Между тем в Москве патриарх Гермоген сохранял непоколебимую верность Шуйскому, всячески ободряя его в борьбе против Тушинского вора. Однако Василий не только продолжал трусливо отсиживаться за стенами столицы, но и решил, утратив доверие к своим русским подданным, обратиться за помощью к иноверцам-шведам. Их король Карл IX был сам весьма обеспокоен успехами поддерживаемого поляками Лжедмитрия II, которому осенью 1608 г. присягнули такие находящиеся вблизи рубежей Швеции русские города, как Псков, Ивангород и Орешек. По настоянию шведов царь Василий заключил с Карлом 23 февраля 1609 года Выборгский договор. – Хотя главный его смысл был в присылке шведами московскому царю для войны с тушинцами своего наёмного корпуса во главе со знаменитым полководцем Делагарди, стороны обязались также воевать до победного конца и против Польши... За помощь солдатами Шуйский согласился уступить Швеции как свои права на всё равно не принадлежавшую ему Ливонию, так и вполне принадлежавший тогда России округ г. Корелы. Это не могло нравиться патриарху Гермогену, однако для него царь Василий по-прежнему оставался самодержцем, "которого избрал и возлюбил Господь! " (17). И хотя слабовольного Василия Шуйского, одного из самых презираемых монархов в русской истории, в те годы неоднократно пытались сместить с трона различные заговорщики, эти покушения всякий раз отражались Гермогеном. Однако прочее столичное духовенство в условиях блокады Москвы войсками Самозванца вело себя куда менее лояльно. Так, когда из-за осады тушинцами Коломны прекратился подвоз хлеба в столицу и купцы-спекулянты взвинтили цены на продовольствие, не слушая при этом увещеваний царя и патриарха, среди москвичей начался голод, в какой-то мере сравнимый с Великим голодом времён Годунова. Церковники же опять, как и в 1601-1603 годах, не спешили отдавать свои запасы голодающим, и лишь под давлением царя Василия келарь Троицкой лавры Авраамий Палицын открыл страждущим расположенные в Москве житницы своего монастыря: одно это позволило тогда сбить цены на хлеб в 3,5 раза!.. Между тем к Лжедмитрию II из Астрахани пришли новые отряды его сторонников-казаков во главе с очередными самозванцами: царевичем Августом, выдававшим себя за ещё одного сына Ивана Грозного, а также с мнимыми внуками последнего – Осиновиком и Лавром. Что же, разгульный образ жизни первого российского царя, памятный в народе, создавал благодатную почву такому самозванству! Впрочем, эти новоявленные «царевичи» не были признаны Лжедмитрием II своими родственников и все довольно быстро погибли...
Неуклюжая внешняя политика Василия Шуйского, заключившего в Выборге с протестантской Швецией направленный против Речи Посполитой договор, дала летом 1609 г. польскому королю формальный повод начать открытую интервенцию против России. Главной же причиной вторжения Сигизмунда III в русские земли стало разочарование Польши в шансах доселе негласно поддерживаемого ею Тушинского вора на скорую победу и овладение Москвой. Начиная этот поход, польский король в его грамотах к русским людям писал, что он идёт, мол, восстановить порядок в их разорённой междоусобицей стране по просьбе " многих из больших, маленьких и средних людей Московского государства ", и якобы очень радеет при этом о сохранении " православной русской веры ". Но в своей переписке с западными католическими монархами Сигизмунд откровенно признавался, что его подлинная цель: заявить свои права на русский престол, как минимум – отобрать у России в свою пользу Смоленскую, Черниговскую, Северскую и иные спорные приграничные области... Перейдя границу, Сигизмунд III в сентябре 1609 г. подступил с многочисленной армией к Смоленску, оборону которого возглавили верные Шуйскому воеводы Михаил Шеин и князь Горчаков, а также местный архиепископ Сергий, поклявшиеся в храме Богоматери не сдаваться врагу…
