Автор: Павленко В.Б.
Об идеологии "Золотого Миллиарда" Категория: Павленко Владимир Борисович
Просмотров: 948

09.06.2016 Альтернативы российско-китайскому союзу не существует!

В мире, который строит Запад вместе с порожденным им исламизмом, России места нет

 

Флаг Китая

Расширенный текст выступления на круглом столе «Китайская цивилизация в контексте глобальных трендов» в ИА REGNUM (6 июня 2016 г.)

Достижения Китая за прошедшие двадцать с небольшим лет, безусловно, впечатляющие. Являются ли они основанием для прозвучавшего вывода о том, что «дракон начал пикировать»? Ведь как тоже уже говорилось, примерно те же позиции, что и сегодня, Китай занимал в первой половине XIX века, до начала эпохи «ста лет унижений», связанной с Опиумными войнами и последующей смутой, которая завершилась лишь с созданием КНР в 1949 году. Может, речь идет всего лишь о восстановлении позиций, тем более что «пикирующим» на цель, точнее, на мир как цель, все более откровенно выглядит отнюдь не китайский «дракон», а американский «орел»? И именно от него исходит основная угроза.

От 30% до 50% мировых экономических показателей, создание Китаем мощной транспортной инфраструктуры, инвестиционная экспансия по миру и т.д. — это все так. Но, как говорил еще основатель мир-экономической теории Фернан Бродель, «экономика — целостный взгляд на мир, но только с одной из сторон; есть еще политика, культура, социальная иерархия». В проектной теории, рассматривающей мир ареной глобальной конкуренции цивилизационных проектов, этот взгляд отражает такое понятие, как сферы проектной конкуренции. У разных авторов они выглядят по-разному, но суть вопроса от этого не меняется. Экономика — лишь одна из таких сфер. Видный последователь Броделя Имманиул Валлерстайн на базе мир-экономической теории вывел более широкую мир-систему, оказавшую серьезное воздействие на внедрение в политологический анализ системного подхода. Элементами глобальной системы, по Валлерстайну, являются малоподвижные, стабильные ЯДРО и ПЕРИФЕРИЯ, между которыми расположена подвижная ПОЛУПЕРИФЕРИЯ. Входящие в нее страны в равной мере претендуют как на вхождение в ядро, так и на сползание в периферию.

Самое главное: состав ЯДРА определен и неизменен. Его сердцевиной является англосаксонский мир, окруженный остальным Западом, а также Японией. Грубо говоря, ядро существующей мир-системы — это страны и регионы, представленные в Трехсторонней комиссии, — Северная Америка (прежде всего США и Канада),Европа (преимущественно Западная) и Япония. Дополнение к ней 2000 года в виде «азиатско-тихоокеанской группы» Трехсторонней комиссии в заблуждение вводить не должно. Учитывая, что ее неофициальным «рупором» является «Большая семерка», именно представленные в ней страны и могут считаться ядром капиталистической, точнее, «ультраимпериалистической», по Карлу Каутскому, мир-системы. (Из этого, кстати, видно, что России в этом «клубе» изначально делать было нечего, ибо Трехсторонняя комиссия никогда не собиралась преобразовываться в «четырехстороннюю»).

Китай, кстати, несмотря на формальное участие в «азиатско-тихоокеанской группе» (в которой безраздельно доминируют японцы),претензий на членство в «семерке» не предъявил, что симптоматично. Элита страны хорошо понимает: чтобы стать новым мировым центром, мало победить в экономическом соревновании; нужно еще выиграть мировую войну, ибо без боя англосаксы не уйдут. Или, как вариант, предотвратить такую войну и, не допустив ее, «выиграть мир». Но это возможно только при таком мировом раскладе (соотношении сил),когда «орел» ясно будет понимать самоубийственность любой попытки отстоять свое доминирование и право на глобальный диктат. Если же останется хоть небольшой шанс на успех, англосаксы, находясь у последней черты, непременно рискнут, просто не могут не рискнуть! Так они устроены.

И поскольку Россия и Китай, как и полтора века назад (вторая Опиумная война совпала с Крымской),оказались на острие противостояния с Западом (тогда с Англией и Францией, сегодня — с США),постольку альтернативы российско-китайскому союзу (которого не было тогда),на мой взгляд, не существует.

