Дело Романовых, или расстрел, которого не было

Автор: Саммерс А., Мангольд Т.

Белое и Красное Категория: К 100-летию Великой Октябрьской Социалистической революции

Страница 21 из 31

Часть 4

Самозванцы

Претенденты

Истина может привести в ад. Вся история мира показывает, что истина не может допускать альтернативы.

(Eugene O'Neill)

В этой истории много дерьма.

(Генри Киссинджер, 1975)

— Когда вы в последний раз видели царское семейство? — спросил генерал.

— Это было в прошлом году, в Ростове. Я проходил по Садовой, как вдруг я увидел царя, в его обычной одежде. Я едва узнал его. Он приветствовал меня; позже я встречал его несколько раз вместе с царицей и их детьми — ответил полковник.

Генерал — барон Врангель, командующий белогвардейскими войсками в Крыму.

Полковник — отставной офицер из императорской Военной академии.

Время — 1920 год, спустя два года после предполагаемой смерти семейства Романовых. А полковник рассказывает генералу Врангелю о том, что все семейство было полностью живо, и отметил, что царевич подрос. Генерал Врангель вполне справедливо посчитал полковника сумасшедшим.

Но рассказ полковника свидетельствовал о безумии не одного-единственного человека, а, скорее о безумии целой группы людей, появившемся в тот момент, когда мир узнал о расстреле царской семьи. Отсутствие трупов создало устойчивый миф, представлявший какую-то невероятную смесь из диетики, слухов, легенд и просто лжи.

Мотивы «обнаружения» живых Романовых сложные. Некоторые — просто хулиганство, в основе других лежат политические или коммерческие интересы, некоторые действительно вызваны психическим расстройством, но могли появиться и благодаря сохранившейся надежде.

Людям нужно видеть тела, или хотя бы фотографии тел. Не существует никаких мифов об оставшемся в живых Бенито Муссолини, поскольку весь мир видел фотографии его, повешенного на фонарном столбе.

Смерть Гитлера не подтверждена с достаточной очевидностью, его правая рука Мартин Борман оставался то ли живым, то ли нет в течение 28 лет, пока немцы случайно не нашли его скелет — и как раз там, где, как историки предполагали, он был убит в 1945 году.

Исчезновение не одного царя, а всей царской семьи вызвало взрыв фантазии.

Рассказы о выживших членах царской семьи можно разделить на две группы. Первая группа утверждала, что семейство сохранилось в какой-то удаленной и недоступной части России, другая — то, что они были вывезены из страны, и начали новую жизнь под другими именами где-нибудь еще.

Первая легенда — более традиционная, возникшая раньше, более понятная для населения, заключается в том, что большевики никогда не позволили бы Романовыми находиться в какой-либо другой стране мира. В хаосе гражданской войны подобные рассказы возникали, как грибы после дождя. Некоторые возникли сразу же после исчезновения семьи.

Подобное случилось и в Крыму. Иностранные газеты напечатали рассказ очевидца, который видел там царицу и всех ее детей: «Она выглядела безразличной, тусклой и опустошенной. Дочери — все красивые и полные жизни, только сын смотрел грустно и выглядел очень плохо… Много раз мои Друзья из любопытства подходили к дому, где они жили впятером. Дом принадлежал уроженцу России, чей дед был немецким представителем в России… Эта невероятное сообщение о Романовых было получено от руководителя шведской Музыкальной группы, попавшей в Россию».

Иногда рассказы выглядели более правдоподобно, как например рассказ князя Оболенского, служившего в охране императора, рассказавшего дочери венгерского генерала, находившейся вместе с ним в поезде:

«Царь и его дети, о которых говорили, что они умерли, все живы».

«А как же газетные рассказы об их убийстве? — спросила его спутница. — И где же они?»

«Больше я ничего не могу сказать» — ответил князь.

«На севере или на юге?» — настаивала девушка.

«На севере, может быть… не спрашивайте меня больше… Я не должен говорить».

Эта женская сплетня сразу же заняла свое место на первых страницах газет.

