2015-2021 Статьи и видео
02.02.2021 Развал России по лекалам СССР
Куда утекаю деньги сквозь пальцы? Как устроена система мягкого ограбления. Армия бездельников убивающая страну. Спасение капиталов ограбляемых дело рук самих ограбляемых. Путин vs Навальный, оба хуже, главный Versus. Нейромир-ТВ
07.07.2020 «Фактически Россия находится в финальной фазе системного кризиса»
Почему коронавирус — результат коммерциализации науки, правки в Конституцию — «рябь на воде» и надо провести новую индустриализацию. Вадим Бондарь. business-gazeta.ru
16.05.2020 Ответы на вопросы зрителей канала Нейромир-ТВ
Структура капитала компрадоров обрекает РФ на неразвитие/банкротство. Долги квази-госкорпораций превысили размеры ФНС
18.01.2020 Три рукотворных кризиса в одном месте в одно время
Почему бурление началось в январе...
27.10.2019 Финансовое торнадо Великой Российской Депрессии 2020. "2020" - Конечная!
Почти 100 лет между Великими Депрессиями. Экономические маркеры США 1929 и России 2019. Сокращение рабочих мест, падение спроса, закредитованность, крах деловой активности. Кто и у кого украл 25 млн. высокотехнологичных рабочих мест, экономика "Рывка". Сколько осталось до экономического краха России?
29.05.2019 Экономический "экстремизм" vs абсурдизм
О трендах 2019 года. Нейромир-ТВ
29.01.2019 Лагерь строгого содержания "Россия"
Почему произойдёт крах в 19-20 годах. Что станет триггером катарсиса. Гуманное умерщвление Руси. Как братья Чубайсы рынку учили. Есть ли решение? Нейромир-ТВ
22.12.2018 «Объем перекачанной за рубеж ренты в 2012–2018 годах достиг $1 триллиона»
О том, как в России происходит приватизация прибылей и национализация убытков. Какой долей экономики РФ фактически управляет иностранный капитал, зачем придумана «сказка про 70% госсектора» и почему кампания по дедолларизации выльется в очередную экспроприацию денег у населения. Интервью «БИЗНЕС Online»
03.01.2018 «Инфляция нефтедоллара помогает Кремлю создавать видимость оживления»
Главред журнала «Экономист» об экономических законах, которые сильнее власти, и о том, почему ничто не помешает Путину красочно обставить выборы
«В 2018 году будет продолжаться системный кризис с компрадорским ужасом без конца», — предвидит главный редактор журнала «Экономист» Сергей Губанов. В интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал о том, почему считает российский режим компрадорским и полагает, что тот растащит Россию по межнациональным швам. Можно гарантировать переизбрание Путина на 200%, патерналистская инерция довлеет над поколениями. Как выглядят реальная инфляция и покупательная способность россиян. Интервью «БИЗНЕС Online»
19.04.2016 «Альтернативы суверенизации собственности нет, кроме краха России»
При каких условиях в стране возможна неоиндустриализация и почему народ уже нельзя успокоить деньгами. Интервью «БИЗНЕС Online»
24.02.2015 «Компрадорский режим держится на волоске истории»
Радикальный рецепт выхода из кризиса через воссоздание плановой экономики. Интервью «БИЗНЕС Online»
02.02.2021 Развал России по лекалам СССР
Куда утекаю деньги сквозь пальцы? Как устроена система мягкого ограбления. Армия бездельников убивающая страну. Спасение капиталов ограбляемых дело рук самих ограбляемых. Путин vs Навальный, оба хуже, главный Versus.
Нейромир-ТВ
07.07.2020 «Фактически Россия находится в финальной фазе системного кризиса»
Почему коронавирус — результат коммерциализации науки, правки в Конституцию — «рябь на воде» и надо провести новую индустриализацию.
«В прошлом году олигархи вывели за рубеж около 80 миллиардов долларов, за январь – май этого года — еще 50 миллиардов долларов. За 17 месяцев 130 миллиардов долларов как корова языком слизала. Умножьте по текущему курсу и получите минимум 10 триллионов рублей», — говорит доктор экономических наук, главный редактор журнала «Экономист» Сергей Губанов. Он рассказал «БИЗНЕС Online» о том, что даст стране увеличение НДФЛ для богатых, почему нельзя просто раздать деньги бизнесу и населению и какие системные перемены нужны России.
Сергей Губанов: «Эпидемия в Китае началась еще в августе 2019 года, и неслучайно версию вируса называют COVID-19. Правительство до сих пор молчит о том, с чем же мы столкнулись» Фото: © Виталий Белоусов, РИА «Новости»
«КОММЕРЦИАЛИЗАЦИЯ ПЛОДИТ ПРОДАЖНОСТЬ И СНИЖАЕТ ПОРОГ ОТВЕТСТВЕННОСТИ»
— Сергей Семенович, давайте начнем с пандемии коронавирусной инфекции COVID-19, которая вроде бы идет на спад, но, согласно сценарию центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, повторный карантин придется на осень – зиму и нанесет новый удар по экономике страны и уровню жизни россиян. Что вы вообще думаете об этой пандемии, которую ряд наблюдателей называет странной? Вы согласны с теми, кто видит в этом чей-то умысел?
— Конспирологические версии действительно активно гуляют в российском информационном пространстве, хватает и всевозможных слухов. Мне кажется, что немалая доля вины во всем этом лежит на руководстве нашей страны. Правительство, правда, накануне пандемии как раз вступило в фазу легкого переформирования, частично обновилось и, наверное, еще не успело пройти стадию слаживания и координации. Так вот, в чем главный изъян со стороны государственного руководства? Оно не информировало население нашей страны о том, с чем мы столкнулись. Природный вирус вызвал пандемию или все же не природный, естественный или неестественный? Не оценив обстановку, правительство своевременно не приняло мер, чтобы, по крайней мере, максимально затруднить вирусу переход наших государственных границ. Не было упреждающей информации, не сработали надлежащим образом механизмы обеспечения эпидемиологической безопасности, государственной безопасности. На то и нужны соответствующие органы государства, чтобы анализировать происходящие в мире события и явления, видеть ситуацию, отражать угрозы. Китай, в конце концов, не наш стратегический противник, во всяком случае, по существующей пока геополитической расстановке сил считается партнером и союзником. И, как партнер и союзник, наверное, не скрывал информацию от Кремля. Сейчас уже известно, что эпидемия в Китае началась не в декабре и не в январе, когда Пекин открыто признал то, что скрывать было уже невозможно и бессмысленно. Эпидемия в Китае началась еще в августе 2019 года, и неслучайно версию вируса называют COVID-19. Правительство до сих пор молчит о том, с чем же мы столкнулись, что это такое и как оно будет изжито. Сейчас понятно, что основная надежда на популяционный иммунитет и вакцину, но опять-таки непонятно, какова природа угрозы и насколько длительны ее последствия. Для начала нужна хотя бы ясность, естественный это вирус или противоестественный, искусственно сконструированный. Вот что хотелось бы знать, потому что население должно быть полностью информировано, откуда и какая угроза исходит. Что грозит непосредственно каждому из нас, что грозит нашим семьям, что грозит нашей экономике, отраслям, регионам, предприятиям. Это первое.
Второе. Есть достоверная научная информация, которую, к сожалению, приходится черпать из иностранных источников, потому что свои молчат. Истину хотят знать все, в том числе зарубежные вирусологи высшего мирового уровня. В частности, французский вирусолог, нобелевский лауреат Люк Монтанье (Luc Montagnier) расшифровал геном этого вируса. Основной вывод однозначен: мы имеем дело не с коронавирусом, а гибридным вирусом. Оказывается, в РНК-секвенции COVID-19 присутствуют последовательности трех разных генетических объектов: собственно коронавируса, который не передается человеку; ВИЧ-инфекции, передающейся человеку; и цепочка, ответственная за репликацию антител ВИЧ. На этом основании французский вирусолог заключил, что с вероятностью, близкой к 100 процентам, мы имеем дело с гибридным вирусом, который по замыслу должен был быть основой вакциной против ВИЧ-инфекции. Коронавирус в этой схеме являлся бы носителем антител ВИЧ. А ускоритель репликации при попадании в организм человека с колоссальной скоростью должен был увеличивать количество антител ВИЧ-инфекции, или иммунный ответ на ВИЧ. Это достаточно логичное объяснение, и оно отвечает на все критические вопросы. Становится понятно, каким образом коронавирус, который не передается человеку, преодолел барьер, и начал заражать людей, причем очень стремительно. Все три составные части этого гибридного вируса, взятые в отдельности, абсолютно безопасны. Но в единой комбинации они смертельно опасны для человека. И высокая заражаемость, равно как удар по иммунитету, как раз объясняется ускорителем репликации антител ВИЧ-инфекции. Научное представление показывает, что проблема значительно серьезнее и выходит далеко за рамки чистой вирусологии. Потому я и позволил себе поинтересоваться весьма далекой от меня отраслью знаний, раз уж наше правительство подобного рода информации не дает, тем самым поощряя различные домыслы и фейки, с которыми потом достаточно рьяно борется — дубинкой, полицейщиной.
— Вернемся к экономической тематике. В каком состоянии сейчас пребывает мировая экономика?