Какова диспозиция геополитического противостояния, которое разворачивается на наших глазах?

Продолжается украинская трагедия. В Донбассе интенсивность боев, правда, пока позиционных, не только не снижается, но и возрастает. Из Киева звучат претензии уже не только на ДНР и ЛНР, но и на сопредельные территории Российской Федерации. Нагнетается напряженность вокруг и внутри Крыма. Тесное сближение Порошенко с Эрдоганом, а также ряд достигнутых ими закрытых договоренностей (в том числе по полуострову) уже привели к появлению, по некоторым, заслуживающим доверия, данным, в Херсонской области турецкого спецназа; прозвучали провокационные призывы к воссозданию в этом регионе крымско-татарской автономии. В самом Крыму происходит медленная, но неуклонная миграция экстремистского «актива», управляемого так называемым «меджлисом», в северные районы полуострова.

Нажим на Киев со стороны США и Европы, который российскими СМИ преподносится как «прозрение» Запада, на самом деле носит провокационный характер. Незаконный киевский режим по сути загоняется в тупик, из которого у него остается лишь один выход — война. И западные державы именно ее и провоцируют, рассчитывая погреть руки, а при возможности — «ухватить» свою долю.

В Сирии усилиями США практически сорвано перемирие. Несмотря на договоренности Вашингтона с Москвой, американцы так и не удосужились подтолкнуть своих протеже из «умеренной» оппозиции к размежеванию с экстремистами из «Джебхат-ан-Нусры». Последние же использовали передышку, предоставленную перемирием, в целях довооружения и штурмуют Алеппо. В этих условиях наступление армии Башара Асада на столицу ИГИЛ Ракку выглядит вынужденным «асимметричным» ответом. Ситуация начинает напоминать уменьшенную копию весны 1945 года: кто раньше возьмет Берлин — мы или «союзники»?

Китай в стороне от этого ТВД тоже не стоит, учитывая союзнические отношения, помощь и поддержку, которые он оказывает дружественному Ирану; вклад этой страны в нашу общую борьбу огромен.

Еще в 2014 году влиятельное, близкое к ЦРУ, американское агентство Stratfor «объединило» Украину и Сирию в единый Черноморский театр военных действий (ТВД); последний штрих в эту картину внесла турецкая провокация со сбитым российским самолетом. В канву создания Черноморского ТВД укладывается развертывание систем ПРО США в Польше и Румынии, которая вместе с Турцией составляет ось ТВД, охватывающего Россию «санитарным кордоном», протянувшимся от Скандинавии и Прибалтики до Азербайджана и теперь уже, возможно, Афганистана. Куда пойдет «Талибан», отказавшийся при недавно ликвидированном американцами мулле Мансуре присягать ИГИЛ, неизвестно. Если прежняя позиция будет пересмотрена, описанная «дуга» протянется до Средней Азии и подступов к Синцзян-Уйгурскому и Тибетскому автономным районам КНР. «Южный фронт» против России тогда дополнится «западным фронтом» против Китая, уже втянутого в противостояние с США в Южно-Китайском море.

Снятие американского эмбарго на поставки вооружений во Вьетнам, смена власти на Филиппинах и на Тайване, непризнание провозглашенной Пекином в своих территориальных водах системы ПВО, провокационные действия самолетов-разведчиков ВВС США, наращивание американского флота с понятной целью организации блокады сначала стратегически важного Малаккского пролива, а затем морского побережья КНР. Эти «вехи» американской военно-политической стратегии в регионе будут неполными без упоминания о создании Транстихоокеанского партнерства (TTP),в которое включены китайские Гонконг и Тайвань, а также о попытках США, Японии и Саудовской Аравии заигрывать с Индией.

Показательно: практически одновременно последовали:

заявление зампреда российского Совета Федерации Франца Клинцевича о том, что резкая активизация и наращивание сил США на западных границах России говорят о подготовке «глобального удара» по нашей стране;

претензии госсекретаря США Джона Керри к Китаю по поводу его системы ПВО в Южно-Китайском море, на которое ответил замминистра обороны КНР адмирал Сунь Цзяньго.

