XVI - XVII века, с одной стороны, время медленной истории, а, с другой стороны, - период бурных внутренних изменений [42]. Великие географические открытия в XVI – XVII веках стали достоянием повседневного сознания. Процветают торговля, происходит становление первичных экономических мировых связей (Ганзейские города). Религиозные войны, народные восстания – свидетельства активизации политической жизни. Политика перестает быть уделом избранных. Модель политики жизни по Маккиавелли проникает в обыденное сознание. Мир становится разнообразным для самых широких масс, а не только в элитарных кругах. Для простого человека проблема выбора становится повседневной. Атомизация общественной жизни свидетельствует о разрушении традиционного порядка.
Эти изменения проявляются, прежде всего, в философском и общегуманитарном восприятии жизни индивида. Свидетельствуют об этом философские, политические и литературные произведения того времени. Все гении от Макиавелли до Шекспира, от Декарта до Беркли - размышляют над перипетиями одного героя – Человека, наделенного уникальной судьбой. Реформация вызывает научную и идеологическую революции XVI – XVII веков.
Важнейшей вехой на этом интеллектуальном поприще становится появление концепции «скрытого Само». В каждом человеке живет внутреннее Я, скрытое от других, которое может не проявляться в социальном поведении. Это внутреннее Я трудно определить т. к. за ним трудно наблюдать. Настоящие мотивы, интенции спрятаны внутри Я.
Идея не возникла на пустом месте. Противоречие между видимыми феноменами и скрытыми реальностями - тема для размышлений философов со времен Платона. Христианство углубило это противоречие. Но в эпоху Нового времени оно приобрело новый смысл на индивидуальном уровне. Уже возникает проблема разделения феномена индивидуализации, идентичности и рефлексии. Противоречие между феноменом и ноуменом в XVI веке сказывалась на поведении индивида: он мог скрывал себя, избегая общества, становился лицемером, притворщиком. Это время было наполнено претензиями, перевертыванием устоявшихся порядков. Необычайной популярностью пользуется театр. Характерно появление театральных персонажей с ярко выраженными индивидуальными чертами. Черные мессы, которые священники служили стоя на голове, культы Сатаны, фобии и фантазии, эмоции, проявляющиеся в народных бунтах и поисках рая на земле (освоение Америки) выражают человеческое стремление познать себя и пока еще неосознанный страх перед таким познанием [42].
Именно в это время великий французский философ Рене Декарт объявляет, что самопознание, сомнение - высшие ценности, самознание - самая надежная и безопасная реальность. Этому знанию можно доверять, ведь оно выводится из эмпирических свидетельств. «Нет более достоверного знания, как познание самого себя» [43].
Другой не менее великий француз Блез Паскаль не обошел вниманием антропологическую проблему. Он был далек от голого энтузиазма современников. Будучи великим естествоиспытателем, Паскаль писал, «Я вижу эти ужасающие пространства Вселенной, которые заключают меня в себе, я чувствую себя привязанным к одному уголку этого обширного мира, не зная, почему я помещен именно в этом, а не в другом месте, почему то короткое время, которое дано мне жить, назначено мне именно в этой, а не в другой точке целой вечности, предшествовавшей мне и следующей за мной. Я вижу со всех сторон только бесконечности» [44, с.138].
Паскаль, как никто из его современников чувствовал, насколько человек хрупок и в то же время велик. Он понимал, что величие человека проистекает из человеческой способности к адекватной самооценки, ведь свое несовершенство люди видят «также ясно, как видит Бог». У человека есть способность самопревосхождения. «Дар понимания человеком сообщаемой ему вести о его греховности, вине, духовном несовершенстве отличает его от остального мира. Этот орган духовной жизни человека, позволяющий ему различать добро и зло, сдерживать страсти» – это совесть [44, с.134]. Совесть мучает человека, мешает ему быть самодовольным и подвигает его на бесконечное совершенство. Совесть - это первичная инстанция индивидуального сознания. Совесть появляется как саморефлексия, как упорядочивание внешней среды для внутренней жизни.
Интерес к индивидуальности - главное свойство того времени. В концепциях выделялись следующие характеристики индивидуальности:
В XVI веке намечается особый интерес к автобиографической литературе: семейные хроники, исповеди кальвинистов, пиетистов, профессиональные автобиографии, частные хроники, рассказы о путешествиях. Отличительной особенностью этого жанра становится описание с предельным вниманием и тщательностью частных особенностей жизни [45]. В автобиографиях значительное место отводится описаниям внешности, поведения, списку друзей и врагов, личным привязанностям, пристрастиям в еде и одежде, манере ходить и вести разговор, «ангелам-хранителям» и курьезам жизни. Повышенный интерес к индивидуальности отмечается и в биографической литературе. Если ранее биографии посвящались только святым или героям, то постсредневековая биографическая литература - это жизнеописания обычных людей. Биографы должны представлять факты и рисовать точный портрет индивида [46].
