20.07.2016 Турция и США: смерть изнутри.
Единство места и действия в турецкой истории и в турецком мятеже
Краеугольный камень современной политики, её главный секрет, являющийся ключом к пониманию объективной реальности, данной нам не только в телевизоре, это то, что ваххабизм и другие виды исламизма не являются Исламом. Наиболее авторитетные представители традиционного Ислама в России открыто говорят, что ваххабизм и другие вида исламизма это искусственная религия, специально сконструированная англичанами для того, чтобы отторгнуть Аравию от Османской Империи, которая изначально была построена как империя суннитского суфийского Ислама.
А Франция претендовала на другую часть Османской Империи — Египет, Сирию, и Ливан, ‑ и поэтому в Стамбуле вовсю орудовала Великая Ложа Востока Франции, которая старалась «модифицировать» в духе «царства разума» Вольтера и «общественного договора» Руссо идеологическую основу Османской Империи, которой являл собой суфийский Ислам. Она появилась там после того, как четвертой женой в гареме султана Абдул-Хамида I оказалась легендарная Эма дю Бюк де Ривери — кузина первой жены Наполеона Жозефины де Богарне. Подростком она была захвачена пиратами и продана в гарем Абдул-Хамида I, войдя в историю Турции под именем Накшидиль. Ее муж был тихим набожным человеком, при котором Крым в первый раз стал нашим, а она обучала мужа французскому языку, и посылала посольство в Париж. Эта ее деятельность в сочетании в невыплатой жалования янычарам сделало Накшидиль и ее покровительство наукам и искусствам объектом критики ордена бекташей.
Этот орден в Османской Империи отвечал за воспитание мальчиков из христианских семей Балканских стран и Сирии, которых в 8−10 лет набирали в корпус янычар в силу наложенного на христиан «налога кровью» — девширме. Основатель ордена Хаджи Бекташ опирался на наследие великого исламского теолога 11 века Аль-Газали, веротерпимость которого и аллегорическая интерпретация Корана позволили Исламскому миру несмотря на вражду суннитов и шиитов в течение более тысячи лет избегать таких крайностей как религиозные войны а-ля войны католиков с протестантами в Европе.
Именно Хаджи Бекташ благословил Османа-Гази на создание Османской Империи и благодаря этому орден обладал рядом привилегий в суннитской империи, несмотря на близость к шиизму и христианству. Кроме того, именно орден бекташей был носителем традиции веротерпимости в Османской Империи и вместе с аристократическим орденом мевлеви и военно-административным орденом накшбанди составлял ее триединую идеологическую или вернее суфийскую основу. От него тянутся ниточки традиции к алавитам Сирии, являющихся сейчас главной опорой президента Асада и даже к последователям Кемаля Ататюрка, который также, как и Асад, был алавитом.
Корпус янычар, в котором бекташи были полковыми священниками, много веков был главной ударной силой турецкой армии, но после того, как в 16 веке в него стали принимать мусульманских добровольцев, видевших в этом только способ карьерного роста, янычары превратились в свою противоположность. Веротерпимость превратилась в цинизм, а мужество в бою испарилось вместе с теологией Аль-Газали. Янычары начали свергать и возводить на трон султанов, тесно сотрудничая то с Великим Востоком Франции, то с Саудитами, за спиной у которых маячили английские тамплиеры.
Кончилось дело кровавым мятежом корпуса янычар 15 июня 1826 года, что собственно и стало причиной его ликвидации сыном Накшидиль Махмудом II. Янычары протестовали против реорганизации армии по Западному образцу, но подобно стрельцами в эпоху Петра Первого стали объектом манипуляций враждебных Турции и Исламу сил. Бунт был подавлен артиллерией, причем самым свирепым образом, и вместе с янычарами на нелегальное положение перешел и орден бекташей, а Империя Суфийского Ислама превратилась в табуретку на двух ножках или как говорили тогда «в больного человека Европы».