Опережающее развитие Китаем военно-морских сил наглядно демонстрирует отнюдь не наступательную, а оборонительную направленность его современной геополитики. Целью ставится обезопаситься от сохраняющегося морского доминирования США, стремительно превращающихся из потенциального противника КНР в реальную угрозу ее национальной и военной безопасности. Россия для Китая — стратегический тыл. Как и Китай для России в случае «большого конфликта» на ее западных и южных границах. Уже сейчас концентрация сил наших общих противников в Южно-Китайском море отвлекает их от российского Дальнего Востока.

Так что подчеркну еще раз: никакой разумной альтернативы российско-китайскому сближению, особенно в этих условиях, не существует. Тем более:

что существует железный закон глобального геополитического треугольника (США — Россия — КНР),в котором проигрывает та сторона, против которой объединяются остальные двое;

что и в России, и в КНР, к сожалению, сохраняются определенные и отнюдь не маргинальные силы, пытающиеся использовать этот геополитический закон друг против друга, соединив усилия с США;

что, несмотря на это, доминирующие тенденции в верхах обеих стран ясно показывают растущую волю к координации и взаимодействию.

Общий характер внешних угроз России и Китаю дополняется очень похожей внутренней ситуацией в обеих странах. У нас в ближайшем сентябре стартует новый избирательный цикл, который продлится до марта 2018 года и завершится президентскими выборами. В КНР начинается подготовка к намеченному на осень будущего, 2017 года XIX съезду КПК. Съезд вроде бы «промежуточный», смена власти обычно происходит на съездах с четными порядковыми номерами. Однако в преддверии предыдущего XVIII съезда произошел целый ряд «нештатных» событий («дело» руководителей Чунцина Бо Силая и Ван Лицзюня, отставка руководителя Канцелярии ЦК КПК Лин Цзихуа),итогом которых явилось отступление от прежней, установленной Дэн Сяопином, системы преемственности. В отличие, например, от Цзян Цзэминя, Ху Цзиньтао покинул должности Председателя Центрального военного совета (ЦВС) КПК и КНР сразу же, вместе с постом Генерального секретаря ЦК КПК и Председателя КНР (соответственно в ноябре 2012 и в марте 2013 гг.). В этих условиях важное значение приобретают то, произойдет ли на предстоящем съезде смена Заместителя Председателя КНР, а также персональный состав нового Постоянного комитета (Посткома) Политбюро ЦК КПК. Поэтому значение XIX съезда существенно выше, чем может показаться стороннему наблюдателю. Дополнительно оно усиливается развернувшейся борьбой с коррупцией; надо сказать, что за пределами Китая четкого понимания того, что происходит в этой сфере, нет. Очень многие наблюдатели и эксперты «ищут черную кошку в темной комнате, где ее нет». На мой взгляд, это в значительной мере объясняется субъективной мотивацией: западные СМИ не принимают происходящие перемены и искажают их, пытаясь представить события в тенденциозном свете. Это — одна из составляющих навязываемой Китаю информационной войны.

Если не уходить в подробности и детали, то наиболее общие и устойчивые тенденции развития внутренней ситуации в КНР выражают следующие процессы:

постепенный уход в прошлое сычуаньской элитной группы, тесно связанной прежде всего с Дэн Сяопином, а также Председателем КНР в 1988—1993 годах Ян Шанкунем (сычуаньский след, например, имеется в биографиях Бо Силая и Чжоу Юнкана; отдельно следует отметить отделение от этой провинции чунцинского мегаполиса, осуществленное после ухода из власти Дэн Сяопина);

происходящая ввиду этого, а также ряда других факторов, эрозия прежней связи сычуаньской и гуандунской элит (последняя связана с влиянием одного из ведущих китайских военачальников маршала Е Цзиньина; важные позиции в Гуандуне сегодня занимают трое его сыновей);

наблюдающееся «замещающее» движение южных элит навстречу северным, связанным с Шанхаем и Тяньцзинем; в орбите их влияния традиционно находится Пекин; между прочим, это формула начинающего формироваться элитного консенсуса;

усиливающееся обособление группы, связанной прежде всего с провинцией Аньхой, которую нередко именуют «комсомольской»: Коммунистический союз молодежи Китая (КСМК) в разные времена возглавляли Ху Цзиньтао, нынешний премьер Госсовета КНР Ли Кэцян, а также руководитель парткома провинции Гуандун Ху Чуньхуа, который рассматривается перспективным лидером будущего.