— В результате пандемии пострадала экономика всего мира. Разорваны технологические цепочки. Разорваны связи между промежуточным и конечным производством. Выведены из строя рабочие места. Это все понятно. Но есть другая угроза, постижение которой относится к высшему уровню экономического мышления и высшему уровню экономической науки. Из-за чего гибридный вирус, который должен был быть наглухо замурован в генетической лаборатории, оказался за ее пределами? Это очень важный вопрос, мимо которого, к сожалению, проходят многие спецы. Причем этот вопрос гораздо важнее того, что мы сегодня переживаем, несмотря на чрезвычайно тяжелые издержки, особенно для нашей страны. О чем речь? Если один раз из лаборатории убежал такой смертельно опасный вирус, а подобных лабораторий в мире теперь сотни, то где гарантия, что это не повторится? Если раньше создавать искусственные генетические цепочки, комбинировать последовательность нуклеотидов и аминокислот могли только специалисты высочайшего уровня, потому что не было оцифрованной лабораторно-приборной базы, и генная инженерия требовала не только хорошей головы, но и хороших рук, то сейчас оцифрованная, компьютеризованная база позволяет даже дилетантам проектировать и создавать генетических монстров. Наука сделалась заложником капитала, используется для извлечения прибыли. Коммерциализация плодит продажность и снижает порог ответственности. Продажных спецов не интересует, к чему ведут безответственные эксперименты и какие последствия вызовут. Это архитревожно. Когда даже не микроорганизм, а наноорганизм, размером всего-навсего 150 нанометров, который без электронного микроскопа невозможно не то что увидеть, но даже представить, оказавшись за стенами лаборатории, вызывает планетарную пандемию. Один раз это уже случилось, и мы это сегодня переживаем. А если завтра произойдет утечка еще более страшного вируса, который вообще не лечится? По данным австралийского института, который занимается различными видами коронавирусов, на сегодняшний день установлено 59 вирусов, которые при попадании в организм человека неизлечимы. Пока убежал один гибридный вирус на подложке коронавируса, но что будет завтра? А ведь это все прямой результат коммерциализации науки и научно-исследовательских работ. Результат подчинения науки капиталу. Подчинения науки извлечению прибыли. Это порождает спешку, экономию на издержках, а следовательно, и на технологиях лабораторной безопасности, процедурах клинических испытаний. Коммерциализация порождает гонку между теми, кто первый выведет на рынок фармацевтический препарат. Хотя он должен быть многократно проверен на предмет безопасности, на предмет отложенных побочных эффектов для организма человека. Эти вопросы чрезвычайно актуальны, и если в этом направлении не будет сделано должных выводов во всех странах, где занимаются генетическими исследованиями, то человечество окажется на краю гибели. Коммерциализация науки смерти подобна.
— В России она, кажется, тоже коммерциализирована?
— Я каждый раз с трепетом смотрю отчеты нашего Росстата в формате системы национального счетоводства (СНС), где прямо есть строка, какую долю прибыли или какую долю ВВП принес сектор НИОКР. Это варварство! Освобождение науки от подчинения капиталу, ее избавление от извлечения прибыли сегодня — первое условие выживания человечества. Вот один из главных уроков нынешнего пандемического кризиса. Если этот урок не будет выучен, если из него не будут сделаны верные выводы, то завтра будут не только утечки рукотворных вирусов. Нельзя забывать, что наряду с наукой созидания капитал цепко держит в своих руках науку разрушения. Не только созидание, но и разрушение несет прибыль для капитала. Поэтому надо отчетливо видеть разрушительный потенциал биоинженерии, искусственного интеллекта, нейропрограммирования и других элементов, относимых к так называемому шестому технологическому укладу. В условиях капитализма нет никаких гарантий, что эти элементы при их воздействии на человека будут столь же относительно щадящими, как вирус под названием COVID-19.
Дело не столько во влиянии нынешней пандемии на экономику, сколько во влиянии капиталистической экономической системы на генетику и науку в целом. Цепочку такой зависимости нужно разрывать. Нужно избавлять науку от давления капитала. Это относится к фундаментальным наукам — естественным и гуманитарным, к образованию. Верные выводы и уроки нужно извлечь как можно быстрее. Для нашей страны это особенно важно. Коммерциализация и продажность продиктовали академическую реформу, абсолютно безобразную и несуразную. Она отбросила все заветы Ломоносова, который мечтал видеть в России великую научную державу мира. Того же пошиба и университетские реформы, а рейтинги и индексы цитируемости — вообще профанация. Прямой антагонизм между наукой и капиталом куда более критичный и опасный, чем влияние гибридного вируса на экономику. Хотя сейчас именно это направление занимает умы экономистов всего мира. Они озабочены тем, как выходить из пандемического кризиса и каким образом выручать экономику. Они стараются понять, ускорит ли пандемия наступление очередного глобального кризиса. Это тоже чрезвычайно важные вопросы.
«В результате пандемии пострадала экономика всего мира. Разорваны технологические цепочки. Разорваны связи между промежуточным и конечным производством. Выведены из строя рабочие места» Фото: «БИЗНЕС Online»
«НИКАКОЙ ИДЕАЛЬНЫЙ ШТОРМ НЕ МОЖЕТ СРАВНИТЬСЯ С КРИЗИСОМ, В КОТОРОМ ПО УШИ УВЯЗЛА НАША СТРАНА»
— На российскую экономику в первой половине 2020 года воздействовали сразу несколько негативных факторов: обвал нефтяных цен (в котором не последнюю роль сыграла сама Россия), обесценивания рубля, а также торможение мировой экономики из-за пандемии — и совокупно, по мнению ряда экономистов, представляют собой почти идеальный шторм. На ваш взгляд, насколько успешно российские власти противодействуют столь сильному негативу?
— Если говорить о действиях правительства, государственного руководства, то проще всего было бы повторить заезженную банальность, что могло быть и хуже. Это обычная отговорка нашего правительства, пригодная на все случаи жизни: «Что бы мы ни сделали, мы сработали неплохо, потому что в противном случае было бы еще хуже». Подобным образом отвечало царское правительство, а вслед за ним — и Временное в 1917 году. Такая вот длинная историческая преемственность.
То, что происходит сейчас в нашей экономике и стране в целом, я бы не стал называть идеальным штормом. Я против этой фигуры речи применительно к тому, что происходит у нас, потому что никакой идеальный шторм не может сравниться с кризисом, в котором давным-давно по уши увязла наша страна. Это не циклический кризис, не инвестиционный и даже не структурный, это системный кризис. Если системный кризис, дальше ехать некуда. Можно поменять тысячу правительств, можно обнулить двести пятьдесят президентских сроков, но при системном кризисе это все суета сует. Абсолютно бесполезные действия. Они служат лишь определенными сигналами для правящего компрадорского клана, что иерархия внутри него будет сохраняться такой же, какой она была в предыдущие сроки. Скажем, с 2000 года. Вот, собственно, и все. Это успокоение не для России, тем более не спасение для России, а только успокоение для правящего компрадорского клана. Собственно, этот клан был подобран, и расстановка кадров в нем была произведена группой Путина за два десятилетия, поэтому понятно, что в порядке обратной связи они другого хозяина над собой не видят. Не зря же Сурков год назад в своей статье описал глубинные начала путинизма. Одна из ипостасей этого глубинного путинизма — обратная связь от свиты к королю, или от стаи к вожаку, как кому больше нравится. Другого хозяина клан не видит — вот и вся глубинная основа путинизма. В действительности компрадорский клан, прикрываясь идеологией путинизма, накаляет системный кризис, который довел Россию практически до ручки.
Мы задаемся вопросом о том, хорошо или плохо сработало обновленное правительство в условиях пандемии. Давайте возьмем элементарные примеры. Что делает правительство, сталкиваясь с такой чрезвычайной ситуацией? Будничный уже эвфемизм «самоизоляция» скрывает абсолютно неприглядное содержание. В чем оно заключается? Принудительный карантин, раз нет популяционного иммунитета, был необходим, и государство в приказном порядке, неважно, как это выглядело с законодательно-крючкотворской точки зрения, его ввело. Со стороны государства было осуществлено силовое принудительное действие, за неисполнение которого были введены жесткие санкционные меры. За неисполнение Конституции санкций нет, если только дело не касается выборов, необходимых для легитимности власти. А все остальное, включая социальные гарантии и нормы, никакими санкциями для чиновников не подкреплено, и суд обычно говорит про Конституцию, что это «документ непрямого действия». Хотя, когда речь идет о выборах, это почему-то документ прямого действия. А когда речь заходит об основных правах и гарантиях для граждан, Конституция эту прямолинейность разом утрачивает.
Так вот, государство ввело принудительную изоляцию. А раз этот принудительный режим был санкционирован государством, то его святая обязанность максимально поддержать платежеспособность граждан, посаженных в условия принудительной самоизоляции. Здесь есть два варианта. Первый — раздача денег населению. В некоторых странах, прежде всего в США, пошли на такой вариант (1,2 тысячи долларов на человека). У нас тоже была похожая инициатива. Припоминается письмо ряда экономистов во главе с Сониным и Гуриевым, которые предлагали Кремлю пойти по такому же пути. Но в США за каждым долларом стоит товарная единица. То есть за денежной массой стоит адекватная товарная масса, и инфляция внутри Соединенных Штатов не подскакивает. Почему? Потому что у США мировая резервная валюта, им достаточно «немножко» эмитировать этой самой резервной валюты — и дело сделано. Кстати, начиная с конца марта ФРС довел объем эмиссии до 3 триллионов долларов. Как говорится, почувствуйте разницу: за считанные месяцы баланс ФРС увеличился на 3 триллиона долларов, а у нас весь антикризисный план, который еще где-то гуляет на бумаге, формально оценивается в 5 триллионов рублей, которые вовсе не пойдут на повышение платежеспособности наших граждан. Как бы там ни было, в Соединенных Штатах, в Евросоюзе раздаваемые деньги обеспечены товарной массой. А у нас, поскольку мы пребываем в системном кризисе, ситуация иная. Промежуточное производство без всякой пандемии оторвано от конечного, внутренние технологические цепочки и без вируса усечены до звеньев добычи сырья. Компрадорская система добывает сырье, но не перерабатывает его в конечную продукцию, тем более наукоемкую, высокотехнологичную, качественную по всему ассортименту товаров и услуг, необходимых человеку. Структура народного хозяйства и внешней торговли типично колониальная: вывозится сырье, ввозятся продовольствие, техника и оборудование, причем далеко не такого технологического уровня, какой мы видим в индустриально развитых странах.
Так вот, в условиях системного кризиса помощь, оказанная денежными раздачами, рублевыми выплатами, будет далеко не так эффективна, как в ЕС или Соединенных Штатах. Почему? Потому что для того, скажем, чтобы получить продовольствие на выданные рубли, значительную их часть нужно так или иначе конвертировать в доллары или евро (от чего избавлены США и ЕС). Более 40 процентов продовольствия закупается за рубежом напрямую, и достаточно большая часть производится либо по лицензионным технологиям зарубежных государств, либо под брендами и торговыми марками опять же не российского происхождения. И получается, что тем самым Россия просто-напросто заплатит за импорт долларовой инфляции. На этом вся операция «помощи» будет закончена. Формально в левую руку будут положены рубли, а правая как была пустой, так пустой и останется. Бестоварная помощь не работает на основную цель, не работает на сохранение и поддержание платежеспособности населения в период пандемии. В период вынужденного ухода с работы миллионов людей.
