Одной из главных целей диссертационного исследования является выдвижение и обоснование концепции глобальных проектов, которую соискатель инкорпорирует в теорию глобального управления как ее неотъемлемый и важный элемент.
Проектное видение всемирно-исторического процесса уходит корнями в историю отечественной и мировой общественно-политической мысли. Так, в XIX в. именно им фактически были обусловлены позиции участников дискуссии между славянофилами и западниками, подробно описанной Бердяевым, Лосским и другими мыслителями и историками. Позже Владимир Соловьев, а за ним Леонтьев рассматривали противостояние между католическим Западом и православным Востоком через призму борьбы «политических идей общего значения», а также ущерба, наносимого в процессе унификации духовной и культурной (социокультурной) идентичности европейских государств. Тютчев подчеркивал «удерживающую» проектность России в противостоянии революции как разрушительному унифицирующему проекту, Победоносцев видел аналогичную унифицирующую разрушительность в некритическом копировании политических институтов Запада.
Особенности и типы развития различных цивилизаций рассматривались уже в XX в. в трудах Шпенглера, Савицкого и Тойнби (при этом Тойнби высшим и последним уровнем считал «универсальную государственность»). Устрялов говорил о конкурирующих «стилях и способах человеческого бытия», Авксентьев – о «национальной задаче».
Глубокое проникновение в проектный генезис внешней политики Великобритании именно как страны, исторический опыт которой сыграл исключительную роль при формировании англосаксонского «глобального центра», содержится в трудах английского и немецкого теоретиков Сили и Квадфлига, а также в международно-политическом анализе первого руководителя НКИД РСФСР Чичерина.
СПРАВКА (в тесте диссертации помечена сноской-звездочкой):
Сили: «…В XIX веке соперничество пяти морских держав (Голландии, Испании, Португалии, Франции и Англии) из-за Нового Света прекратилось по двум причинам: вследствие ряда войн за независимость…, и …колониальных завоеваний Англии. Это одно из тех обобщений, которые ускользают от нашего внимания, пока мы изучаем историю только отдельных государств». Квадфлиг: «…Сначала Англия объединилась с Голландией, чтобы уничтожить могущество испанцев, затем с Францией, чтобы положить конец совладычеству Нидерландов на море, затем она поддерживала Фридриха Великого, чтобы получить лучшую возможность раздробить колониальную империю Франции; так она связалась с Японией, чтобы противодействовать угрожающему росту могущества русских в восточноазиатских водах; так она стала ныне другом Франции или России, чтобы уничтожить могущественное положение Германии на морях; так она станет союзницей Германии, как только ей нечего будет бояться германского флота… А тогда следующим противником Англии может оказаться царская империя». Чичерин: «…Государственные люди Темзы умеют видеть далеко и обладают тонким чутьем к поднимающимся новым историческим силам. Вступить в соглашение с такой силой, чтобы ее обезвредить, - вот торжество английского традиционного государственного искусства» (конец справки).
Ближайший советник президентов США Вильсона и Франклина Рузвельта полковник Хаус, председательствовавший по поручению первого из них на Парижской мирной конференции 1919 г., фактически следуя проектному подходу, ставил установление дружественных отношений США с другими государствами в зависимость от степени совпадения их «концепций власти» с американской.
В конце 1990-х гг., с активизацией западной экспансии и укреплением «однополярного» миропорядка, политической наукой, прежде всего отечественной, был начат поиск концептуальных альтернатив лидерству англосаксонского «глобального центра», предопределивший переоценку сложившихся в 1990-е гг. представлений о роли и месте России в мировом сообществе. Переосмысление опыта советского периода отечественной истории через призму цивилизационного подхода сформировало понимание комплексности причин поражения СССР в холодной войне, приведшего к его распаду и переходу российской государственности в новую форму, которая обладает как новыми, так и наследственными чертами. Так, в трудах Василия Жукова в связи с этим упоминается о дифференцированных «типах цивилизационного развития»; Неклесса говорит о соответствующих этим типам «исторических и политических проектах».
Соловей и Штоль, употребляющие в своих работах глобальный проект уже как самостоятельную научную категорию, рассуждают об однородности политического, культурного, социального пространств, а также о формирующихся в их рамках технико-экономическом и военно-политическом потенциалах. Категория «глобальный проект» как форма мироустройства также упоминается в работах Аверьянова, Княгина, Лужкова, Маркова, Панарина, Проханова, Цымбурского, многих других ученых и политиков.