Тема эта держалась в течение нескольких лет — все или кто-то один, остались живыми, в каком-либо монастыре в России. Французская секретная служба в декабре 1919 года, среди прочего, опубликовала следующую информацию: «Бесспорно, что Николай II и его семейство — живы. В соответствии с последней информацией, их здоровье находится в хорошем состоянии. Тем не менее, письменные документы, написанные собственным почерком царя или кого-либо из его непосредственного окружения — отсутствуют, остается без ответа вопрос, независимо от этого, жив царевич или нет?»

В соответствии с этой информацией и информацией, полученной от других людей, видевших императорское семейство, когда оно появлялось, царь изменился — кажется, страдания сделали его моложе. Сегодня он выглядит волевым человеком, целенаправленным, с огромной религиозной верой, которая делала его чуть ли не апостолом новой эпохи. Царица, здоровье которой было подорвано отчаянием и нервной болезнью, наоборот, была лишена сил и находилась в состоянии коллапса… То, что Николай II и его семейство были живы, держится в большой тайне, где они находятся — такая же тайна; говорят, что они находятся в каком-то монастыре в России. Французский Комитет Двенадцати уточнил, что источником был «агент, который был обычно хорошо осведомлен, но иногда тенденциозен».

_{Одна из последних фотографий Николая II, сделанная во время его ссылки в Сибирь}

Его информация исходила из Берлина, из источников близких к генералу Гурко, начальнику русского императорского Генерального штаба до отречения царя, энергично собиравшего деньги и войска для борьбы с большевиками. Кто бы это ни рассказывал, и чем бы он ни руководствовался, разговоры о живом царе Николае в 1919 году помогали пропагандировать эту компанию.

К тому же был прецедент.

Русские долго верили в то, что сто лет назад предок Николая, царь Александр I, симулировал свою смерть и ушел в монастырь. Как ни надуманно это звучит, эта история популярна и в наше время, даже среди советской интеллигенции. Новая версия «живого Николая» распространилась даже в большевистской России, где также появились свои самозванцы.

В 1922 году нью-йоркская газета «Times» опубликовала сообщение из Москвы: «Необыкновенный рассказ о выжившей семье русского императора пришел из Пензы, где три человека заявили, что они являются бывшей императрицей, ее сыном и ее младшей дочерью, прятавшимися в разных женских монастырях в течение последних трех лет.

Рассказ начинается с того, что в начале 1919 года в большой Успенский монастырь пришла странница… Ее величественное появление, ее благородное поведение, ее сходство с императрицей привели к тому, что в окрестностях распространилась весть о появлении настоящей императрицы, избежавшей смерти».

«Царица» вскоре соединилась со своими «сыном и дочерью», но эти мошенники недолго наслаждались их императорской ролью, так как большевики их арестовали. «Царица» оказалась дочерью педагога, «царевич» сыном деревенского священника, а его «сестра» крестьянской дочерью. Все трое не были даже родственниками; они были приговорены к семи годам тюрьмы.

В ходе нашего собственного расследования, более чем на 50 лет позже, мы натолкнулись на рассказ о спасении в монастыре. Графиня де Зарнекау, эмигрантка, живущая в Брюсселе, рассказала, что в 1923 году, в их дом в Москве пришла монахиня и загадочно заявила, что царь и все семейство живы и живут «где-то около границы». Она попросила, и ей дали, шерстяные носки, чтобы согревать императорские ноги. У тех, кто справился с проблемой освобождения царя, очевидно, возникла новая проблема — достать носки нужного размера. Оригинальная выдумка.

А для тех, кого не удовлетворяла версия спасения в монастыре, изготовители этих легенд придумали более правдоподобную версию. В 1920 году появился подробный рассказ 0 том, как Романовы были вывезены из Екатеринбурга живыми монархистом, находившимся в охране Дома Ипатьева. Они проехали на поезде во Владивосток, где видели царицу и ее дочерей, которые садились на корабль, отплывающий в Японию.

