Проханов А. 2022-3

2022 Статьи: сентябрь-декабрь

29.12.2022 Великий завет
Сто лет назад на Земле случился Советский Союз

22.12.2022 Святость Сталинграда
Великий русский победный код, победная сердцевина русского духа, перед которой падают ниц и отступают все тёмные силы мира

12.12.2022 Минуты роковые
Формируется новое, постлиберальное Государство Российское

04.12.2022 Фридман, ты где?
В Великобритании арестован человек, похожий на российского олигарха

30.11.2022 Грунтовые воды политики
Россия обретает образ страны военного времени

24.11.2022 Поздравление другу
Станиславу Куняеву — 90

23.11.2022 Хвала тебе, хвала!
Религия справедливости исповедуется всеми, кто видит своё будущее в Русской Мечте

15.11.2022 «Херсонскому миру» — нет!
Сегодня Россия осуществляет грандиозный проект, имя которому — Победа

06.11.2022 На украинском фронте без перемен
Народ измучен ожиданиями, неопределённостью, прогнозами о ядерных ударах, государственных переворотах

30.10.2022 Религия справедливости
На Украине мы вступили в жестокий бой с Западом, указывая другим народам путь к освобождению

26.10.2022 К бегству Ксении Собчак из России

23.10.2022 Русский мартен
России нужна элита военного времени, способная возглавить страну и привести её к Победе

20.10.2022 Незыблемый столп государства
Сегодня российская власть, российский централизм, президент как выразитель этого централизма, нуждаются в защите и сбережении

13.10.2022 Роль танков, или «Вставай, страна огромная!»
В Нижнем Тагиле на "Уралвагонзаводе" чувствуешь святость труда, коим сберегается Родина, не исчерпавшая череду своих бед.

06.10.2022 Код «Путин»
Сегодня в Государстве Российском совершается великий ремонт, великое очищение

05.10.2022 Чёрный день Красного Лимана или батальоны просят огня
В это грозное великое время нет места унынию, панике и неверию

04.10.2022 «За нами – Россия!»
Русская контратака приобретает сегодня новый, очень мощный, трагический характер

09.10.2022 Семь сакральных кодов для броска к Русской мечте. Александр Проханов
Зачем существует русский народ? О чём он мечтает? Как работают законы русской истории? Выступление писателя, главного редактора газеты "Завтра" Александра Проханова на конференции "Сверхновая Россия. Какая ты будешь?" День ТВ

29.09.2022 Пушкинская площадь
Глава из романа

25.09.2022 Оборонное сознание
Мобилизация возможна тогда, когда начинает работать ещё один русский код - Общее дело

19.09.2022 Донбасское мировоззрение
Сегодня России в условиях войны приходится утяжелять своё государство

15.09.2022 Атака
Отрывок из романа

12.09.2022 «Я -Звезда! Я -Звезда!»
Россия умела все свои самые страшные поражения превращать в Победы

08.09.2022 Таинственное сердце
Глава из нового романа "Меченосец"

05.09.2022 Трупные пятна истории
Всё самое ужасное и гнусное, что есть в нашей сегодняшней жизни, связано с Горбачёвым

 

 Проханов Александр. Меченосец. Роман. Расплавленный свинец. Стихи. — М. : Наше Завтра, 2022. — 432 с.

 

 

29.12.2022 Великий завет

 

Сто лет назад на Земле случился Советский Союз

Сто лет назад на Земле случился Советский Союз. Что это было? Что взбурлило, вскипятило, озарило человечество, подняло его на дыбы, открыло ему огромные ясновидящие, устремлённые в бесконечность глаза? Оторвало от бренной земли. Вскружило голову безудержной мечтой и воплотило эту мечту в грохоте строек, в пламени сражений, в дерзновенных подвигах и блистательных свершениях. От кого исходила эта небесная сила? Она опустилась на землю, воздвигла небывалое Красное царство, а потом исчезла, оставив после себя остывающий ожог, жаркое пепелище, по которому бродят унылые, потерявшие свои смыслы народы.

Кто он был, этот огнедышащий ангел, имя которому — Советский Союз? Он являлся во снах народам, в которых дремало несогласие с земными уложениями, писанными слезами и кровью законами, дремало нежелание жить под железной пятой исторических обстоятельств, в которых люди обречены на страдания, на унылые беспросветные труды, на вечные, поселившиеся в народах распри, на бессмысленное кружение в лабиринтах истории с её тупиками, жестокими казематами, мнимыми озарениями.

Советский Союз был пробуждением от сна, был ослепительной, открывшейся миллионам людей мечтой — той, что туманно жила в наскальных рисунках и на церковных фресках, в богословских трактатах и музыкальных симфониях. Был мечтой, вырывавшей народы из животного мира, из законов истории, которые останавливали человечество, понуждали быть рабом истории. Той истории, что разделила людей на богатых и бедных, на сильных и слабых, на царей и слуг, на высших и низших. Их всех уравнивала смерть — неизбежная, царящая во веки веков, делающая земную жизнь человека жалким предбанником, в котором корчатся народы прежде, чем навсегда исчезнуть с лица земли.

Советский Союз — это воплощение мечты о небесном рае, сведённом на землю, нетерпеливое стремление обрести этот рай здесь, в земной жизни, сделать её прекрасной и бессмертной.

Если спросить исследователей Советского Союза, что это было, они расскажут о пятилетних планах, о грандиозных заводах и стройках, о научных центрах и невероятных открытиях, о вождях, подвижниках, великих тружениках и бесстрашных воинах. О кромешной жестокой работе, которой человечество порывало с бренным бытием, выламывалось из истории так, что хрустели кости, падали колокольни, срывались с насиженных мест земные уклады. И в грохоте строек, среди маршей и песнопений, молитв и проклятий поднималась Красная громада, имя которой — Советский Союз.

Мечта — грандиозная сила, пробуждение в людях Бога, устремление человечества в то заповедное царство, из которого оно было изгнано, и теперь возвращается. Этого высшего, предельного религиозного смысла не хватает исследователям советской эпохи, у которых ускользает та великая тайна, заповедная мечта человечества, что обнаружила себя сто лет назад в России. Страна, лежащая между трёх океанов, стала землёй, очнувшейся от сновидений, поднявшейся с прокрустова ложа истории, чтобы воплотить божественную мечту.

Неизбежно появится ясновидец, который напишет религиозную историю двадцатого века, объяснит эту историю как столкновение двух грандиозных космических сил — фашизма и коммунизма, чёрной, в эсэсовском мундире Германии и огненно-красного, в золотом и лазурном — Советского Союза, изображённого на великой картине "Купание красного коня".

Две мечты схватились в чудовищной битве — мечта о чёрной преисподней и мечта о небесном лазурном рае. Война, где сталкивались воздушные и танковые армии, миллионные контингенты, война, покрывшая Землю от Арденн до Урала горящими городами, солдатскими могилами, расплавленной бронёй и неистовой страстью, это была вой­на, которую вели между собой небесный рай и подземный ад. Победа сорок пятого года была Победой рая над адом. Красная площадь сорок пятого года была райским садом, где цвели золотые купола, пламенели рубиновые пятиконечные звёзды. На эту райскую площадь сыпались обломки поверженного истреблённого ада — штандарты фашистских дивизий. В эти мгновения гремели колокола истории, славили Победу, величали Советский Союз. И с гранитного амвона слушал звон поднебесных колоколов Сталин с бриллиантовой звездой на груди.

Советский Союз не уцелел — он пал. Люди не выдержали великого напряжения, побуждавшего их стать богами. Бог в человеке опять ушёл в глубину, спрятался среди сует, вожделений, мелких забот и хлопот. Но, исчезнув, Советский Союз передал нам, променявшим первородство на чечевичную похлёбку, нам, изгнанным из рая, куда привела нас мечта, передал Победу, это пламенное слово, которое было у Бога и которое было Бог. Победа живёт среди нас. Вместе с ней живёт мечта о вселенском счастье, о райском бытии, которое человечество познало и к которому оно снова будет стремиться.

Вероучение Русской Мечты, Идеология Русской Победы, Сказание о Русском ковчеге, Религия справедливости — всё это заветы, оставленные нам Советским Союзом, чертежи, по которым неизбежно — через год или через век — мы вновь станем возводить наши ало-золотые хоромы. Всем, кто жил в СССР, кто вкусил сладость небесного плода, этого никогда не забыть.

 

https://zavtra.ru/blogs/velikij_zavet

 

22.12.2022 Святость Сталинграда

 

Великий русский победный код, победная сердцевина русского духа, перед которой падают ниц и отступают все тёмные силы мира

Русский космонавт, летавший в корабле по орбите, исследуя излучение Земли, обнаружил таинственное пятно нежно-фиолетового цвета. Вернувшись на Землю, он наложил изображение пятна на карту России. Оно покрывало степь между Волгой и Доном, совпадая со степными пространствами, где проходила Сталинградская битва. Земля светилась, излучала. Спектрометр показал, что излучение этих степных пространств совпадает с излучением рублёвской "Троицы": ангельских ликов, загадочной скалы, тенистого дерева, трапезы, за которой собрались слетевшие с неба ангелы. И земля между Волгой и Доном казалась застольем, куда слетелись силы небесные.

Если медленно, по ступеням подниматься к вершине Мамаева кургана мимо могучих, отлитых из бетона великанов, где каждый держит на плече раненого или убитого товарища, продолжая вести сражение, то на вершине кургана найдёшь панораму Сталинградской битвы.

На огромном округлом полотне изображено множество эпизодов этого грандиозного сражения. Атаки советских пехотинцев, жестокие схватки в окопах, танки, израсходовав боекомплекты, сшибаются свирепой бронёй. Краснозвёздные самолёты идут на таран бомбардировщиков с чёрными фашистскими крестами. Пожары, развалины. Волга кипит от взрывов. Ты стоишь поражённый, вглядываясь в лица безвестных сталинградских героев. И если долго на них смотреть, панорама начинает светиться. Сталинградских бойцов окружает сияние, над их головами золотятся нимбы, и это излучение совпадает с тем, что исходит от ангелов рублёвской "Троицы".

Казалось бы, за 80 лет, что истекли с момента сражения, Сталинградская битва была изучена историками во всей её необъятности: каждый подвиг, каждый бугорок, каждая могила, каждый приказ командира полка или командующего фронтом, или Сталина. Сталинградская битва воспета в песнях, в стихах, в воспоминаниях участников. И всё же во всей этой грандиозной, созданной исследователями картине чего-то не хватает, что-то остаётся за пределами постижимого — огромное, небесное, не подвластное разумению.

Здесь, на Сталинградских полях, было пролито столько крови, произнесено столько молитв, столько проклятий и дерзновенных приказов! Здесь случилось столкновение не только воюющих армий, не только идеологических доктрин и векторов земного развития. Здесь прогрохотала схватка космических сил, тех, что были заложены в человеческую историю при сотворении мира. Здесь столкнулись чёрная кромешная тьма фашизма и светоносная сила России, здесь обнаружили себя адские силы и лучистый сверкающий рай. Проходящая вне земных пространств схватка ада и рая, чудовищная, непомерная, сотрясающая всё мироздание, эта схватка обнаружила себя в Сталинграде, является главной отгадкой Сталинграда, непостижимого для разумения.

Сталинградская битва потребовала от народа такого напряжения, такой жертвенности, такого духовного рывка, что затронула самые глубины, откуда возникает народ и начинается его история. И народ, сохраняя себя, бросается на амбразуру, рвёт на себе рубаху, атакует тьму, превращает эту тьму в свет, в победу. Сталинград святой, Сталинград земной и небесный.

Дом Павлова был здесь, на сталинградской земле, с его героическим гарнизоном. Быть может, он был в небесах, где советские солдаты с белоснежными крыльями за спиной отражали чёрных эсэсовцев, свистящих перепончатыми крыльями.

Мамаев курган, набитый железом так, что может неделями питать металлургический завод. Но то на земле. А быть может там, в небесах, существует священный курган — волшебная гора, с которой краснозвёздные ангелы сбрасывали в пропасть нетопырей со свастиками. Волга — река Русского времени, красневшая в дни Сталинградской битвы от крови. Быть может, Млечный Путь — это небесная Волга, у которой столкнулись силы ада и силы небесные.

В Сталинграде есть волшебный фонтан: хоровод пионеров, взявшись за руки, несётся по кругу, не пуская из этого круга чудовище. Это танец счастливых детей, в которых предвоенный скульптор увидел будущее светоносное человечество. Это светоносное человечество запечатывает тьму, не даёт ей выйти в мир. Во время первого страшного фашистского налёта на Сталинград, когда бомбардировщики "Люфтваффе" сбросили на город тысячи и тысячи зажигательных бомб, город превратился в страшное пожарище. Взрывы рушили дома и заводы. И фонтан был повреждён. У пионеров отлетали головы, руки, ноги. Но они, изувеченные, продолжали вести хоровод, продолжали удерживать в нём неистовое, страшное чудище.

Этот фонтан времён войны изображается на многих картинах и снимках, повествующих о Сталинградской победе. У этого фонтана проходили бои, площадь устилалась убитыми, но пионеры не размыкали кольцо. Страшное чудище — 6‑я армия Паулюса — было окольцовано, и в этот детский хоровод вставали все бойцы Сталинградской битвы — живые и мёртвые. В этот хоровод вставали все, кто в тылу радел за Сталинградскую победу. В этом хороводе были дети, на уральских заводах точившие снаряды, вдовы в колхозах, пахавшие на себе утлые земли. В этом вселенском русском хороводе, где русский свет запечатывал вселенскую тьму, сражались все русские святые и праведники. И теперь этот восстановленный фонтан снова сверкает струями. И вода из этого фонтана — та мёртвая и живая вода, коей исцеляются телесные и духовные раны. Будешь в Сталинграде — испей воды из фонтана, и тебе откроется русское чудо.

Здесь, на полях Сталинградских сражений, происходило столько чудес, столько божественных явлений! По молитвам воинов к ним являлись святые праведники, Богородица, силы небесные. Если собрать воедино свидетельства об этих чудесах, то возникнет Сталинградская книга чудес. И ты уверуешь, что действительно сталинградская земля — земля святая.

И пусть все, кто живёт сегодня в Сталинграде, в своих хлопотах, трудах, огорчениях вдруг ощутят, что они живут на Святой земле. И когда они шагают по улицам города, их нога ступает туда, где когда-то ступала святая стопа. Святые праведники учат, что ни одна русская победа не обходится без Бога. Русский народ даже в самые горькие минуты своего затмения живёт в Боге и с Богом. И Сталинградскую победу одержали бесстрашные жертвенные пехотинцы, отважные офицеры, железные генералы, кремлёвский мудрец и стоик Иосиф Сталин. Но эта Победа была бы невозможна без божественных сил. Человеку не дано одолеть ад, если Бог не с ним.

Во время Сталинградской битвы Христос спустился с небес, вскакивал вместе с пехотинцами и шёл в атаку на врага. Сидел за штурвалами советских танков, громивших вражеские доты. В кабинах самолётов сшибал наземь чёрные эскадрильи "Юнкерсов". Он закрывал глаза убитых героев, целил раненых и сам омывал свои раны в Волге, превращая эту великую реку в русский Иордан.

Отягчённый трёхлинейкой,

Всю тебя, земля родная,

Бог в солдатской телогрейке

Исходил, благословляя.

Это Бог в телогрейке сидел в сталинградском окопе. Он в чистом поле между Волгой и Доном смыкал два фронта в победное кольцо.

Как знать, может быть, когда-нибудь появятся доски, на которых рукой гениального живописца будут начертаны лики сталинградских героев, и над каждой головой просияет нимб.

Сталинград возник из самых глубин, из самой сердцевины русского народа. Иногда кажется, что вначале был Сталинград, а уж потом возник русский народ. Сталинград в русской истории был всегда, извечно. Он шёл по стопам русской истории, был поводырём русской истории. Битва на Куликовом поле — это Сталинград. Ледовая сеча на Чудском озере — это Сталинград. Бородинское сражение — это Сталинград. Сегодняшний Донбасс — это Сталинград. Храм Василия Блаженного — образ русского рая — это Сталинград. Рублёвская Троица с лазурными ангелами и фаворским светом — это Сталинград. Пушкин с "Евгением Онегиным" — это Сталинград, Твардовский с "Василием Тёркиным" — это Сталинград. "Во поле берёзонька стояла" — это Сталинград.

В Сталинграде присутствуют все русские коды, которые определяют сущность русского народа и русского государства. Сталинград — это мечта о небывалом, счастливом, светоносном царстве, где живут люди, прозрачные для света, где нет вражды и насилия. Сталинград — это русское чаяние о божественной справедливости, которая — не только в отношениях человека с человеком или в отношениях государства и человека. Но и в отношениях природы и человека, в отношениях внутри самой природы, во всём необъятном космосе, сотворённом по законам справедливости. От чего и ахнул в восторге Ломоносов, написал свой стих:

Открылась бездна, звезд полна,

Звездам числа нет, бездне — дна.

И конечно, Сталинград — это великий русский победный код, победная сердцевина русского духа, перед которой падают ниц и отступают все тёмные силы мира.

Я вижу такую картину: пионеры сошли со своего священного фонтана и отправились в сталинградскую степь. У них в руках корзины, как у грибников. Они ходят по сталинградской степи и собирают осколки снарядов — тех, что впились в сталинградскую землю и продолжают её питать ядами и болью войны. Дети собирают эти осколки и складывают в корзины. Иногда эти осколки ужасно тяжелы, их трудно вырвать из земли, корневище войны пропитало насквозь сталинградскую землю. Но пионеры собираются все вместе и выдёргивают этот корень войны, складывают в корзину. Они приносят эту корзину к своему священному фонтану и насыпают в центре фонтана гору чёрных зазубренных смертоносных осколков. И на эти осколки проливается живая и мёртвая бриллиантовая вода из фонтана. И гора превращается в огромный серебряный слиток, похожий на драгоценный оклад иконы, на которой сияет божественный лик — лик Сталинграда.

Говорят, что в момент Сталинградской Победы, когда сомкнулись Сталинградский и Юго‑Западный фронты, в небе образовалась новая галактика. Пускай же наши зоркие астрономы обнаружат её среди мириадов светил и покажут нам в дни сталинградской годовщины.

 

https://zavtra.ru/blogs/svyatost_stalingrada

 

12.12.2022 Минуты роковые

 

Формируется новое, постлиберальное Государство Российское

Как выскребается либерализм из русской истории? Сначала разгромили Навального и его структуру, затем закрыли «Мемориал»*, запретили «Эхо Москвы»**, пометили иноагентов и нежелательные организации, очистили от либералов Совет по правам человека. Остаётся закрыть Высшую школу экономики и Ельцин-центр.

Как выскребалось советское из русской истории? Тайные посиделки у Андропова, на которых говорилось о нерентабельности СССР. Роспуск старой партийной элиты и назначение Горбачёва. Перестройка с уничтожением всех символов, на которых держалось советское государство. Встреча Горбачёва с Рейганом в Рейкьявике, где обсуждался демонтаж Советского Союза. Полёт Ельцина в американский Сиэтл, где обещал американцам распустить Советский Союз. В Беловежской пуще и состоялся этот роспуск.

Как формируется новое, постлиберальное Государство Российское? В страну вернули музыку советского гимна и Красное знамя Победы. Победа 1945 года стала идеологией путинского государства. Идеология Победы подтверждалась возрождением военно-промышленного комплекса и множеством монастырей, где Победа обретала религиозный характер. Победным было возвращение Крыма и восстание на Донбассе. Идеология Победы питает сегодняшнюю схватку на Украине и трансформацию российского общества.

Мы, люди старшего поколения, видели, как разрушается и падает Советский Союз, видели, как после смерти Союза нарождается ельцинское либеральное государство. Видим, как разрушается и опадает это либеральное государство, и взамен его возникает новое. Какое? Победное.

Победа, религиозно осмысленная, стала идеологической основой сегодняшнего Государства Российского. Из религиозно осмысленной Победы вырастает Сталин. Тщетны усилия изъять из Победы Сталина. Сталин и Победа неразрывны, и одно без другого невозможно. Сталин возвращается в российское сознание, как весенняя листва возвращается в голые, облетевшие за зиму леса. Война с мировым фашизмом, которую ведёт сегодня Россия, ещё шире распахивает перед Сталиным двери.

Фашизм не смог бы победить Николай II, не сумевший одолеть Вильгельма. Фашизм не смог бы победить Керенский, который не устоял перед горсткой красных отрядов. Мировой фашизм мог победить только Сталин.

Рождение Сталина в XXI веке предполагает рождение Гитлера XXI века. Победа сорок пятого года была победой Сталина над Гитлером. Но эта победа была не окончательной. Гитлера вымарали из истории Германии. Сталина вымарали из истории России. Но и та, и другая истории взращивает в себе одна — Сталина, другая — Гитлера. И о том, и другом пытались забыть. Но кости Гитлера и Сталина продолжали свой спор и свою войну. И теперь они снова встают из гроба истории, облачённые в новую плоть, окружённые новой мифологией, помещённые в центр разгорающейся грозной схватки.

Схватка между Гитлером и Сталиным обещает быть громадной, сокрушительной, чудовищной, не уступающей той, которая спалила Европу от Арденн до Волги.

Новым Сталиным, на которого история возложила бремя грядущей русской Победы, является Путин.

Новым Гитлером, который рождается из чёрной спермы фашизма, является Зеленский. Вредна и легковесна трактовка Зеленского как марионетки, клоуна, истероидного актёра. Он заслуживает самого пристального изучения. Ибо его нельзя победить, не понимая сложнейшую природу его возникновения.

У Зеленского множество пуповин, связанных с глубинными пластами мировой истории. Его питает иудейская мистика, германское язычество нибелунгов, перунические и славянские культы. В Зеленском есть отголоски Святой Софии Киевской. Его питает сегодняшний либеральный Запад с теорией великого обнуления и нового освобождённого от традиционной архаики человечества. Весь этот бурлящий коктейль помещён в поле современной цифровой цивилизации, им управляет искусственный интеллект, превращающий коктейль «Зеленский», в огненный, испепеляющий напиток «Гитлер».

Страшна история, которая приходит к обывателю, как тать в ночи. Великолепна история, открывающая художнику свои необъятные, пылающие глубины. Беспощадна история к солдату, сжимающему винтовку на поле боя.

 

«Блажен, кто посетил сей мир

В его минуты роковые...»

 

* Организация признана иностранным агентом, её деятельность запрещена в РФ

** Доступ к ресурсам радиостанции ограничен из-за распространения ею ложной информации и призывов к экстремизму

 

https://zavtra.ru/blogs/minuti_rokovie

 

04.12.2022 Фридман, ты где?

 

В Великобритании арестован человек, похожий на российского олигарха

 Источники в Лондоне сообщают, что на вилле Фридмана английскими спецслужбами произведён обыск, изъяты электронные устройства, крупные суммы денег, а господин 58 лет от роду арестован. Является ли арестованный 58-летний господин Фридманом, ровесником упомянутого господина? Этот вопрос по-прежнему остаётся открытым. Всем известна мощь адвокатов Фридмана, которые сворой бросаются на любого, кто посмеет усомниться в благородстве и честности их хозяина. Многие имевшие неосторожность упрекать Фридмана в нечистоплотности, схватить его за руку, усмирялись огромными разорительными исками.
Как еврейский «Железный купол», мешающий палестинским ракетам «Кассам» поражать ненавистные цели, так адвокатское прикрытие Фридмана избавляет его от атак недоброжелателей. А их у Фридмана много в России, где тот является одной из самых одиозных фигур олигархического бизнеса, сформированного при Ельцине в самые страшные и горькие времена, постигшие страну.
Олигархи той волны жадно разворовали советскую народную собственность, захватили несметные богатства русских недр, сделали Россию сырьевой колонией, уничтожили великую советскую индустрию, превратили Россию из страны великих заводов и сверхсовременных технологий в страну банков и финансовых рынков, заменив категорию священного труда категорией банковских прибылей. Это они создавали культуру потребления, вымарывая из культуры всё, что связано с возвышенным, божественным, русским, превращая Россию трудящуюся, творящую, жаждущую истины в целлулоидную куклу, набитую гремящим и трескучим горохом.
Не знаю, арестован ли в Лондоне Михаил Фридман, или эта новость лопнет, как пузырь. Но если это действительно Фридман, то известие не вызывает у меня удовлетворения и злорадства. Если Фридман арестован за отмывание денег и другие финансовые преступления, то этот арест произвела не российская полиция, а английская, не российское правосудие вершит свой суд над преступным олигархом, а враждебные нам англосаксы, которые подают пример справедливости и законности.
Если арест Фридмана действительно состоялся, то продлится недолго: он окажется на свободе, произведя тайные отчисления в неведомые нам фонды и кассы, коих не меньше в коррумпированной Европе, чем в коррумпированной России.
Если состоится изъятие миллиардов Фридмана, то это случится на пользу западной цивилизации и явится перекачкой денег из несчастной, трижды ограбленной России в тучные закрома западных банков.
Недавно еврейские олигархи, оказавшись в Израиле, устроили декоративное странствие по пустыне, где сорок лет бродил еврейский народ, прежде чем отыскал Обетованную землю. Эти согбенные еврейские олигархи шли по пустыне среди раскалённых камней и колючих кактусов, на них нападали пауки пустыни. Они изнывали от жажды, перед ними вставали розовые и голубые миражи. Они молились мамоне, дарили свои миллиарды «золотому тельцу», но оказались не в Земле обетованной, а в английской тюрьме с клеймом воров и отмывателей денег.
Религия справедливости овладевает миром. Олигархи, ограбившие русский народ, создавшие на русских слезах несметные состояния, теперь, чтобы избежать западных санкций, берут украинское гражданство, перечисляют миллиарды Зеленскому, и на эти миллиарды Украина закупает американское оружие, и гаубицы М-777 рвут на части русских парней из деревень и посёлков.
Эта Религия справедливости неизбежно коснётся России. И чудовищная несправедливость, сотворённая олигархами после 1991 года, будет исправлена. Великое очищение придёт в Россию. Только такая Россия —михаил светоносная, возвышенная, постигающая высшие духовные ценности, способна одолеть тьму, которая идёт на неё с Запада.
В тюрьме ли Фридман, на свободе ли, неважно. Важно, что олигархическая Россия сотрясена. И религия справедливости обнаружит себя не в уложении земных судов, а в суде Господнем.
Фридман, ты где? Отзовись. Неправда, что на олигархах негде ставить клейма. Есть такое клеймо и такое место.

