09.01.2020 Так и что же необходимо для победы над прагматизмом?
Стремление к свободе – естественная потребность человека. Но если у кого-либо существует потребность, то этим кем-либо можно управлять через манипулирование его потребностью. Наличие всякой потребности – рычаг управления личностью, человеком, коллективами людей, обществом и даже совокупностью разных обществ
Диаграмма одного из основателей крупнейшей из «третьих партий США» Либертарианской партии Дэвида Фрэзера Нолана показывает политическую ориентацию по двум параметрам. Серая диагональная линия показывает традиционную ориентацию (левые-правые)
1. В своей предыдущей статье от 8 января 2020 года «Что_необходимо_для_победы_над_прагматизмом?» мной было начато обсуждение темы посконной связи нынешнего российского прагматизма с мировым неолиберализмом, имеющим исключительно глобалистский характер.
Стремление к свободе – естественная потребность человека. Но если у кого-либо существует потребность, то этим кем-либо можно управлять через манипулирование его потребностью. Наличие всякой потребности – рычаг управления личностью, человеком, коллективами людей, обществом и даже совокупностью разных обществ. Вопрос заключается лишь в том, как сделать эту потребность доминантной, как «зациклить» общественное сознание именно на этом, сделать «свободу» неотвязной мыслью (франц. idée fixe), золотым ключиком решения всех проблем, панацеей. Особо обратим внимание на важный элемент неолиберализма как политической технологии: сформировать дискомфорт от осознания и ощущения «несвобод» и искусственно внушить и сделать желанной народу потребность в свободе, то есть, начать «торговать свободой» под шумок или замалчивание всё возрастающих аппетитов мультимиллиардеров.
И такие технологии управления человечеством удалось придумать в самых различных сферах. Те величайшие свободы, которые справедливо считали завоеванием социализма-коммунизма, в позднем СССР были отброшены, забыты, «не приняты в учёт». Позднесоветское общество к ним настолько привыкло, «перестало замечать» и стало воспринимать их как неотъемлемую данность, а потому и не насторожилось, когда возникла всамделишная опасность их полного, совершенного и навсегда упразднения, и даже тогда ничуть не призадумалось, когда их стали в действительности «выносить из дома»: оно уже было зациклено на тех «несвободах», которые ему к тому времени были искусственно навязаны так, что стали восприниматься как корень всех его проблем. Возможно, одноразовые свободные выборы, управляемая из-за кулис гласность, возможность выезда за границу, свобода частного предпринимательства и прочая чушь – вот что было возведено в ранг новых высших ценностей. Многие до сих пор считают, что трудно винить тех людей, которые так позорно «повелись» на всю эту либеральную «общечеловеческую чечевичную похлёбку», не заметив леса за деревьями: всё это – действительно важные возможности, которых люди в СССР были практически лишены. Но в ходе «демократических рыночных реформ» всё из набора ингридиентов для приготовления всей этой либеральной «общечеловеческой чечевичной похлёбки» было действительно «даровано» народу. Но за этот «дар» пришлось поплатиться лишениями иного рода, о чём тогда большинство людей не думало и даже подумать не могло. А когда всё это произошло, то было уже поздно: ценностная платформа бытия государства сменилась. Да что ценностная платформа бытия государства, даже само государство незаметно сменилось: был СССР, потом, казалось, что стало СНГ, изменилась только аббревиатура, а ещё несколько попозже выяснилось, что Российская Федерация. Так, певица Алла Борисовна Пугачёва в 1995 году на вопрос о своём гражданстве бодро отвечала: «Гражданство СНГ». Советское общество исходило из принципа непогрешимости руководителей партийной и советской власти, «думающих о народе», и недопустимости вреда от их пропаганды, оказавшейся на самом деле кланово-групповой.
Были ли реформы 1990‑х годов либерально-демократическими? Безусловно, в какой‑то мере, были, но только для либерального политического протосубъекта, но не для политического протосубъекта далеко не традиционного, а во многом и сильно архаичного, контрмодернистского мировоззрения. И выборы, и свобода СМИ, и «заграница», и бизнес в сознании сильно обуржуазившейся высокодоходной части позднесоветского общества, всё закружилось-завертелось. Но к 1991 году обуржуазилось далеко не всё позднесоветское общество, для его большинства, при этом, практически мгновенно, у всех этих процессов появилось общее «лицо»: харя алчного циничного негодяя (как из либерального политического протосубъекта, так и из политического протосубъекта далеко не традиционного, а во многом и сильно архаичного, контрмодернистского мировоззрения), готового на всё ради власти и денег. Ничего либерально-демократического в приватизации 1990‑х годов, в захвате СМИ, в рейдерстве, в «семибанкирщине», чеченских войнах и прочих достижениях «святых девяностых» уже не было. Откуда она, эта российская либерастия, взялась? Откуда происходит этот современный российский мутант неолиберализма, вобравший в себя худшие его черты, развивший вдобавок ещё и свои собственные, специфические дегенеративные свойства нерушимого симбиоза капитализма и феодализма, симбиотического синкретизма либерализма с различными направлениями протестантизма? При рассмотрении государства как живой системы, что на наш взгляд является обоснованным, становятся оправданными многие витальные метафоры: наряду с общепринятым «развитием» можно говорить о заболевании и лечении. В этой связи оправдана и морфология предложенного термина: «либерастия» – это тяжёлое социальное заболевание российской власти на всех её уровнях и во всех её форматах проявления (концептуальном, аксиологическо-онтологическом, государственно-муниципальном, корпоративном, отраслевом, территориальном, национально-этническом, духовно-религиозном). Соответственно, носители и распространители этой заразы – либерасты-экуменисты.
