Евразийство
К евразийскому движению присоединяется целый ряд выдающихся интеллектуалов русского зарубежья: правовед Н.Н. Алексеев, философ Л.П. Карсавин, литературоведы и критики А.В. Кожевников (Кожев) и Д.П. Святополк-Мирский, религиозный философ и публицист В.Н. Ильин, писатель В.Н. Иванов, экономистЯ.Д. Садовский, историк Г.В. Вернадский, востоковед Э. Ха- ра-Даван, философ С.Л. Франк и многие другие. К началу 30-х гг. общий объем публикаций евразийцев составил несколько десятков тысяч страниц. Сегодня можно с полной уверенностью утверждать, что евразийское учение представляет собой в наиболее полном объеме разработанный вариант русской идеи, охватывающий самые разнообразные научные, религиозные, философские концепции, в центре которых — идея России как самобытной цивилизации.
К концу 20-х гг. в довольно сплоченном евразийском движении намечаются разногласия, которые привели к теоретической полемике и организационному расколу движения. Основанием, по которому евразийцы разделились на умеренных и радикальных, явилось их отношение к существующему политическому режиму в СССР. Газета «Евразия», в редколлегии которой ведущую роль играли радикалы С.Я. Эфрон и Д.П. Святополк-Мирский, все больше занимала просоветские позиции, отходя, таким образом, от провозглашенной основоположниками евразийского движения идеи третьего пути.
В последние годы существования евразийского движения наиболее актуальным вопросом для организаций русского зарубежья стал вопрос о позиции по поводу возможной войны между СССР и фашистской Германией. Эмиграция раскололась на «оборонцев» и «пораженцев». Первые считали, что независимо от существующего в СССР политического режима в случае возникновения войны надо защищать страну. «Пораженцы» выступали с противоположных позиций, считая, что победа Германии будет означать падение большевистского режима в СССР, настаивали на необходимости ее поддержки. Евразийцы в этой полемике безоговорочно занимали позицию оборончества. Ни один евразиец во время второй мировой войны не запятнал себя сотрудничеством с Гитлером.
Главной задачей философских исканий евразийцев было создание идеологии России, где были бы соединены в диалектическом единстве наука, религия, философия. Поэтому в теоретических разработках евразийцев важное место занимают понятия евразийского мироощущения и евразийского умонастроения, истоки которых мы находим как у российских писателей — Гоголя, Тютчева, Достоевского, Блока, Волошина, так и у историков и естествоиспытателей — Ломоносова, Карамзина, Менделеева, Мечникова и др.
Ближайшим идейно-политическим источником евразийского учения являются учения славянофильства и особенно К. Леонтьева. У ранних славянофилов евразийцы восприняли прежде всего идею соборности как «единства во множестве». Соборность — высший принцип существования личности, социальной группы, класса, государства, этноса. Высшей в иерархии соборности является соборность Православной церкви. Очень близко евразийцам учение позднего славянофила Данилевского о культурно-исторических типах, доведенное до крайней отточенности Трубецким: «Нет культур высших и низших — есть различные». Целиком разделяют евразийцы и взгляды Данилевского по проблеме противостояния России и Запада. Они резко критикуют попытки европейской цивилизации абсолютизировать свои ценности, выдать свою культуру за общечеловеческую. Считая славянофилов своими предшественниками, евразийцы вместе с тем по ряду теоретических позиций резко критикуют последних. Они не приемлют идеи приоритетной роли славянства в русской государственности, считают утопическими идеи панславизма. В этом вопросе позиции евразийцев гораздо ближе к византизму К. Леонтьева, которого они считали одним из наиболее значимых мыслителей России. Идея полинародности субъекта российской истории доведена евразийцами до совершенства. Приоритетными в формировании субъекта истории являются не язык, не кровь, а прежде всего общая историческая судьба, во многом обусловленная месторазвитием. Категория месторазвития как социально-пространственный континуум играет ключевую роль в евразийской историографии и социальной философии.
Вывод о неизбежности революции не сделал евразийцев друзьями коммунистов и большевиков. К слову, евразийцы первыми развели понятия «коммунизм» и «большевизм», считая, что последний гораздо ближе к реальной русской действительности, к органическим инстинктам российского народа, нежели европейский коммунизм. Однако и власть большевиков в России, по мнению евразийцев, должна неминуемо пасть, ее с необходимостью должна сменить власть «правящего отбора», проведенного на основе евразийского учения — идеократии.
