем все существовавшие связи в рамках данной четверки.
Шушниг и Муссолини. 1935
Связь Дольфуса и Шушнига с Муссолини была предельно прочной. Что касается связи между Габсбургами и Муссолини, то ее прочность ничуть не меньше. Дуче видел в поддержке Габсбургов возможность дополнительно легитимировать свою власть. Он даже предлагал матери Отто фон Габсбурга Зите Бурбон-Пармской скрепить отношения браком между Отто и итальянской принцессой. Однако этот брак так и не состоялся. Муссолини должен был учесть степень неприятия Гитлером и Отто фон Габсбурга, и австрофашизма. Муссолини фактически сдал Шушнига так же, как он отказался от Габсбургов. И как потом он сдавал всё и всех подряд под напором Гитлера.
Итак, мы установили, что, во-первых, австрофашисты Дольфус и Шушниг, — предельно зависимые от Муссолини и находившиеся с ним в самых близких идеологических и политических отношениях, — были близки к Отто фон Габсбургу. Одного этого было достаточно, чтобы Гитлер его возненавидел.
Что, во-вторых, семья Отто фон Габсбурга находилась в прочных отношениях с Муссолини и делала серьезные ставки на самого дуче и на итальянский фашизм.
И что, наконец, в-третьих, и Отто фон Габсбургу, и всему габсбургианскому сообществу по многим причинам были неизмеримо милее фашизмы австрийского, итальянского или испанского образцов — вполне лояльные к католицизму, а значит, и к универсальной католической Европе, идея которой теснейшим образом связана с Габсбургами, — чем чуть ли не антикатолический нацизм Гитлера.
Таким образом, австрофашизм и впрямь можно назвать австрофашизмом имени той четверки, которую мы сейчас рассмотрели, — Дольфуса, Шушнига, Муссолини и Отто фон Габсбурга.
Аншлюс. Грац. Март 1938 года
Незадолго до того, как был осуществлен аншлюс Австрии, агенты Гитлера перехватили письмо от Отто фон Габсбурга к Шушнигу. В письме Отто фон Габсбург заявлял, что в эти трудные времена охотно примет на себя полномочия канцлера. Это письмо стало для Гитлера поводом заявить Муссолини, что Австрия совместно с Чехословакией готовится напасть на Германию. После чего и был осуществлен аншлюс.
Операция нацистов по захвату Австрии 1938 года носила кодовое название «Отто». Одно это говорит о том, что Гитлер считал Отто фон Габсбурга своим наиопаснейшим конкурентом. Захватив власть, Гитлер выдворил из страны Габсбургов как ненужный ему политический раздражитель и вновь восстановил «закон о Габсбургах».
Отто фон Габсбург эмигрировал в США. Добавим, что его менее удачливые близкие родственники, дети Франца Фердинанда Габсбурга — того самого, с убийства которого началась Первая мировая война, — оказались в фашистских концлагерях.
Надо отметить, что такой поворот в судьбе Отто фон Габсбурга, Дольфуса, Шушнига и других позволил этим австрофашистам и еврофашистам, исповедовавшим менее антисемитскую, квазимуссолиниевскую фашистскую веру, выступить в роли жертв гитлеровского нацизма. Муссолини не успел выступить в роли такой жертвы, потому что его повесили. И он всё-таки сопротивлялся американцам. Габсбурги же были для американцев очень удобны. А поскольку американцам в связи с началом холодной войны и большим влиянием просоветских коммунистов в Западной Европе нужно было обзавестись какой-то новой фашистской идеологией, то ничего удобнее австрофашизма, еврофашизма, он же неофашизм габсбургианского образца, для них не было. И они сделали ставку на этот образец, навязав его нацистам Европы после их поражения во Второй мировой войне.
Дольфус и Муссолини на пляже
Так называемая черная аристократия была очень нужна для развертывания данной новой мягкой неофашистской модели, выдаваемой чуть ли не за антифашистскую. А как же? Ведь ее исповедуют аж «жертвы гитлеровского режима»! К числу таких «жертв» были отнесены не только Отто фон Габсбург, но и такой матерый нацист, как Отто Штрассер, один из лидеров левого крыла национал-социалистической партии, младший брат Грегора Штрассера. Грегор Штрассер был совсем уж важной фигурой в гитлеровской НСДАП. Он был одним из основателей этой партии, человеком, пользовавшимся в ней не меньшим уважением, чем сам Гитлер. Слишком большое влияние Грегора в НСДАП сильно тревожило Гитлера. Грегор Штрассер был убит 30 июня 1934 года во время так называемой ночи длинных ножей. А Отто Штрассер бежал от Гитлера в эмиграцию.
Вот вам и повод говорить о Штрассерах как о жертвах Гитлера. Удалось бы руководителю СА Эрнсту Рему, вступившему в конфликт с фюрером, спастись и эмигрировать, — и его бы представили в виде такой жертвы. Потому что, повторяем, нужно было объединять недобитых фашистов против СССР. Этих недобитков собирали по всему миру. Их нельзя было собирать, не отрекомендовав в качестве чего-то аж антигитлеровского. Слишком велика была ненависть народов Европы к Гитлеру. А тут еще обсужденный выше антисемитский фактор. Гитлер яро ненавидел Габсбургов по причине своего антисемитизма? О’кей, тогда их можно выдавать чуть ли не за жертв холокоста.
Кстати, то же самое — с Бандерой или с румынскими фашистами. Их всех надо было сделать жертвами Гитлера. Бандера просидел сколько-то времени в гитлеровском лагере в условиях особого комфорта? Он тоже жертва гитлеровского режима.
Формировался, повторим еще раз, и новый фашизм, удобного для США типа, и этот миф о жертвах нацистского режима, являвшихся отпетыми фашистами, но подлежавших легитимации в условиях запроса на антисоветский фашизм, — вполне, как выяснилось, совместимый с западной демократией.
Вот в какую обойму стал встраиваться Отто фон Габсбург в послевоенные годы. И он блестяще осуществил это встраивание, участвуя в важнейшем процессе перевода фашизма на новые рельсы, необходимость которых обусловливалась разгромом Гитлера, Нюрнбергским процессом, памятью об ужасах гитлеризма. Всё это не позволяло перейти от поношения фашизма к его восхвалению в короткий исторический срок. США и их союзникам для борьбы с СССР и коммунизмом нужен был новый фашизм, причем такой, который можно было в какой-то степени представить в качестве чуть ли не жертвы Гитлера. Этот фашизм и был вытащен на политическую поверхность — при существенном содействии Отто фон Габсбурга.
Трудно разобраться в хитросплетениях, осуществлявшихся врагами СССР в эпоху холодной войны, — во всех произведенных этими врагами правых и ультраправых переворотах, скрывавших их фашистское существо за разного рода масками, в так называемой стратегии напряженности и покровительстве, позволившем бандеровцам стать серьезным фактором европейской политики, — без обсуждения некоей реформы фашизма, проведенной самими фашистами (в том числе и оставшимися на свободе эсэсовцами) под чутким кураторством Запада. Именно эта реформа фашизма, сопровождавшаяся лицемерным отказом реформаторов от гитлеровских перегибов в вопросе о евреях, от гитлеровской ненависти к англосаксам, позволила Западу представлять реформированных фашистов чуть ли не в качестве ревнителей демократии.
Вот почему необходимо с особой настойчивостью указывать на то, что конфликт Габсбургов и их политических сторонников (Дольфуса, Шушинга и др.) с гитлеризмом вообще и лично с фюрером Третьего рейха Адольфом Гитлером — это не конфликт антифашистов с фашистами, а конфликт ревнителей двух фашистских проектов — австрийского и великогерманского. Отрицаемое на уровне пропаганды и публицистики, данное утверждение является исторически несомненным. Об этом свидетельствует слишком многое.
Да, габсбургианцы и гитлеристы конфликтовали по целому ряду причин. Но разве представители одной идеологии или двух близких идеологий не могут беспощадно воевать друг с другом за власть, за форму реализации своих идеологических представлений?
Между Отто фон Габсбургом и Адольфом Гитлером шла именно такая война. Пушкин говорил о конфликте между Россией и Литвой: «Это спор славян между собою». Перефразировав Пушкина, можно сказать, что острейший спор между Отто фон Габсбургом и Гитлером — «это спор наци между собою», это конкуренция за право реализовывать свой фашистский проект.
Именно в силу такой конкуренции находившийся в эмиграции Отто фон Габсбург не хотел прихода Гитлера к власти в Австрии, имея на нее свои — австрофашистские, а не германо-нацистские — виды. А Гитлер, опасавшийся возможности восстановления Австро-Венгерской монархии, по этой же причине смертельно ненавидел Отто фон Габсбурга, отстаивавшего другую разновидность фашизма, настаивавшего на иной геополитической версии формирования фашистской Европы, и, наконец, являвшегося фашистским политическим конкурентом Гитлера. Как мы видим, оснований для ненависти было предостаточно. И все они не имели ничего общего с ненавистью фашиста Гитлера к антифашисту Габсбургу. Налицо очевидным образом ненависть одного фашиста к другому.
Можно начать рассматривать и более глубокие уровни этого «спора между своими» и обсуждать отличия Габсбургов от Гогенцоллернов или даже Габсбургов от Гогенштауфенов, на которых ориентировался Гитлер.
Гогенцоллерны — это германская династия, родоначальником которой был некий швабский граф Тассилон. Так, по крайней мере, говорится в одном из преданий. В другом предании говорится о том, что Гогенцоллерны происходят от швабского герцогского рода Бурхардингов. В любом случае, не вдаваясь в детали, ограничимся констатацией того, что Гогенцоллерны — это некий швабский род, имеющий несколько ветвей. Что правившие в Германии Гогенцоллерны собирали германский имперский рейх, опираясь на Бранденбург и Прусское королевство. И что императорами Германии Гогенцоллерны были достаточно недолго — с 1871 года, когда была разгромлена Франция, до 1918 года, когда Германия проиграла Первую мировую войну.
Гитлер не мог начать восхвалять династию, столь позорно проигравшую мировую войну. Кроме того, сказавши А, то есть начав восхвалять Гогенцоллернов, пришлось бы сказать и Б, восстанавливая власть этой непопулярной проигравшей династии. При том, что конкретные претенденты на престол были, что называется, на слуху. Гитлер никому не собирался отдавать власть. И поэтому всегда уклонялся от восхваления Гогенцоллернов. С удовольствием при этом восхваляя другую имперскую династию, Гогенштауфенов.
Гогенштауфены были для Германии не злобой дня, как Гогенцоллерны, а славными делами давно минувших дней. Они правили в Священной Римской империи в XII–XIII веках. Их приход к власти был ознаменован борьбой с так называемой папской партией, она же — вторая династия Вельфов, являвшаяся ветвью итальянского дома Эсте.
Эсте — это одна из древнейших княжеских итальянских фамилий, в течение длительного времени поддерживавших папу римского.
Наиболее известным конфликтом между Гогенштауфенами и второй династией Вельфов, он же — конфликт между гибеллинами и гвельфами, являются войны Фридриха II Гогенштауфена, в правление которого столкновение между Священной Римской империей и папством достигло предельного накала.
Ватикан неоднократно отлучал Фридриха II, именовал его Антихристом. А Фридрих II считал себя новым Константином Великим, преемником царя Давида, наместником Бога на земле и повелителем мироздания. Фридрих II был одним из самых образованных людей своего времени.
Впрочем, наибольшим уважением у Гитлера пользовался даже не Фридрих II, а Фридрих I, он же — Фридрих Барбаросса. Не случайно Гитлер назвал свой план нападения на Россию «планом «Барбаросса», проведя аналогию между своей военной кампанией и тем третьим крестовым походом, который возглавил этот германский император.
Не испытывая никакого желания вдаваться в оккультные подробности, всегда сомнительные в силу их использования разного рода фантастами и конспирологами, отметим, что тяготение нацистских руководителей к оккультизму само по себе является несомненным фактом. Любое углубление в проблему этой приверженности чревато переходами из сферы несомненного в сферу сомнительного. Тут нет места каким-либо утверждениям. Тут по поводу всего следует говорить «по-видимому».
По-видимому, Гитлер считал себя реинкарнацией (то есть новым воплощением) Фридриха Барбароссы.
По-видимому, он считал, что Фридрих Барбаросса был владельцем некоего святого копья, оно же копье, которым, согласно Евангелию от Иоанна (19:31−37), римский центурион пронзил Иисуса Христа. Более подробно погружаться в этот сюжет — значит, отвлекаться от основного содержания рассматриваемой темы.
Всё, сказанное выше, необходимо обсуждать лишь постольку, поскольку оно проливает свет на отношения между Гитлером и Отто фон Габсбургом.
Как должен относиться человек, уверенный в том, что он является новым воплощением Фридриха Барбароссы, то есть по сути императором династии Гогенштауфенов, к реальному Габсбургу, наследующему всё, что связано с этой очень могучей династией императоров Священной Римской империи, императоров Австро-Венгерской империи и т. д.
Ну, не может воплощенный Гогенштауфен любить реального Габсбурга. Даже если этот Габсбург разделяет его фашистские идеологические воззрения. Муссолини может любить Габсбургов. И по причине отсутствия конфликта интересов (Муссолини безразлична судьба Австрии), и по причине отсутствия глубинных оккультных мотивов для нелюбви к ним. У Муссолини всего этого нет, а у Гитлера есть. Поэтому Габсбурги дружат с Муссолини и не дружат с Гитлером.
Такой экскурс в историю необходим нам для того, чтобы отмести пустопорожнюю болтовню о демократизме Отто фон Габсбурга. Отто фон Габсбург был прочно связан с австрофашистами и Муссолини, и являлся представителем европейского фашизма отличного от немецкого образца. Его иронически-расслабленные рассуждения о благе демократии могут выдавать за чистую монету только очень наивные и неосведомленные журналисты. Или же — пиарщики Отто.
Раз уж мы обсудили и Гогенцоллернов, и Гогенштауфенов, необходимо сказать хотя бы несколько слов о Габсбургах.
Габсбурги — это одна из самых могущественных монархических династий Европы. Она особо знаменита, поскольку Габсбурги действительно стремились объединить Европу под своей эгидой на католических основаниях. Больше всего в этом преуспел вышеупомянутый Карл V Габсбург, один из крупнейших государственных деятелей Европы первой половины XVI века.
На пути реализации претензий Габсбургов встала католическая Франция, противопоставившая этим габсбургским панъевропейским имперским претензиям свои национальные и даже сверхдержавные интересы. Европа была очень долго раздираема данным конфликтом интересов. Ревностные французские католики, такие как лотарингские герцоги Гизы, были убеждены, что во имя торжества интересов католицизма Франция должна подчиниться Габсбургам, находившимся с Гизами и в родственных связях, и в тесном союзе, вытекающем из общего накаленного католицизма. Тень Габсбургов столетиями нависала над Европой. И продолжает нависать над ней.
Именно наличие такой тени порождает особое значение Габсбургов в панъевропейских начинаниях. Потому что если когда-нибудь Европа объединится под чьей-то монархической эгидой — что крайне маловероятно, хотя и не исключено, — то это будет именно эгида Габсбургов.
Отто фон Габсбург и Панъевропейский союз
В США Отто фон Габсбург сблизился с графом Рихардом Куденхове-Калерги, автором проекта создания объединенного европейского государства — Пан-Европы.
Отто фон Габсбург и Рихард Куденхове-Калерги
Иногда утверждается, что одно только это сближение Отто фон Габсбурга с таким патентованным демократом, каковым считается Куденхове-Калерги, неопровержимо свидетельствует о демократизме самого Отто. Не будем забегать вперед и сходу опровергать демократизм Куденхове-Калерги. Но сразу же — во избежание превращения подобных утверждений в нечто политически несомненное — укажем на то, что сам Куденхове-Калерги, а не его демонизаторы, в своей автобиографии «Жизнь за Европу» указывает на то, что в 1933 году Бенито Муссолини официально пригласил его в Рим, где они и встретились. Якобы Куденхове-Калерги был запрещен въезд в Италию (как он узнал пару лет спустя), так как он был в списке «антифашистов». Но поскольку его пригласил лично Муссолини, то он смог въехать в эту страну.
Муссолини, как и Гитлер, очень чутко реагировал на мнение своих соратников. Если эти соратники, подозревавшие дуче в симпатиях к враждебным силам, внесли Куденхове-Калерги в список персон нон грата, то сам Муссолини десять раз подумал бы, стоит ли ему вмешиваться и оказывать поддержку тому, кто назван врагом его же соратниками. И если Муссолини это сделал, значит, он имел на это особые основания. А наличие таких оснований опровергает утверждение о патентованном и безусловном демократизме Куденхове-Калерги. Был бы он таким патентованным и безусловным демократом, не стал бы дуче так хлопотать о встрече с фигурой, заведомо неинтересной для него по причине ее категорической и безусловной приверженности демократии. Обратив внимание на это обстоятельство, обсудим подробнее и самого Куденхове-Калерги, и связь между ним и Отто фон Габсбургом.
Вся жизнь, начиная с эмиграции в США, Отто фон Габсбурга — сохранявшего верность своему, поддерживаемому американцами, мягкому австрофашизму, он же еврофашизм, чьи создатели хотели перегитлерить национал-социализм, — определяется его сближением с этим графом, сыгравшим весьма существенную роль в построении единой Европы. Но кто же такой этот двойник Отто фон Габсбурга, он же граф Рихард Николаус Куденхове-Калерги?
Рихард Куденхове-Калерги
Рихард Николаус Куденхове-Калерги — австрийский политик, публицист, один из идеологов создания единой Европы. Он является основателем Панъевропейского союза — общественно-политического движения, выступающего за объединение Европы. Этот Панъевропейский союз не просто обсуждал планы и проекты европейского объединения. Он оказал самое непосредственное влияние на создание реальной объединенной Европы. А Куденхове-Калерги занимал в Панъевропейском союзе ведущее положение, действуя в связке с интересующим нас Отто фон Габсбургом.
Отец Рихарда Куденхове-Калерги граф Генрих фон Куденхове-Калерги играл важную роль в отношениях между Австро-Венгерской империей и Японией. Он являлся официальным представителем Австро-Венгрии в Японии. Проживая в Японии, граф Генрих женился на японке Мицуко (Мицу) Аояме. Мицуко стала одной из первых японок, эмигрировавших в Европу.
Отцом Мицуко был токийский торговец антиквариатом и маслами Кихати Аояма. 18-летняя Мицуко и Генрих Куденхове-Калерги познакомились в результате несчастного случая, случившегося с графом Генрихом. Графа сбросил конь, и он получил достаточно тяжелую травму. Инцидент произошел рядом с антикварным магазином отца Мицуко. Мицуко так трогательно заботилась о пострадавшем графе, что он без памяти влюбился в нее и сделал графиней Куденхове-Калерги. При этом Мицуко крестилась в токийском католическом костеле и взяла себе имя Мария Текла.
В 1896 году граф Генрих и его экзотическая жена переехали из Японии в Европу. К этому моменту у них уже было двое детей, одним из которых был Рихард Куденхове-Калерги.
В Европе у Генриха и Мицуко родилось еще пятеро детей.
При этом Мицуко, переехав в Европу и обустроившись в поместьях графа Куденхове-Калерги, установила в своем новом европейском доме строгие японские порядки. В доме Генриха говорили на нескольких языках, но Мицуко почти не знала немецкого и общалась в семейном кругу преимущественно по-японски. Став художницей, она рисовала картины в японском стиле. Перейдя формально в католицизм — сохраняла приверженность буддизму.
Граф Генрих умер в 1906 году, и Мицуко стала одна управлять поместьями Генриха и воспитывать своих многочисленных детей. Мицуко была очень известна в Европе. Она блистала в венском высшем свете, была его особой знаменитостью.
Когда говорят о безусловной демократичности Куденхове-Калерги, то указывают, в частности, на то, что его отец Генрих явно симпатизировал главному идеологу сионизма Теодору Герцлю. На самом деле симпатию к сионизму испытывали и те, кто хотел избавить Европу от евреев, и прогабсбургски настроенные круги, которые всегда покровительствовали определенным элитным еврейским группам. А именно тем группам, которые были уверены, что империя Габсбургов является гораздо меньшим злом, чем появление в случае ее распада новых независимых государств, каждое из которых было бы заряжено собственным национализмом. Сделав такую заметку на полях, следует продолжить рассмотрение всего того, что реально связано с идеологией Куденхове-Калерги и его родовой историей.
Куденхове — это старинный брабантский, то есть нидерландский, дворянский род. Дворянство было пожаловано основателю рода Куденхове в 1099 году за участие в крестовом походе.
Дед Рихарда Куденхове-Калерги женился в 1857 году на Марии Калерги. Она была дочерью Марии Калергис. Мария Калергис — знаменитая польская пианистка и покровительница искусств, дочь героя Бородинского сражения графа Федора Карловича Нессельроде и племянница канцлера Российской империи Карла Васильевича Нессельроде. Отметим, что Нессельроде — немецкий графский род, весьма известный в России. Что касается матери Марии Калергис, то она была полькой, сестрой камергера двора русского императора Александра I.
Мария Калерги вышла замуж за дипломата Франца-Карла Куденхове. Их сын, уже известный нам граф Генрих, получил право на соединение отцовской и материнской фамилий. Так возник род Куденхове-Калерги.
Интересующий нас Рихард Куденхове-Калерги — отец которого Генрих, кстати, владел шестнадцатью языками, — получил блестящее образование в Вене.
В 1922 году Рихард Куденхове-Калерги основал Панъевропейский союз, в числе членов которого были выдающиеся люди своего времени: Альберт Эйнштейн, Томас Манн, Аристид Бриан, Конрад Аденауэр. Членство в Панъевропейском союзе таких великих гуманистических мыслителей, как Эйнштейн и Томас Манн, казалось бы, является неопровержимым свидетельством антифашистской сущности этого союза.
Но в 1922 году, когда Европа еще не опомнилась от кровавой мировой бойни, любая идея такого объединения европейских государств, которое не допустит новой мировой войны (которая между тем назревала), должна была быть воспринята «на ура» всеми гуманистами и была ими так воспринята. Основоположником идеи объединения Европы во имя вечного мира был великий немецкий философ Иммануил Кант, сформировавший ее в своем трактате «К вечному миру». Эта мечта по вечному миру истерзанной войнами Европы не могла не быть поддержана всеми гуманистами своего времени.
Вопрос о том, каково будет оно, это общеевропейское государство, каким содержанием оно будет наполнено, в то время еще не стоял на повестке дня. Подразумевалось, что это государство может быть наполнено только благородным гуманистическим содержанием. А поскольку обсуждение реального наполнения было очень расплывчатым, то каждый из двух тысяч делегатов, основавших Панъевропейский союз, имел полное право вкладывать в него свое содержание. При том, что мировая империя Габсбургов, например, тоже была своего рода Панъевропейским союзом. И им же была Европа, завоеванная Гитлером…
Но вернемся к Куденхове-Калерги.
В том же 1922 году, когда был основан Панъевропейский союз, Куденхове-Калерги стал членом венской масонской ложи Humanitas. Ложу эту он вскоре покинул, но связи со своими братьями сохранил.
После прихода Гитлера к власти Панъевропейский союз был запрещен, а произведения Куденхове-Калерги внесены в список книг, подлежащих сожжению. Причины такого отношения к Панъевропейскому союзу были обсуждены нами достаточно подробно. Гитлер не хотел объединять Европу иначе как под собственной эгидой. И любые другие планы ее объединения — как австрофашистские, так и демократические — были ему одинаково чужды.
Как и Отто фон Габсбург, Куденхове-Калерги, являясь ревнителем плана объединения Европы, альтернативного гитлеровскому, стал врагом Гитлера. Как и Отто фон Габсбург, Куденхове-Калерги, будучи таким противником Гитлера, эмигрировал в США, где и сблизился предельно с Отто фон Габсбургом, ставшим активнейшим членом Панъевропейского союза.
Забегая вперед, скажем, что идеи Куденхове-Калерги стали приобретать реальную силу к 1943 году, когда в Нью-Йорке состоялся очень мощный Пятый конгресс Панъевропейского союза. И что они полностью приобрели не утопический, а реальный политический характер в 1946 году, после того как Куденхове-Калерги вернулся в Европу. Тогда Уинстон Черчилль выступил в Цюрихском университете со знаменательной речью, в которой говорилось о необходимости создания Соединенных Штатов Европы. Эта речь была написана под прямым влиянием идей и текстов Куденхове-Калерги, с которым Черчилль ранее встречался. Сам Куденхове-Калерги упоминался в цюрихской речи Черчилля как тот, кому «многим обязан Панъевропейский Союз», который, в свою очередь, «многое сделал на пути к созданию Соединенных Штатов Европы».
Флаг Панъевропейского союза
Роль Куденхове-Калерги в объединении Европы действительно весьма существенна. При этом многие противопоставляют проект объединенной Европы Куденхове-Калерги, она же Пан-Европа, как проект демократичный и позитивный, — нацистскому проекту насильственного объединения Европы под эгидой гитлеровской Германии. И это действительно очень разные проекты. Но так ли демократичен проект Куденхове-Калерги? Для того чтобы ответить на этот вопрос, надо не только присмотреться к процессу реального объединения Европы, но и вчитаться в сочинения Куденхове-Калерги.
В выпущенном в 1923 году манифесте «Пан-Европа» Куденхове-Калерги заявлял, что у Европы есть некий общий христиано-эллинский «корень», и что именно наличие этого корня позволяет говорить о возможности создания единой европейской нации. Ту единую Европу, которую он намеревался создать, Куденхове-Калерги называл шестым проектом европейского объединения. Первым таким проектом, по его мнению, была империя Александра Македонского (этот проект Куденхове-Калерги называл «эллинским»). Вторым проектом — империя Юлия Цезаря («римский» проект). Третьим — империя Карла Великого («германский» проект). Четвертым — империя папы Иннокентия II («папский» проект). Пятым — империя Наполеона I («французский» проект). И, наконец, шестым и последним проектом должна была стать будущая Европа, которую предлагал строить Куденхове-Калерги.
Флаг Европейского союза
Куденхове-Калерги противопоставлял родству по крови, к которому он относился сугубо отрицательно, родство по духу. Именно это родство должно было, по его мнению, сформировать единую «европейскую нацию» как духовную общность, имеющую общих духовных учителей.
В 1925 году Куденхове-Калерги опубликовал книгу «Практический идеализм», в которой он обосновывал духовное лидерство иудаизма в европейской цивилизации. Понятно, почему при таких заходах Гитлер был смертельным врагом Куденхове-Калерги. Однако можно ли построить на основе «Практического идеализма» Куденхове-Калерги демократическую Европу — это большой вопрос.
Для Куденхове-Калерги христианство являлось лишь вторым изданием иудаизма, а подлинными духовными родоначальниками христиан он считал ессеев и иудеев-александрийцев. Куденхове-Калерги утверждал, что этическое доминирование китайцев на Востоке дополняется этическим доминированием иудеев на Западе. Превосходство евреев по уму и этическому отношению к миру, по Куденхове-Калерги, предопределено ходом мировой истории. Евреи на протяжении всей истории подвергались гонениям и через эти гонения очищались от слабых элементов, превратившись в конце концов в нацию вождей.
Куденхове-Калерги заявлял, что из общего европейского «человечества количества» выделяются две особые «расы качества». Эти люди, по Куденхове-Калерги, верят «в свою высшую миссию, в свое превосходство по крови» (тут Куденхове-Калерги отходил от обычно утверждаемого им примата духа над кровью), «в человеческие различия по рангу». Две эти расы — «аристократия крови» (вот откуда взаимная горячая привязанность графа Куденхове-Калерги и Отто фон Габсбурга) и «еврейство» («аристократия мозга»). В этих двух «расах» Куденхове-Калерги видел «ядро аристократии будущего». Идеолог объединенной Европы высоко оценивал еврейских социалистических вождей и Троцкого, которого настойчиво рассматривал именно в контексте его национальности. (Упомянул один раз Куденхове-Калерги и Ленина, охарактеризовав его как представителя «провинциального мелкопоместного дворянства».)
Энгельберт Райнеке. Присуждение премии Куденхове-Калерги Колю в Бонне. Выступает Отто фон Габсбург. 2004 год
Людьми будущего, заявлял Куденхове-Калерги, станет «евразиатско-негроидная раса, внешне похожая на древних египтян». При этом характерно, что «предтечей планетарного человека будущего в современной Европе» европейский идеолог называл «русского в качестве славянско-татарско-финского метиса». Своеобразными людьми будущего евроазиатско-негроидной расы, как уже говорилось, по мнению Куденхове-Калерги, будет управлять прослойка, ядро которой составят аристократы и евреи.
Такие взгляды Куденхове-Калерги и связи этого европейского идеолога с Полом Варбургом, Бернардом Барухом и другими представителями западной элиты позволяют очень по-разному трактовать его концепцию объединенной Европы. Отказываясь от конспирологических трактовок и не пытаясь, в отличие от многих, рассматривать Куденхове-Калерги как демоническую фигуру, мы считаем необходимым проблематизировать его демократизм, коль скоро под демократизмом понимается антиэлитарность и равенство людей вне зависимости от их принадлежности к тому или иному народу.
В каком-то смысле вышеописанные идеи Куденхове-Калерги объясняют его союз с Отто фон Габсбургом. Для которого самое важное — чтобы была элита, и чтобы эта элита господствовала. И у которого, в силу его принадлежности к роду Габсбургов, нет такой ненависти к евреям, которая имела место у Гитлера.
Следует особо оговорить, что Габсбурги на протяжении веков опекались именно теми иезуитами, которые особо активно формировали украинство. Не желая демонизировать и иезуитов, одинаково чураясь конспирологических версий еврейского и иезуитского мировых заговоров, мы не можем не обратить внимание на особое отношение иезуитов к евреям. И на то, что в этом отношении сочетаются два начала — иезуитский фундаментальный антисемитизм и иезуитское стремление перетянуть евреев на свою сторону, создав внутри еврейства особую элитную касту, подконтрольную иезуитам и глубоко презирающую еврейские народные массы.
Характерным примером иезуитской работы в еврейской среде являлось всё то, что связано с деятельностью Якова Франка. Франк объявил себя еврейским мессией и создал секту, находившуюся в конфликте с другими еврейскими ортодоксальными общинами. Сначала Франк принял в Турции ислам и называл себя новым воплощением Шабтая Цви, основоположника саббатианства. А потом дважды обращался в католицизм. Он также одно время предлагал русскому духовенству принять его секту в православие. Но в конце концов секта Франка приняла католицизм. Исследователи франкизма утверждают, что вся семья Збигнева Бжезинского является франкистской и что с этим связано особо негативное отношение Бжезинского к государству Израиль.
В силу вышесказанного мы, не имея возможности в данной работе детально обсуждать эту причудливую тематику, настаиваем на особых причинах связи Куденхове-Калерги с Отто фон Габсбургом и на том, что подобная связь просто не могла не опекаться иезуитами. А это, в свою очередь, как проблематизирует демократизм проекта, в котором слишком велика роль тандема Куденхове-Калерги — Габсбурга, так и позволяет иначе посмотреть на еврейский аспект данного проекта. Поскольку данный аспект у Куденхове-Калерги и Габсбурга слишком четко задан, причем не злопыхателями, а самими авторами, то, как говорится, из песни слов не выкинешь. А вот каково настоящее значение этих слов — это отдельный вопрос.
Антисемитизм Гитлера и идеи Куденхове-Калерги, соединенные с габсбургианством, конечно, несовместимы. Но вопрос о том, совместимы ли эти идеи с австрофашизмом, — более сложен. Не было бы этой совместимости — Муссолини не приглашал бы Куденхове-Калерги в Италию. А Отто фон Габсбург не увлекался бы Куденхове-Калерги.
Мы уже указали на то, когда именно идеи Куденхове-Калерги начали обретать реальную силу. Но в связи с особой сложностью и важностью рассматриваемой нами темы необходимо оговорить некоторые хронологические детали, описав события, предшествовавшие этому обретению, и завершив анализ европейского проекта Куденхове-Калерги.
В своем манифесте «Пан-Европа» Куденхове-Калерги призывал европейцев объединиться перед лицом подстерегающих их угроз: новой мировой войны, экономической гегемонии США и российской экспансии.
Спустя три года после опубликования манифеста, в 1926 году, в Вене состоялся Первый конгресс Панъевропейского движения, на который съехались две тысячи представителей 24 народов Европы.
Пан-Европа, которую предлагал строить Куденхове-Калерги, представляла собой экономическое и политическое объединение европейских государств с общим парламентом. Предполагалось, что европейцы вначале создадут общий таможенный союз и образуют единое экономическое пространство, а затем приступят к созданию политического союза — Соединенных Штатов Европы. Куденхове-Калерги говорил также о единой европейской валюте, вооруженных силах и конституции.
Основной целью создания Пан-Европы Куденхове-Калерги называл «русскую угрозу» — данной теме был посвящен одноименный раздел в его манифесте. Куденхове-Калерги писал: «Главной целью европейской политики должно быть предотвращение русского вторжения. Для его предотвращения существует только одно средство: объединение Европы». По Куденхове-Калерги, Россия уже одним фактом своего существования и своей величины представляет угрозу для Европы:
«Организованной и индустриализованной России не смогло бы в военном плане противостоять ни одно европейское государство. Россия уже просто своим присутствием оказывает постоянное давление на европейские государства; это давление будет только расти, так как европейский рост населения не может сравниться с российским».
