15.12.2020 Падение мягкой силы.
Коллаж от Александра Воронина | Fitzroy Magazine
Часть I. Как Запад добровольно отказался от своего главного преимущества
В своей недавно вышедшей книге “Земля обетованная” бывший президент США Барак Обама, чья старая гвардия сегодня собирается под флаги администрации Байдена-Харрис, вновь повторил свои прежние обвинения в адрес Москвы и старые аргументы в пользу того, что Россия не является великой державой. Мол, и базами военными по всему миру она не располагает, и продает на экспорт только нефть, газ и оружие, да и разветвлённой сети союзников у неё нет.
В 2020 году это прозвучало не очень убедительно. Базы в разных частях света у России появились. Бессмысленно отрицать и то, что хозяйственный механизм России стал структурно богаче и устойчивее. С союзниками и правда беда. Правда, не новая и не только наша. Государства не могут любить друг друга долго и искренне. Чего не скажешь о поразительном явлении влюблённости некоторых людей в не свою страну. В страну иной раз официально враждебную и объективно чуждую. И ведь это массовое явление! Обама об этом не пишет, но факт остаётся фактом — глобальный Запад умеет его порождать, а Россия так и не научилась.
Умение влюблять в себя, соблазнять своими идеями и декларируемым образом жизни — это классическое проявление мягкой силы. В противовес силе грубой, проецируемой через военную агрессию, санкционное давление, технологическую или торговую блокаду — словом, через принуждение.
Отсутствие у России действенной мягкой силы, проецируемой не то, что на наших геополитических противников или страны Третьего Мира, но даже на постсоветское пространство, всегда было незаживающей раной отечественной политической науки. И вдруг эта тема оказалась неактуальной, причём стараниями наших заклятых западных партнёров. По сути дела, они сами отказались от своей привлекательности ради нейтрализации угрозы, возникшей перед ними в XXI веке, — западного национал-популизма.
Политика и власть — это сфера относительного влияния
Больше не четвёртая власть
Когда-то американские и вообще западные СМИ служили примером для всех, кто имел отношение ко “второй древнейшей профессии”, к политике и политическому писательству. Газета New York Times могла печатать неприятные нам вещи, делать претенциозную аналитику и публиковать возмутительные мнения. Но качество материала и почти стопроцентная выверенность сообщаемой информации делали авторитет издания непререкаемым. Замалчивание информации или сообщение непроверенных сведений — не говоря уже о fake news! — в угоду политической целесообразности было делом невозможным.
Тем, кому не нравилась “Таймс”, читали New York Post. Демократы предпочитали Politico, республиканцы — National Review, либералы — The Atlantic, консерваторы — The American Spectator и т.д., но, чтобы узнать главные новости, можно было заглянуть в любое издание. Более того, в той или иной степени все СМИ поддерживали то, что называлось “открытой дискуссией”: время от времени слово предоставлялось идеологическим противникам, что считалось правилом хорошего тона и даже редакционным шиком.
Примерно то же самое происходило с телевидением. Долгое время Fox News идеологически противостоял MSNBC и CBS, CNN “окучивал” глобальную аудиторию, в то время как ABC News претендовал на независимую и непредвзятую аналитику. При этом все участники медиарынка исправно транслировали новости, выпуски которых разнились от канала к каналу лишь тогда, когда кто-то из конкурентов успевал раньше других узнать о чём-то важном. Информационно-аналитические программы (по сути — ТВ-аналоги газетных колонок, мнений) становились всё более жёсткими и политически ангажированными, но и они не строились вокруг неполной или недостоверной информации.
Рекламный постер «The New York Times» 1895 года
Важное место в структуре американских СМИ занимали информационные агентства, такие как Reuters и Associated Press. Их характерным почерком было сухое изложение фактов и их контекста. Иногда пересказывались различные мнения о событиях. Причём, если приводилась либеральная точка зрения, то для баланса обязательно цитировался и кто-то из консерваторов. Никаких оценочных суждений в текстах новостных заметках не допускалось. Так что если кому-то хотелось узнать мировые новости без идеологической обработки и какой-либо предвзятости, он просто читал сайт одного из основных новостных агентств.
