- Анатомия российской элиты. Ч2
- ГЛАВА 4. 4.1 Советская политическая система и топ-элита
- 4.2 Изменение верховной власти при Б. Ельцине
- 4.3 Политические реформы В. Путина
- ГЛАВА 5. РОССИЙСКАЯ БИЗНЕС-ЭЛИТА. 5.1 Понятие «бизнес-элита»
- 5.2 «Комсомольская экономика» и генезис бизнес-элиты
- 5.3 Латентный этап приватизации и появление крупного бизнеса
- 5.4 Бизнес-элита и олигархия
- 5.5 Социологический портрет бизнес-элиты
- 5.6 Политическая связь бизнеса и власти
- ЗАКЛЮЧЕНИЕ. СТАРЫЙ КЛАСС, НОВЫЙ КОНФЛИКТ
- Сноски. Примечания
- Все страницы
Страница 7 из 12
5.3 Латентный этап приватизации и появление крупного бизнеса
Когда модель номенклатурного капитализма вчерне была опробована и была убедительно доказана ее экономическая эффективность, власти решили действовать всерьез. Начался процесс, который я называю приватизацией государства государством. На этом этапе прошла приватизация чиновниками той части государственной собственности, которая находилась в сфере их управления. Этот латентный этап начался в 1989 г. и в основном закончился к моменту объявления массовой приватизации за ваучеры в 1992 г. Важнейшими направлениями этого этапа становления рынка были: трансформация системы управления экономикой; приватизация банковской и распределительной системы; приватизация отдельных наиболее рентабельных предприятий. Этот этап слабо изучен по вполне понятным причинам: доказать то, что делалось за кулисами, всегда труднее, чем описать легальные изменения, зафиксированные в документах и законодательных актах. Моей информационной базой являются исследования, проводимые сектором изучения элиты в период 1989–2001 гг., объектом которых становились наиболее влиятельные бизнесмены и крупные коммерческие структуры.[353]
Скрытая от глаз стороннего наблюдателя приватизация проходила без всякого объявления, под полным контролем государственных чиновников и имела целью приватизировать экономическую инфраструктуру — управление промышленностью, банковскую систему и систему распределения. В этот период (с 1988 по 1992 г.) на месте министерств были созданы концерны, на месте госбанков — коммерческие банки, на месте Госснабов — биржи, СП и крупные торговые дома. Латентный этап приватизации выглядел так: министерство упразднялось, на его обломках создавался государственный концерн, который вскоре акционировался (в том же здании, с той же мебелью и теми же кадрами), министр уходил в отставку, контрольный пакет акций переходил в руки руководства министерства, главой концерна становилось, как правило, второе или третье лицо упраздненного ведомства. Так появился на свет знаменитый «Газпром». Иногда на базе финансового управления министерства создавался коммерческий банк, председателем правления которого становился бывший начальник финансового управления министерства (или его заместитель).
Но большая часть крупных банков была образована с помошью приватизации отделений бывших советских спецбанков. До реформ 1987–1988 гг. в СССР была монобанковская система, при которой Совет Министров СССР прямо контролировал Госбанк (позднее — Центробанк) и Министерство финансов. Председатель Госбанка СССР был членом правительства. Госбанк имел отделения во всех союзных и автономных республиках, краях и областях Советского Союза. Кроме этого Госбанк контролировал специализированные банки: Промышленно-строительный банк (Промстройбанк), Банк жилищно-коммунального хозяйства и социального развития (Жилсоцбанк), Агропромышленный банк (Агропромбанк), Сберегательный банк (Сбербанк) и Банк внешнеэкономической деятельности (Внешэкономбанк). Каждый из этих спецбанков имел сотни отделений по всей стране (см. рисунок 3). Промстройбанк занимался кредитованием предприятий промышленности и транспорта, Жилсоцбанк — объектов жилищно-коммунального хозяйства, Агропромбанк — сельскохозяйственных производителей, Сбербанк был розничным банком и обслуживал население, а Внешэкономбанк обслуживал внешний долг СССР. Наличными деньгами оперировал только Сбербанк. В результате реформ 1987–1988 гг. Госбанк был преобразован в Центробанк, и была создана двухуровневая банковская система. В 1991 г. Промстройбанк, Агропромбанк (Россельхозбанк с 1992 г.) и Жилсоцбанк были отделены от государства и трансформированы в акционерные банки.[354] Каждое бывшее территориальное отделение Госбанка стало самостоятельным коммерческим банком. Исключение составил лишь Внешэкономбанк, оставшийся в собственности государства, и частично — Сбербанк.
