Авагян В. 2012-2014

Автор: Авагян В.

Экономика Категория: Авагян Вазген Липаритович

Страница 15 из 49

25.08.2014 Экономика и мракобесие

Пришла пора избавиться от иллюзий и получить, наконец, вразумительный ответ на вечный вопрос «оптимизаторов» - «сколько людей нужно экономике?». Вы готовы получить окончательный ответ на этот вопрос? Я вам его даю: на самом деле экономике не нужно ни одного человека. Понимаете, ни одного! Это не эмоции, а трезвый расчет. Нет ни одного необитаемого острова, на котором без человека случилась бы экологическая катастрофа. Зато есть масса островов, превращенных человеком в пустыню. Если вы всерьёз начнете процесс «оптимизации штатов занятости», то он не остановится до тех пор, пока не выдавит последнего человека.

Это общий принцип: никакому механизму никто и ничто не нужно. Потребности бывают только у одушевленных создателей механизма, сам же механизм потребностей не имеет. И если спросить у экономики - сколько людей ей удобнее всего прокормить, то она, безусловно, ответит на языке машин: удобнее всего вообще без них...

И планета Земля в целом, и природа каждого местечка прекрасно обходятся ВООБЩЕ БЕЗ ЛЮДЕЙ, осуществляя на автомате все свои процессы фотосинтеза и брожения. С точки зрения экологии (на чем и строит себя экологический фашизм) – чем меньше людей, тем лучше для окружающей среды. Поэтому рассуждать, что есть люди, необходимые экономике и есть лишние – это вступать на зыбкую и условную почву.

Всякая «необходимость» и «незаменимость» оказываются на поверку всего лишь свойством конкретной, определенной системы отношений, за пределами которой сразу становятся и «обходимыми» и «заменимыми». Много выпендривались в СССР шахтеры и кандидаты наук, думая, что без них – никак, а потом выяснилось, что очень даже «как»…

Поэтому человека нужно рассматривать как самоценность, а не как элемент экономики, в которой он нужен или не нужен. Уверяю вас, как экономист со стажем – в итоге глубокой «оптимизации» мы все окажемся не нужны.

Понимание этой истины помогает нам понять природу того тупика, в который Запад завел себя и человечество.

Дело в том, что «нерентабельность» - это свойство, перманентно преследующее сокращающиеся объемы производства. Истина экономики в том, что чем меньше мы производим – тем меньше рентабельных предприятий, чем меньше рентабельных предприятий – тем меньше платежеспособных покупателей, а чем меньше платежеспособных покупателей – тем меньше мы производим. ТАК ЗАМЫКАЕТСЯ КРУГ.

Есть базовые ресурсные источники. Есть их владельцы. И есть пользователи. Чем меньше пользователей пускают к источникам владельцы (хозяева территории) - тем им проще и богаче жить.

С сокращением числа потребителей уменьшается и число производителей, и наоборот. Это – главная (хоть и не единственная) ловушка свободного рынка.

Чем меньше у фабрикантов (их совокупности) покупают продукции, тем меньше им нужно нанимать рабочих, а чем меньше они нанимают рабочих – тем меньше у них покупают продукции. Они нанимают ещё меньше рабочих – у них покупают ещё меньше товаров. Ещё меньше – ещё меньше… Это формула всех капиталистических «великих депрессий», откуда мир выходил через чудовищные мировые войны.

Современная глобальная экономика опирается на т.н. «теорию предложения», которую Бартон Биггс, один из высших руководителей нью-йоркского банка Morgan Stanley, назвал «важнейшей в истории экономики после теории Маркса».

Если вы откроете энциклопедию, то там написано: «Экономическая теория предложения — это макроэкономическая теория, согласно которой экономический рост можно эффективно стимулировать за счет снижения барьеров для производства (предложения) товаров и услуг, то есть за счет снижения налогов и снятия запретов, создаваемых государственным регулированием. В таком случае потребитель получает больше товаров и услуг по меньшей цене».

Неслучайно слово «потребитель» здесь употреблено в единственном числе. Действительно, «потребитель» получает все больше и все дешевле (т.е. доступнее лично для него). Вопрос в том, кто он, этот потребитель, и сколько в обществе таких, как он?