Информационная картина страны и мира в изложении американских СМИ была объёмной и чёткой. Но в 2016 году эта картинка “потекла”. А в 2020-м смазалась окончательно. Профессиональные принципы работы прессы стали мешать глобальному начальству. Медиа были мобилизованы на борьбу с Трампом и европейским популизмом. И — к удивлению большинства наблюдателей — средства массовой информации подчинились. Ну или давно ждали повода избавиться от “ярма” объективности. Вслед за мейнстримными изданиями и телеканалами последовали и информагентства. Теперь даже заголовки их новостных заметок содержат оценочные суждения. Так, в статьях, посвящённых послевыборным баталиям, утверждения Трампа о фальсификации на выборах непременно называются “ничем не подтверждёнными”, а победа Байдена — “чистой” и “безоговорочной”.
Не столь многочисленные правоконсервативные медиа, сопротивляясь либеральному накату, тоже отбросили остатки непредвзятости. Теперь в США параллельно существуют две медийные вселенные, которые практически не пересекаются. В них уже почти бессмысленно искать зерна достоверной информации. Не потому, что этих зёрен нет, а потому, что правдивая информация стала неотличима от фейковой.
СМИ перестали быть четвёртой властью. Они, с одной стороны, обслуживают партийные интересны, а с другой — полностью зависимы от целевой аудитории. Ведь никто более не требует от прессы ответственного информирования. Необходимо лишь день за днём подпитывать те идеологические настроения, которые царят в том или ином сегменте общества. Этих сегментов отнюдь не два. Общество всё более фрагментируется, и каждый фрагмент требует своего специфического медийного обслуживания. Если наметившаяся тенденция сохранится, в скором времени само понятие общенациональных общественно-политических изданий и каналов уйдёт в прошлое. И тогда СМИ станут легкой добычей корпораций. Сооснователь Amazon Джефф Безос уже купил The Washington Post в 2013 году. Скоро “фирмачи” постараются скупить всё остальное медиапространство.
Когда вы можете заставить других восхищаться вашими идеалами и хотеть того, чего хотите вы, вам не нужно более тратиться на палки и пряники, чтобы двигать их в нужном вам направлении.
Это в будущем. Но уже сейчас некогда “непогрешимые” западные СМИ не пользуются доверием большинства потребителей информации за пределами Запада, а внутри него попросту ненавидимы как минимум половиной аудитории. Западный мир без его “свободной и независимой прессы” уже не так привлекателен и прекрасен, каким он казался еще 7-10 лет назад. Не то чтобы “свобода прессы” вовсе перестала быть идеалом, но она более не является активом Европы и США. И об этом рассказали сами средства массовой информации “золотого миллиарда”, ежедневно обвиняя друг друга в распространении fake news и партийной ангажированности.
В России, Китае, Индии, странах Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии люди вряд ли полностью довольны своими СМИ. Но теперь у них нет перед глазами положительного примера для сравнения. То, что сделалось с медиа на Западе, невозможно любить, этим нельзя восхищаться. В любой стране лишь крошечное меньшинство, состоящее из корпоративных выскочек с промытыми мозгами и ангажированных до состояния полной преданности либеральному интернационалу интеллигентов, может восхищаться той частью западных СМИ, которые способствовали свержению Дональда Трампа и европейских популистов. Я думаю, это меньшинство даже испытывает особую радость и благодарность западным камрадам за то, что они сделали всё, чтобы устранить альтернативу на тамошнем политическом поле. Вот только возможности ссылаться на СМИ Европы и США у “западников” больше нет.
Казалось бы, в запасе у них оставался интернет. Но не тут-то было! Глобальному начальству пришлось играть грязно и в Сети.
