Недовольство русских князей и бояр привилегиями Литвы; церковная рознь и вражда при Витовте. Вопрос о Литовском королевстве; натянутые отношения литовцев с поляками и сближение с русскими. Смерть Витовта и избрание Свидригайлы великим князем. Возвышение русских князей и бояр. Примирение литовцев с поляками и возведение на великое княжение Сигизмунда Кейстутовича. Возобновление унии и привилей 15 октября 1432 г. Борьба русских земель с Литвою под знаменем Свидригайлы. Привилей 6 мая 1434 г. Победа Сигизмунда; подтверждение старины русских земель. Уравнение князей с боярами в правах и вольностях.
Установившимся после Городельской унии порядком не могли быть довольны многочисленные русские князья и бояре Великого княжества.
Как православные, схизматики, они по новому закону не допускались до занятия высших должностей в государстве, до участия в совете великого князя и в решении важнейших государственных вопросов, близко затрагивавших интересы не только Литвы, но и всех других земель Великого княжества. На основании Городельского привилея русские люди устранялись даже и от избрания великих князей, которое должно было производиться высшим католическим боярством Литвы с ведома и совета польских прелатов, панов и шляхты. Русские князья и бояре не получили ни имущественных, ни личных гарантий, ни тех льгот в податях и повинностях, какие получили литовские бояре. Воинствующий католицизм воздвиг целую стену между литовским боярством и русским, пробудил национальную вражду к Литве, которой не замечалось прежде. В 1387 г. 22 февраля новообращенный Ягайло издал указ, коим предписывалось всем литовцам знатного рода, проживающим на Литве и Руси, принимать католическую веру и запрещалось вступать в брак с русскими, которые не пожелают перейти в католическую веру. Русский или русская, вступившие в брак с литовцами, обязывались непременно переходить в католическую веру под страхом телесных наказаний. Конечно, такой указ не мог не породить горького чувства в православном населении Великого княжества. Браки между литовцами и русскими были не редкость, особенно в высших классах. Теперь русские люди, вступившие в брак с литовцами, должны были расстаться со своей греческою верою и принять чуждую, латинскую, которую они уже со времен Ярослава привыкли считать неправою. Тот, кто не был обязан к этому, должен был болезненно сознавать унижение, оскорбление православной веры подобным указом. Правда, впоследствии Витовт и Ягайло всячески старались смягчить национально-религиозный антагонизм и хлопотали об унии православной церкви с римскою, для чего посылали на Констанцский собор митрополита Григория Цамблака с некоторыми западнорусскими епископами. Но эти хлопоты не увенчались успехом. Все это в общей сложности должно было настроить русских людей Великого княжества, князей и бояр, против Литвы и ее правящего класса, породить в них желание деятельно вмешаться в политику центра и повернуть ее в направлении, более благоприятном для их интересов. Но пока был жив Витовт, русские люди мало что могли сделать по этой части. Витовт опирался не только на собственно Литву, но и на Польшу, как это было, например, в деле подавления мятежей областных князей. Почти до самого конца великокняжения Витовта отношения между правящею Литвою и поляками были в общем дружественные, и они действовали заодно в вопросах внешней и внутренней политики, чему доказательством служат совместная борьба с орденом, общие съезды для решения таких, например, вопросов, как принятие чешской короны от гуситов, заключение мира с орденом, принятие мер против распространения гуситской ереси, против мазовецкого князя Земовита, выбивавшегося из послушания королю, и т. д. Русские люди получили возможность с успехом вмешаться в устроение государства только по смерти Витовта. Благоприятным обстоятельством для этого послужил разрыв правящей литовской знати с поляками и Ягайлой, который заставил самих литовцев пойти навстречу к русским людям и привлечь их к участию в решении стоявших на очереди государственных вопросов.
Разрыв правящей Литвы с Польшею начался еще под конец великокняжения Витовта. Известно, что Витовт задумал венчаться королевскою короною. В этом намерении, внушенном со стороны, Витовта усердно поддерживали прелаты, князья и бояре Литовской земли. Коронация великого князя ставила Литву на равную доску с Польшею и поднимала Литву из унижения, в какое она попала благодаря унии. Ягайло, уступая настояниям императора Сигизмунда на съезде в Луцке, сначала дал было свое согласие на коронацию Витовта, но по отъезде императора поспешил взять свое согласие назад. В письме к Витовту он объяснял, что коронация не обещает ничего хорошего и может послужить только причиною раздора между Польшею и Литвою, ибо литовцы, возгордившись, по смерти Витовта могут, пожалуй, выбрать себе нового государя помимо поляков. Этот отказ привел в негодование Витовта и литовцев, которые решились устроить во что бы то ни стало коронацию, не обращая внимания на Ягайлу и поляков. Но так как этот акт грозил им разрывом с Польшею, то они поспешили сблизиться с русскими князьями и боярами и привлечь их к участию в торжестве коронации. Поэтому к назначенному дню коронации съехалось много князей и бояр не только из Литвы, но и Руси. Но им не пришлось быть свидетелями коронации. Поляки перехватили корону, которую везли Витовту послы императора Сигизмунда, и престарелый Витовт умер, не дождавшись ее (1430). Собравшимся князьям и боярам взамен коронации пришлось участвовать в избрании нового великого князя. Ягайло не прочь был от того, чтобы взять великое княжение на Литве в свои руки. Но литовцы, раздраженные предшествующим поведением поляков, и слышать не хотели об этом. Русские князья и бояре, пользуясь возникшим раздором, выставили своего кандидата на великое княжение – Свидригайлу Ольгердовича.
