Пакистан. Южная Азия. Исламский мир. Восток Ч2

Автор: Белокреницкий В.Я.

Большой Ближний Восток Категория: Пакистан

Страница 5 из 73

Стабильность вместо развития

Давая такой подзаголовок этой части статьи, автор далек от мысли механически распространить концепцию Э.С. Кульпина-Губай-дуллина на рассматриваемый случай24. Дело в том, что масштабы явлений, которые он сравнивает между собой — стабильность как сквозной ценность-вектор китайской цивилизации и развитие как результирующая ценность западноевропейской цивилизации — несопоставимы с нашим масштабом. Но определенные проявления найденной им дихотомии Восток-Запад заметны и на примере ценностного менталитета, сложившегося в рамках пакистанской, а беря более глубокий исторический интервал, — Индской цивилизации, имея в виду не протоиндийскую, а мусульманскую ее эпоху.
При этом характерны и отличия китайской, конфуцианской системы ценностей от индско-пакистанской, сформировавшейся в более узких локальных рамках. Главное из них — отсутствие в последней государства как ценности-объекта. Индско-пакистанская культура сложилась на фундаменте общинно-клановых, земледельческих и племенных, военно-кочевых традиций, а ее верхние этажи с религиозными и имперскими центрами находились, как правило, за пределами территории. Более того, если в конфуцианской системе стабильность вытекает из таких составляющих, как мир, порядок, иерархия и ритуал, то в Индском бассейне стабильность, можно сказать, динамическая стабильность обеспечивалась войной, беспорядком, борьбой за честь и справедливость. Разумеется, война не была постоянной, а беспорядок как отсутствие государственного надзора сменялся периодически утверждавшимся сверху порядком или полупорядком, но готовность племен, кланов, больших семейных групп и отдельных индивидов к столкновениям, тяжбе, сведению счетов, мести и ответу на оскорбление была и остается характерным свойством национального менталитета. Особое значение при этом имеет понятие чести (иззат, гхаярат). В Пакистане на различных этажах общественной лестницы действует свой кодекс чести и понятие о справедливости, вытекающее из него.
Не углубляясь далее в эту тему, подчеркнем, что развитие в качестве ценности-вектора отсутствует не только в традиционном китайско-конфуцианском, но и в индско-пакистанском менталитете. Это не означает, конечно же, что экономическое развитие современного типа невозможно в Китае, на всем Дальнем Востоке, в Пакистане, или в Южной Азии, в той же Индии, но это, видимо, предполагает необходимость каких-то сдвигов в предпочтениях (менталитете) большинства, либо наличие групп меньшинств, которые позволяют осуществить реализацию такой ценности, как развитие.
Обращаясь к Пакистану, стоит указать, что непрерывный и достаточно внушительный экономический рост носил там по преимуществу экстенсивный, поверхностный характер. Экономика росла более вширь, чем вглубь, не меняя реалий существования масс населения. Это позволило сохранить в неприкосновенности базовые ценности исторически сложившейся культуры.
Основными носителями менталитета развития выступали при этом представители меньшинств. В колониальный период в бассейне Инда это были главным образом индусы (кастовые индуи-сты) — торговцы, купцы и ростовщики, а также сикхи — землевладельцы и «капиталисты» (владельцы городской недвижимости и иных материальных активов). Среди предпринимателей была и мусульманская прослойка, но небольшая, связанная в основном с торговыми мусульманскими общинами, преобразовавшимися из торговых каст индусов в связи с переходом общин в ислам под покровительство мусульманских правителей .
В первый период после получения независимости Пакистан стал «меккой» для торговцев-мусульман из Гуджарата, которые и до того переселялись в Синд и его основной торговый центр, порт Карачи.
Обосновавшиеся в Пакистане купцы и торговцы из гуджарат-ских семей мемонов, ходжа-исмаилитов, бохра — превратились в костяк небольшого слоя ведущих промышленников и банкиров.
Их предпринимательская деятельность во многом обеспечила промышленный подъем Пакистана в 1950—60-х годах. Индустриальный рост на базе частного сектора закончился после широкой национализации в начале 1970-х годов. Бегство капитала из страны стало ответом на действия властей. Несмотря на происходившую в дальнейшем смену правительств, отношение к предпринимательским меньшинствам до сих пор по существу не изменилось. Последовавшая в результате эмиграция предприимчивых гуджаратцев, парсов и других «инонационалов», стала трудно восполнимой утратой для экономического и социального развития страны.