Методологические подходы к поиску объяснения глобального проекта как научной категории сформулированы в работах Хазина и Гавриленкова, Коллонтая, Кургиняна, Померанца, Расторгуева, а также в американской Интернет-энциклопедии «Traditio».
Современные западные политики и ученые, рассматривающие данную проблематику через призму интересов англосаксонского «глобального центра» и в целом Запада, прямо вопрос о глобальных проектах не ставят, но акцентируют внимание на методологически важных функциональных аспектах, указывающих на проектный характер евроатлантической политики. Так, Бжезинский выделяет фазы противостоящих друг другу «мировых гегемоний», особо выделяя при этом период холодной войны, Тэтчер - «системы, имеющие цели и опирающиеся на философские теории»; Киссинджер говорит о «мировом порядке», который устанавливается теми или иными ведущими державами и стремится к постоянству и т.д.
Формирование глобального проекта по мнению этих и других авторов связано со стремлением цивилизаций к внутренней и внешней экспансии, основанной на распространении ценностей, конечной целью которого является внедрение в ценностные системы других цивилизаций собственных смыслов, преобразующих их автохтонные нормы. На «цивилизационное измерение современной глобальной конкуренции», предполагающее «конкуренцию между различными ценностными ориентирами и моделями развития», указывает новая редакция Концепции внешней политики Российской Федерации.
Способность или неспособность той или иной цивилизации к внутренней консолидации и расширению своего влияния за пределы естественного цивилизационного ареала определяется в ходе проектной конкуренции. Осуществляемое в ходе экспансии интегрирующее воздействие на существующие и вновь формируемые субъекты международных отношений, отнюдь не обязательно принадлежащие к данной проектной цивилизации, как указывалось в предисловии к данной главе, ведет к глобализации, одной из институциональных форм которой является глобальное управление.
Таким образом, совокупность содержащихся в указанных трудах и работах отличительных признаков глобальных проектов позволяет сформулировать соответствующее определение. Под глобальным проектом автором диссертации понимается система ценностей (идея), созданная совокупностью культурных, исторических, социальных, государственных и иных традиций доминирующей или претендующей на доминирование цивилизации, воплощенная в системах смыслов (нормах) и распространяемая в материальной и духовной сферах посредством экспансии, приобретающей институциональные формы – легальную, латентную и тайную.
Из этого определения следует, что претендовать на проектность могут далеко не все государства, а только государства-цивилизации (Россия, Китай, Индия), государства, являющиеся субцивилизационными центрами (Иран) или государства, осуществившие цивилизационную консолидацию и в силу этого обстоятельстваныхствамиующими убъектность которой представлена вляется о для его реализации, вляет собой либо соответсвующуюамии своих цивилизкационныхами являющиеся их ядром, например Великобритания и США как англосаксонское ядро западной цивилизации. Доминирование Запада в современных условиях превращает их в англосаксонский «глобальный центр», который в рамках проектной конкуренции осуществляет экспансию уже далеко за пределами западной цивилизации.
Кристаллизация научной категории «глобальный проект» представляет собой важный этап развития глобальной проблематики, обусловленной взглядом на мир как единое целое. Сформулированный Кантом, он первоначально получил развитие в утопии (по Мангейму - «социальных учениях, оправдывающих или отвергающих тот или иной социальный строй»), футурологии (рассматривающейся Флехтгеймом в качестве «объективной философии будущего»), а также в глобальном моделировании. Гвишиани и Лейбин, вслед за немецким философом Файхингером, рассматривали глобальное моделирование как искусственный метод, основанный не на поиске реальных альтернатив, а на их конструировании. (Ряд современных авторов усматривают в глобальном моделировании, а также в современной футурологии своеобразную «войну сценариев», апеллирующих к определенным системам смыслов).