Даже сейчас еще говорят, что семейство было спрятано где-то в Китае и находилось там под британским покровительством, или же «в небольшом японском городе». В 1920 году говорили также, что женщины Романовы живут где-то тихо в Англии. Но премия имени барона Мюнхгаузена з 1920 году должна была бы быть вручена автору представления, устроенного на борту американского грузового судна. Капитан корабля был Джон Линд.

После прибытия в Нью-Йорк теплым июньским днем, судно было атаковано толпой журналистов Манхэттена, пытавшихся увидеть на борту корабля бывшего царя Николая II, который якобы был в команде, состоящей из смазчика, боцмана, кочегара и его помощника».

Нью-йоркская «Times» писала: «… кто-то из команды указал на измазанную в масле фигуру, которая выглядела совсем не как последний глава Романовых.

— Вы член семьи Романовых? — спросили репортеры.

Представительный смазчик, в испачканной одежде, поглаживал бороду огрубевшей рабочей рукой,

— Я не хотел бы говорить об этом, — сказал он тихо».

Возможно, длинное морское путешествие и солидная порция рома утомили «царя», и он не был разговорчивым.

В 1926 году Трансальпийское Телеграфное Агентство сообщило: «Серьезная информация позволяет нам утверждать, что царь Николай II жив и тайно находится в небольшом уголке Ривьеры между Францией и Италией. Николай II был толь-со ранен во время расстрела… и был спасен одним из солдат, которые участвовали в убийстве других членов семьи».

В свете этих рассказов о спасении совсем не удивительно было узнать, что в марте 1927 года, почти через десять лет поле Екатеринбургской трагедии один русский православный священник в Берлине во время службы провозгласил «здравие его величеству царю Николаю II».

Спустя девять лет, соответственно постаревшее императорское семейство появлялось снова и снова. А. Поль, живущий теперь в Англии, рассказал нам, как в 1936 году Романовы посетили его дом, расположенный около русской границы. Он помнил «пять дам и одного джентльмена, которые принесли икону святого Николая. Отец склонился перед ними. Царевич был также с ними, ему уже было около тридцати лет. Они оставались у нас два дня перед тем, как отправиться в Германию. Царь оставил свою кокарду в знак благодарности за наше гостеприимство».

Среди этих самозванцев, которых было много после 1918 года, царь и царица появлялись редко, их лица были слишком известны. Императорским детям «повезло» больше: Ольга, Татьяна, реже Мария и Алексей, и наиболее популярная в этом отношении младшая дочь Анастасия.

Не со всеми самозванцами есть полная ясность. Женщина, называющая себя Великой княжной Ольгой, старшей дочерью царя, появлялась в двадцатые годы в разных частях Европы, а с 1939 года обосновалась в Северной Италии под именем Марге Будтс. Она рассказывала, что ее спас один сочувствующий царской семье офицер, а затем она была переправлена через Владивосток, Китай, затем морем, в Гамбург, в Германию. Она признавалась, что потребовала от бывшего кайзера Вильгельма II обеспечения ее финансовой независимости в течение всей жизни.

С тех пор ее жизнь стабилизировалась, у нее появился надежный сторонник принц Сигизмунд Прусский, племянник кайзера и двоюродный брат реальной Великой княжны Ольги. В интервью, которое дал в своем доме на Корсике, принц Сигизмунд в 1974 году подтвердил, что он убежден в подлинности «Ольги». Он рассказывал: «У нас было много общих воспоминаний о событиях, о которых посторонний человек не мог знать, поскольку они касались только нас двоих».

Когда мы встретились с м-с Будтс в ее итальянском доме в 1975 году, она отказалась говорить о себе, или о прошлых событиях. Ничто не говорило о том, что она была Великой княжной Ольгой, или даже Романовой.

Сын царя Алексей был самым молодым членом семьи, ему было почти пятнадцать лет когда он исчез. Любой, кто попытался бы выдать себя за Алексея, должен был бы иметь в виду, что подлинный Алексей был болен гемофилией. Во время заточения в 1917–1918 годов Алексей несколько раз находился при смерти.

