Автор: Белокреницкий В.Я.
Большой Ближний Восток Категория: Пакистан
Просмотров: 2637

Планы регионального и межрегионального взаимодействия


В разрабатываемых американскими, а также европейскими экспертами планах сотрудничества в рамках «Расширенной Центральной Азии» (нужно заметить, что Ф. Старр возглавляет изучающий эту проблематику объединенный центр, созданный на базе Университета им. Дж. Хопкинса и Упсальского университета в Швеции) особое внимание уделяется роли Пакистана как примыкающей к Афганистану стране-интегратору. Естественными преимуществами Пакистана является его географическое положение, исторически сложившаяся по этой причине роль главного проводника товаров и грузов для Афганистана. Исламабад при этом — традиционный стратегический партнер США, в 2005 году получивший статус его главного союзника за пределами НАТО (по борьбе с терроризмом). В США многим хотелось бы «замкнуть» регион Центральной Азии на Пакистан, превратить его главный порт Карачи в отправную точку для движения грузов в сторону Индийского океана и от его побережья вглубь материка.
Однако на пути реализации таких планов и наметок стоят уже упоминавшиеся проблемы взаимоотношений между Пакистаном и Афганистаном, связанные как с наследием прошлого, так и со столкновением реальных (а по сути, как всегда воображаемых) национальных интересов. Афганистан считает себя обделенным историей, которая могла бы позволить ему самому иметь выход к морскому побережью через населенные пуштунами и белуджами западные районы Пакистана. А тот, в свою очередь, старается убедить Афганистан смириться с геополитической реальностью и признать, вслед за мировым сообществом, проходящую по труднодоступной горной стране «линию Дюранда» законной границей между двумя государствами56 .
Несмотря на обиды и претензии, в развитии отношений между двумя странами после 2001 года наступил качественно новый этап. Имея за спиной США, а также Китай, Пакистан оказывает помощь в восстановлении афганской экономики (на Лондонской конференции 2006 г. по содействию Афганистану он обещал выделить на эти цели 150 млн долл., лишь немногим меньше, чем Индия). Более 70 тысяч пакистанцев трудятся сегодня в Афганистане (в одном Кабуле — 40 тысяч). Пакистан уверенно занимает место лидера в торговом обороте Афганистана. На него, по данным за 2005 год, приходится 24% экспорта и 25,5% импорта страны57.
С Пакистаном связан один из главных проектов, призванных соединить Афганистан с Центральной Азией. Это сооружение газопровода из Туркменистана через Афганистан в Пакистан с возможным продлением его в Индию. Проект возник еще в середине 1990-х годов, пользовался поддержкой правительств Туркмении и Пакистана и заинтересовал ряд компаний, прежде всего американскую «Юно-кал» и аргентинскую «Бридас». Тогда, кстати, намечалось и долевое участие в проекте российского Газпрома (10%). После 1998 г. реализация проекта была заморожена, и интерес к нему появился вновь только после отстранения от власти талибов. Было подготовлено технико-экономическое обоснование (ТЭО) и состоялись многочисленные раунды переговоров между чиновниками Туркменистана, Афганистана и Пакистана. В 2005 году Азиатский банк развития согласился выделить 1 млрд долл. на сооружение Трансафганского газопровода (ТАГ), и оно должно было начаться в конце того года, но так и не начались.
Причина задержки, по-видимому, в том, что отношения между Афганистаном и Пакистаном с 2005 года заметно ухудшились. Кабул обвиняет Исламабад в недостаточно эффективной борьбе с талибами на своей территории. С ухудшением политической конъюнктуры отчасти, видимо, связана и принципиальная нерешенность некоторых важнейших вопросов строительства Трансафганского газопровода. Так, не найдены основные инвесторы в строительство и будущие владельцы-операторы. Ориентировочная стоимость проекта увеличились, между тем, с 2 млрд долл. более чем вдвое. Неясным остается вопрос и о его экономической обоснованности. У экспертов имеются сомнения относительно реальных запасов доступного для добычи природного газа. По ТАГ, согласно расчетам, должна осуществляться транспортировка топлива с туркменского месторождения Довлета-бад. Его оценочные запасы — 1,8 трлн кубометров газа. При пропускной мощности трубы в 30 млрд в год их хватит на 60 лет. Но независимая экспертиза, подтверждающая эти расчеты, не проведена. Велика также общая протяженность трубопровода — около 1,5 тыс. км. Из них по территории Туркменистана нужно проложить 170 км, Афганистана — 830 км и Пакистана — 400 км. Самый протяженный участок трубопровода пролегает, как видно, по наиболее неспокойному из государств — участников проекта.
