Автор: Аввакум
Россия Категория: Раскол
Просмотров: 510
«СОВЕТ СВЯТЫМ ОТЦЕМ ПРЕПОДОБНЫМ»*

Паки реку и паки возглаголю всем святым, живущим в Лиде и во Ассароне*, еже есть в пустынях и горах скитающимся, отцем и братиям, богомольцам, о своем спасении и о недостатках мирских. Вы бо есте вожи и дверь райский породы, скитаетеся посреде видимаго леса, душа же ваша витает в горнем Сионе*. Вы есте ходатаи слепоте мирстей, омываете прозрение своими слезами, приводяще к свету святыя Троица.

Вы есте корабли, фарсийскаго исполнены злата*, пловуще во пристанище тихим ветром. Вы есте необуздании кони, текуще ретящеся, превосходяще друг друга желанием красот небесных. Вы есте поущание ленивым; нашей братье, заблуждшим, столпи непоколебимии и утвержение вере. Вы есте камение избранное, на положением во главу углу камени себе наздасте. Вы есте слепым вожи и хромым хождение, прокаженным очищение, мертвым воздвижение, болящим исцеление. Молитва ваша, яко огнь, попаляяй дубровы и яко пламень, пожигаяй горы, тако и вы никониянския еретический гнусныя уставы.

Милостив буди ми, Господи! Даждь ми слово проглаголати подвиг святых твоих, им же не точен весь мир. О возлюбленнии Богом! О чета богоизбранная горняго Сиона! Кто не воспоет песнь Богу, в разуме приемше ваш труд и подвиг! Ужаснися небо, и да подвижатся вся основания земная. Убойтеся вси, живущий на Гаваоне*, противнии Исусу! Востече солнце от запада на полудне, зря Исусову победу, взыде праведное солнце от врагов римлян, ненавидящих его и изгнавших, и вселихся со святыми своими в тесных пустынных дебрях, и даст святым своим победу на новыя гаваониты.

Изгнаша жиды Исуса Христа, Божия Сына, он же прошед, посреде их идяше, и прииде в гору, со ученики пребывая, Тако и никонияня изгнаша святых Божиих от градов и сел и весей. Они же, вселишася в горах, со ученики витают. О отцы святии, подобии бысте тверди небесней, на ней же сияет видимое солнце! В ваших же душах мысленное солнце, молитвами вашими просвещает весь мир. За молитв ваших не убоюся и я. Что сотворит ми человек духа никониянска? Но крепко и всенадежно упование имам, яко есть за мя ходатаи к Богу. Отцы святии, духоносцы, кто вам подобен? разве лик апостольский и пророческий, и святителей, и преподобных, иже в посте просияша и на небесех пред Владыкою сияют!

Чюдно, батюшки, извол Божий и попущение велиару* нас дьявол видимый мучит, а вас душевныя и телесныя страсти, и везде фараониты*. Да как от них избудем в тленней телеси сем, со бесплотным брався? Батьки, а батьки, сказать ли вам? Я доведался, сказал мне Дух Святый: видимых тех врагов велено побеждать терпением от них и благодарением к Богу, взирающе на распятаго нас ради, а невидимых тех постом и молитвою со слезами, и смирением, и любовию, между собою без ропоту живуще, душею и сердцем единем, нелицемерно и негневливо, не самолюбно. Брату пошедшу, отвори ему келью и затвори за ним сенцы. С пути приидет - встретя, поклонився на колену, целовавше. Сняв с него бремя и положа к месту, совлецы с него и котыгу, развесь мокрую на грядку, возложи на брата сухую. Та же на столец возложи хлеб и зелияницу против дней по уставу. Аще прилучится, и с маслецом разрешите на радостях: два отца - два братца. Разве пост соборной, среда и пяток, - и вы ягодок или медку за любовь Христову полижите, да и меня поминайте: я люблю мед-от, Та же рт трапезы воставше и достойно благодарение Богу воздавше, сытым брюхом седше, друг друга о вестях вопрошайте, любезно, не кичением говорите друг другу. Пришлец тем не величайся, яко был в Вавилоне*, а домашней - не ставь свое велико, яко без него нагревал келью. Но грех ради наших вселилася в человеки ересь. Пыщится, надувается гневливой, един спросить гордится, а другий отвещать не хощет. Оба, яко сено, истлевают, и яко древо, червием изгрызаеми бывают. А и сами не знают, о чем мутятся. Мало им в глаза те сего света, и тьму ту желают [в] свою душу вложити,

Увы о сем братстве! Лучше бы, не взявше аггельскаго чина, во тьме житейстей жити, во Египте, не исходя в пустыню с Моисеом, и в котлах египетских мяса жрати, нежели ропщуще в Синаи приобщатися манне, гневаяся на Бога и на Моисея. Гнев бо мужу правду Божию не соделовает, гнев от Бога отлучает и душе убийство сотворяет. Прогневася брат на брата, на Авеля Каин*, и изведе его на поле, убив каменей. Виждь, что успело Каину в сей и в будущей жизни, омочил десницу свою в горле крови братни, омочился и сам в темницах адовых в век века.