Но проблема фальсификации болезни не остановила мошенников. Пьер Жильяр рассказывал, как в июне 1919 года его вызвал главный белогвардейский генерал для опознания первого «Алексея»: «Он сообщил мне, что он хочет, чтобы я посмотрел на молодого мальчика, который называл себя царевичем. Я действительно знал, что в течение некоторого времени слух о выжавшем наследнике распространился в Омске.

Говорили, что он появился в алтайской деревне. Мне сказали, что население встретило его с энтузиазмом… школьники собрали деньги для помощи ему… почтмейстер преподнес ему хлеб-соль… Генерал Д. сказал, что мое заключение должно быть окончательным подтверждением.

Дверь в соседнюю комнату была открыта и я получил возможность рассмотреть, незаметно для него, молодого человека, который был больше и полнее цесаревича; на мой взгляд, ему было от пятнадцати до шестнадцати лет. Своим матросским костюмом, цветом волос и их прической он издалека очень смутно напоминал Алексея Николаевича. Этим, впрочем, и ограничивалось сходство.

Случай поставил на моем пути первого из бесчисленных самозванцев, которые, без сомнения, в течение долгих лет будут служить причиной смут и волнений в невежественной и доверчивой среде русских крестьян». В конце концов, это был первый «Алексей» из самозванцев, но было много и других в последующие годы.

По крайней мере, двое из них, казалось, хорошо подготовились, чтобы быть убедительными. Мы услышали интригующий рассказ об одном из них от Эдмонда Сесила, бывшего политического деятеля из прежнего Колониального комитета. Он столкнулся с «Алексеем» во время своей службы в Северном Ираке в 1926 году.

Интенсивный перекрестный допрос, которому подверг Мальчика Британский директор CID, потерпел неудачу, а медицинское обследование показало, что он болен гемофилией. Эдмонд вспоминает, что дело дошло до самого короля Георга V, но «его величество… отвергало всякую возможность того, что молодой человек мог быть царевичем».

Имелось и несколько других Алексеев, но наиболее известный из них до сих пор живет, и хорошо живет, на Лонг-Айленде, в Нью-Йорке. В отличие от большинства самозванцев, он, по крайней мере, окружен настоящей драмой и настоящей тайной.

В Нью-Йорке Алексей появился холодным рождественским днем 1960 года после того, как он пересек Европу от Востока до Западного Берлина, выдавая себя за полковника Михаила Голеновски, работающего в польской разведке. Он был принят как важный перебежчик, имеющий ценную информацию. После того, как старший чиновник ЦРУ признал эту информацию «на сто процентов точной», Конгресс принял специальное решение — дать ему американское гражданство.

Но вскоре после прибытия в Америку Голеновски изумил всех, в том числе и ЦРУ, требуя, чтобы его называли «Алексеем Николаевичем, наследником русского императорского престола, царевичем, русским Великим князем, главой императорского дома».

По своему обычаю, Нью-Йорк принял Голеновски радушно, как только Нью-Йорк может это делать. Довольно долго он вызывал устойчивый интерес жителей, телевидение брало у него интервью, нью-йоркская газета «New York Daily Mirror» публиковала о нем статьи, как о наследнике русского престола.

В 1971 году мы долго договаривались с ним по телефону, и, наконец, встретились… Он оказался плотным человеком спортивного сложения с большими, как у моржа усами. Он отказался от телевизионного интервью с нами и сказал, что он все уже рассказал в письмах, разосланных президенту Генеральной ассамблеи Объединенных Наций, ФБР, и юристам. Голеновски не привел ни малейших доказательств, что он совсем не польский перебежчик.

В 1974 году у нас был конфиденциальный разговор с чиновником из ЦРУ об этом человеке и он сказал, что «как и большинство перебежчиков, он производит противоречивое впечатление». Но появление Голеновски положило начало компании в Соединенных Штатах, развернутой с целью доказать, что все Романовы остались живыми.

