Предварительные замечания
Деяния Апостолов (8: 9–25) представляют Симона Мага как шарлатана, который пытался купить Святой Дух за деньги.[1] Апокрифические Деяния Петра и Псевдо-Климентины (II 22) добавляют ряд колоритных, но совершенно недостоверных деталей.[2] Отношение христианских «охотников за ересями» к Симону Магу является замечательным образцом их классификаторской страсти. Этот и без того легендарный персонаж с легкой руки Иринея превратился в «отца всех ересей» (Adv. Haer. I 23, 2). Наиболее ранее конкретное свидетельство о жизни Симона, которому, за неимением лучшего, приходится доверять, исходит от Юстина. Христианский апологет говорит, что Симон происходил из селения Гитта в Самарии и жил во времена Клавдия (41–54 гг.).[3] Юстин говорит далее, что последователи почитали Симона как бога и даже воздвигли ему статую с надписью Simoni Deo Sancto (Apol. I 26, 3).[4] Вероятно утверждение Юстина о том, что Симон прибыл в Рим, также базируется на предположении, что ему там воздвигли статую. Симон назывался Первым Богом (Apol. I 26, 3) и Великим (Деян. 8: 10). Это обстоятельство примечательно: лишь Симон и его последователь Менандр назывались богами, другие гностики не обожествляли себя. Не считали их богами и последователи. Примечательно, что в Сирии и Палестине подобных Симону пророков видел Цельс (Origen., C. Cels. VII 9). Они считали себя посланниками, пришедшими в этот мир для того, чтобы спасти достойных спасения перед полным разрушением, ибо, как сообщает Цельс, по их учению «мир близится к концу». В принципе для античного религиозного сознания обожествление конкретных людей не было чем-то из ряда вон выходящим. Достаточно вспомнить религиозно-политический культ императора.[5] Однако лишь в этом случае мы сталкиваемся с ситуацией, когда основатель гностической школы одновременно считается небесным посланником и сыном Бога, посланным в качестве спасителя человечества. За Первым Богом следовала Мысль (e]nnoia), которую звали Еленой и которая, по словам Юстина, была блудницей перед тем, как последовать за Симоном (ср. также: Tertullian, Sap. Sal. 6–9).
Ириней описывает учение Симона подробнее.[6] Если у Юстина Симон не имел никакого видимого отношения к христианству, то Ириней желает видеть в его лице Антихриста и придает его появлению и «ниспровержению» символическое значение. Некая Елена, которая сопровождала его и была его Мыслью, завершила цикл последовательных перевоплощений и падения в борделе, откуда он ее выкупил. Эта Мысль Первого Бога, прародительница всего сущего, в начале времен спустилась в низший мир, для того, чтобы породить ангелов и другие силы, но впоследствии сама была захвачена ими в плен и не смогла вернуться назад. Она была заключена в телесную оболочку как в темницу и в течение многих веков вынуждена была существовать в этом мире, падая все ниже и ниже, поскольку силы ее ослабевали. Она была той Еленой, из-за которой началась Троянская война. Именно поэтому провидение отомстило поэту Стесихору и лишило его зрения за то, что в одной из своих поэм он высказался оскорбительно о Елене. Однако когда он написал Палинодию, где исправил свою ошибку, зрение вернулось к нему (Adv. Haer. I 23, 2.) Симон – воплотившееся высшее Божество – нашел ее на последней стадии падения проституткой в борделе. Последующие «свидетельства» Иринея звучат настолько в духе позднейшего гностицизма, что доверять им следует с большой осторожностью. Симон снизошел в этот мир, надев видимую оболочку, которая позволила ему появиться среди людей. Считают, что он страдал в Иудее (!), но это была только видимость, говорит Ириней. Далее оказывается, что пророки говорили от имени падших ангелов, создавших этот мир и заточивших Мысль. Люди получают спасение как дар (secundum enim ipsius gratiam salvari homines), а не в качестве награды за их добрые дела. И это потому, что любое дело является справедливым или нет в зависимости от соглашения, а не по природе. Подобный этический релятивизм обусловлен тем, что этика, установленная среди людей, также является способом их закабаления. Симон же пришел в этот мир для того, чтобы разрушить его и освободить достойных (буквально: «своих», то есть, так или иначе избранных) из-под власти творцов этого мира. Отметим, что это суждение по видимости отвергает концепцию «спасения по природе», однако отрывочность наших данных не позволяет утверждать это с уверенностью. Таким образом, вопрос о том, всех ли желающих спасает Симон, вообще говоря, открыт.
Идеология подобного рода предполагает соответствующее поведение.[7] Все, что принято в этом мире, а, значит, установлено его творцами, должно быть разрушено. Справедливость существует только на небесах, в этом же мире место высшей Мысли и мудрости в борделе.
Именно от Симона и его последователей, среди которых упоминается Доситей (Dositheus) и Менандр[8], начинается, как полагает Ириней, так называемый гносис.[9] Это может иметь отношение к действительности. Вполне вероятно, что если не сам Симон, то его последователи были активными участниками зарождающегося в конце первого – начале второго веков христианского движения и, вместе с последователями Маркиона и Карпократа, играли определенную роль в христианских сообществах. Отношение христианских авторов к своим зачастую более образованным и оригинально мыслящим противникам по преимуществу негативно.[10] Апокрифическое Послание Апостолов, которое датируется началом второго века, видит в последователях Симона анти-апостолов (как в нем самом Антихриста).[11] Но в каждой легенде может заключаться доля истины.[12]
Учение Симона, в той форме, как оно представлено Иринеем, а тем более Ипполитом, содержит в себе явные философские (платонические и пифагорейские) элементы, но при этом в основе его лежит мифология, характерная для так называемого Барбело-гносиса[13], вообще говоря, учения дохристианского, согласно которому Верховное божество также эманирует свою Мысль, которая порождает мир, но впоследствии оказывается плененной своими же порождениями. История падшей души, которая излагается в гностическом тексте из Наг Хаммади, напоминает то, что мы знаем из учения Симона:[14]
«(127) …Когда она (душа) была с ее Отцом, она была девственна и андрогинна. Но после падения в этот мир и воплощения, она попала в руки многочисленных разбойников. Злодеи пустили ее по кругу и […[15]] ее. Некоторые завладели ею [применив силу], некоторые соблазнили ее подарками. Иными словами, они растлили ее и она […] (128) девственность. Она стала проституткой …»
Далее автор трактата приводит и комментирует несколько мест из Ветхого и Нового Заветов, которые касаются проституток. В частности, он приводит слова Павла, которые, очевидно, заряжены гностически:
«Я написал в письме: “Избегайте общения с проститутками”, – имея в виду не мирских проституток, … поскольку вам предстоит покинуть этот мир” (I Кор. 5:9). Здесь он говорит о духовном. “Ибо наша битва не против тела и крови, – как сказано (Ефес. 6: 12), – но против властей этой тьмы и против духов зла”…»
Этот пассаж представляет собой замечательный образец гностического экзегесиса. Учитывая предыдущее, из этого текста легко сделать вывод, что с мирскими проститутками апостол общаться не запретил, напротив, именно они, подобно Марии Магдалине, являются заблудшими душами, ждущими спасения из этого мира, которым правят «власти тьмы». Далее, что весьма примечательно, душа сравнивается автором трактата с Еленой Троянской:
«(136) … Елена говорит (Одиссея IV 260–261): “Мое сердце отвернулось от меня, (137) Я хочу вернуться к себе домой”.»