«Более 40 процентов продовольствия закупается за рубежом напрямую, и достаточно большая часть производится либо по лицензионным технологиям зарубежных государств» Фото: «БИЗНЕС Online»
— А какая помощь была бы эффективна в этих условиях?
— Товарная. Например, тот же масочно-перчаточный режим. Он введен, он обязателен, но в итоге по факту получается, что маски и перчатки население должно покупать за свой счёт. Это же нонсенс. Это все равно, что хирург будет приходить в операционную со своими перчатками и маской. Если это принудительная изоляция, то государство обязано на бесплатной основе предоставить населению эти маски и перчатки, а потом уже требовать их обязательное ношение. Соответственно, пункты выдачи одноразовых масок и перчаток должны стоять во всех общественных местах или даже в подъездах домов. Там же должны стоять емкости для сбора использованных масок и перчаток, с последующей утилизацией государством отходов в безопасном режиме. Хотя бы такая мера должна была быть проведена, чтобы сохранить какую-то часть доходов населения. Но государство этого не сделало. Наоборот, оно своими мерами произвело вычеты из платежеспособности населения, в том числе из кармана тех, кто лишился работы, кто перешел на неполный рабочий день и потерял в заработке. В общей сложности это миллионы, десятки миллионов людей. Вот вам элементарный пример заботы о платежеспособности населения.
Следующий момент. Понятно, что люди на принудительной домашней изоляции больше расходуют электроэнергии и воды, больше пользуются средствами коммуникации, в частности интернетом и сотовой связью (например, звонят больным и престарелым родным и близким, которых не могут навестить). В этом случае государство должно было частично взять на себя, компенсировать и облегчить расходы по названным статьям. Но ничего сделано не было. Напротив, коммунальные расходы очень сильно ударили по кошелькам населения.
Еще пример — люди, которые потеряли работу. Очень многие из них остались без средств к существованию в силу принудительных карантинных мер, а значит, форс-мажора, инициированного государством. Следовательно, их временная нетрудоспособность должна была оплачиваться не копеечным пособием по безработице, а по больничным листам. Больничные листы оплачиваются не из фонда заработной платы организации или предприятия, а из фонда социального страхования. Это тоже была бы колоссальная помощь для поддержания платежеспособности нашего населения. Но и этого не было сделано.
В итоге, за исключением детских продуктовых наборов, логика действий правительства абсолютно далека от действенных антикризисных мер.
— Согласно прогнозу организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), реальный ВВП России снизится на 8 процентов в 2020 году при успешном сдерживании пандемии в глобальном масштабе и ее постепенного ослабления. Наше минэкономразвития ожидает снижения ВВП в этом году на 5 процентов, Всемирный банк — на 6. ОЭСР также рассмотрела второй сценарий с повторной вспышкой пандемии коронавируса в мире в октябре – ноябре. В этом случае ВВП России рухнет на 10 процентов, экспорт товаров и услуг России — на 21–24 процента в зависимости от сценария, импорт — на 17–18 процентов, а частное потребление упадет на 11,1–13,6 процента также в зависимости от сценария. Какой сценарий кажется вам наиболее реалистичным? Какие результаты по ВВП, уровню безработицы и доходов населения мы получим по итогам года?
— Как ученый, который опирается на факты, хочу сказать, что по России не располагаю макроэкономической моделью, которая помогла бы «щелкнуть» задачу, насколько изменится добавленная стоимость валового выпуска по секторам, отраслям и в региональном разрезе в случае тех или иных сценариев развития пандемии гибридного вируса. Нет такой модели, которая бы ответила на вопрос, что произойдет с конечным выпуском продукции при разрыве миллионов технологических цепочек по всему миру. Не думаю, что аналитики и эксперты ОЭСР, которая выпустила свой свежий экономический обзор, имеют модель, откалиброванную для анализа разрыва миллионов транснациональных, корпоративных технологических цепочек производства добавленной стоимости. Иными словами, все эти приведенные цифры для меня не убедительны. На что можно опираться? На данные по рабочим местам в секторальном разрезе, баланс потребления электроэнергии и прочую детализированную статистику, которую можно «прогнать» по модели бизнес-цикла. По США необходимые данные есть, как и аналитическая модель. Расчеты показали, что пандемия не придвинула, а, напротив, отодвинула экономику США от циклического кризиса. Парадоксально, но это так, несмотря на бездействие в апреле 20 миллионов рабочих мест и вопреки обзору ОЭСР. По России нужной статистики нет. Имеются лишь дежурные данные Росстата за первый квартал. Они удивительны. Согласно им, оказывается, этот период российская экономика прошла не только без режима сужения, и тем паче падения, а в режиме парадного роста — 1,6 процента прироста ВВП. Последние данные на май свидетельствуют, что наша обрабатывающая промышленность в основной период пандемии сработала с минимальными потерями — всего два процента снижения с хвостиком. Это чрезвычайно удивительная цифра. Исходя из нее получается, что страна может два месяца не работать и со статистикой ничего не произойдет. Мы не видим не то что идеального шторма, а наблюдаем, можно сказать, лишь небольшой эксцессик. Пандемия для нашей экономики прошла по касательной — так выглядит картина, если ориентироваться на наш Росстат.
Но при взгляде на статистику, скажем, платежного баланса, открывается уже более тревожная ситуация. Снижение по всем его позициям практически двукратное. А поскольку в России экспортно-сырьевая экономика, то поразительно, каким образом столь значительный спад по внешнеторговому сектору не задел ВВП, не задел суммарной платежеспособности государства, предприятий и населения. Безусловно, население ощущает не прирост платежеспособности, а колоссальный удар по ней. Но Росстат творит чудеса, и при ориентации на такие чудеса нет необходимости вырабатывать не то что всеобъемлющий и долгосрочный антикризисный план, но и какие-либо крупномасштабные первоочередные меры. Зачем, если и так все хорошо?! В Италии минус 4,8 процента ВВП, во Франции минус 5,4 процента, в Соединенных Штатах минус 4,7 процента ВВП по первому кварталу (правда, американцы в конце года традиционно пересмотрят свои показатели, и минус может даже превратиться в плюс), влияние пандемии во всех статистических отчетах промышленно развитых стран прослеживается достаточно отчетливо. А вот в России абсолютно не прослеживается, и это колоссальный изъян, поскольку правительство и государственное руководство в Кремле не хотят знать, что на самом деле происходит с отечественной экономикой, уровнем и качеством жизни населения. Это очень тревожная тенденция, и симптоматично, что в последние годы она только нарастает.
Тем не менее ничем не скрыть, что фактически Россия находится в финальной фазе системного кризиса. Это значит одно из двух: либо страна сумеет избавиться от компрадорской системы, построенной на максимизации прибыли любой ценой, и установит действительно прогрессивную социально-экономическую систему, дружественную для человека, либо с треском развалится.
«Именно экономика будет приносить России растущую социальную турбулентность. Не политика, не Конституция, не всевозможные голосования, — это все рябь на воде» Фото: «БИЗНЕС Online»
«КОМПРАДОРСКИЕ ИНТЕРЕСЫ ЗАСТЯТ ГЛАЗА ПРАВИТЕЛЬСТВУ И КРЕМЛЮ»
— По данным ЦБ, население России уже сняло со своих банковских вкладов более 31 миллиарда рублей и процесс вывода денег из банков продолжается. Почему — людям не хватает на жизнь и они просто тратят эти деньги или во что-то вкладывают? Что будет дальше с этой тенденцией и с как она отразится на банковском секторе?
— 31 миллиард рублей — масштаб не такой уж великий. Куда выводят? Это не профессиональная информация ЦБ. Профессиональная информация ЦБ была бы не однофакторной. Когда мы имеем один отдельно взятый факт и не видим структуры баланса банковской системы, то нам остается только гадать, кто снял, что снял и куда это все утекло. На самом деле банковская система во многом подобна сообщающимся сосудам: если в одном месте убыло, то по другой статье баланса прибыло. Грубо говоря, мы с вами сняли деньги со счета и потратили их в магазине, таким образом, с нашего счета они убыли, а на счета торговцев прибыли. В итоге баланс банковской системы примерно сохраняется, прошли лишь небольшие структурные передвижки.
Если же нам говорят, что из банковской системы России вообще убежал 31 миллиард, это уже несколько другое. Для банковской системы, которая оперирует объемами примерно 70–80 триллионов рублей, 31 миллиард составляет долю процента. Если 31 миллиард убежал из страны, то рубли должны были конвертировать в валюту, значит, ушла валюта, и это уже другой коленкор. Если кто-то их снял, то средства сняли те, у кого с платежеспособностью все в порядке. Беда там, где люди уже не в состоянии обслуживать свои потребительские кредиты, и другие, агрегированные данные ЦБ свидетельствуют о том, что рост таких «плохих» кредитов вырос до размеров, вызывающих опасение.
— Forbes со ссылкой на федерального чиновника и источник в Госдуме пишет, что в высших эшелонах российской власти рассматривается вариант увеличения ставки НДФЛ с 13 до 15 процентов для россиян с высоким уровнем дохода. Собеседники журнала уверяют, что дополнительные доходы бюджета будут направлены на социальные нужды, например на поддержку малоимущих граждан или пенсионеров. Если прогрессивную шкалу налогообложения действительно введут, как на это отреагируют богатые и действительно ли это поможет бедным?
— Господин Путин уже принял решение о повышении ставки НДФЛ для тех, у кого годовой доход превышает 5 миллионов рублей, — с 13 до 15 процентов. Как Дума и Совет Федерации оформят это решение, какой бумагой — вопрос тридесятый. Так что информация Forbes со ссылкой на свои источники – это уже секрет Полишинеля. Что даст эта мера? Она оценочно даст около 80–90 миллиардов рублей. Справедливостью, конечно, здесь и не пахнет, потому что порядок цифр и сама мера просто чисто декоративные. Особенно на фоне компрадорской ренты.