Скрытая от глаз стороннего наблюдателя приватизация проходила без всякого объявления, под полным контролем государственных чиновников и имела целью приватизировать экономическую инфраструктуру — управление промышленностью, банковскую систему и систему распределения. В этот период (с 1988 по 1992 г.) на месте министерств были созданы концерны, на месте госбанков — коммерческие банки, на месте Госснабов — биржи, СП и крупные торговые дома. Латентный этап приватизации выглядел так: министерство упразднялось, на его обломках создавался государственный концерн, который вскоре акционировался (в том же здании, с той же мебелью и теми же кадрами), министр уходил в отставку, контрольный пакет акций переходил в руки руководства министерства, главой концерна становилось, как правило, второе или третье лицо упраздненного ведомства. Так появился на свет знаменитый «Газпром». Иногда на базе финансового управления министерства создавался коммерческий банк, председателем правления которого становился бывший начальник финансового управления министерства (или его заместитель).
Но большая часть крупных банков была образована с помошью приватизации отделений бывших советских спецбанков. До реформ 1987–1988 гг. в СССР была монобанковская система, при которой Совет Министров СССР прямо контролировал Госбанк (позднее — Центробанк) и Министерство финансов. Председатель Госбанка СССР был членом правительства. Госбанк имел отделения во всех союзных и автономных республиках, краях и областях Советского Союза. Кроме этого Госбанк контролировал специализированные банки: Промышленно-строительный банк (Промстройбанк), Банк жилищно-коммунального хозяйства и социального развития (Жилсоцбанк), Агропромышленный банк (Агропромбанк), Сберегательный банк (Сбербанк) и Банк внешнеэкономической деятельности (Внешэкономбанк). Каждый из этих спецбанков имел сотни отделений по всей стране (см. рисунок 3). Промстройбанк занимался кредитованием предприятий промышленности и транспорта, Жилсоцбанк — объектов жилищно-коммунального хозяйства, Агропромбанк — сельскохозяйственных производителей, Сбербанк был розничным банком и обслуживал население, а Внешэкономбанк обслуживал внешний долг СССР. Наличными деньгами оперировал только Сбербанк. В результате реформ 1987–1988 гг. Госбанк был преобразован в Центробанк, и была создана двухуровневая банковская система. В 1991 г. Промстройбанк, Агропромбанк (Россельхозбанк с 1992 г.) и Жилсоцбанк были отделены от государства и трансформированы в акционерные банки.[354] Каждое бывшее территориальное отделение Госбанка стало самостоятельным коммерческим банком. Исключение составил лишь Внешэкономбанк, оставшийся в собственности государства, и частично — Сбербанк.
Рисунок 3. Советская банковская система
Собственниками новых коммерческих банков, созданных на базе территориальных отделений спецбанков, стали их бывшие управляющие и основные клиенты. Здания, мебель, оборудование, штат — все осталось прежним. Даже руководители банков во многих случаях сохранили свои посты. Шел массовый процесс: бывшие государственные управляющие становятся собственниками. На этом этапе приватизации были созданы и совершенно новые банки: «Менатеп», Кредобанк, Инкомбанк, ОНЭКСИМбанк и др. Уже при своем создании эти банки были «уполномоченными», их учредителями являлись крупные государственные структуры. Как правило, клиентами этих новых банков являлись их учредители. Государственные организации размешали свои расчетные счета в новых банках, так как условия там были более привлекательными. Борьба за крупных клиентов в период латентной приватизации была нешуточной: ведь при невероятно высоких темпах инфляции и неустойчивости курса рубля распоряжаться остатками на счетах было одной из основных экономических привилегий того времени. Привилегия делать большие деньги давалась только «номенклатурным» банкам, связанным невидимыми нитями с политической элитой общества. Формой доверия государства финансовой структуре было присвоение ей статуса «уполномоченной». Это означало, что государство уполномочивало привилегированные банки осуществлять самые выгодные и высокорентабельные операции.[355]
Появились банки, уполномоченные правительством Москвы совершать операции с его бюджетными средствами. Таких же уполномоченных имело и российское правительство. Очень быстро число номинаций «уполномоченности» стало расти: появились банки, уполномоченные обслуживать счета спецэкспортеров нефти; уполномоченные Министерства финансов РФ по распространению «золотых сертификатов», по погашению долговых обязательств Внешэкономбанка СССР, уполномоченные Центробанка по реализации государственных краткосрочных облигаций, уполномоченные Минфина и Внешэкономбанка по погашению долговых обязательств России, уполномоченные по работе с драгоценными металлами, уполномоченные по кредитованию централизованными ресурсами, уполномоченные Таможенного комитета по таможенным платежам, уполномоченные различных территорий и бывших союзных республик и проч.