Симон Маг вполне мог учить о чем-то подобном. Учение его напоминает скорее пифагорейство, нежели христианство, однако содержит в себе все характерно «гностические» черты, которые объединяют школу Симона с другой ранней гностической школой, основанной Карпократом. Именно, он считает этот мир падшим, и пришел для того, чтобы спасти падшую душу и принявших его избранных.
Трактат Megale Apophasis, который Ипполит без видимых причин приписывает Симону (Ref. VI 9,4–18,7), очевидно ему не принадлежит.
Симон Маг. Свидетельства
(Irenaues, Adv. Haer., I 23, 2–4)
(2) Самаритянин Симон (Si>mwn), из учения которого происходят все остальные ереси, учил о нижеследующем. Его всегда сопровождала некая Елена, которую он выкупил из одного борделя в финикийском городе Тире. Он утверждал, что она является его Первой Мыслью и матерью всего, которая в начале зачала от него идею всех ангелов и архангелов. Затем эта Мысль (Эннойа), постигнув замысел Отца, изошла из него[16], спустилась в низшие сферы и породила архангелов и те силы, которые по его словам затем сотворили мир. Однако сразу же после этого она была захвачена своими порождениями, поскольку они не желали, чтобы стало известно об их происхождении. Сам же [отец] оставался полностью для них неведомым. Итак, эта Мысль была захвачена теми силами и ангелами, которые она сама же породила, и они надругались над ней и закрыли ей дорогу к отцу. Наконец, они заперли ее в человеческом теле, так что из поколения в поколение она меняла различные женские тела, как временные жилища. Она обитала и в теле той Елены, из-за которой случилась троянская война. По этой причине Стесихор был лишен зрения за то, что обесчестил ее в своей поэме. Однако после того как он написал Палинодию, в которой восхвалял ее, зрение вернулось к нему. В своем путешествии из тела в тело она непрерывно подвергалась бесчестию и кончила проституткой в борделе. Так она оказалась «заблудшей овцой».[17]
(3) Поэтому он снизошел лично, для того чтобы, во-первых, вернуть ее себе и избавить от ее тюремщиков и, во-вторых, предложить людям спасение, тем, кто познает его. Ведь ангелы управляли миром очень плохо, поскольку каждый из них стремился только к единоличной власти. Решив привести все в порядок, он снизошел в мир, изменив свой вид, чтобы обмануть силы, власти и ангелов и явился людям в образе человека, хотя он не был человеком. Говорят даже, что он страдал в Иудее, хотя [в действительности] он не страдал.
Пророки в своих речениях произносят то, что вкладывают в них ангелы, сотворившие этот мир. По этой причине все те, кто уповает на него и Елену, могут их больше не слушать и, как подобает свободным людям, поступать по своему желанию. Спасение он людям дарует вне зависимости от личной праведности, поскольку любой поступок не является благим [или злым] по своей природе, но считается таковым только в результате тех соглашений[18], которые, как они говорят, ангелы установили для людей, чтобы еще крепче связать их. Он обещал, что этот мир будет разрушен, а принявшие его [«свои люди»] освобождены из-под власти творцов этого мира.
(4) Адепты их мистерий ведут невоздержанный образ жизни и каждый из них, в меру своих сил, практикует магию. Занимаются они экзорсизмом, поют заклинания, изготавливают приворотные зелья и любовные амулеты. Известны им и так называемые духи-спутники и духи, наводящие сон. Одним словом, они стремятся использовать все магические приемы, какие только возможно.[19] Кроме того, у них есть статуи Симона и Елены, напоминающие Зевса и Афину, и они поклоняются им. Зовутся они симонианами, по имени Симона, нечестивого основателя этой безбожной секты. И от них произошло «то, что ложно зовется гносисом»[20], как это можно вывести из их собственных утверждений.
(Hippolytus, Ref. VI 19, 5)
Они также приняли это заблуждение и вслед за Симоном Магом утверждали: «Вся земля одинакова. Не важно, где муж сеет, главное, чтобы он сеял», – считая, что сексуальное общение не должно быть ограничено и является благословенным, поскольку это совершенная любовь и Святая святых.
(Hippolytus, Ref. VI 20, 2–3)
(2) Петр опроверг его [учения] в деталях, поскольку он соблазнил многих, благодаря своей магии. Наконец … он сел под деревом и учил. (3) И когда он уже был почти опровергнут, поскольку время истекало, он сказал, что, если его похоронить заживо, то он [тоже] воскреснет на третий день. Он приказал своим ученикам вырыть для него могилу и засыпать его землей. Они так и поступили, однако он пребывает в этой могиле до сих пор, поскольку он не Христос.
(Clemens, Stromateis II 52, 1–2)
(1) Так “Авраам стоял перед Господом и, приблизившись, сказал”[21]; и Моисею говорится: “Ты же здесь встань со мною.”[22] (2) На этом основании последователи Симона воображают, что их поклонение Стоящему (tw~| eJstw~ti) свидетельствует о непоколебимости их учения.[23]
(Origenes, Contra Celsum I 57)
Колдун Симон Самаритянин также стремился привлечь людей своими чарами, и тогда ему это удалось. Но сейчас, говорят, не наберется и трех десятков его последователей. И даже это слишком много. Даже в Палестине они немногочисленны, а в других местах его имя вообще не известно…
О Доситее известно очень мало. С его именем связана легендарная история. Говорится, что, как и Симон, он учился у Иоанна Крестителя, причем, поскольку во время смерти Иоанна Симон был в Египте, он взял на себя управление делами в Иудее. Все это – еще одна попытка заполнить пропуски в «цепи ученической преемственности». По возвращении домой Симон не стал просто отстранять его от должности, но сделал так, чтобы тот сам начал поклоняться ему как «Стоящему». В скором времени он ушел в иной мир. Согласно Оригену, Доситей считал себя Мессией.[24]
(Origenes, In Joannis comm. XIII 27; комментарий на Ин. 4: 25)
Так появился некий Доситей (Dosi>qeov) Самаритянин и заявил, что он и есть тот Христос, о котором говорит пророчество. Его последователи, доситеане, существуют и ныне. У них есть сочинения о Доситее, и они рассказывают о нем истории, утверждая, что он «не вкусил смерти и жив то сих пор».
Менандр был известен в Антиохии. Как Симон и Доситей, он, по всей видимости, был пассионарной личностью, за которой шли люди. Его учение было также мессианского толка, трудно сказать, иудейского или христианского.[25]
(Justinus Martyr, Apologia I, 26, 1.4)
(1) … даже после вознесения Христа на небеса демоны явили некоторых людей, которые утверждают, что они боги… (4) Относительно некоего Менандра (Me>nandrov), самаритянина из селения Каппаретея, ученика Симона, также получившего свою силу от демонов, нам известно, что он пришел в Антиохию и соблазнил там многих благодаря магическому искусству, а также что он обещал своим ученикам, что они не умрут. Некоторые из них утверждают это до сих пор.