В прошлом году олигархи вывели за рубеж около 80 миллиардов долларов, за январь – май этого года, включая два пандемических месяца, прикарманили еще 50 миллиардов долларов. За 17 месяцев 130 миллиардов долларов как корова языком слизала. Умножьте по текущему курсу и получите минимум 10 триллионов рублей. И что на фоне этих сумм какие-то жалкие 90 миллиардов рублей, да и те не по факту. 10 триллионов — вот вычет и минус из совокупной покупательной способности страны. Это то, что убежало. Что дает стране увеличение НДФЛ для толстосумов с 13 до 15 процентов? Практически ничего. Справедливость не в том, чтобы эти процентики крохоборчески считать, а в том, чтобы заткнуть колоссальную дыру утечки нашего платежеспособного спроса. Но компрадорские интересы застят глаза правительству и Кремлю. Откуда у нас системный кризис, из-за чего? Из-за того, что экономическая система находится в вопиющем противоречии с законом вертикальной интеграции. А закон вертикальной интеграции — это закон развития высокотехнологичного производства, высокотехнологичной экономической системы. В силу этого закона категорически запрещено извлекать прибыль из промежуточного производства, в частности из добывающего. А у нас, наоборот, вся прибыль и вся компрадорская рента, весь так называемый чистый экспорт проистекает из промежуточного производства, из добывающего производства. От 50 до 90 процентов того, что добывается, прямиком отправляется за рубеж, а не превращается в готовую продукцию с мультипликатором добавленной стоимости 12–14 единиц. В Соединенных Штатах мультипликатор добавленной стоимости на единицу добываемой нефти — 38 единиц. 38 единиц добавленной стоимости на единицу сырья содержит наукоемкий нефтехимический продукт. Вертикально интегрированные компании не торгуют сырьем, хотя добывают нефть по всему миру. У нас же вся экономическая система с ног до головы противоречит закону вертикальной интеграции. Ни одной высокотехнологичной цепочки создания добавленной стоимости компрадоры не организовали. Посмотрите на мультипликатор добавленной стоимости «Роснефти» — он копеечный. Максимум дизель и бензин — все, вот и весь мультипликатор. Две единицы на единицу стоимости сырья — все, что там можно выжать. Вместо 38 единиц у американцев. Вот где наша платежеспособность убегает из страны. 130 миллиардов долларов убежало чистоганом, но это не все потери. Компрадоры ведь импортировали еще долларовой инфляции примерно на 100 миллиардов. Вот в одном из предыдущих вопросов вы говорили, что курс рубля у нас негативно изменился, а что такое девальвация рубля? Это и есть импорт долларовой инфляции. Мы еще и по этой позиции теряем. На единицу вывоза приходится еще единица импортированной долларовой инфляции. А это уже двойные потери внутренней платежеспособности.
За рубежом существует 2 миллиона различных центров проектирования вертикально-интегрированных структур, цепочек производства добавленной стоимости. У нас ни одного такого центра нет. Вот что такое системный кризис и отчего мы теряем покупательную способность. Когда производство не превращает сырье в конечный продукт хотя бы с четырнадцатикратным мультипликатором добавленной стоимости, то убивает нашу платежеспособность. Когда мы не структурируем и не маневрируем техническим строением фонда нашего накопления, это значит, что мы не занимаемся техническим строением нашего промышленного капитала. А если техническое строение нашего промышленного капитала ниже, чем американского, тогда наша страна автоматически становится колонией. Это элементарная азбучная истина системщика начального уровня. Но это, по-видимому, нечто заоблачное для нашего высшего государственного руководства, хотя оно автоматически, в силу занимаемой должности, выглядит умнее всех в стране.
— Как вы оцениваете меры властей по поддержке мелкого и среднего бизнеса? Достаточны ли они?
— Говорю не в упрек: хотели рыночную экономику, чтобы без единого централизованного рынка, чтобы не Госплан, не органы государства занимались регулированием рынка, — получили ее. Высказываю безоценочное суждение, без оценки, хорошо это или плохо. Просто констатирую: хотели частника — получили частника. Чем государство может помочь малому или среднему частнику? Либо налоги обнулить, либо стимулировать платежеспособный спрос населения, непосредственного покупателя и заказчика товаров и услуг малых и средних предприятий. Других вариантов помощи не существует. Все остальное от лукавого. Прямые государственные заказы малым и средним предприятиям ничего, кроме коррупции, не дают. Нужна нам такая, липовая помощь? Нет, потому что это растаскивание государственного бюджета и превращение государственных денег в содержимое кошельков, аффилированных с малым и средним бизнесом чиновников и прочих заинтересованных лиц, участвующих в схемах подобной «помощи». А другой нет.
Самый действенный способ, конечно, состоит в повышении платежеспособного спроса людей, поскольку малый и средний бизнес очень сильно и в первую очередь страдает из-за бедности населения. Правда, частник также быстро поднимается, как только начинается фаза оживления. Проблема в том, что в период пандемии правительство залезло в кошельки наших граждан и очень сильно подсократило их платежеспособность вместо того, чтобы всячески поддержать и помочь.
— После аварии на Фукусиме, которая произошла по не зависящим от людей обстоятельствам, глава ТЕПКО подал в отставку и перед всеми извинился, хотя его вины не было. У нас после аварии в Норильске из-за чудовищной изношенности резервуаров, принадлежащих «Норникелю», наказали «стрелочников», а господин Потанин, кому это все принадлежит, ни перед кем не извинился, а в его огромном хозяйстве даже проверки инициировано не было. Это сигнал другим олигархам, что можно и дальше эксплуатировать дряхлеющую инфраструктуру, чтобы максимизировать прибыль?
— Что такое изношенные резервуары? Это экономия на издержках, на капитальном ремонте, на замене резервуаров. Кто-то сэкономил на всем этом и положил себе в карман некую прибыль. А чья-то прибыль, как обычно, оказалась убылью жизни и здоровья людей. Это опять-таки урок, как и с гибридным вирусом. Тот же самый пример, только из другой сферы, и этих сфер множество. Вспомните аварию на Красноярской ГЭС. Это тоже не техногенная катастрофа, тогда тоже кто-то положил себе в карман прибыль, которая обернулась убылью всей ГЭС и потерей 75 человеческих жизней. ГЭС пришлось почти полностью восстанавливать заново, а издержки легли на плечи всех россиян-налогоплательщиков.
Приведенные примеры, а таковых бесконечно много, наглядно показывают, почему современная передовая экономическая система отрицает прибыль, отрицает присвоение прибавочной стоимости в форме прибыли. Даже в Соединенных Штатах, вроде бы цитадели либерализма, экономисты уже открыто обсуждают критические недостатки СНС, ВВП, прибыли, пишут на сей счет фундаментальные монографии и учебники. Американские ученые до этого доросли, а наши, которые еще с советских времен знают сию истину, помалкивают, стыдятся рот открыть, потому что это сегодня не в русле компрадорской идеологии, которая, напротив, требует выжимать максимум прибыли, невзирая на убыль жизни и здоровья людей. Компрадорский капитал помешан на хищнической эксплуатации человеческих и природных ресурсов. И катастрофа в Норильске — как раз из разряда примеров хищнической эксплуатации. Это первый момент.
Второй момент. Какая может быть отставка господина Потанина? В отставку подает государственный и муниципальный служащий, хотя таких добровольных отставок у нас практически нет, а господин Потанин так вообще собственник. Собственников же от собственности в компрадорской системе не отнять. Собственность отрывают здесь либо с кровью, либо выдирают ее из зубов. Ни о какой добровольности, ни о какой игре в благородство речи нет — и быть не может. Поэтому о какой-либо отставке господина Потанина говорить бессмысленно. В самом худшем случае, как говорят продвинутые менеджеры, он уйдёт в кеш. Конвертнет в резервную валюту и подарит миллиарды американским налоговым ведомствам, которые курируют все офшоры мира. На этом все закончится, как для многих других олигархов.
Что касается проверок, то, по-моему, господин Путин дал указание прокуратуре проверить все аналогичные объекты по стране. Но, как показывает еще советский опыт, когда давались подобные масштабные проверочные задания, в полной мере они не выполнялись никогда, поскольку попросту не хватало людей, чтобы осмотреть каждый резервуар и хранилище в стране. Несомненно, бумажки отпишут, что проверки проведены, но реально дело сделано не будет — не прокурор же швы варить станет. Что говорить о топливных резервуарах, когда мы остаемся страной несанкционированных свалок, гадим себе же под ноги, травим почву, леса, водоемы. В этом, конечно, не только правительство виновато, ибо продажное рыночное бескультурье свою пагубную лепту точно внесло. По сути, пожинаем плоды компрадорских реформ 90-х годов. И получаем еще одно неприглядное проявление системного кризиса в стране. У нас не человекоцентричная система, у нас компрадорско-центричная система. А с компрадорской экономической системой будущего у России нет.
«Какая может быть отставка господина Потанина? В отставку подает государственный и муниципальный служащий, хотя таких добровольных отставок у нас практически нет» Фото: kremlin.ru
— Председатель Счетной палаты РФ Алексей Кудрин считает, что кризис, вызванный пандемией коронавирусной инфекции COVID-19, актуализировал вопрос о развороте России от нефтяной экономики к экономике знаний и технологий. Кто будет ее разворачивать, если у тех, кто фактически владеет частным сектором экономики, и сегодня все хорошо? Ведь состояние российских долларовых миллиардеров за время пандемии увеличилось на 62 миллиарда долларов до 454 миллиардов, как сообщил 26 мая Forbes (кстати, больше всего увеличилось состояние у Владимира Потанина — на 6,4 миллиарда долларов до 26,1 миллиарда долларов). Государство?
