Технологии дегенерации и расчеловечивания 02

14.11.2014 Эталонирование и тоталитаризм

 

В октябре 2014 года Институт Катона США провел обширную конференцию «Переход от коммунизма, 25 лет падения Берлинской стены. Уроки для несвободных обществ». Конференция ярко продемонстрировала ТОТАЛИТАРНОЕ МЫШЛЕНИЕ американских гуманитариев, которые после четверти века катастроф, неразрывно связанных с их советами, по-прежнему не желают даже минимальной «работы над ошибками» и упорно продолжают вещать, как авгуры.

Раз уж наши оппоненты опять завели эту старую шарманку, связанную с рассусоливаниями о «коммунистическом» и «свободном» обществах, надо, пользуясь случаем, разобраться в четверть века не затихающей болтовне и обнаружить в этих непролазных топях демагогии какие-то твердые точки опоры для реального смысла, чтобы слова не превращались (как часто бывает у либералов) в пустые воздушные колебания и чего-то значили.

Прежде всего, как исследователь масонства, скажу со всей ответственностью: тоталитаризм вовсе не всегда выражается «властью одной партии». За века своего существования масонские ложи наработали великолепный инструментарий «ложного деления» правящей партии на две (и более) частей. Оттого, что единая правящая партия превратиться в две или четыре правящие партии – никому из граждан не станет житься свободнее, сытнее и уютнее. То же самое касается и «разделения властей»: если бандиты, захватившие город, дадут друг другу гарантии безопасности и взаимного уважения – к городу это не имеет никакого отношения.

Имитация и симуляция политической борьбы, шоу выборов – давно отработаны и легко организуемы. Поэтому рассуждать, как сотрудники института Катона – что с разделом одной партии на несколько сразу гибнет тоталитаризм – это рассуждать, что порезанный на куски торт перестает быть сладким.

+++

Если мы хотим, чтобы за словом «тоталитаризм» стояло какое-то реальное негативное содержание – то нельзя клеймить им ЧЕСТНОСТЬ режима, слившего несколько фиктивных партий (ломавших дешевую комедию «борьбы нанайских мальчиков») в единую настоящую. При фиктивном разделе правящей партии на несколько филиалов не возрастает ничего, кроме лицемерия правящей верхушки. И это должен понимать всякий, претендующий подвизаться в политологии или социологии.

Если мы будем считать демократией ту толчею шутов гороховых, которую правящая банда олигархов организует для потехи быдла раз в пять лет – то слово «демократия» будет означать нечто жалкое, ничтожное и не сможет ни на что вдохновить.

Давайте же, друзья мои, примем за критерий истины – практику. Будем говорить, опираясь на реальные факты реальной жизни, а не просто воздух сотрясать. Почему при Брежневе, не обладавшем ни одним атрибутом формальной западной демократии, 90% населения были и чувствовали себя гораздо свободнее, чем при Ельцине? Притом, что Ельцин как раз таки обладал ВСЕМИ формальными атрибутами западной демократии?

Сопоставляя Брежнева и Ельцина, мы начинаем понимать совершенно очевидные вещи: что формальные атрибуты чего бы то ни было – суть есть пустышка. Например, черно-красный флаг – это флаг бандеровцев, сандинистов в Никарагуа, почему-то он же – корпоративный флаг Русфинансбанка и при этом в Восточной Европе он же – традиционное сочетание цветов траура.

Итак, мы видим, что идет толпа людей с черно-красными флагами. Что это означает?

 

 

         Это не бандеровцы... Это сандинисты - строители никарагуанского социализма...

Да в общем-то ничего. Может быть, это бандеровцы, а может – сандинисты, может быть это похоронная процессия с черно-красными лентами, а может быть – корпоративный выход сотрудников и клиентов Русфинансбанка…

+++

То же самое можно сказать и про все формальные атрибуты демократии. Есть они или нет – это само по себе ни о чем не говорит. При Ельцине была куча партий, а дети комбикорм с голодухи жрали, и бабушки внуков топором от безнадежности рубили перед своим самоубийством… С точки зрения реальной, фактической, 90-е годы являются временами жуткого, криминального, жестокого, кровавого диктаторского режима. Но при всех зверствах, этот воровской режим умудрялся как-то регулярно тешить зевак полновесной демократической клоунадой…