(Irenaeus, Adv. Haer. I 23, 5)
За ним (Симоном) последовал Менандр, самаритянин и очень искусный маг. Он утверждал, что первая Сила не ведома никому, однако он сам послан невидимым в качестве спасителя людей. Как и Симон, он учил, что мир создан ангелами, рожденными Мыслью. Он утверждает, что постиг все это благодаря магическому искусству и что он научил его искусству, с помощью которого можно победить ангелов – творцов этого мира. Его ученики возрождаются через крещение и более не умирают, не подвержены старению и живут вечно.
О первых гностиках, которые, несомненно, были христианами, до нас дошли достаточно разрозненные свидетельства. Очевидно, что ни один из этих учителей гносиса не создал сколь либо цельного учения. В то же время имеется целый ряд деталей, который их объединяет. В частности, приписывая творение этого мира ангелам, они не обвиняют самого Бога Ветхого Завета в несовершенствах, как это делают последующие гностики. Имя Ялдаваоф также не встречается (за исключением Севера).
Если Симон и Менандр процветали ок. 40–70 гг., то о первом христианском авторе гностической ориентации, не считая тех «гностиков», о которых сказано в Новом завете, а именно о Керинте, мы слышим уже в последних декадах первого века (Eusebius, HE IV, 14, 6, в связи с апостолом или пресвитером Иоанном). Керинту приписывается составление некоего варианта Евангелия, причем говорится, что он работал над ним одновременно с Иоанном.[26] Разумеется, этот текст не сохранился. Из краткого сообщения Иринея становится ясно, что согласно Керинту, Христос вошел в Иисуса во время крещения, в ответ на «призыв», адресованный к неведомому Отцу, и покинул его накануне распятия. Исследователи отмечают значительное сходство того учения, которое приписывается Керинту, и эбионитов.[27] Действительно, его христология очень напоминает учение эбионитов, хотя отношение к творению у Керинта типичное для других гностических авторов. Примечательно, что виновниками творения несовершенного мира он считает не Бога, а низшее существо, Демиурга.[28] По-видимому, он, как и эбиониты, был приверженцем хилиазма.[29]
Возможно, самая ранняя гностическая школа была основана Карпократом, который жил во времена императора Адриана (Hadrian, 117–138).[30] Благодаря Клименту мы обладаем несколькими фрагментами из произведений его «сына» Епифана, основное содержание которых сводится к аргументу (уже знакомому из учения Симона), что только вера и любовь необходимы для благоденствия и спасения души. Все остальное, и особенно закон, в лучшем случае, нейтрально. Для спасения человек должен преступать закон, иначе ему не вырваться из пут низших сил и не прервать цепь перевоплощений. Знание этого описывается как моментальное озарение.
Сатурнин, судя по всему, был их современником, во всяком случае, он старше Василида (до 150 г.). Он был аскетом, запрещал брак и ратовал за вегетарианскую жизнь. По его представлению, человек является творением ангелов только внешне. На самом деле высшая сила послала ту искру, которая его «поставила на ноги». Вероятно, именно Сатурнина можно считать первым расистом, поскольку он очевидным образом различает два типа людей, причем только один из них заслуживает спасения. Правда, эта идея конфликтует с предположением о том, что человек жив только благодаря «искре». Вполне вероятно, что за эту нестыковку ответственен сам Ириней.
В этом же контексте следует рассматривать учение так называемых Каинитов, о которых пишет Ириней (I 31 1–2), а Тертуллиан (Adv. Omn. Haer. 2) и Епифаний (Panarion 38 2–4) добавляют несколько деталей. Каиниты, как легко догадаться, учили о том, что Каин и его потомки в действительности и являются избранным родом. Против них творец этого мира направляет свои злоумышления (например, разрушение Содома и Гоморры). Ириней говорит, что согласно текстам, которые ему доступны, они учили о том, что этот мир – творение Мировой Матки (Hystera), должен быть разрушен. Это понял Иуда и осуществил таинство предательства, которое ведет к разрушению всего земного и плотского. Епифаний сообщает подробность, интересную с лингвистической точки зрения: каиниты учили, что «непроизносимые слова», о которых говорит апостол (2 Кор. 12: 4), означают «ненормативную лексику», которую закон (scil. закон творца этого мира) запрещает произносить вслух из страха перед таинствами, которые она выражает. Но то, что не позволено всем остальным, разрешено и необходимо гностикам. Согласно Епифанию, они сочинили книгу, приписываемую Павлу Апостолу, которую он читал, но не решается что-либо воспроизвести оттуда (Panarion XXXVIII, 2, 5). Ириней упоминает Евангелие от Иуды и цитирует некий текст, известный также Епифанию, поскольку этот последний цитирует другой пассаж из того же сочинения.
(Irenaeus, Adv. Haer. I 26, 1)
Некий Керинт (Kh>rinqov; Cerinthus), который жил в Азии[31], учил, что этот мир создан не первым Богом, а той силой, которая значительно удалена от этой высшей и все превосходящей силы. Иисус по его представлению не был рожден девственницей, поскольку это невозможно, но был сыном Иосифа и Марии, как обычный человек, однако он далеко превосходил всех остальных людей в своей праведности, благоразумии и мудрости. После крещения Христос снизошел на него в виде голубя, как посланник той силы, которая превыше всего. Тогда он возвестил неведомого Отца и начал творить чудеса. Однако затем Христос снова покинул Иисуса, и тот страдал один и воскрес. Христос же не мог страдать, поскольку он пневматик.
(Irenaeus, Adv. Haer. I 25 = Hippolyt., Ref. VII 32, с сокращениями)
(1) Мир и все, что в нем, согласно последователям Карпократа (Karpokra>thv), создано ангелами, которые гораздо ниже нерожденного Отца. Иисус был рожден от Иосифа, как и остальные люди, однако в отличие от остальных, благодаря особо чистой и сильной душе, он мог вспомнить все то, что видел в той области, где обитает нерожденный Отец. По этой причине к нему была послана сила, благодаря которой он смог избежать власти творцов этого мира. Она свободно прошла через них и спустилась прямо к нему, как и к тем [душам], которые обнимают им подобное. Они говорят, что душа Иисуса воспитывалась по иудейским законам, однако презрела их все и смогла превозмочь телесные страдания, которые даны человеку, чтобы держать его в страхе перед законом.
(2) Душа, которая, подобно душе Иисуса, в силах отвергнуть творцов архонтов, получает аналогичную силу и творит то же самое. И поскольку они пришли к заключению, что они подобны Иисусу, некоторые из них даже утверждают, то они сильнее его и его учеников, таких как Петр, Павел и другие апостолы. Они не ниже самого Иисуса. Их души происходят из той же области, а поэтому также отвергают творцов этого мира, достойны той же силы и вернутся назад в то же место. Ведь каждый, кто способен отвергнуть этот мир в большей мере, чем он, может стать больше его.