Либералы не всегда либеральничают с людьми, которые не разделяют их точку зрения
Всемирная паутина вяжет крепко
Интернет и, в первую очередь, социальные сети долгое время были безотказными инструментами мягкой силы в руках Запада. Уже само наличие технологий свободного распространения информации в обход традиционных каналов вещания было большим плюсом для США и их союзников, поскольку именно западный мир их породил. Более того, он обладал и продолжает обладать такими вычислительными мощностями, что вся всемирная паутина буквально принадлежит ему — никто, даже Китай, пока не в состоянии догнать его.
Товарищи из Поднебесной, конечно, сделали многое на этом направлении. Они создали собственные соцсети (Tik-Tok, WeChat), которые получили распространение на западном рынке, и буквально заполонили всю Европу своим сетевым оборудованием (Huawei, ZTE). Но, во-первых, китайская интернет-экспансия встретила жёсткий отпор со стороны Вашингтона. Даже нынешняя смена власти в Белом Доме вряд ли изменит политику США в части кибербезопасности. А во-вторых, Пекин всегда работал с телекоммуникациями слишком прямолинейно и механистически. Запретив на своей территории Facebook и Twitter и выстроив знаменитую “цифровую китайскую стену”, он сам принципиально сузил возможности своей мягкой силы.
Huawei ждут очень непростые времена в США и во многих странах Европы. Видимо, так же дело будет обстоять и с китайскими соцсетями — их со временем сильно ограничат или вовсе заблокируют. Впрочем, и этого может не понадобиться, если новая американская администрация не снимет с них трамповский ярлык принадлежности к китайской компартии. К тому, чтобы сохранить этот ярлык, Белый Дом будут подталкивать и Twitter c Facebook’ом, которым лишние конкуренты ни к чему. Китайский задел в создании суверенного информационно-цифрового пространства впечатляет своей эффективностью и размахом, но своё влияние через интернет Пекин распространять так же легко, как 5-7 лет назад, уже не сможет. Свободной конкуренции американской и китайской картин мира в Сети не получилось. И это уже само по себе делает мягкую силу не вполне релевантной современному миру.
Здания компаний «Huawei» и «ZTE» в Шеньчжене
Но у формально американских (а на деле — глобальных, транснациональных) IT-гигантов возникла и другая сложность с собственной привлекательностью. Сложность, которую они создали сами, борясь с ненавистным им Трампом, а также всеми неугодными голосами в Америке, Европе, России и других частях света. На 2020 год пришёлся пик активности цифровых корпораций в области модерирования контента и регулирования распространения информации. Иными словами, в интернете началась цензура, причём наиболее заметной она стала в социальных сетях, на видеохостингах и в работе поисковиков.
И вот тогда всемирная паутина перестала быть тем, чем была в своё время объявлена — пространством свободного распространения информации. Можно сколько угодно спорить о том, допустимо ли вообще регулирование в Сети, кто должен отвечать за незаконный цифровой контент и насколько строгой может быть ответственность за деятельность в информационной среде. Но к действиям IT-корпораций в последнее время эти вопросы не имеют никакого отношения. Вопросы свободы слова и недопустимости тех или иных высказываний — это сфера национального законодательства. А операторы социальных сетей, исходя из своих внутренних правил, начали осуществлять цензуру в информационном пространстве государств без их согласия. И это только юридический аспект вопроса. Куда серьёзнее аспект, связанный с привлекательностью соцсетей и прочих коммуникационных площадок, с доверием к ним.
Google, Apple, Amazon, Twitter, Facebook и т.д. сделали очень многое для того, чтобы Трамп не смог выиграть в 2020 году и чтобы популисты всего мира не могли более пользоваться равным доступам к тем преимуществам, которые дают социальные сети и интернет. Сетевая олигополия также была мобилизована на борьбу с “призраком популизма”. И она добилась ощутимых успехов. Но переформатирование цифрового пространства вызвало восторг лишь у меньшинства — у тех, кто ангажирован либерал-корпоративизмом и считает, что для победы над популизмом все средства хороши. Остальные восприняли происходящее как конец эпохи свободного интернета.