Вторжение королевской армии на русскую территорию спутало все карты тем полякам, кто ранее воевал под знамёнами Лжедмитрия II, вызвав большой переполох в Тушинском лагере. Туда вскоре король Сигизмунд направил своё посольство, предлагая всем тушинцам присоединиться к нему, дабы низвергнуть в России разом и Шуйского, и 2-го Самозванца. Польских союзников Тушинского вора Сигизмунду долго пришлось уламывать, т. к. большинство их отчаянно противилось желанию своего короля завладеть московским престолом. Зато русские приближённые Лжедмитрия II оказались намного сговорчивей: когда королевские послы встретились в Тушине с наиболее знатными из них, - князем Рубец-Мосальским, боярином Михаилом Салтыковым и другими, - те с восторгом одобрили замысел Сигизмунда сделаться русским царём. Как признаёт Карамзин, " в сей думе крамольников присутствовал , как пишут, и муж добродетельный, пленник Филарет , её невольный и безгласный участник "(41).– Перед нами опять смешные увёртки романовской апологетики: будь даже Филарет и впрямь невольником при дворе Тушинского вора, кто же мешал ему как местному патриарху высказать своё мнение?! – Некоторое время спустя под влиянием королевского посольства в Тушино вспыхнул мятеж против давно уже потерявшего былую популярность Лжедмитрия II, что заставило его тайно бежать оттуда в декабре 1609 года. Достигнув Калуги, он расположившись в одном из окрестных монастырей, начав изображать из себя защитника России и православной веры от польской агрессии… А вот оставшийся в его резиденции «тушинский патриарх» Филарет, якобы доселе насильно удерживаемый в Тушино, после бегства Лжедмитрия II вовсе не спешил избавиться ни от своего "плена", ни от якобы навязанного ему патриаршества! Более того: Ф. Романов стал в Тушине едва ли ни главным участником предательских интриг, в качестве местного главы церкви одобрив идею о подчинении России полькой власти. – Ибо в ходе созванного после бегства Самозванца совещания Филарет с духовенством, казачьим атаманом Заруцким, боярином Салтыковым и рядом других именитых тушинцев согласился на предложение королевского посла отдаться под покровительство Сигизмунда, направив королю следующую грамоту: " Мы, Филарет, патриарх московский и всея Руси , и архиепископы, и епископы и весь освященный собор, слыша его королевского величества о святой нашей православной вере раденье и о христианском освобождении подвиг, Бога молим и челом бьём... и на преславном Московском государстве его королевское величество и его потомство милостивыми господарями видеть хотим! " (1). – Таким образом, если осенью 1608 года Филарет изменил лично царю Василию, примкнув к его конкуренту Лжедмитрию II, то с января 1610 г. старший Романов предал уже само Российское государство, открыто встав на сторону польского короля... Между тем общая политическая ситуация в России ничуть не оправдывала такого капитулянтства. Ибо вся эта изменническая возня шла на фоне успешного наступления правительственных войск под руководством молодого племянника царя М. Скопина-Шуйского, который в январе 1610 г. как раз снял 16-месячную осаду с Троицкой лавры, вынудив Сапегу с его ордой бежать к Дмитрову. После этого, в начале марта 1610 года Михаил Скопин-Шуйский вместе с его союзником шведским полководцем Делагарди триумфально вступил в освобождённую от блокады Москву…
Современный исследователь Р. Скрынников так пишет о действиях Филарета после бегства Тушинского вора в Калугу: " Филарет Романов взял на себя функции главы тушинского правительства. С его согласия и благословения под Смоленск выехали полномочные тушинские послы боярин Михаил Салтыков, думные люди Плещеев, Молчанов, Фёдор Андронов и другие. В течение двух недель они вели переговоры с королевскими чиновниками ». По словам Скрынникова, именно " Филарет был одним из подлинных вдохновителей соглашения с Сигизмундом III " (42). Но такая идея, означавшая капитуляцию перед внешним врагом и прямую национальную измену, оказалась не по нутру даже