Росло не только число номинаций, но и количество самих уполномоченных банков в каждой из них. Причисление банка к числу «уполномоченных» означало как признание его солидности и надежности со стороны властных структур, так и близости банка к правительственным кругам. В любом случае положение банка существенно менялось в лучшую сторону, как только он становился уполномоченным. Обслуживание государственного бюджета и бюджетных организаций придавало коммерческому банку устойчивость и уверенность в завтрашнем дне. Более двух тысяч новых коммерческих банков, возникших в 90-е годы, разделились на две неравные группы: у полномоченные и все остальные (причем среди этой второй группы могли быть весьма крупные по размеру активов банки).
В 1994 г. я и мои коллеги провели исследование «Крупные банки России». На основе собранной информации был построен индекс «уполномоченности», соответствующий числу номинаций, по которому банк являлся уполномоченным государственными органами. По данным нашего исследования, к 1995 году обшее число уполномоченных банков в России составило 78.[356] Причем 48 из них являлись уполномоченными лишь по одной номинации. Лидерами же «уполномоченности» стали банки «Менатеп» (М. Ходорковский) и Инкомбанк (В. Виноградов). Анализ данных показывает, что корреляция между размером капитала банка и степенью его «уполномоченности» незначительна, что позволяет говорить о независимости этих двух переменных. То есть государство уполномочивало вести наиболее ответственные финансовые операции банкам отнюдь не самым крупным, и не самым надежным. Главное, почему те или иные финансовые институты получали привилегированный статус «уполномоченных» — это близость их собственников к структурам власти.
В России в тот же период возникло и множество бирж. Советская распределительная система имела два основных института: Государственный комитет по материально-техническому снабжению (Госснаб) СССР с его системой республиканских филиалов и Министерство торговли СССР. Первый распределял «средства производства» и товары промышленного потребления, второй — товары народного потребления и курировал розничную торговлю. Особое место в советской экономике занимало Министерство внешней торговли и его базовые структуры экспортно-импортных операций: «Экспортлес», «Экспортхлеб» и т. п. Приватизация советской распределительной системы началась с создания «комсомольских» бирж (МТБ, МЦФБ и др.), затем на базе советских торговых организаций было создано множество совместных предприятий по международным торговым операциям и крупных торговых домов.
К этому же периоду приватизации надо отнести и приватизацию ряда рентабельных производств, которая происходила в виде эксперимента, без соответствующей законодательной базы. Одним из первых на коммерческие рельсы становятся: концерн «Бутэк», МНТК «Микрохирургия глаза», автомобильные заводы ВАЗ и КАМАЗ. В одном из интервью известный российский предприниматель Михаил Юрьев рассказывал, как он купил четыре завода в 1988 г. и создал свое объединение «Интерпром». Для этого ему необходимо было убедить нескольких членов правительства и людей со Старой площади. Он стал владельцем заводов только потому, что государственные чиновники ему разрешили это сделать.[357]
Другой формой «приватизации до приватизации» было создание коммерческих структур при заводах. В число учредителей таких фирм входило руководство предприятия, а созданное коммерческое предприятие представляло собой выделенный отдел снабжения и сбыта. Предварительно вся продукция завода делилась на имеющую спрос и иную. Низкокачественная и не пользующаяся спросом продукция шла по государственным каналам. Пользующаяся спросом продукция распределялась руководством завода через «фирму». Разница между государственной ценой и рыночной составляла прибыль дирекции. Таким образом, еще не приватизированный завод уже давал прибыль его руководителям.
На рисунке 4 показано, как, на наш взгляд, происходило перераспределение государственной собственности в ходе реформы. В советской экономической системе существовали крупные управленческие структуры, объединяющие целые сектора народного хозяйства. Такими оболочками были: для банков — Госбанк СССР, для заводов — отраслевые министерства, для организаций снабжения — Госснаб СССР и т. п. Каждый отдельный хозяйствующий субъект не имел самостоятельности и полностью контролировался оболочечной структурой. Управление экономикой было построено по отраслевому принципу.
Появились банки, уполномоченные правительством Москвы совершать операции с его бюджетными средствами. Таких же уполномоченных имело и российское правительство. Очень быстро число номинаций «уполномоченности» стало расти: появились банки, уполномоченные обслуживать счета спецэкспортеров нефти; уполномоченные Министерства финансов РФ по распространению «золотых сертификатов», по погашению долговых обязательств Внешэкономбанка СССР, уполномоченные Центробанка по реализации государственных краткосрочных облигаций, уполномоченные Минфина и Внешэкономбанка по погашению долговых обязательств России, уполномоченные по работе с драгоценными металлами, уполномоченные по кредитованию централизованными ресурсами, уполномоченные Таможенного комитета по таможенным платежам, уполномоченные различных территорий и бывших союзных республик и проч.