В обосновании этого тезиса большая роль принадлежит евразийской историософии, выводы которой резко противоречат официальной историософии императорской России, равно как и советской историографии. В центре ее стоит идея о значительно большем влиянии на судьбы России восточного (туранского, монгольского) элемента, чем это было принято думать раньше. Россия должна рассматриваться как наследница Великой монгольской империи Чингисхана, провинцией которой она являлась на протяжении четверти тысячелетия. Такие атрибуты Великой монгольской империи, как жесткая государственность, единоначалие, приоритет военной мощи, служение подданных высшей идее, жертвенность и вместе с тем веротерпимость, отсутствие национальных и сословных ограничений при формировании власти, равенство перед законом, вошли в качестве социального инстинкта в самосознание российско-евразийского народа, определили его социальную психологию и поведение. Все это, считают евразийцы, должно быть учтено в будущем постбольшевистском устройстве России.
В своем проекте будущего государственного устройства России евразийцы предусматривали однопартийную систему, многопартийность — следствие европейской цивилизации — не подходит к российским, евразийским условиям, федеративное государство под управлением ведущего отбора, выдвигаемого непосредственно народом. В экономике предполагалось обеспечить гармоничное сочетание коллективной и частной собственности на основе «общего дела». В духовной жизни главная роль отводилась идеологии православия. Соборное евразийское сообщество должно быть симфоничным, как в громадном оркестре, где сотни музыкантов исполняют свою партию, не теряя своей индивидуальности и достигая вместе великолепного звучания общей мелодии.
Сегодня можно с полным основанием говорить о ренессансе евразийского учения. В научной мысли России сегодня появились элементы неоевразийства. Термин «новое Е.» все более упоминается в научных публикациях, в выступлениях политических деятелей. По мнению чл.-кор. РАН, директора Института Дальнего Востока МЛ. Титаренко, «Евразийство может стать не только идеологией российского обновления, новой парадигмой возрождения России, но и дать пример новых идей межцивилизационных отношений в постиндустриальном информационном обществе». Все более актуально звучат предсмертные слова «последнего евразийца» Л.Н. Гумилева: «Если России суждено возродиться, то только через евразийство». Профессор В.Г. Кузнецов
Современное прочтение наследия евразийцев. (Если времени мало, из всех статей можно ограничиться прочтением 03.03.2015 Евразийская идея: гносеологический анализ. Камынин С.С.)
В истории русской философии не так много направлений, которые были столь же многоплановыми, междисциплинарными и мультиидейными, как евразийство. Пожалуй, ни одно из них не получило столь противоречивых оценок, как евразийство. Причина этого феномена понятна, ведь данное направление отечественной мысли XX века попыталось объединить философское, историческое, географическое, правовое и политическое учения на базе единой логики теории о «континенте Евразия» Камынин С.С.
Л. Люкс: «Тут за дело взялись не дилетанты и политические доктринеры, а люди, прошедшие научную школу, владеющие искусством изощренного анализа»
«Если России суждено возродиться, то только через евразийство» Л. Гумилев
Подкатегории
-
Трубецкой Николай Сергеевич
Князь Никола́й Серге́евич Трубецко́й (4 (16) апреля 1890 года, Москва — 25 июня 1938, Вена) — русский лингвист, философ, публицист, этнограф и историк.
Наиболее известен своими исследованиями по фонологии, обобщёнными в итоговом труде «Основы фонологии», изданном посмертно на немецком языке в 1939 году. Один из крупнейших теоретиков структурализма. Заложил основы морфонологии.
Принадлежал к дворянскому роду Трубецких, восходящему к Гедимину; сын ректора Московского университета князя С. Н. Трубецкого и племянник князя Е. Н. Трубецкого, брат писателя и мемуариста князя В. С. Трубецкого.
С тринадцати лет посещал заседания этнографического отдела Московского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете. В пятнадцать лет опубликовал первую научную работу, выполненную под научным руководством археолога С. К. Кузнецова: «Финская песнь „Kulto neito“ как переживание языческого обычая» (Этнографическое обозрение. — 1905. — Т. XVII, № 2/3). В 1907 году начал сравнительно-исторические и типологические исследования грамматического строя северокавказских и чукотско-камчатских языков; материалы, собранные в ходе этой работы, продолжавшейся вплоть до революции, в годы Гражданской войны погибли («пошли дымом»; впрочем, советский кавказовед Е. Бокарёв сообщал, что видел их в Ростове незадолго до Второй мировой войны) и были впоследствии восстановлены Трубецким в эмиграции по памяти.