Илл.: Михаил Фридман (в центре) среди единоверцев-миллиардеров во время паломничества на праздник Песах в израильской пустыне. Фото 2013 года.

 

https://zavtra.ru/blogs/fridman_ti_gde

 

30.11.2022 Грунтовые воды политики

 

Россия обретает образ страны военного времени

Русское наступление под Авдеевкой. Русское отступление от Херсона. Русские ракеты уничтожают инфраструктуру Украины. Поток американских вооружений на Украину нарастает. Без русского газа Европе грозит замерзание. Тёплая зима в Европе, и подземные газохранилища наполнены. "Северный поток" взорвали англосаксы. Для переговоров с Западом двери остаются открытыми. Россия обретает образ страны военного времени. Дорогие рестораны Москвы ломятся от счастливых клиентов.

Вихри информаций, ворохи суждений, неразбериха прогнозов. Яйцеголовые аналитики подсматривают друг за другом, кормят друг друга мнениями, создают картину мира, достоверность которой держится минуту и сменяется другой, столь же "достоверной" картиной.

Создаётся ощущение, что ворох информации, доступный для обозрения, аналитические прогнозы и предсказания зиждутся на неизвестном, непознанном, притаившемся в глубинах политики. Из этих глубин определяется ход ближайших видимых нам явлений. Современная политика — это уравнение с непостижимым неизвестным, в котором и сосредоточена реальная политика. Нам же даны бесчисленные её отражения.

Что оно, это неизвестное? Быть может, тайные переговоры враждующих сторон? Закрытые встречи стран-гегемонов, которые делят мир, и в период компромиссов мир успокаивается, а в период ссор мир переживает войны и кризисы? Или эти силы не имеют человеческих лиц, это слепые силы истории?

Сегодняшнее Государство Российское напрягается, как рессора на ухабах непроезжей дороги. Собираясь воевать с "чахлой украинской армией", с "угасающей, обескровленной Украиной", Россия столкнулась с гигантской мощью Запада. С могучими конвейерами американской военной индустрии. С утончённым лукавством европейской политики, имеющей опыт бесчисленных обманов, интриг, обольщений, ударов в спину.

Российское Государство, растратив впустую мощь Советского Союза, бездарно промотав в 90-е историческое время, стремится наверстать упущенное: создаёт новую индустрию, обретает новые рынки сбыта, ищет новых союзников, отвергает врагов, строит новые центры управления, центры аналитических и экономических систем.

Государство в опасности. Слышно, как потрескивают его шпангоуты и балки, как чудовищные льды наваливаются на его борта. Государство нуждается в поддержке народа, нуждается в поддержке элит. Государство является высшей ценностью народа, который слишком часто расплачивался за своё недоверие государству, за своё отречение от государства, за свои угрюмые нападки на государство. Тогда государство рушилось, и народ превращался в черепаху без панциря, в танк без брони, в тулово без мозга. Народ погибал в чёрных ямах истории, откуда его извлекало только русское чудо.

Что оно, Государство Российское? Кремлёвский централизм, построивший свою вертикаль от Полярной звезды до глубинной расплавленной магмы? Палаты Парламента, где представители партий, регионов, субъектов слипаются в огромный ком пластилина, в котором не различимы отдельные личности, отдельные звёзды политики? Или это армия, ещё недавно блиставшая на парадах и в танковых биатлонах, а сегодня кровоточащая, остановившаяся на околице украинских городков и деревушек? Или разведка, проворонившая Крымский мост и удары по Севастополю? Не угадала украинских реалий, когда входившие на Украину русские войска встречались не караваями, а "Джавелинами", "Стингерами" и "Байрактарами"?

Всё это — лишь органы государства, его щупальца, а оно, Государство Российское, непознанное, загадочное, живущее по законам русских глубин, обретает мощь и цветение, перед которыми трепещут вороги, а потом падает в бездну, в чёрные провалы истории на радость и смех врагов. Русское государство — это поводырь, который ведёт русский народ по непролазным дорогам истории. Иногда этот поводырь заводит народ в овраги, но никогда — в погибель. Из этих оврагов и промоин народ восстаёт, ведомый государством, которое поднимается в новой красоте и величии.

Сегодня эти красота и величие — не в дворцах и храмах, не в великолепии парадов и шествий. Эти красота и величие — в окопах Донбасса, в небритых, с провалами щёк лицах ополченцев. В русских горящих танках, подбитых, но продолжающих стрелять по врагу.

Как разгадать великую тайну, именуемую Государством Российским? Как угадать, почему отказавшаяся от величия, суверенитета, от права называться цивилизацией ельцинская Россия вдруг стряхнула с себя мишуру западных ценностей, которую она получила вместе с Макдональдсом, дорогими бутиками и мюзиклами Бродвея? Почему она отреклась от всего этого и пошла своими исконными, трагическими и величественными, путями? Какая сила толкнула её на эти пути?

Какая сила толкнула Путина, завсегдатая мировой "семёрки", "Человека года", блистающего на глянцах мировых журналов, "единственного европейца", как называли его либералы? Почему Путин разорвал на груди рубаху и пошёл на таран этой жуткой махины Запада? Какая сила коснулась Путина, и он вернул России Крым, накликав на Россию всю накопившуюся на Западе ненависть, весь уготованный нам русофобский удар?

Россия — не герой, который, обвесив себя гранатами, ложится под неприятельский танк. Россия — Божия страна, она управляется не комбатом, не комдивом, не главкомом и даже не президентом. Она управляется глубинными, а вернее, небесными законами русской истории, которые неумолимы и подчас безжалостны к Государству Российскому. Подводя государство к последней черте, они уводят государство от гибели, делают русскую государственность и русский народ бессмертными.

Сегодня русские историки и философы, стремящиеся понять закономерность русской судьбы, создали Вероучение Русской Мечты. Русская Мечта — это стремление русского народа к идеальному бытию, к благодатному царству, где нет насилия, поругания, а царит божественная справедливость, касающаяся не только людей, государства и общества, но и природы и космоса.

Вероучение Русской Мечты становится сегодня Движением Русской Мечты, народным движением тех, кому дорога Россия не только земная, но и небесная. То государство, которое усилиями многих поколений изживает из себя скверну, становится светлее и чище, прозрачно для света, а потом оно вдруг темнеет, и вновь начинается обряд очищения. Это Движение открывает свои врата для всех творцов, всех проектантов, будь то создатели кукольного театра в деревне или строители ультрасовременного квантового компьютера. В этом Движении творцы отыщут друг друга, сложат свои усилия, свои откровения, украсят своими талантами Государство Российское.

 

https://zavtra.ru/blogs/gruntovie_vodi_politiki

 

24.11.2022 Поздравление другу

 

Станиславу Куняеву — 90

 Дорогой Станислав Юрьевич, любимый мой Стас! Какое диво дивное — тебе 90! Господь наградил тебя долголетием, поэта и забияку, философа и рыбака, утончённого мыслителя и гуляку, пророка и весёлого бражника. Какое для меня счастье и утешение — добрых четыре десятка лет, а то и более, быть рядом с тобой. Я был награждён твоей дружбой.
Помню, как в Доме литераторов ты явился в Дубовый зал, где я вкушал сладкие вина и яства, и поведал мне о битве, которую только что провёл, о знаменитом ристалище «Классика и мы». Ты был молодой, прекрасный, «могуч и радостен, как бой».
В Риме мы ходили с тобой вокруг ночного Колизея, философствовали о священных камнях Европы. В каргопольских лесах в студёную реку ты бросал свою удачливую блесну и ловил тайменей, а за лесами в воздух взлетали баллистические ракеты с космодрома Плесецк. Мы парились в гарнизонной бане и румяные, исхлёстанные вениками кидались на снег.
После проклятого 1991-го мы шли в демонстрации по Тверской, и на нас угрюмо двигалась колонна в шлемах, со стальными щитами. И ты, как белка, цепляясь за ветки, бежал по деревьям, стараясь по воздуху преодолеть солдатский заслон.
В твоих родных нижегородских лесах, на гранитных камушках, где молился Серафим Саровский, ты ставил свечу, и она гасла на ветру, а потом сама собой разгоралась. В сумерках к этой свече прилетела ночная синица, и мы решили, что это душа Преподобного Серафима.
В 1993-м с балкона Дома Советов, за день до кровавого расстрела, ты читал свои изумительные стихи.
Сколько всего случилось за эти лета — не перечесть, не исчислить. Ты — человек исторический для русской культуры. Ты ведёшь журнал «Наш современник» как ковчег русской словесности, проводя его сквозь мели и перекаты, торосы и ураганы. Ты собрал на нём удивительных русских людей — блистательных поэтов, многомудрых философов, яростных полемистов. Вместе с тобой на этом ковчеге плыли Белов и Распутин, Астафьев и Носов, Бондарев и Викулов. На нём привольно поселились русские песнопевцы Тряпкин и Кузнецов, Рубцов и Татьяна Глушкова, опекающий всех Вадим Кожинов, утончённый Ланчиков и неистовый голубоглазый новгородец Дмитрий Балашов. И все они были братья, были могучей духовной русской силой. И все они плыли на твоём корабле. А потом тихо, один за другим уходили, и палуба пустела. И на ней оставалось перо из тряпкинской «Гагары», гильза от бондаревской противотанковой пушки, золотой перстень кузнецовских «Маркитантов».
Благодарен тебе, что ты пустил меня на палубу своего ковчега с моими романами. Сегодня на этой палубе зазвучали другие голоса, толпятся молодые русские витии, и им невдомёк, на каком поле боя они оказались, какие смертельные схватки вершились кругом, как блистали победные шлемы у героев русской словесности.
Прекрасна эта бесконечная, длящаяся поныне русская жизнь, к которой мы были причастны. Какое счастье, что наша дружба длится поныне, и мы не одиноки с тобой.
Милый мой, свиданье было долгим,
Ни друзей вокруг и ни врагов.
Белый пароход плывёт по Волге,
А у Волги нету берегов.
Ну что ж, духовный брат, поплывём туда, где нету берегов.

 

https://zavtra.ru/blogs/pozdravlenie_drugu

 

23.11.2022 Хвала тебе, хвала!

 

Религия справедливости исповедуется всеми, кто видит своё будущее в Русской Мечте

Олигархическая Россия бессильна победить олигархический Запад. Фридман и Авен, Дерипаска и Прохоров - не более чем волоски на лобке Ротшильда. Не прав Пастернак, что «пораженья от победы ты сам не должен отличать». Должен, ибо между победой и поражением стоит предательство.

Невозможно рассуждать о германском фашизме, не упоминая Гитлера. Невозможно говорить о победе советского народа над фашизмом, не упоминая Сталина. Ведя справедливую войну за восстановление растерзанных русских пространств, за объединение рассечённого русского народа, нельзя виновнику этой трагедии Горбачёву устраивать государственные похороны. Нельзя проливать русскую кровь, сражаясь за русский мир, и сохранять Ельцин-центр как неприкосновенный храм либерализма. Российская пропаганда обращается с общественным сознанием, как пневматический молот с золотыми часами.

Порча танковой брони обрекает танк на сожжение. Порча пороха обрекает пушку на холостой выстрел. Порча электронной системы наведения обрекает гиперзвуковую ракету на промах. Порча в идеологии повергает сознание воюющего народа в безумие.

Россию в 1991 году положили во гроб. Не в тот хрустальный, сказочный, что на золотых цепях качается в небесной лазури. Её положили не как спящую царевну - в жемчужном кокошнике и в дивном наряде. Её кинули в дощатый гроб раздетую, изнасилованную, с вырванными волосами и выколотыми глазами, со множеством синяков и порезов. Она лежала в гробу в глубоком обмороке, а на крышке из гнилой осины танцевала ликующее либеральное племя.

Русские сказки сбываются. Россия проснулась во гробе. Её разбудил не восторженный поцелуй влюблённого царевича. Поцелуем, разбудившим Россию, был грохот реактивных снарядов, городские пожары, бабьи рыдания. Россия очнулась и сдвинула крышку гроба, хулители и насильники слетели и разбежались. Россия встаёт из гроба в рубище, тяжко дыша. Её восстание из гроба зовётся специальной военной операцией - обряд русского воскрешения.

Вдруг обнаружился спрос на русскую идеологию. По кремлёвскому велению её начинают дружно искать. Собираются на круглые столы умачи, студентам университетов дают задание разработать идеологию новой России. Её придумывают интеллектуальные виртуозы в закрытых клубах и обществах.

Но идеологию не придумать. Её не высосать из пальца, не сложить воедино из множества бессмысленных осколков. Идеологию можно угадать и подслушать. Надо услышать, о чём во все века устами своих богооткровенных пророков и поэтов мечтал народ.

Устами языческих скоморохов и сказочников, в писаниях великих православных мистиков, в учениях русских космистов, в огненных творениях русских словесников, в деяниях большевиков жила одна и та же мечта, один и тот же чудесный образ. В каждую эпоху облачённый в свои ризы, он оставался всё той же мечтой о справедливом, благом, могучем и цветущем царстве. Где нет насилия, угнетения сильным – слабого, богатым - бедного, где люди друг другу, как боги. Где в гармонии пребывают человек и зверь, рукотворная машина и божественная природа.

К этой мечте стремился русский народ на протяжении тысячелетий. Эта мечта является глубинной идеологией русского народа. Царствие небесное, сказочное, пленительное, данное нам как фреска на церковной стене, оно и есть идеология Государства Российского, которое сегодня воскресает в огне украинской войны.

Суть этой идеологии - справедливость, ибо Царствие Небесное есть царство справедливости, где отрицается самая страшная земная несправедливость - смерть. Справедливым является избавление граждан Донбасса от рабства и истребления. Справедливым является соединение рассечённого и разорванного русского народа. Справедливым является сражение России с Западом, с этим мировым чертогом зла.

Религия справедливости исповедуется всеми, кто видит своё будущее в Русской Мечте. Эта мечта обретается Победой: победой на поле боя, победой в трудах и искусствах, победой в праведном мироустройстве, откуда изгоняются несправедливость и тьма.

Ценности Русской Мечты священны. Сражение за эти ценности священно. Идеология Русской Мечты, израненная арматурой взорванного Мариуполя, омытая кровью Лимана, пропитанная горечью оставленного без боя Херсона, эта идеология ляжет в основу нового послевоенного российского общества с его парламентом, армией, городами, железными дорогами, великим арктическим проектом и космическими дерзаниями. Космос - не просто броуновское движение галактик, не просто рождения и смерти созвездий, а вместилище божественной гармонии.

Открылась бездна звезд полна;

Звездам числа нет, бездне дна, - воскликнул русский ясновидец Ломоносов.

«Я - русский, какой восторг!» - воскликнул победоносец Суворов.

«Выпьем за Родину, выпьем за Сталина!» - поётся в победоносной песне.

И я повторяю за всеми:

Россия, Русь, хвала тебе, хвала!

В твоих глазах- лазурь небесных сфер.

И отблеск воронёного ствола,

И слёзы нескончаемых потерь.

 

https://zavtra.ru/blogs/hvala_tebe_hvala

 

15.11.2022 «Херсонскому миру» — нет!

 

Сегодня Россия осуществляет грандиозный проект, имя которому — Победа 

«Переправа, переправа! Берег левый, берег правый». Переправились с правого берега на левый, оставили Херсон, роем окопы. Киев ликует, Москва печалится, Лондон усмехается.
Моя судьба горит огоньком на конце русского штыка. За мою жизнь мне удалось повидать семнадцать войн на всех континентах. Я держу в памяти пучок этих войн, букет этих кровавых цветов. В моём сознании бьётся и пульсирует синусоида каждой из этих войн: тех, семнадцати, и этой, донбасской — восемнадцатой.
В этой восемнадцатой были ослепительные вспышки иллюзий, паника разочарований, угрюмое отупение, ядовитое сомнение, которые сегодня сменяются упрямым стоянием под туманным и мглистым небом войны, где несомненно взойдёт ослепительная звезда Русской Победы.
Помню первую чеченскую, когда, убив Советский Союз, добивали немощную и бессмысленную Россию Ельцина. Не было войск, их собирали с миру по нитке, наспех склеивали скотчем и бросали в пекло. Армия не верила государству, которое вывело эту мощнейшую армию из Европы, растоптала, унизила и швырнула в голое поле. Не было боевых командиров, а генералы, готовые воевать на Ла-Манше и в Пиренеях, теперь штурмовали кишлаки.
Олигархи, молодые, хищные, сожравшие в одночасье всю русскую жизнь, диктовали военным. Тогда Березовский управлял ходом военных действий.
Войска, разодранные в кровь, разгромили отряды чеченских повстанцев, загнали их в горы. Но последовал загадочный приказ Черномырдина, остановившего наступление. Враг ушёл от разгрома, очухался от ударов, и война разгорелась с новой силой и ненавистью.
Взяв штурмом Грозный, превратив дворец Дудаева в дырчатую хрустящую вафлю, воздев над этим дворцом русский исхлёстанный пулями флаг, войска по приказу Кремля без боя оставили Грозный. Отряды боевиков без единого выстрела вернулись в город, содрали русский флаг и повесили флаг «свободной Ичкерии». Президент этой «свободной Ичкерии» Яндарбиев в каракулевой папахе сидел за столом в Кремле напротив хмурого, похожего на картофельный клубень Ельцина и диктовал ему условия Хасавюртовского мира. Так в корчах, среди тайных сговоров и мерзких унижений, которым подвергалась либеральными журналистами русская армия, возник этот позорный Хасавюртовский мир.
Но именно он, этот Хасавюртовский мир, был переломной точкой в русской истории. Дал передышку русской армии, передышку русскому изнурённому сознанию и сменил в Кремле хозяина, после чего началась русская контратака, длящаяся по сей день.
«Херсонского мира» не будет. Будет перегруппировка всех русских сил. Не только тех, которыми руководит Суровикин. Но и тех, что управляются военными технократами. Тех, кто устанавливает идеологические постулаты. Тех, кто опекает культуру. Пропаганда — великое дело, особенно в период военных действий. Но нельзя, чтобы с пропагандистских вершин в народное сознание скатывались тяжеловесные, плохо обработанные глыбы, которые плющат мозг и рождают не победные вспышки, а вмятины и отторжения.
Высоколобые аналитики на своих закрытых собраниях, в интеллектуальных лабораториях размышляют, как станет меняться российская элита, часть которой трусливо сбежала и отстёгивает миллиарды в помощь воюющей Украине. И на эти деньги на украинских фронтах оружие терзает и губит русских парней.
Другой — нервный, панический, истероидный слой российской элиты переселился в Израиль, превратился в гарпий, сидящих на еврейской ветке, поливающих смрадом русскую власть, русскую культуру, русский народ. Оставшаяся в России, сложившаяся в либеральную эпоху элита демонстрирует неумение, тайный страх, двоемыслие и напоминает старый лежалый тюфяк, через который с трудом проходят команды и указы.
Как будет проходить ротация кадров? Как совершится смена элит? Как «элиту поражения» сменит «элита победы»?
Россия последние двадцать лет жила проектами. Этих проектов было множество, и они звались «национальными». Их реализацией занимались главы корпораций, министры, губернаторы. Вершиной теоретического проектирования была «Программа 2020», сулившая России бурный экономический рост. Все эти проекты были провалены. Реализация каждого из них приводила не к улучшению, а к ухудшению жизни. И никто не понёс наказания за провал этих стратегических проектов. Все оставались на своих местах, получали новые проекты и всё так же их проваливали.
Сегодня Россия осуществляет грандиозный проект, имя которому — Победа. Провал этого проекта невозможен. Провал проекта «Победа» предполагает проект «поражение», в котором Россию перемелют в пудру, столь же мелкую, как растворимый кофе. На великих, между трёх океанов, пространствах, рождавших Преподобного Сергия и Серафима Саровского, Святых князей Дмитрия и Александра, великих ратоборцев Суворова, Кутузова, Жукова, светоносных гениев Пушкина, Толстого, Вернадского, на этих пространствах вырастет мелкий мох, среди которого будут выситься нефтяные вышки «Бритиш Петролеум».
Реализация проекта «Победа» требует специалистов высшего класса. Те, кто провалит этот проект на заводе или на поле боя, в министерском кабинете или в драматическом театре, — все они будут отбракованы. На их место встанут другие Те, кто способен управлять полками и армиями. Поддерживать производство «Калибров» и «Кинжалов». Обеспечивать продовольствие в городах. Использовать опыт великой советской страны, растоптавшей фашистскую свастику, сотворившей великую — на все времена — Победу.
При нехватке ресурсов, когда дорог каждый человеческий ум и характер, каждый рубль и каждое хлебное зерно, каждое со страстью и верой произнесённое слово, у России существует грандиозный, замурованный Хрущёвым ресурс. Этому ресурсу имя Сталинград. Размуруем этот драгоценный ресурс, как мы размуровали другой ресурс, имя которому — Крым. В годовщину великой Сталинградской битвы на берегу Волги, этой реки русского времени, пусть вновь воссияет божественное слово Сталинград, внушающее ужас врагам, наполняющее сердца патриотов победным ликованием.