Сделать южный путь для туркменского газа реальным могли бы три обстоятельства — улучшение ситуации со стабильностью и порядком в Афганистане и соседних с ним районах Пакистана, заинтересованность Индии в получении туркменского газа через территорию Пакистана, а также интерес Китая к отводу газа через Пакистан на север по транскаракорумскому пути. По некоторым сведениям, Пекин делает долгосрочные расчеты на прокладку пяти трубопроводов, газовых и нефтяных, через Каракорум.
Помимо трубопроводных вертикалей, способных соединить макрорегионы «Расширенной Центральной Азии» и «Большой Восточной Азии», их могут объединить также линии электропередачи. Проектировки такого рода появились еще раньше трубопроводных. Таджикистан и Киргизия относятся к числу весьма богатых гидроресурсами стран мира. Производство электроэнергии в этих республиках превосходит в настоящее время их потребности. Между центральноазиатскими государствами происходит перераспределение энергии в рамках созданной еще в советское время объединенной энергосистемы. Начатое в 1980-х годах сооружение двух новых крупных гидропроектов — Рогунской и Сангтудинской ГЭС — должно было обеспечить электроэнергией растущие мощности Южнотаджикского промышленного района. Однако к 1993 году работы на них (доведенные в Рогуне чуть ли не до половины) были остановлены из-за отсутствия финансовых средств. К ним удалось вернуться только в начале 2000-х годов. В октябре 2004-го между таджикским правительством и крупнейшей российской частной компанией «Русский алюминий» (РУСАЛ) было подписано соглашение о долгосрочном сотрудничестве. Первым объектом совместной деятельности выбрано завершение строительства Рогунской ГЭС, плотина которой станет самым высоким сооружением такого рода в мире (335 м). К 2010 году планируется ввод в эксплуатацию двух агрегатов общей мощностью 4 тыс. МВт. В апреле 2005 года началась реализация проекта по строительству Сангтудинской ГЭС-1. Партнером правительства Таджикистана выступает государственная корпорация РАО «ЕЭС Россия». Сооружение электростанции мощностью 670 МВт планируется завершить в 2009 г., и строительные работы идут полным ходом58.
Появление к 2010 году двух новых гидроэнергетических объектов в Таджикистане предполагает увеличение потребления электроэнергии как в «узком» центральноазиатском регионе, так и в его расширенном варианте. Нет сомнения, что Таджикистан сможет удовлетворить энергетические потребности Северного Афганистана, а скорее всего, и страны в целом. Более того, электроэнергию из Таджикистана можно будет экспортировать в Пакистан, т. к. ввод новых крупных энергетических мощностей там намечен на период после 2010 - 2012 годов.
Транспортировка электроэнергии из Центральной Азии на юг представляет собой в нынешних условиях технически вполне разрешимую задачу. Кроме Таджикистана, возможности для вывоза электроэнергии имеет также Киргизия. Причем, как и Таджикистан, республика в перспективе сможет экспортировать электроэнергию и своим менее богатым гидроресурсами соседям по Центральной Азии, и в Южную Азию через территорию Китая. Планы прокладки линий электропередачи вдоль Каракорумского шоссе разрабатывались еще в начале 1990-х годов, и с вводом в строй новых ГЭС в Киргизии они могут пригодиться.
Надо отметить, что середина 2000-х годов станет, возможно, поворотным этапом в реализации планов передачи электроэнергии из Центральной Азии в южном направлении, хотя речь пока идет о небольшом количестве электроэнергии. Так, по некоторым сведениям, Афганистан уже начал закупать электроэнергию в Таджикистане и даже Туркмении, а Узбекистан приступил к строительству линии электропередачи в северные районы Афганистана. В мае 2006 года четыре страны — Пакистан, Афганистан, Таджикистан и Киргизия — договорились в Исламабаде о строительстве высоковольтных линий электропередачи, одна из которых пройдет от Кабула до Пешавара на северо-западе Пакистана59.
Еще одна важнейшая сфера региональной и межрегиональной кооперации — транспорт и связь. Тут выделяется несколько отраслей, и в первую очередь железные дороги. Афганистан принадлежит к одной из немногих стран мира, где железнодорожное сообщение, по существу, отсутствует (небольшая ветка построена лишь на севере в районе пограничного с Узбекистаном речного порта Хайратон). На пограничные с Афганистаном территории выходят железнодорожные пути двух центральноазиатских государств — Узбекистана и Туркменистана. Ашгабат делает особый упор на развитие своей железнодорожной сети. Национальной программой предусматривается прокладка более 2 тыс. км новых линий, из которых четвертая часть уже проложена. С 1996 года действует международная железнодорожная ветка Теджен — Серахс-Мешхед, соединяющая Туркмению с Ираном. Планируется сооружение железнодорожного моста через Амударью, который откроет еще один путь для транзитных товаров, в Узбекистан и Таджикистан, а через Термез — в Афганистан. Мост соединит правобережный участок железной дороги с остальной железнодорожной сетью Туркменистана и откроет перспективу соединения севера и юга «Расширенной Центральной Азии» с помощью железных дорог или комбинированно, с использованием наряду с ними автодорожного транспорта.