В 1908 г. окончил экстерном Пятую Московскую гимназию и поступил на историко-филологический факультет Московского университета, посещая занятия по циклу философско-психологического отделения. С 1909 года учился вместе с Б. Л. Пастернаком, по утверждению которого Трубецкой увлекался тогда русской религиозной философией и неокантианством Марбургской школы. Затем перевёлся на отделение западноевропейских литератур и наконец — на отделение сравнительного языкознания, где стал учеником Ф. Ф. Фортунатова. В 1912 г. закончил первый выпуск отделения сравнительного языковедения и был оставлен на при университете для подготовки к профессорскому званию по рекомендации профессора В. К. Поржезинского, направлен в научную командировку в Германию.
В 1913—1914 г. стажировался в Лейпцигском университете, где изучал младограмматическую школу. Вернувшись, сдал магистерские экзамены и стал преподавать в Московском университете в качестве приват-доцента. Революция 1917 г. застала его во время научной поездки на Кавказ и он остался в Кисловодске; в 1918 г. преподавал в качестве доцента в Ростовском университете.
В 1920 г. эмигрировал в Болгарию; преподавал в Софийском университете; издал сочинение «Европа и человечество», в котором близко подошёл к выработке евразийской идеологии. Обсуждение этой книги в софийском семинаре, в котором участвовали П. П. Сувчинский, Г. В. Флоровский, П. Н. Савицкий привело к рождению евразийской идеологии, о чём было заявлено в сборнике «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев. Книга 1» (София, 1921).
В 1923 г. переехал в Вену, преподавал в Венском университете. В 1920-х — 1930-х г. — активный участник евразийского движения, один из его теоретиков и политических лидеров. Наряду с П. П. Сувчинским и П. Н. Савицким входил в руководящие органы евразийства (Совет Трёх, Совет Пяти, Совет Семи). До 1929 года участвовал во всех программных евразийских сборниках («Исход к Востоку» (1921), «На путях» (1922), «Россия и латинство» (1923), «Евразийский временник. Книга 1» (1923), «Евразийский временник. Книга 2» (1925), «Евразийский временник. Книга 3» (1927)), в периодических изданиях евразийцев (журнал «Евразийские хроники», газета «Евразия»). Соавтор коллективных евразийских манифестов («Евразийство (опыт систематического изложения)» (1926), «Евразийство (формулировка 1927 года)»). Выпустил ряд книг в Евразийском книгоиздательстве («Наследие Чингисхана» (1925), «К проблеме русского самосознания» (1927)). Как идеолог евразийства разрабатывал концепции многополярного мира, славяно-туранских культурных взаимодействий, монгольского влияния на русскую политическую историю и культуру, идеократии, учения о правящем отборе в государстве.
В 1929 году в знак протеста против просоветской и прокоммунистической направленности газеты «Евразия» вышел из состава руководящих органов евразийского движения. Не участвовал в создании (1932) и работе Евразийской партии, но продолжал поддерживать личные контакты с П. Н. Савицким, участвовал в работе теоретических евразийских семинаров и в 1930-х годах начал печататься в евразийских изданиях (журнал «Евразийские тетради» и др.). Тогда же совместно с Р. О. Якобсоном разрабатывает теорию евразийского языкового союза и вообще евразийского учения о языке в связи с географическим фактором, на основе онтологического структурализма, сформировавшегося в идейном пространстве Пражского лингвистического кружка.
Параллельно в 1920—1930-х гг. преподавал в Венском университете славянские языки и литературу, занимался научной деятельностью. В конце 1920-х — начале 1930-х разработал фонологическую теорию. Был одним из участников и идейных лидеров Пражского лингвистического кружка, одним из создателей школы славянского структурализма в лингвистике. В своих лекциях по истории русской литературы высказывал революционные идеи о необходимости «открытия» древнерусской литературы (наподобие открытия русской иконы), о применении формального метода к произведениям древней и средневековой литературы (в частности к «Хожению за три моря» Афанасия Никитина), о метрике русских былин.