Из инструмента освобождения от ограничений (в основном, государственных) сети превратились в воплощение ограничений, в инструменты искажения информации и травли неугодных. И теперь за пределами Запада большинство пользователей будет требовать от своих государств регулировать деятельность Big Tech и создавать суверенные цифровые площадки, а вовсе не снижать госконтроль за сетевой деятельностью, как это было в 2010-х, золотую эпоху социальных сетей. Для интернет-корпораций, для коллективного Запада, их породившего, и для тех сил, которые одержали победу над популизмом, это меняет очень многое.
За победу над популизмом мировая элита заплатила высокую цену. Она уже не способна на обольщение и может полагаться только на грубое принуждение.
Несомненно, транснациональные IT-воротилы продолжат практику цензуры. Более того, они наверняка утроят усилия по выявлению и подавлению неугодного контента. У них есть для этого необходимые силы и средства. Тем более, есть мотивация. Но это будет принуждением, а не соблазнением и убеждением. Иными словами, это будет чем угодно, но только не мягкой силой.
Независимая пресса, свободный и безопасный интернет — это прекрасные и крайне привлекательные идеи. Возможно, они осуществимы. Но, как выяснилось в 2020-м, дело не в этом. Во-первых, очень сложно будет заставить по меньшей мере полмира снова поверить в то, что это действительно хорошие идеи, а не обманки. Во-вторых, современный Запад потерял возможность, и, судя по всему, желание сохранить как независимость прессы, так и свободу интернета. Эти компоненты мягкой силы не то чтобы полностью ликвидированы. Говоря техническим языком, они обесточены.
Впрочем, не лучше дела обстоят с демократическими институтами, западной моделью госуправления, концепцией прав человека и со многим другим, что делало Запад столь привлекательным. Но об этом — в следующей части.
Окончание следует
Дмитрий Дробницкий
Часть II. Либерализм в его глобальной форме выживет, только став полной своей противоположностью
Коллаж от Александра Воронина | Fitzroy Magazine
Американский политолог Джозеф Най младший, автор термина “мягкая сила” и признанный теоретик этого явления, писал: “Обольщение всегда эффективнее, чем принуждение, и многие ценности, такие как демократия, права человека и индивидуальные возможности, чрезвычайно соблазнительны”. Многие критики концепции Ная полагают, что это своего рода самодоказываемое утверждение или даже пример инверсной логики. Мол, победителю легко говорить о привлекательности своих идей, когда победа уже достигнута. Действительно, в 1990-х и в последующие десятилетия Запад беззастенчиво использовал подкуп, шантаж, запугивание и прямое силовое давление для того, чтобы добиться своего.
Но в этом-то всё и дело! В новейшей истории ни одна другая цивилизация, кроме Запада, не смогла оправдать свои грубые, а иной раз подлинно людоедские, действия в мире универсальностью и самоочевидностью своих ценностей. Запад делал то, что делал, потому что мог — это правда. Но ему прощали содеянное (те, кто прощал), потому что внутри себя, “для своих”, он оставался либеральной демократией, ладно устроенной и крепко сшитой системой, где разумное госуправление сочеталось с защитой прав личности.
Теперь это в прошлом.
Демократия — власть демократов
Ещё в 2016 году, когда неожиданную для многих победу на президентских выборах в США одержал Дональд Трамп, стало понятно, что у западных элит довольно странные отношения с демократией. Победу несистемного кандидата, достигнутую “вопреки всему”, можно было бы представить как несомненную победу демократии. Это было бы шикарным пиаром западной политической системы, основанной на свободных выборах и “сменяемости власти”.
Но практически сразу стало понятно, что элитам такая демократия ни к чему. Президентство Трампа назвали не триумфом демократии и даже не следствием её издержек, а угрозой для демократии. Точно так же либеральные медиа охарактеризовали электоральные успехи европейских популистов и евроскептиков. Как сказал в одном из интервью бывший главный стратег Белого Дома и один из идеологов трампизма Стивен Бэннон, “либералы очень любят демократические выборы, но лишь до тех пора, пока они на них выигрывают”.
Политики и журналисты клеймили не только самого Трампа, но и его избирателей. Уровень ненависти к “неправильно” голосующим людям был настолько высок, что вызвал к жизни небывалое доселе явление — “стесняющихся избирателей”, которые осложнили и без того тяжёлую жизнь электоральных социологов.