— То, о чем господин Кудрин заявил «Коммерсанту», Путин говорил еще в 2009 году, когда дублировал президента на должности премьер-министра. Тогда он произнес риторическое пожелание, чтобы из того кризиса мы вышли с новой, посткризисной моделью. То есть не с экспортно-сырьевой моделью, которая вогнала тогда Россию в кризис, а с посткризисной. Господин Медведев же, в ту пору формальный президент, так и вовсе пылал возмущением, до чего позорно для России иметь экспортно-сырьевую модель. Надо, дескать, от нее избавляться, не вечно же носить на себе пятно позора. Это было больше 10 лет назад. При этом и господин Путин, и господин Медведев еще не обнулялись, все время присутствовали либо в Кремле, либо у подножья Кремля. Принимали решения, от них худо-бедно что-то зависело. Но разворота так и не произошло. Выходит, зависело не от господина Путина, не от господина Медведева, а от компрадорского клана. Оказывается, от Путина и Медведева мало что зависит, когда надо сделать что-то на пользу стране и когда надо победить системный кризис. И вот сегодня бессилие Путина и Медведева в очередной раз очень неполиткорректно, получается, оттеняет Алексей Леонидович. То есть он их носом тычет в ту же самую неразрешенную проблему и говорит, дескать, пятно позора по-прежнему на вашем высоком челе. Что такого необычного сказал Алексей Леонидович? Да ничего. Он как всегда преподносит банальности с умным видом. На этом и специализируется. В коридорах власти это очень удобная позиция. Между тем системный кризис продолжает убивать Россию. А Кремль был и остается башней высоких слов да конституционных изменений в пользу компрадорского клана.
— Доверие граждан к власти серьезно снизилось во время пандемии, и даже ранее лояльные слои населения стали роптать. При дальнейшем ухудшении ситуации, падении уровня жизни может ли это вылиться в массовые протесты?
— В заключительной стадии системного кризиса (а она действительно уже заключительная), поскольку экспортно-сырьевая модель не дает даже фиктивного прироста покупательной способности, похвастаться в области экономики Кремлю абсолютно нечем. Именно экономика будет приносить России растущую социальную турбулентность. Не политика, не Конституция, не всевозможные голосования, — это все рябь на воде. Это все на поверхности, а тектонические проблемы, тектонические сдвиги — под спудом, в недрах экономики. И тут мы видим, что тектонические сдвиги назрели. Все готово для мощного сотрясения устоев. Весь вопрос в том, во что оно выльется — в развал России или в ее подъем. Вот где главная развилка, вот о чем надо думать. И не просто думать, а делать так, чтобы антикомпрадорские потрясения открыли путь к действительно новой, прогрессивной для нашей страны социально-экономической системе. Необходимые системные перемены можно сделать достаточно легко, так как в главном и основном они уже ясны.
— Какие?
— Сегодня наша страна находится в состоянии жуткой деиндустриализации. Уничтожены практически все высокотехнологичные производства машинных средств производства. Россия не в состоянии самостоятельно создавать современные высокопроизводительные, автоматизированные рабочие места. В этих условиях понятно, что источником первоначального государственного накопления может служить только нефтегазовая рента, и эту ренту из рук компрадорского клана нужно целиком забрать в бюджет ответственного государства. Государственная власть должна быть освобождена от компрадорского клана. Вообще, компрадорский клан нужно методично отсекать от России, от власти на всех уровнях, от инфраструктуры, от собственности.
— И как решить эту задачу?
— В исходной части системный алгоритм элементарен. Государство всю добытую нефть, весь добытый газ, которые подлежат экспорту, выкупает по внутренним ценам и далее экспортирует через свои государственные органы внешней торговли. Вся валютная выручка сразу направляется в государственный банк. Через экспортно-импортную корпорацию решаются вопросы закупки критически важного для страны импорта, прежде всего критически важных технологий. Нам их по-прежнему не продают. Мы до сих пор в списке изгоев у США, стран ЕС, Японии и, не исключаю, в списке Китая. Но, несмотря на технологическую блокаду, вопросы критически важного технологического импорта нужно решать. Задача трудная, но разрешимая. У государства есть надежные средства и инструменты для того, чтобы успешно решать такого рода вопросы. Главное, чтобы было социально ответственное государство с идеологией подъема России. Тогда мы всеми силами будем стараться создавать и применять важнейшие технологии, включать науку, готовить кадры восстанавливать высокотехнологичные производства машинных средств производства. При правильном подходе на это потребуется три — четыре года, максимум пять. Таким образом, мы решим вопрос с преодолением деиндустриализации. Да, будет пока и продовольственный импорт, но тоже только самый необходимый, и здесь надо делать все в плане максимального импортозамещения. Зато суверенная экономическая система позволяет сразу уничтожить спекуляцию на валютном курсе, устранить влияние валютного курса на внутренние цены, снизить топливно-энергетические и инфраструктурные издержки промышленных предприятий. Она сразу же защищает наш внутренний рынок от импорта долларовой инфляции, сразу же убирает влияние цикличности американской экономики на наше внутреннее хозяйство. Тем самым мы создаем возможность для превращения рубля в твердую по внутренней покупательной способности валюту, которую люди заинтересованы зарабатывать, сберегать и накапливать. Тогда рубль, избавленный от спекулятивного и инфляционного давления, на десятилетия становится стимулом для производительной работы. Если приведем экономическую систему в соответствие с требованиями закона вертикальной интеграции, наладим свое производство автоматизированных рабочих мест и станем эффективно перерабатывать добываемое сырье в готовую продукцию конечного спроса, то по уровню покупательной способности населения Россия будет не ниже Соединенных Штатов, Франции, Германии, Люксембурга. На все про все потребуется максимум две пятилетки. В общем, способ преодоления системного кризиса России видится довольно отчетливо. Реальная же перспектива будет определяться расстановкой общественных сил и отношением социального большинства к компрадорскому клану, господство которого несовместимо с подъемом России к высшим рубежам эффективности труда и качества жизни людей.
Вадим Бондарь.
business-gazeta.ru
16.05.2020 Ответы на вопросы зрителей канала Нейромир-ТВ
Структура капитала компрадоров обрекает РФ на неразвитие/банкротство. Долги квази-госкорпораций превысили размеры ФНС (Кубышка Кудрина в этом смысле уже пуста)
Нейромир-ТВ
18.01.2020 Три рукотворных кризиса в одном месте в одно время
Почему бурление началось в январе...
Нейромир-ТВ
27.10.2019 Финансовое торнадо Великой Российской Депрессии 2020. "2020" - Конечная!
Почти 100 лет между Великими Депрессиями. Экономические маркеры США 1929 и России 2019. Сокращение рабочих мест, падение спроса, закредитованность, крах деловой активности. Кто и у кого украл 25 млн. высокотехнологичных рабочих мест, экономика "Рывка". Сколько осталось до экономического краха России?
Нейромир-ТВ
29.05.2019 Экономический "экстремизм" vs абсурдизм
О трендах 2019 года
Нейромир-ТВ
29.01.2019 Лагерь строгого содержания "Россия"
Почему произойдёт крах в 19-20 годах. Что станет триггером катарсиса. Гуманное умерщвление Руси. Как братья Чубайсы рынку учили. Есть ли решение?
Нейромир-ТВ
22.12.2018 «Объем перекачанной за рубеж ренты в 2012–2018 годах достиг $1 триллиона»
Главный редактор журнала «Экономист» о том, как в России происходит приватизация прибылей и национализация убытков
«Не в будущем, а уже в настоящем мы имеем 10,6 процента инфляции. Та инфляция, которую меряют по индексу потребительских цен, — туфта», — говорит доктор экономических наук, главный редактор журнала «Экономист» Сергей Губанов. В интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал о том, какой долей экономики РФ фактически управляет иностранный капитал, зачем придумана «сказка про 70% госсектора» и почему кампания по дедолларизации выльется в очередную экспроприацию денег у населения.
Сергей Губанов: «Страну поставили перед фактом, провели экспроприацию заработанных доходов. Залезли в карман, чтобы изъять у каждого обманутого по миллиону рублей в ценах 2018 года» Фото: ©Виталий Белоусов, РИА «Новости»
«КОМПРАДОРСКИЙ КЛАН ПРИКРЫВАЕТСЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ФОРМОЙ, КАК ВОЛК В ШКУРЕ ОВЦЫ»
— Сергей Семенович, экономист Николай Кащеев в своем микроблоге так оценивает нынешнее состояние отечественной экономики: «Экономика РФ окончательно распалась на рентный госсектор и все остальное. Есть отдельно госпроекты и почти четыре года рецессии в реальных доходах населения. И для чего, спрашивается, экономика в принципе, как феномен? Даже в учебниках марксизма: для удовлетворения потребностей граждан. То есть конечных потребителей. Вот у нас та часть, которая для конечного потребления, как-то не очень… Если не хуже». Вы согласны с такими оценками?
— Наверное, прежде всего речь следует вести не в терминах согласия либо несогласия, а в категориях научной логики: чтó здесь перед нами, похоже данное высказывание на суждение или нет. Потому что суждение, в отличие от высказывания, требует обязательных и достоверных предпосылок.
Перед нами высказывание. В переводе на язык суждения, на язык экономической науки — именно науки, а не экономической идеологии, — оно описывает то, что называется системным кризисом. Чем вызван сей кризис: госсектором или компрадорской экономической системой? На этой развилке автор высказывания спотыкается. Он кивает на госсектор, а это неверно. Госсектор-то липовый, ибо только формально является государственным, а на деле работает как частный: занимается приватизацией доходов и национализацией убытков, вешает затраты и долги на налогоплательщиков, отдавая прибыли правящему олигархически-компрадорскому клану. Компрадорский клан просто прикрывается чужой формой, государственной, как волк в шкуре овцы. На самом деле системный кризис породила система, которая превращает российское экономическое богатство в не российское. Хуже того, не просто в не российское, а в антироссийское, направленное против суверенных и стратегических интересов России. Такой уклад, будучи антигосударственным, маскируется под государственный — вот в чем закавыка. Известная сказка про 70 процентов госсектора придумана как раз для того, чтобы скрывать правду, что более чем 70 процентов нашей экономики находится под пятой олигархически-компрадорского клана. Это первый момент.
Теперь о якобы рентном характере госсекторе. Да, действительно, он выжимает экспортно-сырьевую ренту. Но что это за рента? Если говорить абстрактно, о ренте вообще, не раскрывая ее конкретной природы, то получается, что рабочие, инженеры, специалисты, ученые, другие люди труда, пенсионеры и школьники тоже извлекают ренту. Но этого нет, их доходы созданы их трудом, они живут своим трудовым заработком. Соответственно, имеется в виду не наша с вами рента. А чья? И почему она оказывается в руках тех, кто превращает российскую нефть в не российскую, российский газ в не российский, российские металлы и удобрения в не российские? Если было бы четкое указание на то, чья это рента, кто и как ее присваивает, если бы точно фиксировалось, что это рента тех, кто живет посредничеством с иностранным капиталом, фактически обеспечивая иностранным ТНК владение командными высотами нашей экономики, тогда получилось бы нечто близкое к научному суждению.