Наличие черно-красного значка не делает человека бандеровцем, равно как и отсутствие такого значка не делает его антифашистом. Наличие любой формальной демократической атрибутики не делает общество демократическим и наоборот. Демократия переводится как «власть народа» - власть же выражается в возможности влиять на процессы. Кстати, отсюда же и слово «счастье». Изначально оно означало «со-частие» племени, т.е. право участия в принятии решений племени и право доли в его добыче. «Счастливые» имели антиподов – «изгоев». Изгои не имели права участвовать в принятии решений и добычей племя с ними не делилось. Как Ельцин с 90% своих сограждан…

Отсюда следует, что ни строительство демократии, ни борьба с тоталитаризмом не могут быть ФОРМАЛИЗОВАННЫМИ. Никакие формальные признаки демократии реальной демократии не прибавляют, равно как и их отсутствие само по себе не убавляет её.

Сошлюсь на достаточно популярного у либералов экономиста А.Илларионова, интересного тем, что он обладает ярко выраженным тоталитарным сознанием, доходящим в прямом смысле до зомбированности. Говоря о поглощении соцлагеря Западом, Илларионов выдает знаковую фразу: «Суть перехода, о котором идет речь, – это переход от тоталитарного (авторитарного) коммунистического общества к свободному обществу». Из чего с неизбежностью вытекает, что речь идет о смене одного тотального (обязательного для всех неукоснительно) эталона другим. Между тем, само по себе существование единого для всех эталона уже и есть тоталитаризм, даже в сугубо-формальных его определениях.

Если раньше врагами коммунистического общества считались все, кто не сидит под портретом Ленина (включая сюда и представителей неортодоксальных коммунистических верований), то теперь врагами свободного общества тщатся объявить всех, кто не сидит под американским флагом. У Илларионова есть только два мнения: одно Госдепа США, а другое неверное. И потому он зеркально-симметричное отражение большевистского террора, поменявшее левую сторону на правую, но в абсолютно тех же пропорциях. Странно, когда самые лютые клеймители «коммунистического интернационала» создают такой же агрессивный и напористый, везде лезущий «оранжевый интернационал», ведущий дело к мировой революции и «земшарной республике». Это напоминает споры между представителями двух разных, но одинаково устроенных тоталитарных сект.

Илларионов, как и все либералы, не задается простым вопросом: а в чем же, собственно, свобода «свободного общества», если оно одно на всех и без вариантов? В том ли его свобода, что оно беспощадно уничтожает всякую себе альтернативу? Демократия в понимании западников становится старообрядческим скитом, проклявшим весь мир, оставшийся за пределами скита.

Стать же демократом очень просто: нужно просто неукоснительно соблюдать все ритуалы американской секты, и ты будешь считаться демократом независимо от числа организованных тобой геноцидов…

+++

Такое толкование политических терминов со стороны либералов-западников – даже уже не политическое оппонирование, а предмет психиатрического разбирательства. Нельзя считать адекватным психически того, для кого практика и реальность не являются критерием истины. Настаивать на том, что Ельцин «дал свободу» «несвободному» при Брежневе народу может только психически нездоровый человек, полностью порвавший всякую связь с реальностью и живущий в мире грёз и галлюцинаций.

Не может быть научным определением демократии предлагаемое ныне: «Демократия есть порядок вещей, утвержденный Госдепом США». Такое толкование обессмысливает всякий серьёзный разговор политологов и социологов.

Чтобы вернуть словам смысл, мы обязаны и вынуждены признать, что «тоталитаризм» - это полная безвыходность положения конкретного человека и его абсолютная незащищенность. Оттого такого человека и называют «рабом тоталитарного режима» - что он лишь «говорящее орудие», лишенное личности, раб в античном смысле слова. Для такого человека безразлично, сколько партий заседают в парламенте, насколько регулярно (или нерегулярно) проводится по телевизору шоу «выборы» и т.п.

Яркий пример – Украина. В реальной жизни это террористическая организация, без суда и следствия убивающая своих граждан из всех видов оружия – от стрелкового и холодного до тяжелого и бронированного. Но в формальном смысле она претендует называться «демократическим государством» - ссылаясь на какие-то выборы-перевыборы, несколько парламентских партий и одобрение США.

Означает ли это, что «Аль-Каида» или «Исламское государство», оторвав кусок территории (как это сделали укро-наци с куском России-СССР), и продолжая резать головы перед телекамерами будут признаны «молодыми демократиями» при наличии нескольких фейковых партий и имитации выборов главы? Конечно, если Госдеп США изменит к ним отношение и сочтет их для чего-нибудь полезными…

И возникает вопрос: где предел проституирования терминов, неужели он в полном стирании смысловой разницы между словами?