Свидригайло уже давно стал популярною личностью в русском населении Великого княжества. Это был беспокойный, неугомонный человек, давным-давно уже стремившийся сесть на великое княжение. Он несколько раз восставал против Витовта, терпел неудачи и платился изгнанием и даже тюремным заключением. Где-где он не перебывал в течение своей многомятежной жизни. Он был князем в Витебске, в восточном Подолье, в Стародубе и Брянске, в Чернигове, Новгороде-Северском и Трубчевске. Во время своих скитаний Свидригайло приобрел себе множество друзей и приятелей среди русских князей и бояр. Неутомимо стремясь к великокняжескому престолу, Свидригайло заискивал у всех и дружил со всеми, кто мог быть ему полезным. Русских людей он привлекал к себе своей щедростью, гостеприимством и расположением, какое оказывал их вере и обрядам, хотя сам и оставался все время католиком. Неудивительно поэтому, что русские люди горою стояли за Свидригайлу и готовы были жертвовать для него всем. Когда умер Витовт, русские князья и бояре предложили его в великие князья. Литовским панам после разрыва их с Польшею не оставалось иного выбора, и они, скрепя сердце, приняли кандидатуру Свидригайлы, которого до сих пор гнали и преследовали.
Возведение Свидригайлы на великое княжение было первым ударом, нанесенным порядку, созданному Городельским привилеем 1413 г. Это возведение совершилось не только помимо воли Ягайлы и польских панов, но и с участием русских людей, которое не только не предусматривалось, но прямо исключалось Городельским привилеем. Собрание 1430 г., избравшее Свидригайлу, не было сеймом польских и литовских прелатов, панов и шляхты, а собранием литовских и русских князей и бояр, предвозвестников позднейшего "великого вального сойма" всех земель Великого княжества. В этом собрании наглядно сказалось сближение литовской правящей знати с князьями и боярами русских земель. Но вскоре эти союзники разошлись.
Свидригайло, возведенный на великое княжение при поддержке князей и бояр русских земель Великого княжества, опирался на них и в управлении своим государством. Его "верная рада" состояла не из одних только католиков-литовцев, но и из схизматиков-русских. Он не держался точки зрения Городельского привилея, утверждавшего, что различие вероисповеданий может порождать политические разногласия и оглашение того, что должно храниться в тайне. Православные русские люди участвовали и на сеймах при решении важных государственных вопросов вроде, например, заключения оборонительно-наступательного союза с Прусским орденом против Польши. Свидригайло стал назначать русских людей и на разные должности, которые согласно привилею 1413 г. должны были отдаваться только литвинам-католикам. В январе 1432 г. бискуп краковский Збигнев Олесницкий писал к кардиналу Юлиану Цезарини, что Свидригайло во всем слушается русских схизматиков и роздал им все важнейшие замки и уряды, чего не было при покойном Витовте, ибо в актах унии Литвы с Польшею выразительно гарантировано, что русские схизматики не будут никогда держать замков на Литве и не будут допускаться до государственных совещаний. Итак, политический перевес от собственно Литвы стал уже склоняться на сторону подчиненной ей Руси. Свидригайло не только пренебрегал литовскою знатью, но и стал расточать на нее свои опалы, на которые он был щедр во хмелю. А это было его обычное состояние. Все это заставило литовских панов примириться с поляками и в союзе с ними устранить Свидригайлу с великого княжения.