 

https://zavtra.ru/blogs/hersonskomu_miru_net

 

06.11.2022 На украинском фронте без перемен

 

Народ измучен ожиданиями, неопределённостью, прогнозами о ядерных ударах, государственных переворотах

 Специальная военная операция на Украине взбурлила, прогрохотала, начертала эллипсы, окружности, круги, взрыхлила землю снарядами, оросила вдовьи платки слезами, взбухла на языках у военных комментаторов типунами и замерла, остановилась, повисла в воздухе. Так повисает в воздухе расколотый сосуд. Он – всё ещё сосуд, но, коснувшись земли, превращается в груду осколков.
Под Донецком мы неделями бьёмся на окраине городка, отнимая у противника улочку, переулок, маленький домик. Под Херсоном всё ждём чудовищного удара украинских войск, но он не случается, а мы тем временем переправляем через Днепр мирный народ, и говорят, вывозим из Херсона памятники и монументы. Под Харьковом на границах России украинские батареи лупят по Брянску и Белгороду. Мы вяло огрызаемся и роем вокруг больших русских городов окопы.
Зерновая сделка то заключается, то замораживается. Русские корабли то отбиваются от украинских дронов и уходят в Севастопольскую бухту, то вновь покидают бухту и охраняют караваны с украинским зерном. И вспоминается детская песенка: «Вот оно, вот оно, вот волшебное зерно».
Народ измучен ожиданиями, неопределённостью, прогнозами о ядерных ударах, государственных переворотах. И нам невдомёк, что это затишье временное. Оно длится, пока идут невидимые закрытые переговоры, на которых яйцеголовые политики, укрывшись в глубинных политических катакомбах, ищут формулы примирения. Мы не знаем, кто эти яйцеголовые, какие страны они представляют, какие у них статус и полномочия, в каком из бункеров тайной политики они встречаются, каковы контуры будущих соглашений, вокруг чего происходит вселенский торг.
Будет ли война остановлена на нынешней линии соприкосновения войск, когда часть российской территории под Херсоном, Луганском останется под контролем врага? Или враг пойдёт на уступки, и наш контроль распространится по всей территории, вошедшей недавно в состав России? Или мы будем настаивать на всех первоначально заявленных требованиях – на демилитаризации и денацификации Украины, на целях, для реализации которых у нас сегодня не хватает сил.
И если переговоры провалятся, то вновь полетят русские «Калибры», громя энергосистему Украины. Начнётся свирепая схватка под Херсоном, а Донецк накроют несметные взрывы американских «Хаймерсов».
Какие перемены произошли в России за восемь месяцев войны? Смыло, как пеной на автомойке, весь гуманитарный бомонд, улетевший в Израиль и оттуда, как каракатица, брызгающий в Россию чернилами ненависти. Многие воротилы российского бизнеса, сражаясь за свои арестованные яхты, банковские счета и дворцы, осуждают военную операцию и клянутся в любви к Украине.
Убежали из России, как стадо слонов, иностранные фирмы и предприятия, оставив после себя вытоптанное пространство российской экономики. Государство поспешно ищет замену убежавшим за рубеж технологиям, прокладывает новые дороги и желоба преуспевающим азиатским цивилизациям.
Президент занимается геостратегией, соглашениями между Россией, Китаем, Индией и одновременно даёт указания, как наладить производство бронежилетов и питание новобранцев.
Произошла частичная военная мобилизация и никакой – моральной, духовной и культурной. Мы живём среди фестивалей, концертов, развлечений, среди юбилеев, юморин, смехачей, забывая, что в эти предзимние дни на могилы павших воинов прилетают красногрудые снегири.
Культура, в которой три десятилетия властвовали либералы, маститые актёры, режиссёры, театральные критики, журналисты, министерские чиновники, эта культура напоминает ошарашенную дуру, не замечающую, что вокруг неё уже нет нарядных декораций, а только предзимнее поле, по которому рыскают чёрные взрывы, приближаясь к оркестровым ямам и гримёрным.
Какие люди проявились за восемь месяцев жестокой войны? Какие лица просияли среди военных дымов и копоти? Рамзан Кадыров, и прежде блиставший, проявил себя как мощный лидер, несущий бремя имперских забот, направил в бой своих сыновей, сделал чеченцев носителями высших смыслов Государства Российского. Пригожин с его резкой бесстрашной риторикой, превративший ЧВК «Вагнер» в мобильную ударную силу российской армии, - яркий «человек войны». Александр Ходаковский, неустрашимый воитель, любимец Донбасса. Александр Дугин с его великой отцовской трагедией, громоподобный правозвестник русской Победы. Русский предприниматель Константин Малофеев, вооружающий боевые батальоны. Александр Бородай- герой Донбасса, идущий в огонь. Захар Прилепин, неутомимый в своих военных проповедях. Пламенный Охлобыстин- кумир русской молодёжи. Созвездие военкоров, повторяющих судьбу журналистов Великой Отечественной. Что с одним наганом «первые врывались в города». Напрочь исчезла перламутровая слизь телевизионных певичек и певцов. Звучит Чичерина - русская соловьиха, поющая в окопах украинской войны.
Неопределённость на фронтах продолжается. Затишье военных действий порождает у некоторых иллюзию возможной мирной жизни. Переговоры в бункерах тайной политики побуждают некоторых пацифистов распаковывать чемоданы и откладывать своё бегство в Израиль. Но не стоит обманываться - спокойствие на украинском фронте иллюзорно. И вот под Угледаром жестокая вспышка боя. Медленно сближаются контакты взрывателя, и скоро ужасающе грохнет. Мы вновь услышим грохот русской истории.

 

https://zavtra.ru/blogs/na_ukrainskom_fronte_bez_peremen

 

30.10.2022 Религия справедливости

 

На Украине мы вступили в жестокий бой с Западом, указывая другим народам путь к освобождению

Недавний Валдайский форум был великолепен. Среди подмосковного осеннего леса, тёмных сосен и золотых берёз в чудесном дворце, напоминающем бело-алые дворцы Баженова, собрались мыслители со всех континентов. На этот раз было гораздо меньше политологов и философов из Европы, Америки и Австралии. Англосаксонский мир был потеснён. Сегодня здесь господствовали китайцы, индусы, азиаты, африканцы, латиноамериканцы. Видно, что Россия поворачивается с одного бока на другой, скрипя изношенной мировой кроватью, на которой она покоилась все эти десятилетия.

На подиуме появлялись экономисты, политологи, философы, послы, профессора, генералы. Из. разношёрстных суждений, эмоций, интеллектуальных экспромтов вырисовывалась новая картина мира. Мир лишается на глазах гегемона и властителя, мир напоминает не выстриженный под линейку английский парк, но гигантскую великолепную клумбу со множеством цветов, где каждый, самый малый, бутон готов расцвести и украсить собой этот вселенский сад. Все говорили о завершении однополярного англосаксонского мира, чья мечта о вековечном стремлении доминировать выражается метафорой «град на холме».

Из этой американской крепости, помещённой на вершине горы, стражи озирают другие народы и страны, приютившиеся на склонах. И если в этих покорённых народах и странах забрезжит смута и неповиновение, из американских башен их посыпают крылатыми ракетами и усмиряют. Сегодняшний мир - это крах американской мечты.

Манифестальной была речь президента Владимира Путина. Он произносил её с амвона Русской Мечты- мечты, облечённой в метафору «Храм на холме». Русская Мечта - это стремление к идеальному бытию, к гармонии, к небесному фаворскому свету, к тому идеальному царству, где нет несправедливости, гнёта, насилия могущественного над слабым, где побеждена самая жестокая вселенская несправедливость- смерть.

Путин обращался с амвона русского храма ко всему человечеству. Избрал то место, из которого слышится далеко и высоко. Он говорил о Западе, который заковал мир в тысячу видимых и невидимых цепей, заманил в свою ловушку и держит на коротком поводке народы и целые континенты. Владеет экономикой, финансами, рынками сбыта, умами, элитами, запустив свои чуткие щупальца во все сферы народной жизни, лишая народную жизнь самобытности, возможности цвести, обрекая её на унылое бездуховное прозябание. Путин говорил, что мир рвёт эти бесчисленные цепи. Разрыв этих цепей даётся миру нелегко, порождает жестокие схватки. Сегодняшний мир есть схватка, где рушится истлевающая идея мирового господства западной цивилизации. Другие великие цивилизации - востока и юга планеты - вырываются из-под западного цивилизационного ига. Эта борьба - жестокая, кромешная. Россия сражается сегодня с западным монстром почти в одиночку, в напряжении всех своих исторических сил и возможностей.

Война на Украине - это бесстрашный вызов, который бросила Россия мировому гегемону. Этот русский удар сдвинул с места тектонические мировые платформы. Мир содрогнулся, заскрипел и пришёл в движение.

Угрюмый, задуманный Западом монолит мира раскалывается на множество миров. Россия на Украине ведёт войну не с киевским режимом, не с Зеленским, не с полком «Азов»*. Она ведёт борьбу с громадной, могучей сатанинской силой, которая возжелала управлять мировым развитием и судьбами покорённых народов. И эта борьба вновь выводит Россию на передовую человеческих мечтаний, человеческих стремлений к свободе, независимости. Россия подаёт миру пример, как сбрасывать со своих плеч иго Запада, пример того, как справедливость становится главным инструментом мирового развития.

В осколках разбегающегося ветхого мира уже брезжат неясные образы нового, загадочного, ещё не сформулированного миропорядка. Россия принимает участие в конструировании нового мира и предлагает этому миру идеологию - идеологию справедливости.

Путин произнёс свою речь ярко, взволнованно. Своей чёткостью речь напоминала изысканную резьбу на камне, уточнённую графику на сверкающем бивне мамонта. Эту речь сегодня осваивают и расшифровывают в закрытых политических клубах, в тайных сообществах, генеральных штабах, центрах мировых разведок. При всей чёткости в этой речи много таинственного, что дано угадать людям, владеющим смыслами.

Русская Мечта - это мечта об идеальном бытие, о Царствии Небесном, куда стремится народ на всём протяжении своего тысячелетнего пути. В этом мире Русской Мечты нет войн, насилий, покорённых и убиваемых народов, а царят гармония, симфонизм, царит справедливость не только социальная, но и божественная, устанавливающая гармонию между всем сотворённым миром. В храме божественной справедливости не будет обижен ни один человек, не затоптан ни один цветок, не погаснет ни одна звезда.

Божественная справедливость кроется в недрах всех мировых религий, и сама является надмирной священной религией, храмом, в котором все мировые религии имеют свои алтари. В своём приближении к Русской Мечте, в стремлении к божественной справедливости русским приходится преодолевать невероятные препятствия, выдерживать кровавые сражения, одолевать непроглядные бездны. Нам приходится одерживать победы во вселенских битвах. Русская Победа – это Победа над силами ада, победа божественного небесного света. Вероучение Русской Мечты, религия справедливости, идеология Русской Победы – это и есть сокровенные возвышенные смыслы, именуемые русской идеей.

Справедливость есть кодовое слово, понятное всем народам, всем вероучениям, всем мировым культурам. Исламская революция Ирана - это восстание справедливости. Жестокая борьба палестинцев - это мученичество во имя справедливости. Китайская мечта о великом китайском возрождении, которое веками попиралось иноземцами, - это упование на вековечную справедливость. Африка - это кипяток, в котором бурлит попранная справедливость. Венесуэла, Куба, Никарагуа начертали на своих гербах «справедливость».

Война, которую ведёт на Украине Россия - это война за справедливость. Избавление людей Донбасса от избиений - что может быть справедливей? Соединение в единое целое рассечённого, расчленённого народа - что справедливее этого? Восстановление единства российских земель, разрубленных в 1991 году американским топором, - в этом божия справедливость.

Мы сражаемся на Украине с фашизмом – с этим воплощением адской несправедливости. На Украине мы вступили в жестокий бой с Западом, указывая другим народам путь к освобождению, принося великую российскую жертву во имя всё той же божественной справедливости.

 

Фото: Кремлин.ру

*запрещённая в РФ террористическая организация

 

https://zavtra.ru/blogs/religiya_spravedlivosti

 

26.10.2022 К бегству Ксении Собчак из России

 

 

Сын в Израиле, мать в Туве,

Помолитесь обо мне.

 

https://zavtra.ru/blogs/k_begstvu_ksenii_sobchak_iz_rossii

 

23.10.2022 Русский мартен

 

России нужна элита военного времени, способная возглавить страну и привести её к Победе

 России, которая ведёт страшную войну, нужна армия военного времени, нужна экономика военного времени, нужна промышленность военного времени, культура военного времени, идеология военного времени, управленцы военного времени, лидеры военного времени. России нужна элита военного времени, способная возглавить страну и привести её к Победе. Такой элиты нет у России. Российскую элиту создавал Запад, покоривший страну после 1991 года, она является продуктом Запада, как «Кока-Кола», джинсы или мюзиклы Бродвея.
Эта сфабрикованная Западом элита уничтожила русскую промышленность с её ведущими военно-оборонными отраслями и центрами. Эта элита отняла у народа множество технологий, умений, навыков, отлучала народ от вековечной русской работы, погружая его в непрерывные низменные развлечения и унылое потребление. Эта элита стремилась превратить думающий, ищущий, творящий народ в необразованное, бездуховное скопище потребителей, жадно хватающих крохи иллюзорных, скудных благ.
Элита планомерно дробила и губила все глубинные народные коды, делающие русских носителями высших духовных смыслов, тех смыслов, что превращали Россию в великую цивилизацию. Эта элита получила на Западе «ярлык на правление» и правит Россией, как правили ею во времена средневекового ига. В час смертельной войны России и Запада такая элита воюет на стороне Запада, она ведёт Россию не к победе над Западом, а к поражению.
Воротилы российского бизнеса перенесли свои штаб-квартиры на Запад, держат там свои капиталы, питают этими капиталами цивилизацию врага, щедро одаривая воюющую украинскую армию. Эта элита своей самой едкой—гуманитарной - составляющей сбежала на Запад и оттуда ведёт беспощадную, невиданную по своей ярости и ненависти русофобскую пропаганду.
Самая именитая, вельможная часть российской элиты отхлынула и покинула Родину. Другая, не столь заметная, тихая, скрытная, продолжает управлять политическими, культурными, идеологическими процессами в воюющей России. Эта мягкая замшевая сила глушит энергию русского сопротивления, в ней вязнут и тонут команды, указы и уложения президента. В ней захлёбываются политические и культурные инициативы, устремлённые к Победе. Эта «элита поражения» должна быть устранена.
Но откуда взяться «элите Победы»? Есть ли другая – победоносная, патриотическая элита, которая ждёт своего часа, когда её призовут и поставят на место проворовавшейся элиты, ведущей Россию к поражению? Такой элиты нет, она лишь рождается в жестоких схватках украинской войны, в бессонной, круглосуточной работе оборонных заводов, в ночных монастырских молениях, в концертах певцов и художников, устремлённых на воюющий Донбасс.
Все великие русские правители, создатели непревзойдённых российских империй, высекали такую элиту из камня ударами своей воли, совершая грандиозные перевороты, в которых рождались новое государство, новая страна и новая Победа.
Князь Владимир Святой, получив крещение в Херсонесе, разогнал и уничтожил элиту волхвов, язычников и колдунов, насельников капищ и священных рощ. Он подавил восстание волхвов и создал Киево-Новгородскую православную - от Балтики до Чёрного моря – империю с двумя великими православными храмами: Софией Киевской и Софией Новгородской. То была первая русская империя.
Иван Васильевич Грозный, царь Московский, строя вторую русскую империю, создал опричников - этот военный мистический Орден, подавивший сопротивление бояр и удельных князей, сеющих тлетворную смуту.
Пётр Великий, строитель третьей русской империи, создал полки семёновцев и преображенцев, их палашами и саблями отсёк увядающие ветви древа Государства Российского.
Иосиф Сталин, властитель четвёртой русской империи, затевая грандиозную, вселенскую работу по созданию небывалого светоносного царства, сотворил жестокий огненный Орден меченосцев, который привёл державу к Победе.
Сегодня Владимир Путин стремится создать элиту Победы из разрозненных групп - сражающихся русских военных. технократов-оборонщиков, патриотических интеллигентов и церковных молитвенников. Создание этого победного Ордена совершается теперь, когда истаивает историческое время, отпущенное России для Победы. Сотворение этого Ордена приведёт Россию к военной Победе. А после Победы - к созданию новой, очищенной от исторической ржавчины Родины.
Три деяния будут знаменовать появление этого Ордена.
Закрытие Ельцин-центра в Екатеринбурге, где гнездятся жрецы, разрушившие Советский Союз, ввергнувшие Россию в чудовищное унижение и слабость. Ельцин-центр есть центр исторического русского поражения, родина полка «Азов»*, филиал европейского командования НАТО.
Мы перестанем драпировать Мавзолей в дни наших победных военных парадов. Ибо Мавзолей - это алтарь, откуда народ отправился в многолетний кровавый поход и вернулся из похода, неся трофеи - штандарты разгромленных фашистских дивизий. Свободный от драпировки Мавзолей делает парады продолжателями двух великих, священных сталинских парадов.
В наши дни, когда воюющая Россия ищет ресурсы - людские, финансовые, политические, когда страна испытывает нехватку этих ресурсов, существует ресурс, бездарно запечатанный в сланцах русской истории. Этим ресурсом является имя Сталинград, которое вновь должно появиться на карте России. Это грандиозное мистическое слово было в начале русских времён. И это слово было у русского победного бога, И это слово было победный русский Бог.
Русскую историю творил Сталин. Сталиным был Владимир Святой. Сталиным был Иван Васильевич Грозный. Сталиным был Пётр Великий. Сталиным был Иосиф Виссарионович Сталин. Сталиным станет Владимир Путин.
Сегодняшняя русская история - это мартен, в котором плавятся обломки израсходованного времени, плавится металлолом израсходованной, недееспособной элиты.
Вы слышите гул? Это ревут орудия на украинском фронте. Это ревёт металл у мартенов русской истории. Скоро хлынет сталь.
*запрещённая в РФ террористическая организация

 

https://zavtra.ru/blogs/russkij_marten

 

20.10.2022 Незыблемый столп государства

 

Сегодня российская власть, российский централизм, президент как выразитель этого централизма, нуждаются в защите и сбережении

 Новости падают в общественное сознание, как гигантские глыбы. Это похоже на сход лавины, на огромный, летящий по склону оползень. Одна ошеломляющая новость догоняет другую, они сталкиваются, разбиваются на осколки. Рассудок изнемогает от налетающих, как буря, новостей, он мерк­нет, тускнеет, сам превращается в груду летящих осколков.
Среди мучительных вибраций разума, когда разрушены все оси симметрии, сбиты все прицелы, потеряны все координаты, единственная непреложная опора — вера в правоту Русской истории, которая возвращает России утраченные земли, воссоединяет рассечённый народ. Возвращение Крыма, Донбасса, Новороссии — это даяние русской истории, за которое нам приходится платить трудами, слезами и кровью.
Русская контратака, которую мы начали в феврале 2022 года, возвращает нам украденное историческое время, восстанавливает рухнувшее государство. Но, атакуя, государство натолкнулось на укрепрайон, штурм которого обнаружил недостаточность, несостоятельность прежнего Государства Российского. Ковчег Русской истории натолкнулся на айсберг, трещит, ло­мается, хрустит. В нём появились пробоины, трещины, сквозь которые хлещет ядовитый рассол.
Государство оказалось слишком зыбким, парадным, в нём не хватало прочных стальных двутавров. Оно не пригодно для войны такого масштаба, не выдерживает столь мощных ударов.
Рухнула идея глобализма, которая обещала России безбедное процветание среди других мировых цивилизаций. Рухнула концепция газопроводов, соединяющих Россию и Европу в нерасторжимый экономический и политический узел. Рухнула сырьевая экономика, оставив Россию без современных технологий, без шарикоподшипников и элементной базы. Элита, укоренённая в Запад, в час русской беды становится элитой предательской, бьёт топором в спину России.
Офисный планктон, смышлёные айтишники, молодые гедонисты, кумиры шоу-бизнеса бежали из России. Они совершили исход, гонимые глубинными страхами. Идеология либерализма, которую исповедовала Россия после 1991 года, та идеология, при которой государство обслуживает эгоистичную процветающую личность, рухнула. А новая идео­логия военного времени ещё не появилась, её слабые проблески чуть видны.
Политическая разведка ввела в заблуждение руководство страны, уверяя его в скором счастливом завершении специальной военной операции на Украине. Тип армии, её численность, её оснащённость, умения офицеров, стратегические способности командующих — всё это оказалось недостаточным и требует глубокой реконструкции. Частичная мобилизация показала глубинную демобилизованность нашего общества, неспособность моментально собраться в кулак и идти в наступление.
Государство, ведя войну, расстаётся с прежними формами и наращивает новые, способные продолжить борьбу и одержать победу. Государство сбрасывает с себя мусор поломанных, израсходованных конструкций. Крепит новые балки, способные противостоять мощным воздействиям.
Информационное оружие противника бьёт по России непрерывными залпами. Информационные системы реактивного залпового огня выжигают в сегодняшнем российском общественном сознании незащищённые участки. В Россию стреляют не только "Джавелины" и наводимые из космоса гаубицы. Но воздействует на неё и оружие "пси", сеющее в умах сомнение, недоверие, панику, противопоставляет народ российской власти, порождая и в народе, и во власти растерянность, пессимизм, неверие, побуждает власть совершать ложные действия. Информационное оружие — это достижение современного Запада, с помощью которого без единого выстрела удалось разрушить Советский Союз.
Сегодня информационное оружие Запада оснащено новыми средствами, воздействующими на глубинные инстинкты, глубинные страхи и фобии, живущие в недрах народа и власти.
Для русского патриота, будь он губернатор, блогер, рок-музыкант или разведчик, важно сберечь в себе традиционный русский стоицизм. Выстоять перед шквалом психических атак неприятеля. Не искуситься на посулы, обещающие мир и благоденствие в случае устранения нынешней российской власти.
Сегодня российская власть, российский централизм, президент как выразитель этого централизма, нуждаются в защите и сбережении. Не столь страшны дивизии неприятеля, атакующие страну извне. Россию могут погубить крысы, истачивающие столп Государства Российского, снедающие ось русского централизма.
История России полна трагедий, во время которых разбиваются и превращаются в прах великие царства. Эти трагедии суть трагедии русского централизма.
Государство Российское, возникнув из пыли девяностых, сегодня являет собой столп из сверхпрочных сплавов, отражающий удары "Джавелинов" и "Хаймарсов", столп, обламывающий крысиные зубы.

 

https://zavtra.ru/blogs/neziblemij_stolp_gosudarstva

 

13.10.2022 Роль танков, или «Вставай, страна огромная!»

 

В Нижнем Тагиле на "Уралвагонзаводе" чувствуешь святость труда, коим сберегается Родина, не исчерпавшая череду своих бед.

Тагил. Тугое, грозное, крепкое слово. Словно корень, который углубился в камень Уральского хребта, в самую глубину России. Тагил — всем городам город, известный на всю Россию, родина русских танков, повивальная бабка русских танковых побед.
"Уралвагонзавод". Звенит, как наковальня. Здесь куётся громадный, мощный, прекрасный русский танк. Завод не окинуть взглядом. Дымят трубы теплоэлектростанций. Гудят мартены, из которых днём и ночью изливается сталь. Грохочут пневматические молоты, вгоняющие удары в красные, раскалённые болванки. Главный цех завода — его сердцевина, средоточие военных секретов, людских трудов и умений, скопление огня и металла. Из этого цеха виден украинский фронт, танковые атаки, удары "Джавелинов", взрывы, сметающие с танков башни, горы горящей брони, падающие под натиском танков укрепрайоны врага. Здесь, по главному конвейеру, проходит линия фронта. Танки, сходящие с конвейера, сияющие бронёй, в звонком рокоте дизелей, с пушкой, отливающей сталью, идут прямо в бой. Их ждут удары гранатомётов, бронебойные снаряды.
Цех — в синей дымке выхлопов, пахнет танковыми маслами. На конвейере горбятся танки. Танк на цепях проплывает под сводами, окружённый лучами солнца. Танковая башня с пушкой возникает из неба, медленно садится на танк, словно ему надевают шляпу. Среди тёмного железа в люках, проёмах, среди гусеничных лент — люди в комбинезонах, кас­ках. Один оседлал броню и опускает в нутро танка крупнокалиберный пулемёт. Двое других громадным накидным ключом натягивают гусеницы. Третий стоит по пояс в люке, и кажется, что это чудовищный кентавр — с головой человека в белой пластмассовой каске и громадным, непомерным туловом многотонного танка.
В стальную махину вживляют множество тонких изысканных приборов. Танк — ясновидящий: видит в чёрной ночи, чувствует приближение вражеского вертолёта, летящие гранаты, его лазерные дальномеры находят противника среди развалин горящих городов.
В танке каждый сантиметр брони — плод людских изобретений. Танк — живой, чуткий, осторожный, хрупкий, нежный, и вдруг — чудовищно страшный, рвущий гусеницами бетон стратегических дорог, проламывающий корпусом стены строений. Танк для танкиста — место работы, его поле боя, домашний чертог, а в час беды — последнее убежище.
С конвейера завода сходят танки "Армата" с угловатыми башнями. Тут рождаются бесподобные Т-90. Сюда приходят танки из старых советских хранилищ. В поля под открытым небом после крушения Советской армии свозились из гарнизонов остатки танковых армий, тех, что когда-то наводили ужас на стратегов НАТО. Танки, готовые за несколько дней выйти на берег Ла-Манша или к Пиренеям, с бронёй, способной выдержать ядерный удар.
После разгрома Советского Союза эти танки копились на огромных — до горизонта — унылых кладбищах, стояли, нацелив бессмысленные пушки в пустое небо. Их засыпала пыль, ветер приносил на их броню крупицы почвы, на танках вырастала трава, из люков поднимались берёзы. Танки зарастали лесами, уходили в землю, чтобы когда-нибудь пугать своим видом будущих археологов.
Сегодня эти танки привозят на завод. Из них изымается всё истлевшее, ненужное, устаревшее, их моют, драят, в стальные корпуса опускают новые двигатели, оснащают новыми торсионами, вооружают новыми пушками, насыщают множеством утончённых, драгоценных, неведомых в советское время приборов. Танк начинает свою вторую жизнь. Одному Богу известно, сколь долго продлится эта жизнь, и не настигнет ли его на Харьковском или Донецком фронтах коварный удар "Джавелинов".
Завод, как и многие советские заводы, пережил трагедию девяностых годов. Создатель тысяч советских танков, гордость советской индустрии, смертельная угроза для НАТО, завод во времена Гайдара и Ельцина умер. В цехах стояла гробовая тишина. На конвейере уныло торчал одинокий недостроенный танк. Враги пришли на завод и уничтожили всю оснаст­ку, все чертежи, сделали всё, чтобы в этих цехах никогда не рождались грозные русские машины.
Заводчане спасли завод. Сберегли чертежи в КБ, сохранили рабочий класс и инженерный корпус. Завод пережил возрождение. И сегодня, "гремя огнём, сверкая блеском стали, идут машины в яростный поход".
Современная война — это огромное конструкторское бюро, где возникают новые системы оружия, где на поле сражения в огне и взрывах рождаются в умах инженеров новые системы узлов, рецепты брони, виды электронных приборов.
Для военных стратегов каждый день войны — это новая тактика, осмысление форм современного боя. Насыщенность армий противотанковыми средствами резко усложняет действия танка на фронте, заставляет по-новому учить экипажи, по-новому использовать танки в бою. Война — это жестокая школа, где рождается современный танкист, современный генерал, современный военный конструктор.
"Уралвагонзавод" — это университет, где преподают выдающиеся военные инженеры и конструкторы. Там трудится современный рабочий, для которого труд является священным, рабочий, создающий священный танк — танк Победы. Танк Т-34 на постаменте — как драгоценная церковная чаша, участвует в вековечном русском богослужении, где Россия поклоняется богу Победы.
Два замечательных сооружения высятся у стен завода. Чудесный Дворец культуры, построенный сразу после войны — подарок Сталина заводу, сотворившему танк Победы. Дворец сложен из уральских самоцветов — яшмы, лазурита, из драгоценных древесных пород, сияет хрустальными люстрами.
Здесь играет музыка, поют, танцуют дети, рисуют юные художники. Здесь нежность, красота и добро. А за пределами — завод, где рычат двигатели, сползает с конвейера танк, мчится на полигон и грохочет пушкой.
У проходной высится храм, так не похожий своими нежными контурами и золочёной главой на сумрачное железо танкового конвейера. В этом храме чувствуешь божественность русского танка. На удивительной, небывалой фреске начертана колонна "тридцатьчетвёрок", громящих рейхстаг. Несётся в небесах победный ангел. Падают в окопы чёрные эсэсовцы. Русский воин в краснозвёздном шлеме ведёт за собой сонм русских святых. Не святые ведут бойца к рейхстагу, а он, как архистратиг, ведёт за собой святую русскую рать.
В Нижнем Тагиле на "Уралвагонзаводе" чувствуешь святость труда, коим сберегается Родина, не исчерпавшая череду своих бед.
Мобилизация тронула сокровенные, живущие в каждом уральце струны. Спокойно, сдержанно читают повестки, собирают котомки, целуются с матерями и жёнами, садятся в эшелоны, двигаются туда, где пылает война. Там они увидят свои родные тагильские танки, которые, возможно, спасут их жизни. Роль танков неуклонно растёт на поле боя. Роль танков неуклонно растёт в нашей обыденной жизни. Товарищ министр обороны, кончились танковые биатлоны, начались танковые сражения.
Сегодня враг ведёт против России концептуальную войну. Он уничтожает не просто нашу живую силу и технику, не просто бомбит мирные города и селения — он стреляет по символам, на коих держится Государство Российское. Враг потопил черноморский крейсер "Москва", в названии которого — сокровенный смысл. Он подорвал газопроводы "Северный поток", сокрушив геостратегию Путина, прорубившего газовое окно в Европу. Теперь враг подорвал Крымский мост — символ русского чуда, образ божественного Херсонеса, произведение, являющее собой стиль "Путин". Эти удары по сокровенным кодам порождали в народе смятение, требовали ответных ударов. И вот удары состоялись. Кончена игра в поддавки. Встаёт страна огромная.
Русская культура нуждается сегодня в духовном танке — в танке земном и небесном. Русский победный танк даётся нам с небес, о чём свидетельствует судьба танка Т-34.