Росло не только число номинаций, но и количество самих уполномоченных банков в каждой из них. Причисление банка к числу «уполномоченных» означало как признание его солидности и надежности со стороны властных структур, так и близости банка к правительственным кругам. В любом случае положение банка существенно менялось в лучшую сторону, как только он становился уполномоченным. Обслуживание государственного бюджета и бюджетных организаций придавало коммерческому банку устойчивость и уверенность в завтрашнем дне. Более двух тысяч новых коммерческих банков, возникших в 90-е годы, разделились на две неравные группы: у полномоченные и все остальные (причем среди этой второй группы могли быть весьма крупные по размеру активов банки).
В 1994 г. я и мои коллеги провели исследование «Крупные банки России». На основе собранной информации был построен индекс «уполномоченности», соответствующий числу номинаций, по которому банк являлся уполномоченным государственными органами. По данным нашего исследования, к 1995 году обшее число уполномоченных банков в России составило 78.[356] Причем 48 из них являлись уполномоченными лишь по одной номинации. Лидерами же «уполномоченности» стали банки «Менатеп» (М. Ходорковский) и Инкомбанк (В. Виноградов). Анализ данных показывает, что корреляция между размером капитала банка и степенью его «уполномоченности» незначительна, что позволяет говорить о независимости этих двух переменных. То есть государство уполномочивало вести наиболее ответственные финансовые операции банкам отнюдь не самым крупным, и не самым надежным. Главное, почему те или иные финансовые институты получали привилегированный статус «уполномоченных» — это близость их собственников к структурам власти.
В России в тот же период возникло и множество бирж. Советская распределительная система имела два основных института: Государственный комитет по материально-техническому снабжению (Госснаб) СССР с его системой республиканских филиалов и Министерство торговли СССР. Первый распределял «средства производства» и товары промышленного потребления, второй — товары народного потребления и курировал розничную торговлю. Особое место в советской экономике занимало Министерство внешней торговли и его базовые структуры экспортно-импортных операций: «Экспортлес», «Экспортхлеб» и т. п. Приватизация советской распределительной системы началась с создания «комсомольских» бирж (МТБ, МЦФБ и др.), затем на базе советских торговых организаций было создано множество совместных предприятий по международным торговым операциям и крупных торговых домов.
К этому же периоду приватизации надо отнести и приватизацию ряда рентабельных производств, которая происходила в виде эксперимента, без соответствующей законодательной базы. Одним из первых на коммерческие рельсы становятся: концерн «Бутэк», МНТК «Микрохирургия глаза», автомобильные заводы ВАЗ и КАМАЗ. В одном из интервью известный российский предприниматель Михаил Юрьев рассказывал, как он купил четыре завода в 1988 г. и создал свое объединение «Интерпром». Для этого ему необходимо было убедить нескольких членов правительства и людей со Старой площади. Он стал владельцем заводов только потому, что государственные чиновники ему разрешили это сделать.[357]
Другой формой «приватизации до приватизации» было создание коммерческих структур при заводах. В число учредителей таких фирм входило руководство предприятия, а созданное коммерческое предприятие представляло собой выделенный отдел снабжения и сбыта. Предварительно вся продукция завода делилась на имеющую спрос и иную. Низкокачественная и не пользующаяся спросом продукция шла по государственным каналам. Пользующаяся спросом продукция распределялась руководством завода через «фирму». Разница между государственной ценой и рыночной составляла прибыль дирекции. Таким образом, еще не приватизированный завод уже давал прибыль его руководителям.
На рисунке 4 показано, как, на наш взгляд, происходило перераспределение государственной собственности в ходе реформы. В советской экономической системе существовали крупные управленческие структуры, объединяющие целые сектора народного хозяйства. Такими оболочками были: для банков — Госбанк СССР, для заводов — отраслевые министерства, для организаций снабжения — Госснаб СССР и т. п. Каждый отдельный хозяйствующий субъект не имел самостоятельности и полностью контролировался оболочечной структурой. Управление экономикой было построено по отраслевому принципу.