На этом вашингтонское болото не остановилось. Весной 2020 года в США начались расовые беспорядки, которые постепенно были перехвачены ультралевыми группировками. Полиция и Нацгвардия были в буквальном смысле слова поставлены на колени. Создавалось впечатление, что исход политического противостояния решится на улице. Всё к этому шло. На ночь выборов у Белого Дома был назначен митинг, который вполне мог перерасти в попытку штурма президентской резиденции.
Фото из открытых источников
Но глобальным начальством была избрана другая тактика. Через сутки победный для Трампа результат стал постепенно меняться на противоположный. Судя по многочисленным показаниям, видеокадрам и статистическим исследованиям, в целом ряде ключевых штатов был осуществлены вбросы бюллетеней в пользу Джо Байдена. По сути дела, нарушения эти никем даже не отрицаются. Единственное, чего юридической команде действующего президента не удалось доказать, так это что размер этих нарушений мог повлиять на исход выборов. Во всяком случае, в решениях всех судов нижней инстанции, отклонивших иски республиканцев, утверждалось именно это.
Опросы общественного мнения показывают, что около 75% проголосовавших за Трампа полагают, что выборы были сфальсифицированы. А это десятки миллионов человек! То же самое говорит и сам 45-й президент США. В ответ — только обвинения в “подрыве устоев”. Конечно, то, что глава государства говорит о подтасовках на выборах, удивительно и необычно. Но куда удивительнее то, что никто ни в средствах массовой информации, ни в руководстве колеблющихся штатов даже не пытается ответить на обвинения и неудобные вопросы. Всех, у кого есть претензии к подсчёту голосов, тут же записывают в “конспирологи”.
Мы стали олигархией, а не демократией. Я думаю, это был самый большой ущерб, нанесённый основным моральным и этическим нормам американской политической системы.
Дело сделано. Но для достижения желанного результата пришлось отринуть условности. Даже если юридически выверенные доказательства вбросов никогда не будут опубликованы, выборы-2020 всё равно оставят о себе долгую память. Спешно изменённые перед выборами электоральные законы, изгнанные с участков наблюдатели, беспрецедентно большое число проголосовавших досрочно, неожиданные всплески голосов за Байдена, подсчитанные ранним утром, показания волонтёров и работников избиркомов, видеоролики манипуляций с бюллетенями — такое раньше происходило лишь в банановых республиках. Считать подобный электоральный процесс грязным и не заслуживающим доверия нас приучили те же люди, что сегодня говорят о “чистоте” прошедших в США выборов.
Но даже если бы они прошли предельно транспарантно и честно, проблема никуда бы не делась. Теперь после любого электорального события половина страны будет не просто недовольна результатом — она будет уверена в том, что результаты подтасованы или достигнуты каким-либо другим бесчестным способом. Такая аберрация общественного сознания произошла по двум причинам. Во-первых, все политические силы твердили о заведомой нечестности избирательных технологий. Либеральные элиты всё время искали русских хакеров, а их противники — происки Сороса и бюллетени мёртвых людей и нелегалов. Во-вторых, обе стороны конфликта расчеловечивали противника. Раскол общества стал не просто глубоким — он стал культурным и сущностным. Поэтому поражение воспринимается теперь не как “естественное колебание политического маятника”, а как цивилизационная катастрофа. Поверить в то, что честно победил оппонент, можно — в этом-то и состоит суть демократического сознания. А вот в то, что честно победили “силы зла”, не может ни один психически здоровый человек. На то они и “силы зла”, чтобы действовать исключительно неправедно.
Демократия в качестве живой и действенной идеи в таких условиях сохраниться не может. Она попросту становится нерелевантной. Где-нибудь и когда-нибудь она, возможно, заработает снова. Но точно не сейчас — и точно не на Западе.