(3) Они славились своими магическими ухищрениями, заклинаниями, приворотными зельями, праздниками любви (fi>ltra kai< carith>sia), духами-союзниками (pare>drouv)[32], «галлюциногенами» (ojneiropo>mpouv) и другими злодействами (kakourgh>mata)[33]. Они утверждали, что обладают достаточной силой для того, чтобы победить как самих архонтов и создателей этого мира, так и все ими созданное (…).[34]
(4) … Они говорили, что различие между злыми и добрыми делами – это только людское мнение (sola enim humana opinione negotia mala et bona dicunt). После воплощения душа должна пройти через все образы жизни и испробовать все дела. И если человек в течение одной жизни не свершит не только все то, что нам запрещено произносить и совершать, но и то, о чем мы не можем даже помыслить или поверить, что кто-то в нашем государстве в силах совершить такое, не пройдет через все жизненные удовольствия и ничего не оставит неиспробованным, только в этом случае, покидая тело, он освободится и ничего не оставит позади. Поскольку, если что-то все-таки останется, то душа снова будет послана в тело. Поэтому Иисус рассказывал такую притчу: «Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу. Истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта» (Мф. 5: 25сл). «Соперником», как они говорят, является один из ангелов этого мира, который зовется Дьяволом и занимается тем, что приводит души, которые покинули мир, к Князю (ad Principem).[35] Являясь первым из творцов этого мира, он передает эти души другому служащему ему ангелу, который заключает их в тела. Тело ведь, говорят они, – это темница [для души] (corpus enim dicunt esse carcerem). И слова: «Не выйдешь оттуда, пока не заплатишь все до последнего кодранта», они истолковывают в том смысле, что никому не избежать власти этих ангелов-творцов мира. И душа до тех пор подвержена перевоплощению, говорят они, пока не совершит все возможные в этом мире деяния (operatione). И только после этого она освобождается и отправляется к запредельному Отцу, который превыше ангелов, сотворивших мир, и в этом заключается спасение. Все души, как совершившие все возможные действия после того, как пришли (в тело), так и претерпевающие перевоплощение из тела в тело, и так погружающиеся во все формы жизни, совершают и выплачивают свои долги, – так души освобождаются и более не должны воплощаться.
(5) В то, что они действительно совершают эти безбожные, неправедные и запретные дела, я не верю. Однако в их книгах так написано, и они сами так это представляют. Иисус, как они говорят, приватно учил своих учеников особым мистериям, которые сообщаются только наиболее достойным и верным. Люди спасаются благодаря вере и любви, все остальное – безразлично (ajdia>fora). И хотя людское мнение представляет одно злым, другое добрым, ничто не является злым по природе (oujdeno<v fu>sei kakou~ uJpa>rcontov).
(6) Некоторые из них помечают своих учеников особым знаком за правым ухом. Так Марцелина, которая прибыла в Рим во времена Аникета (ок. 154–165), была членом этой секты и совратила многих. Они сами называют себя гностиками. Они располагают изображениями Христа, некоторые из которых рисованные, а некоторые изготовлены из другого материала. Они говорят, что эти изображения изготовлены Пилатом в то время, когда Иисус был еще с людьми. Они коронуют эти образы и помещают их с изображениями мирских философов, Пифагора, Платона, Аристотеля и другими, и они совершают с ними другие обряды, как язычники.
(Clemens, Strom. III 5, 2–8, 3)
(5,1) Последователи Карпократа и Епифана учили об общности жен, позоря тем самым имя Христа. (2) Епифан ( jEpifa>nhv) этот, чьи книги у меня есть, был сыном Карпократа. Его мать звали Александрой. По отцу он происходит из Александрии, по матери – из Кефалеи. Прожил он всего семнадцать лет, и в Самах, что в Кефалее, его почитали как бога. Здесь был храм из камня, посвященный ему, жертвенник, священная роща и мусей[36]. Жители Кефалеи собирались в этом месте в новолуние, приносили Епифану жертвы и славили его день рождения возлияниями, молитвами и песнопениями. (3) Его отец, помимо базового образования, научил его платонизму и преподал знание (гносис) Монады[37], откуда и проистекает ересь карпократиан.
(6,1) В своей книге О Справедливости он говорит так: «Справедливость Бога это общность с равноправием. Как небо покрывает равномерно всю землю и все звезды ночью видны одинаково, так и Бог, подобно солнцу, которое является источником дня и отцом света,[38] светит для всех, кто в силах видеть, в равной мере. И видят они все одинаково, ибо он не различает между богатым и бедным, простолюдином и правителем, глупцом и разумным, женщиной и мужчиной, свободным и рабом. (2) Не исключает он и бессловесных животных, проливая (свет) в равной мере на всех тварей, не важно, злых или добрых, и таким образом устанавливает справедливость, поскольку никто не может иметь больше света, чем другие, или же утащить свет у своего соседа, чтобы у него было в два раза “светлее”. (3) Как солнце способствует произрастанию пищи для всего живого, так и общая справедливость не обделяет никого и дается всем в равной мере. Отдельному быку достается то же, что и всему их роду, отдельной свинье все, что положено свиньям, а отдельной овце – все, что причитается всему их роду, и так далее. (4) Итак, справедливость для них – это общность [всего]. Семена всех растений, согласно их родам, равномерно рассеваются по земле и являются общей пищей для всех травоядных животных. Все это не подчиняется никакому закону, дано всем в равной мере и кружится в складном танце (corhgi>a| sumfw>nwv), по щедрости того, кто все дает и всем управляет.
(7,1) Закон природе не писан (oujde< ta< th~v gene>sewv no>mon[39]), иначе бы его уже написали[40]. Но нет, они осеменяют и рождают, кто как пожелает, поскольку [чувство] равноправия заложено в них самой справедливостью. Создатель всего и Отец, руководствуясь принципом справедливости, дал каждому по “глазу”, чтобы смотреть, не различая между женским и мужским или разумным и неразумным. Он не внес никаких различий, но взирает на всех в равной мере и одинаково, заботясь, чтобы все имели равную долю. (2) Законы же, – говорит он далее, – будучи не в силах пресечь людское неразумие, сами способствует беззаконию. Частная собственность (hJ iJdio>thv), защищаемая законами, разрушает и дробит принцип равенства божественного закона». Очевидно, он превратно понял слова апостола: «Через закон познаю я грех».[41] (3) Он полагает, что различие между «моим» и «твоим» произошло благодаря закону, так что плоды земли, вещи и жены перестали быть общими. «Общими он создал виноградники, не запрещая пользоваться ими ни воробьям, ни ворам. То же относится и к зерну, и к другим плодам. Именно это искажение принципа общности всего и утверждение частной собственности привело к идее воровства плодов и животных».