Рисунок 4. Приватизация государством государства. Перераспределение собственности в ходе реформ
При перестройке начался процесс приватизации, который сначала разрушил оболочечные структуры управления, чему способствовал и распад СССР. Произошла атомизация экономики, связи между хозяйствующими субъектами были разрушены. Это было тяжелое время для предприятий: никаких инвестиций, устаревшее оборудование, недовольство трудовых коллективов, растерянность руководителей. Но чем сложнее было положение на произволстве, тем активнее формировался бизнес вокруг новых коммерческих банков, которые в этот период стали центрами экономической активности. Тогда у них еще недоставало ни хозяйственного опыта, ни финансовой мощи для того, чтобы идти в реальный сектор экономики, с его многочисленными проблемами, гигантскими капиталовложениями, социальной сферой и проблемами трудовых коллективов.
Только после 1993 г. частный капитал занялся промышленностью, скупая сначала «наобум», а потом все более осмысленно предприятия того профиля, которые казались наиболее рентабельными. Начался процесс создания финансово-промышленных групп. Но это было позднее. А в период латентной приватизации 1988–1992 гг. без всяких конкурсов и объявлений в прессе шел активный процесс раздачи уполномоченным важнейших элементов экономической системы.
Этот процесс опирался не на законы, принятые парламентом, а на постановления правительства, которые передавали в собственность отдельные экономические субъекты. Были разрушены оболочки, и каждое отделение бывшего государственного банка приобрело независимый статус — стало коммерческим банком, каждая торговая организация — биржей или торговым домом. Три бывших государственных спецбанка — Промстройбанк (обслуживающий промышленные предприятия), Жилсоцбанк (обслуживающий организации социальной сферы) и Агропромбанк (работающий с предприятиями агропромышленного комплекса) — рассыпались на сотни коммерческих банков, каждый из которых был в недавнем прошлом территориальным управлением своего прародителя.
Были приватизированы и некоторые министерства. Наиболее яркий пример такого рода — концерн «Газпром», созданный в августе 1989 г. на базе Министерства газовой промышленности СССР, который возглавил бывший министр В. Черномырдин.[358] Другие примеры малоизвестны широкой публике; на базе Министерства тяжелого, энергетического и транспортного машиностроения был создан концерн «Тяжэнергомаш», на базе Министерства транспортного строительства — корпорация «Трансстрой» и т. п. Эти государственные концерны были акционированы в 1992 г. и стали монополистами в своей отрасли. В тот же период, еще до массовой приватизации были созданы крупнейшие российские акционерные компании «Норильский никель»[359] и «Алмазы России».[360] Активно приватизацией своих управлений занималось Министерство внешней торговли.
Латентный период приватизации происходил достаточно безболезненно. В то время, пока население пыталось спасти свои банковские сбережения и как-то выжить в условиях гиперинфляции, внимание государственных чиновников было приковано к эффективному обмену власти на собственность, созданию новых плацдармов и «запасных аэродромов». Кроме прямой приватизации (как, например, это происходило со спецбанками), в которой главным действующим лицом была технократическая часть номенклатуры (хозяйственники, профессиональные банкиры), происходило и спонтанное создание коммерческих структур, непосредственного отношения к номенклатуре вроде бы и не имевших. Во главе таких структур появлялись молодые люди, в биографиях которых номенклатурные позиции не значились. Однако их головокружительные финансовые успехи наводили на размышления — откуда в их распоряжении оказались такие огромные деньги? Объяснить это можно было только одним: государство само инициировало их бизнес и вливало туда значительные средства. Молодые люди, мгновенно ставшие миллионерами, не будучи сами «номенклатурой», были ее доверенными лицами, трастовыми агентами государства. Мои собеседники-бизнесмены не раз признавались, что именно так появились крупные частные банки с огромными уставными капиталами: «Менатеп», Инкомбанк, Альфа-банк, ОНЭКСИМбанк и др. Термин «уполномоченный» все шире входил в оборот и стал применяться официально для закрепления особой привилегии — обслуживать наиболее важные государственные операции. Самой большой льготой 90-х годов в России стало разрешение заниматься такой коммерческой деятельностью, которая приносила сверхприбыли. Это было разрешение властей на обогащение.