+++

Я не призываю любить демократию – или ненавидеть её. Я призываю лишь вернуть слову хоть какой-нибудь смысл, чтобы за ним хоть что-то конкретное стояло. Точно так же и слово «тоталитаризм» - я не против права Илларионова ненавидеть его всей душой. Но пусть откроет великую тайну – что он понимает под этим словом?! Неужели всего лишь возражения монополии Госдепа США на «истину»?

Мы сегодня в России не может ни с кем говорить и спорить, мы лишены возможности дискутировать друг с другом, потому что слова злонамеренно лишены определений. Возникает оруэлловская подмена понятий: антифашизм волшебным образом становится «фашизмом», фашизм – «законностью», страна, в которой выборы контролируются наблюдателями – «тоталитарна», а страна, в которой нет вообще никакого контроля за выборами – «демократия»…

При таком отношении к словам всякая дискуссия в российском обществе превращается в глоссолалии[1] - кстати, активно практикуемые сектантами тоталитарных сект, из которых вышла американская идентичность.

«Как же тебя понять, коли ты ничего не говоришь» - в ответ на такую древнерусскую глоссолалию («паки, паки… иже херувимы») говорил булгаковский Иван Васильевич.

+++

Если тоталитаризм – это система рабовладения на государственном уровне (предлагаю считать так, это привяжет слово к реальности), то демократия – следовательно – означает рост благосостояния и защищенности граждан. Это – объективные вещи, в отличие от числа партий в парламенте и сроков выборов, поскольку любой Туркменбаши может из чистого каприза назначить в парламент любое количество партий и перезибирать себя хоть ежедневно.

Реальная демократизация должна отвечать на вопросы: растет ли жизненный уровень людей, чувствуют ли они себя защищенными, есть ли у них управа на шантажистов и бандитов? Подменять же эти предметы объективной реальности на корыстное мнение Госдепа США – мягко говоря, смехотворно.

Сектантство таких, как Илларионов – ставит абсолютный знак равенства между реальными выборами и декларацией об их проведении. Если по телевизору Туркменбаши сказал, что выборы прошли без нарушений, а Госдеп США его не опроверг – значит, выборы прошли без нарушений.

Даже самые бойкие сталинские прокуроры позавидовали бы такой железной увязке заявления и объективной реальности! Если там «царицей доказательств» было признание обвиняемого, то теперь признание США стало «царицей доказательств» чистоты и прозрачности любых выборов…

Так оказалась полностью замыленной первичная реальность, из которой рекрутировались слова «демократия» и «тоталитаризм». «Демократия» рекрутировалась как осмысление «общества-семьи», в котором отношения друг к другу базируются на презумпции доброжелательности и взаимопомощи. «Тоталитаризм» же – определение, придуманное для «общества-латифундии», в котором хозяева истязают и насилуют рабов, и не видят в них себе подобных.

В первом типе общества человек чувствует постоянную помощь общества. Во втором – общество ломает и порабощает человека. Но скажи об этом западникам – они желчью истекут. Мол, все наоборот – «общество-семья» есть этатизм и деспотия «Отца», а в рабовладении «обретем мы право своё», и чем жестче люди между собой грызутся, тем ближе заветные врата демократических свобод…

Мы с читателем не настаиваем на единственно-верной точке зрения – и этим отличаемся от либералов. Они думают, что изрекают единственно-верные истины, но при этом (хотя считаются учеными и дипломированными) – совершают дичайшие, стыдные даже для школьника ошибки в формальной логике.

Процитируем авторитетное для либералов мнение Илларионова: «Речь шла (при крушении социализма в СССР- ЭиМ) о воссоздании частной собственности, обеспечении материального благополучия, создании экономической и правовой систем, обеспечивающих достойный уровень жизни в условиях свободной рыночной экономики. Речь шла о необходимости обеспечения верховенства права, о политической системе либеральной демократии, о необходимости иметь развитое свободное гражданское общество, о национальном освобождении и о национальном суверенитете, о сотрудничестве с соседними народами и другими государствами. Вместо насилия навязываемой государственной идеологии предполагалось иметь свободную конкуренцию идей. Ожидалось, что можно достичь более высокого уровня личной безопасности граждан».