На составленной мной картинке вы видите две одинаковых по площади фигуры. При этом ось «а» показывает объемы потребления на душу, а ось «b» - количество тех душ, на которых приходится это потребление.

Нетрудно увидеть, что при прочих равных (площадь фигур равна, цвет идентичен и т.п.) максимальное потребление благ на душу доступно при минимальном числе потребителей.

Это – ловушка рынка, когда платой за убийство ближних (от абортов до бездомности) выступает повышение благосостояния у оставшихся. Поистине сатанинская ловушка, в которой потребительское благополучие строится на гекатомбах кровавых жертвоприношений божку изобилия…

+++

Нам часто говорят – «все вы потребители». Однако это не совсем так. Мы все потребители, но не одного сорта. Есть доминантные потребители, люди первого сорта, рецессивные потребители – люди второго сорта и маргиналы – люди, вычеркнутые системой из потребительского процесса. Вытягивание презентованного мной в этой работе лилового треугольника вверх за счет сжатия основания – должно беспокоить всех.

Маргиналов – потому что они маргиналы.

Рецессивных потребителей – тем, что при сжатии основания потребительской иерархии пользователей платными благами они рискуют оказаться маргиналами.

Доминантных потребителей – тем, что с ростом высоты и сужением основания пирамида становится все более и более неустойчивой, и может упасть, а чем выше стоит «доминант» – тем больнее падать…

+++

Откуда вообще пошла вся эта либералистская нечисть? Дело было так. В середине 70-х годов (примерно) окончилась инерция ускорения, которую придали рынку (кстати, лишив его приставки «свободный») Вторая мировая война и Кейнс. Начались нарастающие на неудачи экономической политики США и других стран Запада.

Западная экономика переживала глубокий кризис, стагфляцию и обострение экономической и политической конкуренции со странами третьего мира, наиболее острым выражением которого был нефтяной кризис 1973 года.

Мы-то знаем, почему это происходило. Капитализм в 70-е годы полностью себя исчерпал. Та социализация, которую ему придали Рузвельт и Кейнс в 40-е годы (и допинг военной победы США) – были частичными, и иссякли. Возникла развилка двух дорог: или двигаться дальше путем конвергенции систем с СССР (о чем говорили лучшие и умнейшие люди Запада) – или сделать ставку на профашистские угорело-рыночные силы, небрезгливые по части жертв и разрушений, крови, слез и страданий.

Трагедия человечества в том, что к 1980-му году ему вернули экономические теории А.Смита и Д.Сея из 18 и 19 веков, потому что был сделан радикальный выбор в пользу реакции, архаизации и мракобесия.

Это почти сразу почувствовали талантливые писатели, кинематографисты[1].

Т.н. «Австрийская школа экономики» предложила новую концепцию макроэкономики, оказавшуюся на удивление старой. По сути, австрийские фашистские недобитки извлекли на свет теорию Адама Смита и Александра Гамильтона о «невидимой руке» рынка…

Сей утверждал, что спрос рождает предложение[2], и эту упадническую теорию Запад высоко поднял на знамена своего мрачного будущего. Это шло категорически вразрез с традициями «частичного социализма» и «частичного госплана» Кейнса.

Кейнс добился успеха, перевернув старый закон: «предложение порождает спрос» и с 1930-х годов заставил доллары бегать за товарами, а не товары за долларами.

+++

В чем была прогрессивная и социалистическая (отчасти) роль правила Кейнса? Отвечаю: товар я делаю сам, а доллар сделать сам не могу (просто не имею права). Если я, к примеру, сыровар, то я могу сделать десять, двадцать, сто головок сыра – в зависимости от спроса. Но покупатели моего сыра не могут сделать у себя в карманах сто долларов вместо десяти, даже если очень любят сыр. Деньги делает только государство, и если оно обрекает их не кушать сыр – ни они сами, ни сыровар ничем не могут в этой беде помочь.

Поэтому накачивая общество деньгами, с одной стороны, и жестко сдерживая цены (в США этим занимаются три независимых друг от друга государственных ведомства) – можно добиться, чтобы сыровар делал больше сыра, себе с выгодой и людям на радость. А если накачивать общество нищих сыром, то… Ну, никто просто не будет это делать – зачем гноить товар нераспроданным на складах? Производитель подлаживается под покупательский спрос.