При этом угрозу для европейцев представляет любая Россия, не важно, строят ли ее «красные» или «белые»:
«Будущая форма государства России при этом не имеет значения. Как только для России откроется возможность поставить Европу в зависимость от себя, она эту возможность использует — будь хоть красная, хоть белая».
Более того, якобы «со времен Петра Великого Россия находится в состоянии военного похода на Запад» — узнается знакомый тезис российских либералов о том, что все беды-де пошли даже не от Сталина, а от Петра.
В 1927 году почетным президентом Панъевропейского союза стал министр иностранных дел Франции Аристид Бриан.
А в 1932 г. проходит очередной Панъевропейский конгресс, на котором Куденхове-Калерги выдвинул тезис о непримиримом отношении европейцев «к Гитлеру и Сталину». Спустя пять лет публикуется книга Куденхове-Калерги «Тоталитарное государство — тоталитарный человек», уравнивавшая фашизм и коммунизм.
Таким образом, об отождествлении фашизма и коммунизма как «двух тоталитаризмов» Куденхове-Калерги заявил задолго до Карла Поппера, обычно считающегося родоначальником этой идеи. [Надо сказать, что эта идея в 1937 г., когда Куденхове-Калерги опубликовал свою книгу, уже витала в воздухе. Уравнивал фашизм и коммунизм в своей книге, вышедшей в следующем году, и знакомый Куденхове-Калерги, поддерживавший его идею создания европейской федерации — основатель Британского института международных отношений (Четем-Хаус) Лайонел Кертис.] Обращаем на это внимание не только в связи с определенной идейной эстафетой, всегда предполагающей наличие тех, кто ее обеспечивает. При всей важности этого обстоятельства еще важнее другое.
Карл Поппер приравнял два тоталитарных зла после того, как одно из них, а именно нацизм, было разгромлено. Причем не абы кем, а силой, отрекомендованной Поппером как второе зло. Соответственно, попперовский концепт двух зол был однозначно заточен против коммунизма, являвшегося на момент выхода в печать сочинения Поппера не побежденным, а фактическим победителем.
Куденхове-Калерги же приравнивает два зла в совершенно других исторических условиях, а именно — в условиях прихода к власти Гитлера. Идея равенства двух зол в такой исторический момент равнозначна запрету на антигитлеровскую коалицию между странами западной демократии и советским коммунистическим государством. Именно такая коалиция и разгромила нацизм при решающей роли советского коммунизма. Представим себе, что идеи Куденхове-Калерги настолько завоевали умы, что данная коалиция стала бы невозможной. Кто в этом случае побеждает? Гитлер.
Охвативший европейские страны экономический кризис и Вторая мировая война на время прервали попытки строительства Пан-Европы. Но Куденхове-Калерги продолжил свою деятельность и в эмиграции в США, где, как уже упоминалось, собрался пятый Панъевропейский конгресс.
Встреча Куденхове-Калерги в эмиграции с Отто фон Габсбургом, собирание ими элитных сил для придания политического веса европейской идее, возвращение в послевоенную Европу и развертывание там проекта как собственно политического привело к тому, что мы имеем на сегодняшний день. И что 70 лет назад казалось неосуществимым. Пусть нынешняя Европа далека от идей Куденхове-Калерги — Габсбурга, но, во-первых, она все-таки объединена. Во-вторых, элитное ядро, продвигавшее панъевропейский процесс, сохранено и укреплено. И в-третьих, как говорится, еще не вечер. Чему свидетельством, на наш взгляд, — события на Украине.
Элитное ядро сторонников европейской интеграции складывалось вокруг союза Куденхове-Калерги и Отто фон Габсбурга.
Как мы уже указывали, в 1946 году их проект начинает обретать реальные черты после того, как 19 сентября премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль произнес свою знаменитую речь о необходимости создания Соединенных Штатов Европы.
В 1949 году в соответствии с предложением Черчилля был создан Совет Европы — идейный двигатель европейской интеграции.
Интересно, что в 1955 году по предложению Куденхове-Калерги флагом Совета Европы становится венец из 12 желтых звезд на синем фоне, позже ставший и флагом Евросоюза. (Кстати, как утверждал соавтор флага Арсен Хейц, 12 звезд заимствованы из Откровения св. Иоанна Богослова (Апокалипсис), «Жены, облеченной в солнце», имеющей вокруг головы венец из 12 звезд. Обычно этот образ соотносят с Девой Марией, так что католический подтекст тут явно имеет место). Данный флаг представлял собой частичную копию символа Панъевропейского союза Куденхове-Калерги — красного креста на фоне желтого круга, окруженного 12 звездами.
«Ода к радости» — заключительная часть 9-й симфонии Бетховена — позже была избрана гимном Совета Европы, а затем и Евросоюза, также согласно идее Куденхове-Калерги.
В 1957 году Отто фон Габсбург становится вице-президентом Панъевропейского союза.
В том же году было создано Европейское экономическое сообщество (ЕЭС) — прямой и непосредственный предшественник Евросоюза. Страны ЕЭС заключили между собой таможенный союз.
Таким образом, проект основателя Панъевропейского союза был отчасти воплощен в жизнь. Однако основная мечта Куденхове-Калерги, придание Европе политического измерения — и по сей день еще не реализована. Дело в том, что создание политической наднациональной европейской структуры означает де-факто ликвидацию суверенитета национальных государств, политики и население которых до сих пор не согласны с такой самоубийственной мерой.
Мемориальная доска Рихарду Куденхове-Калерги Изображение: (cc) GuentherZ
Добавим, что, безусловно, Панъевропейский союз, как и Совет Европы, создавался как сугубо антисоветская и антироссийская организация. Объединенная Европа, по мысли руководителей Панъевропейского союза, не должна включать в себя единую и сильную Россию.
В 1961 году Отто фон Габсбург ради разрешения вернуться в Австрию официально отказался от прав на австрийский престол.
А 24 мая 1963 года австрийский административный суд удовлетворил просьбу Отто фон Габсбурга о возможности возвращения на родину. Правое правительство Йозефа Клауса одобрило такую возможность. Однако предложение о возвращении в страну представителей династии вызвало резкое противодействие левых партий. Возник кризис власти, получивший название «Габсбургского кризиса». Лишь 1 июня 1966 года, после победы на выборах консервативной Народной партии, Отто фон Габсбург получил австрийский паспорт, а 31 октября того же года пересек границу Австрии.
Вышеописанные факты жизни Отто фон Габсбурга более или менее затрагиваются в его официальных биографиях. Однако существует и другая, куда более закрытая сторона европейской деятельности «эрцгерцога», о которой его биографы обычно предпочитают умалчивать.
Наиболее вопиюще черная европейская структура, в которой Отто фон Габсбург играл одну из ведущих ролей, — «Европейский совет по свободе» (ЕСС).
«Европейский совет по свободе» был создан 30 июня — 2 июля 1967 года на конференции в Мюнхене для координации работы антисоветских организаций в Европе. Председателем совета стал бандеровец Ярослав Стецько — председатель «Антибольшевистского блока народов» (АБН) и бывший глава правительства «Украинского государства», самопровозглашенного в 1941 году во Львове. Собственно говоря, «Европейский совет по свободе» создавался АБН как собственное европейское представительство. В исполнительный комитет совета вошел нацистский преступник Теодор Оберлендер. А почетным председателем этого совета на долгие годы становится Отто фон Габсбург.
Тут надо напомнить, что «Антибольшевистский блок народов» отсчитывает свою историю от конференции «порабощенных народов», собравшейся в 1943 году на Ровеньщине по инициативе бандеровцев. Тогда сотрудничавшие с нацистами сепаратисты из различных советских республик и регионов решили объединиться в преддверии уже наметившегося поражения Германии. В эмиграции долгие годы АБН возглавлялся Ярославом Стецько, а после его смерти — его женой Ярославой (Славой). Вот каких друзей в Европе нашел себе бывший союзник австрофашистов Отто фон Габсбург.
При этом надо отметить, что сотрудничество между Отто фон Габсбургом и Стецько началось гораздо раньше, чем был создан «Европейский совет по свободе». Два этих персонажа сотрудничали уже в рамках «Европейского центра документации и информации» (ЕЦДИ), ведущую роль в котором играл Отто фон Габсбург. Данная структура была создана в 1952 году в Испании с целью борьбы с большевизмом в европейских странах и имела выраженную католическую направленность.
Так, в июне 1956 года очередной конгресс ЕЦДИ проходил в испанском королевском дворце Эскориал. На этом конгрессе Стецько, в частности, заявил, что следует включать в понятие Европа не только Западную Европу, но и Восточную, народы которой, «порабощенные» Москвой, дружественны Западу. А Отто фон Габсбург подчеркнул на том же конгрессе важную роль, которую играет Испания как «бастион Европы в борьбе с безбожным большевизмом». (Напомним, что в католической Испании в этот период правит профашистский режим Франко).
Параллельно Отто фон Габсбург развивает активность и в публичных европейских структурах.
В 1973 году по предложению президента Франции Жоржа Помпиду Отто фон Габсбург избирается президентом Панъевропейского союза. Этот пост он покинет лишь в 2004 году по причине преклонного возраста.
А в 1979 году Отто фон Габсбург принял участие в первых всеобщих выборах в структуру объединенной Европы — Европейский парламент, где затем на протяжении двадцати лет представлял интересы Христианско-социального союза в Баварии и был старейшим депутатом. При его участии в Европарламенте была сформирована Панъевропейская рабочая группа депутатов. Отто фон Габсбург отстаивал в Европарламенте идею расширения Европейского союза, особенно за счет таких стран, как Венгрия, Словения и Хорватия, входивших некогда в империю Габсбургов.
Австрийского «эрцгерцога» также весьма интересовала судьба территорий, принадлежавших СССР. Так, 14 января 1983 года по предложению Отто фон Габсбурга Европейский парламент принял резолюцию, выражавшую поддержку созданию «национальных, независимых и суверенных» Латвии, Литвы и Эстонии. (Подчеркнем, это 1983 год — до развала Союза еще восемь лет). Принятие этой резолюции настолько воодушевило бандеровских союзников Отто фон Габсбурга, что вышеупомянутый «Европейский совет по свободе» рекомендовал официальным европейским структурам принять схожие резолюции в отношении и других «порабощенных Россией» народов.
Возможности давления на официальные европейские структуры обсуждаются затем Отто фон Габсбургом на заседаниях «Европейского совета по свободе». Так, в мае 1983 г. он обратился к собранию этого совета с речью, названной им «Возможности кооперации ЕСС с Европейским парламентом». В ней Отто фон Габсбург утверждал, что «порабощенные нации» должны использовать такой инструмент, как Европейский парламент, «себе на пользу».
19 августа 1989 года при активном участии Отто фон Габсбурга был проведен так называемый «Европейский пикник», ставший прологом к объединению ФРГ и ГДР. Этот «пикник» состоялся на австро-венгерской границе вблизи города Шопрон. По обоюдному согласию обеих стран на три часа были открыты пограничные ворота. Воспользовавшись этим, более 600 граждан ГДР сбежали на Запад, несмотря на договоренности между ГДР и Венгрией не пропускать никого в несоциалистическую страну.
Памятник «Европейскому пикнику», прошедшему в 1989 году Изображение: (cc) Kaboldy
После того, как в 1997 году Отто фон Габсбург попал в автомобильную катастрофу, а полтора года спустя перенес пневмонию, он отошел от активной общественно-политической деятельности. Однако отошел — не значит ушел совсем. Напротив, Отто фон Габсбург в этот период весьма активно выступает в поддержку дальнейшего расширения Европы и против России.
Отто фон Габсбург и Россия
Тема «деколонизации» СССР и России являлась одной из центральных для Отто фон Габсбурга.
Так, выступая в 1977 году на форуме Всемирной антикоммунистической лиги (ВАКЛ) — еще одном детище АБН Стецько, — Отто фон Габсбург заявил: «Мы обязаны сказать миру, что в период деколонизации недопустимо, чтобы СССР было разрешено продолжать оставаться последней в мире неизменной колониальной империей». Расписывая ужасы в СССР, он утверждал, что «в настоящее время целые нации заперты в концентрационных лагерях».
В другом своем выступлении в конце 80-х годов Отто фон Габсбург рассуждал об «отношениях Советского Союза с сотней миллионов завоеванных им людей». И — вновь повторил ту же мысль о деколонизации: «Аннексированны не только здешние страны Ялтинской зоны Европы, но и территории в Азии. Давайте не забывать, что Советский Союз как таковой является последней в мире колониальной империей в эпоху конца деколонизации…».
Вышеупомянутый журналист Константин фон Эггерт, вспоминая свою беседу с Отто фон Габсбургом в Мюнхене, состоявшуюся в ноябре 2007 года на приеме по случаю 95-летия «эрцгерцога», цитировал его слова:
«Я горд, что в 1990 году впервые представил Бориса Ельцина депутатам Европейского парламента. Он, конечно, совершал ошибки. Но у него было твердое представление о будущем России как свободного и демократического государства. И к этому представлению рано или поздно России придется возвращаться».
В одном из своих интервью Отто фон Габсбург прямо высмеивал Ельцина, а заодно и всех русских:
«Путин — совсем другой человек, чем Ельцин. Ельцин всегда был пьян, что делало его симпатичным. (Смеется) Он был типичным, стопроцентным русским. На меня он всегда производил очень хорошее впечатление».
Путин производил на отпрыска старинного аристократического рода куда худшее впечатление. К примеру, в 2005 году в своем докладе под названием «Новая Европа», сделанном в Университете Джонса Хопкинса в Вашингтоне, Отто фон Габсбург заявил, что для Европы «самой большой проблемой настоящего времени является Россия и власть Путина». Отто фон Габсбург утверждал, что Путин очень открыто говорит о своих намерениях, и что точно так же поступал и Гитлер. А «такие люди что говорят, то и делают». Конечно, катастрофа может произойти только в том случае, если остальной мир никак не будет реагировать на существующую опасность. При этом Россия еще не «деколонизировалась» полностью. Она всё еще занимает исламские территории. Также не разрешен спор об «оккупированных» Советским Союзом в 1945 году Южных Курилах, и в Амурской области на границе с Китаем возможно «мирное азиатское нашествие»…
Сравнение России с нацистской Германией Отто фон Габсбург проводил почти с той же настойчивостью, с какой когда-то деятели Панъевропейского союза заявляли о равноценности угроз, исходящих от Гитлера и Сталина.
Например, в одном из интервью на вопрос о возможном размещении американским президентом Джорджем Бушем-мл. элементов ПРО в Европе, Отто фон Габсбург отвечал:
«Конечно, я не стратег, чтобы анализировать ситуацию. Но, в общем, я приветствую его решение. В то время, как Россия наращивает вооружение, мы тоже должны думать о своей защите. Напомню, что Гитлер перед Второй мировой войной поступал похожим образом, наращивая силу Третьего рейха».
Всё ту же нацистскую аналогию Отто фон Габсбург настойчиво проводил и отвечая на вопрос, закончится ли противостояние России и США Третьей мировой войной:
«Не обязательно. Однако это — один из путей. Политика мистера Путина такова, что она повышает вероятность международного конфликта. Это напоминает Гитлера, который также наращивал вооружения».
Что касается причин такой острой нелюбви к России, то в другом интервью Отто фон Габсбург вполне откровенно объяснял, что якобы «неправильные» русские «излишне держатся за свои территории»: «Смотрите, для нас Россия — очень важная страна. Это наш сосед, с которым мы бы очень хотели жить в мире, и которому мы сейчас не можем доверять. … Если вы сейчас приедете в Финляндию, то внешне они очень дружелюбны, но их глубокое недоверие к России — это реальность. Ведь Карелия относится к Финляндии, и входит она сейчас в состав России или нет — это ничего не меняет. Кроме того, Россия и так достаточно велика. Странно то, что в российском правительстве — у них у всех крестьянский менталитет — они держатся за землю, а при этом эта земля часто несет им смертельную опасность. Особенно осторожным надо быть в Азии».
Наконец, рассуждая о возможности вступления России в Европу, Отто фон Габсбург, как и ряд других европейских идеологов, прямо заявлял, что Россию там, конечно, ждут — но только разрезанную на кусочки. Так, в интервью 2005 года Отто фон Габсбург сообщил: «Я очень твердо верю в тот принцип, что Пан-Европа означает всю Европу в целом. Европа в своей основе не является экономическим организмом, это сообщество безопасности… Если когда-нибудь Россия откажется от своих азиатских владений, именуемых сегодня Сибирью, она может потребовать для себя членства в Евросоюзе, но, конечно, не ранее того».
Отто фон Габсбург и Украина
Отто фон Габсбург называл себя лоббистом Украины в Европе и настаивал на том, что Украина должна стать членом Европейского Союза. При этом, как уже говорилось выше, будучи почетным президентом «Европейского совета по свободе», Отто трудился на дело развала СССР в тесной связке с ее президентом — украинским фашистом Ярославом Стецько.
Отто фон Габсбург не стеснялся выражать позитивное отношение к бандеровским преступникам времен Великой Отечественной войны. Так, в 1982 году он вошел в «Международный юбилейный комитет в честь Украинской повстанческой армии (УПА) (организация, деятельность которой запрещена в РФ)», созданный в связи с 40-летием этой прославившейся своими зверствами организации.
Отто фон Габсбург и Стецько демонстрировали теплые личные отношения.
Так, в ноябре 1982 года Ярослав Стецько поздравил Отто фон Габсбурга с его 70-летием, пожелав ему «долгих лет продолжения его успешной активности в деле освобождения порабощенных народов от русского ярма и в поддержку объединения, свободы и национальной независимости стран всей Европы».
А в 1986 году Отто фон Габсбург был среди тех, кто принес личные соболезнования вдове Ярослава Стецько и «всем украинцам» в связи с его смертью. Вдове он, в частности, написал: «Президент Стецько на протяжении всей своей жизни оставался образцовым украинским патриотом, совершившим великое дело для своего отечества. Хотя он отрицал, что достиг окончательного успеха, я убежден, что его деятельность не была напрасной. Он посеял семена, которые принесут свои плоды».
В 2007 году Отто фон Габсбург посетил «незалежную» Украину, уже во всю к тому моменту пожинавшую плоды деятельности Стецько.
Отвечая на вопросы в чате на Корреспондент.net, состоявшемся 15 июня в ходе этого визита, Отто фон Габсбург подчеркнул, что его родители родом с Украины: «Я уже давно был исторически заинтересован в посещении Украины. Мои родители родом из Коломыи».
А 18 июня 2007 года Отто дал развернутое интервью украинской «Газете 24».
Для начала престарелый австрийский аристократ сообщил, что он «украинец»: «Как украинец по происхождению, я могу сказать, что вы должны определиться. Конечно, вы находитесь на линии огня. Это самая опасная территория. Вы просто должны придерживаться четких принципов в своей политике».
Сразу же после такого зачина Отто фон Габсбург призвал Украину войти в состав Европы: «Украина заслуживает [вступления в ЕС]. Ваша страна всегда была в Европе… Украина привязана к Европе, а Европа к Украине».
Наконец, Отто фон Габсбург сообщил украинцам, насколько «нехорошая», по его мнению, Россия. «Об этом редко говорят, но нынешняя Россия — последняя огромнейшая колониальная империя в эпоху деколонизации. И в этом очень опасная тенденция для нас… Владимир Путин очень честно говорит, что он хотел бы сделать с нами. Это очень страшная вещь: когда я смотрю на карьеру Путина, то складывается впечатление, что он готовится к войне…».
Приведенная выше цитата представляет собой яркий образец перекладывания с больной головы на здоровую. Сначала заявляется о том, что у нас, уже оттяпав очень многое и посулив взамен вечную дружбу и любовь, хотят оттяпать еще больше земель. А затем говорится про нашу ужасную агрессивность.
Отто фон Габсбург умер в 2011 году. По семейной традиции, его тело было погребено в фамильном склепе церкви Капуцинов в Вене, близ дворца Хофбург. Сердце же предали земле в монастыре в Венгрии. Это было сделано вопреки традиции — сердца 54 Габсбургов от Фердинанда II до Франца Карла традиционно хранятся в серебряных урнах в «Склепе сердец» при Августинской церкви Вены. Данный посмертный жест в сторону Венгрии сложно расценить иначе чем намек на имперские привязанности австрийского семейства, не позабывшего о своем былом имперском величии.
Панихиды по Отто фон Габсбургу прошли в Мюнхене, Вене, Будапеште и в других городах бывшей Австро-Венгерской империи.
Примечательно также, что на похоронах среди высокопоставленных гостей от Украины был замечен Арсений Яценюк, ставший после переворота 2014 года в Киеве премьер-министром украинского правительства.
Панъевропейские наследники Отто
В том же 2004 году, когда Отто фон Габсбург ушел с поста президента Панъевропейского союза, пост исполнительного вице-председателя заняла его пятая, младшая дочь Вальбурга, бывшая в 1988–2004 годах генеральным секретарем этой организации. Старший сын Отто эрцгерцог Карл, нынешний «глава дома Габсбургов», с 1986 года возглавлял австрийскую ветвь Панъевропейского союза.
«Доверие и уверенность Австрии». Император Франц Иосиф, эрцгерцог Карл и эрцгерцог Отто с игрушечными солдатиками, цветная литография, 1915 год
В октябре 2012 года Вальбурга посетила Украину в качестве главы шведской делегации Парламентской ассамблеи ОБСЕ.
Как писал киевский корреспондент французской газеты «Фигаро», дочь Отто фон Габсбурга была «взволнована» тем, что там услышала: украинцы рассказали ей, что «Львов раньше назывался Лембергом, и был одним из самых развеселых городов Австро-Венгерской империи». «Участь этой страны, — заявила Вальбурга, — составляет часть истории моей семьи». Именно поэтому она «уверена, что, несмотря на все трудности, будущее Украины в Европе, а не где-либо еще». (Вот такая — чисто семейная — надменная уверенность…)
Наследник Отто фон Габсбурга Карл, как когда-то его отец, регулярно напоминает о важности вхождения Украины в Европу.
Так, 19 февраля 2017 года на вопрос украинского журналиста, члена австрийского Международного института прессы Николая Княжицкого о цели его приезда на Украину, Карл сообщил:
«Это концепция Панъевропейского Союза — старейшего европейского объединения со времен Первой мировой войны, организации, которая существует почти во всех странах Европы. И я считаю, что было бы очень хорошо теперь, когда мы видим весь этот хаос в Европейском Союзе, максимально усилить европейскую идею, особенно здесь, в Украине, потому что для меня Европа без Украины никогда не будет полной. Мне кажется, что очень важно было бы расширить идею об Украине как неотъемлемой части Европы (это вполне понятно) и поработать в самом Европейском Союзе для того, чтобы было тесное сотрудничество. Вот такая теперь моя миссия».
Карл подчеркнул, что Панъевропейский союз выступает за придание Европе «реального политического измерения» (имеется в виду политически единая Европа). После чего Карл заявил о ключевой роли Украины в безопасности Европы:
«Вполне ясно, что, например, концепция безопасности для Европы не может развиваться без Украины. Потому что Украина — это краеугольный камень Европы. Очень выгодное географическое положение Украины, она потенциально очень богатая страна. Европейский Союз не имеет будущего без Украины».
Карл Габсбург-Лотарингский Изображение: (cc) Karl Gruber
Подтекст слов Карла вполне понятен. Украина действительно и богата (не случайно Германия и во времена Украинской народной республики 1917–1920 гг., и в период правления пришедшего ей на смену гетмана Скоропадского, и при Гитлере пыталась сделать Украину своей житницей!), и прекрасно географически расположена — с ее территории очень удобно запускать по России ракеты НАТО.
Добавим, что наследник Отто Карл фон Габсбург явно не случайно являлся одно время видным членом «Организации непредставленных наций и народов» (UNPO). Еще при своей жизни Отто так говорил о сыне в интервью Радио «Свобода» (иностранное СМИ, признанное иностранным агентом): «Сейчас он особенно активно занимается фондом — так называемым представительством Unrepresented People, то есть представляет народы, у которых до сих пор не было своего представительства. Это — европейско-американский фонд, и он пытается помочь этим народам. Этот фонд создается, и он, вероятно, будет базироваться в Эстонии».
«Организация непредставленных наций и народов» была создана еще в 1991 году. Непосредственно перед распадом СССР ее членами успели побывать советские прибалтийские республики Эстония и Латвия. А также Грузия и Армения, в которых к этому моменту у власти де-факто находились антисоветские сепаратисты. Татарстан состоял в UNPO с 1991 по 2008 год. А Меджлис крымскотатарского народа (организация, деятельность которой запрещена в РФ), запрещенный в России в 2016 году, и по сей день «представляет» в этой организации крымских татар.
«Организация непредставленных наций и народов» является продолжателем дела вышеупомянутого «Антибольшевистского блока» народов (АБН), возглавлявшегося Стецько, а затем его вдовой. Эта организация является также частью «Черного интернационала», созданного западными спецслужбами из наиболее радикальных националистических сил, желающих распада СССР и России. Карл фон Габсбург занимал в UNPO пост генерального директора с января 2002-го по январь 2003 года.
На центральном сайте организации Карл заявлял, что UNPO — это «живой пример абсолютной необходимости установления права на самоопределение в качестве правовой нормы и стандарта… всё, что они [непредставленные нации] делают, это указывают на то, что также имеют право на свою собственную историю, свое культурное наследие, свой язык, свою религию, свою собственную территорию и свое право самим решать свою собственную судьбу».
Возникает естественный вопрос: относится ли всё сказанное к Приднестровью или, например, к Донбассу? Впрочем, этот вопрос, будучи естественным, одновременно является и риторическим. Конечно, «не относится».
Как видно из всего вышесказанного, Отто фон Габсбург — это, безусловно, «черный принц», глубоко укорененный в антидемократические структуры «Черного интернационала». А его наследники — истинные продолжатели его дела. На примере Отто фон Габсбурга и его преемников видно, что внутри нынешней расслабленной, плюралистичной Европы, помешанной на толерантности и правах меньшинств, сокрыто определенное ядро, контрастное по отношению к такой расслабленной идеологической периферии. И что это ядро, во-первых, тесно связано с Габсбургами, во-вторых, столь же тесно связано с той редакцией фашизма, которая возобладала после разгрома гитлеризма, в-третьих, особо поддерживает бандеровскую Украину и, в-четвертых, накаленно ненавидит Россию во всех ее ипостасях — досоветской, советской и постсоветской.
Памятник Францу-Иосифу I Габсбургу в Черновцах (Украина), открытый в 2009 году Изображение: (cc) Konig
Мы не собираемся утверждать, что данное ядро грезит о буквальном восстановлении католической имперской Европы, окормляемой Габсбургами, уверенными, что создание такой Европы — их неотменяемая великая миссия. И можно было бы сказать, что наличие такого ядра представляет интерес только для специалистов по теории элиты. Что это ядро само по себе, а европейский процесс — сам по себе. Но сегодня уже слишком очевидно, что сама Европа находится в некоем переходном состоянии. Что ее нынешняя расслабленность и гипертолерантность, конечно же, не совместимые ни с какими вожделениями обсуждаемого нами ядра, — явление временное и переходное. О каком переходе из состояния А с его толерантностью и расслабленностью в состояние Б следует сегодня говорить? Каковы характеристики этого будущего состояния Б? Как они связаны и с фашизмом, альтернативным гитлеровскому, и с Габсбургами, и с бандеровцами, которые также претендуют на сопричастность этому альтернативному фашизму и при этом бережно опекаемы Европой?
Вот вопросы, которые неумолимо возникают при рассмотрении нашей темы. Задача данного исследования не в том, чтобы ответить на эти вопросы, а в том, чтобы поставить их на повестку дня. При том, что отвечать на данные вопросы, если мы и впрямь обнажили настоящее, реальное содержание порождающих их проблем, нас всех заставит история.
https://rossaprimavera.ru/article/91e94681
09.03.2022 Габсбург в вышиванке — «Украинство…» Глава IV
Одна идея из 1920-х годов жива и поныне: по ней возможен общеевропейский переход от нынешней демократии ЕС к какой-то общеевропейской монархии. А в случае такого перехода династия Габсбургов, что называется, вне конкуренции.
Коммуна «Суть времени» / ИА Красная Весна / 5 марта 2022
Вильгельм Франц Габсбург-Лотарингский, он же — Василь Вышиванный — пособник австрийских, немецких и украинских фашистов. Памятник в Киеве, открытый в 2021 году Изображение: (cc) Krupski Oleg
В конце 1980-х — начале 1990-х годов и в России, и во многих восточноевропейских странах, где некогда существовали монархии, появились монархические движения. В отличие от этих стран, на Украине монархическая тема не получила широкого звучания ни в позднесоветское, ни в постсоветское время по вполне понятной причине — здесь нет реальной, достаточно сильной и привлекательной, монархической традиции.
Тем не менее, силы, проявляющие интерес к возможности установления монархии на Украине, имеются. Условно их можно разделить на три направления: 1) «древнекиевское», 2) «гетманское», 3) ориентирующееся на восстановление монархических традиций тех стран, в состав которых некогда входили части нынешней Украины. В последнем случае, прежде всего, имеется в виду монархическая традиция Австро-Венгрии, то есть Габсбург-Лотарингская династия.
Хуго Штраль. Гербы Австрии, Лотарингии, Габсбургов, Кибургов. 1890
Для начала коротко охарактеризуем каждое из названных направлений. А затем остановимся более подробно на Габсбургах, потерявших трон после распада Австро-Венгрии, и их видах на Украину.
Сторонники «древнекиевского» направления готовы рассматривать в качестве потенциального украинского монарха представителя династии Рюриковичей — наследника одного из княжеских родов древней Киевской Руси. Однако никакой конкретной фигуры, которую можно было бы считать хоть сколько-нибудь серьезным претендентом на киевский престол, у «древнекиевцев» нет. Это касается и потомков Даниила Галицкого, правителя Галицко-Волынского княжества и первого «короля Руси» (Rex Russiae — такой титул он получил от папы римского при коронации в 1254 г.).
Данило Галицкий. Иллюстрация из книги Юрко Шкварок «Історія України-Руси віршами». 1918
Представители «гетманского» направления адресуются к временам Гетманской Державы — государственного образования, возникшего в 1918 году и продержавшегося несколько месяцев. Павел Скоропадский, «ясновельможный Пан Гетман Всея Украины», в своих воспоминаниях сообщает, что Антоний Храповицкий, митрополит Киевский и Галицкий, предлагал ему помазание на царство. Помазание не состоялось. Но это не помешало сторонникам Скоропадского разработать, уже находясь в эмиграции, концепцию украинского монархизма.
Ее автором считается Вячеслав Казимирович Липинский — поляк по национальности, философ и публицист, ярый сторонник украинского консерватизма, оно же «Гетманское движение». Липинский принадлежал к старинному польскому дворянскому роду. В написанном им на польском языке историко-философском труде, обосновывающем роль польской шляхты на Украине (этот труд так и назывался — «Шляхта на Украине»), Липинский ратовал за такую украинскую государственность, в которой решающую роль будет играть именно польская шляхта — землевладельцы, которые должны действовать как «родные сыны этой земли», а не как колонизаторы.
Офицер российской армии Вячеслав Липинский. 1914
В 1912 году вышли под общим названием «Из истории Украины» основные произведения Липинского, в которых этот идеолог отстаивал идеи украинской конституционной монархии, главой которой, по Липинскому, должен быть наследственный гетман, он же украинский монарх. Сторонники теории Липинского, делая ставку на монархическое гетманство, стремились утвердить легитимность кровных наследников Скоропадского. Другая часть гетманского направления придерживалась идеи выборной монархии.
В 1930-е годы проживавший в Германии Скоропадский несколько раз встречался с Гитлером.
В 1944 году Гиммлер предлагал Скоропадскому создать Украинский национальный комитет, который вошел бы в возглавляемый генералом Власовым «Комитет освобождения народов России». Скоропадский заявил, что для обсуждения этого вопроса прежде всего необходимо освободить лидеров украинских националистов из лагеря Заксенхаузен, куда они были помещены в статусе политических заключенных после того, как 30 июня 1941 года самовольно приняли в оккупированном немцами Львове «Акт провозглашения Украинского государства».
В ноябре 1944 года в доме Скоропадского в Ванзее прошли переговоры, в которых, помимо самого Скоропадского, приняли участие выпущенные из Заксенхаузена глава ОУН (организация, деятельность которой запрещена в РФ) (м) Андрей Мельник, лидер ОУН (организация, деятельность которой запрещена в РФ) (б) Степан Бандера, заместитель Бандеры Ярослав Стецько, а также президент УНР в изгнании Андрей Ливицкий. Однако эти переговоры закончились ничем.
В апреле 1945 года Скоропадский скончался, получив смертельное ранение под Мюнхеном во время налета англо-американской авиации.
В последующие годы гетманское движение постепенно угасало и к моменту образования незалежной Украины уже не представляло собой реальной политической силы.
И всё же вопрос о гетманате нельзя считать полностью снятым с повестки дня. В 2002 году никому не известная компания «ЭкоЗахист» направила тогдашнему президенту Украины Леониду Кучме письмо, в котором сообщила, что с 1999 года Британская Ассоциация Королевских Семей (BAKF) занимается исследованием возможностей восстановления гетманских корней на современной Украине. В письме было указано, что в случае восстановления монархии претендовать на трон могли бы наследники трех линий и что компания «ЭкоЗахист» с 2001 года занимается организацией работы по восстановлению гетманата.
Дальше этого заявления дело не сдвинулось. Но реально существующая Британская Ассоциация Королевских семей (BAKF) не опровергла данное заявление никому не известной компании. При том, что такие заявления отслеживаются и опровергаются внутренней службой любой серьезной организации, озабоченной своей репутацией. Так что вопрос о гетманстве, скорее, следует считать подвешенным, а не снятым с повестки дня.