 

https://zavtra.ru/blogs/rol_tankov_ili_vstavaj_strana_ogromnaya

 

06.10.2022 Код «Путин»

 

Сегодня в Государстве Российском совершается великий ремонт, великое очищение

Русская история не объяснима без категории чуда. В русской истории случаются катастрофы, ввергающие государство и народ в чёрные дыры, из которых, кажется, нет выхода — в них исчезают государства и сам народ. Но необъяснимо, волею чудесных таинственных сил из исторической преисподней вновь возникает русское государство, а вместе с ним и русский народ, облекаясь в бесподобные имперские ризы.

Пять русских империй было явлено в российской истории. Первая — Киево-Новгородская, олицетворением которой стал князь Владимир Святой. Вторая империя — Московское царство с его создателем царём Иваном Васильевичем Грозным. Третья — Романовская империя с её могучим правителем Петром Великим. Четвёртая — Красная империя Иосифа Сталина. И сегодняшняя — Пятая империя, творцом которой явился Владимир Путин.

Русская история, выныривая из очередной бездны, ищет человека, в котором бы она могла свить своё гнездо, утвердиться, обрести лицо и начать восхождение. Русская история олицетворена, она имеет лицо князя, царя, вождя и теперь — президента. Сегодняшнее русское время имеет лицо Путина.

Чудесно восхождение Путина на кремлёвское кресло. Было много претендентов — ярких, шумных, отмеченных лаской разрушителя Ельцина. Русская история обошла их стороной и выбрала малоизвестного, пребывавшего в тени Владимира Путина. Остаётся тайной, как Путин, отвергая многократные предложения занять президентское кресло, дал на это согласие, как проходило его венчание с русской историей. Когда загадочная, чудовищная, необъяснимая русская сила вселилась в него? Наяву, во сне, в придворной кремлёвской толпе или на безлюдных снегах? Кто явился к нему, кто поднёс к его устам эту грозную чашу русской истории, предлагая сделать глоток? Быть может, это был ангел — ангел Херсонеса.

Камень за камнем собирал Путин разрушенную русскую крепость. Камень за камнем клал в основание нового русского храма. Дано ли человеку остановить падающую гору со множеством грохочущих лавин и камнепадов? Путин остановил камнепад. Своей волей, духом, молитвой, костями и жилами он связал распадающиеся пространства России.

После преступного Хасавюртовского мира он выиграл Вторую чеченскую. И не только на поле боя. Его союз с Ахматом Кадыровым остановил падение в пропасть чеченцев и русских. Так табунщик разворачивает у края пропасти безумный табун и уводит его прочь от бездны. Путин — табунщик русской истории. Он укротил бешеные суверенитеты, которые, как ошалелые собаки, разрывали немощную Россию. Он олицетворял русскую историю или она олицетворяла его? Что он чувствовал, когда летел на истребителе над дымящимся Грозным, а потом принимал парад утомлённого в боях русского воинского контингента? Что чувствовал, когда прилетел в Дагестан и пошёл на фронт к ополченцам, отражавшим атаки Басаева?

В минуты смертельной опасности, когда людей охватывает паника, и они, ослеплённые, сломя голову, бегут врассыпную, найдётся человек, который скажет: слушай мою команду! И люди слышат его, останавливаются, возвращаются в окоп, чтобы продолжить сражение.

Устами Путина русская история собирала народ в его борьбе за Государство Российское.

Что чувствовал он, когда явился к матерям и вдовам моряков погибшего "Курска", оказавшись среди неистовых рыданий? Что чувствовал в жуткие дни Беслана и Норд-Оста, когда гибли дети и женщины? Он поклялся отомстить убийцам, и возмездие настигало тех в горных лесах и на берегах лазурных морей. Он был народным мстителем, народным целителем, садовником, сажавшим на вырубке новый русский сад.

Россия после 1991 года напоминала отсек космической станции, который оторвался от базы и летел, кувыркаясь, потеряв координаты, чтобы исчезнуть в непроглядной пустыне. Путин вернул космической станции оторвавшийся отсек. Он скрепил новую Россию с предшествующей русской историей. Восстановил связь времён, совершил таинственную мистическую работу по ликвидации разрывов русской истории — тех разрывов, из которых вытекала творящая энергия, и новый кристалл Государства Российского лишался творящих сил.

Он вернул современной России музыку советского гимна и красное победное знамя. Музыка перенесла в Россию множество тонких энергий, питавших советское время. Эти энергии, поселившись в сегодняшнем времени, взращивают его и целят, обнаруживают свои плодоносящие силы. Красное Знамя Победы — икона русского двадцатого века. На этой иконе, как на ковчеге, русская история переплыла ядовитое безвременье девяностых годов и коснулась причала, который построил Владимир Путин.

«Распалась связь времён!» — трагически воскликнул Гамлет. Путин соединил времена и воскликнул: «Время, вперёд!»

Появление новой России противоречило замыслам тех, кто в 1991-м её разорил. Казалось, один неверный шаг — и Запад всей мощью добьёт и расплющит Россию. Разоривший Россию Запад раздражённо наблюдал за её неуклонным восхождением. Как князь Иван Калита под носом у Орды создавал Московское царство, так Путин под ненавидящим взглядом Запада создавал новую Россию. Какая тонкая игра, какие дипломатические ухищрения! Какие сложные отношения с другом Сильвио, с другом Николя, с другом Бараком. "Семёрки", "двадцатки", встречи на полях, уверения в дружбе. И среди всего этого строилось мощное Государство Российское.

Путинский план «алтарей и оборонных заводов». Он собрал по крупицам разгромленный военно-промышленный комплекс. Создал корпорацию, способную строить превосходные боевые корабли, самолёты и танки, возносить в космос орбитальные группировки. Оборонные заводы выпускали оружие, сберегавшее земные рубежи России. Алтари, возводимые в русских храмах и обителях, собирали вокруг себя молитвенников, молитвами накрывавших Россию небесным покровом, непроницаемым для демонических сил.

Путин выигрывал время перед неизбежной схваткой с Западом, предстоящую войну не на жизнь, а на смерть. Он набросил на Европу сеть газопроводов, которые, как тогда казалось, служили экономическим интересам, а сегодня, в наши грозные дни, обнаружились как оружие. Трубы газопроводов, идущие из России в Европу, — это стволы орудий, нацеленных на европейские столицы.

Русский народ, потерпев чудовищное поражение в 1991 году, забыл о своих прежних победах, забыл о суворовской "Науке побеждать". Путин провёл сочинские Олимпийские игры, на которых победила Россия. Пусть это не была победа на поле боя. Не были написаны великие симфонии и книги, не были построены удивительные дворцы и храмы. Но русский народ поверил, что он может побеждать, вернул себе победный дух.

На открытии Олимпийских игр был показан удивительный сюжет. Как чудо, из пучин поднимались к небу волшебные купола, драгоценные главы, сверкающие кресты — град Китеж всплывал из бездны. Этим градом Китежем был Крым.

Мы помним телевизионный сюжет, вызвавший улыбки у скептиков и насмешников, когда Путин поднимал со дна морского греческую амфору. Он поднимал не амфору, а Крым. Он поднял Крым и явил народу русское чудо. Ангел Херсонеса обнял Путина в Крыму своими волшебными трепещущими крыльями. Россия обрела волшебную купель, в которой она крестилась. И Путин, ступивший своими стопами в эту купель, стал Путиным-Таврическим.

Для воссоздания Государства Российского Путин собирал все творящие русские силы, волю великих государственников, откровения старцев и пророчества мыслителей. Он обратился к языческим древним богам, призывая их оросить Россию берёзовым соком её лесов.

Он шёл в лесные пожары и бил в рынду, созывая народ. Он гладил и обнимал тигров. Опускал в воду сверкающую рыбину. Летел на дельтаплане, поднимая с болот журавлей. Он молился в церквах, волхвовал в лесах, проповедовал в парламенте, учил в школах, приказывал в гарнизонах.

Родился Большой стиль Путина. Это концерты Гергиева в освобождённом Цхинвале и сирийской Пальмире. Это Бессмертный полк — пасхальный ход русского воскрешения. Крымский мост, похожий на ангела, раскрывшего над керченской синью два белоснежных крыла.

Начинается громадный русский порыв — русская контратака. Россия, изведав боль поражения, в Донбассе идёт в наступление, возвращая себе оставленные пространства, разделённый народ, упущенное историческое время.

Донбасс — время русской истории. Донбасс, Новороссия — время Путина.

Происходит смертельная схватка с Западом. Его могучие армии, финансовые технологии, колдовские магические коды стремятся не только покорить Россию, а уничтожить её навсегда, испепелить её народ, посыпать великие пространства между трёх океанов ядовитой солью, чтобы здесь больше никогда не вырастал русский сад.

Мы помним снимок времён Великой Оте­чественной войны, когда комбат, сжимая "ТТ", зовёт в атаку бойцов. Путин — комбат, сжимающий в кулаке "ТТ" русской истории, ведёт Россию в контратаку. Впереди — жертвы, величайший мучительный труд, впереди — одоление, впереди — Победа.

Сегодня в Государстве Российском совершается великий ремонт, великое очищение. Когда самолёт в полёте меняет крылья, обновляет турбины, заменяет усталый раненый экипаж на свежих лётчиков — так летит сегодня самолёт русской истории. Впереди — громадная вековечная русская работа. Дай Бог Путину силу, волю и ясновидение.

Нет, не Путин вписал своё имя в историю. Русская история вписалась в него. Россия поздравляет Путина с днём рождения грохотом пушек и колокольным звоном.

Многая лета, Владимир Владимирович!

Ты был невольник призрачной галеры

И слышал скрип её волшебных вёсел.

Был исповедник сокровенной веры,

Умелец неизвестных нам ремёсел.

 

Глухой порой, когда, скрывая звёзды,

Висела ночи мрачная завеса,

Сверканьем крыльев рассекая воздух,

Тебе явился ангел Херсонеса.

 

И был невнятен слог его речений.

Он порождал земель и вод трясенье.

Он улетел. И в мировых теченьях,

Светя огнями, всплыл Ковчег Спасенья.

 

Кругом дымился мир в слезах и корчах.

Его, казалось, бурей в бездну сносит.

И ты стоял, непобедимый кормчий,

России бесподобный знаменосец.

 

Илл. Алексей Беляев-Гинтовт

 

https://zavtra.ru/blogs/kod_putin

 

05.10.2022 Чёрный день Красного Лимана или батальоны просят огня

 

В это грозное великое время нет места унынию, панике и неверию 

В своей повести «Батальоны просят огня» Юрий Бондарев рассказал об армейской части, принесённой командованием в жертву стратегическому замыслу. Эта часть, сражаясь до последнего пехотинца, отвлекла на себя огромные силы врага, оголившего целый участок фронта. На этом оголённом участке основные ударные силы Красной Армии пошли в наступление, разбили фашистов и добились стратегической фронтовой победы.
Сегодня на Украине русская армия находится под огнём превосходящих сил противника. Украинская армия является лучшей армией Европы. Её техника – американского образца, её генералы — натовские стратеги, её разведка — космическая разведка Илона Маска. Два поражения подряд потерпела российская армия на Украине — боль Балаклеи, боль Красного Лимана.
Цель, во имя которой сражается русская армия, громадна: присоединение русских земель, воссоединение русского народа, восстановление божественной русской правды. Но должна ли во имя этих целей погибнуть героическая российская армия, которой не хватает солдат, снаряжения и военачальников? Эта героическая армия, обливаясь кровью, отражая один таранный удар за другим, обращается к Верховному главнокомандующему: «Огня, огня, дайте огня!»
Об этом просит русский солдат, русский монах, русский учитель, русский крестьянин, русский профессор, русский инженер-оборонщик.
Огня, президент, огня!
В это грозное великое время нет места унынию, панике и неверию. Мобилизация — зов русской истории, звучащий в её предельные времена. Пусть воскреснут в каждом русском сердце, в каждой русской душе победные русские коды. Те навыки, что позволяли русским выигрывать грандиозные сражения, одолевать чудовищные неудачи, верить в Победу в самые тёмные, сумеречные времена. Взыскание Победы. Священный труд во имя Победы. Способность воскрешать после поражения. Верить в русское чудо. Объединяться всенародно в общее дело. Взращивать в себе оборонное сознание. Ощущать Россию как всемирную, вселенскую душу. Русских победных кодов множество. И один из них — код «Путин».

 

https://zavtra.ru/blogs/batal_oni_prosyat_ognya

 

 04.10.2022 «За нами – Россия!»

 

Русская контратака приобретает сегодня новый, очень мощный, трагический характер

 Триумфальную речь Владимира Путина, после которой состоялось подписание актов присоединения к России Донецкой и Луганской Народных Республик, Херсонской и Запорожской областей, я слушал в Георгиевском зале Кремля, где на мраморных плитах золотом выбиты имена гвардейских полков, батарей, экипажей. В зале, где сверкали хрустальные ослепительные солнца, собралась элита — политическая, духовная, культурная — со всех краёв и областей нашей страны.
Слушая Путина, я вспоминал этот зал в момент возвращения Крыма: я видел ту крымскую мистерию, видел лицо Путина, который произносил крымскую речь. Он волновался, его лицо было озарено, оно сияло. И восхищённый порыв был во всём нашем политическом толпище, присутствовавшем в зале.
Сегодня Путин говорил жёстко, строго, напряжённо. И эти две речи свидетельствовали о двух моментах русской истории. Крым был дарован России Господом, это было Крымское чудо. Мы не слагали головы за Крым, не сражались за него — происходило венчание Крыма и России. Сейчас присоединение происходит под грохот пушек, бомбёжки, пролитие крови. В то время, когда Путин подписывал свой указ, под Лиманом людей разрывала на части артиллерия, кого-то украинцы мучили в застенках.
Меня поразило и тронуло несколько моментов в сегодняшней речи.
Путин впервые за всё время своих выступлений, в которых он постоянно анализирует мировую политику, состояние Запада как такового, наши отношения с Европой, назвал Запад сатаной, сатанизировал его. Это, на мой взгляд, грандиозное явление. Схватка с Западом, где сражаются людские контингенты, военные машины и техника, финансовые структуры, самые разные политические, социально-идеологические технологии, — сейчас эта схватка объявлена войной высших метафизических, религиозных смыслов. И если Запад — сатанинский, то мы отстаиваем высшие, божественные, христовы ценности. Это придало речи Путина новое — мистическое — измерение.
Когда он говорил о «Большой России» и называл Запад сатанинским, «Большая Россия» звучало как Россия — носительница божественных смыслов, Россия, которая исповедует идею Царствия Небесного, идею небесной империи. И земная российская империя является проекцией божественной небесной России, то есть России вечной, России нетленной, России незыблемой, бессмертной. Он завершил свою речь патетическим восклицанием «За нами – Россия!»
Это тоже было мощно, неожиданно. Потому что в прежних, бравурных речах девяностых или позже восклицалось: «Россия, вперёд!», «Виват, Россия!» — и вот мы мчимся на коне, и Россия устремляется за нашей шпагой, за нашими плюмажами. А здесь — «Россия за нами», отступать больше некуда, война идёт не на жизнь, а на смерть. «Ребята, не Москва ль за нами?!» Эта предельная формула меня потрясла.
Подписание проходило за большими столами, на которых лежали документы. Подписывали Путин, главы новых образований Денис Пушилин, Леонид Пасечник, Евгений Балицкий, Владимир Сальдо. И у меня было странное чувство, что в этот момент под росчерки пера начинают грохотать и двигаться континенты, смыкаться пространства, соединяться времена, сочетаться народы. Происходил удивительный русский чудесный синтез, когда Россия, проиграв очередную историческую битву, оказавшись вне истории, после 2000 года стала собираться и идти в контратаку. Русская контратака приобретает сегодня новый, очень мощный, трагический характер.
Когда я, выйдя из Большого Кремлёвского дворца, смотрел на золотые купола Ивана Великого, Архангельского, Успенского соборов, люди, которые вокруг меня были, обнимались, радовались. Я целовался с муфтиями, священниками, знакомыми и незнакомыми депутатами, губернаторами, все поздравляли друг друга. У всех звучало слово «империя». И когда подходили кавказские, тувинские депутаты, у них слово «империя» не вызывало отторжения. Слово «империя» в сегодняшней России приобрело совершенно новый характер — характер духовной мистической империи. В этих переживаниях я и пребываю.

 

https://zavtra.ru/blogs/vopros_v_lob_aleksandru_prohanovu

 

09.10.2022 Семь сакральных кодов для броска к Русской мечте.

 

 

Александр Проханов
Зачем существует русский народ? О чём он мечтает? Как работают законы русской истории? Выступление писателя, главного редактора газеты "Завтра" Александра Проханова на конференции "Сверхновая Россия. Какая ты будешь?"

День ТВ

 

29.09.2022 Пушкинская площадь

 