Свидригайло был бельмом на глазу у поляков, которое они жаждали во что бы то ни стало снять. Мало того, что он вокняжился самовольно, без их воли и согласия, он не отдавал им западного Подолья. Это Подолье Ягайло отдал в 1411 г. Витовту в пожизненное владение. Когда умер Витовт и разнеслась весть о вокняжении Свидригайлы, польские паны поспешили прогнать литовских наместников из подольских городов и занять их своими гарнизонами. Но литовцы считали Подолье землею Великого княжества и ни за что не хотели поступаться им. Свидригайло задержал в Литве короля Ягайлу, приехавшего к нему для инвеституры его на великое княжение (Ягайло и поляки старались хотя бы таким признанием совершившегося факта спасти унию Литвы с Польшею), и отпустил его только тогда, когда Ягайло послал приказ начальникам польских гарнизонов на Подолье сдать города литовцам. Польские паны, однако, не послушались, и Свидригайле пришлось выбивать их оттуда силою, в чем он отчасти и успел. Свидригайло не слагал оружия и готовился к дальнейшей борьбе с Польшею, ища всюду союзников против нее. Поэтому польские паны, как только прослышали о том, что литовцы сильно тяготятся Свидригайлой и не прочь отделаться от него, немедленно снарядили в Литву посольство с явным поручением вести переговоры со Свидригайлой и с тайным предложением литовским панам помощи и поддержки против Свидригайлы. Заручившись этою поддержкою, литовцы решились действовать с целью избавиться от ненавистного великого князя. Во главе их стал брат Витовта Сигизмунд Кейстутович. В ночь на 1 сентября 1432 г. Свидригайло подвергся нападению заговорщиков и должен был бежать в Полоцк с несколькими преданными ему панами. Великим князем литовцы провозгласили Сигизмунда Кейстутовича. После того Ягайло снарядил на Литву торжественное посольство для подтверждения договора об унии и инвеституры нового великого князя. Этому посольству удалось возобновить унию на основании договора 1401 г. и, кроме того, добиться от Сигизмунда Кейстутовича уступки Подолья, а по смерти его – и Волыни в пользу Польши.
Низвержение Свидригайлы и возведение на великое княжение Сигизмунда Кейстутовича были торжеством литовской знати, восстановлением ее положения в Великом княжестве, поколебленного при Свидригайле. Но эта победа и эта реставрация в конце концов оказались неполными. Ягайло и польские паны для умиротворения Великого княжества решили дать русским людям некоторые компенсации за низверженного Свидригайлу, их любимца. Отправляя в Литву послов, они дали им полномочия изменить некоторые статьи в предшествующих актах унии в пользу русских подданных Великого княжества. В силу этих полномочий польские послы в тот же самый день, когда был заключен договор об унии, т. е. 15 октября 1432 г., от имени короля Ягайлы и с согласия великого князя Сигизмунда выдали привилей, коим русские князья, знатные люди и бояре, подданные Литовской земли, уравнивались в правах с католиками-литовцами. Им так же, как и литовским князьям, знатным людям и боярам, гарантировалось неприкосновенное владение отчинными и пожалованными имениями и право свободного распоряжения ими с соблюдением только необходимых формальностей, давались те же льготы, что и литовцам, по части отправления государственных повинностей; предоставлялось брать у литовцев те же самые гербы или клейноты, которые те получили от польских панов, а литовцам вменялось в обязанность принимать русскую знать в свои гербовые братства по сношению со своими польскими одногербовниками. В привилее ясно был обозначен и мотив всех этих уступок русским людям: дабы на будущее время не было между обоими народами разделения или какого-нибудь неравенства, коими может наноситься ущерб государству, но чтобы все, утешенные одинаковыми милостями, единодушно и согласно, с одинаковым рвением и постоянством радели о благе и преуспеянии государства и ревностно и верно исполняли повеления короля Ягайлы и брата его, великого князя Сигизмунда.
Но, несмотря на выдачу этого привилея, русские люди в большинстве продолжали крепко держаться Свидригайлы. Надо сказать, что привилей 1432 г. по точному смыслу его ублаготворял тех русских князей и бояр, которые были обывателями Литвы и соединенной с нею Руси в тесном смысле (т. е. той части Белоруссии, которая не обнималась Полоцкою и Витебскою землею). Земли Полоцкая, Витебская, Смоленская, Чернигово-Северская, Киевская, часть Волыни и восточное Подолье остались верными Свидригайле. С ополчением этих земель и иноземною помощью (тверскими полками) Свидригайло вторгался в Литву и соединенную с нею Русь и производил в ней страшные опустошения. Это обстоятельство в связи с вторжением орденских войск поколебало верность литовцев Сигизмунду Кейстутовичу. Когда факт обнаружился, поляки поспешили прислать Сигизмунду вспомогательный отряд, а вслед за тем, в начале 1434 г., отправился на Литву и сам престарелый король Ягайло, для того чтобы рассеять всякие колебания литовцев насчет Сигизмунда Кейстутовича. Встреченный Сигизмундом и литовскими панами в Кринках Ягайло объявил им, что свою милость и помощь он дарует Сигизмунду, минуя своего брата, и облекает его великокняжескою властью, а князьям, прелатам и панам литовским приказывает повиноваться ему, как законному великому князю. Сигизмунд Кейстутович, со своей стороны, поспешил привлечь к себе князей и бояр новыми милостями. 6 мая того же 1434 г. он выдал князьям и боярам (principibus et bojaris) привилей, в котором обещал никого не карать без суда, отправленного по обычаю земли, по простому доносу, тайному или явному; освобождал княжеских и боярских подданных от уплаты "дякла" великому князю, предоставлял русским князьям и боярам брать от литовцев гербы или знаки шляхетства и, наконец, подтверждал князьям и боярам все вообще права и вольности, дарованные им его предшественниками. Все это возымело свое действие: Литва и соединенная с нею Русь остались верными Сигизмунду Кейстутовичу.