По мнению Королева, Костина, Цыганкова и других ученых, фундаментом исследования глобальных проблем, трактуемых энциклопедическими источниками двояко - как «всемирные» и «всеобщие», универсальные, служит общая теория систем и ее понятийный аппарат - элементы, структура, среда, контекст и др., основоположниками которых являются Берталанфи, Богданов и другие мыслители. Распространение системной теории на международно-политическую науку (теории международных отношений и внешней политики), связанное с именами классиков марксизма, а также Истона, Парсонса, Эрмана, формирует системный подход к глобальной проблематике. Горохов указывает на его базовый метод - системный анализ, со свойственным ему комплексным, а также проектным подходом к организации теоретического исследования различных проблем, особо подчеркивая его актуальность для управленческой деятельности.
С появлением в конце 1960-х начале 1970-х гг. работ Форрестера и первых двух докладов Римскому клубу (группы Медоуза, Месаровича – Пестеля) глобальное моделирование, основанное на системном анализе проблем мирового развития, начинает замещать прогностические методы, свойственные футурологии, а также утопические социальные учения. В рамках системного подхода Печчеи, Янч, Кинг, Шнайдер и другие основоположники Римского клуба рассматривают человечество и окружающую среду взаимосвязанными подсистемами единой системы. Однако в соответствующих докладах Римскому клубу Габора, Ласло, Тинбергена в исходные данные системных исследований инкорпорируются исторические аналогии и разнообразные факторы, прежде всего гуманитарные и экологические, которые не поддаются количественному анализу. На их основании формулируются и обнародуются выводы, предлагающие вместо реальных альтернатив некие абстрактные стратегии развития, связанные с новыми подходами к осмыслению и решению глобальных проблем, главным из которых признается «новое мышление» - солидаристское, конвергентное.
Вместе с тем, практическое воздействие глобального моделирования на проектную конкуренцию не следует переоценивать. С одной стороны, влияя на общественное сознание, они корректируют или даже меняют вектор проектного развития, пытаясь управлять его формированием. Однако удается это как правило только в случаях, когда он не выходит за границы сектора, определенного содержанием глобального проекта как такового. (Так, марксизм в практических условиях цивилизаций Запада, России и Китая проявил себя по-разному, но при этом сохранился в качестве «канонической» парадигмы). С другой стороны, как верно отмечено Тойнби, моделирование не может ни остановить проектное развитие, ни тем более повернуть его вспять. Как указывают Панарин и Кодин, опирающийся в своем анализе на труды Амелина, Ашина, Бадовского, Болла и других ученых, политическое планирование (проектная установка) осуществляется единым центром в виде проектной элиты и рассматривается ее главной задачей.
Таким образом, в отличие от глобального моделирования, футурологии и утопии, исследующих не столько вероятности, сколько возможности того или иного варианта развития (или его конструирования), глобальный проект, ввиду увязки с конкретной цивилизацией и ее центрами, нельзя сконструировать. Он оперирует не моделью или прогнозом, а более четко идентифицируемыми видами проектной деятельности - социально-политическим или проектным планированием. То есть, в отличие от глобального моделирования, футурологии и утопии, создающих, пусть и при помощи системного подхода, произвольные модели будущего (рассматривающиеся Лейбиным в контексте «как если бы»), глобальный проект осуществляет управление эволюцией цивилизации в конкуренции с другими глобальными проектами. В случае успеха, он институализирует глобализацию, придавая ей хорошо узнаваемые черты конкретной цивилизации. Завершение же проектного планирования, как вслед за Тойнби, отмечают Хазин и Гавриленков, как правило является следствием поражения в конкурентной борьбе с другим проектом (проектами) и ведет к переходу проекта из активной (динамичной) формы в латентную (статичную) или, реже, к его окончательному завершению. Указывается на возможность длительных латентных периодов, чередующихся с короткими, средне- и долгосрочными периодами проектной активности.
Соединяя в рамках системного подхода теорию с практикой, Торкунов, Богатуров, Эрман, Янг и другие ученые сформировали типы и типологии международных систем. Наиболее известные из них – типологии Николсона и Каплана - предусматривают возможность как стихийного (утрата государством контроля над внутренними акторами), так и целенаправленного, управляемого воздействия на объекты мировой политики со стороны «универсальных» или «иерархических» субъектов. В их число включаются так называемые акторы «вне суверенитета» - международные неправительственные организации (НПО), транснациональные корпорации (ТНК), элитарные клубы, тайные общества и т.д. В трудах Арона, Дерриеника и других ученых обращается внимание на характер и причины структурных изменений международных систем, обусловливающих трансформацию их типов, имеющую прямое отношение к проблеме управляемого воздействия на те или иные аспекты международных отношений, а также на его результаты и последствия.