Что касается идеи воцарения на Украине представителя династии Габсбургов, то начать надо с того, что эта идея не нова. Попытка создать на Украине монархию и посадить на украинский трон Габсбурга уже имела место в 1918 году, в ходе Гражданской войны.
Примечательно, что незадолго до этого, в годы Первой мировой войны, на роль монарха марионеточного Королевства Польского (которое, в отличие от украинского государственного образования монархического типа, реально было создано в 1916 году Германией и Австро-Венгрией) претендовал отец Вильгельма Габсбурга — эрцгерцог Карл Стефан Австрийский. С рассмотрения этой фигуры и этого — польского — проекта мы и начнем.
Карл Стефан Австрийский и марионеточное Королевство Польское
Эрцгерцог Карл Стефан Австрийский (1860−1933) принадлежал к боковой — тешинской — ветви Габсбург-Лотарингского дома. Он приходился троюродным братом правящему императору Австро-Венгрии Францу Иосифу I.
Будучи адмиралом австро-венгерского флота, Карл Стефан имел хорошо развитое политическое и военное чутье. Он осознавал, что в мировой повестке стоит вопрос о создании национальных государств. Перед глазами были яркие примеры: в 1861 году разрозненные итальянские государства слились в единую страну под властью Сардинского королевства, в 1871 году возникла единая Германская империя. Существование многонациональной Австро-Венгерской империи, накопившей кучу как внутренних, так и внешних проблем, не представлялось Карлу Стефану незыблемым. Вероятность начала войны между Австро-Венгрией, Германией и Российской империей была высока. Карл Стефан понимал, что если такая война начнется, у Польши (части которой вошли в состав трех вышеперечисленных государств после разделов Речи Посполитой) может появиться шанс на восстановление.
Был ли Карл Стефан исполнен честолюбивых замыслов или же им двигал какой-то иной мотив, но, осознавая неустойчивость Австро-Венгрии и потенциальные возможности Польши, он вполне осознанно формировал в своих детях не имперскую, а польскую национальную идентичность. Старших сыновей Карл Стефан воспитал поляками по языку и духу, двух дочерей выдал замуж за представителей польской элиты. Один лишь младший сын Карла Стефана — Вильгельм (будущий Василь Вышиваный) — связал свою судьбу не с Польшей, а с Украиной. Однако при всей важности для нас именно этой фигуры, обсуждение претензий Габсбургов на те или иные престолы целесообразно начинать именно с претензий на польский, а не украинский престол.
2 августа 1914 года, сразу после начала Первой мировой войны, было опубликовано воззвание к полякам главнокомандующего русской армией Великого князя Николая Николаевича, в котором обещалось после победы российского оружия воссоздать единую Польшу (разделенную в конце XVIII века между Пруссией, Австрией и Россией), предоставив ей самоуправление в составе Российской империи.
Часть поляков такой вариант вполне устраивал. Однако другая часть вовсе не желала, чтобы Россия победила, и рассчитывала на то, что объединение Польши состоится именно в случае поражения России. Такую позицию занимала, например, Польская социалистическая партия во главе с Юзефом Пилсудским.
Воззвание к полякам. 1914
Летом 1915 года земли Царства Польского, являвшиеся частью Российской империи, были оккупированы германскими и австро-венгерскими войсками. Однако ни Германия, ни Австро-Венгрия не стремились к воссозданию «большой Польши», поскольку это потребовало бы от них вернуть полякам территории, которые отошли к Германии и Австрийской империи после разделов Речи Посполитой. Максимум, на который пошла Австро-Венгрия, — предоставление Галиции широкого самоуправления в составе Австро-Венгрии.
Немцы также не собирались отказываться от польских земель, попавших к ним в результате разделов Речи Посполитой.
Оккупировав Царство Польское, немцы и австрийцы поделили его на германскую и австрийскую зоны. Германия стала активно вывозить рабочую силу и ввела обязательные поставки продовольствия по фиксированным ценам, в результате чего в 1915 году в Польше начался голод.
Летом 1916 года, когда военное положение Германии ухудшилось (русские успешно наступали на Волыни и в Галиции), немецкое правительство решило пойти на создание марионеточного Королевства Польского на оккупированных польских землях, входящих в состав России. Этот конструкт был создан Германией с очень конкретной целью — сформировать польскую армию, которая вступила бы в войну на стороне Центральных держав. По оценкам немецких военных специалистов, в Польше можно было бы поставить под ружье около 1 миллиона человек. Создание якобы независимого королевства было необходимо в связи с нормами международного права, запрещавшими мобилизацию населения оккупированных территорий.
В августе 1916 года германский канцлер Бетман-Гольвег и министр иностранных дел Австрии Буриан договорились, что Германия и Австро-Венгрия не только сохранят полученные ими ранее польские земли, но и прирастят к ним некоторые земли оккупированного Царства Польского. Конкретно Германия намеревалась присоединить «польскую приграничную полосу» — территорию, на которой находились города Ченстохова, Калиш, Плоцк, Млава. Немцы предполагали выселить из приграничной полосы местное население — поляков, евреев и других — и заселить ее немцами. Целью таких действий было создать «немецкую полосу» между Королевством Польским и поляками, проживавшими в Пруссии.
На оставшейся части территории Царства Польского должно было возникнуть Королевство Польское. Предполагалось, что это марионеточное государство не будет иметь своей внешней политики и что его армия будет полностью подконтрольна Германии.
На престол Королевства Польского по предложению кайзера Вильгельма II должен был взойти эрцгерцог Карл Стефан — отец будущего Василя Вышиваного. Однако император Франц Иосиф I имел другие планы — он рассчитывал включить воссозданную Польшу в состав Австро-Венгрии. Так что своего согласия по кандидатуре Карла Стефана он не дал (а без согласия главы Габсбург-Лотарингского дома представитель династии вступить на трон не мог). Вопрос о том, кому достанется корона новосозданного Королевства Польского, остался в подвешенном состоянии.
Джозеф Симон. Император Франц-Иосиф и его наследник эрцгерцог Чарль в июле 1914 года за несколько дней до начала Первой мировой войны
5 ноября 1916 года немецкий генерал-губернатор Ганс фон Безелер и австро-венгерский генерал-губернатор Карл Кук сделали заявление о намерении монархов Германии и Австрии создать Королевство Польское на территориях, «вырванных c большими жертвами из-под русского господства». Было объявлено, что Королевство Польское станет «независимым государством с наследственной монархией и конституцией». При этом определение границ государства отложили на будущее. Зато сразу обозначили, что государство находится в союзе с Центральными державами.
Стефан Кривошевский, польский писатель, журналист и драматург, присутствовавший на провозглашении Акта 5 ноября в варшавском Королевском замке, вспоминал:
«Немецкий оркестр, невидимый в конце зала, заиграл Boże coś Polskę и Jeszcze Polska nie zginęła (польские национальные гимны — Д. С.). Нам, полякам, сдавило горло какое-то странное чувство. Мы были свидетелями акта огромной важности, первого шага к независимости. Нам возвратили часть Отечества, но такую скромную! Да и то под властью оккупантов, которая могла стать для нас худшим игом, чем прежнее. Все вместе — и этот исторический зал, и толпы польских дворян, вид захватчиков-крестоносцев, любимые народные песни в исполнении немецких солдат — не был ли это кошмарный сон, кровавая насмешка над нашими мечтами о свободной, единой Польше?».
21 ноября 1916 года престарелый император Франц Иосиф I умер. Но вступивший на престол внучатый племянник покойного императора — Карл I Габсбург-Лотарингский — также не спешил сделать эрцгерцога Карла Стефана правителем Королевства Польского.
В январе 1917 года в Королевстве Польском был создан совещательный орган — Временный совет государства — из 25 человек, 15 из них были назначены немецким правительством, 10 — австро-венгерским. Из уважаемых в Польше людей в Совет вошел только Пилсудский. Однако когда Пилсудский узнал о намерении Германии и Австро-Венгрии создать польскую армию для собственных нужд, к тому же подчиненную Германии, он выразил свое категорическое несогласие и вышел из Совета.
В результате надежды Центральных держав на создание отдельной польской армии полностью провалились. Вербовка добровольцев также провалилась.
В августе 1917 года Временный совет государства ушел в отставку. На смену ему в сентябре 1917 года пришел Регентский совет — коллективный высший орган власти, призванный исполнять свои функции до передачи их в руки регента или короля. В действительности права этого органа были невелики, реальной властью являлись шеф гражданского управления в Варшаве Отто фон Штайнмайстер, а также генерал-губернатор Ганс фон Безелер.
Ганс фон Безелер. Портрет неизвестного автора 1910 года
6 февраля Регентский совет издал декрет о создании Государственного совета Королевства Польского, которому отводилась роль временного парламента. Однако этот орган не сделал ничего значимого.
Украинский Брестский мир, подписанный Центральными державами и Украинской Народной Республикой 9 февраля 1918 года, вызвал резкий протест Регентского совета. В соответствии с договором, Холмщина и юго-восточная часть Подляшья, то есть территории, которые поляки считали «своими», отходили Украине. Регентский совет назвал этот договор «новым разделом» Польши.
Осенью 1918 года, когда военный проигрыш Центральных держав был уже очевидным, польские политики, недовольные пассивностью Регентского совета, начали создавать властные структуры на местах. В Королевстве Польском возникло несколько не взаимодействующих между собой центров власти.
Регенты Польши, слева направо — Юзеф Островский, примас Польши архиепископ Александр Каковский и князь Здислав Любовмирский с офицерами польской армии. 27 октября 1917 г.
6 октября 1918 года Регентский совет потребовал создать «независимое государство, охватывающее все польские земли с доступом к морю, политически и экономически самостоятельное».
А в середине октября 1918 года начался коллапс Австро-Венгерской империи, надорванной тяжелой обстановкой на фронте, неурожаем, экономическим кризисом, межнациональными конфликтами, центробежными тенденциями, усилившимися после крушения Российской империи в феврале 1917 года, революционными настроениями, подогретыми успехом Октябрьской революции в России, и так далее.
17 октября парламент Венгрии заявил о расторжении унии с Австрией и провозгласил Венгрию независимой.
28 октября о своей независимости объявила Чехословакия.
29 октября появилось Государство словенцев, хорватов и сербов.
31 октября в Будапеште вспыхнуло вооруженное восстание.
3 ноября вышел манифест о независимости Галиции и создании Западно-Украинской Народной Республики.
6 ноября была провозглашена независимость Польши.
11 ноября 1918 года Германия подписала в Компьене акт о капитуляции.
В тот же день, 11 ноября, Королевство Польское было ликвидировано. Полномочия Регентского совета были переданы Юзефу Пилсудскому, который на первом этапе создавал боевые подразделения, воевавшие на стороне Тройственного союза против России, и даже входил в Государственный совет, созданный немецкой администрацией на оккупированной польской территории. Но когда в ходе войны произошел перелом, Пилсудский стал выступать против Германии и даже был посажен немцами в тюрьму. Это сделало Пилсудского символом борьбы с немецкими оккупантами и позволило ему триумфально вернуться в Польшу после капитуляции Германии.
Юзеф Пилсудский. Фото 1915-16 гг.
12 ноября 1918 года император Австро-Венгерской империи Карл I подписал некий документ, который, не будучи актом об отречении, позволял подписавшему его монарху выступать с определенными претензиями и после этого подписания, тем не менее де-факто знаменовал собой прекращение существования Австро-Венгерской империи.
Таким образом, создание Королевства Польского не принесло ожидаемых результатов Германии и Австро-Венгрии. Планы Германии по формированию польских вооруженных сил оказались полностью сорваны. Кроме того, провозглашение Королевства Польского способствовало развитию национального движения в Галиции. Да и другие народы Австро-Венгрии под влиянием этого примера активизировали свою борьбу за национальное самоопределение.
Мы достаточно подробно описали марионеточное Королевство Польское, созданное немцами и австрийцами в ходе Первой мировой войны, потому что чуть позже, в 1918 году, в разгар Гражданской войны, Австро-Венгрия, доживавшая последние месяцы, попыталась реализовать на Украине аналогичную, уже хорошо отработанную модель полуколониального королевства. Только в этот раз на роль монарха предлагался сын Карла Стефана Габсбурга — Вильгельм Габсбург, он же Василь Вышиваный.
Вильгельм Габсбург и проект «Украинская монархия»
Вильгельм Габсбург, родившийся в 1895 году в Хорватии, на острове в Адриатическом море, где у его отца был дворец, с 12 лет жил в семейном замке в Западной Галиции. Здесь он выучил украинский язык, пристрастился к чтению сочинений Грушевского, Шевченко, Франко. Есть версия, согласно которой Вильгельму не давали покоя будущие лавры старшего брата Альбрехта, которому прочили судьбу короля Польши. И что честолюбивые намерения сделаться украинским королем появились у Вильгельма уже в ранней молодости.
Вильгельм Габсбург-Лотарингский в австрийской форме. 1914
Впрочем, это намерение не помешало ему на некоторое время отклониться от украинской траектории. В своей книге «Красный князь», посвященной Вильгельму Габсбургу, профессор Йельского университета Тимоти Снайдер утверждает:
«Вильгельм сначала идентифицировал себя с евреями, и только со временем с украинцами… Вилли начертил проект Израильской Державы, с которым обратился в Мировую Организацию Сионистов в Берлине, предлагая свои услуги. Можно представить себе, как он дошел до такой идеи. Сионизм, идея возвращения евреев в Палестину и основания еврейского государства, именно в это время набирал сторонников. В 1913 году в Вене, где тогда проживал Вилли, прошел Третий конгресс сионистов. В таком случае переезд Вилли в Вену должен был бы стать завершающим моментом в его собственном открытии нации».
Возможно, младший отпрыск боковой ветви Габсбургов, фактически не имевший шансов на престол, мечтал стать царем Израиля. В конце концов, его мечтания не были совсем уж беспочвенными — Габсбурги в числе прочих титулов носили титул королей Иерусалимских, хотя Иерусалимское королевство давным-давно исчезло с карты мира. Однако сионисты не проявили интереса к проекту, предложенному юным Габсбургом. И далее он, уже не уклоняясь, следовал по «украинскому» пути, обзаведясь украинской вышиванкой, которую носил под военным кителем.
В марте 1915 года Вильгельм Габсбург завершил обучение в военной академии и в июне получил под свое командование взвод в составе полка, в котором преобладали галицкие русины. Вильгельм требовал от своих подчиненных, чтобы его называли Василем, говорил с солдатами по-украински и носил вышиванку под своей офицерской формой.
После контрнаступления русской армии в Галиции летом 1916 года Вильгельм был отозван с фронта и временно отправлен в тыл — в том числе для того, чтобы поправить здоровье.
В конце 1916 года императором Австро-Венгрии, как уже было сказано ранее, стал Карл I. Он был всего на 8 лет старше Вильгельма. Между ними установились хорошие отношения.
2 февраля 1917 года Вильгельм представил Карлу I свой «украинский проект». Предложение Вильгельма состояло в том, чтобы после победы в войне создать из Восточной Галиции украинское княжество (украинское королевство). Вильгельм-Василь видел обновленную империю Габсбургов состоящей из Австрийского, Венгерского, Польского королевств, Богемии и Украины. Сам он претендовал на роль монарха или хотя бы регента Галиции.
В июле — августе 1917 года Вильгельм сопровождал императора Карла I в поездке по Восточной Галиции.
Несколько недель спустя Карл I направил Вильгельма во Львов, чтобы тот познакомился и наладил связь с Андреем Шептицким, главой Украинской грекокатолической церкви. Интересы Шептицкого и Габсбурга сошлись: оба хотели продвижения католической веры на восток, обоим нравилась идея установления на Украине монархии. Шептицкий благосклонно отнесся к представителю древней династии Габсбургов, приехавшему во Львов в вышиванке и свободно говорившему на украинском языке.
В письме Андрею Шептицкому Вильгельм писал:
«Его величество [Карл I] был со мной чрезвычайно любезен и поручил мне действовать на Украине не по-военному, а политически. В этом он дает мне полную свободу, что для меня является доказательством его доверия. Я верю, что постепенно мне удастся достичь всего, что желают храбрые украинцы…».
Когда в конце января 1918 года в Брест-Литовске начались переговоры между Германией, Австрией и недавно образованной Украинской Народной Республикой (УНР) о заключении сепаратного мира, Вильгельм пытался активно воздействовать на представителей УНР, убеждая, что их позиция на переговорах сильнее, чем кажется, благодаря сельскохозяйственным ресурсам Украины. Австро-Венгрия была в тот момент в тяжелом положении. Английская морская блокада спровоцировала продовольственный кризис. В городах и в армии начинался голод. В дни переговоров в Вене 113 тысяч рабочих бастовали, требуя еды.
9 февраля 1918 года был заключен Украинский Брест-Литовский, или «хлебный», мир, по условиям которого Германия и Австро-Венгрия признали Украинскую Народную Республику государством. По условиям договора, УНР должна была в обмен на военную помощь поставить в Австро-Венгрию до 31 июля 1918 года миллион тонн зерна. В секретном протоколе было зафиксировано, что на территории Восточной Галиции и Буковины планируется создание независимой украинской провинции.
Подписание мирного договора с Украиной в Брест-Литовске. Сидят слева-направо — граф Чернин, генерал Гофман, фон Кюльман, премьер-министр В. Родославов, великий визирь Талаат-паша
Вскоре армии Германии и Австро-Венгрии оккупировали большую часть Украины. Но между союзниками не было согласованности ни в действиях, ни в планах. Больше месяца прошло, прежде чем они смогли согласовать зоны оккупации. Германии достался Киев и северные области, Габсбурги оккупировали южные области. И те, и другие войска стояли в Одессе. В Киеве были открыты два дипломатических представительства.
И Австро-Венгрия, и Германия, находясь в сложном экономическом положении, стремились прежде всего использовать Украину как источник продовольствия и рабочей силы. При этом, в отличие от Австро-Венгрии, достаточно последовательно пытавшейся реализовывать на Украине определенный проект, связанный с обсуждаемым нами Габсбургом, Германия была еще более всеядна в политическом плане. И готова была поддержать то марионеточное правительство, которое хоть в какой-то степени могло бы выполнить взятые на себя кабальные обязательства по поставкам рейху того, в чем он остро нуждался.
А поскольку Украинская Рада этих обязательств выполнить не могла, то в конце апреля 1918 года она под нажимом Германии была распущена. Гетманом Украины был объявлен ставленник Германии Павел Скоропадский.
А что же Австро-Венгрия? Ее ставленник Вильгельм-Василь Габсбург в это время возглавлял оккупационный австро-венгерский гарнизон города Александровска (так тогда называлось Запорожье). Под его началом был четырехтысячный отряд, собранный императором Карлом I из украинских военнослужащих австрийской армии. В состав этого отряда входило особое подразделение — Легион сечевых стрельцов, состоявший в основном из галичан и занимавшийся разведкой и пропагандой.
Вильгельм хорошо понимал, насколько важна задача украинизации населения, и усиленно решал эту задачу. Он говорил: «Есть только две возможности: или враг сумеет выгнать меня и займется русификацией, или я останусь и займусь украинизацией».
Вильгельм искал и назначал на административные должности украинцев, последовательно проводил пропаганду украинства в печати. Он действовал как достаточно умный пропагандист. Например, он приобрел популярность среди крестьян тем, что препятствовал изыманию продовольствия австрийской армией. Германские военачальники рапортовали о «растущей популярности эрцгерцога Вильгельма, известного в народе как князь Василь».
В какой-то момент на Вильгельма вышел подполковник армии Скоропадского Петр Болбочан (будучи членом Украинской партии социалистов-самостийников, он никакой симпатии к Скоропадскому не испытывал — Скоропадский был для него и недостаточно левым, и недостаточно «антимоскальским»). Заявив о своей поддержке кандидатуры Василя Вышиваного на украинский престол, он предложил Вышиваному устроить переворот и провозгласить себя гетманом Всея Украины.
Вильгельм сообщил об этом предложении императору Австро-Венгрии. В ответ Карл I распорядился продолжать политику украинизации, но не делать ничего того, что может подорвать союз Германии и Австро-Венгрии или нарушить поставки продовольствия.
По договору УНР должна была поставить миллион тонн продовольствия, на деле не было собрано и десятой части. Местные жандармы и полиция по приказу военных сжигали деревни, которые отказывались сдавать хлеб. Сопротивление росло, всё чаще сбор хлеба крестьяне встречали ответным насилием. Набирало силу партизанское движение, анархистское и большевистское подполье.
Германские оккупационные войска теряли контроль над ситуацией. Немецкая разведка рапортовала, что Василь Вышиваный всё более набирает популярность среди простого народа, и это угрожает нынешнему режиму. Гетман Скоропадский был в бешенстве. Немецкое командование расформировало Легион сечевых стрельцов, но оставило при этом Василю отряд порядка 4 тыс. человек.
Несмотря на недовольство немцев, император Карл I стремился к тому, чтобы Вильгельм остался на Украине. Для Карла в тот момент это был практически единственный способ сохранить здесь австрийское влияние. Он направил Вильгельма с восточного фронта на западный, чтобы тот лично поговорил с германским императором.
Встреча Вышиваного с германским императором состоялась 8 августа 1918 года, в день тяжелого сражения немецких войск на западном фронте. Вильгельм получил благословение от германского императора. Но ситуация стремительно ухудшалась. А при таких ухудшениях высшая власть, теряя способность проводить определенную линию в каком-либо вопросе, сначала одобряет одно начинание, а потом — другое, прямо противоположное. Все начинает зависеть от так называемого «доступа к телу», то есть от способности того или иного соискателя убеждать то «тело», доступ к которому получен, в ценности именно своего начинания.
В сентябре 1918 года гетман Скоропадский сам поехал в германский штаб и добился обещания, что Вильгельм покинет Украину. В то же время Карл I получил предупреждение от главнокомандующего австрийских войск на Украине о том, что в сложившейся революционной ситуации он не может гарантировать безопасность Вильгельма.
9 октября 1918 года Вильгельм все-таки покинул Украину. Остатки его отряда отправились во Львов и присоединились к армии Западно-Украинской Народной Республики. Таким образом, первый украинский монархический проект с участием представителя династии Габсбургов закончился провалом.
События на Украине развивались стремительно. В декабре 1918 года Директория во главе с Петлюрой и Винниченко свергает киевское правительство Скоропадского. 22 января 1919 года УНР и ЗУНР создают единое государство со столицей в Киеве. Благодаря совершившемуся объединению Вильгельм Вышиваный становится полковником армии УНР. Однако «самостийная, соборная Украина» просуществовала недолго: уже 5 февраля 1919 года Киев заняли большевики.
В сентябре того же года Вильгельм, к тому моменту уже ставший главой отдела иностранных связей Генштаба УНР, оказывается в городе Каменце-Подольском — последнем оплоте петлюровцев. Тут он участвует в подготовке военных формирований деморализованной армии «самостийников».
Вильгельм Габсбург-Лотарингский в вышиванке. 1918
В ноябре 1919 года армия УНР, теснимая с трех сторон — большевиками, поляками и белыми, — оказывается в окружении. Командование армии принимает решение сдаться полякам. Петлюра бежит в Варшаву, где в апреле 1920 года заключает с поляками мирный договор. Согласно этому договору, УНР уступала Польше территории Западной Украины. Такая безоглядная раздача «державных» территорий вызвала у Вильгельма Габсбурга бурный протест: он ушел в отставку и уехал в Вену.
В начале 1921 года в интервью венской газете Вильгельм раскритиковал Польшу, назвав ее военные успехи в Галиции «мегаломанией» и осудив польскую армию за львовские еврейские погромы. Союз УНР с Польшей Вильгельм в этом же интервью назвал «неестественным».
Такой антипольский демарш был воспринят отцом Вильгельма Карлом Стефаном Габсбургом, метившим на польский престол, как предательство. В конце января 1921 года Карл Стефан публикует статью, в которой объявляет, что отныне все связи Вильгельма с семьей разрушены. Из-за этого разрыва Вильгельм лишается источников дохода.
Вильгельм начинает выступать в амплуа «украинского» поэта и публициста.
В 1921 году Вильгельм выпустил сборник стихотворений на украинском языке под названием «Минають дні» под псевдонимом Васыль Вышиваный.
В том же 1921 году в Вене начала выходить на украинском языке газета «Соборна Україна». Вышиваный являлся одним из ее издателей. Эмблемой газеты были серп и молот, лозунгом — «Украинцы всех стран, соединяйтесь!» При этом Вышиваный доказывал на страницах газеты, что демократия может привести к монархии, что европейское государство под руководством современного монарха надежнее обеспечит демократию, чем республика.
Налицо заигрывание с советской символикой, переиначенной на украинско-националистический лад. Такое заигрывание дополняется тезисом о возможности и желательности перехода от демократии к монархии. Конечно, 1920-е годы — время самых экзотических идей. Но предположим, что данная идея жива и поныне. В этом случае, согласно данной идее, возможен и общеевропейский переход от нынешней демократии ЕС к какой-то общеевропейской монархии. А в случае такого перехода династия Габсбургов, что называется, вне конкуренции. Потому что реальная традиция формирования общеевропейской монархии в более или менее близкие исторические эпохи — это, конечно, традиция Габсбургов.
Но вернемся к обсуждаемому нами представителю данной династии.
В 1930-х годах Вильгельм имел контакты с вождем ОУН (организация, деятельность которой запрещена в РФ) Евгением (Евгеном) Коновальцем и его преемником Андреем Мельником. Оба — и Коновалец, и Мельник — воевали вместе с Вильгельмом в 1918 году. Теперь они использовали его коммуникации для получения дипломатической поддержки Украины. Вильгельм даже ездил в Лондон по их поручениям. Встречался Вильгельм и с «духовным отцом» украинского национализма Дмитрием Донцовым.
В июне 1934 года Гитлер сообщил Муссолини о том, что Вильгельм Габсбург является связным между украинскими националистами и австрийскими ополченцами. Под австрийскими ополченцами подразумевались отряды народной милиции — австрийской националистической полувоенной организации.
В 1935 году вокруг Вильгельма разгорелся скандал, подхваченный и растиражированный французскими газетами. Любовница австрийского принца Полетт Куйба втянула его в мошенничество. Спасаясь от тюрьмы, Вильгельм был вынужден бежать в Австрию. Во Франции он был заочно приговорен к пяти годам лишения свободы. Позднее Вильгельм, пытаясь обелить свое имя, заявлял, что его подставила чехословацкая разведка.
Однако вскоре Орден золотого Руна, членом которого был Вильгельм (а магистром — Отто фон Габсбург, глава Габсбург-Лотарингского дома, старший сын умершего уже к тому времени Карла I), приступил к самостоятельному изучению обстоятельств парижского инцидента. В результате Вильгельм Габсбург добровольно вышел из Ордена.
В Австрии Вильгельм какое-то время входил в ряды организации австрийских фашистов «Отечественный фронт». Но в дальнейшем разошелся с австрийскими фашистами и стал сближаться с немецкими нацистами.
В 1937 году Габсбурги вновь приобретают в Австрии большую популярность. Австрофашистское правительство Курта Шушнига делает ставку на Отто фон Габсбурга, ненавидимого Гитлером, видевшим в нем конкурента за власть. В день рождения Отто Вена украсилась черно-желтыми имперскими флагами.
В отличие от Отто фон Габсбурга, Вильгельм сделал выбор в пользу гитлеризма и даже заявлял, что движение за восстановление монархии обречено на провал, поскольку им руководит еврей Фридрих фон Виснер. Чем немало удивил Виснера — давнего друга семьи Габсбургов, лично знакомого с Вильгельмом на протяжении более чем пятнадцати лет.
В феврале 1937 года Вильгельм встретился со своим давним знакомым, тоже почитателем национал-социализма, Иваном Полтавцем-Остряницей. Полтавец-Остряница был ближайшим соратником Скоропадского, вместе с ним осуществил переворот и установление гетманата в 1918 году, вместе с ним после падения гетманата эмигрировал в Германию. Полтавец-Остряница и Вильгельм обсуждали воссоздание в составе вермахта «Украинского Легиона». «Украинский Легион» — это некий аналог подразделения, которое находилось во время Первой мировой войны под началом Вильгельма Габсбурга. Как писал в одном из писем Вильгельм, Полтавец-Остряница подсказал ему идею обратиться к Гансу Франку (тогдашнему рейхсляйтеру, будущему генерал-губернатору оккупированной Польши), и он надеялся, что поможет немцам рекрутировать «Украинский легион».
Австро-Венгерские войска входят в г. Каменец-Подольский после подписания Брест-Литовского договора
О Полтавце-Острянице стоит сказать несколько слов особо.
В 1923 году Полтавец-Остряница создал Украинское Народное Казачье Общество (УНАКОТО), идеологией которого был сразу выбран национал-социализм. «Общество сформировалось как военно-политическая организация, которая присоединилась к программе и целям национал-социализма и фашизма», — писал Полтавец-Остряница в письме от 10 апреля 1923 года Адольфу Гитлеру. В этом письме приведен подробный расклад украинских эмигрантских сил в Восточной Европе. Автор также просил будущего фюрера о «материальной и моральной помощи». Он предлагал, чтобы НСДАП созвала, в противовес Интернационалу, «первый Национал», то есть международный союз национал-социалистов.
Острянице удалось установить с Гитлером дружеские отношения. Например, 20 апреля 1923 года он посылает Гитлеру письмо, в котором поздравляет его с днем рождения и выражает «надежду на то, что близок день, когда все национально сознательные народы достигнут победы над Интернационалом».
Тогда же, в начале 20-х годов, Остряница знакомится и устанавливает приятельские отношения еще с одним лидером НСДАП Альфредом Розенбергом.
Полтавец-Остряница издает в Мюнхене газету «Украинский казак». В номере от 1 марта 1923 года провозглашалось:
«Мы считаем, что любые наши самые скромные личные желания должны уйти в сторону, а на их место должны стать:
1. Национализм.
2. Национальный социализм.
3. Казачество как самооборона нации.
4. Ловкая, понимающая тактику сегодняшнего дня дипломатия, которая покрывается одним словом — диктатура, и доминирование национальной народной партии до тех пор, пока не будет создано государство, пока оно не сможет без искалеченной революцией демократии и еврейского меньшинства проявить свою настоящую волю».
В уставе УНАКОТО от 1923 года заявлялось, что гражданином Украинской Державы «может быть только казак, а казаком — только украинец по крови, без разницы вероисповедания». Иностранцам запрещалось принимать участие в управлении Украинской Державой. Гетманский фашизм Остряницы, вслед за германским нацизмом, исповедовал антисемитизм: «Жиды совсем не могут быть гражданами Украинского государства», — значилось в том же уставе.
1 июля 1926 года, вскоре после гибели Петлюры, Полтавец выпустил 1-й Украинский Универсал, в котором объявил себя «Гетманом и Национальным вождем всей Украины обоих боков Днепра и войск казацких и запорожских».
Казаков привлекали идеи интегрального национализма и поэтому в 1930-х годах в УНАКОТО входило немало членов ОУН (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Полтавец-Остряница утверждал, что УНАКОТО имело восемь кошей (в Болгарии, Румынии, Германии, Чехословакии и даже в Марокко).
В 1935 году УНАКОТО трансформировалось в Украинское Народное Казачье Движение (УНАКОР). Целью движения в уставе УНАКОР провозглашалось построение «нового специфического украинско-казацкого национал-социалистического фашистского уклада народной жизни».
23 мая 1935 года Полтавец-Остряница официально обратился к Гитлеру со словами: «Данным актом я передаю в Ваше распоряжение всех вооруженных и боеспособных представителей Украинского Казачества, находящихся в Германии и за рубежом». Но Гитлер и его окружение не отнеслись всерьез к этому предложению. В донесениях гестапо значилось, что УНАКОР существовала «лишь на бумаге и практически не имела сторонников».
Как мы видим, Вильгельм Габсбург проявлял интерес к возможности сотрудничества с Третьим рейхом и присматривал для себя какую-нибудь значимую роль в гитлеровском проекте. Однако дальше обсуждения между ним и Полтавцем-Остряницей перспективы воссоздания «Украинского Легиона» дело не пошло.
После падения Польши в 1939 году Альбрехт, старший брат Вильгельма, всю жизнь проживший в Польше, оказался на оккупированной территории. При первом визите в гестапо он заявил, что считает себя поляком и своих детей воспитал как поляков. При этом он не стал отрицать, что имеет «немецкое происхождение», поскольку его предки сотни лет были императорами Священной Римской империи германской нации. Офицеры гестапо заключили, что вся жизнь Альбрехта «была сплошным предательством немецкости, и это одно навсегда исключает его из сообщества немцев. Его измена не может быть искуплена никогда, и потому он потерял всякое право на свое имущество и всякое право жить в Германии, даже как иностранец». Альбрехт и его супруга были помещены в трудовой лагерь. После пыток в гестапо Альбрехт был наполовину парализован и ослеп на один глаз.
В 1940 году Вильгельма как офицера призвали в германскую армию. Но он не испытывал энтузиазма. Хотя он и симпатизировал нацистам, но всё же не был членом НСДАП. Ему было 45 лет, но он уже много лет болел туберкулезом и имел проблемы с сердцем. Вместо регулярной службы в вермахте его оставили в тылу для оборонных задач.