Следует иметь в виду, что представители этой группы возглавляют парткомы как минимум в десятке провинций; их влияние также распространяется на ряд автономных районов, прежде всего Тибет, а также на Гонконг.

А вот разговоры о некоей «группе принцев», которой посвящено множество «аналитических» спекуляций, разговорами и остаются. Журналистами эта «группа» сформирована виртуально и сугубо механически, ибо к потомкам первого поколения руководителей КПК и КНР, строго говоря, можно отнести разных политиков из различных групп. И не только политиков.

И в России, и в Китае ведется определенная дискуссия о приоритетах внутреннего, прежде всего экономического, и внешнеполитического курса. Примером может служить заседание президиума Экономического совета при президенте России. Возникшая там полемика с участием Алексея Кудрина, Бориса Титова, Сергея Глазьева и Алексея Улюкаева получила активное продолжение в информационной и аналитической сферах; по сути началась широкая дискуссия о будущей экономической модели, ибо ясно, что либеральный подход, который хочет оживить Кудрин, пробуксовывает, а китайский опыт показывает, что проблема инвестиций не решается с помощью ни внешних, ни инфляционных источников. В центре экономического развития должно стоять государство, управляющее реформами с помощью федеральных программ, запуск которых сопровождается жесточайшей борьбой с коррупцией.

В Китае, в свою очередь, существуют разные мнения вокруг приоритетности внешних проектов, прежде всего «Великого шелкового пути» (ВШП),и внутренних, связанных с расширенным строительством энергомощностей в бассейне реки Янцзы. Кроме того, в этом году запускается приватизация госпредприятий, что естественным образом увеличивает внутренние политические риски, ибо служит источником межгрупповых противоречий.

Если обобщить особенности внутренних процессов в наших двух странах, то в целом, хотя и весьма условно, можно говорить о «реформистских» (скорее в западном понимании) и «консервативных» силах, связанных с силовыми блоками. В обеих странах сложилась сложная система внутриполитических балансов — сдержек и противовесов. Но если в России эта система «уравновешивает» (хотя, как показал демарш Кудрина, непрочно) финансово-экономический и силовой блоки власти, то в Китае она приобретает «многоэтажный» вид, распространяясь на все уровни — от Посткома Политбюро ЦК КПК до отдельных ключевых провинций. Подобная специфика расстановки внутриполитических сил, если говорить о межгосударственных отношениях РФ и КНР, существенно усиливает роль и значение субъективного фактора. Речь идет не только о взаимоотношениях двух лидеров — Владимира Путина и Си Цзиньпина, взаимное доверие между которыми формировалось уже достаточно давно, еще с 2009 года. Еще более красноречивым показателем является укрепляющаяся традиция контактов «вне протокола». И не только ставший обычным взаимный прием главами государств прибывающих в обе столицы с визитами политиков, например, председателя Государственной думы Сергея Нарышкина в Пекин и министра иностранных дел КНР Ван И в Москву. Более показательно, что в ходе состоявшейся в марте этого года поездки в Пекин Сергея Иванова, возглавляющего Администрацию президента России, его принял не только Си Цзиньпин. Но и руководители, должности которых не предполагают интенсивного общения с иностранцами: председатель Центральной комиссии КПК по проверке дисциплины (ЦКПД) Ван Цишань и руководитель Секретариата ЦК КПК Ли Чжаньшу (оба — члены Политбюро; кроме того, первый из них входит в его Постком).