(8,1) И если Бог создал все общим для всех людей, то это относится также и к женщинам, и к мужчинам: и они имеют право сходиться, кто с кем желает, как это делают все животные, руководствуясь врожденным принципом равенства и справедливости. (2) Но те, кто воспитаны в таких обычаях, отрицают общность, которая объединяет все живое, говоря: «Мужчина должен жениться на одной женщине и жить только с нею». Но ведь каждый должен делиться всем, что имеет, со всеми так, чтобы каждый мог этим пользоваться. Так поступают все животные». (3) После этих слов, которые я процитировал буквально, он продолжает в том же духе и говорит следующее: «Сильный и неистребимый сексуальный инстинкт, который от природы присущ каждому мужчине и необходим для продления рода, не в силах уничтожить ни закон, ни обычай, поскольку это завет (do>gma) Бога». (4) Как же он может числиться среди наших, отрицая закон и евангелие столь явно? Ведь первое говорит: «Не прелюбодействуй», а последнее: «Тот, кто смотрит с вожделением, уже прелюбодействует». (5) «Не возжелай» говорит в законе единый Бог, выражающий себя через закон, пророков и евангелие. Именно он говорит: «Не возжелай жены ближнего».[42] «Ближним» для иудея является не иудей, скорее они есть духовные братья. Значит, «ближний» относится к представителям других народов. Но как может не быть ближним тот, кто причастен одному духу? Авраам был отцом не только иудеям, но и другим народам. (9,1) И поскольку прелюбодеяние и все бесстыдство, с ним связанное, каралось смертью, ясно, что это относится и к язычникам, чтобы всякий, следующий закону, мог услышать непосредственно от самого Господа: «Я же говорю вам, не возжелай!» Добавление личного местоимения я дополнительно усиливает этот запрет. (2) Карпократ же и Епифан являются богоборцами. Далее в своей пресловутой книге (я имею в виду О справедливости) Епифан говорит следующее: (3) «Законодатель должно быть шутит, когда говорит: “Не возжелай”, добавляя к этому еще более неразумные слова “имущества ближнего”. Как же может тот, кто сам даровал живым стремление к продолжению рода, запретить это людям, разрешая всем другим существам? Высказывание “жены ближнего” выглядит в этом смысле еще смешнее, поскольку призывает превратить в частную собственность то, что принадлежит всем».
(10,1) Вот чему учат наши благородные карпократиане! Говорят, что они и им подобные – мужчины и женщины вместе – собираются на пиры, которые я не стал бы называть христианскими собраниями (ajga>phn). И после насыщения,
К сытому приходит Киприда[43], –
как говорится. Тогда они опрокидывают лампы, гасят свет, чтобы он не осветил их развратную справедливость, и совокупляются кто с кем хочет. Занимаясь групповым сексом во время ночных собраний, днем они требуют, чтобы каждая женщина, которую они пожелают, повиновалась закону, установленному Карпократом, ведь назвать его божественным никак не возможно. Такой же закон, как нетрудно догадаться, установлен Карпократом и для собак, свиней и козлов. (2) Подозреваю, что он превратно понял сказанное Платоном в Государстве о том, что жены должны быть общими. На самом деле это значит, что до замужества все женщины должны быть доступны каждому, кто их пожелает, подобно тому, как театр открыт для всех зрителей, однако после замужества женщина принадлежит одному мужчине и не является общей собственностью.[44] (11,1) Ксант в своей книге О магах говорит, что «маги допускали сексуальную связь со своими матерями, дочерьми и сестрами, разрешая такое совокупление по взаимному соглашению, не насильно или тайно, когда один мужчина берет себе жену другого». Думаю, что Иуда говорит именно об этой секте и ей подобных, когда пишет в своем Послании: «Так случится и с этими мечтателями», которые не видят истину открытыми глазами, и далее до слов: «...уста их произносят надутые слова».[45]
(Irenaeus, Adv. Haer. I 24, 1–2 = Hippolytus, Ref. VII, 28)
Вослед за этими последними (Симоном и Менандром) следуют Сатурнин (Saturninus у Иринея; Satornei~lov у Ипполита, Ref. VII, 28, 1) Антиохии близ Дафны и Василид. Учили они по-разному, один в Сирии, другой в Александрии. Как и Менандр, Сатурнин учил о едином и никому не ведомом Отце, который сотворил ангелов, архангелов, силы и власти. Весь мир, равно как и человек являются творением семи ангелов. Однако когда из запредельной выси неожиданно появился сияющий образ, который они не могли ухватить, поскольку он немедленно поднялся в недостижимую высь, они воскликнули: «Сотворим человека по (этому) образу и подобию» (Быт. 1: 26). Так они и поступили, как он говорит, однако их творение не могло даже встать и ползало как червь, поскольку его творцы не обладали достаточной силой. Тогда высшая сила сжалилась над этим творением, поскольку оно было создано по его образу, и послало искру жизни (spinqh~ra zwh~v – scintilla vitae), которая поставила его на ноги, снабдила членами и оживила. Эта искра жизни, как он говорит, после смерти устремляется вверх и соединяется с тем, что ей родственно, а остальное также возвращается в то, из чего оно произошло.
(2) Спаситель не рожден, бестелесен, лишен какой-либо формы, однако явился он в образе человека. Бог иудеев, по его словам, – это один из ангелов. Поскольку архонты хотели уничтожить Отца, целью прихода Христа были борьба с богом иудеев и спасение тех, кто верит в него, то есть тех, в ком жива искра. Он первым учил о том, что ангелы сотворили два типа людей – один злобный род, другой благой. Демоны помогают злому роду, спаситель же пришел для того, чтобы уничтожить демонов и злых людей и спасти благой род. Совокупление и рождение также являются делами Сатаны. Кроме того, приверженцы этого учения воздерживаются от употребления мяса, многих соблазняя своей показной праведностью. Что касается пророчеств, то некоторые из них произнесены ангелами, творцами этого мира, а некоторые – Сатаной, о котором он говорит как об ангеле, который борется против творцов этого мира и, особенно, против бога иудеев.
(Irenaeus, Adv. Haer. I 31, 1–2)
(1) Далее, некоторые еще говорят, что Каин происходит от высшей силы, и признают Ешуа, род Кора и Содомитов в качестве подобных себе. Творец воевал с ними, но никто из них не пострадал, поскольку София сумела сохранить и вернуть себе все то, что принадлежало ей. Все это прекрасно понимал Иуда-предатель, и единственный из апостолов понял истину и совершил таинство предательства, посредством которого, по их словам, все земное отделяется от небесного. Они создали ложную книгу, которая называется Евангелием Иуды.
(2) Кроме того, я собрал (collegi[46]) их сочинения, в которых они призывают разрушить творение Матки (Hystera): именно так они называют ту сущность, которая сотворила небо и землю. При этом, как и для карпократиан, спасение, по их мнению, невозможно до тех пор, пока человек лично не испробовал всего. И с каждым греховным и непотребным делом связан некий ангел, который слышит их слова и поощряет к совершению наглого и нечистого акта.[47] Значимость каждого свершенного действа они скрепляют обращением к ангелу: «О, ангел! Я завершаю твою работу. Я довожу ее до конца». Согласно их доктрине, совершенным гносисом является бесстрашное исполнение таких действий, которые не позволительно даже упоминать.