Поняв, что немцы не рассматривают его как игрока на украинском поле и что большие политические планы на вторую попытку создания украинской монархии придется оставить, Вильгельм отправился в Германию к старшей сестре Элеоноре. Элеонора вышла замуж за простого немецкого офицера и родила ему восемь детей. Шестеро ее сыновей служили в вермахте.
Вильгельм и Элеонора подали в суд, чтобы отсудить себе имущество брата, арестованное в Польше, или получить за него компенсацию. Суд принял во внимание, что Элеонора и Вильгельм — немцы по крови и по культуре, и что у Элеоноры восемь детей-немцев, — и присудил обоим компенсации. Вильгельм получил 300 тыс., а Элеонора — 875 тыс. марок. Эти суммы соответствуют нынешним $9 млн и $27 млн.
В 1942 году Вильгельм познакомился в кафе с молодым человеком по имени Роман Новосад. Новосад, уроженец Галиции, учился в Венской консерватории. Услышав, что тот разговаривает с приятелем по-украински, Вильгельм представился: «Я — Василь Вышиваный».
Новосад был связным УПА (организация, деятельность которой запрещена в РФ), а Вышиваный к тому времени, разочаровавшись в отвергнувших его немецких нацистах, переориентировался на союзников и начал работать на французскую и английскую разведки. Вышиваный был одним из тех, кто налаживал те связи между союзниками и УПА (организация, деятельность которой запрещена в РФ), которые позволили украинским нацистам после разгрома Гитлера перейти под крыло разведок Запада.
Став важным элементом системы обеспечения подобной переориентации украинских нацистов, Вильгельм укрепил свой авторитет в западных спецслужбах и стал в послевоенный период одним из кураторов перекрасившихся бандеровцев. Именно Вильгельм, опекая украинских националистов и коллаборационистов, являлся одним из создателей их агентурной сети в Восточной Европе.
Одним из подопечных Вильгельма был перекрасившийся украинский нацист Василий Качоровский. Качоровский при помощи Вильгельма стал работать на французскую разведку. Сотрудники СМЕРШа взяли его в 1947 году, и он выдал информацию о Романе Новосаде и Вильгельме Габсбурге. Следующим был взят Новосад, который и выдал местонахождение Вильгельма. 19 августа 1947 года был арестован Новосад, на следующий день — Вильгельм. Руководил операцией майор Гончарюк.
29 мая 1948 года Вильгельм был осужден на 25 лет. 18 августа он умер в киевском тюремном госпитале от туберкулеза.
Но кончина этого конкретного представителя династии Габсбургов не привела к прекращению заигрываний самого семейства Габсбургов с Украиной.
https://rossaprimavera.ru/article/f010deb8
08.03.2022 Вклад Австро-Венгрии в украинизацию — «Украинство…» Глава III
Было принято решение создавать «украинскую» нацию, заявив о национальном единстве рутенов и населения российской Малороссии
Коммуна «Суть времени» / ИА Красная Весна / 5 марта 2022
Россия на карте мира Фра Мауро. 1459
Исторические земли Северной Буковины, Закарпатья и Восточной Галиции составляют сегодня западные области Украины. Но долгое время, перед тем как стать частью Украины, эти территории входили в состав Габсбургской монархии, позднее преобразованной в Австро-Венгерскую империю.
Рассмотрим внимательно, какую внутреннюю политику проводили Габсбурги на этих землях. Возможно, это поможет лучше понять процессы, кипящие в современном политическом и социокультурном пространстве Украины.
Находящиеся на стыке Руси, Венгрии, Румынии и Речи Посполитой области, прежде чем попасть под власть империи Габсбургов, неоднократно становились ареной боевых действий и переходили из рук в руки.
Первой территорией, оказавшейся в составе владений австрийской династии Габсбургов, стало Закарпатье. В X–XI веках Закарпатье входило в состав Древнерусского государства. С XI по XIII века земли Закарпатья, одна за другой, попали под власть Венгрии, и к середине XIII века Закарпатье уже целиком находилось в составе Венгерского королевства.
В 1526 году венгерская корона досталась Фердинанду I Габсбургу. По итогам Австро-турецкой войны 1540–1547 годов центральная и южная Венгрия были присоединены к Османской империи, восточная часть Венгрии попала в вассальную зависимость от турецкого султана. Таким образом, восточные и центральные районы Закарпатья надолго оказались в границах, подконтрольных османам. За Габсбургами сохранилась западная часть Закарпатья. В начале XVIII века вся территория Венгрии была отвоевана Габсбургами, турки окончательно изгнаны с ее земель, а Венгрия и Закарпатье закрепились в составе империи Габсбургов.
Северная часть Буковины в X–XI веках входила в состав Древнерусского государства, а в XII–XIII веках стала частью Галицко-Волынского княжества. Южная Буковина, населенная молдавскими и славянскими племенами, до начала XIV века была раздроблена на множество мелких княжеств. В начале XIV века земли Буковины вошли в состав Молдавского княжества. В начале XVI века Молдавское княжество попало под власть Османской империи.
По окончании Русско-турецкой войны 1768–1774 годов Австрия вторглась в северную часть Молдавского княжества и захватила Буковину. Присоединение Буковины к Австрии было закреплено австро-турецкой конвенцией, подписанной в Константинополе 18 мая 1775 года. В составе Австрии Буковина административно была присоединена к Черновицкому округу Галиции, а в 1849 году была выделена в отдельную область — герцогство Буковина.
Галиция так же, как и Буковина, какое-то время была частью Галицко-Волынского княжества, затем в XIV веке была завоевана Польшей. В составе Австрии Галиция оказалась в результате разделов Речи Посполитой. В 1772 году, по итогам первого раздела, к Австрии отошла Восточная Галиция. Второй раздел Польши (1793 год) прошел без участия австрийцев. В результате третьего раздела Польши, в 1795 году, к Австрии перешла Западная Галиция.
Австрия обосновала присоединение Галиции тем, что в XIII веке Галицко-Волынское княжество было короткое время под господством венгерских королей, которые в том числе носили титул «король Галиции и Лодомерии». Этот титул в дальнейшем унаследовали императоры дома Габсбургов.
Фридрих фон Амерлинг. Портрет императора Франца II. 1832
Результаты разделов Речи Посполитой были выгодны для Австрии. В 1772 году, после того, как австрийский посол объявил о землях, перешедших к Австрии, король Пруссии Фридрих II воскликнул: «Черт возьми, господа! У вас, я вижу, отличный аппетит: ваша доля столь же велика, как моя и русская вместе…»
В 1804 году император Франц II создал Австрийскую империю (иначе ее называли Габсбургской империей) — в ответ на создание империи Наполеона и в противовес ей. В состав Австрийской империи вошли наследственные владения рода Габсбургов, в том числе Венгрия, Чехия, Словакия и др.
Формирование Австрийской империи принесло с собой и целый ряд достаточно острых проблем: Австрия стала самым многонациональным государством Западной Европы. На ее территории оказалось более десятка национальностей, ни одна из которых не могла быть названа большинством, потому что даже немцы составляли менее четверти населения и при этом были разбросаны по всей территории империи.
В 1848 году в Австрии произошло венгерское восстание. Обострившийся «венгерский вопрос» в итоге удалось разрешить только в 1867 году, когда Австрийская империя была преобразована в двуединую Австро-Венгерскую монархию. Обе части государства — Австрию и Венгрию — возглавил единый монарх из династии Габсбургов, при этом каждая земля (австрийская Цислейтания и венгерская Транслейтания) должна была иметь собственный парламент, избираемое и независимое правительство, собственную систему государственной администрации, суда и юстиции. На общеимперском уровне оставались внешняя политика, оборона и военные вопросы, финансовая и таможенная системы.
После преобразования Австрийской империи в Австро-Венгрию Закарпатье вошло в венгерскую часть государства, а Галиция и Буковина остались австрийскими.
К национальным различиям в Австро-Венгрии добавлялись религиозные: австрийцы, итальянцы и поляки исповедовали католицизм, чехи и немцы — протестантизм, русины — православие или униатство. Австрийская, а потом уже Австро-Венгерская империя была вынуждена учитывать национальные и религиозные противоречия и проводить соответствующую политику.
Нас в первую очередь интересуют действия австрийских властей на территориях Буковины, Закарпатья и Галиции.
Для начала рассмотрим более внимательно внутренние процессы на этих территориях, сложившуюся там политическую, социальную и культурную ситуацию.
Д. Н. Вергун. Зарубежная Русь. Из очерка профессора Харьковского университета А. Л, Погодина. 1915
Этнически Галиция была разделена на западную и восточную части. Западная Галиция, куда входила Малая Польша с Краковом, представляла собой польские земли, которые никогда не входили в Галицко-Волынское княжество. Восточная Галиция, то есть изначальная Галичина с городом Львовом, была заселена преимущественно восточнославянским народом, который называл себя русинами. В Закарпатье и Буковине этническая картина была похожей — там преобладало русинское население. Несмотря на такое численное преобладание русинов, уже к началу XVI века вся социальная верхушка Галиции и Закарпатья состояла из поляков и венгров, либо была ополячена и мадьяризирована. Местная элита была окатоличена, на что очень сильно повлияло принятие Брестской унии в 1596 году (переход ряда православных церквей в подчинение римскому папе, но с сохранением богослужения на церковнославянском языке).
Русинское большинство, проживавшее в Галиции, Закарпатье и Буковине, представляло собой в XVII–XVIII веках абсолютно бесправное крестьянство. Однако бесправное положение отчасти предохраняло русинов в Буковине и Закарпатье от той культурной и религиозной ломки, которой подверглись представители местной интеллигенции. Оно позволяло сохранять и разговорный русский язык, и даже возможность, несмотря на униатство, следовать канонам православной веры. Местная помещичья элита почти не обращала внимания на язык и быт своих крепостных, передававших из поколения в поколение русский язык и культуру. Но социальное положение крестьян было незавидным. Их эксплуатация в польских поместьях Галиции, например, доходила до такого уровня, что барщина (работа на землях помещика) достигала 312 дней в году. В итоге крепостным крестьянам оставалось всего 50 дней для того, чтобы обеспечить себя едой и одеждой на целый год.
Русские крестьяне в Галичине. Из книги этнографа Г. И. Купчанко «Галичина и ее русские жители». 1896
Впоследствии политика унификации законов на всей территории, подконтрольной Габсбургам, привела к улучшению положения крестьян. В 1775 году патент австрийской императрицы Марии Терезии ограничил барщину тремя днями в неделю. В 1781 году так называемый «Патент о подданных» императора Иосифа II еще в большей степени смягчил гнет помещиков. Крестьяне были освобождены от службы на господском дворе, получили право перехода от одного помещика к другому, право свободно вступать в брак, обучаться ремеслам, уходить в города.
Такие, по сути, небольшие шаги навстречу русинам привели к весомой поддержке русинами австрийских властей, которым она была необходима в связи с активизацией антиавстрийски настроенных поляков. Поскольку Наполеон стремился с помощью польского фактора окоротить своих австрийских и прусских противников, Австрия действительно нуждалась в каком-то сдерживании польской активности.
Русские крестьяне в Галичине. Из книги этнографа Г. И. Купчанко «Галичина и ее русские жители». 1896
Наполеон был последователен в проведении пропольской, а значит, антиавстрийской и антипрусской политики. Австрия терпела поражение за поражением. В 1807 году по Тильзитскому миру из польских территорий, отошедших во время второго и третьего разделов Речи Посполитой к Пруссии и Австрии, было образовано Великое Герцогство Варшавское. А в 1809 году галицийские поляки подняли восстание, надеясь на то, что французский император освободит их от австрийцев окончательно и возродит Польшу в прежних границах.
И тут австрийским властям удалось использовать нежелание галицийских крестьян возвращаться под пяту польских панов. Русины оказали вооруженное противодействие мятежным полякам и помогли австрийским войскам в наведении порядка.
В феврале 1846 года австрийским властям вновь удалось использовать антипольские настроения русинов. Когда поляки подняли восстание в Кракове, русины поддержали мятеж польских крестьян против польской шляхты, получивший название «Галицийская резня». Крестьяне разорили сотни панских усадеб, убили более тысячи помещиков, ксендзов, несколько сотен католиков. Под горячую руку погромщиков порой попадали просто по-европейски одетые люди. Восставшие отряды польской шляхты были разбиты.
В очередной раз использовать русинов для решения своих проблем австрийским властям потребовалось в 1848 году, когда после революции в Париже по всей Австрийской империи прокатилась волна восстаний. Националистические выступления произошли в Вене, Чехии, Венгрии, итальянских провинциях. Не стала исключением и Галиция. Восставшие поляки хотели восстановить Речь Посполитую в ее прежних границах. Центр восстания располагался во Львове. Руководящий орган повстанцев «Рада Народова» создал во многих городах и местечках Галиции свои управленческие структуры и сформировал национальную гвардию. Австрийская монархия была вынуждена военной силой подавлять восстание. Помощь в этом имперским войскам в апреле 1848 года оказали и русины. Их поддержкой империя (в лице губернатора Франца Стадиона фон Вартгаузена) заручилась, отменив в разгар польского восстания крепостное право на территории проживания русинов и освободив тем самым русинов от гнета польской шляхты. Это вызвало очередной всплеск симпатий русинов к Австрийской империи.
Франц Стадион использовал самые различные средства для привлечения русинов на свою сторону. 2 мая 1848 года он позволил русинам создать во Львове первую политическую русинскую организацию «Главная русская рада» («Головна руська рада»). Ее лидером стал униатский епископ Григорий Яхимович. Мы вновь сталкиваемся с попытками империи воспользоваться русинским фактором в своих интересах: учреждение антипольской рады отрезало русинам путь к объединению с польскими демократами в единый антиимперский фронт и этим укрепило империю.
Требования «Главной русской рады» состояли в освобождении от польской гегемонии, установлении полного равноправия с поляками и административного отделения Восточной Галиции (русинской) от Западной Галиции (польской). При «Главной русской раде» был сформирован особый полк «русских стрельцов» по типу национальной гвардии. В 1848–1849 годах австрийские императорские войска привлекли этих «стрельцов» в свой состав для усмирения восставших венгров.
Однако галицкие русины не желали ограничиваться борьбой с поляками. В воззвании к народу по поводу предоставления императором конституции «Главная русская рада» заявляла: «Мы, русины галицкие, принадлежим к великому русскому народу». Такие откровенно прорусские настроения не могли не встревожить австрийскую администрацию. Русинов решено было приструнить.
В том же 1848 году губернатор Галиции Франц Стадион фон Вартгаузен, принимая представителей галицийской русинской общественности, дал им понять, что рассчитывать на помощь правительства русины могут только в том случае, если захотят быть самостоятельным народом и откажутся от национального единства с русскими. А иначе австрийским властям для борьбы с русофильскими тенденциями не останется ничего иного, как вновь опереться на поляков. Символическим отказом от русского родства стало то, что с подачи Франца Стадиона русинов переименовали в рутенов.
Здесь нужно отметить, что «русины» — это самоназвание галицийского русского населения. Среди галицийского крестьянства слова «русин» и «русский» были почти тождественны. Тем самым уже в имени народа подчеркивалось родство с Россией. Это не могло не беспокоить австрийские власти. Потому ими и была взята на вооружение латинизация слова «русские» — «рутены» (Rutheni). Слово это австрияки почерпнули у средневековых польских историков.
Русины. 1836
Некоторое время правительство империи рассматривало два возможных варианта национальной политики по отношению к русинам. Первый вариант предполагал создание отдельной «рутенской» народности. Но в конечном итоге было принято решение создавать «украинскую» нацию, заявив о национальном единстве рутенов и населения российской Малороссии.
Тяготение русинов к России стало одним из факторов, повлиявших на рост напряжения в отношениях Австрии и Российской империи. Российский император Николай I в 1850-х годах поддержал борьбу славянских народов Балканского полуострова за независимость от Османской империи. Это движение за независимость страшило Австрию, опасавшуюся роста народно-освободительной борьбы на своей территории. На создании национального государства настаивали австрийские сербы — они стремились воссоединиться с Сербским княжеством и надеялись на помощь России в этом вопросе.
Австро-Венгерскую империю волновали не только прорусские настроения у отдельных народов, входивших в ее состав, но и нечто большее. Вот что писал об этом английский историк А. Дж. Тэйлор, подробно исследовавший ситуацию на Балканах в XVIII и XIX столетиях:
«В восемнадцатом веке „восточный вопрос“ представлял собой простое соревнование между Австрией и Россией за турецкие территории. Теперь это становилось невозможным. Последние русские приобретения в 1812 году привели Россию на берега Дуная… Но Дунай оставался главной транспортной артерией, связывавшей Австрию с внешним миром вплоть до появления железных дорог, и весьма важным торговым путем даже после их появления; Австрия не могла позволить, чтобы устье Дуная перешло в руки русских, не перестав при этом быть независимой державой».
Из книги этнографа Г. И. Купчанко «Галичина и ее русские жители». 1896 (1)
Австрийский император Франц Иосиф писал матери:
«Наше будущее — на востоке, и мы загоним мощь и влияние России в те пределы, за которые она вышла только по причине слабости и разброда в нашем лагере. Медленно, желательно незаметно для царя Николая, но верно мы доведем русскую политику до краха. Конечно, нехорошо выступать против старых друзей, но в политике нельзя иначе, а наш естественный противник на востоке — Россия».
Австрия выступила на стороне противников России (Британии, Франции, Османской империи и Сардинского королевства) в Крымской войне 1853–1856 годов, предъявив в начале июня 1854 года Николаю I ультиматум о немедленном выводе русских войск из дунайских княжеств. Россия была вынуждена отвести войска с Балкан. Но вместо ожидаемого усиления своих позиций Вена оказалась в международной изоляции. Специалист по истории европейской дипломатии XIX и XX вв. А. Тейлор писал: «Крымская война оставила Австрию без друзей. Россия приписала свое поражение австрийским угрозам присоединиться к союзникам, союзники считали, что Россия уступила бы без боевых действий, если бы Австрия присоединилась к ним сразу».
Справедливости ради стоит отметить, что австрийское военное руководство было шокировано венской дипломатией 1854–1856 годов: «Политика, которую австрийское правительство проводило во время Крымской войны, была прямо противоположна мнению армии и привела именно к тому результату, которого в армии так боялись, — изоляции дунайской монархии в международных делах. Австрийская внешняя политика не пользовалась в армии ни малейшим доверием».
Но вернемся к внутренней политике Австрии.
Русское (именно русское, а не «рутенское» или «украинское») возрождение продолжалось. Это наиболее сильно ощущалось в литературе, о чем писала галицийская пресса: «Едва начала Русь в Австрии возрождаться, оказалось, что ее литература не ступит ни шагу без словаря Шмидта, что этот словарь русский как для Львова, так и Петербурга, что в нем собраны сокровища действительно литературного, письменного языка».
Несколько лет правительство Австрийской империи этому не препятствовало. Наоборот, в Галиции позволили издавать «Вестник краевого правительства», в котором тексты указов на официальном немецком языке для местного населения дублировались на русском.
Этнографическая карта Австрии. 1855
Но видя, что такая политика ведет лишь к увеличению сторонников русофильского движения, а не к развитию обособленного «рутенского», австрийские власти посчитали, что назрела необходимость остановить процесс поиска идентичности русинов в русском мире с тем, чтобы развитие этого процесса не зашло слишком далеко. А для помощи в этом деле не было более естественных «партнеров», чем польская шляхта. Тем более что поляки, сильно обескровленные и деморализованные «Галицийской резней» 1846 года, перестали представлять для австрийского правительства существенную угрозу.
По сути, случившаяся «Галицийская резня» сыграла на руку Вене в политическом плане. Эти страшные события подтолкнули польскую знать к поиску защиты от собственных крестьян у австрийских властей и сделали второстепенной задачу борьбы за независимость. Дав обязательства поддерживать политику Габсбургов, польская элита получила от австрийского правительства военно-полицейскую помощь в восстановлении своего господства и карт-бланш на полонизацию края.
Ян Левицкий. Галицийская резня 1846 года. 1871
Почти десятилетие, с 1849 по 1859 годы, под руководством поляка Агенора Голуховского, назначенного губернатором Галиции в 1849 году, проводилась политика ускоренной полонизации галицийских русинов. Но оголтелая культурная, национальная и религиозная экспансия поляков вызвала у русинов рост пророссийских настроений. Русины под таким натиском польской администрации лишь теснее сплотились в отстаивании своих православных убеждений и традиций русского образа жизни. Попыткам Голуховского заменить при поддержке австрийской администрации в 1859 году кириллицу на латиницу был дан такой единодушный отпор со стороны русинской общественности, что реализовать их не удалось. Это был полный провал для Голуховского, он вынужден был уйти в отставку.
Руководству Австрийской империи становилось всё более ясно, что никакие прямолинейные действия по ополячиванию русинов к искоренению русофильства не приведут. И что для сдерживания русофильских тенденций нужно использовать не лобовое давление, а более гибкие и эффективные методы.
Начался поиск внутренних разногласий среди русинов и попытки сыграть на этих разногласиях. Такие разногласия были найдены. Вначале были нащупаны внутрирусинские разногласия в вопросе о формировании литературного языка. В вопросе о языке русинская интеллигенция поделилась на две противоборствующие группы: русины-москвофилы (сторонники принятия великорусского литературного написания) и русины-народники (сторонники написания максимально близко к разговорному народному языку).
Москвофилы, представлявшие собой преимущественно старшее поколение русинов, твердо придерживались русофильских убеждений. Поэтому австрийские власти сделали ставку на их оппонентов-народников, представителей следующего поколения. Народникам была подброшена идея «украинизации», согласно которой исторические и культурные пути Юго-Западной Руси и России существенно отличались.
Поляки сначала не оценили австрийскую идею, поскольку хотели, чтобы Галиция была исключительно польской. Но под влиянием польских эмигрантов из России они изменили свою позицию. Пользу, которую можно извлечь из «украинства», убедительно описал Генрих Яблонский — уроженец Малороссии и один из лидеров польского движения. По словам русского публициста С. Щеголева, исследовавшего украинский сепаратизм незадолго до начала Первой мировой войны, «он [Яблонский] убеждал поляков, что они неразумно поступают относительно галичан, и что вместо того, чтобы отрицать их национальность, лучше прививать у них сознание национальной отдельности от великороссов для солидарной деятельности против России».
Позднее, уже в XX веке, об этом же напишет соратник Ю. Пилсудского В. Бончковский:
«На вопрос, существует ли украинский народ, отвечаем: если бы не существовал украинский народ, а только этнографическая масса, то следовало бы помочь ей в достижении национального сознания. Для чего и почему? Потому, чтобы на востоке не иметь дела с 90 млн великороссов плюс 40 млн малороссов, неразделенных между собой, единых национально».
Чем более напряженными становились отношения между Австро-Венгрией и Российской империей, тем интенсивнее и шире велась пропаганда украинизации среди русинов. Украинизация углубляла конфликт между москвофилами и народниками, выводя его в историческую, идеологическую и политическую плоскости. «Пустить русина на русина, дабы они сами себя истребили…» — такой девиз приписывали губернатору Галиции графу Голуховскому тогдашние русофилы.
Уже в 70-х годах XIX века отношения между Австро-Венгрией и Российской империей накалились настолько, что среди высших кругов Дунайской монархии всерьез рассматривалась вероятность начала войны с Россией. В 1870 году граф Андраши, ведущий государственный деятель Венгрии и будущий министр иностранных дел монархии, утверждал: «Подобно каждому человеку в Венгрии, я считаю столкновение Австро-Венгрии и России неминуемым».
Руководство России тоже рассматривало подобный сценарий. Русский дипломат С. Сазонов, министр иностранных дел Российской империи в 1910–1916 годах, в своих воспоминаниях отмечал: «Относительно чувств к нам Австрии мы со времен Крымской войны не могли питать никаких заблуждений. Со дня ее вступления на путь балканских захватов (имеется в виду оккупация Боснии и Герцеговины в 1878 году), которыми она надеялась подпереть расшатанное строение своей несуразной государственности, отношения ее к нам принимали всё менее дружелюбный характер».
Нарастание стратегической напряженности в отношениях между Австро-Венгрией и Россией привело к тому, что руководство Австро-Венгрии стало всё более активно проводить политику отрыва Юго-Западной Руси от России. Это способствовало как подавлению русофильских настроений, так и пропаганде сепаратизма в Малороссии, активизируемого Австро-Венгрией с целью оторвать этот кусок территории от Российской империи и ввести его в состав своей империи, назвав «единой Украиной».
На пути этих амбициозных планов стояли непокорные галицкие русофилы. Против них австрияками были развернуты обширные репрессии. Украинофилам, напротив, оказывалась повсеместная поддержка.
Осип Андреевич Мончаловский — общественный деятель, журналист, публицист, историк и один из основателей Русской народной партии (создана в Галиции в 1900 году), открыто выступавшей против украинофильства, в 1903 году так описывал политику Австро-Венгрии по украинизации русинов: «Явную поддержку украинофильства со стороны центрального правительства доказывает ежегодное пособие в количестве 20 000 корон, получаемое Обществом имени Тараса Шевченко во Львове. От галицкого сейма, т. е. от поляков, украинофильские общества и редакции ежегодно получают следующие суммы: Общество «Бесіда» во Львове на содержание театра — 14 500 корон; певческое Общество «Боян» во Львове — 600; редакция журнала «Учитель“ — 1000; Общество «Просвіта“ — 10 000; Общество имени Т. Шевченко — 8000; редакция детского журнала «Дзвінок“ — 400; издательство книжек — 12 000; девичье училище в Перемышле — 400; Общество педагогическое на издательство «украинско-русской» библиотеки — 600; женская школа во Львове — 3200; базилиане на издание брошюр — 400; на содержание пансионов для бедной учащейся молодежи — 5000, итого — 50 100 корон, между тем как русские общества не получают ни гроша».
Император Франц Иосиф, сделавший, как мы уже убедились, ставку на отбрасывание России на восток, последовательно шел к реализации этой цели, которую он впервые озвучил за полвека до описываемых нами событий, будучи еще молодым монархом.
С одной стороны, ему в преддверии военного конфликта с Россией нужно было задавить русинское русофильство на собственной территории.
С другой стороны, в начале XX века на территории Малороссии был сосредоточен значительный экономический потенциал. И Францу Иосифу, строившему планы отбрасывания русских на восток, конечно, было желательно отобрать этот лакомый кусок у России, включив его в состав Австро-Венгрии.
Антирусскому «украинскому» сепаратизму в Австро-Венгрии покровительствовали наследный принц Франц-Фердинанд и военное министерство. В 1910 году в замке Франца-Фердинанда Конопиште состоялось тайное совещание, на котором присутствовал сам эрцгерцог, а также деятели украинского движения из Галиции и Малороссии: Евгений Олесницкий, Андрей Шептицкий, Евгений Чикаленко, Николай Михновский. Это совещание по «украинскому» вопросу было отнюдь не единственным. Так, в конце июля 1914 года состоялось еще одно секретное совещание высших должностных лиц. На этом совещании опять-таки присутствовал митрополит Андрей Шептицкий, которому было поручено подготовить и переслать австрийскому и немецкому правительствам рекомендации для их будущей политики в отторгнутой у России Малороссии. 15 августа он написал докладную записку австрийскому императору Францу Иосифу, в которой настаивал, что после аннексии Малороссии австрийская администрация должна сосредоточиться на пробуждении «Россией подавленных традиций Украины» (читай — украинизации), чтобы области Малороссия «возможно полнее отторгнуть от России и придать им симпатичный населению характер области национальной, от России независимой, чуждой державы Царей».
Австро-Венгрия и Германия всерьез готовились к осуществлению задуманного. Причем речь шла о весьма детальной и тщательной подготовке. Была рассмотрена, например, кандидатура будущего «короля» оккупированной Украины. Им было решено сделать эрцгерцога Вильгельма Франца Габсбурга, которого с юности готовили к этой роли. Вильгельм Франц Габсбург владел украинской мовой, носил под австрийским военным мундиром вышиванку и командовал кавалерийским полком из галицких русинов. Антирусские украинцы именовали своего будущего короля Вильгельма — Василь Вышиванный.
1 августа 1914 года началась Первая мировая война.
31 августа 1914 года барон Гизль, представитель австрийского министерства иностранных дел при верховном командовании, проведя переговоры с лидерами украинских организаций во Львове, сообщил австрийскому МИДу следующее: «Украинофильское движение среди населения не имеет почвы — есть только вожди без партий». В одном из последующих сообщений Гизль назвал галицийское украинство «исключительно теоретической конструкцией политиков». А после вхождения русской армии на территорию Галиции Гизль сообщил руководству о массовом переходе русинов на сторону русских войск, в результате которого австрийская армия оказалась, по выражению Гизля, «брошена на произвол судьбы».
Замглавы австрийской военной разведки Максимилиан Ронге уже после войны вспоминал об отношении местного русинского населения к австрийским войскам: «Мы очутились перед враждебностью, которая не снилась даже пессимистам».
В итоге австрийский главнокомандующий эрцгерцог Фридрих в докладной записке императору Францу-Иосифу вынужден был признать, что русские войска воспринимаются русинами как освободители, и что русские могут «рассчитывать на полную поддержку» со стороны местного населения.
Несмотря на такое успешное начало войны и на поддержку русинов, русские войска вскоре вынуждены были отступить с территории Австро-Венгрии.
В 1917 году с исторической сцены сошла династия Романовых.
В 1918 году такая же судьба постигла династию Габсбургов.
Планам по объединению Малороссии с Галицией так и не суждено было осуществиться.
Правда, в 1918 году была-таки создана «союзная» с Германией и Австрией Украинская Держава, которую ненадолго возглавил гетман Павел Скоропадский. По ее поводу в ноябре 1914 года делился планами министр иностранных дел Австро-Венгрии Берхтольд, заявляя, что «главная цель в этой войне состоит в долгосрочном ослаблении России, и поэтому, на случай нашей победы, мы приступим к созданию независимого от России Украинского государства».
Но ноябрьская революция 1918 года в Германии, поражение Австрии и Германии в Первой мировой войне привели к тому, что Австро-Венгерская империя распалась, так и не осуществив своих планов по отбрасыванию России на восток.
В результате боевых действий 1918–1921 годов и последующего передела территорий по итогам трех войн — Первой мировой, Гражданской и советско-польской — Галиция оказалась в составе Польши, Буковина отошла к Румынии, а Закарпатье — к Чехословакии.
На всех этих трех территориях Юго-Западной Руси власти соответствующих государств пытались, как под копирку, сначала осуществить поголовную полонизацию, румынизацию или чехизацию. Но после того как на этом пути встречали упорное сопротивление русинов, становились на рельсы конструирования у них «украинского национального самосознания».
Политика украинизации или, иными словами, построения идентичности народа на основе русофобии, с той или иной степенью успешности продолжается различными политическими субъектами и по сегодняшний день. К чему это привело, мы можем воочию наблюдать: в самом центре Европы полыхает военный конфликт, грозящий перерасти в мировой.
Поэтому в заключение хочется привести оценку исторического опыта Австро-Венгрии американским исследователем С. Вэнком:
«Габсбургская империя не способна преподать нам позитивные уроки того, как следует улаживать этнические конфликты и строить наднациональное государство… Опыт монархии Габсбургов дает больше предостережений, чем примеров для подражания».
https://rossaprimavera.ru/article/0acc194f
07.03.2022 Исторические претензии Польши на Украину — «Украинство…» Глава II
После развала СССР процесс освобождения «порабощенных народов» не остановился, а перешел в иную, более жесткую фазу
Коммуна «Суть времени» / ИА Красная Весна / 5 марта 2022
Эрнст Лисснер. Изгнание польских интервентов из Московского Кремля в 1612 году. 1938
Чтобы понять суть территориальных претензий Польши к Украине, необходимо подробно рассмотреть историю польско-украинских и польско-русских отношений в хронологической последовательности, а также ознакомиться с основными концепциями внешней политики Польши. Эти концепции названы по именам старейших польских королевских династий — Пяста и Ягеллона.
Внешнеполитическая концепция, связанная с именем Пяста, основана на древней «Хронике и деяниях князей или правителей польских» («Хроника Галла Анонима»), рассказывающей о бедняке Пясте. Как гласит легенда, некие загадочные странники, придя к Пясту в гости, получают радушный, хоть и скромный прием. Ранее те же самые странники побывали на пире у польского князя Попеля, но там им были не рады. В ответ на доброту приютившего их бедняка странники творят чудеса: угощения в доме Пяста многократно преумножаются. В хоромах же Попеля они, наоборот, исчезают. Далее, согласно сюжету, жадного князя прогоняют прочь, и он гибнет, заедаемый мышами. Сын же добродетельного Пяста Земовит становится князем поляков. Первый исторически достоверный властитель Польши Мешко I считается правнуком Пяста.
Антоний Олещиньский. Избрание Пяста на княжение. XIX век
Со временем образ Пяста стал в сознании польского народа символом работящего родоначальника, созидающего государство трудом, а не войной. В эпоху романтизма он превратился в синоним «польскости». Имя Пяста присутствовало в политических лозунгах и названиях (например, в названии Польской народной партии «Пяст»), к нему неоднократно обращались польские политики и идеологи.
Так называемая Пястовская концепция внешней политики подразумевает, что Польша является центральноевропейской державой без стремления к экспансии на восток и ориентируется на установление активных союзнических отношений с Германией.
Вторая концепция польской иностранной политики получила свое название от королевской династии Ягеллонов, взошедших на польский престол в 1386 году. Ягеллонская концепция подразумевает экспансию на восток, проникновение в Литву и на русские земли. В рамках этой концепции Польша рассматривается в качестве ведущей региональной восточноевропейской державы, представляющей собой мультинациональное, многоконфессиональное государство-империю. Собственная миссия такой империи заключается во введении своих восточных окраин в лоно европейской культуры. Из этого логически вытекает, что Ягеллонская концепция государства подразумевает жесткое политическое противостояние и территориальную конкуренцию с Россией.