Глава из романа 

Взвод лейтенанта Николая Лощинина завершил штурм высотки, занял новый рубеж, ожидая приказ наступать. Улица удалялась, уставленная пятиэтажками. Низкое вечернее солнце освещало посечённые снарядами стены, и они казались позолоченными. Улица вела к площади и дальше, в порт. Лощинин знал, что за чередой пятиэтажек, за тлеющими дымами, горящими кварталам, рухнувшими памятниками, за изуродованными скверами, коробами подбитых машин, за грохотом раскалённых стволов, кровавыми бинтами, обгорелыми трупами таится чудная синева — спасительная, благодатная. К ней пробивался Лощинин сквозь изувеченный город, чтобы остыть, окунуться в лазурь, смыть копоть солярки, пороховую гарь, кирпичную пыль, кровь убитого пулемётчика. В этой синеве — спасение, он скроется в ней, станет невидимкой, уцелеет среди пуль. Город своими пожарами, падающими домами, проклятьями, хрипом команд мешал коснуться лазури. Был помехой, которую надо смести.
Он убивал помеху, мешавшую коснуться лазури. Городу ударяли в челюсть, выбивали зубы, он лязгал, плевал кровью и не пускал.
Противник, потеряв высотку, откатился и занял оборону в соседнем квартале. Квартал тонул в дыме, и было неясно, как далеко проходит рубеж, где наступающая часть будет встречена пулемётами, как далеко смогут выдвинуться боевые машины, чтобы не попасть под гранатомёт.
Лощинин готовил разведку. Он скрывался за коробом сгоревшего автобуса вместе с чернобородым ополченцем. Оба штурмовали высотку. Ополченец с позывным «Ладный» был растрёпан недавним боем. Георгиевскую ленточку смял ремень бронежилета. На плече выдран клок. В бороде пыль штукатурки. Его автомат имел лысый приклад, сизый, без вороненья, ствол. Ремень был замызган прикосновениями потных, грязных ладоней. Автомат, прежде чем попасть к ополченцу, своевал не одну войну. Побывал на Кавказе, а то и в Африке. Теперь строчил в Донбассе.
— Слышь, они отошли за дымы, к дальним высоткам. Ты машину пошли, пусть пощупает, постреляет. Они себя покажут.
— Они покажут. Машину сожгут, — Лощинин ждал, что в рации забулькают пузырьки, и ротный отдаст приказ наступать. — Одну машину потерял, со второй обожду.
— А ты хотел без потерь? У меня от батальона за месяц пять человек осталось.
— У меня сегодня два «двухсотых».
— У меня шесть «двухсотых». Машину не пошлёшь, пешим пойду. Дай своего.
— Возьми.
Высотка стояла поодаль. Тень накрывала улицу и ближние дома. Но там, где кончалась тень, улица сверкала огоньками разбитых стёкол. Огоньки были голубые, золотые, красные, словно разбили многоцветную люстру. Вечернее солнце делало изуродованную боем улицу сказочной. Таким многоцветьем сверкал когда-то росистый луг, по которому шёл Лощинин. Солнце уйдёт, улица погаснет в сумерках с чёрной грязью асфальта, мутью серых фасадов.
Высотка заслоняла солнце. Казалось, воздух вокруг неё горел и светился. Дымы из окон, слабо заметные в тени, попадая на солнце, становились розовыми. На фасаде чернели дыры. По этажам в квартирах лежал убитый украинский спецназ. Выше, под самой кровлей, остывало тяжёлое тело убитого Лощининым пулемётчика. Высотка остывала вместе с убитыми, смотрела на Лощинина мёртвыми глазами из-под намалёванных копотью бровей.
— Ваши ходили по квартирам, добивали раненных укров, — сказал Лощинин. — Считаешь, это правильно?
— После каждого убитого укра руки становятся чище, — Ладный показал Лощинину большие ладони, разбитые отбойным молотком и автоматом. — У меня к ним жалости нет, ни к раненным, ни к мёртвым. Я всё ищу одного ихнего мужика и девку. Если мёртвыми найду, весь магазин всажу.
— Так ненавидишь?
— Ненавижу.
— Какие мужик и девка?
Ладный оглянулся на высотку, где в разгромленной квартире, среди обгорелых шкафов и битой посуды сидел, прислонившись к стене, мёртвый спецназовец. Ладный, покидая высотку, помогал спускать по лестнице убитых ополченцев. Заглянул в квартиру, увидел раздавленные башмаками чайные чашки, цветок на окне, аквариум с мелькавшими рыбками. Раненный тоскливо смотрел: «Помоги, брат!» Ладный скинул с плеча автомат и всадил очередь. Вернулся на лестницу, схватил за ногу убитого ополченца, помогая
нести.
Теперь Ладный наматывал на палец чёрный завиток бороды.
— Мы люди шахтерские, день на земле, два под землёй. С нас уголь ни в какой бане не смыть, — Ладный моргал, ободки его век были чёрные, как подведённые тушью. — Мы в Крым с мужиками ездили, в ихних делах участвовали, на митингах выступали, чтоб в Россию войти. К себе вернулись и решили у себя в Алексеевке Крым устроить. Стали митинговать за Новороссию, за Россию.
Солнце уходило, тень накрывала улицу, и цветные стёклышки гасли, словно их подбирали и уносили с дороги.
— У нас, на Алексеевской шахте, главный инженер Аркадий Георгиевич Лихтер. Много изобретений сделал, открытий, ордена имел. Такой солидный, вежливый, с шахтёрами за ручку здоровался. Он стал митинги собирать. Народ его слушал, шёл. Он на трибуне под красным знаменем. Шахта при советской власти имела переходящее Красное знамя. Стояло под стеклом, в дирекции. Украина отделилась — красные флаги убрали, все доски почёта, все звёзды. Аркадий Георгиевич знамя домой унёс и берёг. Когда митинги пошли, он знамя на трибуну поставит и в микрофон говорит: «Мы с Россией навек! Нас от России топором не отрубить! Нам с Бандерой не жить! Он наших отцов и дедов мучил! Его Гитлер крестом наградил! Пусть бандеровские внучки к нам покажутся. Мы их отбойными молотками встретим!»
Народ кричит «Ура!», женщины, дети. Аркадий Георгиевич на трибуне стоит, знаменем машет: «Под этим знаменем мы Бандеру победили, и внучков его победим!» Аркадий Георгиевич списки стал собирать за референдум, чтобы от Украины отделяться и в Россию идти. Народ только «за». Собрались на митинг, на площади у Дворца культуры. Красивый дворец, с колоннами. Мрамор, хрустали. Подарок шахтёрам от Сталина. Весна, яблони цветут. Аркадий Георгиевич знаменем машет: «Русская весна!»
Такое у всех хорошее настроение. Женщины в нарядных платьях, дети с цветами, все поём «Катюшу». Аркадий Георгиевич машет знаменем: «Слава России!».
И тут автобусы. Один, другой, третий. Штук десять, прямо в толпу. Из автобусов валят «нацики». Тогда звались «Правый сектор»*, теперь полк «Азов»*. С дубинами, автоматами. Площадь в кольцо, и погнали народ во Дворец культуры. Кто разбежался, а кого затолкали. Аркадия Георгиевича с трибуны долой, знамя вырвали. Волокут в Дворец. Зал, где спектакли играли, — битком. Женщины воют, дети плачут. «Нацики» с дубинами ходят по рядам, бьют наотмашь. «Что, москали? Не сахар?» «Какие мы москали? Как и вы, хохлы!» «А тогда вдвойне, как Иуды!» И бьют, и молотят! Девка среди них, как змея, пятнистая, глаза злющие, вьётся, хохочет и бьёт, бьёт!
Выходит на сцену ихний мужик, здоровый, рожа – во! С автоматом. Рукава закатал, а на руках наколки. Кресты, клювы, черепахи. Девка эта злющая на сцену скакнула и кричит: «Сейчас проверим, кто хохол, кто москаль. Давай скачи! Кто не скачет, тот москаль!» И давай скакать. Она скачет, и мужик в наколках скачет, и «нацики» с дубинами скачут. Народ сидит, не понимает, зачем скакать. Мужик как долбанёт из автомата в потолок. Попал в люстру. Люстра красивая, в половину потолка, из хрусталя. Весь хрусталь посыпался людям на голову. Темно, чуть сбоку подсветка. «Скакать!». И снова — шарах из автомата.
Мужик с девкой на сцене скачут. «Кто не скачет, тот москаль». «Нацики» с дубинами скачут. «Кто не скачет, тот москаль!» Народ с кресел встал и начал скакать. Женщины воют и скачут, дети плачут и скачут. «Кто не скачет, тот москаль!» «Нацики» ходят и бью дубинами. Аркадий Георгиевич, лицо в крови, кричит: «Народ, не скачи! Не скачи, народ!» Его оглушили. Все рёвом ревут и скачут. А девка хохочет, с мужиком взялись за руки и танцуют вприпрыжку. «Стоп! Наскакались! Нету москалей, а иуды остались. Мы вас отпустим, а чтобы не потерялись, будем клеймить. Клеймо будем ставить». Люди расселись, ждут. Час ждут, другой, третий. Выходит мужик с наколкой и несёт на сцену жаровню, проще сказать, мангал, шашлычницу. В ней угли горят. В руке шампур, на шампур крест приварен. Немецкий крест, которым немцев в войну награждали. Кресты в любом музее лежат. Крест чёрный, ободок серебряный, а в серёдке свастика. Мужик этот крест с шампуром положил на угли. «Выходи, клеймить буду!» Никто не идёт, жмутся. «А ну, ты давай!» И на Сергея Николаевича, машинистом на шахте работал. «Давай, выходи!» «Не пойду, я тебе не скотина». Мужик ему из автомата в живот. Наповал. «Кто ещё не скотина?» «Нацики» ходят по рядам, вытаскивают и гонят на сцену. С мужчин срывают пиджаки, рубахи. Девка снимает с углей крест. Он раскаленный, красный, на конце шампура светится. И к спине прижимает. Ор, стон! Из спины дым! Крест на спине, как печатка. Мужчину со сцены выталкивают. «Следующий»! Если женщина, ей платье задирают и жгут крестом. Она вырывается, её «нацики» держат, а у ней на спине крест дымится. Мальчик, лет двенадцать, худенький, рёбрышки видны. «Дядя, не надо! Дядя, не надо»! Его за волосы держат, спиной к залу. Он лопаточками водит, а ему меж лопаток огненный крест ставят.
Клеймили, пока угли в жаровне ни остыли. Вытаскивают на сцену Аркадия Георгиевича. Руки связаны, ноги связаны. «За Россию, говоришь? За Новороссию? Нас отбойным молотком встречаешь? А вот мы сейчас из тебя уголь добывать станем». Обмотали переходящим Красным знаменем, повалили. Он лежит в знамя завернутый, ногами дергает. Мужик вынес на сцену отбойный молоток. Компрессор выкатил. Загрохотало, молоток дрожит. Мужик молоток к Аркадию Георгиевичу приставил и воткнул. Страшный крик. Молоток в руках у мужика дрожит, красные ошмётки летят: то ли кровь Аркадия Георгиевича, то ли знамя. А девка скачет, хохочет. Так оно и прошло у нас в Алексеевке, присоединение к России. А ты спрашиваешь, правильно, что я того гада в высотке добил. Я ему за мальчика с худыми рёбрышками отомстил. Я жду, когда мужика в наколках поймаю и ту девку с глазами змеи. Я им за Аркадия Георгиевича отомщу, по полному рожку в каждого!
Ладный накручивал на палец кольца бороды, и глаза его с чёрными веками горели.
— Ты так рассказываешь, сам что ли во Дворце культуры был? Тоже прыгал? – Лощинину казалось, что под рубахой пузырится ожог.
Ладный отстегнул бронежилет, задрал рубаху, и Лощинин увидел на худой, с зубчатым позвоночником, спине ополченца запёкшийся крестовидный рубец.
Улица среди белёсых пятиэтажек казалась тёмной синей рекой с меловыми берегами. Темнота катилась по реке мягкими набегающими волнами. В развалинах вспыхивали сигареты — курили ополченцы.
Взвод Лощинина укрывался в аптеке. В соседних дворах, среди детских площадок, прятались боевые машины. Сержант Бур был рядом с Лощининым. Уклонившись от штурма высотки, он держался вблизи Лощинина, старался быть на виду, ждал приказаний.
— Сходим поразведаем с мужиками, — Ладный застёгивал бронежилет. — Дай одного своего.
— Бур! – позвал Лощинин. — Пойдёшь с ополченцами. Докладывай по связи.
— Понял, командир!
Лощинин видел, как удаляется Ладный, с ним два ополченца и Бур. Они тянулись цепочкой вдоль мучнистых фасадов, пропадали за углами, вновь появлялись. Иногда их не было слишком долго, и Лощинин волновался, ожидал услышать автоматные трески.
Среди пятиэтажек было тихо, но город ахал взрывами. Казалось, взрывы аукаются, невидимые великаны бродят по городу, боясь потеряться.
Лощинин, упираясь локтем в разбитое железо автобуса, глядел, как по тёмному небу летают красные стайки трассеров. Подумал о жене Гале, как её целовал, и мягко ударили большие старинные часы в деревянном футляре, и Галя вдруг заплакала, горько зарыдала, и он целовал её солёные от слёз глаза и боялся спросить, какая горькая мысль, какое больное предчувствие заставили её разрыдаться.
Скрипнула рация, Бур докладывал:
— Командир, всё чисто!
— Возвращайся!
Сквозь хруст и бульканье рации Лощинин угадал в голосе Бура бодрую весёлость. Его оставили дневные страхи. В бледное лицо вернулся румянец. Смертная тень, скользнувшая по его лицу, сошла, словно смерть поблуждала рядом и отступила. Пошла искать другого. Лощинин спрятал Бура от смерти, отослал к танку, дожидаясь, когда в щёки Бура вернётся румянец. Теперь Бур был готов воевать, штурмовать тёмный, без огней, город, над которым порхали красные мотыльки трассеров.
— Возвращайся! – повторил Лощинин.
Улица струилась фиолетовой тьмой, будто по ней текли чернила. Пятиэтажки мутно белели. Лощинин в бинокль всматривался в тёмное течение улицы, стараясь разглядеть разведгруппу. Глаза, после дневного солнца, слепящих взрывов, розовых дымов привыкли к темноте, обрели ночную зоркость.
Он увидел, как темень улицы дрогнула, шевельнулась. Показалась горстка людей. Горстка распадалась, из неё выделялись отдельные люди, и она снова сжималась. Разведчики возвращались, не таясь. Пятиэтажки вдоль улицы были пустые, без жильцов, без огневых точек. Лощинин ждал доклада разведчиков, чтобы ночью переместить взвод ближе к рубежу атаки.
Разведчики приближались. Казалось, их качает из стороны в сторону, от одного тротуара к другому. Лощинин опустил бинокль, ожидая появления Бура.
Раздался разящий свист. Рыжий взрыв ударил вдоль улицы, наполнил грохотом, светом. Ослепительно озарились дома. На земле замерцало множество стеклянных осколков. Волна света и грохота докатилась до Лощинина. Глаза жутко раскрылись, и ему казалось, он видит, как в клубах огня летают чёрные песчинки людей.
Взрыв померк. Грохот опал, укатился вглубь города и слился с другими взрывами.
На улицу вернулась тьма. Только далеко тлело, разгоралось и гасло. Прилетевший реактивный снаряд выломал из асфальта дыру, разрушил дома и сжёг разведчиков.
Лощинина не достала взрывная волна, не осыпали осколки. Вспышка взрыва ослепила и погасла, но в зрачках продолжали мерцать зеркальца, и ополченец Ладный накручивал на палец завиток бороды, и сержант Бур смотрел печальными лошадиными глазами, и громадный, с пулемётной лентой, спецназовец появился в темноте коридора, и на костлявой спине ополченца пузырился кровавый крест, и тень, накрывшая лицо Бура, отлетела и спряталась, дожидаясь, когда стемнеет и погаснут фасады пятиэтажек, и Ладный, прихватив ополченцев и Бура, станет удаляться, таясь за домами, и смертная тень кралась следом и ждала, когда Бур передаст по рации: «Чисто!», и тогда она прянула на Бура, превратилась в огненный шар и сожгла его, и сколько раз пробили ночные часы в деревянном футляре, и о чём рыдала жена, и тот блистательный московский парад среди золотых куполов, и почтовые ящики в подъезде высотки, прыжок на обломок лестницы, и распахнутая дверь квартиры, мечутся рыбки в аквариуме, раненый спецназовец сидит, прижавшись к стене, и Ладный всадил короткую очередь, и мальчик с худыми рёбрами кричит: «Дядя, не надо!», — и все это стучит, летит одно за другим, как латунь в пулемётной ленте, и лента пуста, и Лощинин лежит в железных остатках автобуса.

Он лежал в ночи, видя, как бесшумно летят огни, похожие на светящиеся жёлтые дыни. Рация на плече хрустнула, будто кто-то разгрыз орех.
— Сойка, ты?
— Я Сойка.
— Сойка, слышишь меня?
— Слышу. Какой позывной?
— Нет позывного. Я твоих людей гробанул. Это мой позывной.
— Уйди с волны.
— Я твою волну слушаю. Ты людей ко мне послал, я их принял.
— Чего хочешь?
— Обмен «двухсотых». Ты мне моих, я тебе твоих.
— Как себе представляешь?
— Я подвезу на площадь. Там торчит памятник. Я твоих выложу, ты моих. Заберём и разбежимся.
— Тебе можно верить?
— В высотке мой друг лежит. Верни друга, я твоих верну.
— Согласен. Мне час нужен «двухсотых» с этажей спускать.
— Добро. Я выйду на связь.
Сержант Бур с печальными лошадиными глазами, ополченец Ладный с огненным крестом на спине пропали в полыхнувшем взрыве. В этот взрыв их послал Лощинин и теперь возвращал обратно.
Лощинин стоял у подъезда высотки и водил фонарем. Фонарь освещал рваные мешки с песком, россыпь автоматных гильз, люльки каруселей, убитую женщину в синем платье. В глубине подъезда вспыхивали фонари, появлялись солдаты. Выволакивали за ноги убитых спецназовцев. Их находили в квартирах, тащили вниз, они колотились головами о ступени и лежали на детской площадке лицом вверх, кто в каске, кто со спутанными волосами. Фонарь освещал их глаза, полные холодных слёз, небритые подбородки, открытые рты с блеском зубов.
Старший сержант Стол, чертыхаясь, волочил за ноги громадное пухлое тело.
— Бычина чёртов! Мало его грохнуть, ещё килу на нём заработай! – тело, шурша, проволочилось по земле и легло перед Лощининым, стукнув ногами. Он повел фонарём. Это был пулемётчик, с которым резались на ножах. Руки бугрились мускулами, пятерни разжаты. На круглой, как булыжник, голове липко блеснули глаза. На толстых щеках искрилась щетина. Рот был раздвинут в улыбке, словно усмехался. Грудь под пятнистой формой бугрилась горой, и на ней чернела мокрая клякса крови. Лощинин приблизил фонарь и увидел порез, оставленный ударом ножа. Почувствовал, как под бронежилетом заныл, заломил синяк. Тесак сверкнул в полёте, и — удар, и он отшатнулся, оглушённый, а пулеметчик шёл, разведя руки, растопырив толстые пальцы, и ревел, и зубы его блестели, и Лощинин хрипел в могучих лапах, ломавших ему горло, и нож туго вошёл под ребро, и Лощинин последним усилием продвинул нож глубже и рухнул, придавленный бурно дышащей тушей, слыша, как булькает чужая кровь.
Теперь убитый им пулемётчик улыбался, словно всё случившееся казалось ему смешным. Лощинин светил фонарём и хотел понять, что рассмешило пулемётчика в секунду смерти. Лощинин об этом узнает, когда встретится с пулемётчиком в другом, несуществующем городе. Они вспомнят бой в высотке и оба посмеются.
Подкатил грузовик. Ополченец, не выходя из кабины, крикнул:
— Отвалите борт! Аккуратненько, аккуратненько, не дрова!
Старший сержант Стол, рядовой Няня, ефрейтор Буза за ноги, за руки, забрасывали в кузов убитых. Лощинин залез в кабину.
— Едем своих выручать. Эх, мужики, мужики! – сокрушался водитель. Лощинин в темноте не видел его лица, только чувствовал, как от него пахнет луком.
Не зажигая фары, с бледными подфарниками, катили по улице. Лощинин держал между колен автомат. Смотрел, как мутно белеют фасады. Грузовик подскакивал на рытвинах, оставленных в асфальте снарядами. Переехал что-то твёрдое, как бревно.
— Кто их уберёт? Народу в домах не осталось!
Миновали улицу и выкатили на площадь. Дома вокруг казались зазубренными, с провалами стен. В центре площади стоял памятник: высокий постамент, и кто-то воздел руку, как балерина. В чёрной синеве летели белые, догонявшие друг друга огни. Сыпались красные ворохи трассеров. Ночные бои шли по всему городу. Горели пожары, рушились стены, ползали танки и боевые машины. Но здесь бои стихли и возобновятся под утро, когда последует приказ наступать.
На площади было пусто. От украинцев никто не появился. Грузовик встал у памятника. Солдаты откинули борт и сбросили трупы. Тела стучали и хлюпали. Солдаты оттаскивали их к памятнику и клали вряд.
Так приносят дары.
Памятник принимал дары. Он воздел руку, как балерина перед воздушным прыжком.
Украинцы не появлялись, рация молчала. Солдаты жались к грузовику, держа автоматы.
— Командир, из миномёта по нам шарахнут или пулемётами посекут. И весь обмен! – Няня водил автоматом, не зная, с какого края площади застучит пулемёт.
Лощинин не ответил. Он смотрел на памятник, черневший среди ночного неба. Над ним летели белые туманные огни, и воздетая рука махала им, провожала. И вдруг он понял, что это памятник Пушкину, тому, молодому, что читает стихи, воздев восторженно руку. Это ошеломило его. Он плохо знал Пушкина, не помнил его стихов, только несколько строк, про «мороз и солнце» и про «чудное мгновение». Но Пушкин на этой мёртвой площади с лежащими мертвецами, осыпаемый ворохами трассеров, под текущими караванами смертоносных огней, Пушкин вдруг приподнял его лёгкой рукой и перенёс в морозный солнечный день, где парты с раскрытыми книгами, учительница Анна Васильевна в вязанной кофте, её милое взволнованное лицо. «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты», и он так любит её, любит солнце на деревянных стенах, и высокую кафельную печь, от которой идёт жар, за окном синева, усыпанный снегом сад, улица с золотой струйкой из-под саней, и мама ждёт его дома, её любимые глаза, он влетает с мороза, и такое счастье, такая любовь, обожание.
Хрустнула рация:
— Сойка, ты где?
— На месте.
— Я на подходе!
За домами застучало, захрипел мотор. На площадь вынеслась боевая машина пехоты: отточенный нос, приплюснутая башня с орудием, тусклые глазки подфарников. Лощинин отпрянул за грузовик, ожидая увидеть жёлтые лепестки пулемёта. Но машина подкатила, дёрнулась, встала. С брони на землю спрыгивали солдаты.
— Ты, что ли, Сойка? — военный в каске, перетянутый ремнями, с туго набитой разгрузкой, держал на плече автомат. Ткань, облегавшая каску, порвалась и топорщилась, как хохолок. «Хохлатый» — окрестил его Лощинин.
— Ты, спрашиваю, Сойка?
— Ну, я.
Они стояли близко. Их автоматы почти касались. На их бедрах висели ножи. Из карманов разгрузок выпирали гранаты. Лощинин чувствовал тяжёлую угрюмую силу, исходящую от Хохлатого. Ждал прыжка и удара. Был готов подбросить автомат, встретить прыжок очередью.
— Привёз? — Хохлатый всматривался в Лощинина. Под каской морщился лоб.
Лощинин мотнул головой.
— Там.
Хохлатый шагнул к памятнику, зажёг фонарь. В луче появлялись и пропадали тела, кисти рук, лица. Луч остановился, зажглось запрокинутое лицо, толстый нос, мокрый блеск глаз, приоткрытый в улыбке рот. Пулемётчику была смешна эта площадь, памятник, появление друга. Хохлатый светил фонарём. Появлялись ноги в тяжёлых бутсах, пятнистая, как у ящерицы, форма, чёрная клякса крови. Хохлатый нагнулся и осторожно охлопывал тело, что-то поправлял и приглаживал. Провёл ладонью по носатому лицу, блеск глаз погас.
— Забираем, — приказал Хохлатый солдатам.
— Погоди забирать, — сказал Лощинин, — Где наши?
— Несите ихних «двухсотых», — в голосе украинца дрожали хрипы. Это хрипела ненависть.
Солдаты вернулись к машине и стали сволакивать с брони белые тюки. Это были простыни, отвисшие под тяжестью тел.
Солдаты подносили кули к памятнику и бросали.
— Постельное бельё, — хмыкнул Хохлатый.
Лощинин зажёг фонарь. Простыни под фонарём сверкали. На них лежали обгорелые, безрукие и безногие ополченцы. Лощинин узнал Ладного. У того были оторваны ноги. Одна нога в обгоревшей штанине, с торчащей костью лежала рядом. Опалённая борода сбилась в ком. Бур обгорел, лежал в коросте, словно кости изваляли в чёрной золе. Губы и нос сгорели. Белые зубы хохотали. Вместо печальных лошадиных глаз чернели ямы с углём.
Лощинин почувствовал, как слепо, нестерпимо хлынула ненависть к Хохлатому, к стоящим у боевой машины солдатам, к убитому пулемётчику, к городу, харкающему огнём, к проклятой стране, населённой ненавидящим его народом. Вскинуть автомат, хлестнуть очередью, швырнуть гранату, всаживать рожок за рожком в ненавистного, перетянутого ремнями Хохлатого, видя, как искрят попадающие в броню пули.
— Ты убил? – Хохлатый кивнут на мёртвого пулемётчика.
— Я.
— Я тебя убью.
Фонарь Хохлатого слепил Лощинина, и вместе с лучами в него била ненависть, необоримая, жуткая, огненная, на веки веков. Лощинин ждал, что из фонаря ударит очередь.
Фонарь погас, но ненависть, раскалившая воздух, продолжала светиться.
— Грузите наших, — приказал Хохлатый. Солдаты подходили к убитым, хватали за руки, за ноги, несли к машине. Когда несли пулемётчика, Хохлатый освещал им дорогу. Пулемётчик был тяжёл, и солдаты уронили его.
— Аккуратней, мать вашу! – рявкнул Хохлатый, кинулся поднимать пулемётчика.
Убитых укладывали на корму, вокруг башни. Солдаты угнездились рядом. Хохлатый погасил фонарь.
— Убью, — сказал он и пошёл к машине. Мотор рявкнул, машина крутанулась на гусеницах и ушла с площади, брызнув красными хвостовыми огнями.
Няня, Стол, Буза и водитель брали простыни за углы и поднимали обгорелые тела в кузов.
Лощинин остался один у памятника. Он ощутил ужасную немощь. Все его силы, мысли, тепло стекли с него, как вода. Он испытал бесконечную пустоту. Он стоял среди мировой пустоты, где исчезла жизнь, и остались засыпанные лунной пылью города, и на безвестной площади стоял безвестный памятник, странно воздев в мёртвое небо руку, танцуя среди мировой пустоты.
Утром заря была красная, стены пятиэтажек краснели, осколки бесчисленных стёкол горели на асфальте, как рассыпанные рубины. Буквы «зет» на броне казались намазанными вишнёвым вареньем. Взвод усаживался в десантные отделения машин. Лощинин стоял в открытом люке. Ствол пушки был красный от зари.
— Сойка, Сойка, я – Слон! Как слышишь меня?
— Я – Сойка. Слышу вас. Слон!
— Выдвигайся на рубеж. Даю тебе две «коробки». Будут работать «горбатые». Обозначь передок. Вперёд!
— Понял вас, Слон. Вперёд!
Машина дрогнула, лязгнула по асфальту, пошла. На крутом повороте Лощинина качнуло, и он больно ударился о кромку люка.

* Запрещённая в РФ террористическая организация

 

https://zavtra.ru/blogs/pushkinskaya_ploshad_

 

25.09.2022 Оборонное сознание

 

Мобилизация возможна тогда, когда начинает работать ещё один русский код - Общее дело

 Есть древний миф о витязе, сражённом в бою. Враги рассекли его, и рассечённое тело разбросали по всем сторонам света. Кудесник собрал это кровоточащее рассечённое тело, полил мёртвой водой, и тело срослось. Полил живой водой, и витязь воскрес, взял копьё и вскочил на коня.
Россию в 1991 году рассекли и разрубили, разбросали её земли, её народ по разным частям света. Рассечённая Россия страдала. Но явился кудесник и стал собирать Россию. Россия избавила осетин и абхазов от цепких лапок грузин и прижала к сердцу. Крым венчался с Россией, и взошло солнце Крыма. Теперь Донбасс – грозный, могучий, в дымах и пожарах сливается с Родиной. И Родина обнимает его любящими, в пороховой гари, руками.
Русская история как пульсар: сжимает, уменьшает Россию до точки, а потом из этой сверхплотной точки вновь распрямляется пружина русской истории. Россия возвращает себе отторгнутые пределы, ставит пограничные столбы по рубежам Русского мира. Раздаются толчки истории, и от этих ударов сотрясаются мировые столицы, дрожат фундаменты зданий, дребезжат чашки в буфете, наполняется то ужасом, то восторгом людское сердце.
Два слова сегодня звучат в России: референдум, мобилизация. В слове «референдум» слышится вибрация мира, рождённая войной на Донбассе. В слове «мобилизация» слышится свист распрямляемой русской пружины. На Донбассе льётся мёртвая и живая вода: русские слёзы и кровь.
Оборонное сознание - это глубинный русский код. Обороняясь от натиска врагов, Россия расширяла свои пределы. Российская империя - это плод обороны. Все великие русские битвы, будь то Куликовская, Ледовая, Бородинская или Прохоровская - это битвы обороны. Вся русская философия и культура, вся русская православная вера - это оборона драгоценных духовных сокровищ от натиска тьмы, валит ли эта тьма из-за моря или поднимается из преисподней.
Оборонное сознание - это грань ослепительной Русской Мечты о божественном, справедливом царстве, к которому во все века стремится Россия, сгорая в пожарах, отбивая нашествия, проваливаясь в бездны истории. Оборонное сознание – черта, делающая русских народом-воином, народом-мучеником, народом-творцом. Оборонное сознание - это пищаль и «сорокапятка», лук и ракета «Калибр», народная поговорка и пушкинский стих, церковный псалом и воинская присяга, «Вдоль по Питерской» и «Варяг», Полярная звезда и полевой одуванчик. Оборонное сознание - это русская Нагорная проповедь, вещающая о неизбежной Русской победе - земной и небесной.
В 1991 году Россию разгромили и взяли в плен. Её оборонное сознание было попрано. У России не только отняли оборонные пояса, разрушили приграничные крепости, не только разгромили гарнизоны и оборонные заводы. Но была проведена хирургическая операция по изъятию из русского мозга той его части, которая чутко откликается на любую опасность.
Россия не ведала врагов, не чувствовала боли - она жила под наркозом. Не замечала, как враг выносит из её дома сокровища, как отнимаются у неё богатства. Как уводят в полон её учёных, мудрецов, инженеров. Она дышала веселящим газом бесчисленных развлечений. Её забавляли шутники и насмешники. Ей подменили вождей, поставили ложных учителей, возвели фальшивых кумиров. Россию резали и кроили, а она улыбалась в наркотическом сне. Спала с открытыми глазами. Как лунатик, шла по канату.
Но вот загрохотали колокола истории, началось пробуждение. Тяжко, с хрустом костей, обморочно, со стоном Россия вставала со смертного одра. Страшной болью загорелись её порезы, наполнились слезами прозревшие глаза, напряглись мускулы ослабевших рук - началась мобилизация.
Она проходит в военкоматах, куда являются расцелованные на прощание жёнами и матерями мужчины. Она проходит на оборонных заводах, где в три смены, без отдыха строят танки, самолёты и боевые машины. Она происходит в культуре, где лопаются перламутровые пузыри шоу-бизнеса, и рождаются русская музыка и поэзия. Она происходит в элитах, из которых бежали предатели и дезертиры, переметнувшиеся к врагам. Остались те, кто ставит служение выше стяжания.
Мобилизация возможна тогда, когда начинает работать ещё один русский код - Общее дело. Когда бремя обороны берёт на себя весь народ, и князь садится на коня и в первых рядах врубается в сечу, получая удары вражеских стрел. Когда царь вынимает из ножен шпагу и ведёт полки под Полтавой. Когда вождь отправляет на фронт своих сыновей, а профессор и старый крестьянин рядом стоят в ополчении.
Ещё недавно вслед за Горчаковым мы говорили: «Россия сосредотачивается». Сейчас говорим: «Россия ополчается». Россия - великий ополченец: в одной руке держит бюллетень референдума, другой нажимает на спусковой крючок автомата.
В Сталинграде на Мамаевом кургане у скульптуры «Родина- мать» появился нимб.