Что представляет из себя неолиберализм сегодня? Современный либерализм существует в форме неолиберализма. Поэтому когда в публицистике или на бытовом уровне говорят о либерализме как актуальном явлении, подразумевается именно неолиберализм, а само это слово укорачивается для простоты и доходчивости речи. При этом возникает смысловая путаница. Мы тоже будем так поступать или делать специальные оговорки. Либерастия – современный российский мутант неолиберализма, либероидность, псевдолиберализм, квазилиберализм.
Неолиберализм в своём развитии прошёл разные фазы. Призывы неолиберализма конца ХХ века – больше рынка, больше демократии, меньше государства, меньше социальных программ. Теоретики неолиберализма награждались Нобелевскими премиями по экономике: Фридрих Август фон Хайек, Милтон Фридман, Джеймс Макгилл Бьюкенен-младший, Гэри Стэнли Беккер. Образцами неолиберализма становятся рейганомика и тэтчеризм. Впоследствии неолиберализм, оставаясь либерализмом по концептуальной сути, сместил акценты в своих взглядах, став идеологией власти как имманентного хищения и коррупции в глобальном масштабе.
После кризисов рубежа тысячелетий, после провалов рекомендованных неолиберальным МВФ «шоковых терапий» в разных государствах нарастала пора критики неолиберализма. Ширилось движение антиглобалистов и альтерглобалистов, протесты сопровождали почти все заседания и встречи Всемирного банка, «Большой семёрки», Всемирного экономического форума, Европейского Союза. В некоторых государствах возникли «правые неолибералы», оперирующие понятиями «национального интереса». Нобелевскую премию по экономике стали давать уже критикам неолиберализма: Амартии Кумару Сену и Джозефу Юджину Стиглицу, настаивающим на привнесении этического измерения в либеральную экономику. Всё это привело к рассуждениям о закате неолиберальной гегемонии и даже к заявлениям о его скором конце, крахе и предпосылках для «поствашингтонского консенсуса». Следует, однако, ясно осознавать: крах неолиберализма – чистейшей воды иллюзия, пропагандистский обман и манипуляция. Неолиберализм – крепок, здоров и продолжает развиваться, так как субъектен в глобальном смысле, альтернативы ему – пока крайне слабы.
Почему это обстоит именно так, а никак иначе? Во-первых, потому, что неолиберализм как инструмент, как орудие и оружие – достаточно хорош для тех, кто им оперирует. Во-вторых, в мире нет антилиберального влияния (и интеллектуального, и организационного), сопоставимого по мощи с неолиберальным. Неолиберализм создал беспрецедентно мощную, широкую и первоклассно оснащённую мировую сеть интеллектуальных, стратегических, исследовательских и образовательных центров. Не углубляясь в этот вопрос, перечислим некоторые широко известные названия: Общество «Мон Пелерин» (англ. The Mont Pelerin Society), Бильдербергский клуб, Трёхсторонняя комиссия, Фонд «Наследие» (англ. Heritage Foundation), Фонд Карнеги за международный мир (англ. Carnegie Endowment for International Peace), Фонд Карнеги по улучшению преподавания (англ. Carnegie Foundation for the Advancement of Teaching), RAND (англ. РЭНД – аббревиатура от Research and Development) и так далее. Что касается Российской Федерации, то во всех её ВУЗах преподаётся только и исключительно курс либеральной «Экономикс: принципы, проблемы и политика» (англ. Economics: Principles, Problems, and Policies), да и в образовательных стандартах гуманитарных дисциплин, а также всей школьной педагогики превалирует именно либерально-ценностный подход. Существуют и мощные центры либеральной мысли, такие как НИУ ВШЭ, Институт Гайдара, Фонд «Центр стратегических разработок», Горбачёв-фонд, во многих институтах РАН доминирующей идеологией является неолиберализм. Мировой неолиберализм обладает огромной сетью СМИ практически во всех государствах и почти на всех языках. Не является исключением и Российская Федерация, в которой действуют хорошо организованные сети поддержки и координации своих сторонников. Так что неолиберализм обладает исключительным интеллектуальным ресурсом, оказывающим влияние почти на все стороны жизни практически во всех государствах. Неолибералы очень высоко ценят роль интеллектуальных центров, чего не наблюдается в той же степени в среде социалистическо-коммунистического политического протосубъекта, а уж тем более у сторонников политического протосубъекта далеко не традиционного, а во многом и сильно архаичного, контрмодернистского мировоззрения, для которых характерен пиетет исключительно только перед эзотерикой и оккультизмом. В своё время, когда эту интеллектуальную мощь ещё предстояло создать и развить, Ф.