Основными представителями нового «класса уполномоченных» были спецэкспортеры и уполномоченные банки. Именно им было разрешено концентрировать капиталы, получать наивысшие прибыли. В экономике произошел раскол на «уполномоченный сектор» и остальные отрасли. Уполномоченными — то есть близкими к государству, контролируемыми государством — стали экспортные отрасли (нефть, газ, металлы, лес и некоторые другие) и финансовые институты. Именно эти отрасли давали самые быстрые и крупные прибыли. Именно эти отрасли стали приоритетными. Практически каждая приоритетная отрасль имела своего политика-куратора: ТЭК — премьер-министра В. Черномырдина; металлы — вице-премьера О. Сосковца; экспортно-импортная торговля — министра О. Давыдова; финансы — главу Центробанка РФ В. Геращенко. Постепенно практика внедрения института уполномоченных распространилась и на территории. Первое территориальное сообщество уполномоченных (этот прообраз будущей олигархии) появилось в Москве. Ее основой стала «Группа Мост» (В. Гусинский), объединяющая строительные, торговые и финансовые учреждения. Куратором этого бизнеса стал мэр Москвы Ю. Лужков. Затем тот же процесс пошел и в регионах.
Руководство других отраслей или институтов, не попавших в чисто уполномоченных, возмущалось создавшимся положением, критиковало правительство. Некогда могущественные директора ВПК, оставшиеся на обочине российского капитализма, приложили немало усилий для образования своего лобби. Но провал на выборах их политических структур во главе с А. Вольским и Ю. Скоковым еще раз продемонстрировал, что их время еще не настало.
В этот период в экономике происходили не только плановые, но и стихийные процессы: промышленность деградировала, в бизнес проникали ловкие представители «плутократии», которые по недосмотру иногда добивались столь впечатляющих успехов, что становились народными героями. Появились первые финансовые пирамиды, которые действовали вне государственного контроля. «МММ» и аналогичные структуры вызвали волну скандалов в обществе, и с ними решено было бороться. Но причиной недовольства властей их деятельностью были не столько нарушения закона (ведь государство само занималось строительством пирамиды государственных облигаций — ГКО), сколько то, что большие деньги не должны были делаться вне государственного контроля. Стихийным нуворишам «перекрыли кислород», пирамиды были разрушены, народ потерял свои деньги, а новоявленные миллионеры оказались за решеткой или скрылись за границей. Рынок достаточно быстро начал очищаться от самодеятельных бирж, от пирамид типа «МММ» и от мелких банков. В то время как народный капитализм, развиваясь с самого низа, постепенно становился на ноги, номенклатурный капитализм уже ворочал миллиардами. Между этими двумя секторами экономики была пропасть, преодолеть которую оказалось практически невозможно. Среднего бизнеса, как и среднего класса, в России еще не существовало.
В то же время реальный сектор экономики в России продолжал стагнировать. Коллапс СССР вызвал нарушение горизонтальных экономических связей, привел к разрывам технологических цепочек, к раздроблению гигантских производственных объелинений. На каждом таком разрыве образовывались фирмы-посредники, в функции которых входило перепродавать, юридически оформлять, иначе говоря, восстанавливать нарушенные цепочки связей. Эти посреднические фирмы были представлены, как правило, частным капиталом и находились в положении более процветающем, нежели сами производители.
Этот период развития рынка в России был периодом первоначального накопления капитала вовсе не для всех. Лишь независимые, стихийные предприниматели действительно пытались сколотить свои первые капиталы, брали кредиты для того, чтобы начать свое дело. Уполномоченный сектор экономики никогда не был ни мелким, ни бедным. Там шел процесс перераспределения, а не первичного накопления. Децентрализация системы управления экономикой была перегруппировкой сил, в которой, безусловно, присутствовали элементы неуправляемости и хаоса. Рожденные уполномоченными банки хотя и прошли период проб и ошибок, но всегда (даже не будучи вначале очень крупными) занимали особое положение стратегических лидеров. Когда период перегруппировки сил был закончен, новые уполномоченные сразу перешли к концентрации капитала.
В период латентной приватизации были созданы крупнейшие банки, концерны и приватизирована часть промышленных предприятий. Все это оказалось в руках класса уполномоченных. Власть партийно-государственной номенклатуры была обменяна на собственность, Государство, по сути дела, приватизировало само себя, а результатами этого воспользовались сами «приватизаторы» — государственные чиновники. Параллельно в России создавался народный капитализм, вызвавший к жизни новую буржуазию. Становление класса уполномоченных шло иным путем, и именно эта небольшая группа стала прообразом будущей бизнес-элиты страны. Дикий капитализм и номенклатурный капитализм шли рука об руку, но почти не соприкасались: номенклатуру никогда не интересовали мелкие предприятия, а для стихийной буржуазии номенклатурный бизнес был абсолютно недоступен. Пропасть между крупным и мелким бизнесом в России была следствием различного генезиса этих двух социальных групп.
Завершая анализ генезиса бизнес-элиты, приведем общую схему формирования этой влиятельной силы российского общества.