Наибольшим влиянием бекташи пользовались в Албании и после подавления мятежа немногие выжившие бежали на Балканы и в Египет, где наместником султана был албанец Мухаммед Али-паша. Веротерпимость бекташей делала их очень восприимчивыми к идеям «царства разума» Вольтера и вслед за ними Великий Восток Франции перенес тяжесть своих операций в Египет, что позволило наместнику султана в Египте Али-паше провести реформу армии значительно успешнее Махмуда II. Став наместником султана в Египте благодаря своим военным талантам, проявившимся во время Египетского похода Наполеона, Али-паша на собственной шкуре познал силу французского оружия. Он окружил себя бывшими врагами французами, и в 1831 году поднял мятеж против султана Махмуда II, который после похода Александра I в Париж стал интересоваться Православием. Султан Махмуд II обратился за помощью в подавлении мятежа к Николаю I, и Россия откликнулась на просьбу старого врага. В 1833 году российская эскадра под командованием контр-адмирала Лазарева вошла в Мраморное море и высадила десант, предотвратив тем самым взятие Константинополя войсками Мохамеда Али-паши Египетского.
Дальнейшее умиротворение мятежной провинции Османской Империи потребовало вмешательства основных европейских держав, и в 1835 году одним из военных советников султана оказался капитан Мольтке, в дальнейшем один создателей Германской Империи и командующий прусской армией, принудивший Париж к капитуляции. И все эти несчастья Франция Наполеона III навлекла на себя, послав в 1860 году в Сирию экспедиционный корпус Бофорта-де-Отпуля. Именно этот шаг, поставивший под сомнение традиционную роль России как защитницы христиан в Османской Империи, переполнил чашу терпения Александра II, и Россия, вопреки мнению Горчакова, перестала противодействовать Бисмарку в его попытках «железом и кровью» объединить Германию.
Вместе с Мольтке в Стамбуле появился тевтонский орден, а после франко-прусской войны он стал доминирующим фактором в Великой Порте. Это предопределило и поездку в Месопотамию и Армению крупного германского геополитика Пауля Рорбаха, и строительство железной дороги Берлин-Багдад. Следствием этой поездки стал не только геноцид армян, но и характер Мировых Войн, но настоящей точкой бифуркации истории, ее поворотным моментом, направившим события в это русло, было восстание янычар 1826 года.
Действительно, это событие совсем не случайно произошло сразу после провала восстания декабристов. И с этой точки зрения весьма примечательно и даже символично то, что восстание янычар 1826 года произошло на бывшем ипподроме Константинополя, где в 532 году бушевал антихристианский бунт голубых и зеленых, подавленный Императрицей Феодорой и императором Юстинианом. Их победа стала поводом к построению Святой Софии — главного храма Православной Империи, которая впоследствии стала главной мечетью Стамбула, а также к написанию Императором Юстинианом своих новелл о Симфонии Церкви и Государства. А в 2016 году судьба переворота решилась на площади Таксим, всего в трех километрах от того места, где были подавлены бунты янычар и несколько ранее бунт «философов Платоновской академии», закрытой за 3 года до бунта «голубых и зеленых».
Вот так в прошлую пятницу на площади Таксим внезапно ожили события в Османской империи 200 летней давности и стали не менее важной причиной «переворота», чем взаимоотношения президента Эрдогана с президентом Путиным или президентом Обамой. Дело в том, что между мужем Накшидиль султаном Абдул-Хамидом I и ее сыном cултаном Махмедом II на турецком троне оказался султан Сулейман III, создавший тайное общество, о котором не знал даже его великий визирь. Это общество существует до сих пор под название «Глубинное Государство», а тогда, опираясь на это общество, Сулейман III подобно Петру Первому предпринял попытку реформировать турецкую армию по лекалам Наполеоновского генерала Себастиани, одновременно поддерживая традиционный ислам и османскую культуру, особенно поэзию и музыку. Глубинное государство не смогло спасти своего султана от очередного переворота янычар, посадивших на трон обструкциониста Мустафу IV, но под руководством рущукского губернатора Мустафы-паши Байрактара оно свергло узурпатора, и когда выяснилось, что в последний момент Мустафа IV приказал убить Сулеймана III, посадило на трон Махмуда II.