Выполнял обязанности старосты русской Никольской церкви в юрисдикции митрополита Евлогия (Георгиевского) (в конце 1920-х в ведении Московской Патриархии).
В 1930-х гг. выступал в печати против национал-социализма, видя в нём своеобразный «биологический материализм», столь же несовместимый с православным мировоззрением, как и марксистский «исторический материализм». В ответ на попытки бывшего евразийца А. В. Меллера-Закомельского, жившего в Германии, сблизить позиции правого евразийства и русского национал-социализма Н. С. Трубецкой выступил с теоретической антинацистской статьёй «О расизме». Критиковал «арийскую теорию в лингвистике»
В 1938 г. после аншлюса Австрии подвергся притеснениям со стороны гестапо, вызывался на допрос, был арестован на трое суток, в его квартире был произведён обыск. По признанию П. Н. Савицкого, от концлагеря его спас только титул князя. Однако значительная часть его научных рукописей была конфискована во время обыска и впоследствии утрачена. Скончался от инфаркта миокарда, в больнице. Похоронен на Центральном кладбище.
Жена — княгиня Вера Петровна Трубецкая (Базилевская) (1892—1968). Дети: Елена Николаевна Исаченко (1915—1968) Александр Николаевич Трубецкой (род. 1917) Дарья Николаевна Weissel (1920—1975) Наталья Николаевна Lytton (1925—1982)Кол-во материалов: 3 -
Савицкий Пётр Николаевич
Пётр Никола́евич Сави́цкий (псевдонимы: П. В. Логовиков, С. Лубенский, П. Востоков; 27 мая (15 мая) 1895, Чернигов — 13 апреля 1968, Прага) — русский географ, экономист, геополитик, культуролог, философ, поэт, общественный деятель, один из главных деятелей евразийства.
Принадлежал к малороссийскому дворянскому роду, известному с XVII века. Сын черниговского помещика, земского деятеля, предводителя дворянства Кролевецкого уезда Черниговской губернии, члена Государственного совета Российской империи (с 1906 года) действительного статского советника Николая Петровича Савицкого.
Детство и отрочество провёл в Чернигове, где ещё будучи гимназистом занялся научной работой. Учился на экономическом факультете Петроградского политехнического института имени Петра Великого, где продолжил занятия наукой под руководством Петра Струве. Ещё в годы учёбы примкнул к возглавляемому П. Б. Струве правому крылу кадетской партии.
Вскоре стал наряду с Н. В. Устряловым одним из теоретиков русского национал-либерализма младшего поколения. Публиковался в журналах П. Б. Струве «Великая Россия», «Русская мысль». В 1916—1917 г. работал в русском посольстве в Норвегии. Вернулся в Россию непосредственно перед Октябрьским вооруженным переворотом, после которого уехал на Украину, воевал на стороне гетмана Скоропадского с войсками С. Петлюры. В 1919 году примкнул к добровольческому движению юга России («деникинцам»), был заместителем («товарищем») министра иностранных дел в правительствах Деникина и Врангеля.
В 1920 г. с остатками врангелевской армии эмигрировал в Константинополь, где совместно с П. Б. Струве возобновил выпуск журнала «Русская мысль».
Под влиянием книги Н. С. Трубецкого «Европа и человечество» (София, 1920) отошёл от концепции европоцентризма, которая лежала в основании национал-либерализма П. Б. Струве, что привело к идейному конфликту со Струве. Дополнив идеи Н. С. Трубецкого пониманием России как «срединного материка» между Европой и Азией — Евразии, которые вызрели у него в годы гражданской войны, стал одним из основателей евразийства. Также был близок к идеям правого национал-большевизма, сформулированным Н. В. Устряловым в сборнике «В борьбе за Россию» (Харбин, 1920).
В 1920 г. переезжает в Болгарию, где в Софии участвует в работе евразийского семинара и в выпуске первого евразийского сборника «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев. Книга 1» (София, 1921). В конце 1921 году переезжает в Чехословакию, где благодаря «русской акции» президента Т. Масарика становится приват-доцентом русского юридического факультета в Праге. Преподавал географию и экономику в Русском народном университете, Русском институте сельскохозяйственной кооперации, Русском свободном университете. В 1930-х годах преподавал в Пражском немецком университете русский и украинский языки и россиеведение (где в числе его учеников оказался будущий гауляйтер Праги, который в годы оккупации спасет Савицкого от нацистского концлагеря). В 1940-х был директором русской гимназии в Праге.