Следующим признаком движения в сторону индивидуализации стало ослабление кровно-семейных уз. На место утраченного уважения и доверия к главе семейства приходило уважение и преклонение перед государством, перед главой государства. Организация общества как системы семей уступила место сиcтеме, организованной по принципу «Индивид сам по себе». Этот исторический феномен стал важнейшей основой становления посттрадиционного общества, в котором проблема идентичности становится все более актуальной. Несмотря на распространенное убеждение, что в XVI - XVII веках традиционная система построения общества уступает место индустриальной, на наш взгляд, суть социальных изменений состоит в другом. Индивидуализация (результат индустриализации) проявляется в постепенном уходе от семейной традиции. На смену семейно-локальным традициям приходит более влиятельная и универсальная традиция, более высокого социального порядка, более успешной организационной формы – национально-государственная традиция. С одной стороны, она освобождает человека от пут и зависимостей прежнего порядка, с другой, - создает более универсальные способы контроля и подчинения. В ее распространении проявляется необходимость обобщенного понимания прошлого, интерпретации места человека в прошлом.
Процесс индивидуализации и ее вербального осмысления просматривается во многих социальных структурах того времени.[1]
Немаловажным проявлением атомизации и индивидуализации является распространение в пуританской религии такой человеческой черты как «самообман». Чрезвычайно строгие требования к моральному облику как к единственному средству успокоения души не всегда выполнялись, но стремление увидеть себя среди избранных специально культивировалось и было велико. Пуритане имели стойкую тенденцию к ханжеству и неверной саморепрезентации. Поскольку допускается возможность самообмана, самоосознавание неисчерпаемо для человеческой рефлексии. Самознание - процесс становящийся, возможно никогда не доступный обычному человеку, но обеспечивающий временное самоуспокоение. Этим объясняется беспрецедентное количество дневников в среде пуритан [45]. Дневники - это способ понять человеческую душу. Душа стабильна и неизменяема в своих сущностных свойствах (влияние исторического субстанциализма). Состояние души - то, что можно обнаружить или понять, но не изменить или сотворить. Самопознание в связи с этим концептуализируется в метафорических терминах - искания того, что уже существует или иллюзорно. Это то, что впоследствии получит название верхушки айсберга человеческой бессознательной жизни.
Одной из важнейших основ становления идентичности всегда был процесс приобретения «своего», «частного» (приватизации) как фундаментального права каждого на частное владение, на личную, невидимую для других жизнь, на право побыть наедине с собой. Самым подробным образом этот процесс был изучен в трудах Н. Элиаса и Ф. Арьеса [48, 49]. Мы будем касаться его не раз в связи с нашей темой.
Арьес утверждает, что до XVII века почти никто не бывал один. Персональные комнаты, обеденные приборы, личные книги появляются только в XVIII веке. (Для Броделя это еще одна причина разграничивать историю на до XVIII века и после.) Но Элиас показывает в "Процессе цивилизации" постепенность этого исторического движения [49]. С конца Средневековья идет процесс, который немецкий исследователь назвал цивилизационным. Он выражался в перестройке структуры личности и системе ее отношений с другими. Среди внешних симптомов - изменение права и бытовых привычек, происходившие в высших слоях общества, и затем распространявшиеся на более широкие круги. Этот цивилизационный процесс вел к обособлению аристократии как культурной элиты, к росту самосознания и к желанию обособиться (особенно в среде « верхов»).
Потребность и культивирование частного сектора в повседневной жизни - длительный процесс аккультурации, приручения и самообуздания. Первичная причина его не в индивидуализации, а в построении новых социальных отношений между индивидами, которые действуют сами по себе как универсальные и в то же время одинаковые, похожие на других члены общества и государства. Процесс цивилизации шел постепенно и неравномерно, но его значение - в формировании нового типа личности – «автомизированной», обособленной, уходящей в себя и к себе. Элиас замечает, что процесс внутреннего самодисциплинирования провоцировал психологические противоречия и стрессы уже в те времена. Все большее разделение на частное и публичное, на свое и общественное отделяет «Само» от общественной системы.
Логическим и теоретическим следствием индивидуализации и «приватизации» становится изменение отношения к смерти, которое всегда выражает перемены в осмыслении идентичности (Ф.Арьес, А.Гуревич). Происходит осмысление «индивида, осознание в час смерти или в мысли о смерти своей собственной идентичности, личной истории, как в этом мире, так и в мире ином» [48, с.290]. Средневековая анонимность изживается, возникают эпитафии, надгробные изображения, мысль о смерти становится трудно переносимой, люди боятся как жить, так и умирать. Такое отношение к смерти выражает заботу об индивидуальной судьбе и желание проявить эту заботу, отразить ее в жизни и в символах.