Руины вавилонской башни
С коронавирусной пандемией у западных элит явно были связаны какие-то планы. И это никакая не конспирология. Идейные вдохновители либерал-глобализма говорят об этом открыто. Сооснователь всемирного экономического форума в Давосе Клаус Шваб предельно откровенно написал об этом в своей недавно вышедшей книге “COVID-19. Великая перезагрузка”. Согласно Швабу, управляемость человечества в ходе естественного эксперимента оказалась выше самых смелых прогнозов, так что это надо использовать для построения “счастливого завтра”.
(Подробный разбор книги Шваба — в статье Эльвиры Дюбуа “Great Reset как переход к Новому Дивному Миру”, опубликованной на Fitzroy Magazine на прошлой неделе).
Когда вы не можете справиться с переменами, вы чувствуете себя подавленным и ищете простое решение.
Были и менее глобальные планы. Демократы в США явно стремились всеми силами добить американскую экономику, главный козырь Трампа на посту президента. Европейцы стали ещё сильнее зависеть от Европейского центрального банка и решений бюрократов из Еврокомиссии. А всё человечество в целом оказалось под внешним управлением Всемирной организации здравоохранения, органа, который никто не избирал, который делал неверные прогнозы и давал противоречивые рекомендации. Тем не менее западная пресса призывает продолжать слушаться именно его. Вполне естественно, что ВОЗ теперь мало кто всерьёз доверяет.
Крайне неприятная и опасная, но далеко не самая смертоносная в истории инфекция вдруг оказалась проблемой как для глобального, так и для национального и регионального управления. Это даже близко не “испанка”, и не её более позднее издание, свиной грипп, но весь мир пришлось закрыть на карантин, причём сейчас это происходит уже по второму разу. Единственное, что относительно неплохо удалось Западу в 2020 году — запереть всех по домам. В остальном успехи в противодействии пандемии сомнительны.
Западные правительства, обладающие гигантскими финансовыми ресурсами, развитой наукой, фантастическими технологиями и, как нам говорили, хорошо отлаженным профессиональным госуправлением, оказались совершенно не готовы к заурядному, по сути дела, событию. Если бы представления всего мира о том, как разумно устроен Запад изнутри, были верны хотя бы на четверть, Европа и США уже в январе 2020 года распознали бы опасность, приняли все необходимые меры и не допустили опустошения своих городов и всемирного транспортного коллапса, не говоря уже об экономическом спаде. Но госуправление как будто рассыпалось. Оказалось, что и хвалёная западная медицина работает так себе, и логистические цепочки неустойчивы, и научно-технологический потенциал отнюдь не так силён.
Запад справился (хотя по-настоящему так ещё и не справился) с коронавирусом очень плохо. В Западной Европе и США смертность оказалась чуть ли не самой высокой в мире. Наиболее объективным показателем здесь служит число смертей от Covid-19 на 100 тысяч населения. Самый плохой показатель в Бельгии — 152. Следом идут Италия (101), Испания (99,8), Великобритания (93,3). Десятое место в этом чёрном списке занимают США 89,6 — столько же, сколько в Аргентине. Для сравнения, в Индии на 100 тысяч населения скончалось 10,5 человек, в России — 30,6, в Ираке — 32,5. Пожалуй, единственная страна Запада, где смертность удалось обуздать, это Германия с показателем 24,3.
Можно было бы сказать, что Европа и США пострадали сильнее остального мира по причине развитости транспортного сообщения и открытости границ. Но от этих факторов зависит общее число заболевших, а вот смертность определяется уровнем развития здравоохранения и способностью конвертировать политическую власть в эффективные решения. Германия, во всяком случае, в первую волну пандемии, эти качества продемонстрировала. Весь остальной Запад — нет.
Сегодня в США и Европе другая беда. Люди не хотят следовать приказам властей о повторном локауте. Везде проходят протесты против ограничительных мер, которые частенько перерастают в ожесточенные стычки с полицией. Первый карантин дисциплинированные жители Запада пережили стоически. А вот попытка запереть их второй раз обернулась повсеместным неповиновением. Смешно объяснять эти протесты “выбором в пользу свободы”. Граждане стран Запада попросту не верят властям, тому, что они делают разумные вещи и способны взять ситуацию под контроль. Это не расцвет конспирологии (хотя и без неё не обошлось), а капитальный кризис доверия к элитам.