(Tertullian, Adv. Omn. Haer. 2)
… Они славили Каина как зачатого могучей силой, которая действовала через него. Напротив, Авель был зачат и произведен низшей силой, и, следовательно, оказывался низшим. Те, кто утверждал это, славили также и Иуду предателя, говоря, что он удивителен и велик потому, что по их словам принес многие блага человеческой расе. Поэтому некоторые из них думали, что Иуда заслуживает по этой причине благодарности. «Иуда, – говорят они, – заметив, что Христос собирался отказаться от истины, предал его, чтобы истина не была низвергнута». Другие возражают, говоря: «Поскольку силы этого мира не желали, чтобы Христос страдал и человеческий род получил спасения через его смерть, он предал Христа ради спасения людей; чтобы спасение, которому силы, противодействующие страстям Христа, препятствовали, не было полностью предотвращено; и чтобы через страсти Христа спасение человеческого рода не было отложено».
(Epiphanius, Panarion XXXVIII, 2, 4–5)
4. Нам в руки попала также книга, в которой они говорят безбожные вещи, в том числе такие: «Это, – сказано, – ангел, который ослепил Моисея, и эти ангелы скрыли тех, кто был с Кореей, Дафаном и Авирамом (Числ. 16) и отвели их в другое место». (5) И еще они сочинили книгу, приписав ее апостолу Павлу, полную невыразимых вещей, из тех, которые в ходу у так называемых гностиков, и назвали ее Вознесение Павла; назвали они ее так на том основании, что, по словам самого апостола, он был вознесен на третье небо и слышал там неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать (II Кор. 12: 4). Именно таковы, как они говорят, [эти] неизреченные слова.
Предварительные замечания
Маркион был современником Василида.[48] Этот теолог и активный политический деятель основал отдельную церковь, которая, по словам Тертуллиана, заполнила собой весь мир и просуществовала до пятого-шестого веков, затем, вероятно, слившись с манихеизмом. Известно, что он предпринял первый опыт составления канона писания. Существующие в то время книги были подвергнуты им строгому отбору, и только Евангелие от Луки и 10 посланий были включены в канон.
Маркион не был гностиком в собственном смысле этого слова и, вероятно, не имел ничего общего с гностическими школами. Однако многие особенности его системы находят место в истории гностицизма. Краеугольным камнем учения Маркиона является непримиримая антитеза Бога закона и Бога спасения. Бог Ветхого Завета, творец этого мира, справедлив, но безжалостен, а значит несовершенен. Добрый или Иной Бог, существует невидимо и неведомо для Творца этого мира. Свидетельства из Ветхого и Нового Заветов о различии этих божеств были собраны Маркионом в трактате Антитезы. Содержание этого трактата нетрудно себе представить. Новое откровение – это дело одного только Высшего Бога-Отца. Он послал своего сына Иисуса, который явился в этот мир в образе человека. Тело его было неким фантомом и служило средством передвижения по миру зла. Спасает он, что не удивительно, в основном язычников, потомков Каина, Содомитов, в общем всех, кто был осужден в Ветхом Завете, в то время как праведные иудеи остаются, где и были – в Аду.
Этика маркионитов – последовательно и предельно аскетическая – подробно рассматривается Климентом Александрийским (в основном во второй и третьей книгах Стромат). Человеческая природа неисправимо испорчена, говорит Маркион, поэтому полный аскетизм необходим для спасения души.
Как мы видим, учение Маркиона существенно отличается от гностического по крайней мере двух отношениях. В системе Маркиона нет никаких следов гностической мифологии, равно как и учения о спасении избранных по природе.
В числе предшественников Маркиона Ириней называет Кердона и его «неверного ученика» Апеллеса, которого Ипполит, впрочем, зачисляет в последователи Маркиона.[49] Здесь же уместно поместить свидетельство о Севере, которого ересиологи помещают после Апеллеса. В отличие от учения Маркиона, воззрения этих авторов определенно гностические.
Несколько пространных выдержек из Стромат Климента, где речь идет о Маркионе и других раннехристианских гностических направлениях см. ниже в разделе 6.
(Irenaeus, Adv. Haer. I 27, 1)
Кердон (Ke>rdwn), который следовал за приверженцами Симона и прибыл в Рим во времена Гигина, девятого епископа со времен апостолов (ок. 138–142 г.), утверждал, что тот Бог, о котором говорит закон и пророки, отличается от Отца нашего Господа Иисуса Христа. Ибо первый известен, другой пребывает в тайне, первый справедлив, второй благ.
(Irenaeus, Adv. Haer. 27, 2–3)
(2) Его последователем был Маркион (Marki>wn) с Понта, который развил свое учение, пороча того Бога, которого возвещают закон и пророки, называя его творцом всех зол, причиной войн, непоследовательным и противоречивым. Иисус, посланный богом, который превыше творца этого мира, пришел в телесном облике в Иудею во времена правления Понтия Пилата, прокуратора Тиберия Цезаря, для того, чтобы те, кто жил в то время в Иудее, оставили пророков и закон и все дела того бога, который сотворил этот мир и которого Маркион называет Космократором. Кроме того, он обрезал Евангелие от Луки, удалив оттуда все, что касается рождения Господа, удалив многое из его учения, а именно все те места, в которых тот явно называет творца этого мира своим отцом … Он также удалил все послания апостола Павла…
(3) Он утверждает, что спасение возможно только для тех душ, которые разделяют его учение, а то время как тело, будучи земным по природе, не может спастись … Кроме того, он говорит, что Каин и ему подобные, а также содомиты, египтяне и язычники были спасены Господом, когда тот снизошел в Ад, поскольку они устремились за ним и он взял их не небо, в то время как Авель, Энох, Ной и другие праведники, а также Авраам и другие патриархи, вместе с пророками и всеми теми, кто был послушен богу, не спаслись, как и змей, о котором он также говорит. Эти люди, по его словам, знали, что их Бог постоянно испытывает их, и поэтому они не последовали за Иисусом и не поверили его призыву, а поэтому их души остались в Аду.
(Hippolytus, Ref. VII 38, 1–5)
(1) Апеллес ( jApel<l>h~v), который за ними следует, учил о следующем: существует первый благой Бог, подобный тому, о котором говорит Маркион, за ним идет праведный творец всего сущего, третьим является тот огненный бог, который говорил с Моисеем, наконец, существует и четвертый, причина всякого зла. Этих он называет ангелами.
(2) Закон и пророков он не жалует, говоря, что все, созданное людьми, ложно. Из Евангелия и апостольских писаний он выбирает только то, что ему нравится. С другой стороны, он проповедует слова некой пророчицы Филумены. Христос произошел от высшей силы, то есть от благого, и является его сыном.
(3) Тот, который явился, как он говорит, не рожден девственницей и не бестелесен, но он взял по части от всех субстанций, то есть от горячего, холодного, влажного и сухого, и сделал из этого тело. В этом теле он скрывался от космических сил, пока был в мире.
(4) Когда его распяли иудеи, он умер и воскрес на третий день, и явился своим ученикам для того, чтобы показать им отметины от гвоздей, дабы они не подумали, что он был фантомом. (5) Тело, которое он им показал, он затем вернул земле, так как он не принимает ничего чуждого; воспользовавшись им в течение положенного времени, он затем вернул каждой [части материи] то, что ей принадлежало, разрушив телесные связи, отдав горячее горячему, холодное холодному, влажное влажному и сухое сухому; и вознесся к своему Отцу, оставив после себя семя жизни в мире, через своих учеников, для тех, кто верит в него.