 

https://zavtra.ru/blogs/oboronnoe_soznanie

 

19.09.2022 Донбасское мировоззрение

 

Сегодня России в условиях войны приходится утяжелять своё государство 

 Во все века русской истории существовало две России: Россия государства и Россия народа. Две эти России пребывали в состоянии глухой вражды, боялись друг друга, часто ненавидели. Власть для поддержания государства выпивала из народа все соки, жестоко угнетала его, страшась народного бунта и восстания. Народ страдал, терпел, сгибался под гнётом, слагал острожные песни, бунтовал, жёг барские усадьбы, вешал дворян на дубах, мечтал о Беловодье, о сказочном царстве, о справедливом царе-народолюбце.
Случались в русской истории периоды, когда две эти России смыкались, превращались в одну. Они сливались на Куликовом поле, где князь, монах или смерд сражались бок о бок. Они сливались в ополчении Ляпунова, в воинстве Минина и Пожарского, когда князь, купец, крестьянин, кто с копьём, кто с дубьём шли единым походом. Они сливались на Бородинском поле, где аристократ со своей сверкающей шпагой, солдат со штыком, крестьянин с вилами сражались за матушку-Русь.
Они сливались под Москвой в 1941-м, где русское воинство под Волоколамском, Истрой состояло из комиссаров, ещё недавно револьверами сгонявших крестьян в колхозы, из самих крестьян, испытавших все невзгоды коллективизации. Из чекистов, что расстреливали казаков и священников, и тех, кто из бараков ГУЛАГа вырвался на фронт. Все, оставив недавние обиды, утерев кровавые слёзы, сошлись в едином окопе и не сдали немцам Москву. Эти редкие мгновения всенародного объединения случались тогда, когда перед народом вставал роковой ужасный вопрос: быть ли победе над супостатом, или России исчезнуть навсегда, улетучиться, как дым истории.
Сегодня перед Россией вновь поставлен сей роковой вопрос.
В России после гибели красной страны было создано одно из самых несправедливых государств на земле. У народа вмиг отобрали его собственность и вручили горстке алчных, беззастенчивых и жестоких миллиардеров, обрекая народ на нищету и вымирание. У народа отняли великие заводы и истребили рабочий класс. Отобрали колхозы и совхозы, передали землю в руки латифундистов, согнав крестьян с земли в чёрную прорву городов. Разгромили медицину, образование, науку, превращая священные профессии учителя, доктора, учёного в жалкие приложения к элитным школам, баснословно дорогим клиникам, американским научным центрам, сгребавшим лучшие умы России, их открытия и изобретения.
Была разгромлена русская культура. Читающий, думающий народ превратили в тупых потребителей всевозможных развлечений, которые подсовывал народу ядовитый тлетворный шоу-бизнес с его мерзкими хохмачами, певучими геями, растленными певицами.
Народ стенал от насилия, сопротивлялся, тогда в него стреляли из танков, и он сгорал в пылающем Доме Советов, а его вожди наполняли камеры Лефортово и Матросской тишины.
Но вот случился Донбасс, и начался «Донбасский период русской истории». Специальная военная операция, спасавшая население Донецка и Луганска от насилия киевской военщины, развернулась, как жестокая мировая спираль, вовлекая в войну с Россией грандиозные силы запада с его оружием, индустрией, чудовищными технологиями порабощения, идеологиями планетарного господства.
Предполагая воевать с киевской армией, Россия столкнулась с колоссальной организованной силой, намеренной не просто изгнать российские войска с Украины, не просто вернуть Киеву Донбасс и Крым. Эта сила поставила себе целью уничтожить Россию как планетарное явление, стереть её с карты мира, изъять из истории, решить раз и навсегда русский вопрос, провести дерусификацию, превратив великую страну между трёх океанов в безлюдное бездуховное пространство.
Опять перед русскими встал роковой вопрос: быть или не быть России, останется в лексиконе слово «русский», или его вымарают навсегда, и вместо России возникнет великий ноль, великая пустота. И в этой пустоте не будет вражды между красными и белыми, атеистами и верующими, христианами и мусульманами, бедными и богатыми, староверами и никонианами - случится обнуление русской истории.
Колесо обозрения, открытое в Москве в День города, - это великий ноль русской истории. Сломавшееся, остановившееся колесо обозрения - это сломавшаяся и остановившаяся русская история. День города с клоунадами, концертами, жонглёрами, скоморохами, ресторанами и ночными клубами, грохочущий, сверкающий, изнывающий от наслаждений и похоти. И при этом - жестокая война на Донбассе. Тела ополченцев, разорванные на клочья американскими орудиями. Пленные русские солдаты, которым вырезают гениталии. Горящие от взрывов Дворцы культуры, родильные дома и школы Луганска и Донецка.
Московский День города напоминал Валтасаров пир, где пирующие вдруг увидели на стене огненную надпись «Ты взвешен и найден слишком лёгким».
Государство, сложившееся в России после 1991 года, было взвешено и найдено слишком лёгким. Сегодня России в условиях войны приходится утяжелять своё государство. Оно взвешивается на весах мировой истории. Россия в огне и муках, среди умолчаний и лжи складывается в новую общность. В условиях смертельной опасности, когда чёрная вода подходит к каждому порогу, Россия вновь объединяется в общее дело. Этим общим делом является не просто строительство дорог или освоение Арктики, или полёт на Луну. Этим общим делом является сбережение России как драгоценного явления мировой цивилизации. И слово «мобилизация», звучащее на устах, означает не только мобилизацию в военкоматах, не только переведение промышленности на военные рельсы, не только усиление воюющих на Украине русских контингентов. Мобилизация означает возвращение в русское сознание этой великой категории - Общее дело, когда две России - Россия народа и Россия государства - сливаются в одну. Это слияние происходит мучительно, в схватке, в борьбе, но оно происходит. Донбасское мировоззрение - это такое состояние народных умов, когда исчезают клановые, сословные, классовые интересы, национальные и религиозные противоречия, и всё сливается в огненный фокус - фокус Победы.
В этом фокусе рождаются новые стихи и песни, новые историко-философские воззрения, новое распределение благ и горестей, новые модели управления государством, управления заводами и научными институтами. Появляется новый тип правителя и политического деятеля.
Донбасское мировоззрение, возникающее среди пожаров и взрывов, есть воплощение всё того же грозного и восхитительного вероучения - Русской Мечты. Оно подтверждает святость и непрерывность русской истории, видит в России высшую ценность мира, говорит о русском народе как народе-мученике, труженике, воине, творце, победителе.
В нашей многоликой, многоязыкой, многоцветной России возникает одно лицо - лицо Победы.
Ударил час, и мир сорвал личину,
И чаянье пророка воплотилось.
Пришла вода. Всплывает из пучины
Чудовищный России «Наутилус».
…
Страдая от жестоких ран,
Неистово, с размаху
Идёт Россия на таран,
Рвёт на груди рубаху.
…
Ушли на дно Аляска и Флорида,
Пылают льды, и плавятся пески.
То русская всплывает Атлантида
Из океана крови и тоски.

 

https://zavtra.ru/blogs/donbasskoe_mirovozzrenie

 

15.09.2022 Атака

 

Отрывок из романа 

Лейтенант Николай Лощинин лежал в развалинах гаража, разрушенного гранатомётом. Среди кирпичей тлел остов сгоревшего мотоцикла. Стена гаража рухнула, и открылась высотка в 19 этажей, которую штурмовал взвод Лощинина. Фасад высотки был залит солнцем, окна блестели. В некоторых стёкла были выбиты, и окна чернели. Из нескольких окон сочилась сажа, пачкала стену, и казалось, над окном чернеет бровь. На этажах угнездился украинский спецназ. В чёрных окнах мерцали пулемёты. Во дворе перед домом детская площадка пестрела разноцветными лесенками, качелями, каруселями. Лежала женщина в задранном синем платье с вывернутыми толстыми ногами. Правее высотки догорал грузовик. В него угодил снаряд боевой машины, взрыхлил капот, сдвинул кабины, но убитых не было. Левее открывалась улица, ведущая к центру города. На ней солнечными зайчиками сверкали осколки стёкол. Фонарный столб был подрублен и переломился надвое. Через улицу перебегали украинские солдаты, скрываясь в двухэтажном строении с надписью «Аптека». Вдоль улицы тянулись пятиэтажки и пропадали в дыму. Взвод Лощинина вместе с ротой донецких ополченцев штурмовал высотку. Ополченцы после очередной отбитой атаки укрылись в сквере. Там на клумбах краснели цветы и бил фонтан. Солнечные нарядные струи превращали картину разрушений в неправду. Казалось, съёмка фильма закончится, бутафорские дымы рассеются, поломанный фонарь распрямится, из высотки выйдут усталые актёры, побросают бронежилеты и каски, съёмочная группа сядет в автобус и покинет площадку.
Высотка была украинским опорным пунктом, преграждала путь к морскому порту, и командование торопило, ещё и ещё посылая ополченцев и взвод Лощинина на штурм.
Из развалин гаража город был невидим. Его огромность угадывалась по разрывам. Они гуляли на окраинах, перелетали к центру, уходили в глубину и снова возвращались к окраинам. Лощинин угадывал в разрывах расположение самоходных гаубиц, установок залпового огня, тяжёлых минометов. Представлял, как ползают в кварталах танки, пикируют самолёты, впрыскивают ядовитые дымы атакующие вертолёты. Город сотрясался, как огромное живое тело. Его глушили и вгоняли ножи. Он вздрагивал, не хотел умирать, а ему резали жилы, рассекали артерии, искали сердце, чтобы вонзить удар и умертвить.
Забулькала рация:
– Сойка, Сойка, я Липа! К вам идёт «коробка». Отработайте и берите дом! Бери его, мать вашу!
Лощинин слушал пузырьки рации, будто в ней что-то кипело. Представлял ротного, засевшего в соседнем квартале. Небритый кадык, щербатый хрипящий рот, кривой подбородок, злые, в рыжих ресницах, глаза. Рота потеряла четыре машины, одну потерял Лощинин. Теперь, глядя на высотку, на редкие пулемётные вспышки, на сквер с фонтаном, где группируются ополченцы, Лощинин думал, как станет атаковать. Как далеко подойдут к высотке боевые машины, прикрывая бронёй солдат. Где солдаты отлипнут от брони и бросятся через детскую площадку к подъезду, заваленному мешками с песком. И сколько атакующих войдёт в дом и двинет на этажи, где из открытых квартир в них полетят гранаты и хлестнут автоматы.
Город ахал, стенал, в нём ломались кости, хрустели поджилки, и Лощинин, участвуя в умерщвлении города, целил, как точнее взрезать сухожилие, взять штурмом высотку.
– Командир, нашей пушкой его не возьмёшь. Монолит. Снаряд как горох отскакивает, – сержант Бурковский, позывной «Бур», тоскливо смотрел на залитый солнцем фасад высотки. Фасад был рябой от попаданий. Снаряд, ударяя в бетон, выбивал клубок дыма, дым рассеивался, и открывалась вмятина. Если снаряд влетал в чёрный квадрат окна, откуда бил пулемёт, в глубине квартиры раздавался взрыв, вырывалось рыжее пламя, валил дым. Пулемёт умолкал, но на другом этаже лопалось стекло, начинало трепетать пулемётное пламя. Пулемётчик оставлял квартиру до попадания снаряда, менял позицию, не пуская к высотке пехоту.
– Вызвать авиацию! Пусть бомбу положит и разнесёт к ядрёне фене! – сержант Бур смотрел в синее небо, где проскользнул, как пятнистая рыба, вертолёт. Лицо Бура под каской казалось мятым, лоб морщился, морщины уходили под край каски. Глаза, большие, коричневые, как у лошади, тоскливо смотрели на высотку. Высотка из-под чёрных бровей глазами разбитых окон выискивала Бура среди развалин гаража, метила снайперской винтовкой.
– Без танка её не взять, – Бур тосковал, ожидая приказа на штурм. – Ещё одну машину сожжём. Хорошо, нет двухсотых. Бузу чуть зацепило.
– Как, Буза?..
Лощинин знал о ранении ефрейтора. Видел, как в машину, прикрывавшую ополченцев, угодила граната, полыхнула под гусеницей. Машина завертелась, слепо строча пулемётами. Ополченцы бестолково рассыпались, отступая в сквер. Машина покрутилась и встала обречённо, ожидая второго попадания. Лощинин видел, как из развалин выскочила машина ефрейтора, подлетела к подбитой, едва не ударив в корму. Буза скакнул из люка, горбился, набрасывал трос на крюк. Пятясь, оттащил машину от высотки, получив вдогон запоздалый удар гранатомёта.
– Сильно ранен? – спросил Лощинин.
– Осколок с песчинку, в коже застрял на лбу. Медик перевязал, и нормально. Буза живучий.
Лощинин чувствовал, как мается Бур, как тоскливо ждёт атаку, третью на проклятую высотку после первых двух, захлебнувшихся, когда ополченцы, уйдя из-под прикрытия машины, ринулись на этот дом и он резал их пулемётами. Они отступали, волоча убитых, укрывались в сквере с фонтаном. Им вслед с крыши высотки бил миномёт, вздымая среди бегущих колючие взрывы. Бур ходил в обе атаки, вытаскивал ополченца, который умер у него на плечах, забрызгав кровью. Эта кровь запеклась на каске Бура. Дважды он выходил из атаки живой и боялся третьей.
– Танк почему не идёт?
Лощинину Бур досаждал, мешал продумывать план атаки. Две боевые машины, ведя пулемётный огонь, поползут к детской площадке, где лежит убитая женщина и начинается «мёртвая зона». Третья, подбитая, машина с дальней дистанции станет бить из пушки по окнам. И тогда, у той карусели с разноцветными люльками, от тех качелей совершить бросок к подъезду, к мешкам с песком, кидая в темноту подъезда гранаты. Нестись на этажи. В эту атаку, пропустив две предшествующие, пойдёт он сам, туда, где управление боем бессмысленно и бой развивается по законам взрыва. В этом взрыве он может погибнуть, как мог и во всех прежних, где его сберегала судьба.
– Танком её раздолбать до фундамента, тогда и идти, – Бур размышлял, тоскуя, надеясь, что его размышления услышит тот, кто готовит атаку – взводный, лейтенант с булькающей рацией. Или ротный, капитан, с кривым подбородком и рыжими ресницами. Или майор, комбат, пухлый толстячок с обручальным кольцом. Или командир полка с морщиной, не дающей срастись мохнатым чёрным бровям. Или неведомый генерал в кунге над картой города, пославший войска на штурм. Или всевластный, бесконечно удалённый от этой высотки, тлеющего мотоцикла, от убитой женщины в синем платье, от подъезда, заваленного мешками песка, среди которых темнеет оконце для пулемётного ствола, откуда прилетит смерть.
Лощинин слышал муку Бура, хотел от неё отмахнуться, послать Бура на фланг, где Буза собирал у машины ополченцев. Но, мельком взглянув на него, увидел тень, затемнившую лицо среди яркого солнца. Эта тень появлялась у многих и исчезала. Но теперь лежала на впалых щеках Бура, на тонкой переносице, на искусанных губах и не уходила. Лощинин знал природу тени. Это были предчувствия. Неслышные, они жили в каждом солдатском сердце и вдруг сгущались, проступали на лицах. Лощинин решил не посылать Бура в атаку, оставить в прикрытии. Пусть тень сойдёт с его лица и станет невидимой, утонет в сердце.
Лощинин услышал храп, железный лязг. Из развалин выполз танк – сначала длинная пушка, лобовая броня башни. Танк вылезал из развалин, как огромный жук, сбрасывая комья земли. Он прокатил мимо гаража, перемолол гусеницами кирпичи, скрылся за трансформаторной будкой. Стал пятиться. Показалась корма с синей гарью, тяжкие катки. Танк появился из-за будки и встал, рокоча. Он был обшарпанный, закопчённый, шершавый, будто по нему водили рашпилем. Казалось, на нём висят горелые лохмотья. Такие танки поднимают со дна болот, куда они провалились. Этот был в торфяной грязи, на башне поверх активной брони мутно проступала Z. Болотом, куда провалился танк, была война. Его вытащили и направили на участок, где сражался взвод Лощинина. Это был его танк.
– Сойка, Сойка, я – Слон! – забулькала рация. Танк работал на частоте Лощинина. – Сойка, дай указание целей! Пришли наводчика!
– Слон, я Сойка! Будет тебе наводчик!
Лощинин повернулся к Буру.
– Садись на танк. Покажи, куда бить. В подъезд, в четвёртый этаж, в шестой и 12-й. Пусть саданёт по крыше, где миномёт. Выполняй!
Бур встрепенулся, смотрел на танки, на Лощинина повеселевшими шальными глазами. Отжался, бодрыми скачками вынесся из гаража, взобрался на танк. Из люка показался танкист в шлеме. Бур, оглядываясь на высотку, тыкал рукой, что-то жарко пояснял танкисту. Лощинин видел радость Бура: тот был избавлен от атаки, и тень, затемнившая его впалые щёки, сошла с лица и погрузилась обратно в сердце.
– Я – Первый! Идём двумя машинами! Танк отработал и мы пошли! Как поняли
меня? – Лощинин вызывал из развалин машины, подтягивал к рубежу атаки.
Отсюда, от гаража, одна за другой, они двинут к высотке, укрывая бронёй пехоту. За первой машиной пойдёт взвод, за второй – ополченцы. Лощинин пойдёт за первой, уже не управляя атакой, отдавая её вихрю, который внесёт атаку в высотку, на её этажи, или отбросит назад к развалинам, оставляя на пути отступления горящие машины и разбросанные по детской площадке тела.
Слабость колыхнула Лощинина, будто во рту мятный леденец холодил язык и гортань. Холод спускался к животу, под бронежилет, к ногам, обутым в тяжёлые ботинки. Было солнечно, жарко, кирпичи нагрелись, но он холодел. Высотка высасывала из него тепло, выманивала из развалин. Тёмные окна, как глаза с чёрными, намалёванными сажей бровями, видели его, звали на залитую солнцем площадку. Безвольный, переставляя холодные ноги, он выйдет, и его убьёт пулемёт из разбитого окна на четвёртом этаже. Он будет лежать среди детских лесенок и качелей, рядом с женщиной в синем платье, с её толстыми вывернутыми ногами.
Слабость прошла как облачко, затемнившее солнце. Тепло вернулось, превратилось в жар. Он ненавидел высотку, хотел её уничтожить. Каждый этаж, каждое окно, каждого засевшего в ней пулемётчика, каждую квартиру, пустившую к себе украинский спецназ. Желал взорвать, испепелить высотку, вставшую на пути его взвода, на его пути. И будь проклят тот, кто её построил, кто её заселил, кто соорудил нелепые карусели и лесенки, мешающие атаке, которую он через минуту начнёт и не остановит, пока не выйдет на плоскую крышу высотки – этой проклятой домины, что хочет его убить.
– Слон! Слон! Я – Сойка! Приступай к работе!
Грохнуло страшно над головой Лощинина, ткнуло лицом в кирпичи. На фасаде высотки открылась дыра, проломленная снарядом. Из дыры валил дым. Дыра казалась чёрным ртом курильщика.
Снова жахнул танк. Пушка колыхнулась, выплюнула струйку дыма. На фасаде появилась ещё одна дыра, полная дыма. Из первой дыры вместе с дымом летели красные искры. Танк бил, и на фасаде открывались чёрные рты, выдыхавшие дым.
Лощинин считал дыры. После каждого выстрела дом вздрагивал, на мгновенье выпадал из фокуса. Стены трепетали, снаряды застревали в высотке, рвали её жилы, ломали кости, и казалось, она рухнет, сползёт горой бетона. Но она стояла, в ней открывались рты, из них летели искры, вяло краснело пламя. Чёрные рты с красными языками.
– Слон, я – Сойка! Долбани по подъезду! Захерачь, говорю, по входу!
Танк шевельнул пушкой, повёл вниз и ударил. Снаряд улетел в подъезд, расшвырял мешки с песком. Из подъезда хлынула муть, заволокла площадку.
«Бог даст!» – подумал Лощинин, подхватив автомат и пристраиваясь в хвост головной машины. Там топтались десантники и несколько ополченцев в касках не по размеру, без бронежилетов. Ополченец с чёрной бородой кричал в прилипшую к плечу рацию:
– Выкуривай, стрекозу их мать! Не хрен в кустах сидеть, стрекозу их мать!
«Бог даст!» – повторил Лощинин, оттесняя бородача, вставая рядом с рядовым Ананьевым, позывной «Няня», и ефрейтором Бузылевым, позывной «Буза». Лоб Бузы был перевязан бинтом с проступившей кровью. «Бог даст!..»
Лощинин шёл за кормой машины, дыша горелой соляркой. Был зоркий, чуткий, пружинил ногами, пригибался, стараясь заслониться от высотки кормой машины, скрыться в синем дыме солярки. Все, кто шёл рядом, пригибались, пружинили ногами, будто подкрадывались к высотке. Высотка молчала, оглушённая танком. Горела внутри, осыпалась перебитыми балками.
«Бог даст!» – думал Лощинин, пересекая асфальтовую дорожку с чугунной оградкой, продавленной гусеницами. Машины медленно продвигались, поливая из пулемётов фасад. Высотка молчала, не огрызалась, дымила, истлевая внутри. Машина вползла на детскую площадку и шла среди пёстрых, покрашенных в красное, зелёное, жёлтое лесенок и качелей. За площадкой начиналась «мёртвая зона» – место броска.
С этажей ударили два пулемёта. Проскребли броню. Очередь соскользнула с брони и взрыхлила землю рядом с убитой женщиной. Хлопнул гранатомёт. С девятого этажа понеслась курчавая трасса. Огонёк гранаты просвистел над машиной, ударил в асфальт дорожки, отпрыгнул и взорвался малым пепельным взрывом.
– Вперёд! – гаркнул Лощинин. Он обогнул корму, увидел, как метнулись следом Буза, Няня, бородатый ополченец. Влетели в тёмный, развороченный взрывом подъезд. Буза швырнул гранату. Няня другую. С солнца – в слепоту, в дым. Эхо взрыва летит на этажи. «Бог даст!..» Лощинин вспрыгнул на обломок лестницы, успел разглядеть висевшие на стене почтовые ящики, лифт с вырванной дверью, растерзанное безголовое тело. «Бог даст!..»
Впереди скакали десантники. Квартира с номером девять. Латунные брызги гильз. Лепестки огня. К стене. Пронесло. Ещё квартира. Мимо, мимо. «Бог даст!..»
Слепая раскалённая сила швырнула Лощинина. Он взбегал скачками среди грохота гранат и автоматного треска. Квартира с номером 20. Соседняя дверь раскрыта. Бородач-ополченец шарахается от стены к стене. В квартире грохот, сыпется люстра, летят щепки шкафа. Выше, выше. «Бог даст!..»
Два автоматчика на лестничной клетке. Бьют в упор. У животов рыжие розетки огня. Не целясь, рыча, матерясь, Лощинин водил стволом, вырезая круги, помещая в эти круги автоматчиков в пятнистой форме. Один без каски. Рыжие волосы, красный лоб, синие навыкате глаза. Скрылись в квартире. Им вслед, грохоча автоматом, ворвался Буза. Металось, орало, гремело. Очереди из квартиры вылетали на лестничную клетку. Мимо. Дальше. «Бог даст!..»
Сверху, из раскрытых дверей, полетела граната. Ребристая, зелёная, как лягушка. Запрыгала под ногами, стуча по ступеням. Конец. Соскользнула, упала в проём, и там, где мчались вверх ополченцы, грохнул взрыв. Закричали истошно. Выше. Пробегая мимо квартиры, увидел того, кто кинул гранату. Он лежал на полу спиной к стене, голый по пояс. Грудь перевязана, в красных кляксах. Из-под чёлки – чёрные ненавидящие глаза. В кровавые кляксы бинтов, в ненавидящие глаза – короткую очередь. Выше, выше. «Бог даст!..»
Он задыхался. Этаж за этажом его возносила яростная душная сила. За ним бежал взвод, топотали ополченцы. Растекались по квартирам. В каждой шёл бой. Высотка кипела схватками. Лощинин оставлял за спиной кипящие боем квартиры. Нёсся вверх. Была жуткая сладость в этом слепом вознесении, без мыслей, без страха, без жалости. Только вперёд. «Бог даст!..» Ослепляющий свет. Мельканье квартир. Проломы в стене. Синева. И только одно на устах: «Бог даст!..»
На 19-м этаже квартиры кончались, тянулся длинный тусклый коридор с выходами на крышу. Лощинин искал, через какую дверь он проникнет туда: там оставался миномётный расчёт. Взбегая по лестнице, он расстрелял магазин. Отцепив его, лейтенант стал нащупывать на груди карман с запасным рожком. Фонарь на месте, индивидуальный пакет на месте. Гранаты он разбросал, пробегая по лестничным клеткам. Запасного магазина не было, карман разгрузки был пуст. Должно быть, магазин выпал, когда Лощинин кувыркался, уклоняясь от очередей.
Он стоял, опустив незаряжённый автомат. Придётся ждать подкрепление и с ним выбираться на крышу.
Он услышал, как в сумерках коридора захрустело. Появился верзила, громадный, в пятнистой форме, с засученными рукавами, с могучей сутулой спиной и огромными кулаками, в которых держал ручной пулемёт. Пулемётная лента, блестя латунью, свисала к полу. Рыльце пулемёта смотрело на Лощинина. На него же смотрели из-под лобных дуг маленькие, свирепые, мерцающие красным глаза. Пулемётчик был столь огромен, что занимал весь проход, почти касаясь плечами стен. Он шёл враскоряку, как ходят штангисты или снежные люди, пулемёт в его кулаках казался хрупкой игрушкой. Лощинин, держа пустой автомат, пятился, видя, как на лице пулемётчика, тяжёлом, будто булыжник, открывается рот, губы раздвигаются и видны зубы. Он был похож на оскаленного медведя, косолапо приближался к Лощинину. Чёрное рыльце пулемёта отыскало Лощинина, и он обессилел, сдался. Ждал, что истечёт секунда, из чёрной рюмочки дула полыхнёт – и тьма. Уже мёртвый, уронил автомат. Но рыльце чернело, пулемётчик дёргал затвор, тряс пулемёт. Лента змеилась, блестела латунь. Пулемёт молчал. Верзила отбросил пулемёт, в котором заело ленту, и он звякнул о бетонный пол.
Лощинин и пулемётчик стояли не двигаясь. Лощинин вернулся из смерти. Его мышцы дрожали. Рука потянулась к ремню, нащупала нож. Отстегнув ремешок на ножнах, лейтенант достал его. Верзила пошарил на бедре и вынул тесак. Тяжёлое тусклое лезвие, грубая рукоять. Лощинин держал нож наотмашь, чуть покачиваясь, ждал, когда верзила пойдёт на него, чтобы гибко уклониться от тесака, нырнуть под промахнувшуюся руку и всадить нож в выпуклую грудь пулемётчика, в коричневое пятно его камуфляжа. Он был как пружина. Мышцы дрожали. Он был зоркий, чуткий. В нём была жаркая вера и холодная воля. Пальцы плотно сжимали рукоять ножа. С лезвия скользнул белый луч и упал туда, куда следом вонзится светлая, как пламя, сталь.
Он увидел, как пулемётчик плоско выставил огромную ладонь, уложил на неё тесак, сжал и, откинувшись, метнул. Сталь пролетела и ударила остриём в бронежилет Лощинина. Удар был страшный, как пуля. Лощинина отбросило. Он качался, оглушённый ударом. Чувствовал, как удар гуляет в нём, будто пуля со смещённым центром тяжести, гудит в голове, ломит в костях, рвёт аорту. Пулемётчик взревел и пошёл, матерясь. Похожий на матерящегося снежного человека с растопыренными огромными пятернями, он хотел ломать Лощинину горло. Лощинин чувствовал исходящее от пулемётчика зловоние, едкое, кислое. Так пахнет смерть. Руки пулемётчика сжали горло Лощинина, и он, хрипя, выхаркивая сквернословие, ударил ножом. Нож плавно погрузился в мякоть, минуя ребро, воткнулся в сердце. Пулемётчик продолжал материться, ломал Лощинину шейные позвонки и валился на него, как падающая стена. Лейтенант отпустил нож, падал, и его заваливало зловонной горой.
Он лежал, слыша, как в громадном тулове хлюпает и пузырится. Горячая кровь заливала Лощинину грудь, плечи. Он выбирался из-под туши, и кровь, пропитав рубаху, текла по животу, в пах, по ногам, и он, чувствуя боль в позвонках и боясь крутить головой, встал, держась за стену. Отдышался, с трудом перевернул пулемётчика на спину. В коричневом пятне камуфляжа торчала рукоять ножа. Лощинин потянул, нож не поддавался. Он что есть силы дёрнул. Лезвие, красное от крови, блеснуло. На груди пулемётчика забил фонтанчик.
Лощинин подобрал автомат, ткнул ближнюю дверь и вышел на крышу.
Ослепило солнце, ветер подымал волосы. Белый громадный город лежал перед ним, уходя к окраинам, где туманились леса. Из белых кварталов поднимались дымы – чёрные, сизые, прозрачные. Одни громоздились как башни, другие вяло текли, третьи клубились как кудри. Гремели удары. Мерцали в кварталах вспышки гаубиц, резали воздух реактивные трассы, вертолёты ныряли, как каракатицы, впрыскивая в белый город чёрную копоть. Гремело, будто по городу перекатывали железные бочки. И за городом, за его белизной, за дымами сияла лазурь. Море, необъятное, безбрежное, восхитительное, омывало город, сливаясь с небом.
Лощинин стоял на крыше. Торчали вентиляционные трубы. Валялась упавшая с треноги труба миномёта. На этажах высотки продолжался бой, рвались гранаты. Кричали, матерились, стонали. Лощинину хотелось отвернуться от поверженного города, улететь от дымов, от ударов в лазурную бесконечность.