большинству тушинцев, оставшихся в их лагере. Потому, когда в январе 1610 года из Тушино в стан польского короля под Смоленском прибыло "посольство 42-х", возглавлявший его родственник Филарета и видный приближённый Тушинского вора Михаил Салтыков выдвинул компромиссное, как ему казалось, предложение: а именно, призвать на трон в Москве не самого Сигизмунда, а его сына, королевича Владислава... При этом русские послы из Тушино особо настаивали, чтобы Владислав прежде обратился из католичества в православие. Религиозный аспект, выносимый на первый план тушинцами в этих переговорах, немало удивлял поляков. " Сии люди, - говорит польский историк, - мало заботились о правах и вольностях государственных: твердили единственно о церкви, монастырях, обрядах; только ими дорожили, как главным, существенным предметом, необходимым для их мира душевного и счастия " (41)…
В результате, как отмечает Скрынников: " Итогом переговоров явилось соглашение от 4 февраля 1610 года, определившее порядок передачи царского трона польскому претенденту" (42). Тушинское правительство, в отсутствие Лжедмитрия II возглавляемое Филаретом-Романовым, подписало данное соглашение, на основании которого члены посольства стали призывать обитателей Тушина перейти на сторону Сигизмунда III. – От этого их отговаривал Лжедмитрий II, который стал теперь непримиримым врагом польского короля, лишавшего его надежд заполучить русский престол. Превратившись из Тушинского вора в Калужского, сей авантюрист всячески зазывал былых сподвижников, включая и оставшихся в Тушино поляков, присоединиться к нему, а не к Сигизмунду!.. Вскоре калужский царёк действительно сумел привлечь на свою сторону не одну тысячу старых и новых сторонников. В начале февраля 1610 г. из Тушина сбежала также Марина Мнишек. Сперва она подалась было к Яну Сапеге, но он не пожелал вновь примкнуть к Лжедмитрию II, и поэтому Марине пришлось уехать к тому в Калугу одной...
После того, как Я. Сапега был разбит у Дмитрова царскими войсками под командованием М. Скопина-Шуйского, в Тушино под воздействием этих событий началась паника. Уже 5 марта 1610 года Тушинский лагерь, более полутора лет державший в постоянном напряжении Москву, перестал существовать, за несколько часов обратясь в пепел: он был сожжён покинувшими его собственными обитателями. – Поляки вместе с частью русских изменников подались на запад к Сигизмунду, другие же тушинцы бежали в Калугу к Лжедмитрию II или рассеялись по разным городам… А куда делся при этом "тушинский патриарх" Филарет-Романов? Может, он хотя бы после исчезновения его резиденции вернулся в Москву к Василию Шуйскому, или же в Ростов, своей епархии, которую некогда так не желал покидать? Отнюдь, - благочестивейший Филарет заместо всего этого двинулся вместе с поляками к Сигизмунду! Причём Ф. Романов сидел в Тушине буквально до конца и уехал оттуда лишь с обозом последнего польского отряда под командованием гетмана Рожинского, который и поджёг оставляемый лагерь… В данных условиях полякам, уносившим ноги от наступающих войск царя Василия, было уж точно не до того, чтобы насильно удерживать при себе Филарета: ясно, что тот уехал с ними по своей воле, а не как пленник. Одно уже это прозрачней некуда разоблачает истинную политическую позицию главы Романовых! Вместе с отрядом Рожинского бывший «тушинский патриарх» направился в королевский стан у осаждённого Смоленска. Но из-за весенней распутицы поляки сильно задержались в пути под Волоколамском. После смерти Рожинского в апреле 1610 г. большая часть его воинов ушла к Смоленску, а меньшинство, примерно 1,5 тысячи поляков и казаков вместе с Филаретом осталась в местном Иосифо-Волоцком монастыре. Оттуда их 21 мая 1610 г. выбил царский воевода Валуев и шведский командир Горн. Среди взятых в том бою пленных к царским командирам попал также и Ф. Романов… Дореволюционный историк Платонов описывал поведение Филарета в первые месяцы 1609 