О зависть и нелюбка, сатанино дело! Да слышите, братоубийцы, гневающейся туне на брата, разгну вам Каинову повесть14 (беседа Златоустова, слово 6 на июдея). Рече Господь по Каину: «к тебе обращение братне, и ты обладаеши им. Дерзай, - рече, - и не бойся, ниже устрашайся о сем. К тебе обращение его, и ты начальствуеши им».

А еже глаголет, сицево есть: пребывай на чести первороднаго и бывай брату твоему прибежище и покров, и предстательство, и держава, и обладай им, точию да не ко убийству искочиши, ниже на законопреступное оно изыдеши заколение. Но обаче ни тако не послуша, ниже умолкну, но содела убийство, и десницею в горле омочи братнем.

Видите, отцы и братия, начальствуемии! Не бывайте подначальным, яко Каини, внимайте наказание Бога самого ко Каину: пребывал на чести первенства, бывай брату прибежище и покров, и предстательство и держава, и обладай им, точию не бей, законопреступно не твори. Аще ученик не брежет о своей души, не брези о нем, но прилежи, кое же спаси его. Да слыши Бога, о Каине промышляюща. Что убо по братоубийстве оном, егда рече Бог «оставим его», прочее, кая в нем польза? «Содела убийство, убил есть брата, преобиде моего наказания, неисцельно некое и не прощаемо заколение дерзну, толика и такова промышления восприим, и учительства и совета моего, но вся изверже от смысла своего, и нимало не послушав, да вставится убо, и отвержен будет», прочее. И ниже слову некоторому: «да сподобится от мене». Но ничто же таково Бог не рече, ни содела, но и приходит к нему паки и исправляет человека.

И рече Бог-Господь: «где есть Авель, брат твой?» Каин же отвеща: «не веде», - рече. Господь же не оставляет его, отметающася, но приводит и не хотяща к соделания исповеданию. И рече ко Каину: «глас крове брата твоего вопиет ко мне», самая та вещь проповедует убийство. Что же убо той? «Больший грех мой, еже оставити ми, аще изгониши мя от земли и от лица твоего скрыюся». А еже глаголет, сице есть: большими убо согреших прощения и отвещания, и еже оставити ми ся. (Попросту рещи: велик-де грех сотворил, нет мне прощения; нечево много говорить, пропал-де, да все тут.) Обаче, аще восхощеши отмстити о бывшем, всем предлежати хощу на убийство, иже от тебе пособия пуст быв.

Станем зде и рассудим о себе. Тако подобает прилежати о падшем брате наставнику, яко Бог о Каине. Падшему же не подобает подобитися Каинову безумию, и не глаголати: «больший грех мой, еже оставити ми ся, аще изгониши мя от земли, и от лица твоего скрыюся». Преводне рещи: аще-де мя запретишь, аз-де из кельи да и из пустыни от тебя, отца журливова, вон пойду. Не тако, не тако, нехорошо, неладно. Дуруешь, плут! Кайся, кайся, пади на ногу отцу: «виноват, согрешил!» Ну и за тебя ко отцу: «прости, отче святый, Господа ради прости! Заповедь твою презрел, преслушание сотворил, в грех впал, прости, отче святый, Господа ради прости!» Кланяйся, дурачищо, не отчаивайся! Что в землю ту глядишь, что бык истурился? Ну, кайся, сказывай отцу тому, что тебе дьявол запретил? А то пророк Исайя, глава 43: «глаголи ты беззакония своя первие, яко да оправдишись»*. Не бо просто рече пророк: «глаголи ты беззакония своя», но что глаголи ты беззакония своя первее, сиречь: «не жди обличающаго и оглаголующаго.

Виждь, Каин не рече первее, но пождаваше обличен быти от Бога, паче же и обличаем отметашеся, так же, как и ты упрямисься; неладно, миленькой, так, Каинович. Сего ради и ин некий рече: «праведный себе оглагольник в первословии есть». Видишь ли, не ждати, яже от других обличения, но еже первее себя самому оглаголовати. Петр убо по отвержении оном лютом, понеже вскоре свой воспомяну грех, и никому же обличающу, глаголаше свое прегрешение и плакася горько, сице исправи отвержение оно, яко и первый быти апостолом сподобися и вселенней всей вручение быти ему. Так то и ты заплачь пред батюшком, да и ладно. Виждь, отче, а то о падении своем плачет, бедной. Прости ево Бога ради! Разделим грех-от ево на части: мне часть, тебе часть, ему часть, а четвертую на Бога положим. Он нас сильнее всех, истребляя свой пай, и наша испепелит.