-Если покупают мало – производит мало и не заботится о технологиях роста производства.

-Если покупают много – пытается сперва вздуть цены.

-Если цены вздуть не дают – переходит к поискам новых технологий, чтобы сделать побольше товаров.

Весь ХХ век – иллюстрация этого цикла. Но цикл неразрывно связан с социализмом и госрегулированием, ведь без них за двадцать предыдущих веков потребление масс практически не росло в мире…

Кейнс был экономическим демократом – он заботился о демократизации потребления, создавая давление возрастающего массового спроса на производство. Именно поэтому кейнсианская экономика высокими налогами прогрессивной шкалы давила сверхбогатство, выравнивала налогами доходы сограждан.

+++

Врагом экономической демократии стал архаичный, по сути своей, рабовладельческий элитаризм. Зачем делать много для всех, если мне лично столько не нужно? – спросил у себя планетарный эгоизм.

В самом деле: дать 10 семьям тесные квартирки-клетушки по 4 кв. м. – это 400 кв. м. жилья в сумме. А дать одной элитарной семье квартиру в 200 кв. м. – это 200 кв. м. экономии средств и ресурсов, при том, что жить на 200 кв. м. жилой площади, понятное дело, веселее и удобнее, чем на 40…

Но зависает вопрос, на который элитаристы так и не дали ответа: а куда девать 9 оставшихся не-элитных семейств? Вопрос этот риторический: хоть бы они и сдохли, экономистов анти-кейнсианцев это не волнует ни в коей мере.

Ими обустраивается экономический раёк для очень-очень ограниченного количества персон.

Экономические блага в огромных количествах летают в этом обмене ЧЕРЕЗ ГОЛОВЫ больших масс населения, да и массы заметно прореживаются: в наиболее богатых странах запада вместо прироста населения – резкое сокращение, НАЦИИ ПИТАЮТСЯ СОБСТВЕННОЙ ПЛОТЬЮ, ПОЖИРАЮТ САМИ СЕБЯ!

Администрация Рональда Рейгана, которая ПЕРВОЙ официально приняла новую теорию на вооружение, оправдывала свои действия старой пословицей «прилив поднимает все лодки». Это действительно так, если не считать «дырявые лодки», которые просто тонут.

А ещё – не считать того, что «дырявых лодок» становится все больше и больше в процессе капиталистической «оптимизации штатов занятости» в экономике.

+++

Элитаризм ненавидит налоги. По мнению «жирных котов» западной экономики «повышение налогов подавляет экономические связи на внутреннем рынке и инвестиции в производство. Налоги являются одним из экономических барьеров или тарифов, вынуждающих экономических субъектов переходить к менее эффективной экономической деятельности».

Этот взгляд можно было бы уважать, если бы ненавидящие отдавать свое так же сильно ненавидели бы брать не свое.

А берут они у природы, у общества – все, что плохо лежит. И ни один из плантаторов не собирается сокращать налоговые изъятия общего солнечного света, ни один из нефтяных магнатов не думает о «пользе» сокращения налоговых изъятий нефти у природы.

Нехитрая мысль элитаризма (и стоящего за ним примитивно-зоологического эгоизма) в том, чтобы брать как можно больше у всех, а отдавать как можно меньше, и желательно никому.

Соответственно, меняется и базовая задача. Если ХХ век стремился раздать как можно шире и как можно больше благ, то XXI век решил, что это хлопотно и неэкологично. Блага следует раздавать поуже – тогда их нужно будет поменьше.

+++

Монетарная политика глобализма – прямо противоположна кейнсианскому «давлению растущим спросом». Те, кто сами для себя печатают деньги, узурпировав власть, решили денег печатать поменьше, чтобы благ ИМ ЛИЧНО гарантированно хватало бы и не пришлось стоять в очереди.

Деньги государству ничего не стоят. Но раздавая деньги населению, государство берет на себя обязательство обслуживать население, и тем лучше, чем больше денег роздало.

Легче же не раздавать денег – тогда никому ничего не должен, и витрины в магазинах всегда ломятся… Как бы мало не было товаров в целом – если денег ещё меньше, то для обладателя денег товар всегда найдется.