года так: "Он не последовал за Вором, когда тот из Тушина убежал в Калугу; но он не поехал и в Москву, когда мог бы это сделать при распадении Тушина. Как сам Филарет, так и та тушинская знать, которая вокруг него группировалась, предпочли вступить в сношения с королём Сигизмундом. .. Когда соглашение с Сигизмундом было достигнуто и русские тушинцы признали своим государем Владислава, они потянулись из Тушина в королевский лагерь, чтобы там составить правительственный штат при короле по делам московским. Туда же за прочими направился было и Филарет , но на дороге к Смоленску, в мае 1610 года, он был перехвачен войсками Шуйского и привезен в Москву (с радостью, что удалось этого "пленника" освободить от вражеских рук)... " (38). – Таким образом, пущенная ранее байка о «пленении» тушинцами Филарета очень кстати пригодилась ему весной 1610 года! "Освобождённого" из вражеской неволи самозванного патриарха Валуев торжественно привёз уже в начале лета 1610 г. в Москву. Вопреки ожиданиям, там этого главного прислужника Лжедмитрия II ждала не кара, а полная амнистия: правительство В. Шуйского предпочло поверить легенде о вынужденном пребывании Филарета в Тушинском лагере. Как отмечает по этому поводу Скрынников: " царь Василий не осмелился судить "воровского" патриарха и опрометчиво разрешил ему остаться в столице. Патриарх Гермоген поспешил объявить Романова жертвой Лжедмитрия и признал его право на прежний сан ростовского митрополита. Филарет, не чаявший такого приёма, вскоре обрел прежнюю самоуверенность и стал не покладая рук трудиться над возрождением влияния романовского круга … При поддержке больших бояр – братии и племянников – Филарет вскоре стал, по словам очевидца, «большой властью под патриархом». В его лице Шуйские приобрели самого опасного врага..."(42).
Меж тем одержанные ранее успехи правительственных войск в борьбе с Лжедмитрием II, казалось бы, призванные восстановить власть царя Василия над страной, стали "лебединой песней" режима Шуйских. Ибо обусловлены они были в основном лишь энергией самого талантливого представителя этого боярского рода – юного полководца Михаила Скопина-Шуйского, набиравшего всё большую популярность. Как раз в ту пору, вероятно, стараниями его почитателей по стране был пущен слух, будто какие-то гадатели предсказали, что Россию умиротворит новый царь по имени МИХАИЛ. Позже, в 1613 г. это поверье сыграет на руку избранию Михаила Романова, однако Скопина-Шуйского подобные толки лишь сгубили, ибо разожгли зависть к нему со стороны царя Василия и его ближайших родственников. – Устранение М. Скопина-Шуйского весной 1610 года произошло в лучших "византийских традициях", так прославляемых Н. Нарочницкой и другими православными идеологами нынешней России: молодой военачальник был отравлен на кремлёвском обеде 23 апреля 1610 года, после пира разболелся и в начале мая умер. Однако смерть Михаила не упрочила власть В. Шуйского, а только приблизила его падение, окончательно дискредитировав царя в общественном мнении. Кроме того, царское правительство делало и другие опрометчивые, хотя и вынужденные шаги, подтачивавшие его опору. – Так в 1610 году, собирая войска для борьбы с поляками, царь Василий Шуйский потребовал денег (прежде всего для уплаты жалования шведским наёмникам) от Троице-Сергиевой лавры, " но иноки говорили, что они, дав Борису 15 000 рублей, расстриге 30 000, самому Василию 20 000 рублей, остальною казною едва могут исправить стены и башни свои…. Царь силой взял у них и деньги, и множество церковных сосудов, золотых и серебряных для сплавки. Иноки роптали: народ изъявлял негодование, уподобляя такое дело святотатству …"(43). Следовательно, "ограблением церкви" грешила не только советская, но и царская власть ещё за три века до большевиков!.. Возможно, именно этот вызвавший "ропот иноков" акт частичной секуляризации лишил царя Василия поддержки духовенства и ускорил его свержение.