Только после 1993 г. частный капитал занялся промышленностью, скупая сначала «наобум», а потом все более осмысленно предприятия того профиля, которые казались наиболее рентабельными. Начался процесс создания финансово-промышленных групп. Но это было позднее. А в период латентной приватизации 1988–1992 гг. без всяких конкурсов и объявлений в прессе шел активный процесс раздачи уполномоченным важнейших элементов экономической системы.
Этот процесс опирался не на законы, принятые парламентом, а на постановления правительства, которые передавали в собственность отдельные экономические субъекты. Были разрушены оболочки, и каждое отделение бывшего государственного банка приобрело независимый статус — стало коммерческим банком, каждая торговая организация — биржей или торговым домом. Три бывших государственных спецбанка — Промстройбанк (обслуживающий промышленные предприятия), Жилсоцбанк (обслуживающий организации социальной сферы) и Агропромбанк (работающий с предприятиями агропромышленного комплекса) — рассыпались на сотни коммерческих банков, каждый из которых был в недавнем прошлом территориальным управлением своего прародителя.
Были приватизированы и некоторые министерства. Наиболее яркий пример такого рода — концерн «Газпром», созданный в августе 1989 г. на базе Министерства газовой промышленности СССР, который возглавил бывший министр В. Черномырдин.[358] Другие примеры малоизвестны широкой публике; на базе Министерства тяжелого, энергетического и транспортного машиностроения был создан концерн «Тяжэнергомаш», на базе Министерства транспортного строительства — корпорация «Трансстрой» и т. п. Эти государственные концерны были акционированы в 1992 г. и стали монополистами в своей отрасли. В тот же период, еще до массовой приватизации были созданы крупнейшие российские акционерные компании «Норильский никель»[359] и «Алмазы России».[360] Активно приватизацией своих управлений занималось Министерство внешней торговли.
Латентный период приватизации происходил достаточно безболезненно. В то время, пока население пыталось спасти свои банковские сбережения и как-то выжить в условиях гиперинфляции, внимание государственных чиновников было приковано к эффективному обмену власти на собственность, созданию новых плацдармов и «запасных аэродромов». Кроме прямой приватизации (как, например, это происходило со спецбанками), в которой главным действующим лицом была технократическая часть номенклатуры (хозяйственники, профессиональные банкиры), происходило и спонтанное создание коммерческих структур, непосредственного отношения к номенклатуре вроде бы и не имевших. Во главе таких структур появлялись молодые люди, в биографиях которых номенклатурные позиции не значились. Однако их головокружительные финансовые успехи наводили на размышления — откуда в их распоряжении оказались такие огромные деньги? Объяснить это можно было только одним: государство само инициировало их бизнес и вливало туда значительные средства. Молодые люди, мгновенно ставшие миллионерами, не будучи сами «номенклатурой», были ее доверенными лицами, трастовыми агентами государства. Мои собеседники-бизнесмены не раз признавались, что именно так появились крупные частные банки с огромными уставными капиталами: «Менатеп», Инкомбанк, Альфа-банк, ОНЭКСИМбанк и др. Термин «уполномоченный» все шире входил в оборот и стал применяться официально для закрепления особой привилегии — обслуживать наиболее важные государственные операции. Самой большой льготой 90-х годов в России стало разрешение заниматься такой коммерческой деятельностью, которая приносила сверхприбыли. Это было разрешение властей на обогащение.
Основными представителями нового «класса уполномоченных» были спецэкспортеры и уполномоченные банки. Именно им было разрешено концентрировать капиталы, получать наивысшие прибыли. В экономике произошел раскол на «уполномоченный сектор» и остальные отрасли. Уполномоченными — то есть близкими к государству, контролируемыми государством — стали экспортные отрасли (нефть, газ, металлы, лес и некоторые другие) и финансовые институты. Именно эти отрасли давали самые быстрые и крупные прибыли. Именно эти отрасли стали приоритетными. Практически каждая приоритетная отрасль имела своего политика-куратора: ТЭК — премьер-министра В. Черномырдина; металлы — вице-премьера О. Сосковца; экспортно-импортная торговля — министра О. Давыдова; финансы — главу Центробанка РФ В. Геращенко. Постепенно практика внедрения института уполномоченных распространилась и на территории. Первое территориальное сообщество уполномоченных (этот прообраз будущей олигархии) появилось в Москве. Ее основой стала «Группа Мост» (В. Гусинский), объединяющая строительные, торговые и финансовые учреждения. Куратором этого бизнеса стал мэр Москвы Ю. Лужков. Затем тот же процесс пошел и в регионах.