(Tertullian, De anima 23)
Апеллес говорит, что души были выманены огненным ангелом, богом Израиля и нашим, из их занебесных обителей с помощью земной пищи, а затем привязаны к грешной плоти.
(Epiphanius, Panarion XLIV 2, 6)
[Апеллес] … стремился показать, что в речениях сказано им самим [Христом], а что Демиургом. «По этой причине, – по его словам, – он заповедовал: поступайте как опытные менялы. То есть пробуйте все писание, выбирая то, что полезно».
(Epiphanius XLV 1, 1–2, 3; 4, 1.9)
(1, 1) За ними (Лукианом и Апеллесом) последовал Север (Seuh~rov), либо их современник, либо живший примерно в это же время…
(3) Он также приписывает творение нашего мира властям и силам. В неименуемой выси и эоне находится благой Бог. (4) Дьявол, как он говорит, приходится сыном великому правителю, правящему сонмом сил, причем иногда он называет его Саваоф, а иногда – Иалдаваоф. Рожденный им и является змеем. (5) Он был сброшен вниз высшей силой и, извиваясь на своем пути вниз, впал в безумную страсть и совокупился с землей, как с женщиной. Из его семени возникло виноградное дерево. (6) То обстоятельство, что виноградная лоза извивается, он истолковывает мистически, говоря, что по причине того, что виноградное дерево лишено симметрии, оно так искривлено. Белое вино он сравнивает со змеем, а красное – с драконом. Виноградины подобны каплям или сгусткам яда, а завитки каждого побега подобны спирали, только короткие и круглые. (8) Поэтому вино затуманивает разум человека. Иногда вызывая сексуальное желание, иногда приводя в неистовство. Кроме того, оно вызывает состояние ярости, так как тело легко поддается силе вина и отраве вышеупомянутого дракона. На этом основании они полностью воздерживаются от вина.
(2, 1) Они утверждают, что женщина – это тоже дело рук Сатаны…, поэтому все те, кто вступает в брак, тем самым сотрудничают с Сатаной. (2) Но и мужчина также наполовину происходит от Бога, а наполовину – от Сатаны. Верхняя часть, говорит он, создана Богом, а та, что ниже пупка – злой силой. (3) Поэтому все то, что вызывает наслаждение, происходит из этой низшей части.
(4, 1) Они, как мы слышали, используют некоторые апокрифы, однако не пренебрегают и общими книгами, выбирая из них то, что им нравится, и истолковывая совершенно превратным образом… (9) Об этой ереси я говорю кратко, поскольку, как кажется, очень немногие ныне придерживаются ее, разве что в верхних областях [в Верхнем Египте].
________________________________
[1] Отсюда позднейший термин симония.
[2] Act. Petr. 32; Martyr. Petr. 3. Подробный анализ и перевод текста Деяний Петра, в частности, фрагмента, содержащегося в Берлинском коптском папирусе (BG 8502) см.: New Testament Apocrypha I, pp.259 ff. См. также Hippolytus, Ref. VI 20, 2–3. Легенду о том, как Симон пытался летать по воздуху на глазах Нерона и римского народа над Форумом и упал после молитвы апостола, подробнее излагает Арнобий (Arnobius, Adv. nationes II, 12; cf. Constit. Apost., VI, 9). С этой легендой даже связана постройка церкви, посвященной апостолам, на том месте, где якобы упал Симон близ Via Sacra за Форумом. Камни мостовой, на которых якобы отпечатались колени апостола, ныне находятся в стене церкви Santa Francesca Romana.
[3] Justin., Apol. I 26, 2.
[4] Это утверждение Юстина ошибочно. Однако статуя, надписанная Semo Sancus, была обнаружена в 1500-х гг. в указанном Юстином месте (на острове посреди Тибра). Некогда верховный бог сабинян по имени Семо Санкус (или Сангус), он стал одним из древнейших и почитаемых божеств в римской мифологии и ассоциировался с верностью, соблюдением клятв и честностью в торговых делах (отсюда термин «санкция»). Cf. Rudolph K. Simon – Magus oder Gnosticus? – Theological Review 42 (1977) 279–359.
[5] Не могу не упомянуть в этой связи новое исследование: Friesen Steven J. Imperial Cults and the Apocalypse of John. Reading Revelation in the Ruins. Oxford, 2001.
[6] Adv. Haer. I 23, 2–4.
[7] Cf. Hippolytus, Refutatio VI 19, 5.
[8] Adv. Haer. I 24, 1-2; Origen., In Io. XIII 27; Justin., Apol. I 26, 1, 4.
[9] Simoniani, a quibus falsi nominis scientia accepit initia – I, 23, 4.
[10] Климент, как исключение из этого правила, иногда настроен весьма либерально по отношению к валентинианам. Но это явление уникально, и его «излишнее» благодушие ему припомнили впоследствии, при Фотии. Церковь с самого ее основания не прощала и не прощает инакомыслящих.
[11] Epistula Apostolorum, 7, 18.
[12] Гипотеза Иринея о самаритянском происхождении гносиса нашла “научное” воплощение в классической работе: Adolf Hindenfeld. Kerzergeschichte des Urchristentums (1884). История вопроса и обзор литературы см.: Meeks W. A. Simon Magus in Recent Research. – Religious Studies Review 3 (1977) 137–142. См. также новое подробное исследование: Haar Stephen. Simon Magus: The First Gnostic? Berlin: W. De Gruynter, 2003.
[13] Краткое изложение см.: Adv. Haer. I 29. Классический текст этого направления – коптский Апокриф Иоанна.
[14] Nag Hammadi Codex II 6; ‘Exegesis on the Soul’, translated by W.C. Robinson. – The Nag Hammadi Library in English, pp.181-187. Я использую этот перевод.
[15] Здесь и далее квадратные скобки означают пропуск в самом тексте. Мои сокращения обычно обозначаются просто многоточием.
[16] Аналогичная идея высказывается валентинианами (Adv. Haer. I 2, 2) и барбело-гностиками (I 29, 4).
[17] Cр. Мф. 18: 19.
[18] Известный принцип этического релятивизма: oÙ g£r ?sti fÚsei kakÕj, ¢ll¦ q?sei.
[19] Ср. аналогичное высказывание Епифания:
O? oân toÚtou maqhta? [l. maqht¦j] mage?aij ?piteloàsi
ka? ?paoida?j· f?ltra te ka? ¢gègima ka? toÝj legom?nouj
ÑneiropÒmpouj da?monaj ?pip?mpousi prÕj tÕ tar£ssein oÞj
boÚlontai. 'All¦ ka? par?drouj toÝj legom?nouj ¢skoàsin.
[Par?drouj ka? ÑneiropÒmpouj, ¢ll¦ ka? per?erga Ósa
?mmelîj ¢skoàsin.]
[20] I Тим. 6: 20.
[21] Быт. 18: 22–23.
[22] Втор. 5: 31.
[23] Об этом факте упоминается и другими раннехристианскими авторами. Юстин говорит, например, что последователи почитали Симона как бога и даже воздвигли ему статую с надписью Simoni Deo Sancto (Apol. I 26,3).