Автодорожное строительство уже фактически стало одной из ведущих областей экономического возрождения Афганистана и региональной кооперации. Имеются планы соединения автомобильными дорогами всего огромного региона, представлять ли его как расширение Центральной Азии или как продолжение на юго-запад Восточной Азии. Главными линиями соединения смогли бы быть маршруты между Казахстаном и Узбекистаном, с одной стороны, Афганистаном и Пакистаном — с другой, при непременном участии Китая. Собственно, именно китайская автодорожная сеть — Ка-ракорумское шоссе с его ответвлениями в сторону Таджикистана (Памира) и Киргизии (в Ферганскую долину и долину р. Нарын) и делает возможными такие проектировки.
Существует несколько маршрутов, ведущих из Центральной Азии на юг, однако все они пока напоминают тонкие ручейки, не способные по ряду причин в обозримом будущем трансформироваться в широкие потоки. Западный вариант нового «Шелкового пути» начинается в узбекской столице Ташкенте, включает центр Северного Таджикистана Худжанд, таджикскую столицу Душанбе, административный центр Горно-Бадахшанской области Таджикистана Хорог, далее через перевал Кульма (открытый в 2004 г.) по китайской территории до соединения с Каракорумским шоссе. Восточный вариант пути из Ташкента пролегает через узбекский Андижан и киргизский Ош (оба города расположены в Ферганской долине), далее минуя Ирке-штам на границе с Китаем по дороге на Кашгар в Синьцзяне, где начинается Каракорумское шоссе60.
Наиболее реальным пока оказалось соединение Пакистана не с Узбекистаном, а с Казахстаном. В декабре 2006 года первый груз из Пакистана достиг крупнейшего казахстанского города Алма-Ата, проделав путь по территории сначала Китая, затем Киргизии по дороге, соединяющей ответвление Каракорумского шоссе с киргизской границей в районе перевала Торугарт, ведущего в долину Нарына. Соглашение о транзите между четырьмя странами было подписано еще в 1995 году. Пакистанские бизнесмены собираются наладить вывоз из Казахстана продовольственного зерна, хлопка, химикатов и других товаров. Освоение этого маршрута позволит Казахстану и Киргизии вывозить свои товары в Пакистан, а через его морские порты в другие страны61 .
Следует еще раз подчеркнуть, что растущий экономический потенциал Китая создает сильное поле регионального и межрегионального взаимодействия вокруг него. В соответствии с традиционным геополитическим мышлением, распространенным в Китае, его воздействие на окружающие страны и народы воспринимается как модель благожелательного (и покровительственного) сотрудничества «срединной державы» с поясом соседних и смежно расположенных государств. Мало того, границы между ближним и дальним зарубежьем в традиционных представлениях китайцев сильно размыты, т. к. вся заграница воспринимается, по сути, как единое целое62 .
Между тем, экономическое развитие Китая в начале XXI века характеризуется, среди других, следующими двумя особенностями. Наличие значительных масс дешевой и дисциплинированной рабочей силы в сочетании с современными техническими и технологическими достижениями позволяют КНР осуществлять трудно решаемые в рамках какой-либо иной социально-политической и национальной системы проекты транспортного строительства в тяжелых и экстремальных условиях. Это открывает пути для освоения горного и высокогорного массива в Восточной и Центральной Азии (Тибета, Памира, даже Гималаев).
Вторая особенность состоит в зависимости Китая от импорта энергоресурсов, На данном этапе его экономика ощущает нехватку нефти, но в близкой перспективе КНР, по всей вероятности, станет и нетто-импортером природного газа, который способен заменить нефть и нефтепродукты в качестве энергетического источника.
Обе эти черты делают актуальными и жизненно важными планы Пекина по освоению материкового «околокитайского» пространства, которое богато залежами нефти и газа. Кроме использования нефтегазовых месторождений к западу (Центральноазиатско-Ка-спийский регион) и северо-западу от него (Западно-и Восточносибирский ареалы), определенные перспективы сулит и сооружение энерготранспортных коридоров из Синьцзяна на юго-запад к наиболее качественным и дешевым по стоимости энергетическим богатствам зоны Персидского залива.