Территориальные претензии Польши на востоке традиционно касались Галиции и Волыни — двух исторических областей на западе современной Украины. Галиция включает в себя Львовскую, Ивано-Франковскую и Тернопольскую области, а Волынь — Волынскую и Ровенскую области. Для их обозначения поляки создали особое понятие «восточные кресы» от польского Kresy Wschodnie — восточные границы (края, территории).
В X веке киевский князь Владимир Святой создал Владимиро-Волынское княжество. В него вошли земли нынешней Западной Украины.
Сын польского князя Мешко I — Болеслав I Храбрый — пришел на эти земли с войной.
Мешко I. 1605
Болеслав I считается основателем Польского государства. Пределы государства при нем расширились от Чехии до Волыни. Дочь Болеслава I была замужем за великим князем киевским Святополком Окаянным. Такое прозвище Святополк получил, согласно легенде, за убийство своих братьев Бориса и Глеба. Усугубляет мрачный образ Святополка совершенно достоверный факт: в 1018 году он привел на Русь печенегов и поляков для войны с другим своим братом — Ярославом. А Болеслав I, зять Святополка, командовал армией вторжения.
В этой военной кампании польская армия Болеслава I, усиленная печенежскими наемниками, сумела одержать верх над войском Ярослава. Но, войдя в Киев, польский король не спешил передать город в руки Святополка. Тогда, согласно одной из версий, Святополк Окаянный инициировал массовые избиения польских войск. Согласно же другой версии, поляки сами спровоцировали народное восстание. В итоге Болеслав был вынужден спешно покинуть Киев. Волынь же, захваченная им на обратном пути, осталась за поляками.
В 1031 году Мстислав Владимирович Храбрый и Ярослав Мудрый выступили в поход на Польшу и вернули Руси города Перемышль и Червень.
В 1199 году волынский князь Роман Мстиславович занял Галич и объединил Галицкое и Волынское княжества. Позже он взял Киев и создал сильное государство, в состав которого вошла значительная часть земель современной Украины.
В 1340 году в ходе боярской смуты был отравлен галицко-волынский князь Болеслав-Юрий II. Выгоду из этой ситуации извлек последний польский король из рода Пястов Казимир III. С молниеносной скоростью он выдвинул войска в Галицию. Среди множества занятых им городов оказались Перемышль и Львов.
Однако эти города недолго оставались в руках поляков. Уже в 1341 году ставленник галицийских бояр воевода Дмитрий Детько совершил успешный поход на Польшу. По результатам похода соратник Детько, литовский князь Любарт, отвоевал города Белз, Владимир-Волынский и Кременец. В 1344 году поляки признали власть литовцев на Волыни и в большей части Галиции. В 1349 году Казимир III снова почти полностью занял Волынь. Но как только он распустил часть своей армии, литовские братья Кейстут и Любарт при поддержке московского князя Семена Гордого вернули Волынь обратно, и в 1350 году поляки были вынуждены признать потерю Волыни, подписав с братьями мирный договор.
Этот договор Казимир III нарушил в 1366 году. Очередная война закончилась новым договором, согласно которому поляки утверждались в правах на Галицию и Волынь, за исключением Луцкой земли и части Владимирской. Однако уже в 1370 году Литва взяла реванш и, воспользовавшись смертью Казимира III, отвоевала у поляков всю Волынь целиком.
В 1384 году литовский князь и будущий польский король Ягелло (Ягайло) целовал крест и поклялся в верности победителям Орды — московскому князю Дмитрию Донскому и его двоюродному брату Владимиру Храброму. В исторических источниках существует также упоминание о договоре, заключенном княгиней Иулианией Александровной. Согласно договору, ее сын Ягелло должен был жениться на дочери Дмитрия Донского, а Литовское княжество признать верховную власть Москвы и принять православие. Договор этот исполнен не был. Ягелло выбрал другой путь.
22 августа 1385 года между Польшей и Литвой была заключена Кревская уния. Уния налагала на Ягелло ряд обязательств. В частности, он должен был отдать Польше захваченные ранее польские и русские земли, принять католицизм в качестве государственной религии, а также жениться на польской королеве Ядвиге. В феврале 1386 года Ягелло принял крещение и был повенчан. Он вступил на трон под именем Владислава II, хотя история запомнит его как основателя династии Ягеллонов, правивших в государствах Центральной Европы в XIV–XVI веках.
Владислав II Ягелло (Ягайло), король Польши
В 1389 году Ягелло, он же — польский король Владислав II, вел войну со своим двоюродным братом Витовтом за власть в Литве. Результатом войны в 1392 году стало Островское соглашение, согласно которому Витовт формально признал Ягелло своим сюзереном. По этому соглашению польское королевство получило часть Галиции и Волыни. Такой раздел сохранялся до подписания в 1569 году Люблинской унии, результатом которой стало создание федерации Королевства Польского и Великого Литовского княжества.
Эта федерация, получившая название Речь Посполитая, в пик своего расцвета занимала территорию современной Польши, Украины, Белоруссии, Литвы, а также части России, Латвии, Эстонии, Молдавии и Словакии. В состав Речи Посполитой вошли, в частности, Волынь, Подолье и Киевщина.
На рубеже XVI–XVII веков на Руси наступило Смутное время. Поляки воспользовались тяжелым положением русского государства и заняли Москву, Тверь, разорили многие северные города. Бандитские отряды, примкнувшие к польским интервентам, вырезали Кинешму и сожгли Галич. Грабежи и насилие привели к народному восстанию, и уже через несколько лет ополчение Кузьмы Минина и князя Дмитрия Михайловича Пожарского погнало поляков обратно на запад.
Начинается период русско-польских войн. Польша стремится закрепиться на оккупированных землях, а Россия желает вернуть то, что утратила в Смутное время. В августе 1612 года ополчение Минина и Пожарского при поддержке казаков Трубецкого разгромило отряд гетмана Ходкевича, которому не удалось прорваться на помощь полякам, занявшим Москву. В октябре 1612 года польский гарнизон в Москве капитулировал.
После нескольких неудачных попыток восстановить контроль над Москвой Польша 11 декабря 1618 года подписала Деулинское перемирие. По результатам первой русско-польской войны 1609−1618 годов поляки окончательно утратили контроль над Москвой и прилегающими к ней районами. Но под польской властью по-прежнему оставались Смоленск, Чернигов, Дорогобуж и другие города юго-западной и западной окраин.
Итогом второй русско-польской войны 1632−1634 годов стал отказ Польши от претензий на русский трон.
В 1654 году началась новая война Польши с Россией за право обладания Левобережной Украиной. Через 13 лет истощенная Польша подписала Андрусовское перемирие, по которому отказалась от Смоленской и Северской земли, а также Черниговского воеводства. Левобережная Украина была признана российским владением, Киев передан России на срок в два года, а над территориями Запорожской Сечи было установлено совместное польско-российское управление.
В 1686 году Россия и Польша подписали «Вечный мир», по которому отказ поляков от претензий на Киев был куплен Россией за 146 тысяч рублей.
Период русско-польских войн окончательно завершился 1 марта 1772 года, когда представители Австрии, Пруссии и России подписали конвенцию о первом разделе Польши. Крайне существенно то, что в 1773 году этот раздел был признан польским сеймом.
Войска подписавших конвенцию держав, вошли на территорию Речи Посполитой и заняли области, распределенные между ними по соглашению. Россия приобрела часть Прибалтики и современной территории Белоруссии. К России отошли территории общей площадью в 93 тыс. кв. км с населением в 1 млн 300 тыс. человек. Екатерина II сожалела, что Галиция оказалась в составе Австрии и даже хотела ее со временем выменять.
Второй раздел Польши произошел в 1793 году при участии России и Пруссии. В результате этого раздела Россия получила центральную часть Белоруссии, восточную часть Полесья, Подолье и часть Волыни.
Третий и окончательный раздел Речи Посполитой был оформлен в 1795 году. По словам историка С. Соловьева, отходящим в пользу России землям «сама природа указала границы». Императрица Екатерина получила оставшиеся украинские, литовские и белорусские земли, в том числе Волынь и Курляндию. Галиция по-прежнему оставалась австрийской.
В целом же, как считает В. Ключевский, по результатам всех трех разделов «Россия не присвоила ничего исконно польского, отобрала только свои старинные земли да часть Литвы, некогда прицепившей их к Польше». Такого же мнения, по словам историка, придерживался и прусский король Фридрих II, признав на встрече глав трех государств, что у одной лишь России есть право так поступить с Польшей, «чего нельзя сказать об нас с Австрией».
В 1807 году Наполеон отобрал у Пруссии некогда польские территории и создал на них Великое герцогство Варшавское. Еще через два года Наполеон присоединил к нему земли побежденной Австрии, которые были получены ею в результате Третьего раздела Польши.
В 1815 году, после поражения Наполеона, западная часть Великого герцогства Варшавского досталась Пруссии. Другую его часть Российская империя ввела в свой состав под названием Царства Польского. Венский конгресс 1815 года это размежевание утвердил.
С 1795 по 1917 год у поляков не было своего национального государства. Появление независимой Польши было связано с революционными событиями в России. 27 марта 1917 года Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов принял обращение к «Народу польскому», в котором сообщал:
«Царский режим, в течение полутора веков угнетавший польский народ одновременно с русским, ниспровергнут объединенными силами пролетариата и войск. <…> Демократия России стоит на почве признания национально-политического самоопределения народов и провозглашает, что Польша имеет право быть совершенно независимой в государственно-международном отношении».
10 сентября 1919 года по Сен-Жерменскому договору, подписанному Австрией после поражения в Первой мировой войне, «союзные и объединившиеся державы» (США, Британская империя, Франция, Италия, Япония и другие) обязали Австрию признать новые границы Польши, а также не противиться их последующим изменениям за счет австрийской территории. Пользуясь этим договором, Польша оккупировала Галицию, а 14 марта 1923 года на конференции послов союзных держав добилась дипломатического оформления своей власти над этой территорией.
В том же 1919 году польские войска, сформированные и вооруженные Францией, уже вовсю наступали на восток. Высший совет Антанты рекомендовал Польше остановиться на «линии Керзона», приняв ее в качестве восточной границы, проходящей через Гродно — Яловку — Немиров — Брест — Дорогуск — Устилуг, восточнее Грубешова, через Крылов и далее западнее Равы-Русской, восточнее Перемышля до Карпат. Однако это была всего лишь дипломатическая риторика. Польша, подстрекаемая и вооружаемая Антантой, захватила у ослабленной Гражданской войной России часть белорусских и украинских земель: Новогрудок, Полесье, Волынщину.
Однако Красной Армии удалось добиться перелома в войне и погнать поляков обратно на запад. Красноармейцы остановились уже только под стенами Варшавы. Внезапное и до сих пор не объясненное с достаточной исторической достоверностью спасение Варшавы сами поляки назвали Cud nad Wisłą или «Чудо на Висле».
Итогом внезапного и сопряженного с большими потерями отступления Красной Армии от Варшавы стало подписание в марте 1921 года в Риге Договора о границе, в соответствии с которым западные части Украины и Белоруссии отошли Польше. Граница, установленная Рижским договором, не соответствовала ни этнографической карте расселения поляков, ни историческим границам Польши до трех разделов. Отечественные историки и большинство зарубежных исследователей квалифицируют ее как границу, установленную в результате агрессивных действий Польши.
«Первая мировая война, благодаря российской революции и поражению Австрии и Германии, принесла свободу и независимость Польше. Советское правительство добровольно согласилось с восстановлением польского государства в пределах его этнографических границ. Это означало, и это было важно для Советской России, что польская восточная граница должна пройти по „линии Керзона“, где и проходила изначально. Если бы эта демаркационная линия была принята, история Советско-Польских отношений в период 1919–1939 годов могла бы быть совсем другой, история Европы могла бы быть другой, возможно, не было бы и Второй мировой войны. К несчастью, в 1920 году Пилсудский, без сомнений поощряемый плохими советчиками из канцелярий Лондона и Парижа, повторил трагическое преступление, совершенное польским руководством шестью веками ранее. Воспользовавшись оккупацией Советской России врагами, польская армия вторглась в Россию и аннексировала в результате подписания Рижского мира украинские и белорусские территории», — пишут английские исследователи супруги Коэтсы.
После этого началась активная полонизация (ополячивание) украинских и белорусских территорий. Государственное, административное и судебное делопроизводства перевели на польский язык. На железнодорожных билетах указывались польские названия станций, а почта и телеграф отказывали в приеме отправлений на любых языках, кроме польского.
«За первые 10 лет хозяйничанья польских властей в Западной Украине количество народных школ с 3600 сократилось до 400−500 <…> Был провозглашен тезис — „русских в Польше нет“, оправдывавший тотальное уничтожение русских школ. По этому плану было предложено полностью перейти на польский язык. Те же школы, которые захотели сохранить преподавание на русском языке, закрывались».
Внешняя политика Польши к этому времени начала формироваться вокруг ягеллонской идеи, подразумевающей экспансию на восток. Практической реализацией ягеллонской идеи стал «прометеизм» — спецпроект польской разведки, взявшей в разработку представителей украинской, грузинской, татарской и прочей национально окрашенной русофобской контрреволюции. Именно руководители грузинской эмиграции предложили название «прометейского проекта», метафорически связанное с легендой о борце за свободу титане Прометее, прикованном, по одной из версий мифа, к грузинским скалам. Представив «порабощенные народы» в образе коллективной жертвы, польские спецслужбы намеревались выступить в роли «Геракла», освобождающего эту жертву — «Прометея» — от цепей и мучений.
Как сообщают авторы статьи «Организация „Прометей“ и „прометейское“ движение в планах польской разведки по развалу России/СССР», написанной по архивным материалам, которые попали в Советский Союз в ходе Второй мировой войны, данный спецпроект подразумевал «конкретные действия польской разведки, направленные на территориальное расчленение СССР с помощью хорошо организованного и контролируемого ею процесса объединения антирусских националистических сил различного толка, включая национал-сепаратистов или национал-интегристов».
В 1928 году в Варшаве был создан клуб с длинным названием: «Прометей» — Лига угнетаемых Россией народов: Азербайджана, Дона, Карелии, Грузии, Идель-Урала, Ингрии, Крыма, Коми, Кубани, Северного Кавказа, Туркестана и Украины». Курировал «прометейскую» работу в Варшаве офицер польской разведки Эдмунд Харашкевич.
По размаху шпионско-диверсионной деятельности против СССР, а также по численности и национальному разнообразию кадрового состава, организация «Прометей» не имела аналогов в 20−30-е годы ХХ века.
Реализуя «ягеллонскую идею» посредством захватнических войн и аннексий, Польша в 1938 году, по выражению Уинстона Черчилля, «с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении чехословацкого государства».
Дальнейшему развитию польской экспансии помешала Германия. 1 сентября 1939 года она напала на Польшу и менее чем через месяц Варшава пала. Польша снова утратила свою государственность, а на «восточных кресах» встали пограничные войска Красной Армии.
В ночь с 16 на 17 сентября 1939 года польский посол в Москве Вацлав Гжибовский был вызван к заместителю наркома иностранных дел СССР Владимиру Потемкину, который зачитал ему ноту, адресованную польскому правительству:
«Польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность Польского государства. В течение десяти дней военных операций Польша потеряла все свои промышленные районы и культурные центры. Варшава, как столица Польши, не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договора, заключенные между СССР и Польшей.
Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам. Советское правительство не может также безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, остались беззащитными.
Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии.
Одновременно советское правительство намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью».
К этому времени польское правительство и военное командование покинули страну. Сбежал и куратор «прометейского» проекта Харашкевич. Осев в Париже, он продолжил идеологическую работу и написал историю прометеизма.
После начала Второй мировой войны часть агентурной сети «Прометея» вместе с курировавшими ее офицерами II отдела Генштаба была, по некоторым данным, перевербована английской разведкой. Другая, большая часть «прометейской» агентуры перешла в непосредственное подчинение к фашистским спецслужбам, с последующим использованием в диверсионных подразделениях типа «Бранденбург-800», разведшколах «Ягдфербанд-Ост» и «Цеппелин», а также в пропагандистско-переводческой спецгруппе «Винета» в составе фашистского министерства пропаганды.
Избавленная советским солдатом от фашистской оккупации в результате победы над германским рейхом, Польша вновь обрела независимость. Советско-польская граница прошла по «линии Керзона» таким образом, что за СССР осталась Западная Белоруссия и Западная Украина со Львовом. Эти изменения были оформлены Договором о советско-польской государственной границе, подписанным в августе 1945 года.
Тем временем польские эмигрантские круги начали вырабатывать «доктрину Гедройца — Мерошевского», направленную против СССР. Сами авторы доктрины описывают ее не иначе, как прометеизм, ушедший в подполье.
Ключевым понятием доктрины Гедройца-Мерошевского является так называемый регион УЛБ, названный по первым буквам сопредельных с Польшей советских республик: Украины, Литвы и Белоруссии. Именно там находятся «восточные кресы», именно их народы должны были стать участниками межнациональных конфликтов, подаваемых как борьба за национальное самоопределение против русского империализма.
Ежи Гедройц
Разработчиком доктрины считается Ежи Гедройц. Во время Второй мировой войны он оказался в армии генерала Андерса, сформированной в СССР из поляков «под командованием, назначенным Польским Правительством с согласия Советского Правительства».
Польское правительство в изгнании было создано 30 сентября 1939 года во Франции из польских политиков и офицеров. Летом 1940 года оно перебазировалось в Лондон, где и функционировало, оставаясь на антисоветских позициях, до 1990 года.
30 июля 1941 года в Лондоне премьер-министр польского правительства в изгнании Владислав Сикорский и посол СССР в Великобритании Иван Майский подписали советско-польское Соглашение о восстановлении дипломатических отношений и взаимной помощи в войне против гитлеровской Германии. Советские договоры с Германией от 1939 года, касающиеся территориальных перемен в Польше, признавались утратившими силу.
Тем временем польская армия всячески уклонялась от действий на советско-германском фронте.
«Говорили, что [командующий Польской армии в СССР генерал] Андерс совершенно потерял голову, не хочет сражаться, а старается сторонкой, избегая всякой возможности встречи с противником, как можно быстрее пробраться в Венгрию. Говорили о том, что единственным человеком, который думает и работает за всех, является майор Адам Солтан, начальник штаба Андерса, и что если бы не он, то от всей группы и следа не осталось бы», — вспоминал адъютант Андерса Ежи Климковский.
В армии генерала Андерса Ежи Гедройц руководил отделом печати. В 1945 году Гедройц стал начальником европейского департамента министерства информации правительства Польши в Лондоне.
С 1947 года Гедройц известен как издатель и автор нелегального политического еженедельника «Культура» и других периодических изданий антисоветской ориентации. Его единомышленник Юлиуш Мерошевский, также служивший в армии Андерса, после демобилизации на родину не вернулся и обосновался в Лондоне.
«Мерошевский был публицистом, который склонялся к тезису, что Советский Союз не сохранится долго, а это означает, что он треснет по национальным швам. Такого же мнения придерживался и Ежи Гедройц», — так в 2013 году напишет об авторах концепции УЛБ журнал «Новая Польша». Этот журнал называет себя идеологическим наследником журнала «Культура», основанного Ежи Гедройцем и закрытого по завещанию основателя после его смерти в 2000 году.
Ежи Гедройц и Юлиуш Мерошевский предложили концепцию, согласно которой полякам надлежит стремиться к независимости Украины (то есть по факту к уничтожению СССР). Главными препятствиями на пути украинцев к независимости были их недоверие и страх перед многовековым польским экспансионизмом, безжалостно насаждаемым огнем и мечом. От этой имперскости Гедройц с Мерошевским и призывали отказаться поляков — то есть забыть идею Великой Польши до тех пор, пока Украина не обретет, наконец, независимость.
Юлиуш Мерошевский
Разработчики проекта послевоенной внешней политики Польши, преемственной агрессивным «прометейским» планам, исходили из того, что прямое противостояние Польши и СССР бесперспективно. На военную поддержку западных партнеров Польша также надеяться не могла — бросив ее во Второй мировой войне, они подорвали всякое к себе доверие.
«Поляки, а не русские пережили шок Варшавского восстания, шок, вызванный поведением союзников, бросивших Польшу. <…> Рухнула наша традиционная концепция Польши как бастиона западной цивилизации. Нас предала наша собственная история, которой мы воздвигали алтари в литературе, живописи, музыке. Мы сделали открытие, страшнее которого народ сделать не может: мы открыли, что история — это черновик записок из „мертвого дома“, а не живое прошлое, подтверждающееся в сегодняшнем дне», — с таким отчаянием описывал растерянность польской элиты Юлиуш Мерошевский.
Он же и предложил реализовать на восточном направлении концепцию неклассических войн, существенное место в которой было отведено национальным конфликтам. Разворачиваться им предстояло в регионе УЛБ, на тех самых «восточных окраинах», которые польская элита считала своими и от идеи возвращения которых как бы призывали отказаться польские эмигранты-антисоветчики.
«В [польской] эмиграции царит яростный антикоммунизм, плодящий лишь звериную ненависть к России, — писал Юлиуш Мерошевский. — Этому антикоммунизму не хватает морального размаха, ибо он сплавлен с национальным эгоизмом и даже с узким национализмом. „ГУЛаг“ интересует нас лишь постольку, поскольку в этой пирамиде замученных тел и душ мы можем обнаружить надежду на гибель России, что, в свою очередь, позволило бы нам вернуть Польше Вильно, Львов, а может быть, и еще что-либо».
Первой целью доктрины Гедройца — Мерошевского было убедить самих поляков отказаться от стремления к имперскости и забыть мечту о возвращении «кресов».
Второй целью — успокоить украинцев, убедить их в безобидности поляков, в полном и окончательном отказе Польши от каких бы то ни было территориальных претензий. «Доктрина Гедройца постулировала принципиальный разрыв с ягеллонской парадигмой, объявив ее имперской и потому недопустимой в современном мире. Однако она и не призывала вернуться к пястовским временам. Наоборот, всё ее внимание оказалось заострено на необходимости новой активной политики на Востоке, политики на новых основаниях и с новыми целями. Теперь главная цель Польши — независимость региона ULB от России. Залогом же этого считается становление полноценного польского влияния на этих территориях, что легко реанимирует при необходимости и „благородную ягеллонскую идею“, от которой доктрина как бы призывает отречься», — пишет историк и политолог Олег Неменский.
Доверившись полякам, украинцы не без помощи извне должны обрести независимость — это третья, но не последняя часть доктрины.
«Наиболее успешной „операцией“ в рамках этой доктрины считается „помаранчевая революция“ на Украине», — пишет Неменский.
А это значит, что после развала СССР процесс освобождения «порабощенных народов» не остановился, а перешел в иную, более жесткую фазу.
Премьер-министр Польши Д. Туск в интервью «Газете выборчей» 10 мая 2010 года сказал:
«Сейчас понятно, что с нашими восточными партнерами на протяжении многих лет еще будет нелегко. <…> Стоит добавить, что те сообщества украинцев, которые более других вожделеют независимости, в целом не пылают любовью к Польше. Так что, по-прежнему актуальна идея Гедройца, политическое и моральное наследие кругов парижской „Культуры“. Нам надо держать руку на пульсе Украины и России. И помогать Украине строить стабильное государство».
Таким образом, речь в доктрине идет не только о независимости Украины, но уже и о построении «стабильного государства». А что может мешать стабильности Украины?
В декабре 2013 года бывший глава польского правительства Ярослав Качиньский выступал на «Евромайдане». Выразив слова поддержки «оранжевой революции», свое выступление Качиньский закончил бандеровским приветствием: «Слава Украине!».«Героям слава!» — ответила толпа.
Задолго до майданов и даже задолго до развала СССР Ежи Гедройц уже осознавал, какого «дьявола для грязной работы» они с Мерошевским хотят использовать на Украине:
«Это [диссидентское] движение все-таки остается сильным, даже сильней, чем в самой России. Оно охватывает не только узкие круги интеллигенции, но и глубоко укоренено в академической среде, а главное — в массах. И это не так уж красиво, потому что это движение часто приобретает нацистский характер. Практически говоря, в массах прежде всего находит отклик лозунг „резать коммунистов и русских“ и тому подобные настроения».
Следом за СССР должна быть развалена и Россия. Только тогда польские элиты, собранные вокруг концепции Гедройца — Мерошевского, смогут отбросить миролюбивые маски и предъявить скрываемую до поры жажду господства. Инструментарий для развала РФ всё тот же: национальные конфликты, ведущую скрипку в которых играет воинственное «украинство», «грузинство» и подобные им конструкты, ориентированные на лозунг «резать коммунистов и русских».
Гедройц и не скрывал перспектив своей доктрины. В 1981 году он описал эти перспективы так:
«Знаете ли, я так себе мечтаю: хорошо бы было, если б дошло до скандала. <…> До новой мировой войны. <…> Всё бы рухнуло. Всё. И можно было бы ездить от Ла-Манша до Ледовитого океана. На тачанках. Был бы неслыханный хаос. Думаю, что это будет анархистская революция. И повсюду есть для этого почва. Никакой идеологии — слово возьмет вся эта сегодняшняя молодежь, то, что у них в голове. Страшные дела будут твориться».
Доктрина Гедройца — Мерошевского редко упоминается официальными политиками и дипломатами по причине непрозрачности, двойственности ее сути. Учитывая эти обстоятельства, особую ценность имеет факт высказывания Адама Даниэля Ротфельда, министра иностранных дел Польши при Квасневском:
«Не думаю, чтобы в 70-е годы и даже позже Александр Квасневский предполагал, что если он когда-нибудь станет оказывать решающее влияние на политику, то самым крупным авторитетом признает Ежи Гедройца, а его политическую мысль — дорожным указателем. Квасневский имел мужество сказать это не только самому себе, но — как президент государства — заявил об этом публично. Стал поборником идеи УЛБ и построения новой Восточной Европы в соответствии с видением Гедройца и Мерошевского».
Неискренность польской политики в отношении Украины продемонстрировал в ноябре 2014 года министр иностранных дел Польши Гжегож Схетина.
«Я считаю, что любой серьезный разговор о будущем Украины или поиск ответа на вопрос, как положить конец конфликту, должен происходить в нашем присутствии. Обсуждать Украину без Польши — это как решать судьбу Ливии, Алжира, Туниса, Марокко, не спросивши Италии, Франции, Испании», — признался министр в интервью «Газета Выборча».
Но ведь если встать на такую точку зрения, то тогда надо сказать, что и о судьбе самой Польши разговаривать без России — это всё равно, что разговаривать о Царстве Польском без Российской империи.
https://rossaprimavera.ru/article/ffd57c5a
06.03.2022 Украина в мироустроительных планах Германии — «Украинство…» Глава I
Украину не впервые рассматривают как буфер, а также как возможный плацдарм для наступления на Россию. Причем в последнее столетие наибольшую активность в этом вопросе проявляла именно Германия
Коммуна «Суть времени» / ИА Красная Весна / 5 марта 2022
Европа в 1915 году. Карикатурная карта времен Первой мировой войны. 1915
21 ноября 2013 года в Киеве начались массовые протесты, поводом для которых послужило решение правительства Януковича приостановить подписание Соглашения об ассоциированном членстве Украины в ЕС.
Протесты быстро переросли в многомесячную акцию, с подачи местных и иностранных СМИ получившую название «Евромайдан». Евромайдан же, как мы знаем, в свою очередь, перерос в антиконституционный мятеж, отпадение от Украины Крыма, гражданскую войну на юго-востоке страны.
Нас в данном случае интересует участие во всем этом одного из главных европейских опекунов Украины — Германии.
Уже в начале декабря 2013 года Евромайдан посетил министр иностранных дел Германии Гидо Вестервелле. После этого визита на сайте МИДа Германии появилось его заявление: «Нам не безразлична судьба Украины… Эти уличные демонстрации показывают, что сердце народа Украины бьется для Европейского Союза».
Кроме политической поддержки, Германия пообещала предоставить Киеву финансовую помощь. 17 февраля 2014 года в Берлине состоялась встреча лидеров переворота, Арсения Яценюка и Виталия Кличко, с канцлером Германии Ангелой Меркель. Сразу после этой встречи Яценюк сообщил журналистам, что на Украине будет формироваться новое правительство, которое «получит помощь от наших западных партнеров для того, чтобы стабилизировать финансовую ситуацию в стране». Кроме Германии, политическую и финансовую помощь Киеву оказали и другие страны Запада, а США готовы были оказать даже военно-техническую поддержку.
Почему Запад настойчиво стремится помочь Украине? Одна из главных причин заключается в том, что Украина рассматривается западными политиками и стратегами как буфер между Россией и Европой. Как страна, способная стать частью «санитарной зоны». Джордж Фридман, глава частного американского разведывательно-аналитического агентства Stratfor, в интервью газете «Коммерсант» от 19 декабря 2014 года заявил:
«США нужно будет принять стратегическое решение, не сейчас, но в будущем: либо более активно вмешаться в события на Украине, что чревато сложностями, либо выстроить новый альянс — внутри НАТО или вне НАТО — с участием Польши, Румынии, стран Балтии и, например, Турции. Это уже происходит, медленно, но происходит. И это будет то, чего Россия не приемлет: „санитарный кордон“. США не то чтобы нужно самим контролировать Украину, им важно, чтобы ее не контролировала Россия».
Украину не впервые рассматривают как буфер, а также как возможный плацдарм для наступления на Россию. Причем в последнее столетие наибольшую активность в этом вопросе проявляла именно Германия.
Достаточно вспомнить положение, сложившееся к концу XIX века. В то время в немецком обществе сформировались две ведущие политические группы.
Представители первой группы стремились продолжить политику Бисмарка и рассматривали Россию как равноправного партнера.
Представители второй группы рассматривали Россию как противника и были едины во мнении, что Германия должна расширять свою территорию за счет присоединения русских земель. При этом расхождения внутри антироссийской группы касались лишь того, какие именно территории России надо присоединить и как должно быть организовано их политическое управление.
Ядро наиболее агрессивно настроенной части антироссийской группы сформировали представители Пангерманского союза — движения, созданного в 1891 году с целью защиты немецких колониальных интересов. Непосредственным поводом к основанию движения стало заключение годом ранее англо-германского договора о разграничении сфер влияния в Восточной и Юго-Западной Африке. Представители Пангерманского союза критиковали правительство Бисмарка за недопустимые, по их мнению, уступки Англии при разделе сфер влияния в Африке, выступали за мировое господство Германии, а также вынашивали планы разгрома России и завоевания русских земель вплоть до Урала. Украина виделась им как плацдарм для броска на Восток, а националистические украинские движения — как инструмент дестабилизации России. В тот период ни о каком независимом, даже марионеточном, правительстве Украины речи не шло. Речь шла о прямой оккупации территории Украины. Позже многие члены союза связали свою политическую судьбу с фашистским движением.
Ядро менее агрессивно настроенной части антироссийской группы состояло, прежде всего, из представителей немецкого МИДа и фигур из окружения кайзера. Эта группа продвигала идеи расчленения России путем создания на ее территории независимых государств. Украина рассматривалась членами этой группы как санитарный кордон, призванный противостоять экспансии России на Запад. Популяризаторами этих идей были публицисты Пауль Рорбах, а также его друг и коллега Аксель Шмидт. Этим фигурам стоит уделить внимание.
Пауль Рорбах
Пауль Рорбах — известный немецкий публицист первой трети XX века. Он автор более 2500 публикаций, посвященных в основном вопросам развития Германии. В своих публикациях Рорбах развивал мысль о превосходстве германской культуры над остальными культурами и ее важной роли в особом предназначении Германии. Именно Рорбах сформулировал идею создания на западных территориях России государств, независимых де-юре и полностью подконтрольных Берлину.
Поражение России в Русско-японской войне 1904–1905 годов Рорбах считал доказательством слабости России. Накануне Первой мировой войны он являлся одним из ведущих экспертов по «русскому вопросу» и в этом качестве консультировал армию и МИД Германии. Начиная с 1918 года, Рорбах активно занимался темой независимости Украины. В частности, он настаивал на том, что вопрос о положении украинского народа не может быть предметом внутренней политики России, а является международным вопросом.
Аксель Шмидт — близкий друг и соратник Рорбаха — в разные годы был редактором журналов «Германская политика», «Украина», «Германская мысль». Совместно с Рорбахом он создал в 1918 году в Берлине «Германо-украинское общество». Был одним из экспертов по национальным вопросам в России и консультировал германское правительство в период антирусской пропагандистской кампании. Являлся ярым сторонником германского имперского экспансионизма.
Почти через месяц после начала Первой мировой войны рейхсканцлер Теобальд фон Бетман-Гольвег заявил, что «основной целью войны» является «обеспечение безопасности Германской империи на Западе и Востоке на все времена». В своей программе он указал, что надо «по возможности оттеснить Россию от германской границы и подорвать ее господство над нерусскими вассальными народами».
9 сентября 1914 года Теобальд фон Бетман-Гольвег написал записку статс-секретарю имперского ведомства внутренних дел Клеменсу фон Дельброку «О направляющих линиях политики при заключении мира», в которой изложил идеи, рожденные в среде немецких промышленников и финансистов. В частности, фон Бетман-Гольвег задекларировал тезисы построения Центральной Европы (Mitteleuropa), в которой Германия добьется доминирования над Францией, Бельгией, Голландией, Австро-Венгрией, Польшей и по возможности другими странами. А также создаст вокруг и за счет России пояс «буферных государств».