А. фон Хайек подчёркивал особую роль интеллектуалов, институтов и идей в становлении социализма, анализируя весь период от становления марксизма и развития социал-демократических идей в Европе до победы социалистической революции в России и её последующего беспрецедентно мощного экономического и политического развития. Ф.А. фон Хайек фиксировал, как «социалистические идеалы определяли мышление более активных индивидуумов». Как только интеллектуалы обратились к социалистическим идеям, пишет Ф.А. фон Хайек, ничто уже не мешало «взглядам, которые разделялись интеллектуалами, стать решающей политической силой». Увы, но в Российской Федерации свой собственный опыт в становлении и развитии интеллектуальных ресурсов отбросили, став эпигонами чужой парадигмы и внешнего концептуализма. Уже который год продолжается бубнёж об аморфной идеологии патриотизма или о консерватизме, который вполне уместен в духовно-семейной сфере, но не в общественной жизни или научно-интеллектуальном мире.
Внесите изменения, чтобы соответствовать оригиналу (??)
Есть ли в Российской Федерации антилиберальный интеллектуальный центр, способный оказывать влияние на политику государства и формирования кадрового потенциала власти? Увы, но в Российской Федерации таковой не просматривается ни в формате think tank, ни в формате института или фонда. Вероятно, единственная структура, о которой можно говорить сегодня, это – формат клуба, и назвать в этой связи, быть может, один-единственный «Изборский клуб». Необходимо особо подчеркнуть, что оперативная работа не может качественно заменить воспитание и подготовку интеллектуального сообщества, чтобы инкорпорировать его во власть.
Неолиберализм как стратегия – весьма гибок. Широтой отличаются и сферы жизнедеятельности, в которых можно достаточно определённо распознать либеральные принципы. В этой связи говорят о либерализме политическом, экономическом, культурном, а также социальном и других. Мерой «либеральности» является степень свободы от чего‑то или для чего‑то. Основная точка отсчёта – роль государства, мера свободы от влияния государства, установления им норм, уровня контроля за соблюдением этих норм. Удобной для визуализации этих характеристик представляется так называемая «диаграмма Нолана».
Неолиберализм в координатах диаграммы Дэвида Фрэзера Нолана
По одной оси откладывают влияние государства на личную свободу: от тотального контроля всех сфер жизни до полного невмешательства ни во что. По другой оси – степень экономической свободы, предоставленной государством. Современный неолиберализм на этой диаграмме занимает область по диагонали. Левые и правые (консерваторы) неолибералы достаточно отчётливо проявлены, например, в США: не следует путать, но помнить, что американские консерваторы – либералы до мозга костей и в этом смысле противоположны нашим представлениям о консерваторах, выступающих против либерализма. В левом нижнем углу – автократические и тоталитарные режимы, в правом верхнем – несуществующее в реальности либертарианство.
Если эту благостную картинку закрасить чёрным цветом – да так, что почти ничего и видно не будет. Просто напомню, что радикальным и бескомпромиссным попранием свобод, прежде всего, экономических, стало объявление Европейским Союзом, США и другими «либеральными» государствами санкций против Российской Федерации. При этом под санкции попали не только «Россия Путина», но и их собственные бизнесмены и компании со всеми работниками и членами их семей, под санкции попали и бюджеты этих государств, не досчитывающиеся налоговых поступлений от сотрудничества с Российской Федерацией, денег не досчитались и многие социальные программы. И всё это осуществлено авторитарным росчерком пера «либеральных» политиков. Неолибералы у власти сами решают: кому тут «свобода», а кому – «санкции» и «дисциплина».
Так что диаграмма Дэвида Фрэзера Нолана – полезная для понимания, но реальность – намного более интересна и сложна.
Данная тема будет продолжена в следующих статьях.
https://zavtra.ru/blogs/tak_i_chto_zhe_neobhodimo_dlya_pobedi_nad_pragmatizmom