В отличие от других компаний, эта добилась успеха в том отношении, что привлекла международное внимание исследователей, репортеров и авторитетных политиков в семидесятых годах требованием к властям Америки и Великобритании открыть секретные архивы, содержащие сведения о том, что все императорское семейство осталось живым после Екатеринбурга.

В феврале 1963 года, вскоре после появления на сцене Голеновски, госпожа Юджиния Смит из Чикаго пришла в контору нью-йоркского издательства «Роберт Спеллер и Сыновья». По словам Спеллера, она была не кем другим, как Великой княжной Анастасией, и девять месяцев спустя он издал ее мемуары.

В то же время журнал «Life» напечатал большую статью, рассматривающую ее претензии, с ее фотографией на обложке. Эксперты по почерку и антропологи сделали категорический вывод, что она не была младшей дочерью царя. В Лондоне мы, на свои собственные деньги, показали экспертам Скотланд-Ярда фотографии Анастасии и госпожи Смит, и попросили сравнить их. Сравнение категорически опровергло утверждения госпожи Смит.

Но Спеллер все равно продолжал считать, что она была настоящей княжной, и что Голеновски был действительно царевичем. В канун нового 1963 года он организовал встречу их обоих и сказал, что они узнали друг друга. Когда мы встретили Спеллера в 1971 году, он сказал нам также, что Великая княжна Мария жила в Польше, и дал нам ее адрес. Когда наш коллега в Варшаве нашел ее, она действительно призналась, что она была сестрой Голеновски и утверждала, что была Марией. Она показала нам фотографию своего отца «Николая II», и сказала, что она была вырвана из паспорта после его смерти в 1952 году. На снимке был бородатый старик в рабочей одежде, предположительно он был сфотографирован в то время, когда он работал вагоновожатым в Польше.

Мы показали этот снимок экспертам Скотланд-Ярда которые сравнили его с фотографиями подлинного Николая. Это вызвало у них удивление, и они сказали, что он не мог быть царем, но вполне мог бы быть польским вагоновожатым.

Нью-йоркское производство Романовых процветало в середине шестидесятых. Журналист Гай Ричардс написал целую книгу про Голеновски под названием «Представитель Империи», в которой он поддерживал сторону польского полковника.

Ричардс, семья Спеллеров, и другие жители Нью-Йорка объединились и образовали общество защиты Романовых, посвященное расследованию дальнейшей судьбы последней Императорской семьи.

К 1970 году их работа вылилась в следующую книгу Ричардса «Охота на царя». Книга утверждает, что вся семья была спасена, а на ее обложке был вопрос: «Должна ли быть переписана история?» Один серьезный рецензент в Великобритании, покойный Питер Флеминг написал об этом: «Эту книгу можно рекомендовать коллекционерам нелепостей… Нетрудно разглядеть то, что он [Ричардс] думает, что факт — это то, во что он хочет верить».

Единственно, что Ричардс хотел, — это убедить своих читателей, что существует секретное «Дело Романовых», которое хранится в Агентстве национальной безопасности, куда оно было передано из Государственного департамента. Основанием для этого он считал сообщение, отправленное из посольства в 1927 году под названием «Дело Романовых». Мы нашли этот документ и не нашли в нем никакой тайны, только бюрократическое объяснение, которое является только предположением.

Но и другие люди разделяли желание Ричардса верить в спасение семьи и вынесли миф в более высокие сферы. Спустя два месяца после публикации книги Ричардса в мае 1970 года, член британского парламента задал вопрос премьер-министру Гарольду Вилсону, почему правительство скрыло документы о Романовых, противоречащие существовавшей 30-летней версии. Премьер-министр ответил, что все документы, касающиеся убийства Романовых, были открыты для публикации с 1966 года.