Создание энергетического коридора — важнейший, но не единственный аргумент в пользу представления о наличии юго-западной дуги формирующейся «Большой Восточной Азии». Помимо энергетики существенной является и торгово-транспортная составляющая маршрута из Синьцзяна к Аравийскому морю. Если намечаемое расширение Каракорумского шоссе удастся успешно реализовать, высокогорная трасса превратится в достаточно мощную (но все же, по-видимому, не круглогодичную) артерию, соединяющую центр Евразии с Мировым океаном.
Немаловажное значение освоение Макранского побережья Пакистана имеет и с точки зрения геополитических и военно-стратегических интересов КНР. Оно позволяет Пекину обозначить свое присутствие вблизи Персидского залива, Красного моря и Африканского Рога, бросив тем самым вызов доминированию США и их союзников в районе, кардинально важном с точки зрения безопасности исключительно значимых для КНР морских путей. Играют роль и мотивы конкуренции с Индией, наращивающей военно-морскую мощь в северной акватории Индийского океана, особенно в свете вероятного стратегического ее блокирования с США, Израилем, европейскими странами.
Весьма любопытно, что китайские (не афишируемые) намерения по «обустройству» юго-западной дуги «Большой Восточной Азии» на данном историческом этапе не вступают, как кажется, в противоречие с американскими планами «Расширенной Центральной Азии», или «Большого южно-центральноазиатского пространства». Это объясняется тем, что США и их союзники по НАТО берут на себя «черновую» работу по утверждению гражданского порядка и безопасности во внутренних районах широкого пояса от Центральной Азии — на севере, до Афганистана и Пакистана — на юге. Основную часть сил и средств Запад расходует в Афганистане именно на эти цели, не уделяя, по-видимому, необходимого внимания подъему экономики и решению социальных задач. Не исключено, что через три-четыре года, создав в этой стране национальную армию и убедившись в ее возможностях поддерживать относительный мир и порядок, США выведут оттуда основную часть своих вооруженных сил, предоставив другим государствам и международным корпорациям продолжить экономическое освоение афганского рынка и его природных ресурсов. При таком гипотетическом варианте Китай, скорее всего, будет иметь преимущества перед другими глобальными и региональными игроками.
Политика обеспечения стабильности и условий для мирного су-ще-ствования людей, борьба с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом в полной мере отвечают и интересам России. Для Москвы выгодно поддержать такое вмешательство внешних сил, которое не направлено на прямое или косвенное ее вытеснение с геополитического и геоэкономического поля Центральной Евразии (Центральной Азии и Южного Кавказа). Именно этот регион может считаться на обозримую перспективу частью ее расширенной региональной системы, «Большой России». По ряду причин интересы России неотвратимо сдвигаются с запада на восток Евразии и ориентируют ее региональную (евроазиатскую) политику в сторону юга и юго-востока. При этом у России есть два фланговых направления — южное (кавказско-иранское) и восточное (дальневосточно-китайское). Между ними располагается центральное (сибирско-центральноази-атское). Все они взаимосвязаны, различаясь по конкретным характеристикам.
На центральном направлении Россия сталкивается с проектами-конкурентами, американским и китайским. Исход этой конкурентной борьбы трудно предугадать. Дьявол, как известно, кроется в деталях, и успех той или иной программы зависит не от аналитической красоты и совершенства, но от эффективности систем (политических, экономических, социальных), приводящих ее в действие.
На данном этапе все геополитические и геоэкономические межрегиональные проекты не кажутся взаимоисключающими. Они укладываются в представления об открытом регионализме, скорее дополняют и взаимодействуют, сопрягаются друг с другом, чем входят в противоречие. Взаимоналожение макрорегиональных конструкций результате которого в выигрыше должны оказаться все (хотя и неодинаковом). Модель такой конкуренции в сотрудничестве, соревновании на эффективность, соответствует представлениям о многосторонней «кооперационной безопасности» в противовес безопасности коллективной, лидерской63.
В конце заметим, что процесс экономического преобразования материковых просторов Азии находится все еще в первоначальной стадии. Хотя теоретические наработки в этой области существуют давно, а конкретные проекты и меморандумы о понимании относятся к началу — середине 1990-х годов. Все же, несмотря на объективные трудности стяжения регионов и формирования в этой части мира политико-экономических макропространств, продвижение к ним, очевидно, продолжится. Но не следует ожидать быстрых результатов. Нельзя также исключить и длительные приостановки, вызванные комбинированным воздействием разнообразных научно-технических, экономических и политических факторов.