К наглядным примерам укрепления доверия между российской и китайской сторонами можно также отнести:

единство позиций по тайваньскому вопросу, публично продемонстрированное МИДами обеих стран в день инаугурации на острове нового «президента» (вспомним, что в китайском внешнеполитическом ведомстве с пониманием отнеслись к действиям России в Крыму, использовав для обозначения официальной позиции формулировку, учитывающую историю этого вопроса);

совместные военные учения, в том числе на высоком уровне и по стратегическим аспектам взаимного противодействия высокотехнологичным угрозам (что недвусмысленно указывает на то, какому именно «условному противнику» мы собираемся противостоять);

расширение способов взаимодействия в экономической сфере; возможно, что именно в этом контексте следует рассматривать недавнюю новость о переговорах по передислокации на российский Дальний Восток ряда предприятий из четырех северо-восточных провинций Китай, с которых, по сообщениям СМИ, приватизация в КНР как раз и начнется.

Существуют ли у российско-китайского сближения некие риски?

Безусловно, и они прежде всего связаны все с тем же субъективным фактором и сохранением в обеих странах разнонаправленных групп интересов. При определенных, «нештатных» условиях эти риски могут о себе заявить, что особенно актуально в свете приближения в каждой из них рубежных внутриполитических событий. Но, на мой взгляд, следует четко понимать, что с каждым шагом по пути укрепления стратегического взаимодействия эта угроза будет отступать. По целому ряду причин, в том числе и в рамках растущей инерционности процесса взаимного сближения, а также ввиду его благотворного воздействия на внутриполитическую ситуацию в обеих странах.

Значит ли это, что России нужно целиком и полностью положиться на формирующийся геополитический альянс? Нет, не значит. Напротив, необходимо активизировать усилия в направлении повышения собственного удельного веса в таком взаимодействии. Неправы те, кто считает Россию «младшим партнером». В стремительно осложняющейся международной обстановке особую роль приобретает ядерный потенциал нашей страны, который, если брать классическую триаду стратегических ядерных сил (СЯС),количественно уступает американскому, но качественно его превосходит. (Принимая на вооружение стратегию глобального неядерного удара, США рассчитывали на обнуление российского ядерного потенциала с помощью «всеобщего ядерного разоружения» — любимого «конька» Барака Обамы; в действительности вышло иначе, и свою триаду в ожидании «благополучного» исхода американцы не обновляли и порядком запустили).

Конечно, в отличие от России и США, которые связаны множеством взаимных международных ограничений в ядерной сфере и потому насквозь прозрачны, состояние ядерного потенциала в КНР — строго охраняемая тайна. Одна из двух самых охраняемых, наряду с золотым запасом. И тем не менее сам факт наличия у России ТАКОГО потенциала надежно сдерживает ядерные амбиции США и НАТО на любом ТВД, не только в Европе.

Что касается экономики, то сама жизнь показала ошибочность решений, принятых в конце «перестройки». Выбор между моделью китайских реформ и западной моделью «свободного рынка» в пользу последней оказался стратегическим просчетом, который привел в кризис. Но кризис — это и пространство возможностей, и настала пора те решения, не прошедшие проверки практикой, пересмотреть.

Но самое главное: в условиях разгорающейся миропроектной конкуренции, когда Западом сделана ставка на альянс «глобального города» и «глобальной деревни» — собственного постмодернистского уклада с регрессивным Контрмодерном — нам нужен новый проект. Ибо в том мире, который строит Запад вместе с порожденным им исламизмом, России места нет. (Эту модель современного мировидения подробно разрабатывал и не раз упоминал Сергей Кургинян, поэтому она хорошо известна).

Очевидно также, что успешное противодействие наступлению глобализма, силы которого диктуют условия только потому, что контролируют практически все ведущие мировые институты, расположенные к тому же на их территории, невозможно без создания глобализму системной альтернативы, причем такой же глобальной. Ясно также, что ни одной стране создание такой альтернативы в одиночку не под силу.

Экономический, технологический, организационный вклад народного Китая в появление такой альтернативы велик и, безусловно, по достоинству оценивается историей. Россия же выполнит свой долг перед ней и перед человечеством, перед своим народом, а также своими друзьями и союзниками, если возьмет на себя труд ее концептуального оформления. А также практической реализации в рамках своей государственной юрисдикции, цивилизационных и геополитических интересов.

 

https://regnum.ru/news/polit/2143074.html