Это что-то вроде утверждения «по реке плывет кирпич, деревянный, как стекло, ну и пусть себе плывет – нам не нужен пенопласт». Каша в голове Илларионова в точности сохранила все свойства каши в головах борцов с коммунизмом 1990-го года. В этом смысле Илларионов – консерватор, потому что он эту кашу идеально законсервировал.

«Воссоздание частной собственности» по определению предполагает, что «обеспечение материального благополучия» не может быть достигнуто, ибо из каких ресурсов будете её обеспечивать? Можно ли силой вскрыть ворота частного собственника и сунув ему бомжа, приказать: «вот нищий, обеспечь ему материальное благополучие!». Частный собственник на то и частный, что делает со своей собственностью, что хочет, а не чего прикажут. Не хочет обеспечивать всей голытьбе «материального благополучия» - и не будет, что, кстати, пример всех либеральных реформ в соцлагере продемонстрировал в неведомой Илларионову РЕАЛЬНОСТИ.

Когда землю поделят собственники – тем, кто был вытолкнут или опоздал к разделу – ловить нечего. Так что «обеспечивать материальное благополучие» (если речь идет о всеобщем, а не о собственном) – можно только через натиск на частную собственность. Этим и занимаются социал-демократы во всех западных странах, на этом они и конфликтуют с консерваторами, не желающими, чтобы во имя «обеспечения материального благополучия» низов прижимались верхи, собственники.

Илларионов говорит о «создании экономической и правовой систем, обеспечивающих достойный уровень жизни в условиях свободной рыночной экономики». Это опять «деревянное стекло» с табличкой «пенопласт». Свободная экономика потому и свободна, что в ней нет фиксации «достойного» или «недостойного» уровня жизни. Как же она – с точки зрения формальной логики – будет «свободна», если в ней изначально зафиксировано вполне определенное («достойное») состояние уровня жизни в обязательном порядке?

Извините, но «свободное» не может быть «достойным» - оно по определению неизвестно какое. И жизнь показала, что чаще оно оказывается «недостойным»…

А о чем, скажите, говорит Илларионов, когда стенает: «Речь шла о необходимости обеспечения верховенства права, о политической системе либеральной демократии, о необходимости иметь развитое свободное гражданское общество»? Речь-то может быть и шла, но только на правах безответственной и бессмысленной болтовни.

Верховенство права – это господства закона над мнением. Верховенство демократии – это господство мнения над законом. Собрались, проголосовали, неугодный закон выкинули… Демократия не может уважать закон, а закон – демократию, они вечные антагонисты. Только в причудливых и оторванных от жизни фантазиях Илларионова они могут жить дружно и через запятую. На практике же утопия Илларионова оборачивается зловещей антиутопией, когда за счет совмещения несовместимых начал власти «либеральной демократии» занимаются одновременно правовым нигилизмом и фальсификациями голосований. Когда им выгодно – они отменяют закон подделкой народного волеизъявления, и наоборот, отменяют народное волеизъявление ссылками на выгодный им закон.

Рядом с этим привычный уже логический сбой «о необходимости иметь развитое свободное гражданское общество» - совсем уж пустячок. Если оно свободное – то почему обязательно развитое? Почему заранее заданы параметры проявления якобы свободному процессу? А ну как свободное общество не захочет быть развитым[2] – что тогда Илларионов будет делать? Принуждать? Это свободное-то?!

Совсем уж шизофазия в утверждении «о национальном освобождении и о национальном суверенитете». Всякая освобождающаяся нация разрушает чей-то национальный суверенитет (Грузия – российский, Абхазия – Грузинский и т.п.). Говорить о пользе национального освобождения могут только те, кто отрицают национальный суверенитет и наоборот. Как же Илларионов собрался сопрячь противоположные вещи? Очевидно, по-американски: когда выгодно, болтать о национальном освобождении, когда выгода переменилась – болтать о национальном суверенитете, а про себя презирать и то, и другое.

Илларионов в 1990-м году предполагал «вместо насилия навязываемой государственной идеологии иметь свободную конкуренцию идей». Звучит до того обкатанно, что не сразу заметит неискушенный читатель заложенного в текст маразма. Для чего существует конкуренция? Ну не сама же для себя! Конкуренция – механизм выявления победителя в конкурсе. Который, победив, превращается в «насилие навязываемой государственной идеологии», что, в общем-то и произошло, когда под видом «люстраций» пошли репрессии в обратную сторону, а вместо одних памятников стали валить другие, но с тем же остервенением.