Вот так они до сих пор и борются друг с другой в Стамбуле, а теперь и в Анкаре: Глубинное Государство, отстаивающее модернизацию на основе традиционного ислама Аль-Газали, Великий Восток Франции и Тевтонский Орден, который в противовес «Глубинному государству» создал тайную «Особую организацию», ответственную за геноцид армян. А английские тамплиеры наблюдают за ними, сидя в Катаре и Эр-Рияде, периодически вмешиваясь в эту борьбу на стороне проигрывающей стороны. В результате этой борьбы в начале 20 века к власти в Турции пришли младотурки, за спиной у которых стояли тевтоны, и устроили геноцид христиан — армян и греков. А Российская императорская армия, перед тем как пасть жертвой большевиков, освободила от турков значительные территории Османской Империи, в процессе этого освобождения уничтожив армию турецкую. В результате Владимиру Ильичу Ленину, которого после Интервенции категорически не устраивала Антанта, сидящая на проливах, пришлось спасать Кемаля Ататюрка — видного деятеля турецкого отдела Великого Востока Франции, так называемой ложи Веритас.
Но в 1925 году Глубинное Государство возглавил глава ордена Накшбанди шейх Саид Пирани, по национальности курд, и чуть не восстановил Суннитскую Империю, в которой государствообразующей нацией должны были стать курды, а не турки. От такого ужаса Великий Восток объединился с тамплиерами и тевтонами вокруг Ататюрка и кемалисты повесили шейха Саида в том же году. Но до этого тот передал священный огонь Глубинного Государства в руки другого курда Саида Нурси, ставшего учителем того самого Фетхуллаха Гюлена, которого президент Эрдоган обвиняет в организации переворота, и с пеной у рта требует от Вашингтона его выдачи. Причем эта пена от его рта уже дошла до базы Инджирлик, на паях принадлежащей то ли Турции, то ли НАТО, то ли США, и заблокировала ее напрочь, не позволяя вывезти с этой базы сотню атомных бомб, изначально предназначенных в подарок угадайте кому.
При этом США поддерживают курдов, воющих с Исламистским государством в Ираке и в Сирии, несмотря на то, что те же самые курды воюют с Эрдоганом в самой Турции. А год тому назад президент Обама произнес речь в Конгрессе, призывая объявить войну исламистскому, а не Исламскому государству, и стилистически эта речь выглядела так, будто ее писал для него Фетхуллах Гюлен. Что неудивительно, так как Гюлен бежал из Турции после того, как его соратник Эрдоган, пошел на поводу у турецкой улицы, которая устав от светскости Кемаля Ататюрка, схватилась не за Ислам, а за исламизм, созданный для уничтожения Ислама.
И все это происходит на фоне поразительного примирения Владимира Путина с Реджепом Эрдоганом, который подобно сыну Накшидиль султану Мохамеду II, собиравшемуся чуть ли не в Православие переходить вместе со всей Османской Империей, вдруг бросился в объятия России, и уже, похоже, хочет выходить из НАТО и вступать в ОДКБ и Таможенный Союз. А пока он чистит Турцию от «Глубинного государства» Фетхуллаха Гюлена, арестовывая тысячами судей, полицейских и офицерский корпус армии. Причем лет десять тому назад он уже зачистил армию от организации «Эргенекон», которая стояла на пантюркистских позициях, напоминающих не только «Особую организацию», но и общество Туле.
Дело доходит до предположений о том, что Эрдоган сам организовал этот переворот, чтобы иметь повод зачистить Турцию от сторонников Гюлена, но при этом авторы этих предположений забывают о воюющих с Турцией курдах, которых без помощи армейских офицеров замирить невозможно, а также о Гюлене, предположительно пишущем речи президенту Обаме. Кроме того, не стоит забывать и о Владимире Путине, который неизбежно потребует от него как минимум отказаться от поддержки ИГИЛ, причем в выражениях значительно более жестких, чем президент Обама.
Действия Эрдогана скорее похожи на панику государственного деятеля, который отказался от светского кемализма во имя ислама, но, пойдя на поводу у турецкой улицы, схватился не за ислам, а за исламизм, оказавшись на крючке у своего врага и худшего врага Османской Империи — Саудовской Аравии. В этой ситуации никто не видит всей картинки сразу и не понимает смысл событий, даже те, кто принимает в них самое непосредственное участие, в том числе президент Эрдоган и Фетхуллах Гюлен. Единственное, что нам остается, это исторические аналогии и четкое знание постоянных участников турецкой истории, таких как Ислам, исламизм и Великий Восток Франции, а также опыт, ясно показавший, что этот метод не так уж и плох.
А. Бродский