И третий момент. На чем держится система, главная цель которой сводится именно к выжиманию этой ренты из нашей экономики и страны в целом? Для того, чтобы прояснить масштаб текущего опустошения России, достаточно одной цифры: суммарный объем компрадорской ренты, перекачанной за рубеж в период с 2012 года по первый квартал 2018 года, достиг 1 триллиона 67 миллиардов долларов США. Расчет выполнен по данным, которые предоставляет Центральный банк.
— А кто рассчитывал?
— Ваш покорный слуга. Есть методика расчета. Она открытая, общедоступная. Впервые компрадорский характер постсоветской экономической системы установлен еще в 2000 году. Тогда же была поставлена и решена скромная задача: оценить степень компрадорского господства в нашем народном хозяйстве. И получен шокирующий результат: постсоветская экономика на 80 процентов принадлежит капиталу, который фактически является подручным иностранного капитала в нашей стране. Если активы в консолидированной банковской системе на 60–65 процентов номинированы в долларах, то кому она принадлежит? Если гражданская авиация использует для магистральных авиаперевозок технику на 95 процентов иностранную, которая находится в лизинге, то это значит, что оборотный капитал иностранный, выручка иностранная, добавленная стоимость иностранная, инвестиции уходят иностранному капиталу. Что остается у нас в секторе гражданской авиации? Голая заработная плата. Если торговые сети работают на иностранный капитал, отсекая от рынка сбыта отечественных производителей, то какой может быть кругооборот внутреннего промышленного капитала? А netback-ценообразование, которое требует равнодоходности на внутреннем и внешнем рынке, когда платежеспособность нашего населения на порядок ниже? А налоговые маневры, которые увеличивают цены на топливно-энергетические ресурсы, бензин и нефтепродукты, электроэнергию только для внутреннего потребителя? Список можно продолжать и продолжать.
«Почему рента оказывается в руках тех, кто превращает российскую нефть в не российскую, российский газ в не российский, российские металлы и удобрения в не российские?»Фото: ©Илья Питалев, РИА «Новости»
«САНКЦИИ ПОКАЗЫВАЮТ, ЧТО США НЕ СОБИРАЮТСЯ ОТОВАРИВАТЬ СВОИ «ФАНТИКИ» РЕАЛЬНОЙ ТОВАРНОЙ МАССОЙ»
— Но как же санкции? Где логика, зачем политические агенты иностранного капитала вводят против его слуг карательные меры экономического характера?
— Санкции показывают, что нефтедоллары, полученные за сырье и переложенные в карманы олигархически-компрадорского клана в виде ренты, есть всего лишь фантики, которые Соединенные Штаты, как эмитент нефтедолларов, не собираются отоваривать реальной товарной массой. Вот в чем состоят санкции и в чем их глубинный смысл, а не просто в том, чтобы кольнуть команду господина Путина в какую-то болевую точку. Не надо скатываться к политологии с ее очень мелким и заказным взглядом на события: санкции означают предлог для одностороннего отказа США и их сателлитов принимать к отовариванию российские нефтедоллары. Посредством санкций рента, например, господина Усманова, может ворочать только российской собственностью, а не европейской, англо-саксонской или, скажем, украинской. Неслучайно с наложением санкций обострился олигархический передел собственности.
И еще одно обстоятельство, над которым следовало бы задуматься в гораздо большей мере. Недавно господин Дерипаска предоставил в качестве обеспечения в Высокий Лондонский суд российские активы аж на 237 миллионов долларов. Деньги вроде бы не миллиардные. Но за этим, казалось бы, единичным фактом стоит большое и очень безотрадное для России явление. Оно свидетельствует о том, что вопросы по российской собственности решаются и предрешаются в Великобритании. Фактически — решаются и предрешаются иностранным капиталом, да еще спекулятивным, фиктивным. Кремль упорно отбояривается от вопроса о собственности, стоит на страже компрадорской власти и собственности, словно мифологический цербер, не желая признавать гибельность денационализации для России. Хотя, на мой взгляд, уже вся наша страна убеждена, за исключением компрадорского меньшинства, что государственно значимая, стратегически важная собственность не должна быть в руках компрадоров. Зато Англия ничем не скована и, как видим, решает вопросы собственности внутри России как хочет. То же самое и американские суды. Кто угодно, но только не Россия решает вопрос о внутрироссийской собственности.
Конечно, государство тоже может извлекать ренту. Когда у нас была государственная монополия внешней торговли, государство так и делало, оно извлекало валютную ренту на перепаде цен. Но валютная рента становилась затем внутренними капитальными вложениями, расходовалась на создание промышленных предприятий и рабочих мест. Ныне компрадорская рента сокращает внутренние капитальные вложения. Поэтому экономическая наука называет вещи своими именами и доказывает, что в стране возобладала реакционная экономическая система, по сути — антироссийская. Никаких задач развития компрадорская система власти и собственности не решает, и решать не может. В конечным счете, что бы ни делал Кремль, все его решения и действия направлены исключительно на обогащение правящего клана.
— Начинают появляться прогнозы на следующий год, составители которых взяли на себя труд конкретно считать и показывать экспертному сообществу последствия уже действующих и ожидаемых антироссийских санкций. Например, аналитики российского рейтингового агентства «АКРА» увидели будущее экономики РФ совсем в ином свете, нежели их коллеги-оптимисты из МЭР и ЦБ. Прогноз АКРА в одном из сценариев предсказывает в 2019 году средний курс доллара в 83 рубля, падение российского ВВП на 2,5 процента и рост инфляции в 8 процентов. Насколько, по-вашему, достоверна такая оценка?
— Приведенные цифры показывают, насколько авторы подобных прогнозов далеки от научного анализа текущей ситуации. Возьмем хотя бы данные по инфляции: они видят ее в следующем году на уровне 8 процентов. Так вот, докладываю: не в будущем, а уже в настоящем мы имеем 10,6 процента инфляции. Это данные Росстата по инфляции ВВП год к году. Та инфляция, которую меряют по индексу потребительских цен, — туфта. Дефлятор ВВП получше отражает реальное положение дел, хотя и с ним можно творить все что угодно. И тем не менее он сегодня двухзначный.
Еще одним барометром инфляции могут служить цены производителя. Так вот, они держатся сейчас на уровне 12–13 процентов год к году. А если оптовые цены с такой страшной силой давят на розничные, то как долго те устоят? Праздник текущего урожая, за счет которого пару месяцев удается создавать иллюзию небольшой потребительской дороговизны, скоро пройдет. Хотя уже сегодня каждый, кто живет исключительно на трудовые доходы, вполне чувствительно ощущает на себе 10,6 процента обесценения рубля, а по отдельным категориям товаров и услуг — намного большего.
Каким образом правительство пытается пускать пыль в глаза и создавать видимость относительно низкой инфляции? Оно трансформирует инфляцию цен в инфляцию качества товаров. Практически все продукты питания, начиная с молока и хлеба, превращены в фальсификаты, суррогаты и эрзац, но их ущербное качество никем и никак не учитывается и не считается. Стандарты качества отменены. Механизм гарантирования качества отключен. Наш потребитель вообще никак не защищен по качеству товаров и услуг. Инфляция качества продукции не то, что двух-, она трехзначная! «Неизменные» цены обеспечиваются дефективным изменением качества. Инфляция качества предметов потребления — одна из причин колоссальной смертности нашего населения. И если команду господина Путина устраивает лубочная картинка по уровню потребительских цен (неважно, что отрава, — важно, что за копейки), то мы с вами живем в реальном мире.
— И все-таки, если американцы введут наиболее жесткий вариант санкционного пакета, какими будут последствия?
— Надо смотреть не на американцев, а на себя. Уж на что вырожденной с 1950-х годов стала советская плановая система, искореженная беспрестанными «реформами», но справлялась с санкциями. Плановая система КНР, вовремя приведенная в соответствие с законом вертикальной интеграции благодаря созданию межотраслевых корпораций, легко отбивает любые санкции и выдерживает торговые войны против США.
— Но власти говорят, что проблемы в экономике сознательно создаются внешними противниками.
— Подход Кремля понятен, но наука на первое место ставит внутренние факторы, благодаря которым система становится либо уязвимой для внешнего воздействия, либо неуязвимой. Санкции есть стандартный инструмент мировой гегемонии доллара. Если американцы напечатали свою бумагу и сумели обменять бестоварные бумажные фантики на реальные продукты человеческого труда, то неужели они настолько глупы, что позволят провести обмен бестоварного на товарное в обратном порядке? Неужели позволят оставить Соединенные Штаты без части технологий и товарной массы, без части машин, оборудования, рабочих мест? С неоколониальной страной американцы строят свои отношения на сугубо неэквивалентном обмене в материально-техническом, товарном выражении. И горе той стране, правящие верхи которой сознательно идут на такую схему. Я далек от мысли, что Кремль чего-то не понимает. Кремль все прекрасно понимает, он просто живет компрадорскими интересами и ставит их превыше всего.
«Господин Дерипаска предоставил в качестве обеспечения в Высокий Лондонский суд российские активы аж на 237 миллионов долларов. За этим единичным фактом стоит большое и очень безотрадное для России явление»Фото: ©Владимир Астапкович, РИА «Новости»
«КРЕМЛЬ НИЧЕГО НЕ ДЕРЖИТ В РУКАХ В ЭКОНОМИКЕ»
— Если социально-экономическая ситуация начнет обваливаться, Кремль сможет удержать положение в стране под контролем?
— Что значит — сможет? Не одни только санкции показывают, что Кремль ничего не держит в руках в экономике. Характерный пример — «майский указ» Путина от 2012 года о полуторакратном увеличении производительности труда к 2018 году. Итог какой? Суммарно производительность труда выросла всего лишь на 3,7 процента! Где обозначенный и обязательный к выполнению целевой ориентир 50 процентов и где реальные показатели? На разных полюсах. А производительность труда — это организация производства и рабочих мест. Производительность труда — это добавленная стоимость, включая заработную плату. А заработная плата — это налоги и социальные отчисления. Это покупательная способность бюджета. Это социальные нормативы, пенсии, социальные пособия, зарплата работников бюджетного сектора. На производительности труда держится совокупный внутренний спрос страны, и если нет управления таким фундаментальным параметром, то о чем вообще может идти речь, о какой управляемости?