Теобальд фон Бетман-Гольвег. 1915
Реализация «основной цели» по «обеспечению безопасности Германской империи на Востоке», заявленной рейхсканцлером, началась задолго до начала войны.
Польская газета Słowo в 1912 году сообщала о финансировании германским посольством в Вене журнала Ukrainische Rundschau, ведущего активную антирусскую пропаганду: «Газете известно, что между германским посольством в Вене и украинской агентурой… существует связь не только духовная, но и материальная, иными словами, финансовая; посредствующим звеном служит не сам посол, а советник посольства Дитрих фон Бетман-Гольвег, двоюродный брат канцлера».
О германском консульстве во Львове Słowo писало, что оно «занимается преимущественно украинскими делами в России. На украинские дела в Австрии Берлин, помимо непосредственных сношений со своими украинскими клевретами, влияет путем дипломатического давления на австрийское правительство».
Кроме этого, Германия уделяла внимание взращиваемому Австро-Венгрией националистическому движению в Галиции и на Буковине. Политика Габсбургов там вполне отвечала интересам Германии. Австрийцы закрывали русские училища и пансионы, православные храмы и часовни, запрещали православные богослужения. А украинские националистические движения и организации получали политическую и финансовую поддержку. В ответ на такую политику лидеры украинских националистов всячески подчеркивали лояльность австрийскому и немецкому правительствам. При том, что такая лояльность сразу же ставила под вопрос все их восклицания о самостийности Украины.
Один из этих украинских националистов, Дмитрий Донцов, в 1913 году на прошедшем во Львове II украинском студенческом съезде заявил, что в будущей войне с Россией те, кто не встанет на сторону Австрии и Германии, будут считаться для своей нации преступниками. Донцов рассуждал о том, что лозунг самостийности более не является актуальным. Более актуальным, реальным, конкретным и достижимым он называл лозунг отрыва от России, обрыва всякого соединения с ней. Донцов откровенно призывал к политическому сепаратизму. В силу объективного хода вещей любое поражение России, утверждал он, любой отрыв хоть куска украинской территории в пользу Австрии приведет к консолидации, к укреплению украинского элемента в Австрии, а значит, и в России, и приблизит время окончательного освобождения Украины.
В конце июля 1914 года в Вене состоялось секретное совещание высших должностных лиц. Участники совещания обратилась с просьбой к митрополиту Украинской грекокатолической церкви Андрею Шептицкому, одному из ее участников: «Подготовить указания Австрийскому и Германскому Правительству для их будущей политики в Украине в случае распада России».
Аналогия с современной ситуацией очевидна. Лидеры «Евромайдана» не скрывают, что их идеологические корни восходят именно к Донцову и Шептицкому. Арсений Яценюк (который с 2014 до 2016 года находился на посту премьер-министра Украины) еще в 2010 году в своей статье восхвалял труды Шептицкого и говорил о государственном строительстве по его лекалам: «Не случайно Митрополит выбирает моделью государства Хату, — написал Яценюк о книге Шептицого «Как строить родную хату», — которую можно строить только по предварительно хорошо продуманному проекту и «вооруженным достаточными знаниями».
Началу беспорядков в Киеве в ноябре 2013 года предшествовала длительная подготовка по заранее подготовленному плану. Джордж Фридман признался в июне 2014 года: «Для них (для Москвы — Р. В.) западные заявления о народном восстании на Украине опровергаются финансируемыми Западом неправительственными организациями, которые были важны для поддержки движения, чтобы свергнуть правительство».
Возвращаясь к событиям начала ХХ века, подчеркнем, что украинские националисты открыто приветствовали развязывание Первой мировой войны, надеясь на то, что в этой войне победят Германия и Австро-Венгрия. Во Львове представители Национал-Демократической, Радикальной и Социал-Демократической партий сформировали Головную Украинскую Раду (ГУР) во главе с видным деятелем прогерманского Союза Освобождения Украины Костем Левицким. После того, как в России в результате Февральской революции была свергнута монархия, политические партии и общественные движения Украины решили взять власть в свои руки и создали в Киеве Центральную Раду.
После Великой Октябрьской социалистической революции Центральная Рада объявила о создании Украинской Народной Республики (УНР) — федеративного образования в составе России. 22 января 1918 года Рада объявила УНР независимым государством. 9 февраля 1918 года в Брест-Литовске делегация Центральной Рады подписала сепаратный мирный договор с представителями Центральных держав (Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией).
Центральные державы признали суверенитет УНР и взяли на себя обязательство поддерживать ее военной силой. В обмен на это новое украинское правительство обязалось поставлять им продовольствие и сырье. Уже в марте 1918 года в Киев, по просьбе представителей УНР, вступают немецкие войска.
Сейчас, спустя почти сто лет, сложилась похожая ситуация. Украина подписала Соглашение об ассоциированном членстве в ЕС, которое, по мнению специалистов, позволяет «западным партнерам» просто грабить украинскую экономику. На Украине находятся иностранные военные инструкторы, а реформы проводят иностранные чиновники, принявшие украинское гражданство специально для того, чтобы работать в украинском правительстве. Пока отсутствует только прямая военная оккупация страны.
К чему привела описанная политика в начале XX века?
Переписка послов и военных представителей Германии и Австро-Венгрии на Украине позволяет составить полное представление о динамике событий. Эта переписка была опубликована в 1936 году государственным издательством.
Барон фон Мумм, немецкий посол в Киеве. 1918
Из содержащихся в этой переписке документов сразу же видно, что независимость Украины была чисто номинальной. «Главная цель нашей оккупации, — инструктировал германский МИД 26 марта 1918 года своего посла в Киеве, — это обеспечение хлебного экспорта из Украины в страны Центральной Европы… Необходимо постоянно указывать правительству Рады, что мы выполнили ее просьбу об укреплении ее положения, но, с другой стороны, мы вынуждены требовать, чтобы были приняты все меры к обеспечению вывоза хлеба».
Сегодня самым востребованным Германией товаром является не хлеб, а нефть и газ. Но ее подход к обеспечению своих потребностей тот же, что и сто лет назад. И это заметно даже при поверхностном сравнении.
8 сентября 2014 года Порошенко реформировал систему управления газотранспортной отраслью Украины. К управлению газотранспортной сетью допущены юридические лица, которые «принадлежат и контролируются резидентами стран Европейского союза, США или Европейского энергетического сообщества».
В начале XX века новая власть на Украине не смогла своими силами обеспечить необходимый объем экспорта зерна в Европу. МИД Германии наставлял своего посла в Киеве 26 марта 1918 года: «Мы далеки от мысли о вмешательстве во внутренние дела Украины, однако вынуждены следить за тем, чтобы обработка полей производилась в полном объеме, даже если для этого и придется жертвовать теми или иными принципами».
Вскоре ситуация усугубилась настолько, что немецкие военные предлагали взять ее под свой непосредственный контроль. Начальник штаба группы армий «Киев» генерал Вильгельм Гренер в своем письме от 31 марта 1918 года к немецкому послу в Киеве, Филиппу Альфонсу Мумму фон Шварценштейну, замечает: «Судя по впечатлениям, которые создались у наших командиров <…> Несмотря на то, что правительство и проводит желательные нам мероприятия, на селе никто не думает о выполнении его распоряжений». И предлагает: «В районах, где имеется достаточное количество наших оккупационных войск, попытаться в ближайшее время связать наших комиссионеров с производителями через местных торговцев».
Сходные предложения 3 апреля 1918 года получил в шифрованной телеграмме посол Австро-Венгрии в Киеве граф Иоганн Форгач: «Фельдмаршал-лейтенант Лангер сообщает, что он твердо уверен в возможности получения из Украины значительного количества продуктов питания при условии: 1) если бы украинское правительство было заменено другим, которое не оказывало бы пассивного сопротивления, 2) достаточное количество войск прибыло бы в страну, 3) была бы проявлена достаточная энергия и беспощадность при добывании продуктов». Там же МИД обещает, что «от четырех до пяти дивизий должно прибыть на Украину», так как «Австрия не в состоянии продержаться до нового урожая; если до нового урожая не прибудут по меньшей мере пятьдесят тысяч вагонов, которые, по словам фельдмаршал-лейтенанта Лангера, можно заполучить, то катастрофа окажется неизбежной».
5 апреля МИД Германии пересылает Мумму отчет немецкого военно-уполномоченного в Киеве, в котором говорится:
«Украинское правительство в свое время было подходящим инструментом для заключения мира, но в настоящий момент его власть не простирается дальше власти наших штыков. Правительство боится вообще вывозить хлеб из страны, не говоря уже о количестве, обусловленном мирным договором… с этим правительством можно будет работать только в том случае, если заставить его действовать и организовывать так, как мы прикажем».
К этому моменту положение Германии в войне уже становилось очень тяжелым. Широкомасштабное весеннее наступление на западном фронте требовало огромных ресурсов и не позволяло использовать военную силу для постоянного контроля над Украиной. 5 апреля Мумм просит МИД Германии командировать в Киев Пауля Рорбаха, чтобы применить иные методы: «Мне представляется, что косвенное влияние известного друга украинской идеи Рорбаха было бы более полезным, чем прямое воздействие через посольство или военных, которое будет воспринято как насилие».
Между тем применения военной силы начали требовать уже сами крупные украинские помещики. Крестьяне, получившие от Центральной Рады УНР в свое распоряжение землю, не хотели отдавать ее прежним хозяевам. Помещики убеждали немецкое и австро-венгерское правительства, что крестьяне, захватив помещичьи земли, не смогут их обработать, что урожай пропадет, и что это повлечет за собой голод и беспорядки. Представитель делегации польских землевладельцев в Варшаве граф Грохольский, обращаясь в конце апреля 1918 года к австро-венгерскому дипломату Габору Угрону с просьбой о срочной помощи, предлагал свои расчеты, согласно которым «порядок мог бы легко быть восстановлен, если бы в каждом уезде действовало примерно 1000 солдат сомкнутыми колоннами (с пулеметами). Так как на правобережье Днепра 36 уездов, то для этого достаточно было бы 36 тысяч человек».
Мягкие меры и призыв на помощь Пауля Рорбаха не привели к ожидаемому результату. 18 апреля 1918 года Мумм согласовывает со своим начальством планы смены украинского правительства: «Поводом для смены правительства может пока послужить намеченная на 15 апреля старого стиля крестьянская демонстрация против аграрной политики правительства». Перед сменой правительства Центральной Рады немцы решили возложить на него ответственность за подписание нового, еще более грабительского для Украины, договора о поставке в Германию хлеба и продуктов. Договор был подписан 23 апреля 1918 года.
Немецкие офицеры позируют с женщинами и ребенком на сортировочной станции Киева. 1918
В ночь с 24 на 25 апреля в Киеве был похищен банкир Абрам Добрый, через банк которого проходили финансовые операции оккупационных войск с Рейхсбанком. Это событие произвело эффект спускового крючка.
25 апреля 1918 года командующий немецкими войсками на Украине фельдмаршал Эйхгорн издает приказ о военно-полевых судах. Согласно приказу, на территории Украины проступки против общественного порядка, уголовные преступления и преступления против германских и союзных войск «подлежат исключительному особому германскому полевому суду».
Заказчиками похищения банкира германское командование объявило министра внутренних дел Михаила Ткаченко, военного министра Александра Жуковского и премьер-министра Всеволода Голубовича. 28 апреля германские войска разгоняют Центральную Раду и публикуют приказ о создании военно-полевых судов. 29 апреля в Киеве на первом же заседании Всеукраинского съезда хлеборобов гетманом Украины провозглашается Павел Скоропадский.
2 мая Мумм пишет, что «за спиной нового правительства стоит … единственная авторитетная в настоящее время в стране власть — германское верховное командование». О похищении банкира Мумм пишет, что «непосредственный повод этих событий был довольно незначительный».
В штабе Эйхгорна личность гетмана Скоропадского оценивалась положительно. Как отмечалось, гетман «ясно отдает себе отчет, что восстановить нормальный уровень экономики страны можно только при условии полной ориентации на Германию». О власти же на местах говорится, что
«германским войскам будет нетрудно поддерживать порядок и спокойствие, если мы, наконец, откажемся от фикции дружественной страны… в которой мы должны просить разрешения на свои действия у бестолковых или неопрятных украинских комиссаров и комендантов… форсировать хлебные поставки можно будет только путем устранения беспокойных элементов в деревне».
Император Германской Империи Вильгельм II (слева) и Гетман Скоропадский на встрече в ставке в Ставке Верховного командования в Спа в августе 1918 года
Заместитель главы МИДа, барон фон Буше, просит у Мумма более точного разъяснения смысла фразы: «Необходимо отказаться от политики, которая сводится лишь к фикции дружественной страны». «Значит ли это, — интересуется барон, — что мы должны относиться к Украине не как к государству, находящемуся с нами в мирных отношениях, а только как к оккупированной области?»
Мумм в ответ разъясняет, что в отношениях Германии и Украины надо поддерживать «фикцию самостоятельного дружественного нам государства». И добавляет, что это нужно, чтобы избежать критики со стороны международного общественного мнения и негативной реакции со стороны населения Украины.
22 мая 1918 года Эйхгорн издает приказ по Восточной армии, в котором перечисляет принятые гетманом Скоропадским условия, необходимые для поддержки Германией его правительства. Среди них обязательство выполнять брестские договоренности и обязательство ввести на территории Украины судопроизводство силами военно-полевых судов Германии. В тех случаях, когда происходящее не регулируется украинскими законами, решающую роль должны играть законы немецкие.
Правительство Скоропадского восстановило в правах крупных землевладельцев. Мелкое и безземельное крестьянство, уже успевшее получить землю, начало сопротивляться отъему земли в пользу помещиков. Власти жестко подавляли вспыхивающие бунты, но украинских войск для этого уже не хватало. В июне 1918 года правительство Скоропадского запрашивает иностранную поддержку. 21 июня министр иностранных дел Дорошенко в письме немецкому послу в Киеве пишет, что «германские войска представлены только в отдельных районах», и просит, чтобы они «были распределены по всем округам для помощи украинским учреждениям».
Тем временем на фронтах Первой мировой войны всё шло к поражению Германии. Военная помощь украинским властям со стороны немецкого командования была уже невозможна.
11 ноября немецкая делегация во главе с генерал-майором Детлофом фон Винтерфельдом в железнодорожном вагоне французского маршала Фердинанда Фоша подписала Компьенский договор о капитуляции, признав свое поражение в Первой мировой войне.
Гетман Скоропадский 14 декабря 1918 года подписал отречение и бежал в Германию, где в дальнейшем вел антисоветскую деятельность. 16 апреля 1945 года он был тяжело ранен во время бомбардировки авиацией союзников вокзала города Платтлинг близ Мюнхена и скончался спустя 10 дней в больнице баварского города Меттен.
Версальский договор 1919 года поставил Германию в тяжелейшее положение. По договору, Германия фактически оставалась без современной промышленности. Ей было запрещено иметь большую армию (не более 100 тысяч человек, в том числе не более 4 тысяч офицеров), генеральный штаб и подводный флот. Кроме того, она лишалась колоний, а также должна была выплачивать победителям огромные репарации.
В таких условиях наиболее подходящим торговым партнером для Германии была Советская Россия, которая в этот момент находилась в политической и экономической изоляции. Страна взяла курс на форсированную индустриализацию, имела запасы сырья, полезных ископаемых, возможность экспортировать продовольствие.
В то же время Советы испытывали острый дефицит в новых технологиях, станках и высококвалифицированных кадрах — чем, в свою очередь, обладала Германия.
Немецкие войска в оккупированном Минске. Генерал-фельдмаршал фон Эйхгран (слева) и генерал фон Брейдов (справа) с офицерами штаба осматривают город. 1918
Несмотря на очевидные преимущества для обеих сторон, немецкая элита не имела единой твердой позиции по вопросу сотрудничества с молодым советским государством. Еще до подписания Версальского мирного договора референт по восточным вопросам немецкого МИДа Рудольф Надольный в таком ключе сформулировал дилемму, определяющую дальнейший путь Германии:
или «объединиться с Антантой для совместного выступления против большевизма»,
или «договориться с большевиками и таким способом оказать давление на Антанту для достижения дешевого мира».
Часть военной элиты и крупных капиталистов-промышленников, чьи интересы были сильно ущемлены условиями Версальского договора, выступила за сотрудничество с советским государством.
Советский Союз, договорившись с Германией о модернизации некоторых советских оборонных предприятий, получил возможность создавать и испытывать новейшие разработки, обучать военных и гражданских специалистов, работать с произведенными по немецким технологиям новейшими образцами техники. Взамен Германия получала доступ к необходимому ей сырью, возможность размещать в СССР оборонные заказы и совершенствовать свои технологии.
Однако часть немецкой элиты по-прежнему занимала воинственно-антисоветскую позицию. В эту группу входили представители военной элиты: Эрих Людендорф и Макс Хоффман, промышленники Фриц Тиссен, Альберт Феглер, Карл Дуйсберг и Арнольд Рехберг, банкир Ялмар Шахт, медиамагнат Альфред Гугенберг и публицист Пауль Рорбах. Всё более мощным центром кристаллизации этой группы становилась Национал-социалистическая Немецкая Рабочая Партия (НСДАП). Созданная в 1919 году как Немецкая рабочая партия представителями Пангерманского союза и переименованная в НСДАП в 1920 году, она вобрала в себя наиболее радикально настроенных общественных деятелей. Имперская риторика и стремление к пересмотру условий Версальского договора делали эту партию привлекательной как для грезивших об империи идеологов, так и для промышленников и военных.
1 сентября 1939 года Германия начала Вторую мировую войну с разгрома Польши и оккупации ее территории. К 1941 году Германия, разгромив Францию, подчинила себе практически всю Европу и была готова к походу на восток.
2 апреля 1941 года Альфред Розенберг, глава внешнеполитического управления НСДАП и руководитель бюро по проблемам восточных территорий, представил Адольфу Гитлеру, фюреру Германии, Докладную записку № 1. В этом документе Розенберг предложил разделить территорию Советского Союза на 7 регионов. Россия, в его концепции, представлялась в виде исторического русского центра (Московии) и присоединенных ею в течение столетий отдельных регионов, на которых проживало население, отличное от русского в культурном и религиозном отношениях.
Об Украине в этой записке Розенберг пишет следующее:
«Политической задачей на этой территории может стать содействие росту национальной самобытности, возможно, вплоть до создания суверенного государства, которое могло бы либо самостоятельно, либо во взаимодействии с Доном и Кавказом в форме Черноморского союза осуществлять постоянное сдерживание Москвы и гарантировать безопасность с востока для большого немецкого жизненного пространства».
Однако Гитлер посоветовал Розенбергу не увлекаться игрой в политику. Фюрер был против сохранения Украины в качестве самостоятельного государства. Через пять дней, в Докладной записке № 2, Розенберг использовал более обтекаемую формулировку: независимое украинское государство, «которое будет находиться в тесном, неразрывном союзе с Германским рейхом».
Там же он писал: «После краха 1918 года украинское руководство сделало Верховному командованию вермахта предложение не возвращать войска домой, а принять украинское гражданство и задействовать немецких солдат на Украине против Москвы и большевизма. Для столь масштабных планов на тот момент не хватило политической решимости». Спустя почти двадцать лет Германия обладала уже достаточной «политической решимостью» для возобновления похода на Восток.
Более жесткий вариант освоения Украины — в рамках плана «Ост» — разработал по поручению рейхсфюрера Генриха Гиммлера Конрад Мейер-Хетлинг, руководитель планового отдела «Главного штабного управления СС имперского комиссара по вопросам консолидации германского народа». В версии Мейера речь идет о создании немецких поселенческих марок на территории Таврии (с включением в нее Днепропетровской и Запорожской областей) и Крыма, а также об «онемечивании» оккупированных территорий, переселении коренных жителей в другие районы.
Немцы в Киеве. 1918
Отметим, что сегодняшняя украинская власть действует на юго-востоке в духе нацистского «плана «Ост». Методом очищения территории от «ненужного» населения являются артобстрелы, применяемые и для убийства мирных жителей, и для так называемого «сгона с земель» (оставшиеся в живых, но напуганные артобстрелами граждане начинают уходить с территории своего проживания). Уже в начале так называемой «АТО», конкретно 14 июля 2014 года, руководитель Федеральной миграционной службы России Константин Ромодановский заявил: «С начала конфликта на Украине около 130 тысяч украинских граждан обратились к российским властям с просьбой предоставить им возможность длительного пребывания в Российской Федерации».
Во время Второй мировой войны одной из главных задач рейха было заставить Украину поставлять в Германию продовольствие (как и во время Первой мировой войны). Альфред Розенберг заявлял 20 июня 1941 года:
«Обеспечение продовольствием германского народа в течение этих лет будет главнейшим германским требованием на Востоке, южные области и Северный Кавказ должны будут послужить компенсацией в деле обеспечения продовольствием германского народа. Мы отнюдь не признаем себя обязанными за счет этих плодородных районов кормить также и русский народ».
Такого же мнения придерживался и Эрих Кох, рейхскомиссар Украины. На совещании в Ровно, прошедшем с 26 по 28 августа 1942 года, он заявил:
«Свободной Украины нет. Цель нашей работы — заставить украинцев работать на Германию, а не осчастливить этот народ. Украина должна поставлять то, чего нет в Германии. Эту работу нужно проводить, не считаясь с потерями … Недостающее количество зерна должно быть восполнено за счет Украины … Фюрер потребовал от Украины 3 миллиона тонн зерна для рейха, и они должны быть поставлены. Жалобы на недостаток транспортных средств он не желает слушать».
Суть новой идеологии Германии очень ярко сформулировал рейхслейтер Мартин Борман 23-го июля 1942 года в своем письме Розенбергу:
«Мы должны принять необходимые меры против размножения ненемецкого населения … ни в коем случае не следует вводить немецкое [медицинское] обслуживание для местного населения оккупированных восточных областей. Например, ни при каких условиях не должны производиться прививки и другие оздоровительные мероприятия для ненемецкого населения… Ни в коем случае не следует давать местному населению более высокое образование. Если мы совершим эту оплошность, мы сами породим в будущем сопротивление против нас. Поэтому, по мнению фюрера, вполне достаточно обучать местное население, в том числе так называемых украинцев, только чтению и письму».
Чтобы обосновать исторические притязания Германии на Крым, была использована история древнекрымского княжества Феодоро. По историческим данным, княжество было заселено представителями древних германских племен — готами. В июле 1942 года была проведена специальная археологическая экспедиция в Крым. Ее организатором выступил генеральный комиссар Альфред Фрауэнфельд, непосредственным руководителем был назначен фюрер СС и полиции «Таврии» Людольф фон Альвенслебен, археологом — Вернер Баумельбург. В ходе экспедиции были обследованы руины крепости Мангуп — столицы княжества, уничтоженной войсками турецкого султана Мехмеда II в 1475 году. Результатом экспедиции стал вывод, что крепость Мангуп — это типичный пример фортификационного искусства готов.
Для заселения Крыма немецким населением Фрауэнфельд рекомендовал переселить туда немцев из Южного Тироля. По его мнению, это позволило бы разрешить старый итало-германский спор об этой территории. Генри Пикер, работавший много лет стенографистом Гитлера и издавший в 1951 году книгу с записями его разговоров, запрещенную на данный момент на территории России, пишет, что Гитлер по поводу этой идеи Фрауэнфельда отозвался положительно. По словам Пикера, Гитлер заявил, что это великолепная идея, что Крым и климатически, и географически подходит тирольцам, а по сравнению с их родиной он действительно земля, где текут реки с молоком и медом. И что их переселение в Крым не вызвало бы ни физических, ни психологических трудностей. Эти и другие подобные планы были сорваны разгромом Германии в войне Советским Союзом и ее последующим разделом на западную и восточную часть.
Произошедшее в 1990 году воссоединение Германии стало прологом к распаду СССР. Условия начавшейся вслед за этим новой, постсоветской, эпохи диктуют новые формы германской заинтересованности в судьбе Восточной Европы и постсоветского пространства.
В 1992 году Германия одной из первых открыла на Украине посольство. В 1994 году Украина заключила Соглашение о партнерстве и сотрудничестве со странами ЕС, среди которых ведущую роль занимает Германия.
Германия добилась включения в ЕС стран Восточной Европы, входивших когда-то в советскую зону влияния. Благодаря ее поддержке в 2004 году в ЕС вошли Венгрия, Польша, Румыния, Словакия, Чехия, Эстония, Латвия, Литва. В 2009 году Украина стала частью международного проекта ЕС «Восточное партнерство».
Сегодня — после киевского майдана и одесской трагедии, на фоне бесконечной гражданской войны в Донбассе — уже не остается сомнений в том, в чём именно пробандеровский Киев видит содержание своего пресловутого еврокурса.
Очевидно, что последствия этого курса Украины — крайняя степень русофобии, противопоставление украинского языка русскому, разрыв исторических связей между русским и украинским народами, пестование особых форм украинского антирусского национализма, прикрытое риторикой заботы об украинской нации и защите Украины от России. Всё это осуществляется под эгидой Европы, в которой Германия очевидным образом играет особо важную роль. И, пользуясь этой ролью, продвигает свои интересы на Украине сегодня с той же настойчивостью, с какой продвигала их в начале XX века.
При этом положение на Украине ухудшается слишком быстро. Над страной нависает угроза экономического и политического коллапса. Этот коллапс, начавшись, неизбежно заденет интересы Евросоюза, на свою беду связавшегося с Украиной. Не попытается ли Евросоюз и, прежде всего, Германия ввести на Украине для предотвращения коллапса или минимизации его издержек формы внешнего управления, в чем-то сходные с теми, которые вводились Германией в начале ХХ века?
https://rossaprimavera.ru/article/6ecc17f9
05.03.2022 «Русский вызов» или «русский ответ»? Предисловие «Украинство...»
Конструкт — это не история как таковая, а ее суррогат. Реальная украинская история — это история, то есть нечто, таящее в себе неожиданности, развилки и прочее. А украинство — это конструкт
Сергей Кургинян / ИА Красная Весна / 5 марта 2022
Парад Победы на Красной площади в Москве 24 июня 1945 года в ознаменование разгрома фашистской Германии во Второй мировой войне 1939–1945 годов
Конструктология — это изучение конструктов. Ничего заумного, никакой игры в новояз в слове «конструктология» нет. Такое наименование предмета нашего интереса ничем не отличается от наименования других предметов интереса. «Логия» — это изучение чего-то. Чего именно — указано в первой части наименования той или иной науки.
Зоология: предметом изучения являются животные.
Антропология: предметом изучения является человек (антропос).
Конфликтология: предметом изучения является конфликт.
Конструктология: предметом изучения является конструкт.
А теперь о том, что такое конструкт. Это, конечно, не конструкция машины, а нечто другое. Но что же именно? Отвечаю.
История народов и человечества вываривается в котле межличностных, межгрупповых и межгосударственных взаимодействий: диалогов, конфликтов, союзов, обособлений и так далее. Вне зависимости от того, кто на самом деле творит историю: классы, как считал Маркс, плотные сообщества, вдохновленные религиозными идеями, как считал Вебер, особо чувствительные группы, они же — нарративы, как считал Тойнби, высший дух, как считал Гегель или кто-то еще, — нормальный исторический процесс содержит в себе огромное количество слагаемых, факторов, элементов. И в этом он подобен термодинамическим процессам, порождаемым случайными столкновениями огромного количества молекул. Так же, как и термодинамический процесс, нормальная история требует статистического подхода, позволяет определить лишь некие усредненные характеристики. Эти усредненные характеристики невозможно извлечь из колоссальной системы уравнений, неизвестными в которой являются все элементы, все слагаемые, все факторы.
Котел истории булькает, в нем что-то вываривается. И невозможно вывести это «что-то» из отдельных судеб и биографий. Слишком много этих судеб и биографий, слишком сложны связи между ними. Слишком сложна среда, в которую всё это погружено.
Иногда человеческая история просто булькает в некоем котле, нагреваемом достаточно загадочным огнем. И тогда мы говорим об устойчивых периодах исторического процесса.
А иногда огонь вдруг вспыхивает с огромной силой, в котле происходят процессы, напоминающие фазовые переходы. И тогда мы говорим о революциях.
Но и устойчивые фазы (они же — нормальное историческое развитие), и революции (они же — фазовые исторические переходы) представляют собой реакцию, возникающую в результате взаимодействия невероятного количества факторов и элементов. Между этими факторами, элементами и историческим результатом можно построить только усредненные корреляции, основанные на статистике, законе больших чисел, приоритете судеб макросоциальных групп над отдельными рядовыми судьбами.
Помимо нормального (ламинарного) и революционного (турбулентного) исторического процесса есть еще особые исторические выбросы или импульсы, они же — исторические проекты. Крупные религиозные учителя, пророки, гости из трансцендентного мира (Зороастр, Моисей, Христос, Будда, Магомет и другие) стягивают вокруг своих учений огромную историческую энергию, и в течение какого-то времени исторический процесс начинает подчиняться проектной воле, содержащейся в этих учениях. Так, по крайней мере, считал Вебер. И у нас нет оснований опровергать его подход, который слишком убедительно подтверждается огромным историческим материалом.
Революции и осуществленные на деле исторические проекты — это не одно и то же. Революции могут быть частью исторического процесса, подчиняющегося закону больших чисел так же, как нормальная нереволюционная историческая динамика. Осуществленные на деле исторические проекты закону больших чисел не подчиняются. Каким-то странным образом очень многое при осуществлении этих проектов идет, что называется, как по писаному. То есть в полном или почти полном соответствии с тем, что написано проектантами в их сочинениях.
Меняли ли Зороастр, Моисей, Христос, Будда или Магомет те исторические формации (первобытную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую), о решающем значении которых говорил Маркс, настаивая на революционном переходе от одной формации к другой? На этот вопрос ответить достаточно трудно. Как именно общество переходило от феодализма к капитализму, мы знаем. Тут действительно феодальную формацию сотрясали полноценные революции, она рушилась, и на обломках возникала новая. А как человечество переходило от рабовладения к феодализму? Можно ли тут говорить о сотрясающих общество революционных процессах? Или же имело место нечто другое?
В любом случае настоящая история — а таковой можно называть только историю, творимую огромными множествами людей (историю ламинарную, турбулентную или взрывную, то есть проектную), — делается Ее Величеством Жизнью, а не какими-то «умниками». Умники могут помогать истории, собирать вокруг своих идей накаленные массы. Но они в итоге оказываются всё равно влекомы бурным потоком или взрывной волной. Это касается даже величайших людей, чей вклад в историю огромен.
Существуют конспирологи, утверждающие, что историю делают тайные общества, которые просчитывают в своих замках и подземельях всё до мелочей. Не буду спорить с ними. Скажу только, что исследователи, создавшие тот труд, предисловие к которому вы сейчас читаете, не только не исповедуют ту или иную конспирологию, она же — теория мирового заговора; эти исследователи настроены антиконспирологически. Неважно, почему. По крайней мере не в предисловии это всё оговаривать. В предисловии можно оговорить только одно: эти исследователи настроены именно антиконспирологически. Причем настрой их достаточно категоричен.
Да, есть история элитных игр, она же — специстория. И никто не сказал, что в принципе на историю не влияют заговоры. Самое несомненное в истории — это заговоры. Есть ли классы или нарративы, мы не знаем, а то, что Павла I убили в результате заговора таких-то лиц, повлиявших тем самым на историю, — это мы знаем точно. Создавшие данный труд исследователи в принципе достаточно много занимаются специсторией, противопоставляя ее конспирологии. Ибо специстория занимается не заговорами вообще, а конкретными заговорщиками. И не рассуждает о всесилии евреев или масонов, а работает с достоверными закрытыми данными. Или же с открытыми данными, которые могут за счет определенной интерпретации, именуемой спецгерменевтикой, сообщить что-то о закрытых процессах.
Но данное исследование — и это очень важно оговорить! — не является специсторическим. Ибо оно посвящено не плавному устойчивому историческому процессу, не революционным турбулентностям, не взрывным историко-проектным трансформациям и не подковерным элитным играм. Оно посвящено очень специальному и редко обсуждаемому предмету, называемому «конструкт».
Конструкт — это не история как таковая, а ее суррогат. Реальная украинская история — это история, то есть нечто, таящее в себе неожиданности, развилки и прочее. А украинство — это конструкт.
Авторы данного труда исследуют не историю Украины — ту сложнейшую динамику, которая определяет, что вываривается в котле реальной украинской истории. Это подробно исследовано многочисленными другими авторами, к которым наш коллектив относится с глубочайшим уважением. Более того, мы в силу нашей специализации никогда бы не стали вносить сколь угодно уважительный вклад в изучение характеристик украинского народа, в рассмотрение его реальных судеб, творений, горестей, открытий, поражений и побед.
Мы, во-первых, не считаем себя достаточно компетентными для того, чтобы всё это по-настоящему исследовать, задействовав исторический или иной метод.
Мы, во-вторых, считаем, что другие блистательно справились с исследованием настоящей истории настоящего украинского народа. С той настоящей историей, которая сложна, трагична, героична, запутана. Честь и хвала тем, кто распутывал ее хитросплетения, проводя жизнь в соответствующих архивах и сочетая настоящую необходимую компетенцию со столь же необходимыми настоящими архивными данными.