Членом парламента, задавшим этот вопрос, был Питер Бесселл, либерал, и для него этот вопрос явился стартовым выстрелом, давшим начало странной компании, целью которой была попытка доказать, что Романовы избежали смерти. Поскольку Нью-Йорк плохо знаком с историей, его слова упали на плодородную почву. По его словам, он был «историком, который провел обширное исследование европейской истории…»

Бесселл — худой мужчина с темным красивым лицом и решительным уверенным голосом, одевался он как лондонские консерваторы, а не как щеголи Нью-Йорка. Его близкий друг, тогдашний лидер Либеральной партии Джереми Торп, описал его нам, как «делового человека, лояльного и честного».

Спустя месяц, после того, как был задан вопрос о Романовых в парламенте, Бесселл отошел от активной политики, и занялся бизнесом, имея офисы в Лондоне и Нью-Йорке. В Соединенных Штатах он сблизился с Гаем Ричардсом, и посвятил много времени тому, чтобы разобраться в событиях, которые произошли в Екатеринбурге.

На рождество 1970 года он опубликовал статью на шести страницах в Лондонском «Observer», в которой утверждал, что было секретное дополнение к Брест-Литовскому договору, по которому большевики обязаны были освободить Романовых. Он не объяснил, откуда к нему попала эта потрясающая информация, но репортер «Observer» вспоминал, что Бесселл создал «атмосферу сильного запаха тайны».

27 апреля 1971 года в Нью-Йорке он опубликовал статью, в которой категорически утверждал, что Романовы были спасены потому, что «я знаю, что официальные бумаги, принадлежащие бывшим Союзническим силам, доказывающие, что семья не погибла, недавно стали доступными для знакомства с ними исследователями версии спасения императорской семьи».

Позже Бесселл вкратце рассказал нам, что ему разрешили доступ к официальным документам с помощью и с одобрения его друга Генри Киссинджера. Он видел эти документы в Белом Доме и в Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке. В следующие два года Бесселл говорил, что ему разрешили посмотреть бумаги, и он сделал сто страниц «пометок» с фотокопий или оригиналов. Он неоднократно утверждал, что документы должны быть вскоре опубликованы, в соответствии с программой рассекречивания президента Никсона. Этого не случилось.

В мае 1973 года Бесселл настоял, чтобы к делу подключился Джереми Торп. Торп потребовал на заседании парламента от тогдашнего министра иностранных дел, сэра Алека Дуглас-Хома, чтобы «передать в библиотеку Палаты Общин письмо лорда Перхурста Хардинга его величеству Георгу V, от 3-го или 5 июня 1919 года, содержащее подробности спасения и маршрут перемещения бывшего царя Николая II и членов его семьи». Ему было отказано, поскольку вопрос не касался современных событий, но, Торп направил письмо министру иностранных дел. Министр ответил, что такого письма нет в архивах. Наше расследование относительно «письма Хардинга» показало, что это была неуклюжая подделка.

В январе 1974 года Питер Бесселл исчез. Когда мы нашли его два года спустя в Калифорнии, он начал новую жизнь после краха своей фирмы. Он дал письменные показания относительно бумаг Чиверса и письма Хардинга, но не смог подтвердить, что эти бумаги подлинные, или, даже то, существуют ли они вообще. В 1975 году Гай Ричардс привел рассказ Бесселля относительно рассматриваемых документов еще в одной своей книге, где категорически утверждал спасение Романовых.

Наше расследование и мнение историков, с которыми мы консультировались, показывает, что, в лучшем случае, документы — часть некоторой схемы дезинформации, появившаяся в конце Мировой войны. А какое мнение доктора Киссинджера, человека, который позволил Бесселлю увидеть документы? Мы попросили одного из своих коллег, чтобы он задал этот вопрос во время одного из его ближневосточных перелетов в 1975 году. Сидя в специальном самолете миссии, где-то над Северной Африкой, Киссинджер признался в знакомстве с Бесселлем, но, сказал, что он не видел его с 1969 года, до того, как бывший член парламента стал говорить о Романовых.

Но что же тогда можно сказать о спасении Романовых и тех сенсационных документах? «Эта история, — сказал американский госсекретарь, — является кучей дерьма».