Руководство других отраслей или институтов, не попавших в чисто уполномоченных, возмущалось создавшимся положением, критиковало правительство. Некогда могущественные директора ВПК, оставшиеся на обочине российского капитализма, приложили немало усилий для образования своего лобби. Но провал на выборах их политических структур во главе с А. Вольским и Ю. Скоковым еще раз продемонстрировал, что их время еще не настало.
В этот период в экономике происходили не только плановые, но и стихийные процессы: промышленность деградировала, в бизнес проникали ловкие представители «плутократии», которые по недосмотру иногда добивались столь впечатляющих успехов, что становились народными героями. Появились первые финансовые пирамиды, которые действовали вне государственного контроля. «МММ» и аналогичные структуры вызвали волну скандалов в обществе, и с ними решено было бороться. Но причиной недовольства властей их деятельностью были не столько нарушения закона (ведь государство само занималось строительством пирамиды государственных облигаций — ГКО), сколько то, что большие деньги не должны были делаться вне государственного контроля. Стихийным нуворишам «перекрыли кислород», пирамиды были разрушены, народ потерял свои деньги, а новоявленные миллионеры оказались за решеткой или скрылись за границей. Рынок достаточно быстро начал очищаться от самодеятельных бирж, от пирамид типа «МММ» и от мелких банков. В то время как народный капитализм, развиваясь с самого низа, постепенно становился на ноги, номенклатурный капитализм уже ворочал миллиардами. Между этими двумя секторами экономики была пропасть, преодолеть которую оказалось практически невозможно. Среднего бизнеса, как и среднего класса, в России еще не существовало.
В то же время реальный сектор экономики в России продолжал стагнировать. Коллапс СССР вызвал нарушение горизонтальных экономических связей, привел к разрывам технологических цепочек, к раздроблению гигантских производственных объелинений. На каждом таком разрыве образовывались фирмы-посредники, в функции которых входило перепродавать, юридически оформлять, иначе говоря, восстанавливать нарушенные цепочки связей. Эти посреднические фирмы были представлены, как правило, частным капиталом и находились в положении более процветающем, нежели сами производители.
Этот период развития рынка в России был периодом первоначального накопления капитала вовсе не для всех. Лишь независимые, стихийные предприниматели действительно пытались сколотить свои первые капиталы, брали кредиты для того, чтобы начать свое дело. Уполномоченный сектор экономики никогда не был ни мелким, ни бедным. Там шел процесс перераспределения, а не первичного накопления. Децентрализация системы управления экономикой была перегруппировкой сил, в которой, безусловно, присутствовали элементы неуправляемости и хаоса. Рожденные уполномоченными банки хотя и прошли период проб и ошибок, но всегда (даже не будучи вначале очень крупными) занимали особое положение стратегических лидеров. Когда период перегруппировки сил был закончен, новые уполномоченные сразу перешли к концентрации капитала.
В период латентной приватизации были созданы крупнейшие банки, концерны и приватизирована часть промышленных предприятий. Все это оказалось в руках класса уполномоченных. Власть партийно-государственной номенклатуры была обменяна на собственность, Государство, по сути дела, приватизировало само себя, а результатами этого воспользовались сами «приватизаторы» — государственные чиновники. Параллельно в России создавался народный капитализм, вызвавший к жизни новую буржуазию. Становление класса уполномоченных шло иным путем, и именно эта небольшая группа стала прообразом будущей бизнес-элиты страны. Дикий капитализм и номенклатурный капитализм шли рука об руку, но почти не соприкасались: номенклатуру никогда не интересовали мелкие предприятия, а для стихийной буржуазии номенклатурный бизнес был абсолютно недоступен. Пропасть между крупным и мелким бизнесом в России была следствием различного генезиса этих двух социальных групп.
Завершая анализ генезиса бизнес-элиты, приведем общую схему формирования этой влиятельной силы российского общества.
Рисунок 5. Происхождение бизнес-элиты
На рисунке 5 приведены данные исследования «Трансформация бизнес-элиты России» (2001 г.), которые говорят о том. что почти половина (41 %) крупных предпринимателей страны имеет номенклатурное происхождение, то есть в различные периоды своей жизни работали в органах советской власти. Однако среди 59 % не номенклатурных предпринимателей значительная часть является представителями так называемого класса уполномоченных либо выходцами из номенклатурных семей.[361] Советская номенклатура, чувствуя, что теряет свои позиции в политическом пространстве, конвертировала власть в собственность, обменяв политический капитал на экономический. Элита проторила дорогу в бизнес, и теперь этот путь стал для нее надежной гарантией сохранения высокого статуса и привычного образа жизни.