Мы, в-третьих, уверены в необходимости исследования не истории Украины, а некоего конструкта, именуемого «украинство». Не Украину мы исследуем, а украинство. Украинство как конструкт — вот наш предмет. Создание этого конструкта, его характеристики, его последовательная трансформация, его внедрение в жизнь, его перспективы, наконец, — вот что находится в зоне нашего исследования, радикально отличающегося в силу этого от нормального исторического или социологического исследования нормальной же Украины.
Мы не проблематизируем тем самым существование реальной Украины и реального украинского народа, как это делают некоторые. И мы даже не хотим участвовать в дискуссии о том, насколько весомы аргументы в пользу того, что вся эта реальность существует. Пусть другие дискутируют по данному поводу или изучают эту реальность разными методами. Мы занимаемся только конструктом — потому, что он сейчас важен, как никогда. А также потому, что, в отличие от истории Украины, конструктом под названием «украинство» всерьез занимаются очень немногие.
Сначала этот конструкт замалчивался для того, чтобы не портить отношения между братскими народами — русским и украинским. Потом, когда реализация конструкта испортила эти отношения, начался обмен колкостями, имеющий чересчур публицистический характер.
Дело не в том, что такой обмен колкостями контрпродуктивен. Увы, он сегодня необходим. Но необходим не значит достаточен. От публицистической яростной полемики сегодня отказываться нельзя. Но свести всё к ней — значит попасть в ловушку некоей публицистики, вышедшей за свои границы и потому превращающейся из необходимого слагаемого дискуссии в препятствие к пониманию настоящего содержания происходящего.
Конструкт под названием «украинство», как и любой другой конструкт, например радикальный исламизм (просим не путать с настоящим большим исламским историческим проектом и с исламом вообще), нельзя исследовать привычными методами. Конструкт смеется над историческим или социологическим исследованием. Он ускользает от классического исследовательского инструментария.
Именно поэтому для исследования конструкта (или конструктов) необходимо создание новой дисциплины, которую условно можно назвать «конструктология». Эта дисциплина была важна всегда. Но она особо важна в нынешней, существенно постмодернистской реальности, когда конструкты и быстро множатся, и обладают большей заразительностью, большей реализуемостью, чем когда бы то ни было.
Украинство, которое мы рассматриваем, имеет все черты конструкта: надуманность, наплевательское отношение к реальной истории, упрощенчество, агрессивность. Подробнее это будет обсуждено в материалах нашего исследования.
Украинство — это долгоиграющий конструкт. Это конструкт предельно опасный, деструктивный и мощный. Констатация всего этого не имеет ничего общего с демонизацией украинской истории или украинского народа. Повторяю еще раз: мы заняты исследованием не реальной истории Украины, не судьбы реального украинского народа. Мы заняты исследованием только конструкта под названием «украинство».
Такое исследование не может не быть трансдисциплинарным, не может не отличаться по используемым средствам от другого типа исследований, не может не иметь своих методологических оснований. И, наконец, не может не опираться на определенную школу и определенные группы исследователей, вращающиеся в орбите определенных школ.
Созданный тридцать лет назад Экспериментальный творческий центр (ЭТЦ) сформировал и школу, и исследовательский коллектив, владеющий конструктологическим методом. Этот метод был отработан при изучении других конструктов. Теперь он применяется к исследованию опаснейшего конструкта под названием «украинство». На нынешнем этапе существования ЭТЦ его исследователи смогли построить школу, которая называется Школой высших смыслов (ШВС), и передать свой метод тем, кто обучается в этой школе. Теперь можно говорить о совместной работе исследователей из ЭТЦ и обучаемой этими исследователями молодежи из ШВС.
Предлагаемое исследование осуществлено частью этой молодежи, создавшей Александровскую коммуну. Никакого отношения к сектантству или эскапизму александровские коммунары не имеют. Они твердо нацелены на то, чтобы вобрать опыт самых блестящих мыслителей, наращивать настоящую широкую культурную, научную компетенцию, сочетать широту и глубину, что категорически необходимо при проведении трансдисциплинарных исследований, которые не могут не лежать в основе конструктологии.
Трансдисциплинарные исследования ведутся по всему миру. Им обучают в разных учебных заведениях. Я лично подробно обсуждал судьбу этих исследований с весьма уважаемым мною профессором Уриэлем Райхманом, возглавляющим Междисциплинарный центр в Герцлии (Израиль). Обсуждалось это и с исследователями из других стран — с китайцами, индийцами, европейцами.
Александровские коммунары твердо настроены на то, чтобы придать своей коммуне интеллектуальный характер. Этим они отличаются даже от израильских кибуцников, которые в большей степени, чем александровцы, сфокусированы на производстве, а не на гуманитарных науках.
Безусловно, судьба трансдисциплинарных исследований в будущем, в условиях нарастающего колоссального профицита информации связана с очень плотными коллективами, сочетающими в себе компетентность и единство метода. В противном случае на вызов информационного профицита адекватного ответа не будет.
Впрочем, будущее покажет, на что способны Александровская коммуна и ШВС в целом. Пока что я представляю обществу первую исследовательскую работу александровского коллектива, входящего в ШВС и опекаемого моими соратниками из ЭТЦ. Читатель по прочтении данного исследования убедится в том, что это, во-первых, единая коллективная монография, а не сборник статей. И, во-вторых, в том, что эта монография демонстрирует единство неклассического трансдисциплинарного метода и неклассического предмета — конструкта под названием «украинство».
Соответственно, неклассическим является и данное предисловие. Было бы оно классическим, я бы на предыдущей фразе его завершил. Но сейчас, когда русских всё чаще обвиняют в том, что они бросают некий вызов, причем такой вызов, который угрожает чуть ли не всему человечеству, мне представляется важным показать, что русская интеллектуальная молодежь, да и русские в целом, никакого вызова никому не бросают. Что они отвечают на некий вызов. Конкретно — на предъявленный им в виде конкретного зловещего деяния конструкт под названием «украинство». А также на нечто более общее и зловещее — на провозглашенный конец истории, то есть на провозглашенный конец творческого развития человечества. На провозглашенный конец проекта «Человек». На провозглашенный конец проекта «Гуманизм», наконец.
Русские отстаивают гуманизм, отстаивают дальнейшее восхождение человека как творца настоящей истории, отстаивают эту историю. И тем самым отвечают не только на вызов, который им бросили, предъявив зловещий и кровавый конструкт под названием «украинство», но и на вызов, который им же и всему человечеству бросили, предъявив всё сразу: конец человека, конец истории, очень мрачный политический постмодернизм, наконец. На всё это русские отвечают как на вызов. Я считаю, что именно в этом сегодня позитивная общечеловеческая роль русских. Кто может взять на себя ее, кроме русских? И русские берут на себя ее не в первый раз, спасая человечество от контристорических сил, антигуманистических сил, — от которых они спасли человечество, водрузив знамя над рейхстагом.
Хочу подробно обсудить еще один русский ответ на некий масштабный вызов, тесно связанный с тем вызовом, который брошен русским и человечеству реализацией конструкта под названием «украинство». Я имею в виду ответ на вызов под названием «вы проиграли холодную войну». Для того чтобы стала ясна связь между этим вызовом и вызовом, который связан с реализацией проекта «Украинство», мне придется в этом неклассическом предисловии вступить в полемику с весьма авторитетным интеллектуальным центром, создавшим доклад под названием «Русский вызов».
Это предисловие названо «Русский вызов» или «русский ответ»?» именно потому, что полемика с таким интеллектуальным центром, как Chatham House (Четем-хаус) — британский Королевский институт международных исследований, и его докладом «Русский вызов», опубликованным в 2015 году, мне представляется крайне необходимой.
В этой полемике я буду решительно избегать скандальности, перебранки и даже публицистической хлесткости. Хотя бы потому, что один из наиболее уважаемых мною историков ХХ века Арнольд Тойнби входит в число создателей и ключевых сотрудников Королевского института международных исследований. Меня восхищает и человеческая глубина Тойнби, и глубина психологическая и экзистенциальная, и его отношение к своей судьбе, своему долгу перед погибшими на войнах сверстниками, и его особое, страстное и глубокое отношение к античности, и сочетание в одном человеке преклонения перед античностью, чаще всего порождающего аполитичность, с высочайшей степенью волевого политического прагматизма.
Арнольд Тойнби Изображение: (сс0) Anefo
К тому же теория нарратива, предложенная Тойнби, всегда вызывала у меня особый интерес, поскольку в ней мне виделось некое дополнение, а не отрицание классового подхода. Маркс и Тойнби по-разному оценивают исторические движущие силы и вектор истории. Но в их отношении к истории есть нечто общее. История как вызовы, требующие ответов, — вот что объединяет Маркса и Тойнби. Чьи это вызовы и кто должен дать ответ — тут эти мыслители радикально расходятся. Но само видение истории как ответов на вызовы объединяет этих двух духовных и политических антиподов.
Пытаясь понять, что являет собой группа молодежи, откликнувшаяся на мой усложненный текст «Суть времени» и создавшая одноименное движение, группа, проявлявшая и продолжающая проявлять высокую духовность, бескорыстие, страстную любовь к Отечеству, группа, все члены которой взыскуют сложных ответов на «проклятые вопросы» постсоветского этапа исторического бытия России, я, как ни странно, чаще обращался к достаточно чужому для меня Тойнби, чем к более близкому мне Марксу. Это усугублялось тем, что современные лидирующие классы: креативный класс, когнитариат — были скомпрометированы «болотной» молодежью, почему-то именовавшей себя креативной.
Тойнби называл нарративом (тут не должно быть путаницы: постмодернистский нарратив — это идеология, а нарратив Тойнби — это группа населения) то, что Маркс называл лидирующим классом. Но Тойнби не обозначал социальные параметры, которыми обычно определяют класс. Он говорил, что нарратив — это группа особо чутких к великим вызовам, тем вызовам, без ответа на которые гибнут народы, не сумевшие на вызов ответить. Тойнби считал, что в каждом народе есть некая группа, наиболее чуткая к вызову. Эта группа не обязательно должна быть самой образованной или самой эксплуатируемой. Она по тем или иным причинам находится в ситуации, когда нельзя не проявить чуткости. И она ее проявляет, давая ответ на вызовы. Следом за нею идут другие.
«А ну как „Суть времени“ имеет отношение к такому нарративу Тойнби?» — спрашивал я себя, рискуя сопрягать с Марксом не только Вебера, но и Тойнби.
Такое отношение к Тойнби очень многое определяет в моем отношении к организации под названием Chatham House. Потому что Тойнби проработал в данной организации 33 года и посвятил описанию этой работы отдельную главу в своих воспоминаниях «Пережитое». Глава так и называется: «Тридцать три года в Четем-хаусе».
Тойнби описывает, как в 1919 году в Париже, в отеле «Маджестик», под председательством Лайонела Кертиса, обладавшего, как утверждает Тойнби, гением предвидения, собрались люди, которые организовали некое англо-американское общество для научного осмысления международных дел. Тойнби пишет: «Впоследствии первоначальное англо-американское общество разделилось на два — Совет по внешним сношениям со штаб-квартирой в Нью-Йорке и Королевский институт международных отношений (или Четем-хаус) со штаб-квартирой в Лондоне. Это изменение не было вызвано каким бы то ни было различием во мнениях среди американских и британских членов нашего общества, оно диктовалось соображениями практического удобства: жизнь скоро показала, что трудно управлять как единым целым организацией, члены которой были обитателями разных континентов. Обе сестринские организации — совет и институт — всегда поддерживали между собой самые живые и сердечные отношения».
При создании Четем-хауса важнее всего, по словам Тойнби, было обеспечить какое-то сочетание секретности и гласности, в принципе являющихся, как справедливо указывает Тойнби, антагонистами. Четем-хаус сумел пройти по лезвию бритвы между секретностью и гласностью, бесконечно раздражая этим, по рассказу Тойнби, министерство иностранных дел Великобритании.
Тойнби пишет: «Через пять лет после основания Четем-хауса я был зачислен в его штат. (Мне был поручен выпуск четем-хаусского обзора международных отношений — „Сервей оф интернэшнл афферс“.) Я проработал в Четем-хаусе тридцать три года, вплоть до пенсионного возраста».
Задаваясь вопросом, почему он не проработал так долго ни в Лондонском университете, ни в других престижных заведениях, предоставлявших ему очень высокий статус, Тойнби делает акцент на унылости и абстрактности преподавательской деятельности — и сопричастности чему-то живому в такой организации, как Четем-хаус.
Я мог бы продолжить цитирование развернутого описания работы Четем-хауса, сделанного Тойнби, но это увело бы нас от существа дела. И потому я позволю себе лишь еще одну короткую цитату из Тойнби: «Мы решили начать с создания истории мирной конференции, в которой принимали участие основатели общества. За финансирование этого издания взялся мистер Томас Ламонт, который был партнером нью-йоркской банковской фирмы „Дж. П. Морган и Ко“. Благодаря царскому жесту Ламонта „История Парижской мирной конференции“ вышла в свет под эгидой Четем-хауса в шести томах».
Читатель и без меня разберется, кто такой господин Ламонт, а также что означает внутреннее единство Совета по внешним сношениям со штаб-квартирой в Нью-Йорке и Королевского института международных отношений со штаб-квартирой в Лондоне. Он без меня может оценить рассуждения Тойнби о противоречивом симбиозе Лайонела Кертиса и другой очень важной для Четем-хауса фигуры — Джеймса Хэдлама-Морли. Впрочем, и Тойнби нечто разъясняет, сообщая нам о том, что Хэдлам-Морли был одним из его старших коллег. И что он работал тогда в Отделе политической разведки министерства иностранных дел.
Томас Ламонт в 1918 году Изображение: (сс0)
Имея перед глазами текст Тойнби, в котором автор дает высочайшую оценку Королевскому институту международных отношений, оценивая по достоинству те данные, которые сообщает Тойнби, я просто обязан уважительно относиться к продуктам, выпускаемым этим интеллектуальным центром. И понимать, что данные продукты имеют серьезное политическое значение.
Со смерти Тойнби прошло более сорока лет. За это время изменилось всё на свете — в том числе и тот Четем-хаус, работу которого я обсуждаю. Я понимаю, что к выпуску доклада «Русский вызов», подготовленного сотрудниками Четем-хаус, имели отношение и знакомые мне граждане России, и граждане Украины. Что не все работы Королевского института международных отношений соответствуют уровню, заданному Тойнби, Кертисом и Хэдламом-Морли. И, наконец, я, разумеется, понимаю, что Королевский институт международных отношений занимается интеллектуальным сопровождением деятельности спецслужб и элит, не испытывающих никакой симпатии к любимому мною Отечеству. Более того, я информирован о некоем особом отношении этого института к «Сути времени» вообще и ее Красному маршу в особенности.
Но ведь совершенно необязательно относиться уважительно только к тем, кто симпатизирует твоей стране и тебе лично. Главное для понимания происходящего — некая калибровка. То есть способность оценить значение тех или иных продуктов и высказываний, а также авторов этих продуктов и высказываний, без конспирологического придыхания и одновременно без политического снобизма. Королевский институт международных отношений реально влияет на очень многое. И если хочешь понимать стратегию тех, кто тебе противостоит, — знакомься с работами этого института.
В книге, предисловием к которой является данное размышление, достаточно подробно описан и Четем-хаус, и его деятельность на Украине. Я же здесь хочу обсудить лишь один из докладов Четем-хауса — доклад «Русский вызов». В этом докладе содержится на уровне рекомендации определенная прагматика и идеология, обосновывающая эту прагматику. Прагматикой является наращивание враждебности Запада к моей стране, идеологией — обоснование необходимости наращивания этой враждебности. В докладах подобного рода о прагматике никогда не говорят открыто. То, что публикуют под видом открытой прагматики, всегда и смягчено, и размыто донельзя. А вот об идеологии всегда говорят открыто. Потому что иначе нельзя вести идеологическую войну.
Мне представляется, что в докладе «Русский вызов» впервые сказано о новой идеологии новой холодной войны. И в этом смысле данный доклад представляет собой новый вариант пресловутой «длинной телеграммы» Кеннана или Фултонской речи Черчилля. По сути, не так важно, Кеннан или Черчилль объявили холодную войну. Важно, что она была их текстами идеологически обоснована.
Королевский институт международных отношений отвергает сам термин «холодная война» и предлагает вместо этого другие термины, адресующие, в том числе, и к конфликту цивилизаций по Тойнби. Но так ли важно, «конфликт цивилизаций», «конфликт двух Европ», «конфликт ценностей» или «холодная война»? Важно, что в докладе «Русский вызов» и Путин, и поддержавшее его российское большинство выступают в роли абсолютных врагов некоего благого начала, каковым для Четем-хауса, безусловно, является западный мир.
У этого врага «благого начала», оказывается, существует своя идеология — «авторитарный национализм». Интересно, кем является для данного «благого начала» железный канцлер Бисмарк, явно исповедовавший авторитарный национализм, или Оливер Кромвель, или вполне авторитарные вожди Британской империи, боровшиеся не на жизнь, а на смерть с тем же Наполеоном и Французской революцией (Уильям Питт, например)? Кем являлся Чан Кайши?
Впрочем, вряд ли тут стоит ломать полемические перья. Абсолютный враг «благого начала» должен иметь идеологию, альтернативную идеологии «благого начала», быть носителем ценностей, альтернативных ценностям «благого начала». И сколько бы Путин и его сподвижники ни заявляли о своей приверженности западным ценностям, западному образу жизни, о своем внеидеологическом практицизме западного образца, — это уже ничего не изменит. То, что надо найти, — найдут. А найдя — используют.
Итак, Россия вновь должна предстать идеологическим, ценностным и иным абсолютным врагом Запада, источником «путинистского абсолютного зла». А главным плацдармом, на котором ее надлежит разгромить, должна быть Украина, чьи лидеры, официально поклоняющиеся Бандере, конечно же, «не имеют» ничего общего ни с авторитаризмом, ни с национализмом, ни с другими вирусами некоего абсолютного зла.
Данная книга называется «Украинство». Как уже было сказано выше, украинство — это не Украина. Наша исследовательская группа сознательно отвергла подход, при котором надо рассматривать Украину, украинцев, украинскую культуру, украинскую экономику, украинскую историю и так далее.
Во-первых, всё это рассмотрено неоднократно.
Во-вторых, сегодня решающее значение имеет не это. На наших глазах место органического макросоциума, обладающего названными выше характеристиками, занимает некий суперконструкт. От него нельзя отмахиваться. И его нельзя обсуждать только в стиле «блиц». Нужно системное, глубокое обсуждение не Украины как таковой, а этого суперконструкта.
Казалось бы, его обсуждение сегодня уже лишено того накала, которое оно имело три года назад. Ведь всё в конце концов приедается.
Может быть, «мудрецы», формирующие нашу повестку дня, готовы снизить накал, а главное — длить только блицформы его предъявления обществу. По мне, так и они не готовы. Но всё возможно. Только вот западные враги — не только этих «мудрецов», но и всего Отечества нашего, эти настоящие, беспощадные враги, порою полуиронически называемые партнерами, — накал снижать не собираются, они его только наращивают. И будут наращивать для того, чтобы решить «русский вопрос» не так, как в 1991 году, а гораздо более беспощадно.
Понять это можно, читая доклад «Русский вызов». И именно потому я рассматриваю данный доклад в предисловии. Необходимо осознать масштаб вызова. На карту поставлена не разменная региональная проблематика, а нечто судьбоносное — и для нас, и для мира. Так определяют масштаб они. А мы?
Для того чтобы подобная оценка украинской проблематики не показалась кому-то завышенной, я подробно обсужу в этом предисловии доклад, задающий новый вектор и отношений с Россией, и мировой политики, притом что назвать этот вектор «новым» можно, только забыв историю и сведя ее к недолгим и очень неискренним постсоветским объятиям разгромленной России, благодарящей Запад за этот разгром и называющей его «благим», «святым» и так далее. О том, что находилось за этим лживым фасадом и теперь выступает из-под его обломков, очень ярко сказано в докладе «Русский вызов».
Сергей Караганов на конференции Chatham House «The Russian Challenge» Изображение: (сс) Chatham House
Этот доклад Четем-хауса был опубликован в июне 2015 года, но не потерял актуальности и поныне. Во введении к докладу авторы ссылаются на предыдущий доклад «Путин снова. Последствия для России и Запада», вышедший в 2012 году. Новый доклад является преемственным по отношению к предыдущему и по составу авторов, и по содержанию. В предыдущем докладе авторы отмечали, что «Запад будет чувствовать боль России», которая «предпринимает резкие шаги без оглядки на положение дел внутри страны».
В новом докладе рассматривается, в какой степени сбылась такая прогнозная оценка, в какой степени имеют место, как говорят авторы доклада 2015 года, и эта боль, и «пренебрежение обстоятельствами». При этом оба вводимых понятия — «боль» и «пренебрежение обстоятельствами» — требуют хотя бы минимального раскрытия. От чего Россия испытывает боль, какими обстоятельствами она пренебрегает? Ссылка на предыдущий доклад говорит о том, что пренебрегает Россия некими своими внутренними обстоятельствами, они же положение дел внутри страны. Но о какой боли идет речь?
Авторы нового доклада указывают, что предыдущие прогнозные оценки не просто подтвердились, а оказались чрезмерно умеренными. И что никто из авторов предыдущего доклада «не предполагал, насколько радикально и быстро Россия начнет подрывать сложившийся после холодной войны порядок в сфере безопасности…»
Таким подрывом сложившегося порядка авторы считают «захват Крыма» и «отделение востока Украины». Но не это представляется авторам наиболее существенным (такая оценка на Западе чуть ли не общепринята). Существенным для них является то, что Россия подрывает «сложившийся после холодной войны порядок в сфере безопасности», — вот что ставят во главу угла авторы. Есть новый порядок, сложившийся в мире после холодной войны, а Россия его подрывает.
Но что значит «после холодной войны»? Значит ли это, что СССР и Запад сначала вели холодную войну, а потом ее прекратили по взаимной договоренности? Нет, ничего подобного! Это Горбачев считал (или притворялся, что считает), что можно взять и прекратить холодную войну. Многие и сейчас в России не понимают, что этого в принципе нельзя было сделать. Что у любой войны есть результат. И что результат очевиден. Россия/СССР была беспощадно разгромлена в холодной войне. Она потерпела суперсокрушительное поражение, отдала огромные территории, капитулировала идеологически, под диктовку Запада обрушила собственную экономику, именуя это обрушение «переходом к рынку».
Такая оценка результата холодной войны на Западе является общепринятой. Ее не всегда и не все предъявляют русским явно и бесцеремонно. Но предъявляют ее всегда. А каждого, кто вместо такой оценки («русские были разгромлены в холодной войне и капитулировали») предлагает иначе интерпретировать Беловежские соглашения и «лихие девяностые годы», на Западе считают либо лжецом, либо идиотом. Наиболее радикально и откровенно говорил о поражении СССР/России в холодной войне Збигнев Бжезинский. В своей статье «Холодная война и ее последствия», опубликованной в 1992 году в журнале Foreign Affairs, Бжезинский утверждал, что в результате победы в холодной войне США удалось навязать «версальский порядок» сперва Советскому Союзу, а потом и России, и что подписание 19 ноября 1990 года в Париже договора о воссоединении Германии на американских условиях является (прямая цитата) «функциональным эквивалентом подписания акта капитуляции побежденной Германией в железнодорожном вагоне в Компьене в 1918 году».
Перед тем, как напомнить читателю о том, что же именно произошло в Компьене в 1918 году, приведем еще одно высказывание Бжезинского. В интервью московской газете «Сегодня» (№ 157 за 1994 год) он заявил: «Американское партнерство с Россией не существует и существовать не может. Россия не является партнером США, Россия — клиент США. Россия не может претендовать на роль сверхдержавы, она была побеждена Соединенными Штатами. Когда мы используем выражение „партнерство“, мы имеем в виду равенство. Россия же теперь побежденная страна… После 70 лет коммунизма она была повержена в титанической схватке, и сказать, что это был Советский Союз побежден, а не Россия, не что иное, как бегство от политической реальности. Советский Союз был исторической Россией, называемой Советским Союзом. Россия бросила вызов США и была побеждена. Теперь Россия может существовать только как клиент США. Претендовать на что-то иное является беспочвенной иллюзией».
Теперь о Компьенском мире. Компьенское перемирие, положившее конец Первой мировой войне, было подписано 11 ноября 1918 года. Подписание состоялось в железнодорожном вагоне французского маршала Фердинанда Фоша — главнокомандующего войсками Антанты. Вагон стоял в Компьенском лесу, недалеко от города Компьен во французской провинции Пикардия. В этом вагоне Фош и английский адмирал Росслин Уимисс приняли немецкую делегацию, которую возглавлял генерал-майор Детлоф фон Винтерфельдт. Компьенское перемирие, о котором говорит Бжезинский, зафиксировало капитуляцию Германии в 1918 году.
Но было и Второе компьенское перемирие — диаметрально противоположное первому. Оно было подписано Францией, капитулировавшей перед нацистской Германией в 1940 году. И Гитлер не случайно привязал такую капитуляцию к Компьену: слишком унизительно для немцев было то, что произошло в Компьене в 1918 году. Вот что писал в своих воспоминаниях американский журналист Уильям Ширер по поводу гитлеровского реванша за Компьен-1918: «Итак, это было в полдень 21 июня. Я стоял у края поляны в Компьенском лесу, чтобы увидеть собственными глазами последний и крупнейший из триумфов Гитлера, которых я в ходе своей работы видел так много за эти бурные годы. <…> Точно в 3 часа 15 минут пополудни прибыл на своем мощном «мерседесе» Гитлер в сопровождении Геринга, Браухича, Кейтеля, Редера, Риббентропа и Гесса… Они вышли из своих автомобилей примерно в 200 ярдах от монумента в ознаменование освобождения Эльзаса и Лотарингии, который был задрапирован немецкими военными флагами так, чтобы фюрер не мог увидеть огромный меч (я помнил это по предыдущим посещениям), меч победоносных союзников 1918 года, пронзивший жалкого орла, символизировавшего германскую империю Гогенцоллернов. Взглянув на монумент, Гитлер двинулся дальше. <…>
Затем Гитлер и его свита вошли в вагон, где фюрер уселся в кресло, на котором в 1918 году сидел Фош. Через пять минут появилась французская делегация… Они были потрясены, но сохраняли достоинство даже в этих трагических обстоятельствах. Им заранее не сказали, что доставят в эту французскую святыню, чтобы подвергнуть унизительной процедуре, и французы, вне всякого сомнения, пережили как раз то шоковое состояние, на какое рассчитывал Гитлер. В тот вечер, после того как Браухич детально описал ему всю процедуру, Гальдер записал в своем дневнике: «Французы… не подозревали, что им придется вести переговоры в том самом месте, где проходили переговоры в 1918 году. Этот факт так подействовал на них, что они долго не могли прийти в себя».
Подписание капитуляции Германии в Компьенском вагоне. 11 ноября 1918 года
Разумеется, французы были ошеломлены, и это было заметно. Тем не менее вопреки сообщениям, которые публиковались в те дни, они пытались, как теперь стало известно из официальных протоколов этой встречи, обнаруженных среди нацистских секретных документов, смягчить наиболее жесткие пункты условий, выдвинутых фюрером, и устранить те из них, которые, по их мнению, являлись позорными. Однако их усилия оказались тщетными.
Гитлер и его свита покинули вагон, как только генерал Кейтель зачитал французам преамбулу к условиям перемирия, предоставив ведение переговоров начальнику штаба ОКБ, но при этом не разрешив ему ни на йоту отступить от составленных им самим условий.
В СССР и России никогда ни с кем, даже с побежденным нацистским рейхом, не строили отношений так, как их строили между собой немцы и французы в Компьене. Сначала в 1918 году французы унижали немцев, как только могли, и создавали у них комплекс побежденной страны. Потом в 1940 году то же самое повторили немцы в том же Компьене. Это повторилось в Компьене, потому что нужно было стереть тогдашнее компьенское унижение, испытанное немцами. И это можно было сделать, только унизив французов.
Французская открытка 1918 года
Компьенский мир — это символ беспредельного унижения. Этот символ был растиражирован в миллионах открыток, памятных медалей, разного рода знаках. Вся Европа и весь Запад это прекрасно понимают. Не понимают этого до сих пор только русские. Бжезинский всего лишь откровенно высказал то, что в разных более осторожных формах высказывали другие.
Да, впоследствии Бжезинский раскланивался перед путинской Россией, весьма неубедительно и лицемерно. Но дело тут не в Бжезинском, а в том, что русские до сих пор не понимают четырех аспектов произошедшего с ними в связи с распадом СССР.
Аспект № 1 — проигрыш в холодной войне рассматривается Западом так же, как и проигрыш в любой другой войне. Тут не важно, война горячая или нет.
Аспект № 2 — этот военный проигрыш унизил русских так же, как сначала проигрыш в Первой мировой войне унизил немцев, и как потом немцы, разгромив Францию, унизили французов. Тут главное — унижение. Это западный стиль, в принципе не осознаваемый до конца русскими.
Аспект № 3 — потерю русскими Украины Запад считает главным слагаемым русского унизительного проигрыша в холодной войне. Это главный момент триумфа Запада и русского унижения. Еще раз надо подчеркнуть, что упиваться унижением врага — чисто западная черта, очень характерная и существенная.
Аспект № 4 — все разговоры о том, что русские всего лишь освободились от коммунизма, а не унизительно проиграли, являются либо пустой болтовней неумных людей, либо психотерапией для внутреннего пользования, не имеющей никакого отношения к международной оценке случившегося.
Это длинное отступление необходимо для того, чтобы правильно прочесть ключевую фразу вступительной части доклада Четем-хауса о том, что русские испытывают боль. «Почему, собственно, они должны испытывать боль? — спросит ревнитель психотерапевтической версии о русском освобождении от коммунизма. — Они должны испытывать счастье, потому что освободились».
На такой вопрос им отвечают на Западе: «Впаривайте про счастье освобождения своим идиотам. Но и мы, и вы знаете, что вы проиграли, причем именно унизительно».
Четем-хаус в своем докладе, говоря о русской боли, не считает нужным развернуто объяснять, о какой боли идет речь. Но совершенно ясно, что это — боль русского унижения. Без понимания данного обстоятельства трудно прочесть доклад Четем-хаус сколь-нибудь адекватно.
Между тем, во введении к докладу «Русский вызов» говорится, что Россия а) мучается от боли в связи с унизительным поражением в холодной войне и б) подрывает порядок, сложившийся в результате своего поражения. Вот в чем вызов, по мнению авторов. Ну и каков же должен быть эффективный ответ на этот вызов?
Авторы доклада говорят: «Для выработки эффективного ответа на маневры Москвы, проводимые с применением традиционных и неклассических методов и средств, потребуется больше воображения…»
Больше воображения — вот к чему призывают авторы, считая, что без этого адекватного ответа не будет. Для чего же нужно больше воображения? Для того чтобы понять, во-первых, что стало причиной действий России, во-вторых, каким курсом идет Россия, в-третьих, каковы будут геополитические последствия этого курса и, в-четвертых, как надо реагировать на русский вызов.
«Крупнейшие западные игроки, — утверждают авторы доклада, — еще не в полной мере осознали последствия отката России к авторитарному национализму».
Произнесены ключевые слова — авторитарный национализм. И это очень важно. В чем авторы видят «откат к авторитарному национализму»? Почему путинизм — это авторитаризм, в чем националистичность путинизма? Повторяем, произнесены и отчеканены на металле высшей пробы этакие ключевые слова, не подлежащие коррективам — «авторитарный национализм». После этого вы можете сколько угодно распинаться по поводу того, что у вас демократия, что вы даете телевизионное время всем сторонникам Запада, что вы чуть не обласкиваете сторонников Навального (включен в список террористов и экстремистов на территории РФ) и Ходорковского (или, по крайней мере, ведете себя с ними гораздо мягче, чем американские или европейские полицейские ведут себя со своими «несогласными»), — это не имеет никакого значения для западного мира. У вас — откат к авторитарному национализму и точка.
Это при том, что как для авторов доклада, так и для западной элиты в целом нет никакой разницы между гитлеризмом как германским авторитарным национализмом и путинизмом как русским авторитарным национализмом. Это в лучшем случае — нет никакой разницы. А в худшем — русский авторитарный национализм хуже немецкого, то есть гитлеровского. А значит, Путин хуже Гитлера. Потому что русский авторитарный национализм не может быть хоть каким-то образом вписан в ту систему, которая сложилась в результате победы в холодной войне. Авторы формулируют это так: «Москва и Запад придерживаются конкурирующих, противоречащих друг другу и совершенно несовместимых курсов».
Вдумайтесь в эти слова — «совершенно несовместимых курсов». Наличие совершенно несовместимых курсов означает, что победить может только носитель одного из этих курсов, что налицо не обычное противоречие, а противоречие фундаментальное и антагонистическое. В России немало людей, которые говорят, что теперь-то у нас противоречия нет, поскольку нет коммунизма. А им отчеканивают на скрижалях западной аналитической и политической мысли, что у них теперь авторитарный национализм. Русские разводят руками: много партий, дискуссия, конкурентная борьба, митинги, проклятия в адрес национализма как зла… А им говорят: «Кончайте Ваньку валять! У вас авторитарный национализм, который хуже коммунизма».
В России многие говорят: «У нас не может быть холодной войны, потому что у нас нет конфликта идеологий. Мы и Запад теперь как близнецы-братья. У нас демократия, рыночная экономика».