 

 

https://zavtra.ru/blogs/ataka_36

 

12.09.2022 «Я -Звезда! Я -Звезда!»

 

Россия умела все свои самые страшные поражения превращать в Победы

 В Москве - День города. Как восхитительна в этот день Москва! Какие чудесные площади, какая изумительная плитка, как радостны лица! По улицам и площадям бродят древнерусские витязи в шлемах и с копьями. На канатах танцуют жонглёры и клоуны. В пруды и фонтаны ныряют позолоченные русалки. Кругом песни, пляски. А какие дивные блюда подают в ресторанах, какие чудесные дорогие вина вкушают москвичи, произнося тосты за любовь, за добро, за Россию.
Но прекраснее всего - новое колесо обозрения, этот восхитительный круг, который возносит нас от грешной земли в лазурь, к небесам. Колесо русской истории. Я пришёл к этому колесу и не мог удержаться - сел в чудесную люльку, уносящую в поднебесье. Колесо двинулось, тронулось, вознесло меня ввысь. С ослепительной высоты, из голубой лазури я огляделся и увидел затянутый кровавыми дымами Донбасс. Увидел разрушенную до основания Балаклею, куда входят победоносные украинские отряды. Я увидел русских десантников, которые из последних сил отбиваются от танковых атак укров. Увидел растерзанные тела русских пехотинцев, лежащие на брустверах. Увидел пленных русских, которых украинские изверги пытают: сдирают с них кожу, выкалывают глаза, вырывают языки, кастрируют. Я увидел площади оставленных нами городов, где ищейки службы безопасности Украины рыщут, вылавливая тех, кто ещё недавно ликовал по поводу присутствия здесь русской армии, кто получал российские паспорта, кто поднимал красное знамя Победы и российские триколоры. Теперь они, расстрелянные, наполняют площади, мостовые и свои разграбленные палачами квартиры. Колесо обозрения, колесо русской истории остановилось. Люди в застеклённых люльках рыдали.
Число погибших под Балаклеей и Изюмом русских солдат прямо пропорционально количеству дворцов и вилл, построенных нашими богатеями в окрестностях Москвы, на итальянских курортах и на Лазурном берегу. Пропорциональны тем миллиардам, которые были вывезены из России и осели в швейцарских и американских банках.
В 1941 году фашисты вторглись в Советский Союз и в одночасье разгромили самую мощную, самую победоносную - Красную Армию, которая от тайги до Британских морей и всего остального мира – всех могущественней и сильней.
Немец подошёл к Москве, привезя северный финский гранит, чтобы в центре столицы возвести из него памятник своей победе. Людей охватило уныние. Враг захватил лучшие земли, разорил великие заводы. Кругом была паника, плодились предатели, всё было безнадёжно. Но волею вождя Иосифа Сталина, волею божественных сил, которые всегда спасали Россию от чудовищных крушений и смертей, была создана новая Красная Армия. Из Сибири и с Дальнего Востока были подтянуты знаменитые сибирские полки, и они дали смертный бой немецким танковым армадам под Волоколамском и Истрой. Пали костьми, но за то время, пока немцы, отброшенные от Москвы, продолжали своё наступление через Сальские степи к Сталинграду, эта наспех созданная, наспех обученная и наспех одетая новая армия пришла к Сталинграду и вступила в смертельный бой. Эта новая Красная Армия, неся гигантские потери под Сталинградом, окружила германскую группировку Паулюса, сжала её в кольцо и разгромила. Ценой великих утрат мы удержали Сталинград. И на этих кровавых полях сражений создали, обучили новую победоносную армию. Эта армия пришла на Курскую дугу уже с ощущением грядущей победы и своей неодолимости. И битва на Курской дуге была для фашистов переломным боем, после которого они безостановочно катились до Бранденбургских ворот.
Россия умела все свои самые страшные поражения превращать в Победы. Российские вожди обладали тайноведением, им были доступны загадочные победоносные русские коды, которые спасали Россию в дни её самых страшных исторических крушений. Ведающие вожди умели запускать эти тайные коды в особой таинственной последовательности, и коды пробуждали в народе несметные силы, создавали победоносный вихрь, который одолевал все напасти.
Код Взыскание Победы позволял народному сознанию никогда не отчаиваться, выкликать, вымаливать и ждать победу в самые печальные, грозные, ужасные периоды нашего исторического существования.
Второй код - Код грандиозного труда. Русский народ - труженик. Он трудился днями и ночами на полях сражений, в тылу на заводах. в университетах, в школах, в детских садах. И этот священный труд помогал одержать победу среди разрух, разорений, среди великих пожаров и напастей.
Код Русского воскрешения. Когда Россия, казалось бы, погибала, и не было уже её в истории, не было на карте, исчезал народ, исчезали русские таинственные звезды, сверкающие над Россией, вдруг совершалось удивительное: Россия воскресала. Вновь подымались полки, вновь взвивались знамёна, появлялись победоносные командиры, и Россия шла в атаку, в наступление, одерживала свою великую извечную Победу.
Ещё один код - код Общего дела. Россия могла одерживать победы над неприятелем только тогда, когда на победу сообща работал весь народ. На неё работал смерд, работал князь. На неё работал богач, работал нищий. На неё работал государь, работал тот, кто был недоволен государем. Когда народ соединялся в общее огненное дело, этим общим делом добывалась Победа. Победа не может быть добыта одной частью народа при немоте и бездействии другой его части.
Ещё один код - код Оборонного сознания. Оборонное сознание всегда присутствовало в народе. И когда над Родиной смыкались тучи, когда ей грозила смертельная беда, народ выступал, защищая свою победу, свою Русскую Мечту, защищая свою Россию. В оборону включались солдаты на поле боя, священники в монастырях и обителях, писатели в своих кабинетах, труженики на заводах, которые день и ночь создавали боевые машины и вытачивали из латуни гильзы для снарядов.
И, конечно, код Россия - душа мира. Когда русские на полях сражений думали не только о своём пороге, на который ступал враг, думали не только о своём великом пространстве, что топтал недруг. Они думали о всём человечестве, о всей земле, о других, порабощённых народах, думали о мироздании. Потому что русская победность- космическая, и русское оборонное сознание, русская открытость миру требуют, чтобы плоды этой победы достались всему человечеству, всему живому - цветку или звезде, всему космосу.
В сегодняшней России, воюющей на Украине, не все русские коды приведены в движение. Они приведены в движение лишь частично и не в том порядке, в каком запускают их знатоки тайноведения. Один из основных кодов- код Общего дела - нарушен и осквернён. Сегодняшняя Россия поделена на две части. Одна - это Россия небольших городков, русской провинции, русских областей, она воюет на Донбассе, ложится костьми, совершает подвиги, умирает от ран в лазаретах, принимает на себя всё бремя этой войны. Другая - сытая, холёная Россия Петербурга и Москвы, празднует День города, ликует в ресторанах, наслаждается зрелищами шоу-бизнеса, хохочет над шутками беспринципных смехачей. И эта неправедность, эта разделённость, эта отчуждённость огромной части страны от сытой и алчной, нацеленной на потребление России не даёт одержать нам всеобщую русскую победу.
Сколь велики сегодня в России силы, которые не хотят Русской Победы, не жаждут её. Эти силы чают наше поражение. Они не говорят об этом прямо, действуя порой исподтишка. Но они делают так, что вся народная воля, которая реализуется через власть, через русскую вертикаль, через русский централизм, тает, захлёбывается, в ней образуются тромбы, возникает масса пробок, замедляющих наш путь к Победе.
Как холодны и бесстрастны порой речи наших политических чревовещателей, призывающих нас к стоицизму, наполняющих наш эфир, телевизионные шоу однообразными, вялыми и блёклыми банальностям, которые вызывают в душе русского человека лишь раздражение, уныние и отторжение.
Блистательный творец, член Изборского клуба Александр Иванович Агеев, философ, технократ, концептуалист, заток современных высоких технологий, художник и музыкант, создал удивительное произведение - оду, рок-оперу, музыкальную симфонию о сегодняшнем воюющем Донбассе. Это потрясающее по своей красоте, возвышенности произведение, которое автор хочет привезти в воюющий Донецк, куда сыплются ракеты и бомбы украинской армии. Он хочет поставить эту рок-оперу в театре Донецка, чтобы уставшие от войны, от грохота бомбардировок, испуганные и подчас отчаявшиеся люди, придя на эту оперу, получили вдохновение, веру в самих себя. Эта опера рассказывает о них, открывает миру глубинные сущности великой донбасской эпопеи. Так в своё время в блокадном Ленинграде Шостакович сыграл великую Седьмую симфонию среди грохота немецких бомбардировщиков, среди улиц, по которым везли замёрзшие трупики младенцев. Слушая эту симфонию, Ленинград испил восхитительный глоток грядущей Победы. Александр Иванович Агеев неоднократно обращался в вельможные культурные инстанции с предложением поставить эту ораторию, которая стала бы новым ослепительным словом в современном искусстве, где иссякли прежние энергии, всё подчас сводится к повторению уже давно пропетых и продекрамированных стихов и песен. Но Агееву неоднократно отказывали в реализации этого удивительного симфонического шедевра, говоря, что он не актуален, не интересен.
А что же интересно и актуально сегодня? Неужели интересны и актуальны вернувшиеся в Россию Пугачёва, Ургант, который опять станет смешить народ на костях погибающих на Донбассе русских солдат? Неужели это интересно и нужно народу?
Во время Великой Отечественной войны сражалась вся страна. Люди жертвовали на Победу последний рубль, каждую копейку. Обнищавшие, лишённые ушедших на фронт работников колхозы, где женщины пахали землю на быках, собирали деньги и строили на эти средства танки, отправляя их на фронт.
Православная церковь, в те годы не тучная, а худосочная, среди своих разрушенных храмов, разорённых монастырей собирала деньги и отправляла на фронт танковые колонны. Где сегодня танковые колонны, которые могли быть направлены на фронт нашими роскошными монастырями? Где танковые колонны и системы новейших орудий, которые могли бы направить на фронт Алишер Усманов или Абрамович, или Фридман, или Авен, или другие наши олигархи, что строят свои дворцы на берегах Чёрного моря? Где их пожертвования? Где побуждения наших богачей и толстосумов, которые всё ещё своими помышлениями, своими семьями, любовницами там, на Западе. Они не думают о нашей Победе. Они вольно или невольно хотят русского поражения, чтобы им вернули их яхты, их самолёты, их полученные неправедными путями миллиарды.
Русская Победа неизбежна. Звезда Победы взойдёт. Горечи временных неудач преодолимы. Русские победные коды - это дар, которым Господь наделил Россию. Умение воспользоваться этими кодами, осмыслить их, запустить их той чередой, которой они создают симфонизм, - в этом задача российской власти, в этом задача и миссия российского президента.
Мы не читали тыловых газет и не смотрели на цветной экран.
Мы на броне писали букву «зет» и умирали от жестоких ран.
Как он сверкал, алмазные мой венец! Был весь в слезах, ожогах и крови.
Мне бил в лицо расплавленный свинец. На лбу мне выжигая букву «ви».
 

https://zavtra.ru/blogs/ya_-zvezda_ya_-zvezda

 

08.09.2022 Таинственное сердце

 

Глава из нового романа "Меченосец" 

Проханов Александр. Меченосец. Роман. Расплавленный свинец. Стихи. — М. : Наше Завтра, 2022. — 432 с.

Перед взором читателя нового прохановского романа проходят либералы-постмодернисты, русские патриоты всех сортов, евреи, неоязычники-"арийцы", "комсомольцы"-номенклатурщики, увлечённые созданием кооперативно-сырьевого коммунизма "для своих" как придатка к великой западной цивилизации, бандеровцы, с их идеалом "одвечной" Украины, якобы обокраденной и обесчещенной "москалями", мистики-космисты, верующие катакомбной церкви…

Проходят трижды: вначале через составление "атласа аномальных явлений" позднесоветского общества, затем через вербовку знаковых фигур из этих "аномальных явлений" и, в конце концов, через их трансформацию в "атлас авангардных явлений" будущего постсоветского общества.

Главный герой — капитан КГБ Сергей Максимович Листовидов, обладатель дарованного ему природой "лобного ока", получивший за проведённую им операцию звание майора и орден Боевого Красного Знамени. Рядом появляется, становится его гидом по "аномальным явлениям", возлюбленной и таинственно исчезает волшебная красавица-социолог Варя Волховитина, вдова искусствоведа Олега Волховитина, автора книги "Соцветие мироздания" (явный парафраз "Розы мира" Даниила Андреева), несколько лет назад "отработанного" Листовидовым до расстрельного приговора в деле по предотвращению теракта — угона самолёта.

Она же в конце романа оказывается Ольгой Крыжовниковой, коллегой Листовидова по "конторе", и они встречаются на церемонии награждения в клубе КГБ, чтобы навсегда расстаться и забыть о том, что было и чего не было между ними. «Тебе поручен очередной ход. Сделаешь его, а потом и тебя выведут из операции…» — говорит она.

Дополняет ряд "растительных" метаморфоз/трансформаций "ветхого государства" СССР в "обновлённое государство", тогда ещё не существующее, ещё не переименованное в Российскую Федерацию, не сокращённое в РФ из РСФСР, не начавшее новый, постсоветский цикл своей жизни, генерал-полковник КГБ (то есть как минимум начальник управления, если не заместитель председателя) Иван Фёдорович Клубников, один из демиургов этих трансформаций, который "творит" прошлое, настоящее и будущее: «…Есть операции, которые начинаются в начале одного столетия, а завершаются в конце другого… Мы стараемся овладеть историей, взять её в плен, планируем её ход. Но, не ведая того, закладываем в наши планы ошибку. Сквозь эту ошибку, как сквозь игольное ушко, история выскальзывает на свободу, освобождается от нас. Будущее — это ошибочно спланированное настоящее…»

Александр Проханов вовсе не пишет роман за романом — он создаёт единый гипертекст, сверхроман, где пытается рассмотреть и разгадать тайну собственного бытия: в сопряжении с бытием своего рода, своего народа, своей страны, всего человечества в целом — через разные измерения, через все доступные обстоятельства места и времени: от бездны света и любви до бездны тьмы и ненависти. Додумывая недоступные — словно охотник, пытающийся по свежему следу определить движение добычи; словно естествоиспытатель, стремящийся по единственной косточке восстановить строение некогда живого организма; или реставратор, желающий по обрывку холста воссоздать во всей красоте неведомую утраченную Джоконду…

Что получается в итоге? Творчество как яд и как панацея. И — мир, Вселенная как творческая спецоперация Бога. Как Его мистификация, Его "матрица", где истинны даже не рождение, жизнь и смерть людей, государств, народов или цивилизаций, но лишь Его воля, явленная нам через людей, через природу, через время — через всё.

***

В тот год, в свои первые "оперативные выходы", лейтенант Листовидов отправлялся в места скопления интеллигенции, "нерестилища", как он их называл. Там царили диссидентские веяния, из личинок вылуплялись зрелые диссиденты, сочинялись злые анекдоты, ходили по рукам запретные книги и рукописи. "Нерестилищами" были Дом литераторов, Дом журналистов, Дом учёных, Дом архитекторов. Из всех "домов" писательский был самым диссидентствующим. Среди писателей во все русские времена возникали заговорщики и смутьяны.

Листовидов приходил в Дом литераторов под вечер, когда писательский люд, отшелестев бумагами, отстучав печатными машинками, стекался в клуб.

Сплетничали, ужинали, пили водку, интриговали, читали стихи, хвастали, бранили власть. В этой едкой мути Листовидов учился отличать фрондёров от заговорщиков, шумных витий от тихих идеологов. Он присаживался за столик, в "пёстрый" зал, где шумело писательское многолюдье. Писатели тесно, плечо к плечу, сидели за столиками. Чокались, хохотали, ссорились, произносили бестолковые речи, заманивали хмельных женщин.

— Ты знаешь, кто первый поэт России? Нет, ты смотри, смотри! Это я!

— "Я люблю деревенские травы, я люблю деревенскую рожь!"

— Любочка, за твои за глазки голубые всю-то я вселенную отдам!

— Брежнев приходит к Черненко: "Напомни мне, кто я такой".

Стены зала были покрыты росписями с изображением маститых писателей, многие из которых сидели тут же, среди своих изображений.

К Листовидову за столик подсел весельчак, миловидный говорун с рыжими глазами тростникового кота.

— Я Сержик, а ты? — он держал фарфоровую чашечку с водкой.

— Я Сергей.

— Давай выпьем.

Он поделился водкой, рассказал анекдот про Брежнева, смешно копируя генсека. Первый же начал смеяться. Выслушал стих Листовидова, который тот сочинил, выдавая себя за поэта.

— "В этот вечер голубой любовался я тобой".

— Неплохо. Чувствуешь цвет. Хочешь познакомиться с настоящей культурой?

Предложил купить у него запрещённые книги. Достал из сумки Набокова "Приглашение на казнь", Милюкова "Движение русской исторической мысли".

Листовидов не знал ни того ни другого. Купил обоих. Расстались приятелями, уговорились встретиться.

Листовидов запоем прочитал Набокова, восхищаясь сладостью языка, превосходящего бунинский. Сверкающий топор, который месье Пьер носил в футляре, как носят виолончель, приснился Листовидову ночью. С карандашом проштудировал Милюкова, изумляясь трактовкам русской истории, с которыми был вынужден согласиться. Через день встретился с Сержиком в "пёстром" зале, где "нерестились" писатели.

— Послушай, гениальные книги! Топор месье Пьера — ведь это топор чекистов, которым зарубили Россию! Русская историческая мысль рождалась под топором государства, которое и было месье Пьером!

Сержик извлёк из той же подержанной сумки Платонова "Котлован" и Бердяева "Истоки русского коммунизма".

— Учись, мой сын, науки сокращают что-то там такое из быстротекущей жизни.