Но Илларионов-то видит конкуренцию идей, как вечно барахтающийся и ни к чему не ведущий процесс, который обессмыслен через свою бесконечность. Вечно конкурируют идеи в голове только у шизофреников с расщеплением личности. Впрочем, наши либералы недалеко от них ушли…

Перечислив все свои мечты четверть-вековой давности, Илларионов завершает совсем уж неожиданным: « Ожидалось, что можно достичь более высокого уровня личной безопасности граждан». Как? Через частную собственность и свободную конкуренцию при шизофрении вечно борющихся базовых идей?!

Ляпнуть такое может только человек, забывший все курсы – от курса истории до университетских курсов экономики и правоведения. Дело в том, что безопасность – вековая, тысячелетняя компенсация за несвободу и наоборот. Начиная с пещерных времен и до наших дней – рост безопасности сопровождался неизбежным снижением свободы, и наоборот. Не подчиненные царям племена были свободы от его власти – но их не защищал царь от набегов других племен. Свободный предприниматель не защищен от гримас и капризов рынка, как плановое предприятие. Всякая охраняемая персона – несвободна в выборе маршрутов, и т.п.

Это – фундаментальный закон. Повышая безопасность, повышаем контролируемость, а где контроль – нет свободы. Наращиваем свободу – наращиваем и риски. По-другому не бывает.

Но записной либерал «кладёт с прибором» на реальность и законы мироздания. Он мечтал, и всё тебе, вынь да положь ему «то, чего не может быть»…

+++

Илларионов сетует: «Было также ясно, что в силу очевидных различий между состоянием «старого режима» и состоянием «нового режима» лежит достаточно длительная эпоха переходного периода. Путь от «старого» к «новому» не мог быть ни легким, ни относительно коротким».

Мифологема пути – очень распространена среди либералов, и показывает всю степень их неадекватности и безответственности в словах. Это бомж может встать и пойти за горизонт. Человеку с домом и семьёй это куда сложнее. Мысль же о том, что целые страны могут сняться с места, на котором они исторически находятся и «пойти» в «путь» - подкупает своим трогательно-неприкрытым детским идиотизмом.

Почему, собственно, реформы – «долгий и нелегкий процесс»? Идиотизм – да, он долгий и нелегкий процесс, мучающий и носителя и окружающих. А реформы – если речь действительно идет о реформах, а не об идиотствовании – это подписанные бумаги, датированные вполне определенным числом вполне определенного месяца конкретного года.

Если реформы умны – они легки. Они просто обязаны быть лёгкими – без этого они глупы. Если я делаю умное дело – почему мне от этого должно стать хуже? Да ещё и надолго? Другое дело, если я занимаюсь идиотизмом – да, мне станет плохо, и надолго.

Когда ельцинисты типа Илларионова убедили сограждан «поднять и потащить» державную недвижимость в неведомый «путь» с неопределенным концом – они запустили процесс поиска «кирпича, деревянного как стекло». Мы имели «счастье» видеть, что и в 1990-м, и в 2014-м году программа либералов отличается внутренней непреодолимой противоречивостью, одновременным преследованием прямо противоположных целей, что изначально предопределяет и мучение и крах.

+++

Но во всем этом бреде, тискаемом, как комок пластилина, есть стальное ядро. Называется это ядро – американский вариант тоталитаризма. Американская империя стремится ликвидировать всех инакомыслящих, как и положено тоталитарному образованию, ликвидировать любую альтернативу себе, захватить весь мир в рамках «мировой революции» - уже не красной, но оранжевой.

Принудительное и безапелляционное ЭТАЛОНИРОВАНИЕ всех и каждого на прокрустовом ложе Госдепа США – по сути и есть новый вариант тоталитаризма, предполагающего всеобщее принудительное единство, независимо от вкусов, желаний и интересов людей.

---

[1] Глоссолалия ( γλῶσσα «язык» и λᾰλέω «говорю») - речь, состоящая из бессмысленных слов и словосочетаний, но имеющая некоторые признаки осмысленной речи (темп, ритм, структура слога, относительная частота встречаемости звуков).

[2] А оно не захочет. Свобода сама по себе всегда работает «на низ», раскрепощая человека для низменных инстинктов и высвобождая его из под гнета высоких пафосных условностей. 

Автор: Александр Леонидов

Рубрика: Перспективы, опубликовано 14 ноября 2014 года

http://economicsandwe.com/doc/4371/