А им говорят: «У вас есть идеология — авторитарный национализм, который хуже коммунизма. Вы пытаетесь взять реванш за поражение в холодной войне. Вы хотите посадить нас во второй раз в компьенский вагончик с обратным результатом. Ваш курс и наш курс несовместимы. Вы поддерживаете все авторитарные националистические режимы. Путин хуже Гитлера».
Четем-хаус не говорит «хуже Гитлера»? Да, буквально этих слов не говорит. Буквально говорится следующее: «Путин является фундаментально антизападным лидером, чье последовательное пренебрежение истиной поставило крест на доверии к нему как к партнеру по переговорам. Следовательно, будет неразумно ожидать, что какой-либо компромисс с Путиным приведет к долговременным стабильным результатам для Европы».
Да, в России не умеют читать западные тексты, продираясь сквозь, казалось бы, корректные выражения. Но что в этих выражениях корректного? Тут сказано, что Путин, который сам всё время искренне бьет себя в грудь и говорит, что он западник, является — внимание! — фундаментально антизападным лидером.
Может быть более беспощадная, свирепая, категорическая формулировка? Не может. Для всех на Западе фундаментально антизападный лидер с ядерным оружием — это абсолютное зло. Да-да, именно абсолютное, неисправимое и предельное. То есть Путин хуже Гитлера. Он не заслуживает никакого доверия. С ним нельзя вести переговоры. Он последовательно пренебрегает истиной…
Нужно совсем не понимать смысла западной риторики и семантики, чтобы не ощутить значение слов «последовательно пренебрегает истиной». Но даже те, кто этого не понимает, должны хотя бы осознать, что рядом с этими беспощадными и страшными словами находятся слова о том, что с Путиным нельзя вести переговоры. Вообще нельзя вести переговоры, он недоговороспособен! Ему нельзя доверять. Со Сталиным вели переговоры. И с Гитлером вели переговоры. А Путин — недоговороспособен. И что прикажете делать с недоговороспособным лидером в ядерной стране? Тут ведь всё сказано. А для тех, кому этого мало, говорится: «Неразумно ожидать, что какой-либо компромисс с Путиным приведет к долговременным стабильным результатам для Европы».
Вдумайтесь — тут сказано «какой-либо компромисс». То есть сказано, что никакой компромисс ни к чему не приведет. Подписали Минские соглашения? Ерунда. Подпишете другие? Снова ерунда!
Чуть ниже это сказано буквально: «Западу очень хочется, чтобы президент Украины Петр Порошенко сумел как-то договориться с Путиным, и можно было переключить внимание на другие неотложные мировые проблемы. Данный доклад призван показать, насколько недальновидным и ненадежным был бы такой вариант».
Значит, не нужно договариваться в Минском формате, это недальновидно и ненадежно. И ни в каком другом формате не нужно. А что нужно делать? Если нельзя вести переговоры, то нужно воевать. Поэтому документ Четем-хауса вполне можно назвать документом новой холодной войны. Это объявление России новой холодной войны. Да, не от лица Великобритании или коалиции западных стран, но от лица самого авторитетного, как бы британского, а на самом деле англо-американского, политико-интеллектуального центра. Все разговоры о Бильдербергах и Тройственных комиссиях — хотя бы отчасти конспирология. А вот Четем-хаус — похлеще Бильдербергов и Тройственных комиссий. А главное — он реален. И не было бы его — не было бы ни Бильдерберга, ни Тройственной комиссии. Так что можно сказать, что высшая элита англосаксонского мира вынесла свой вердикт.
В дополнение к вердикту говорится, что путинская модель авторитарного национализма нежизнеспособна во всех смыслах этого слова. Что Путин на основе этой модели не может справиться с долгосрочными структурными факторами, которые лежат в основе нынешних русских экономических неприятностей. Что Путина надо добивать на Украине, в противном случае Запад рискует проиграть Украину. Что Россия всеми средствами, как старыми, так и новыми, удерживает под своим контролем так называемую периферию. Что такое удержание для Запада неприемлемо. И, наконец, что Западу надо уже сегодня «подумать над упреждающими мерами в отношении рисков, связанных с Россией после Путина».
Почему нежизнеспособна путинская модель? Потому что, как говорят авторы доклада, «выбранный Владимиром Путиным стратегический подход — это строительство новой „крепости под названием Россия“». То есть это автаркия, причем не только экономическая, но и системная. Такой выбор, как считают авторы доклада, «создает риск банкротства России — как фигурального, так и буквального, — и может привести к досрочной потере власти ее сегодняшним лидером. Когда именно он потеряет власть и что за этим последует, предсказать невозможно. Ключевым игрокам Запада необходимо предусмотреть все варианты развития событий, продолжая противодействовать нелегитимным и незаконным шагам, которые предпринимает сегодня Россия».
Чем это не новая «длинная телеграмма» Кеннана о холодной войне?
В главе доклада «Как изменилось отношение России к Западу: от сближения к конфронтации» (автор — Родерик Лайн) говорится о том, что во время первого президентского срока Путина между Россией и Западом были острые разногласия, «но всё же казалось, что тотальная враждебность времен холодной войны навсегда ушла в прошлое».
Далее говорится, что, «начиная с середины 2003 года становилось всё более очевидным, что настроения в Кремле меняются. Россия становилась богаче. Всё сильнее ощущалось стремление восстановить роль страны как независимой сверхдержавы и закончить период слабости, начавшийся в 1991 году и воспринимавшийся как годы унижений». То есть тема боли от унижения, которую с ориентацией на приведенные нами слова Бжезинского можно назвать «компьенской», повторяется в докладе неоднократно.
Переломным моментом назван июль 2003 года, когда арестовали Платона Лебедева и Михаила Ходорковского.
В декабре 2003 года, по мнению автора данной главы доклада, происходит манипулятивный, организованный Кремлем крах либеральных партий («Яблока» и СПС) на выборах в Думу.
Следующими вехами названы отставка якобы либерального премьера Касьянова в феврале 2004 года и выборы Путина на второй срок, состоявшиеся через месяц после этой отставки. Эти новые выборы автор называет не более чем косметической процедурой.
А затем, по мнению автора, произошло сворачивание рыночных реформ. Автор говорит о незаживающих ранах, нанесенных самолюбию России. Он цитирует слова Путина: «Мы проявили слабость. А слабых — бьют. Одни хотят оторвать от нас кусок „пожирнее“, другие им помогают. Помогают, полагая, что Россия — как одна из крупнейших ядерных держав мира — еще представляет для кого-то угрозу. Поэтому эту угрозу надо устранить. И терроризм — это, конечно, только инструмент для достижения этих целей».
Далее говорится о постепенном нарастании конфликта интересов России и Запада и о том, что этот «конфликт интересов носил латентный характер до конца 2003 года». Но что провалы в Молдавии, где не был принят меморандум Козака, и в Грузии, где был свергнут Шеварднадзе, а также вхождение Прибалтики в НАТО, а также первая «оранжевая революция» на Украине, приведшая к победе Ющенко, вывели этот конфликт интересов из латентной фазы. Автор указывает, что решающее значение в таком выводе конфликта из латентной фазы сыграли именно украинские события.
Далее рассматривается Мюнхенская речь Путина, острая реакция Путина на расширение НАТО и новое качество американской ПРО, продвигаемой на восток Европы. Утверждается, что события в Косово 2008 года окончательно вывели конфликт из латентной фазы. И что в горячую фазу этот конфликт перешел после событий 2008 года в Грузии.
Автор пишет о том, что к 2011 году конфликтность между Западом и Россией уже оформилась окончательно. Что в 2012 году Путин начал свой третий президентский срок с отказа от участия во встрече «Большой восьмерки». И что именно в это время, конкретно в сентябре 2012 года, на Западе начали признавать необратимость и опасность происходящего в России. Именно в сентябре 2012 года кандидат в президенты США Митт Ромни назвал Россию «главным геополитическим врагом».
Но геополитика — это не всё. От геополитики автор переходит к ценностям и утверждает, что ценности России в рассматриваемый период стали окончательно непримиримы с ценностями Запада: «Конфликт ценностей не останавливает взаимодействие между странами, если оно в их интересах (это может быть коммерческое взаимодействие, ответ на общую угрозу, культурные связи или взаимоотношения между людьми); однако формат стратегического партнерства с посткоммунистической Россией в понимании Западной Европы и Соединенных Штатов подразумевал согласие по широкому спектру ценностей».
Автор прямо говорит о том, что ценности западного мира оказались неприемлемыми для России, что «Кремль очень далеко отошел от этих ценностей». Такой отход определяется для автора позицией Кремля о недопустимости вмешательства во внутренние дела России. Особо возмущают автора слова министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова о том, что Вестфальская система «вывела ценностные различия за рамки межгосударственных отношений».
Напоминаем, что Вестфальская система сложилась в Европе на основе Вестфальского мира, который подвел в 1648 году итоги Тридцатилетней войны, разворачивавшейся в основном на территории современной Германии. Эта война была порождена противоречиями между католиками и протестантами, обусловлена конфликтом за гегемонию в Священной Римской империи. По условиям мира, Габсбурги сохранили за собой все восточные земли, включая Чехию, но были вынуждены передать Франции Эльзас. Франция и Швеция дополнительно получили определенные территории. Произошел территориальный передел в Бранденбурге, Мекленбурге, Баварии, Саксонии, Пфальце, Гессен-Касселе. Соединенные Провинции Нидерландов и Швейцарская конфедерация были признаны независимыми государствами и вышли из состава Священной Римской империи. Кальвинизм был признан равноправным с лютеранством. Был провозглашен принцип веротерпимости и право князей Священной Римской империи выбирать религию в своих владениях.
Отто фон Оттенфельд. В лагере Альбрехта фон Валленштейна. до 1913.
В ходе Тридцатилетней войны людские потери составили от 5 до 8 миллионов человек, что по тем временам являлось чудовищной цифрой. Многие регионы империи потеряли от 20 до 45% населения. А на отдельных территориях убыль составила до 70%. Только шведы как одна из сторон Тридцатилетней войны уничтожили на территории Священной Римской империи почти две тысячи замков, восемнадцать тысяч деревень и более полутора тысяч городов. Свирепствовали чудовищные заболевания. Шведы установили контроль над Балтикой, превратив ее в «шведское озеро». В Европе гегемония перешла к Франции. Габсбурги понесли чудовищный урон. Протестанты обрели равные права с католиками.
А теперь — главное: Вестфальский мир резко ослабил влияние религиозных факторов на жизнь государства. Внешняя политика стала основываться на национальном государственном суверенитете, равноправии государств, нерушимости границ. Она стала определяться не религией, а экономическими, династическими и геополитическими интересами.
Совершенно понятно поэтому, почему министр иностранных дел России говорит о том, что Вестфальская система «вывела ценностные различия за рамки межгосударственных отношений». Это утверждение столь же справедливо, как «дважды два четыре» или «Волга впадает в Каспийское море». Но автор доклада говорит, что этот вопиющий тезис Сергея Лаврова является «доводом, который поддержал бы его советский предшественник Анатолий Громыко (так у автора, имеется в виду Андрей Громыко — С. Е.)». Тем самым автор отбрасывает принципы Вестфальской системы, заменяя их некими новыми европейскими ценностными принципами, фактически являющимися в силу этой логики не идеологическими и не религиозными, но какими-то иными ценностными основами, позволяющими воскрешать довестфальские конфликты нового — пострелигиозного и одновременно неорелигиозного (ценностного, так сказать) — типа.
Если в этой ситуации русские отвергают ценности Запада, то в силу отсутствия сверхценностного фактора, заданного Вестфальской системой, они объявляют Западу такую же, по сути, ценностную войну, которую протестанты объявили католикам в эпоху Тридцатилетней войны. С той только разницей, что тогда не было ядерного оружия.
Герард Тербох. «Подписание мюнстерского мира 15 мая 1648 год». 1648 год.
Задавая такой подход, автор рассматриваемой нами главы «Как изменилось отношение России к Западу: от сближения к конфронтации» далее обсуждает новую модель России, она же — «Путинизм в 2015 году». В разделе, посвященном этой модели, утверждается: «На сегодняшний день нет никаких сомнений в том, что ценности, которых придерживается режим Путина, и методы, которыми он пользуется для достижения своих целей за границей, не оставляют надежды на возможность сотрудничества».
Тем самым отвергается сам принцип Вестфальского мира, согласно которому ценности, на которые ориентируется национальное государство, не могут порождать каких-либо непреодолимых сложностей в отношениях между государствами, о чем, собственно, и сказал Сергей Лавров. Оказывается, что ценности могут стать препятствием в межгосударственных отношениях. Но это сулит миру очень многое. Различия в ценностях есть между Китаем и Западом, между странами Залива и Западом. Будут ли эти различия в ценностях порождать полную невозможность сотрудничества с Западом? Применит ли Запад этот подход хотя бы к Ирану, притом что пока что Запад очень активно сотрудничал с Ираном, добиваясь определенных договорных преимуществ? Утверждение о том, что именно с Россией Путина сотрудничество невозможно, и что это определяется, в том числе, и несовместимостью путинских ценностей с ценностями Запада, сулит миру очень и очень многое, если, конечно, данный подход, заявленный, повторяем, очень авторитетным центром, будет реализован.
Далее излагаются все те крамольные факты, на которых строится новая модель, не оставляющая шанса на диалог России и Запада. Эти «возмутительные» факты буквально смакуются. Предлагается оценить, например, следующее высказывание Путина: «Россия — страна с более чем тысячелетней историей, и практически всегда она пользовалась привилегией проводить независимую внешнюю политику».
Вы спросите, что в этом особенного. Ну, это зависит от угла зрения. Если Россия потерпела поражение в холодной войне и подписала капитуляцию, то какая суверенная политика?
Столь же «кощунственны» слова Путина о суверенитете: Россия «будет либо независимой и суверенной, либо скорее всего ее вообще не будет». А также слова Путина о том, что «суверенитет — абсолютно необходимое условие существования России».
Автора главы возмущает сама эта апелляция к суверенитету, а также то, что Россия, по его мнению, в реализации этого суверенитета «опирается на три составляющие: восстановленная экономическая мощь (вытекающая из использования природных ресурсов); вооруженные силы (в которые администрация вкладывает огромные средства после долгого периода упадка); и идеология национализма и патриотизма, пронизанная историей и православной церковью (переплетающейся с государством, как это было при царизме)».
Что касается роста экономической мощи и укрепления Вооруженных Сил, то это, казалось бы, вообще не должно вызывать никаких эмоций, поскольку это базовые неотменяемые условия любой государственной жизни. Любой ли? Для не потерпевшей поражение державы — это так. А для державы капитулировавшей — это совсем не так.
Что касается «идеологии национализма и патриотизма, пронизанной историей и православной церковью», то опять-таки непонятно, в чем крамола. Патриотизм — доминанта для всех суверенных государств. Церкви никто не подвергает гонению. Путин, кстати, не раз говорил, что Россия — светское государство. Но если бы Россия как суверенная страна выбрала несветский характер государства, как, например, Саудовская Аравия, то это могло бы вызвать у ее соседей какие-то особые претензии? Ничего подобного не будет, конечно. Но, повторяем, если бы это было — то что?
Далее говорится об авторитаризме, о том, что инвалиды и сироты не пользуются всем спектром свобод и привилегий, о якобы имеющих место преследованиях гомосексуализма, о каком-то процветании расизма и о том, что «религиозные меньшинства, в том числе, многочисленное мусульманское население России, недостаточно защищены». Автор также возмущен призывами власти беречь «историческую ратную память Отечества».
Перечислив надуманные претензии к идеологии, необходимые только для того, чтобы говорить о конфликте ценностей, авторы доклада начинают обсуждать экономику.
В главе «Ослабленная экономика», написанной Филипом Хансоном, обсуждается отсутствие роста жизненного уровня широких слоев населения, позволяющее автору надеяться на возможность использования широких социальных протестов для борьбы с Россией как с абсолютным врагом. Автор пишет: «Пришло время проанализировать причины слабости российской экономики и, по всей видимости, еще большего ее ослабления в будущем». Выполняя такое самозадание, он указывает, что основные причины этой слабости — структурные проблемы, конъюнктурные проблемы и проблемы геополитические.
Структурные проблемы почти не рассматриваются. Выдвигается не очень внятное предположение о том, что Россия столкнется с кризисом основных фондов, который по определению не может быть преодолен рыночным путем. И что такой структурный кризис понизит эффективность инвестиций и инноваций. Говорится также о том, что Россия столкнется с уменьшением работоспособной части населения.
При обсуждении конъюнктурных моментов делается акцент на разнообразных причинах, порождающих падение спроса на энергоресурсы.
Что же касается геополитических проблем, то речь идет, по мнению автора, о мерах, спровоцированных санкциями и ответом на эти санкции. А также о мерах, которые автор называет отказом от либеральных экономических реформ.
Далее подробно обсуждаются демографические изменения, степень зависимости экономики от цен на нефть, падение соотношения рубль/доллар, коррумпированность, деструктивные действия бюрократии.
Далее Хансон переходит к рассмотрению военных расходов России и иных расходов на то великодержавие, в котором Россия настойчиво обвиняется. Автор пишет: «Есть и однозначно дорогостоящие в масштабах страны средства — например, военная сила. Способна ли нестабильная экономика России их содержать? Следует помнить, что, несмотря на пример США, мощные вооруженные силы не являются прерогативой только богатых наций. Например, Советский Союз, несмотря на то, что был значительно беднее США и их союзников и отставал по уровню технологий, мог более или менее поддерживать паритет сил вплоть до своего распада. И он делал это практически без поддержки со стороны своих союзников по Варшавскому Договору. Таким образом, относительно небольшой уровень ВВП на душу населения не может удержать Россию от наличия, судя по всему, весьма существенных военных амбиций».
Тут напрямую поставлен вопрос о том, не надорвется ли Россия под бременем оборонных расходов так, как надорвался, по мнению автора, СССР. Надо помнить, что вопрос о таком надрыве всегда был одним из основных вопросов прежней холодной войны. И что его возвращение в повестку дня есть явное доказательство ускоренного формирования доктрины новой холодной войны. Ведь вопрос не в том, как изменятся цены, а в том, как можно повлиять на изменение цен. Вопрос также не в том, какими будут оборонные расходы, а в том, как можно своей политикой продиктовать их увеличение. Эти вопросы и рассматривает автор, заявляя: «Слабость российской экономики на каком-то этапе ограничит темпы и глубину программы перевооружения. Каким именно образом разрешится конфликт между экономическим блоком правительства (в широком понимании) и военными, пока неясно. И совершенно не обязательно, что в результате российская власть откажется от идей регионального лидерства и антагонизма с Западом».
Бартоломеус ван дер Хелст. «Празднование мира в Мюнстере». 1648 год.
Обсуждая санкции против России, Хансон подчеркивает их фактически внеэкономический характер. Санкции рассматриваются как подаваемый сигнал: мол, отмена санкций означает, что Запад сдается, а этого допустить нельзя, ибо нельзя сдаваться абсолютному и недоговороспособному врагу. В целом, экономическую часть доклада никак нельзя отнести к наиболее сильным.
Главное внимание в докладе уделено войне идей или, как говорит автор соответствующей главы «Война идей и оружия» Джеймс Шерр, «войне восприятий (нарративов)».
Шерр прекрасно понимает, что всё, в конечном счете, решит борьба за умы. Он признает, что, в отличие от 1914 года (само сравнение весьма показательно, не правда ли?), в отношениях между Западом и Россией нет войны или предвоенного состояния. Автор делит западный мир на наиболее антирусские части, такие как Польша и Прибалтика, и относительно менее антирусские, в которые он включает Грецию, Венгрию, оппозиционные партии Франции и Британии. Шерр с прискорбием говорит о соглашательских настроениях в центристских западных кругах и о том, что российское государство пытается воздействовать на эти круги, перенося «ленинские традиции „идеологической борьбы“ в постмодернистский мир». Шерр говорит о решающей ставке русских на «идеологическую борьбу», на «активные мероприятия» и «рефлексивный контроль». Обвиняя Россию в том, что с ее стороны имеет место активизация этих компонент, автор на самом деле призывает западный мир дать надлежащий ответ на этот русский вызов, то есть активизировать воздействие СМИ на Россию.
Шерр предупреждает, что исход конфликта будет определяться интеллектом и психологией не в меньшей степени, чем материальными факторами. И что конфликт на Украине является конфликтом идеологий в такой же мере, как и силовым конфликтом.
Автор придает решающее значение войне на Украине, анализирует динамику внутриукраинского конфликта, дает рекомендации по отпору русскому идеологическому влиянию на Украине, подробно рассматривает различных действующих лиц, участвовавших во внутриукраинском конфликте. Он цитирует Стрелкова-Гиркина, говорит о прискорбной бесполезности первых Минских соглашений, о разгромах под Иловайском и Дебальцево. О том, что если «Минск-2 стабилизирует ситуацию, то Россия создаст условия для Минска-3». О роли параллельных гражданских структур (так в докладе названы бандеровские радикалы). Он требует резкого изменения украинской ситуации, без которого Украина не может победить Россию. И, конечно же, он всеми способами дискредитирует Минские соглашения, утверждая, например, что Минские соглашения ввергли жителей востока Украины «в пустоту, а власть в Киеве всё больше ведет себя так, словно их больше не существует».
Наиболее показательна часть главы, которая называется «Кремлевское Зазеркалье». В ней говорится о том, что «Россия стала гордой, обидчивой, настороженной и амбициозной державой» задолго до украинских событий. И что (внимание!) «пятнадцать лет западного господства прочно внушили [русским] чувство недовольства».
Мы вновь сталкиваемся со стержневой темой доклада — темой поражения русских в холодной войне и утверждения западного господства.
Говорится также о том, что победители в холодной войне установили для русских порядок, который многие рассматривают как диктат Запада, порожденный русской капитуляцией. Что имеет место аналогия между нынешней ситуацией проигрыша Россией холодной войны и ситуацией Версальского мира (который, как мы помним, оформил Компьенское перемирие и однозначно унизил Германию).
Кремль, по мнению Шерра, опирается на подобное представление, на подобный комплекс униженности, и потому автор настаивает на том, что у Кремля есть стратегическая цель, состоящая в пересмотре мироустройства, порожденного победой Запада в холодной войне. Тем самым утверждается, что мироустройство не является Ялтинским, каковым его вежливо принято до сих пор считать, чтобы не задевать самолюбие русских. Что оно является совсем другим, отражающим новую, не имеющую отношения к Ялте ситуацию господства Запада.
Когда подобные утверждения, пронизывающие доклад, начинают переплетаться с сетованиями по поводу того, что сумасшедшие русские считают, что, мол, американцы и европейцы хотят их ослаблять, испытываешь тягостное чувство. Если авторы доклада считают происходящее русской реакцией на унизительность поражения в холодной войне, то они по определению должны бы были сочетать такую оценку с требованием держать русских в унизительном состоянии, то есть ослаблять. По факту, они этого и требуют, сочетая такие требования с восклицаниями по поводу русских безумных подозрений в части намерения Запада ослабить Россию.
Джеймс Шерр, автор рассматриваемой нами главы «Война идей и оружия» (часть «Кремлевское Зазеркалье») пишет: «Когнитивная структура Кремля (хотелось бы знать, что это такое, но формулировка ― на совести автора — С. К.) содержит некоторые неприятные истины для западных политиков: это экзистенциальная вера в величие России и готовность взять на себя риск, издержки и осуждения, служа вечным интересам государства».
Вновь налицо подход с позиций победы в холодной войне. В противном случае непонятно, почему США могут сохранять экзистенциальную веру в свое величие, а Россия — нет. То же самое с вечными интересами государства. Но в том-то и дело, что позволенное Юпитеру не позволено быку. США победили Россию и унизили ее, поэтому они имеют право на экзистенциальную веру в свое величие (мировая миссия, Град на Холме, американская исключительность и так далее), а Россия — нет.
Зачем нужна эта сентенция по поводу экзистенциальной веры в величие России и всего прочего? Для того чтобы призвать Запад к окончательной мобилизации против России. Именно этому посвящена следующая часть всё той же главы «Война идей и образов» — «Ясность и целеустремленность». В ней сказано: «Оценивая по одному критерию — по трудностям и приоритетам самого Запада, — его ответ на события, начиная с февраля 2014 года, является впечатляющим. По другому же критерию — российской стойкости — адекватность ответа далеко не очевидна».
То есть ответ должен быть жестче. Лейтмотивом этой части является необходимость более жесткого ответа, необходимость длительной борьбы с Россией, необходимость обеспечения победы Украины (неизвестно какими методами), необходимость быть готовыми к тому, что Россия начнет расширять экспансию и распространять ее на Молдавию, Прибалтику и чуть ли не на Польшу.
Подробнейшим образом описывается, насколько важно наращивать поддержку Украины… Право, порой кажется, что всё это пишется самим Порошенко или под его диктовку.
Шерр призывает: «Пора отказаться от представления, будто Кремль заинтересован в чьем-либо благополучии, кроме своего собственного». Эта фраза, судя по остальному тексту, не означает безразличия Кремля к собственному народу, а означает его безразличие ко всему, что находится за пределами России. Непонятно только, почему не должно быть такого безразличия в сложившейся ситуации. Кто не проявляет его в мире? Или Россия одна должна стать альтруистом — в одностороннем порядке и вопреки собственным интересам?
В докладе выражена надежда на новую перестройку и новое мышление, к западным правительствам обращен призыв «следить за любыми признаками „нового мышления“» в России. Но до нового мышления и перестройки надо еще дожить. А пока этого нет, то ни на какие договора с Россией идти нельзя. Ибо эти договора будут не решением ситуации, а ее усугублением («противоположностью решения», как сказано в докладе). А любая полученная за счет договоренностей с Россией передышка, как настаивают авторы, будет «очень короткой».
В главе «Международная политика России по отношению к Западу и его ответные действия» ее автор — Джеймс Никси — настаивает, что Кремль выбрал путь враждебности к Западу очень давно. Еще до войны с Грузией. И что Запад не был к этому подготовлен. В дальнейшем, как утверждает автор, изменился темп наращивания враждебности, но не сам вектор враждебности. Никси пишет: «По мнению Кремля, именно Запад разрушил систему правил, и поэтому Россия должна руководствоваться собственными интересами».
О какой системе правил идет речь? В том-то и дело, что Запад лживо демонстрирует верность Ялте и системе Ялтинских правил. А на самом деле он сам себе задает систему пост-Ялтинских правил, основанных на победе в холодной войне. Но поскольку эта система является неявной и неоговоренной, то она, по факту, сводится к тому, что желание победителя — закон для побежденного. То есть речь идет не о правилах, а о праве на произвол.
Автор обсуждаемой нами части доклада убежден, что в Кремле нарастает готовность действовать силовыми методами, преодолевая ситуацию поражения в холодной войне. Но что такая готовность будет нарастать, только если Кремль будет встречать минимальное сопротивление со стороны Запада.
Анализируя отношение России к так называемому русскому миру, автор выдает борьбу двух влияний, явно имеющую место на постсоветском пространстве (или русское влияние — или влияние Запада), за борьбу русских, требующих признать их влияние на русский мир и нацеленных против Запада. Запад при этом якобы не просто свое влияние проталкивает, а не хочет никаких влияний во имя якобы присущего Западу высшего экзистенциального инстинкта свободы. Весь мир видит, как этот инстинкт реализует себя за пределами Запада. Но Никси это всё не важно. Ему важно доказать, что Россия находится на неправильной стороне истории (термин Обамы). А что означает нахождение на неправильной стороне истории? Это то же самое, что выпадение из истории, принадлежность к ее тупиковой ветви, попадание на обочину. Тем самым русские объявляются в докладе строптивыми противниками не отдельных государств, таких как США, а высшей исторической правды.
Налицо весьма внятная позиция, позволяющая выстраивать новую холодную войну, еще более накаленную, чем предыдущая.
Особую обеспокоенность вызывает укрепление позиций России на Черном море. Эта обеспокоенность служит лучшим доказательством того, что Черное море является не какой-то внутренней «лужей», а стратегическим плацдармом ХХI века.
В заключительной части главы автор заявляет: «Решимость Запада проверяется на прочность». Это и есть новый призыв к новой холодной войне. Предыдущий призыв Кеннана практически формулировался сходным образом: там тоже фактически говорилось о проверке на прочность. Автор считает, что и продолжение Путиным его антизападного курса, и смена этого курса могут породить свержение Путина, на которое исследователи Четем-хауса и делают ставку.
Никси настаивает на необходимости сохранения того, что он называет «глобальной инфраструктурой, сложившейся после окончания холодной войны». Как мы помним, с этой же темы доклад начался.
Новый миропорядок, который создатели доклада «Русский вызов» призывают отстаивать, — это миропорядок, де-факто сформированный на платформе унизительной для России победы Запада в холодной войне. Без понимания этого обстоятельства Россия будет неспособна противостоять стратегии Запада, поскольку сущность этой стратегии останется для нее за семью печатями. Настоящий пафос доклада — критика слабой и неубедительной реакции Запада на происки Москвы.
В главе «Арсенал России» (автор — Кир Джайлс) есть потрясающие перлы. Вот один из них: «В 2011 году на частном брифинге бывшего начальника российского Генерального штаба, посвященном угрозам военной безопасности Российской Федерации, обсуждался широкий спектр пограничных споров, в том числе тех, которые остальная часть мира считает давно разрешенными. Карелия и Калининград, в частности, назывались на брифинге в качестве спорных территорий, хотя захват их Россией признан уже 70 лет. Но относя эти не представляющие проблемы вопросы в категорию военных, Россия готовит почву для оправдания возможного военного ответа на них, независимо от того, считают ли за пределами России такие действия оправданными».
Что здесь сказано — по сути, понятно каждому. Что от нас потребуют отдать Карелию и Калининград — вот что. А вот еще один перл: «Еще одной угрозой, которая в глазах России заслуживает военных ответных действий — это „дискриминация или ущемление прав, свобод и легитимных интересов граждан Российской Федерации в других странах“. В 2009 году в Федеральный закон России „Об обороне“ были внесены поправки, которые легитимизировали вторжение такого рода в российском законодательстве, несмотря на крайнюю спорность этого закона по меркам международного права. Защита „соотечественников“ является хорошо известным нарративом в том, как Россия мотивирует свои агрессивные действия против своих соседей».
То есть если бандеровцы начали бы геноцид в Крыму или продолжили его на Востоке (а они явно собирались это делать, и в этом стержень их идеологии — освобождение Украины от «омоскаленных» и «москалей»), то России надо было бы расслабленно ждать прибытия миллионов беженцев на ее территорию. И терпеливо сносить расовую дискриминацию, сегрегацию и так далее своих соотечественников. Предложат ли авторы подобный подход какому-нибудь другому народу мира, или все другие народы, в отличие от русского, не находятся на «неправильной стороне истории»?
Между тем, осуждая такой якобы преступный подход России к защите соотечественников, Джайлс именует наших соотечественников (то есть русскую диаспору) преступным инструментом осуществления преступной политики. Он пишет: «Россия не единственная страна, которая стремится использовать роль диаспор в политических целях, но в контексте Европы трудно найти другие примеры, когда их использование так откровенно враждебно к стране их проживания».
Не успел Четем-хаус сделать это вопиющее заявление, как послышались голоса, призывающие к глубокой дискриминации русских диаспор, к особому контролю над этими диаспорами, к наложению на них особых требований не только по политической, но и по культурной, языковой и иной лояльности к странам, где они проживают.
Не будем обсуждать мировые классические диаспоры — еврейскую, китайскую, индийскую и другие. Давайте для того, чтобы всё стало предельно ясно, обсудим украинскую диаспору. Ведь она является серьезным фактором, который и задействуется государством, и само это государство задействует, не правда ли? Украинская диаспора гораздо активнее русской. И если использование диаспор как инструмента влияния надо вообще отменять (а это в принципе невозможно), то надо отменять и влияние украинской диаспоры на политику Украины, и использование бандеровской властью этой самой диаспоры для влияния на политику тех государств, в которых эта диаспора проживает. Но этого никто не собирается делать! Это, наоборот, благословляют, усиливают. Вот и выходит, что только одной стране мира и одному народу отныне запрещено задействовать диаспоры. Может ли подобная ситуация возникнуть в случае, если этой стране и этому народу не предуготовлена особая участь?
Особое внимание уделяется в докладе якобы имеющей место готовности русских к применению оружия против всего свободного мира. Этот завершающий штрих превращает создаваемую Четем-хаусом картину в нечто, требующее от нас самого пристального внимания. Русские предстают как народ, побежденный в холодной войне, но продолжающий проявлять некоторую возмутительную несломленность. Эта несломленность есть угроза для Запада и всего человечества. Преодолеть ее можно только таким ответом, который сломает русских до конца.
Вот она — та картина новой холодной войны, ради которой написан доклад «Русский вызов». Станет ли она руководством к действию, пока что неочевидно. С момента написания доклада прошло два года. Имеется достаточно данных, чтобы считать, что доктрина Четем-хауса медленно превращается в доктрину всего, что принято называть «строящимся глобальным государством», то есть в квази- и одновременно метагосударственную доктрину. Статус Четем-хауса позволяет рассматривать такую возможность. Но предопределенности окончательного превращения этого подхода в общезападный пока нет. Что вовсе не означает нашего права на пренебрежительное отношение к материалу, предложенному нами читателю для ознакомления.
Ознакомившись с докладом «Русский вызов», ощутите масштаб вызова, который брошен нам всем, и мобилизуйтесь на ответ. Вот тот тип отношения, который позволяет правильно оценить предлагаемую вам в данной книге якобы региональную, а на самом деле глобальную и судьбоносную украинскую тематику.
https://rossaprimavera.ru/article/8f517adf