[24] Сf. De princ. IV 3, 2, где сообщается, что по мнению Доситея, с наступлением субботы каждый должен оставаться в той одежде и в том положении, в котором ею застигнут. Однако не ясно, идет ли здесь речь о нашем гностике Доситее.
[25] См.: Danker F.W. Menander and the New Testament. – New Testament Studies 10 (1964) 365–368. Kirk A. The Composed Life of the Syriac Menander. – Studies in Religion/Sciences Religieuses 26.2 (1997) 169–183.
[26] Iren., Adv. Haer. III 11, 1: здесь сказано, что задачей Иоанна было удалить те семена лжи, которые рассыпал Керинт.
[27] Согласно Иринею эбиониты использовали лишь Евангелие от Матфея. Евсевий (HE IV, 21, 8) упоминает о «Евангелии евреев», которое нередко отождествляется с арамейским оригиналом Евангелия от Матфея. Это сочинение упоминается и цитируется Гегисиппом (у Евсевия), Оригеном (согласно Иерониму, De vir. ill., 2) и Климентом Александрийским (Strom. II 45, 5; V 96, 3). В этом же контексте возникает и так называемая Книга Элхаса (Elchesai, Elxai) или «Тайной силы», которая была составлена ок. 100 г. и была привезена в Рим ок. 217 Алкивиадом Апамейским (Hipp., Ref. IX, 14–17; Epiphanius, Panarion, XIX, 1; LIII, 1).
[28] Учение Керинта «восстанавливает» Вольфсон в своей известной книге: Wolfson H.A. The Philosophy of the Church Fathers. Cambridge, MA, 1956, 1970 (the 3rd revised edition), pp. 504–512. См. также: Bardy G. Cerinthe. – Revue Biblique 30 (1921) 344–373. Kline A.F.J. & Reinink G.J. Patristic Evidence for Jewish-Christian Sects. Leiden: Brill, 1973, pp. 3–19. Pétrement Simone. A Separate God: The Christian Origins of Gnosticism. Carol Harrison, trans. San Francisco: Harper, 1990, pp. 298–314. Wright Benjamin G. Cerinthus apud Hippolytus: An Inquiry into the Traditions about Cerinthus's Provenance. – Second Century 4.2 (1984) 102–115. Sidwell Mark. Cerinthus: A Deceiver and an Antichrist. – Biblical Viewpoint 24.2 (1990) 77–84.
[29] Hill Charles E. Cerinthus, Gnostic or Chiliast? A New Solution to an Old Problem. – Journal of Early Christian Studies 8.2 (2000) 135–172.
[30] Theodoret., Haer. Fab., I 5; Clemens, Strom. III 5, 2.
[31] По Ипполиту – учился в Египте.
[32] Ср. Валентин, фрагмент Е.
[33] Технический термин, противоположный теургии.
[34] Здесь Ириней обвиняет карпократиан “во всех смертных”, используя абсолютно те же слова, что и при описании безобразий Симона Мага и его последователей (Adv. Haer. I 23, 4). О Симоне свидетельствуют Юстин (Apologia, 26, 1–3), на котором базируется Ириней, а также Ипполит (Ref. VI 9, 3–18; 19,5; 20, 2–3), Климент (Strom. II 52, 2), Ориген (Contra Celsum I 57) и др. христианские авторы. Перевод этих свидетельств см. в предыдущем разделе.
[35] Ср. учение Каинитов, о которых пишет Ириней (I 31 1–2), а также Тертуллиан (Adv. Omn. Haer. 2) и Епифаний (Panarion XXXVIII 2–5).
[36] Учебное заведение?
[37] Очевидно, речь идет о гностической Монаде, которая сначала была одна, затем породила Идею, из союза с которой возник мир (Irenaeus, Adv. haer. I 25). Следует отметить, что имеются свидетельства о том, что некие религиозные торжества, посвященные богу Harpocrates (прообразом которого был египетский бог Гор), проводились в Кефалее. Подобие имени этого бога имени Карпократа могло навеять Клименту это сопоставление. Епифан означает «воплотившееся божество», что также служит намеком. Однако такое отождествление Епифана сына Карпократа с неким богом, вероятно, является ошибкой. Кроме того, Климент действительно располагал книгой Епифана, из которой далее идет цитата.
[38] Буквально: “Бог – Солнце, источник дня и Отец, etc.” фактически показывает, что речь здесь идет о солярном культе. Далее в тексте эта метафора продолжает развиваться.
[39] Т.е. “закон, согласно которому следует размножаться”.
[40] Metegra>fh ga<r a]n может означать также записали (канонизировали) традицию или изменили.
[41] Рим. 7: 7.
[42] Исход 20: 17; Рим. 7: 7.
[43] Euripides, fr. inc. 895.
[44] Cf. Rep. V 457 d. Такое толкование является полностью превратным. Платон допускает «коммунизм» только для правящего класса, где все имеют равный статус и вступают в связь только во время особых праздников, распределяя партнеров по жребию. Однако представители этого класса должны особенно строго воздерживаться от сексуальных излишеств. Впрочем, Климент не уникален в своей интерпретации, нечто подобное можно найти и у Эпиктета (II 4, 8–10).
[45] Epist. Iudae 8–16.
[46] Скорее всего, не указание на конкретное сочинение, а реконструкцию, которую Ириней «собрал воедино». Учитывая краткость изложения, можно предположить, что Ириней здесь просто пересказывает свой источник – какую-то ересиологическую сумму.
[47] Et in unoquoque pecattorirum et turpium operationum Angelum adsistere, et operantem audere audaciam et immunditiam inferred. – …Некий Ангел присутствует при каждом деле. Наглость и нечестие, которым сопровождается это действие (то есть, бранные слова?), они совершают его именем.
[48] Сведения о нем содержатся, у Иринея (I 27, 1 sqq.), Климента (passim), Оригена, Евсевия, Епифания и др. ересиологов. Тертуллиан посвятил критике Маркиона отдельный трактат. Классическое исследование: A. von Harnack. Marcion. Das Evangelium vom fremden Gott. Leipzig, 1924. Современная оценка: Williams Daniel H. Harnack, Marcion and the Arguments of Antiquity. – Wendy E. Helleman, ed., Hellenization Revisited. Shaping a Christian Response within the Greco-Roman World. Lanha, MD, 1994. О Маркионе и его последователях существует большая литература. См.: Aland B. Marcion. – Zeitschrift für Theologie und Kirche 70 (1973) 420–447. Quispel Gilles. Marcion and the text of the New Testament. – Vigiliae Christianae 52.4 (1998) 349–360. Räisänen Heikki. Marcion and the origins of Christian Anti-Judaism. – Temenos 33 (1997) 121–135. May Gerhard & Greschat Katharina, eds., Marcion und Seine Kirchengeschichtliche Wirkung / Marcion and His Impact on Church History. Text Und Untersuchungen Zur Geschichte Der Altchristlichen Literatur. Berlin: Walter de Gruyter, 2002 (в частности статья: Löhr Winrich. Did Marcion distinguish between a just god and a good god? – ibid., pp. 131–146).
[49] Дополнительные данные о нем можно найти у Евсевия (HE V 12), где приводятся выдержки из труда противника Апеллеса Родона.