Изменения, связанные с процессом индивидуализации, касаются и семьи. Они модифицируют отношения внутри семьи как той главной среды, в которой оформляется индивидуальность. Это относится к изменениям в выборе супруги или супруга, а также отношения к детям. Супруг выбирается, скорее исходя из личных достоинств, нежели по настоянию старшего в семье [50]. На детей начинают обращать внимание в связи с необходимостью формировать судьбу каждого. Ф. Арьес отмечает появление в XVI веке двух концепций детства.
Первая рассматривает ребенка как очаровательное существо, нуждающееся в защите и воспитании. Во второй концепции ребенок рассматривается как несформированное создание, имеющее потенциал стать хорошим или плохим. Взрослые должны заботиться о том, чтобы он вырос хорошим. На практике это означало необходимость появления социальных институтов, выполняющих эту функцию. Э. Айзенштейн показывает связь внимания к детству с появлением и распространением печатной продукции. Печатное слово, литература сделали ребенка ребенком, разделив мир взрослых и детей. Для прочтения книг требуется овладение специальным кодом – чтением. Для этого необходимо развитие умений, но до тех пор ребенок не получает той информации, которую может получить взрослый человек. Мальчиков XVII века отдают в школы для того, чтобы обучать не в ходе практического освоения, а с помощью символов [40, 52].
Внимание к внутреннему миру создает новые требования к воспитанию детей.Например, пуританская идеология воспитания ребенка сводилась к тезису о том, что дети изначально безнравственны и нуждаются в строгой опеке [52]. Естественное Я - враг истинного Я. Для того, чтобы воспитать религиозного человека, надо сломать его волю. Для этого существует четкая программа строгого послушания и подчинения воле родителей. Дети вырастают в изолированных нуклеарных семьях, в которых культивируется авторитет родителей. Основной ценностью считается труд. После «Протестантской этики» М. Вебера уже стал классическим тезис о том, что работа в среде протестантов и особенно пуритан является важнейшим средством духовного самосовершенствования [53]. Она заставляет индивида каждый день заботится о саморазвитии. Ежедневный контроль за собой, профессиональный рост и самовыражение через труд - вот главные качества, которые должен воспитать в себе сам индивид. Профессия - это духовное, данное свыше призвание (calling, Beruf). Основные орудия в этом процессе - самодисциплина, разумность, рациональность, преодоление собственных импульсов к лени, греху, поиску легкой жизни. Значительным следствием таких представлений стала идентификация индивида с собственной карьерой. Карьера - это личное достижение и продвижение, персональное предназначение, требующая самознания, внутреннего потенциала и осмысления средств ее осуществления.
Таким образом, профессия, работа, карьера становятся важнейшими компонентами идентичности в Новое время.
Потенциально сложились еще два важнейших качества идентичности: грамотность и сознание, использующее национальный язык.
Индивидуализируется и пространство. Если в живописи Ренессанса, например, интерьер обычно не акцентирован, за широкими оконными проемами видны улицы города или фантастический пейзаж и в мышлении художника оппозиция внутреннего и внешнего вообще мало ощущается, в голландской живописи XVII века обжитой, бытовой, человеческий характер интерьера чаще всего подчеркнут, выступает как ценность [54].
Ф. Арьес отмечает, что возникновение частной сферы в ходе модернизации средневекового общества и высвобождение индивидуального сознания из скорлупок корпоративизма произошло к концу XVII века. «Именно в это время общественная ниша, освобожденная в результате подъема государства и упадка коммунальных форм общения, была занята индивидом» [55].
Расширение социальной деятельности также неизбежно приводит к установлению новых информационных структур. Потребность в информационных структурах сформировалась на практике, что привело к распространению новых способов передачи, хранения и распространения информации в повседневной жизни, в индивидуальной и коллективной деятельности. Преимущества книгопечатания и распространения печатной продукции среди широких масс населения проявляются к середине XVII века. Хотя большинство массовых газет распространяют сплетни и объявления, но газеты постепенно избавляются от давления феодальной знати. Массовые газеты разрушают атмосферу традиционности и аристократичности. Экономические, технологические и демографические условия позволяют уже развивать рынок печатной продукции [40]. Газетный рынок сметает границы государственной цензуры. К началу VIII века появление еженедельной газеты становится повсеместным.
Проблемы идентичности в обществе XVI-XVII века еще не проявились во всей полноте, но почва для них уже существует. Внутренне Я спрятано и не всегда ясно для понимания, озабоченность своей судьбой, смертью, детством, выбором демонстрируют человеку всю сложность Я. Разделение социального и персонального создают почву для будущих коллизий. Экзистенциально-этическая сущность личности и логико-гносеологическая (способы и границы самопознания) проблематика Я стала складываться на рубеже XVII-XVIII веков. Расширение границ внешнего мира неизбежно привело к расширению внутреннего мира, возникла необходимость интерпретации собственного прошлого и предвосхищения будущего.