Этот факт в связи с утомлением от борьбы оказал свое моральное действие и на русские области Великого княжества, которые держались Свидригайлы. В них стала обнаруживаться шаткость и измена. Свидригайло, со своей стороны, постарался оттолкнуть от себя русских людей. 26 июля 1435 г. в Витебске он приказал сжечь митрополита Герасима, заподозренного в измене. Обнаружились затем его сношения с папою, у которого он искал поддержки против своего соперника и которому обещал за то соединить русскую церковь с римскою. Поэтому после погрома, который Свидригайло потерпел в сентябре 1435 г. от Сигизмунда Кейстутовича на реке Свенте, русские земли одна за другою стали покидать его и переходить на сторону Сигизмунда. Последний старался укрепить их за собою, подтверждая их старинные права и установления. Свидригайло в конце концов удержал за собою только Кременец и восточную часть Подолья.
Такой исход имела борьба Сигизмунда Кейстутовича со Свидригайлой за великокняжескую власть. Победа досталась Сигизмунду и поддерживавшим его литовцам не только ценою человеческих и денежных жертв, принесенных войне, но и ценою различных уступок, данных русских князьям и боярам с целью отклонить их от Свидригайлы. Для русских людей Великого княжества это был, можно сказать, положительный результат, совершенно иначе определивший их положение в этом государстве, чем Городельский привилей 1413 г.: русские люди уравнены были в правах с литовцами. Хотя это уравнение в правах относилось только к русским людям, жившим в пределах собственно Литовской земли и Руси Литовской в тесном смысле, но оно имело значение и для остальных земель. Действие привилеев 1432 и 1434 гг. должно было распространяться и на тех князей и бояр русских областей Великого княжества, которым удавалось так или иначе приобретать земельные имущества в пределах Великого княжества Литовского в тесном смысле, т. е. на Литве и примыкавшей к ней тесно Руси.
Из сравнения этих привилеев с привилеем 1413 г. обнаруживается, кроме того, и еще одна крупная новость в социально-политической жизни Великого княжества – распространение различных гарантий, данных знатному боярству, и на князей, известное уравнение обоих классов в правах и вольностях. Мы видели, что высшее литовское боярство как привилегированный и правящий класс стало оттеснять на задний план князей. Князья поэтому приняли деятельное участие в борьбе против политического преобладания высшего литовского боярства и сгруппировались под знаменем Свидригайлы. В битве под Вилькомиром под знаменем Свидригайлы сражалось более пятидесяти князей, из которых 13 было убито, сорок два князя были взяты в плен, а один бежал со Свидригайлой. По источникам можно насчитать поименно свыше сорока князей, бывших в разное время сторонниками Свидригайлы, так что и все политическое движение, во главе которого он стоял, приобретает окраску как бы княжеской реакции против политического господства литовского панства. Но раз класс князей принимал столь значительное участие в борьбе против порядка, установившегося при Витовте, естественно, что и все положительные результаты борьбы должны были распространиться и на этот класс. Вот почему и привилеи 1432 и 1434 гг. даны были уже не одним только панам и боярам, но и князьям. Князья стали нуждаться в таких привилеях не меньше бояр. Размножение князей и измельчание их владений приблизило этот класс по общественному положению к боярам. Многие из князей стали приобретать имения от бояр и нести с них боярскую службу; другим такие имения были пожалованы от великого князя. Вследствие всего этого гарантии, права и вольности, даруемые боярству, оказались не только не лишними, но даже прямо необходимыми и для князей.
Литература
Иловайский Д. И. История России. М., 1884. Т. 2; Любавский М. К. Литовско-русский сейм. М., 1900; Коцебу А. Свитригайло, великий князь литовский: пер. с нем. СПб., 1835; Stadnicki К. Вгасiа Władysława Jagiełły Olgierdowicza, krо́la Polski, wielkiego księcia Litwy. Lwо́w, 1867; Lewicki А. Powstanie Swidrygiełły. Krakо́w, 1892; Вольдемар А. Г. Национальная борьба в Великом княжестве Литовском в XV и XVI вв. // Известия Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук 1909 г. Т. 14, кн. 3. С. 160–198; Грушевський М. С. Історія України – Руси. Київ; Львів, 1907. Т. 4.