А что творится с налогами и бюджетом? Сверхмерно уже налоговое бремя, отягощенное еще многочисленными поборами. Но налоговая система ужесточается преимущественно на входе. Зато никто жестко не контролирует ее на выходе. Ни налоговики, ни минфин, ни Счетная палата — никто. Олигархи же очень хорошо научились изымать из бюджета триллионные льготы и ресурсы «вспомоществования». Идет перевод госрасходов в частные доходы. Такого не выдержать даже бездонному бюджету. Но правительство занято не наведением порядка в госрасходах, а нажимом на рядовых налогоплательщиков. Оно поступает так намеренно, потому что просто не в состоянии управлять целевым движением бюджетных средств. А вы спрашиваете, удержит ли Кремль в своих руках управляемость... Можно привести массу других примеров на эту тему. Где управление накоплением промышленного капитала? Где управление внутренними инвестициями, долей и эффективностью капиталовложений, условиями и сроками их окупаемости, структурной диверсификацией, созданием рабочих мест и цепочек добавленной стоимости, покупательной способностью рубля?
— В 2000-е годы у нас сложился негласный общественный договор: сворачивание «разгула свобод» 1990-х в обмен на рост благосостояния народа и модернизацию общества по западному образцу. Но где-то с 2011-го этот договор начал трещать по швам, а затем и вообще приказал долго жить. Как утверждается, его заменили на другой: экономическая стабильность и державность в обмен на лояльность населения. Могут ли власти выполнить свою часть нового договора в условиях санкций со стороны страны-лидера мировой экономики и в военно-политической сфере? Как будут развиваться события?
— Прежде всего давайте определимся с понятиями. То, о чем вы говорите, — это так называемый социальный контракт. Кого с кем и о чем? Кремля с олигархами. Социальное большинство не удостоилось стать стороной этого контракта. Договоренности были достигнуты за спиной — и, конечно, в ущерб интересам социального большинства. Оно для Кремля является разменной монетой в джентльменском соглашении с олигархатом. Одобряло ли социальное большинство компрадорский пакт Кремля? Никогда — ни в 1990-е, ни в 2000-е годы. Большинство всегда считало приватизацию актом экономически неэффективным для России и социально несправедливым.
— Недавно я беседовал с Александром Аузаном, который говорит, что этот общественный договор (строящийся на державности, национальной ценностной самоидентификации) на новом историческом этапе развития в целом был воспринят обществом позитивно. И мы это видим по результатам президентских выборов, одобрению действий государства по присоединению Крыма, операции в Сирии и так далее. Может такое одобрение политики войти в противоречие с падающим уровнем жизни, экономическими показателями или нет?
— Экономическую науку не надо путать с экономической идеологией. Когда Аузан, декан экономического факультета МГУ, рассуждает с позиции институционализма, то говорит не как ученый, а как идеолог. Тогда он оперирует не тем, что есть в действительности, а институциональной схемой апологии капитала. Схема проста: она предписывает идеологически защищать власть и собственность олигархически-компрадорского клана. В действительности не было такого социального контракта, какой видится господину Аузану. Для нового этапа наука заранее предсказала автономную рецессию в России. На сей счет имеется документальное подтверждение. Могу положить на стол первый, январский номер журнала «Экономист» за 2012 год. Там черным по белому написано, что в 2012 году второй волны кризиса в промышленно развитых странах не будет — вопреки всем крикам и экспертным страхам МВФ, Всемирного банка, ООН, ряда нобелевских лауреатов; что на Россию вместо второй волны кризиса надвигается автономная рецессия, не связанная с циклическим кризисом в странах большой семерки. Научная оценка полностью оправдалась. Что было дальше?
А дальше, уже в кризисных 2015–2016 годах, экономическая наука заметила странные статьи главы правительства господина Медведева, обращенные не к социальному большинству, а так называемой элите. В них он фактически сказал: дорогие олигархи, да, мы впали в бюджетный и экономический кризис, но с вами сообща не должны допустить политического кризиса. Стабильность зависит от вас, от вашей поддержки. От вашего доверия к нам, к правительству, к президенту. А мы со своей стороны не подведем вас. Мы и в кризисной ситуации обеспечим вам вашу прибыль, вашу ренту. Обеспечим путем снижения жизненного уровня всех остальных категорий населения.
Так было дело на том этапе. Какой же здесь новый социальный контракт в интересах большинства? Если у кого-то есть идеологические фантазии о наличии какого-то пересмотренного социального контракта, во имя державности, то наука не имеет к ним никакого отношения. Компрадорский клан и, верно, сторона социального контракта с Кремлем, но контракта давнего, еще 2000-го года. Свои обязательства по этому контракту Кремль исправно выполняет. И в 2015, и в 2016 году прибыли олигархов были рекордными. Тем временем жизненный уровень социального большинства рухнул на 20 процентов, на одну пятую.
«Зависимость отечественной банковской системы от иностранного капитала нисколько не уменьшилась»Фото: «БИЗНЕС Online»
«ИЗЪЯТИЯ ДОЛЛАРОВ ГРОЗЯТ НЕ ОЛИГАРХАМ, А ЧАСТИ НАСЕЛЕНИЯ, КОТОРАЯ ПЫТАЕТСЯ ПОДСТРАХОВАТЬСЯ ОТ ОБЕСЦЕНЕНИЯ РУБЛЯ»
— Но такая политика ведь не может продолжаться бесконечно?
— Протестные настроения уже пускают, образно говоря, рябь по поверхности. Это еще не ураган, не цунами, но котел потихонечку закипает. Чем гасится этот протест? Его гасит особенность, поистине уникальная для нашей страны, бывшей в свое время все-таки высокоразвитой индустриальной державой мира, а именно — до сих пор сохранившаяся связь большинства населения с землей. Если бы не эта связь, обеспечивающая населению возможность прокорма за счет дач, приусадебных участков, огородов, то была бы ситуация как во Франции, Германии, Швейцарии, где связь большинства населения с землей давным-давно устранена капиталом. Мы имели бы ныне совсем другую расстановку социальных сил. Самопрокорм большинства спасает компрадорский Кремль от народного гнева. В то же самое время ЕС, да и Соединенные Штаты, левеют от кризиса к кризису. В результате частный капитал все больше уступает место социальному. Таковым выступает общественный капитал — обобществленный, социализированный, ассоциированный.
Частный капитал такой экономически зависимой страны, как наша, в современных условиях моментально становится рабом иностранного капитала. Потому что есть экономический закон, согласно которому капитал с более высоким техническим строением полностью порабощает капитал с низким техническим строением. Это классика, базовый закон современности, когда мир разделен на империалистический центр и колониальную периферию.
— Банк России устами своего зампреда Василия Поздышева 9 октября сообщил, что наблюдает процесс девалютизации активов банковского сектора. В абсолютном выражении они увеличились на 4,3 триллиона рублей, при этом рублевая часть активов значительно увеличилась, а валютная — незначительно снизилась. Какие позитивные и негативные моменты, возможные риски и для кого этот процесс в себе таит?
— Приведенное высказывание противоречит тому, что сказал господин Путин на недавнем экономическом совещании. Он назвал размер валютных резервов в объеме, если не ошибаюсь, 479 миллиардов долларов США. Эти 479 миллиардов в любом случае должны быть указаны в денежно-кредитной системе страны как иностранные активы. Какая тут девалютизация?
Если имеется в виду девалютизация доходов населения, тогда главная причина — это девальвация рубля. Как бы там ни было, зависимость отечественной банковской системы от иностранного капитала нисколько не уменьшилась. Вообще, сам факт валютизации нашей банковской системы свидетельствует о полной ее подчиненности иностранному капиталу. И эта подчиненность не ограничивается банковско-финансовым сектором. К примеру, в огромной сфере нефтесервиса господствует иностранный капитал, в огромной сфере гражданских авиаперевозок — опять же иностранный капитал, и так практически во всех секторах народного хозяйства. Везде критическая зависимость по компонентам, по узлам и агрегатам, приборам и оборудованию, машинам и технике.
— Однако сейчас активно идут разговоры о некоем плане дедолларизации страны, который засекретили, загнав под гриф «для служебного пользования» и не став обсуждать его даже с экспертным сообществом. Что за этим стоит?
— Для существующей системы власти и собственности все логично и закономерно. Посмотрите на пенсионную экспроприацию: разве ее обсуждали открыто? Нет, страну поставили перед фактом, провели экспроприацию заработанных доходов. Залезли в карман, чтобы изъять у каждого обманутого по миллиону рублей в ценах 2018 года. Разве все готовилось не в режиме секретной операции? Готовое решение вбросили в информационное пространство аккурат к открытию чемпионата мира по футболу, чтобы прикрыться гулом футбольного и околофутбольного шума. Госдума в экстренном порядке проштамповала законопроект. Но волна недовольства все равно вырвалась наружу, и лишь тогда Кремль призвал: давайте пообсуждаем. А чего обсуждать, когда решение принято и законодательно скреплено? Решили бы увеличить пенсионный возраст для родившихся в 2018 году, которые еще не начали трудовую деятельность и ничего не заработали, особых вопросов не было бы. Условия меняются для нового поколения. Оно заранее знает их и может выстраивать свою жизненную стратегию, выбирать профессию, линию сбережения, ничего не теряя. Но Кремль поступил по-другому, открыто поправ социальную справедливость, так как придал закону обратную силу. Люди вступали в трудовой процесс по одним законам, условиям выслуги лет и пенсионного обеспечения, а им навязали другие, в одностороннем и принудительном порядке, без их ведома и согласия. С точки зрения социальной справедливости так поступать нельзя. Но с точки зрения интересов и выгод олигархически-компрадорского клана поступать так и можно, и должно. Он требует, чтобы обеспечение его прибылей поддерживалось на неизменно высоком уровне. А это осуществимо только за счет роста социальных издержек и потерь, включая потерю здоровья и жизни людей.