Важный методологический аспект системных трансформаций выделяют Королев, Цыганков и особенно Горохов. По его мнению, получаемая в результате системного анализа проектная установка тесно связана с организационным проектированием, направленным на совершенствование, развитие, перестройку и построение организационных систем и структур управления определенными организациями. (Для обозначения выводов системного анализа, определяющих план проектных действий, в настоящее время все активнее применяется специальный термин - «организационная культура»). Конкретизируя данную точку зрения, специалисты Экспериментального творческого центра (ЭТЦ) под руководством Кургиняна рассматривают подобную деятельность в контексте «организационной» (информационно-психологической) войны – сознательной и целенаправленной деструкции социально-государственных систем, осуществляемой путем деформирующего или перепрограммирующего внешнего воздействия на их элементы (подсистемы), управляющие связи и целевые функции. Оганисьян, рассматривая глобализм как проектную деятельность, ориентированную на проникновение в иные цивилизационные пространства, говорит о разрушении с его помощью всей системы социокультурной регуляции. В числе основных последствий Василий Жуков называет установление нового мирового порядка с позиции силы и в интересах победителей, а также на ущемление побежденных и т.д.
Распространение системного подхода на сферу проектной деятельности связано с конкуренцией сверхдержав в ходе холодной войны. Так, следуя проектной логике, Поппер, Черчилль, Трумэн, затем Сорос и другие ученые и политики еще в 1940-е гг. стали противопоставлять «демократические» социальные институты западного «открытого общества» «тоталитаризму» СССР именно как глобальные проекты, предлагая план реконструкции управления социальной инженерией. Конкретизация данной проектной установки в тот период осуществлялась в виде планов, разработанных Советом по международным отношениям (СМО), Советом по национальной безопасности (СНБ) США, а также Государственным департаментом США, министерством обороны и Управлением стратегических служб (УСС), преобразованным в 1946 г. в ЦРУ. О путях их практической реализации неоднократно заявлял Ален Даллес (директор ЦРУ, президент СМО), сконцентрировавший внимание на последовательном подрыве советского режима изнутри и внедрении сторонников его демонтажа в партийно-государственное руководство СССР. (В 1980-1990-х гг. этими теоретическими разработками воспользовались М. Тэтчер, Р. Рейган, У. Клинтон и др.).
С другой стороны, в конце 1970-х гг. Афанасьев, Гвишиани, Геловани, Дубовский, Лапин, Федосеев, Юрченко и другие советские ученые в рамках критики содержания первых докладов Римскому клубу поставили вопрос о дополнении формальных теоретических исходных посылок системного анализа марксистскими мировоззренческими основаниями. Изначально ограниченный рамками классовой парадигмы, круг таких оснований впоследствии был расширен за счет упоминаемых этими авторами философско-социологических концепций, имеющих явное цивилизационное происхождение. Лейбин, вслед за Эрнфельдом, рассматривая глобальное моделирование «организованной футурологией», четко отделил исследование будущего (прогнозирование) от планирования - управления настоящим - формирования общественного мнения, мировоззренческих и ценностных установок, влияющих на принимаемые решения. Тем самым не только постулировались его функции, но и подверглись серьезной коррекции базовые методологические принципы исследования международно-политических систем.
Развитие системных исследований в направлении вышеупомянутого поиска форм управления настоящим придает ему концептуально оформленный вид, идентифицируя совокупность этих форм как объективный результат экспансии той или иной локальной цивилизации, то есть как глобальный проект. Вслед за Тойнби, Георгием Вернадским, авторами теории модернизации, обратившими внимание на универсальность определенных этапов исторического развития локальных цивилизаций, к аналогичным выводам приходят Кургинян, Хазин и Гавриленков, другие ученые.
Представляя глобальный проект как самостоятельную научную категорию, исследователи не только указывают на множественность и конкуренцию глобальных проектов, определяющую, по их мнению, основные направления мировой истории, но и идентифицируют его базовые характеристики, к которым отнесены сферы проектной деятельности (и конкуренции), признаки глобального проекта, а также стадии его эволюции.