В 1920-е годы надеялся на скорое падение большевиков, вместе с другими евразийцами готовился к возвращению в Россию и к политической борьбе с западниками, пытался вести пропаганду евразийских идей в СССР. Как и остальные лидеры евразийства стал жертвой мистификации ОГПУ под названием "операция «Трест», поверив в существование в СССР законспирированного антибольшевистского подполья с евразийским отделение в нём. По линии «Треста» в 1927 году тайно посещал СССР, не сумев распознать под личиной «советских евразийцев» работников ОГПУ. Будучи в СССР, встречался с местоблюстителем Патриаршего престола митрополитом Петром (будущим священномучеником), который благословил П. Н. Савицкого и в его лице православных евразийцев на борьбу за воссоздание национальной России. Разоблачение «Треста» нанесло непоправимый удар по евразийству, которое с этого времени как политическое движение пошло на спад.
В 1930-е годы работал над созданием структуральной географии, применяя к евразийству структуральный метод, созданный лингвистами Н. С. Трубецким и Р. О. Якобсоном. Один из создателей Евразийской партии в эмиграции (1932), один из создателей эмигрантского оборонческого движения (РЭОД), которое много сделало для борьбы с нацизмом в оккупированных гитлеровцами странах Европы. Савицкий сам в годы второй мировой войны занимался антинацистской пропагандой, выступал против набора русских эмигрантов во власовскую армию, за что подвергался преследованиям со стороны гестапо.
В 1945 году после занятия Праги Советской армией был арестован органами СМЕРШ как бывший участник белого движения (несмотря на патриотическую позицию в годы оккупации), самолетом переправлен в Москву, где был осужден на 8 лет лагерей за контрреволюционную деятельность. Отбывал наказание в Дубровлаге (Мордовия). В 1954 году был переведен в Подмосковье, в 1956 — освобожден и реабилитирован. От предложения остаться в Москве отказался и вернулся в Чехословакию.
В социалистической Чехословакии зарабатывал на жизнь переводами. До конца жизни остался верен идеям евразийства, продолжал разрабатывать научные концепции евразийства, в 1950-х г. вступил в переписку с Л. Н. Гумилевым, поощряя его занятия историей кочевых народов и передав ему «эстафету» некоторых евразийских концепций.
В 1960 выпустил на Западе под псевдонимом П. Востоков сборник стихов, описывающий его пребывание в сталинских лагерях, за что в 1961 был арестован органами госбезопасности ЧССР, но выпущен под давлением мировой общественности (прежде всего под влиянием обращения британского философа Бертрана Рассела). Умер, во время событий «Пражской весны».
Отец пражского историка Ивана Петровича Савицкого. Дядя российского климатолога и гляциолога Александра Николаевича Кренке (1931−2014).
С самого зарождения евразийского движения — один из главных его теоретиков и политических лидеров.
Создал базовые для евразийства теории месторазвития, хозяйстводержавия, циклов экономической истории, циклов евразийской истории. Был создателем новой науки — кочевниковедения, создателем евразийской версии русской геополитики, внес вклад в географию, экономику, политологию, литературоведение, искусствоведение, историю и т. д.
Участник всех евразийских изданий, участник руководящих органов евразийского движения (Совет Трех, Совет Пяти, Совет Семи), активный пропагандист идей евразийства в русской эмигрантской и в зарубежной печати, борец с левым уклоном в евразийстве («Кламарский уклон»)
Среди трудов Савицкого есть работы о старинной архитектуре Украины, развитии сельского хозяйства в России и по многим другим вопросам. Однако центральное место в его творческом наследии занимает изучение культурной и геополитической специфики России в её прошлом и настоящем.
Особый интерес вызывало у Савицкого взаимодействие русского этноса с монгольским, от которого русские, по мнению Савицкого, унаследовали «чувство континента».
Татаро-монгольское иго Савицкий считал, несмотря на всю его тяжесть, наилучшим исходом для древней Руси, которая, по его мнению, была нестабильна и должна была пройти через подчинение какой-либо внешней силе.Кол-во материалов: 3