Фото: Fars News Agency
Но есть и ещё один фактор, который подстёгивает общественное недовольство. Запас экономической прочности у большинства домохозяйств Запада оказался не таким уж большим. Люди понимают, что ещё один локдаун может вогнать их в нищету. То, чем всегда гордились западные экономики — огромный горизонт возможностей для того, чтобы работать и зарабатывать, — вдруг сжался до размеров тех выплат, что в состоянии обеспечить правительство. При этом никуда не делись ни высокие налоги, ни катастрофического размера закредитованность населения. Если бы в распоряжении Вашингтона и Пекина не было печатных станков в виде ФРС США и ЕЦБ, Европу и Соединённые Штаты почти наверняка ждал бы коллапс. И никакие финансовые вливания уже не спасут средний класс, ещё один краеугольный камень западного жизнеустройства.
Совершенно иначе в нынешней ситуации выглядит и концепция прав человека. В условиях, когда санации подвергнуты самые базовые свободы — перемещения, выбора места и способа работы, даже слова (в прессе и соцсетях уже нельзя высказывать неодобренные начальством суждения о коронавирусе и карантинных мерах), совершенной издёвкой выглядит агрессивная защита специфических прав — сексуальных и прочих меньшинств, мигрантов и т.п.
Защищаются чьи угодно права, но только не человека-носителя западных ценностей, человека работающего, на чьих плечах держится Запад-Как-Мы-Его-Знали. Это раньше можно было отмахиваться от голосов из “неправильных стран” о засилье ЛГБТ-повестки, миграционном кризисе, либеральной цензуре в СМИ — тогда экономика исправно работала, элитам хотя бы относительно доверяли, и никто не покушался на базовые права большинства. Сегодня всё выглядит иначе. И кто же теперь захочет “так, как на Западе”?
Спорь с чем хочешь, но не с собственной природой
Удивительно беззубо и безнадёжно выглядят и сами протесты. Нас всегда учили, что проявление несогласия — важная часть западной политической системы. Благодаря им она может корректироваться. Но что способны скорректировать нынешние антикарантинные марши и митинги? Они не в состоянии ни возродить грамотное госуправление, ни вернуть потерянные доходы и социальный статус. И совершенно точно они не снизят смертность от коронавируса.
Запад не просто поблек в глазах внешнего наблюдателя. От него впервые повеяло тоской и безнадегой.
Вместо заключения
Я бы не хотел, чтобы мой текст у кого-то создал впечатление, что я предрекаю скорый и бесславный конец Запада — стран Европы, Соединённых Штатов, примкнувших к ним стран развитой Юго-Восточной Азии. Такого рода апокалиптические прогнозы делались не раз и последовательно не сбывались. Запад почти наверняка выживет. У него достаточно ресурсов и мобилизационных инструментов, чтобы пережить и коронавирус, и последствия борьбы с популистами, и тактическую безграмотность собственных элит. Высокие технологии, развитая инфраструктура, всё ещё сохранившаяся способность производить почти всё, что необходимо для высокого уровня жизни — всё это делает Запад непотопляемым даже в нынешнем крайне ослабленном состоянии.
Более того, если западный национал-популизм выстоит, извлечёт уроки из поражения 2020 года, предпримет новый поход на Вашингтон и Брюссель и добьётся значительных успехов, это не утопит Запад, а наоборот, обновит его и сделает ещё более сильным конкурентом.
Однако ни глобальный Запад, ни Запад национальных государств ещё долгое время не сможет похвастаться тем, что делало его цивилизацией, отличной ото всех остальных — мягкой силой. Её больше нет. Но не спешите радоваться! В её отсутствии Запад вынужден будет полагаться на грубые меры, что делает его куда более опасным и непредсказуемым оппонентом.
Дмитрий Дробницкий
https://fitzroymag.com/politika/padenie-mjagkoj-sily-2/
- << Назад
- Вперёд