Ну-су, горюн, люби же отца тово нелицемерно и в заповедех и оправданиих его ходи беспорочно: ныне уж ты не Каинов, но Петрович, апостола перваго сын стал, а мне брат учинился. Каково то хорошо сделалося! Моли Бога и о мне, грешном, да же исправит мя, яко и тебя, зиждитель наш и Господь. Паки возвратимся на ту же повесть. Обаче, аще восхощеши отмстити о бывшем, всем предлежати хощу на убийство, иже от тебе пособия пуст быв. Что убо Бог, не тако рече: «всяк, убивый Каина, седмь отмщений разрешит, сиречь приимет»? «Не бойся, - рече, - сего, поживеши житие долго, и аще убиет тя кто, многим мукам будет повинен». Еже седмь числ писании, неуставну множеству есть незнаменательно. Пишет в Гранографе, тысящу лет жил. Елма убо ты, Каин, многими обложен бысть муками: боязнию, и трепетом, и стонаньми, и печалию, и расслаблением телесным (просто рещи, земля под ним, яко вода колебалася), убивыи тя, рече, и от сих тя пременивый мук, сам на ся привлечет мучение. Вото-су, отец, как бы ты ученика тово убил, и упустил от себя - быть было и тебе битому самому, и мнится, убо быти тяжко и временно глаголемое. Многа же се есть благодетельства указание, ибо яже по сих уцеломудрити хотя, таков умысли образ мучения, иже пременити его от греха можаше. Аще бо бы абие того убил, отшел бы, убо имея грех закровен и сущим потом не бы был ведом. Ныне же оставлен быв много лет пожити. Во оно время учитель сретающим его бысть всем ради зрения и мятежа плотскаго наказуя всех, никогда же таковая дерзнути. И сам же уньший бысть паки, страх бо и трепет, и еже с боязнию жити, и телесное расслабление, якоже уздою некоторою держаше его и не оставляше его, ниже на другое искочити, таково дерзнутие паки. И первейшее чисто воспоминати, и всих ему душю целомудреннейшю соделоваше.

Никонияне, а никонияне! Видите, видите, клокочюща и стонюща своег[о]...15 Расслаблен бысть прежде смерти и прежде суда того осужден, и прежде бесконечных мук мучим. От отчаяния стужаем, зовый и глаголя, расслаблен при кончине: «господне мои, отцы соловецкие, старцы, отродите ми да покаюся воровства своего, яко беззаконно содеял, отвергся християнския веры, играя, Христа распинал и панью Богородицею сделал, и детину голоуса Богословом*, и вашу соловецкую обитель под меч подконил, до пяти сот братии и больши. Иных за ребра вешал, а иных во льду заморозил, и бояронь живых, засадя, уморил в пятисаженных ямах. А иных пережег и перевешал, исповедников Христовых, бесчисленно много. Господне мои, отрадите ми поне мало!» А изо рта и из носа и из ушей нежид течет, бытто из зарезаные коровы. И бумаги хлопчатые не могли напастися, затыкая ноздри и горло. Ну-су, никонияне, вы самовидцы над ним были, глядели, как наказание Божие было за разрушение старый християнския святыя нашея веры. Кричит, умирая: «пощадите, пощадите!» А вы ево спрашивали: «кому ты...16 молился!»ю. И он вам сказывал: «Соловецкие старцы пилами трут мя и всяким оружием, велите войску отступить от монастыря их!» А в те дни уж посечены быша*.

Ужаснись, небо, и вострепещи, земле, преславную тайну видя! Вам засвидетельствую, вам являю, будете ми свидетели во всей Июдеи и Самарии и даже до последних земли. Никонияня не чювствуют, никонияня, яко свиньи, забрели в заходы, увязли в мотылах, не зрят гнева Божия, на облацех восходяща. Огнь ни единыя лавки не оставил, вся перелизал, и собор было их на площади всех и с молитвою слизал, насилу в Кремль ушли. А не очхнутся в покаяние притти! Лепко-су большо антихристова та печать - три те перстика, укрепила блядь сатонин сосуд вся погибающая, умроша смертию второпервою, сиречь преже мук вечных уснуша сном, воздремашеся вси и спаху. Зрите, наши, огонь их не разбудит, мор их не приведе в чювство, меч не подклони главы их под руку вседержателя Бога, пречистая Богородица явлением своим не уцеломудри, святыя жены явишася и в разум не приведоша их*. Аще и паки Христос приидет, пригвоздят, на Голгофе крест поставя, глаголемии християне. Милостив буди нам, Господи, рабом своим повсюду, и не введи нас во искусы, но избави нас от лукавых, яко Твое есть царство и сила, и слава ныне и в день века, аминь.

«Житие». Фрагмент.