Листовидов купил книги, и они стали встречаться.

Сержик, милый, интеллигентный, зарабатывал тем, что продавал писателям запретные книги. Размножал на принтере экземпляры, тайком привезённые из-за границы. Он был обожатель этих книг, знаток философии и поэзии — той культуры, которую увёз из России "философский пароход", оставив после себя "грохочущую пустоту большевизма", как сказал Сержик.

С Сержиком пили водку, рассуждали о Шестове, Франке, Флоренском. Сержик грезил библиотеками Парижа и Нью-Йорка, говорил, что скоро получит к ним доступ.

— Как ты получишь?

— Перемахну границу и стану читать.

Сержик проговорился, что задумал бежать за кордон.

— А меня возьмёшь? — Листовидов признался, что и он замышляет побег за границу, и стал излагать свой план.

— Едем в Карелию. Лесами проберёмся к финской границе, уйдём в Финляндию.

Он подробно рассказывал Сержику, как будет скрываться в заброшенных карельских деревнях, питаться грибами и ягодами, ставить петли на глухарей и сети на озёрную рыбу. Сержик слушал, соглашался и однажды сказал:

— Незачем терпеть все эти комариные лесные невзгоды. В Финляндию можно добраться быстрее — угнать самолёт.

Лейтенант Листовидов не зря просиживал в пьяном "пёстром" зале, не зря пил водку с Сержиком, не зря штудировал кристаллические тексты Бердяева, упивался мучительным и чудесным Платоновым.

"Самолёт" — так будет называться операция, зародившаяся в "пёстром" зале под фреской с остроносым Евтушенко, что "ест тушёнку".

Тогда Листовидов впервые ощутил в себе дар перевоплощения. Он становился тем, кем его хотели видеть. Был неотличимым от тех, с кем общался. Он, как и Сержик, бранил государство, хулил власть, поносил чекистов, расстрелявших Гумилёва, замучивших Мандельштама, накинувших петлю на Цветаеву, изводивших Ахматову.

Он восхитился идеей угнать самолёт, предлагал Сержику план угона. Убеждал, что нужно найти смельчаков, готовых бежать из страны, составить бесстрашную группу, способную на угон. Сержик выслушивал, соглашался. Становился вдруг осторожным и недоверчивым, пропадал на несколько дней и вновь появлялся.

Они сидели в пьяном зале, Сержик в который раз выслушивал план Листовидова, как угнать самолёт.

— Слушай, такой план уже есть. Есть такая группа. Есть человек, который всё продумал. Я тебя с ним познакомлю.

Наконец случилось то, чего терпеливо ждал Листовидов. Сержик позвал его к человеку, замыслившему угон.

Их свидание состоялось в Музее изобразительных искусств, у бронзовой статуи кондотьера, у копыта лошадиной ноги.

Человека звали Олег. Статный, тонкая переносица, пушистые брови, внимательный ясный взгляд. Длинные светлые волосы падали на лоб, он отбрасывал их нервным кивком. Отбрасывая волосы, он походил на поэта, читающего стихи. Рука, что он протянул Листовидову, была тёплая, мягкая, но вдруг стала цепкой, твёрдой, не желала выпускать ладонь Листовидова.

— Сержик мне о тебе рассказывал. Давай пройдёмся.

Олег предложил Листовидову прогуляться по залам музея. Там, решил Листовидов, среди картин и редких посетителей Олег откроет ему план угона, предложит войти в команду угонщиков.

Но предложения не последовало. Олег останавливался перед картинами импрессионистов, читал Листовидову небольшие лекции по искусству.

— Ван Гог сделал открытие, о котором мечтал Эйнштейн, но так и не сделал. Ван Гог открыл волновую природу Вселенной, вибрацию, которая охватывает весь земной и небесный мир. На его картинах волнуется небо, восходят сразу несколько лун и светил. Волнуется и трепещет дорога, по которой идёт путник. Волнуется рожь, река, дерево, женщина. Всё превращается в волну, летит, струится. Ты видишь?

Листовидов кивал.

— Гоген открыл европейцам Рай. Из парижских трущоб, кокаиновых курилен, грязных притонов, больных ночлежек он попал в неземные красоты с райскими деревами, божественными цветами, восхитительными небожителями. Они ставят смуглые стопы на золотой песок, подносят к фиолетовым губам малиновые плоды. Ты хочешь побывать в раю?

Листовидов кивал. Его удивляли эти небольшие изысканные проповеди, произносимые для него одного. Это было испытание. Олег хотел почувствовать того, кого ему предлагали в команду, быть может, в команду смертников. Хотел, чтобы этот смертник был близок по духу, шёл на смертельное дело, исповедуя ту же веру, что и он.

Листовидов угадал этот замысел. Стоя перед картиной Ван Гога "Пейзаж в Овере после дождя", рассказал Олегу, как однажды на Оби испытал волшебные вибрации мира.

— Вдруг взволновались и полетели травы! Засверкала множеством струй река! Взлетели тысячи стрекоз, на белые цветы уселись тысячи бронзовых жуков, в тумане из трав поднялись два светила, голубое и розовое… Я говорю словами, но это передать невозможно!..

Олег положил свою тёплую руку ему на плечо. Ничего не сказал об угоне. Предложил погулять в подмосковном лесу. Они встретились на платформе Опалиха. С Олегом был Сержик и третий, по имени Гога, суровый крепыш с тяжёлыми надбровьями и чёрными, как у жужелицы, глазами. Они углубились в березняк. Олег достал пистолет. Повесил на берёзу носовой платок, протянул пистолет Листовидову.

— Возьми.

— Зачем?

— Ты владеешь оружием?

Олег предложил Листовидову сделать выстрел.

Листовидов был отличный стрелок, посещал тир в подвале Лубянки. Но здесь, в лесу, как и в залах музея, его проверяли. Пусть думают, что он незнаком с оружием. Он неохотно принял у Олега пистолет, долго целился в платок, сделал два выстрела — оба мимо.

— Дай сюда, стрелок!

Олег отобрал пистолет и, почти навскидку выстрелив, прошил в платке дыру.

Тут же, в лесу, Олег изложил Листовидову план захвата самолёта, летящего рейсом Москва — Ленинград.

— Мы, все четверо, войдём в салон. Дождёмся взлёта. На половине пути захватим кабину пилотов. Блокируем стюардесс. Оружием заставляем пилотов изменить курс: минуя Ленинград, в Финляндию. Просим политическое убежище.

Листовидов согласился не сразу, сомневался, переспрашивал, делал вид, что готов отказаться. Олег убеждал Листовидова в совершенстве замысла. И тот был принят в команду.

Они развели костёр, пекли картошку, пили водку. Олег на французском читал стихи Элюара, рассказывал о Париже, с наслаждением произносил: "Сакра кер", "Фоли Берже", "Остров Сите". Он обожал французскую культуру. Говорил, что в нём течёт кровь маршала Нея. Наполеоновский маршал, взяв Москву, влюбился в московскую дворянку. А ночами Олегу является его французский прародич.

Листовидов ничего не знал об Олеге: где живёт, есть ли семья, как собирается жить за границей.

Решили слетать в Ленинград и в полёте, на борту, смоделировать предстоящий угон. Олег захватит кабину. Гога займёт позицию в хвосте самолёта. Сержик — ближе к кабине. Листовидову предстояло двигаться по салону, успокаивать испуганных пассажиров.

Всем четверым полагалось оружие. Его завернут в фольгу, маскируя под фены, коробки, столярные инструменты.

В Ленинграде Олег и Листовидов сидели в кафе на Невском. За окном переливался, шелестел проспект. Они пили красное вино, слушая, как саксофон сладко выводит "Утомлённое солнце".

— Когда-то здесь, в этом кафе, я сидел с любимой женщиной, и саксофон вот так же играл "Утомлённое солнце". Окажусь ли я здесь когда-нибудь? Услышу ли "Утомлённое солнце"?

Олег вспоминал любимую женщину, сделавшую Ленинград городом его любви. Он открыл Листовидову, что везёт с собой за границу рукопись книги.

— О чём?

— О бабочках. Издам книгу во Франции, получу много денег, и на первое время этих денег хватит нам четверым, чтобы обосноваться в Париже.

— Ты женат? — спросил Листовидов.

— Моя жена — Франция, — ответил Олег.

Олег был мечтателен, в серых глазах переливался перламутровый Невский. Листовидову вдруг стало худо: он готовит этому мечтателю ужасную долю. И надо открыться, отговорить от безумного плана, и пусть всё так же краснеет вино в его бокале, пусть медовый саксофон выводит "Утомлённое солнце" и бабочки летают по страницам его романа.

Искушение длилось мгновение. Ещё и ещё раз они продумывали до мелочей план операции.

Наступил день угона. Все четверо с билетами в карманах, с завёрнутыми в фольгу пистолетами шли к стойке регистрации, когда их перехватила группа захвата. Сержика и Гогу скрутили сразу и увели из толпы. Листовидову нацепили наручники и оттеснили в сторону. Олег успел выхватить пистолет, открыл стрельбу.

— Суки! Не возьмёте!

Он убил бойца и пассажира, был подстрелен в ногу.

Его волокли, он кричал, оставляя на полу кровавую борозду.

Следствие длилось два месяца. Листовидова вызывали в тюрьму Лефортово. Следователь был однобровый. Другая бровь сгорела в неизвестном пожаре, вместо неё краснел рубец, под рубцом стекленел искусственный глаз. Следователь был краснобровый, как тетерев.

Листовидова вызвали на очную ставку с Олегом.

Тот сидел сутулый, бритый наголо, с бескровным лицом, потухшими глазами. Рядом со стулом стоял костыль. Листовидов рассказал о заговоре, о "пёстром" зале с пьяными писателями, о залах музея с картинами Ван Гога и Гогена, о березняке в Опалихе, где стреляли по платку, пекли картошку и пили водку.

Рассказал о кафе на Невском, где медовый саксофон играл "Утомлённое солнце". Когда следователь спросил Олега, подтверждает ли тот показания Листовидова, Олег выпрямился, глаза его жарко вспыхнули:

— Иуда! Мразь! — и он плюнул в Листовидова.

Сержика и Гогу приговорили к десяти годам колонии, а Олега расстреляли. Листовидова повысили в звании и объявили благодарность. Он просил руководство показать ему рукопись изъятой книги о бабочках. Но ему отказали.

Теперь, спустя годы, капитан госбезопасности Сергей Максимович Листовидов осуществлял операцию внедрения. Он предотвращал угон государства…

Листовидов просматривал "атлас аномальных явлений". Это были кружки ворчунов, юмористов, злобных ругателей. Каждый был безвреден и неопасен для могучего государства. Как неопасен моросящий дождь для кремлёвских зубцов и башен. Но в каждом из этих никчёмных сообществ находился малый клубочек. Если ухватить волшебную нить и идти за клубочком, он приведёт в убежище заговорщиков.

Генералы, партийцы, министры — эти заговорщики скрываются не в московских квартирах, а заседают в военных штабах, партийных кабинетах, на министерских коллегиях. Смысл задания, полученного от генерала Клубникова, — обнаружить убежище, вскрыть заговор, уничтожить заговорщиков.

Листовидов действовал, как пеленгатор. Проводил линию из каждой "аномальной зоны" к убежищу заговорщиков. На пересечении линий находилось убежище. Он проникнет в убежище, вскроет заговор. Последует взмах усыпанного бриллиантами меча. Меч срежет мятежные головы, вырежет опухоль, иссечёт метастазы, изъедающие плоть государства. Так думал капитан госбезопасности Листовидов, меченосец тайного ордена…

Он ходил на службу, в свой кабинет на Лубянке. Писал рапорты, оформлял агентурные донесения, отправлял их в секретную часть, откуда их затребует начальство. Пересмеивался с приятелями-офицерами, ходил стрелять в тир, видел отъезжавшую машину с грузным угнездившимся генералом, совершенствовал "атлас аномальных явлений". И чувствовал постоянную, глубинную боль, будто осколок перемещался в нём, блуждал в поисках сердца, чтобы вонзиться и умертвить. Листовидов следил за перемещением осколка, составлял "атлас боли".

Он хотел объяснить свои мучения неизбежными, свойственными его профессии тратами. Его служение государству предполагало подобные траты и ещё более страшные, роковые. Государство было святыней, сбережение которой требовало непрерывных, век от века, жертв. Он хранил бриллиантовый меч государства, был меченосцем, и это служение искупало, делало неизбежными все жертвы и траты.

Листовидов стремился представить то, чему служил, чему посвятил свою жизнь. Что́ оно, государство, тайная сущность, обитающая в непроглядных глубинах народной жизни? Оно всплывает на поверхность множеством мерцаний, среди которых неуловим его подлинный образ. Листовидов хотел угадать по этим мерцаниям потаённое ядро, имя которому — государство. Чувствовал исходящую из ядра грозную мощь, расплавленный жар, леденящий холод. Ядро излучало, и его излучение пугало, восхищало, вызывало тоску, ненависть, молитвенное упование.

Среди мерцаний, которыми обнаруживало себя государство, были портреты и могилы вождей, кремлёвские звёзды и золотые куранты, огненный флаг и торжественный, как гул океана, гимн. Всё было мерцанием, всё скрывало тайную суть. Министерства с несметными служащими, гарнизоны с миллионами солдат, военные приказы и шумные воззвания съездов, космические пуски и огромные стройки — всё было мерцанием. Государство заявляло о себе свершениями, которыми народ вгрызался в топи и льды, опрокидывал нашествия, добивался великих побед.

С помощью государства народ вгрызался в историю. Но и это было мерцанием. Государство мостило поля сражений костями героев, прятало в ямы изуродованных пытками мучеников. Государство примиряло ненавидящие друг друга сословия, укрощало властолюбцев, вершило суды и казни. Низвергало тщеславных вождей и отдавало победу осторожным лукавцам. Государству слагались хвалебные оды и глухие хуленья.

Но всё это казалось мерцанием. Государством было то, что не имело названия и давало всему названия. Делало вдох — и всё начинало дышать, плодоносило, умножалось. Делало выдох — и всё хирело, осыпалось, превращалось в строительный мусор на картине Кандинского. Государство было таинственным сердцем, бьющимся в русской истории. Оно останавливалось — и прекращалась история. Начинало стучать — и эти стуки превращались в громы победных сражений, грохоты невиданных строек. Сейчас сердце вяло хлюпало и всё вокруг увядало, сгнивало, испускало смертельные яды. Листовидов был государственник умирающего государства. Был меченосец лишённого бриллиантов меча…

Кто он, Листовидов? Пожарный, гасящий истлевающее "ветхое" государство? Или поджигатель, кидающий спички в ветошь? Офицер безопасности, искореняющий заговор? Или заговорщик, плетущий сеть? Меченосец, давший присягу мечу? Или предатель, оставляющий поле брани?

Он был и тем, и другим, и третьим. И пожарным в асбестовой робе, бесстрашно ныряющим в пламя, и Антоном Антоновичем с нелепой салфеткой, убегающим скачками с пожара, и обгорелой женщиной в одеяле из пены, и кем-то ещё без имени, без лица, блуждающим по Москве под мокрым снегом….

Листовидов ходил от картины к картине, испытывая всё то же не покидавшее его непонимание мира. Его заманили в этот мир, не объяснив зачем, и так же, без объяснения, уведут. Его непонимание было болезнью, превращалось в ноющую немощь…

Листовидов прозрел. Пала мутная завеса. Распуталось бессмысленное сплетение событий. Случайные отрезки жизни срослись в непрерывную линию. В "линию жизни". В жизненный путь. Эту линию для него провели. На неё поставили. Возвращали, если он отклонялся. Нацеливали, если он начинал плутать. Толкали, если он останавливался. Его взращивали. Он был помещён в инкубатор. Был включён в рассчитанную на век операцию…

"Заговор на Лубянке, в кабинете с резными звёздами. Заговор на Старой площади с золотой надписью "Центральный комитет". Заговор в Министерстве обороны, белом, как сахарный торт. Заговор в Госплане, каменной громаде в Охотном ряду. Заговор в Библиотеке Ленина с шелестом книг и газет. Заговор в Большом театре с Аполлоном на колеснице. Заговор в ресторане "Прага" с зеркалами и джаз-оркестром. Заговор в Елоховской церкви среди кадильных дымов. Заговор на Птичьем рынке с канарейками и рыбками гуппи. Заговор в моей голове!"

Листовидов метался по Москве. Его мозг превращался в огромную опухоль. Она разрасталась, разбухала за пределы черепа, вываливалась наружу сине-лиловым комом. В этой опухоли тонули высотные здания с роскошными квартирами, кремлёвские башни с белокаменными завитками, мавзолей с мертвенным ликом, памятник Пушкину с розами у подножья.

Тонули улицы, площади, красные звёзды, витрины, фонари, светофоры. Москва, по которой колесил Листовидов, превращалась в сине-лиловую опухоль, имя которой — "Обновлённое государство".

Его мысль кувыркалась. Вся русская история кувыркалась в переворотах и заговорах. Стрельцы с бердышами идут на Кремль, и топор палача сочно уходит в сырую плаху, отрубает пучеглазую стрелецкую голову.

Императрица на гнедом жеребце в гвардейском мундире скачет в Семёновский полк, и её муж-император хрипит в удавке, задыхаясь в шёлковом шарфе.

Император-затворник укрылся в покоях, слышит, как в ночных коридорах гудят шаги заговорщиков, и в руке убийцы блеск золотой табакерки.

Генералы германского фронта окружили царский вагон, вырывают у царя отреченье, и царь в Ипатьевском доме прижимает к груди цесаревича среди грохочущих револьверов Юровского.

Большевики "ленинской гвардии" смещают "чудесного грузина", и в подвалах Лубянки в колено Бухарина вбивают кованый гвоздь.

Тухачевский готовит "генеральский мятеж", его спину прижигают раскалённым шкворнем и ведут в ночи убивать.

Берия примеряет мундир усопшего Сталина, но ему в пенсне вгоняют пулю.

 

 

https://zavtra.ru/blogs/tainstvennoe_serdtce

 

05.09.2022 Трупные пятна истории

 

Всё самое ужасное и гнусное, что есть в нашей сегодняшней жизни, связано с Горбачёвым

 Всё самое ужасное и гнусное, что есть в нашей сегодняшней жизни, связано с Горбачёвым. Всё самое доброе и светлое - с тем, что удалось сберечь от Горбачёва или восстановить после его разрушительного правления. Если задумаем написать «книгу утрат, которые постигли Россию, это будет многотомный труд, подобный Большой советской энциклопедии. Ибо любая сущность, занесённая в эту энциклопедию, любая ценность были осквернены Горбачёвым.
Среди его почитателей в сегодняшней российской власти и среди тех, кто бежал от этой власти в Израиль и издалека поносит Россию, слышны восхваления Горбачёву, даровавшему России свободу.
Он дал свободу республикам СССР, превратив эти республики в злобные, окружающие сегодняшнюю Россию государства, откуда веет огненный угар русофобии. Он дал свободу странам Восточной Европы и объединил Германию, создав из этих стран могучую силу, грозящую России истреблением. Он дал свободу народу России. Но эта свобода породила горстку беззастенчивых, ненавидящих народ миллиардеров и обездоленный нищий народ. Он дал свободу наукам и искусствам. Но в недрах этой свободы не появилось ни одного Нобелевского лауреата, не совершилось ни одно мировое открытие, не было написано ни одной великой книги. Вместо них появились культура и искусство осквернения, а всё самое плодоносящее, умное и деятельное умчалось за рубеж и поселилось в Силиконовой долине.
Он проповедовал всемирное разоружение, и эта проповедь обернулась для России уничтожением сверхсовременных подводных лодок, оборонных предприятий, закрытием перспективных научных разработок. У России остался кремлёвский полк с декоративными карабинами, а Запад создавал свои океанические флоты, космические группировки, экзотические виды вооружений.
Горбачёвская свобода обернулась крушением Государства Российского и уходом России на задворки истории.
Горбачёв был патологически тщеславен. Он упивался своей славой, купался в лести, похвалы мировых светил были для него наркотиком. Без этих наркотиков у него начиналась ломка, и он требовал их ещё и ещё. Для получения их он сдавал великие ценности своей страны: оборонные секреты, системы оружия, территории, бросал недавних союзников - будь то Хонеккер и Наджибулла - на растерзание. Он был нарцисс, сладкопевец, вскакивал ночами, чтобы в очередной раз полюбоваться своим портретом на обложке глянцевого журнала.
Этим болезненным тщеславием пользовались блистательные манипуляторы. Им было трудно подобраться к угрюмым, замкнутым, окружённым кольцами молчания прежним властителям Советского Союза. Но Горбачёв разомкнул все кольца обороны. Пустил врага не только в недра страны, но и в свою семейную жизнь. Централизм Советского Союза разрушили не крылатые ракеты и не шестой американский флот. Централизм был разрушен генсеком державы, падким на лесть.
Он был коварен, был мастером комбинаций и интриг. Пластичный, с улыбкой расцеловав на прощанье заскорузлых стариков ЦК, он избавился в их лице от всех помех, мешающих перестройке.
Руст, прилетевший в Москву, позволил Горбачёву освободиться от генералов-государственников, и армию возглавил Язов, который в страшный для России час струсил и увёл армию из Москвы. А потом в "Матросской тишине", сидя в спортивном костюме, плакал и просил прощения у Раисы Максимовны. О, жалкие старики! О, мерзкие лукавцы! О, несчастный легковерный народ!
Горбачёв был хитёр и бесчестен. Натравливал армию на народ, а когда проливалась кровь, отворачивался от армии и бросал её на растерзание толпы. Так в республиках Прибалтики, Казахстане, Азербайджане, Армении, Грузии, Карабахе создавались центры, откуда пошли ударные волны, разрушившие Советский Союз. Он не был наивным крестьянином, явившимся из ставропольских степей в Кремль. Он знал страну, которую хотел разрушить.
Все четыре года горбачёвской перестройки планомерно и осмысленно уничтожались все символы, все константы, все коды, на которых держалось советское государство. Была выхвачена из государства ось, на которой держалась страна - удалена компартия. Кооперативами разрушались советские заводы-гиганты, а право заводов самостоятельно торговать за границей уничтожило плановую экономику, и она пала.
Вершиной лукавых горбачёвских технологий стал ГКЧП, созданный Горбачёвым, сформированный им, затеянный им как инструмент передачи полномочий из союзного центра центру региональному, к Ельцину. Три дня конституционного вакуума, придуманного Горбачёвым, удалившимся в Форос, позволили Ельцину перебросить эти полномочия, взять на себя управление страной, которую через несколько месяцев он уничтожил.
Вернувшись из Фороса, Горбачёв не потребовал от Ельцина вернуть себе полномочия, ибо распад страны и был глубинной, сокровенной целью Горбачёва, которую от наследовал от своего патрона - Андропова.
Горбачёв - не экспромт, не упавшая с неба звезда Полынь. Он - итог вырождения, охватившего элиту после кончины Сталина. Хрущёв - двойник Горбачёва с его неутомимой говорливостью, честолюбивым стремлением красоваться среди мировых лидеров, с его оттепелью - предтечей перестройки.
Тяжеловесный, посредственный, окружённый ворами и коррупционерами Брежнев, нацепивший на себя все эмблемы, ордена и значки, когда-либо появлявшиеся в Советском Союзе, Брежнев был больной тромб, образовавшийся в кровотоках великого государства.
Андропов создал себе наследника и духовного сына, взрастив его сначала на нивах Ставрополья, а потом в кремлёвском цветочном горшке. Горбачёв был раковой болезнью советского строя. И в советской стране не нашлось ни одного генерала, разведчика, партийца, кто совершил бы раковую ампутацию. Горбачёв - отвратителен и понятен в своей государственной ипостаси, но загадочен как таинственная сила истории, которая выбрала его для уничтожения великой цивилизации.
Данте в девятый круг ада помещает самого кромешного из существовавших на земле грешников, которого дни и ночи, века и тысячелетия грызёт Вельзевул страшными гнилыми зубами. Этим грешником является тот, кто предал благодетеля. Неотмолимым грехом является предательство благодетеля. Иуда предал Христа - своего учителя, духовного отца, богочеловека. Горбачёв предал благодетелей - свою партию, Советский Союз и свой народ, обрекая их на смерть и на муку. Подобные злодеяния выходят на пределы уголовных кодексов и международных трибуналов. Эти злодеяния судятся другим судом, откуда грешник поступает в девятый круг ада. Туда и отправился Михаил Горбачёв на своём катафалке, усыпанный розами, которые принесли к его гробу почитатели, будь то малые мира сего, чьи сердца разрываются от ненависти к России, или вершители сегодняшних российских судеб, не испугавшиеся фиолетового трупного пятна, зиявшего среди алых роз.
Сегодня Россия в страшных усилиях исправляет переломы, причинённые ей Горбачёвым. На Донбассе срастаются переломанные русские кости. На "Севмаше", спасённом от Горбачёва, строится русское будущее.
Русская Мечта, не подверженная гниению, не ведающая трупных пятен, мчится по Херсону на танке под красным знаменем.
 

https://zavtra.ru/blogs/trupnie_pyatna_istorii