Когда логика служения стала уступать место логике господства – бывшие «слуги народа» (ощутив себя господами) – передумали обслуживать народ. Отсюда и возникла «рейганомика», когда целью монетарной политики должно быть поддержание данного валютного курса центральным банком независимо от количества денежной массы, которая создается или изымается им из оборота.

Этот корыстный эгоизм государства, которое не хочет умножать свои хлопоты размножением денежных доходов населения, даже Джордж Буш-старший в 1980 г., пренебрежительно называл «экономикой вуду».

Но позже он и сам стал сторонником теории предложения, что помогло ему стать президентом в 1988 г. и обусловило его поражение на выборах 1992 г. из-за отказа выполнять предвыборные обещания и не повышать налоги.

Рейган описывал ситуацию, сложившуюся во время спада начала 1980х, как «слишком много долларов ищут слишком мало товаров».

Вместо того, чтобы наращивать массу товаров – Рейган решил сократить число покупателей, как в моем примере с лиловыми треугольниками в начале статьи: сжимаем основание (количество потребителей) – получаем рост потребления у немногих оставшихся.

Сегодня рейганомика потерпела очевидное фиаско.

Сторонники теории предложения (т.е. рыночного фашизма) обвиняют в рецессиях и кризисе Федеральную резервную систему и повышение налогов, произведенное администрацией президента Клинтона.

На самом деле все нормальные экономисты связывают негативные явления в экономике с влиянием роста дефицита государственного бюджета, который был создан за годы правления демократической партии, начиная с администрации президента Джонсона и усугублен при Рейгане.

Это ползучий кризис несовместимости капитализма и демократии, когда одно обязательно убьёт другое...

Если слишком сильно вытягивать вверх мой лиловый треугольник, то он в итоге упадет от легкого дуновения ветерка (не говоря уже о порывах урагана). Это и случилось с западной капиталистической экономикой, в 70-х годах вздумавшей идти в обратную от прогресса сторону…

________________________

[1] Например, в книге С.Кинга «Жребий Салемс-Лота», написанной в 1975 году, разлитое между строк отчаяние формулирует сбегающий из города шериф:

«- Хрен-то ваш город жив, — сказал Паркинс, прикуривая от спички. - Уже лет двадцать, а то и больше, такой же мертвый… Вся страна катится туда же. Пару недель назад мы с Нолли были в Фолмуте — как раз перед тем, как киношку закрыли до следующего сезона. В первом ихнем вестерне я нагляделся на кровь да убийства больше, чем за оба года в Корее. А пацанва лопала кукурузу и орала «давай-давай!» — Он неопределенно махнул в сторону города, неестественно вызолоченного сломанными лучами клонящегося к закату солнца — ни дать ни взять, поселок мечты…».

Другое свидетельство ставки Запада на дегенератов – фильм «Старикам здесь не место», оскароносный и знаменитый. Фильм затрагивает события июня 1980 года. За кадром местный шериф Эд Том Белл (Томми Ли Джонс) рассказывает о происходящих переменах: преступность в регионе растёт, а сами преступники становятся всё более жестокими и бесчеловечными. «Мой предшественник тут даже пистолета в кобуре не носил – а я не могу его вложить в кобуру…» И лучшие книги, и лучшие фильмы Запада с середины 70-х годов ХХ века демонстрируют предчувствие великого ужаса и распада. В серьёзном искусстве США полностью пропадает оптимистическая, жизнеутверждающая линия, царствуют антиутопии…

[2] J. B. Say, 1803: pp.138–9. Сей (за что его нельзя осуждать, учитывая его век) - подходил к экономике механистически, не учитывая потенциала экономики. Он исходил из того, что имеющееся имеется, а того, чего нет, и взять неоткуда. Но подобного рода взгляд исключает всякое развитие. Того, чего нет - нужно спроектировать, и в итоге создать. Нелепо же утверждать, что количество молока, кирпичей или стальных балок на планете константно - хотя количество вещества, из которого их делают, конечно, константно. Сей же подставил товарную массу в закон сохранения вещества и энергии. Его-то за это осуждать нечего, а вот обалдуев XXI века, которые перехватили у него эту архаику - следует примерным образом осудить!

Автор: Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