В этой же логике находится кампания по дедолларизации. Похоже, она сведется к тому, что валютные операции или заграничные поездки будут обставлены налогами, сборами или поборами, по типу курортного сбора. Чтобы на деле убрать зависимость от империализма доллара, надо победить деиндустриализацию. Иного способа добиться экономической и валютной независимости не существует. Но Кремль даже не помышляет об устранении деиндустриализации, о возвращении России статуса крупной научной и машиностроительной державы. По сути, обдумывается очередная экспроприация заработанного трудом. Изъятия грозят не олигархам, а той части населения, которая пытается подстраховать себя от обесценения рубля. Хотя нефтедоллар, скажу еще раз, отнюдь не твердая валюта. В мире нет такого органа, который считает инфляцию нефтедоллара. Инфляция внутреннего американского доллара подсчитывается ежедневно соответствующим агентством Соединенных Штатов, а инфляция нефтедоллара составляет проблему тех, кто получает нефтедоллар. Никаких обязательств по товарному обеспечению нефтедоллара Соединенные Штаты на себя не принимают, что лишний раз и показывают пресловутые санкции.
«Компрадорский пакт, который команда Путина заключила с олигархами, оказался в непримиримом противоречии с требованиями закона вертикальной интеграции»Фото: kremlin.ru
«ПРОИЗОШЛО НЕДОПУСТИМОЕ НАРУШЕНИЕ ЗАКОНА ВЕРТИКАЛЬНОЙ ИНТЕГРАЦИИ»
— Внешний долг РФ по состоянию на 1 октября 2018 года, по предварительной оценке Банка России, составил 467,1 миллиарда долларов, говорится в опубликованном на днях отчете ЦБ. При этом внешняя задолженность банков — 91,8 миллиарда долларов, внешний долг небанковских секторов — 317,3 миллиарда долларов, внешняя задолженность органов госуправления — 46,5 миллиарда долларов, а задолженность Центробанка — 11,5 миллиарда долларов. Учитывая наши золотовалютные резервы, суммы вроде бы не катастрофические, однако львиную долю этих средств должны компании, которые находятся не в лучшем финансовом состоянии, многие под санкциями. И должны мы государствам, участвующим в санкционном давлении на Россию. Как будет развиваться ситуация с возвратом долгов в таком положении? Государство за счет ЗВР будет субсидировать отечественных должников, чтобы помочь им расплатиться? Какое воздействие это может оказать на экономику страны, бюджет и население?
— При кризисе 2008 года дефолт России не грозил. Почему? Потому, что сумма валютных резервов превышала сумму внешнего долга. Когда в 2000 году к власти пришла команда Путина, она сделала два изменения — пошла на сокращение государственной части внешнего долга и отщепление определенной части ренты в бюджет через НДПИ и экспортные пошлины, чтобы поддержать совокупный внутренний спрос. Во многом именно благодаря этим двум изменениям команда Путина понравилась большинству россиян. Чуть-чуть ущемив олигархов, за счет части олигархических доходов, направленных в бюджет, команда Путина устроила «экономику спроса» и приукрасила фасад компрадорской России. Олигархический клан отделался малым, чтобы сохранить основное.
Во всем этом был только один изъян, но фундаментальный и смертельно опасный для страны. Произошло недопустимое нарушение закона вертикальной интеграции. Будучи одним из законов современной стадии развития капитализма, он гласит: нельзя максимизировать прибыль на основе промежуточного производства, ее нужно максимизировать на основе конечного производства, то есть на основе обрабатывающей высокотехнологичной индустрии, выпускающей товары с высокой добавленной стоимостью. Компрадорский пакт, который команда Путина заключила с олигархами, оказался в непримиримом противоречии с требованиями закона вертикальной интеграции. В настоящее время только Россия — единственная страна из тех, которые хотя бы раз в своей истории бывали промышленно развитыми, — не имеет вертикально-интегрированного строения экономической системы. Кремль действует в полном разладе с законом вертикальной интеграции и выжимает ренту из промежуточного, а не конечного производства; из добычи, а не полной и высокотехнологичной переработки сырья. Что это значит с точки зрения поставленного вопроса? Это означает, что центр прибыли выносится вовне, а центр издержек, потерь и долгов остается внутри страны. Повторим: прибыли олигархов есть потери и долги социального большинства.
Несмотря на все это, до 2011 года сохранялось впечатление, что команда Путина сознательно стремится к тому, чтобы валютные резервы неизменно превышали совокупные внешние заимствования, желая в известной мере сохранять свободу рук. И действительно, такая пропорция соблюдалась, но потом оказалось, что она соблюдалась не сознательно, не в режиме целевого регулирования, а складывалась сама собой, стихийно, за счет бешеной инфляции нефтедоллара, когда цена бочки черного золота доходила до 150 долларов.
В 2011-м сумма внешнего долга превысила размеры валютных резервов, чем создала предпосылки для дефолта. Да, формально чисто государственный долг небольшой, а львиная его доля приходится на корпоративную составляющую. Но в этой корпоративной составляющей большое количество компаний с липовым госстатусом. Их одарили статусом государственных не потому, что они работают на государство и на страну, а для того, чтобы их валютная платежеспособность была гарантирована государственным бюджетом России. Вот почему нынешней совокупный долг — это фактически госдолг, только в иной форме. Кстати, кто возглавлял тогда минфин, в чине даже вице-премьера? Известный знаток экономики господин Кудрин. А кто курировал господина Кудрина в ранге руководителя правительства? Тоже известно — господин Путин. Сложно сказать, управляемостью чего они тогда занимались, но факт нарушения основополагающей экономической пропорции неоспорим. Диспропорция вызвала тяжелейшие последствия: бюджетный кризис, шоковую девальвацию в декабре 2014 года, всплеск инфляции и массовое обнищание в 2015 году, пенсионный дефолт. Если бы внешних долгов не стало больше, чем валютных резервов, последствия были бы менее тяжкими.
— Эта система сохранится или она все-таки дойдет до того рубежа, когда ее надо будет менять?
— Она давно дошла до этого рубежа. Еще в 1996 году, при позднем Ельцине. Именно из-за того, что она уже тогда дошла до ручки, произошла смена первого лица и олигархи поделились частью своей ренты. За это решение, то есть за абсолютно искусственное спасение олигархически-компрадорской системы, страна продолжает расплачиваться по сей день: дикой отсталостью во всем, даже в некогда передовых областях, массовым обнищанием и абсолютным вымиранием. Вместо естественного роста происходит неестественная убыль населения. Ни разу за все правление команды — как Ельцина, так и Путина — демографическая кривая не демонстрировала устойчивого движения вверх. Были отдельные краткосрочные периоды, когда за счет миграционных поправок, включения крымского населения удавалось создавать иллюзию, будто положение начинает меняться к лучшему, но жизнь всякий раз разоблачала бумажную демографию. Реально при компрадорской диктатуре Россия вымирает.
Ретроградный процесс будет продолжаться до той поры, пока в стране не сложится противодействующая социальная сила. А она не сложится, пока в обществе не станет доминирующим осознание того, кто и почему на самом деле является врагом страны, врагом развития и подъема России, почему система компрадорской власти и собственности объективно ведет страну к развалу. Это вопросы общественного сознания, общественной организации и самоорганизации. Они выходят за предметную область экономической науки.
«ВЫХОД ИЗ СИТУАЦИИ — АНТИКОМПРАДОРСКИЙ ПЕРЕВОРОТ ЛИБО СВЕРХУ, ЛИБО СНИЗУ»
— 10 октября правительство РФ утвердило комплексный план модернизации и расширения магистральной инфраструктуры, на которую планируется потратить порядка 6,3 триллиона рублей. Многие именитые экономисты, в частности академик Виктор Ивантер, считают, что активное инвестирование государства в инфраструктуру разгонит экономический рост и потянет за собой в инвестиционном плане частный сектор. И будущее страны, таким образом, видится в некоем варианте госкапитализма. Вы с ним согласны?
— Абстрактно мои академические коллеги мыслят совершенно верно. Они выступают за так называемую инвестиционную модель развития. О ней мы говорили и даже приняли соответствующую резолюцию еще на пермском конгрессе экономистов, по-моему, в 2013 году. Но что такое государственные инвестиции в понимании моих академических коллег? Если это государственные инвестиции, осуществляемые за счет полного огосударствления экспортно-сырьевой выручки, то я целиком и полностью за такие инвестиции и за то, чтобы на выходе они превращались в автоматизированные рабочие места, а не ренту олигархов. Но, насколько знаю позицию названных и не названных вами экономистов, они предлагают не такое решение. Давайте посмотрим теперь, можно ли совместить сохранение компрадорской ренты, а сумму ее я назвал (1 триллион 67 миллиардов долларов США за период 2012 — первый квартал 2018 года, в пересчете на рубли по нынешнему курсу это три годовых федеральных бюджета страны), с государственно-инвестиционной моделью развития страны. Рентные деньги практически все уходят из России: тогда откуда еще взять нечто на государственные инвестиции? Если не предлагается раскулачить олигархов, на кого придется возложить бремя инвестиционного развития? В чей карман надо будет запустить руку за инвестициями? Звучит-то предложение вроде бы благозвучно, но источник-то, извините, асоциальный. Об этом ученый обязан думать.
Предположим, нажмем мы в очередной раз на население, и без того обобранное до нитки, занятое самопрокормом на земле. Соберем-таки нужную сумму. Но где гарантии, что эти государственные инвестиции не станут в конечном результате новым источником извлечения компрадорской ренты? Никто такой гарантии не дает, и не может дать.
— Выступая на бюджетных слушаниях в Совете Федерации, министр финансов Антон Силуанов заявил, что на цифровизацию отечественной экономики в рамках трехлетней программы будет направлено 415 миллиардов рублей, а в течение 6 лет — почти 1 триллион рублей. Помимо цифровой экономики, упор будет сделан на развитие экспорта. Но у нас от 50 до 60 процентов основных фондов реального сектора обычной экономики либо уже выработали свой ресурс, либо находятся на уровне, близком к этому. И как будут развивать экспорт, на что конкретно потратить 300 миллиардов рублей, кому и за что давать? С кого потом спрашивать за результат?
— Что такое цифровая экономика в ее правительственной подаче? Это очередной предлог для изъятия у социального большинства денег ради обогащения меньшинства. Кем контролируется и управляется расходная часть бюджета через государственные инструменты? Нами с вами? Нет. В результате государственные расходы становятся частными доходами. И цифровизация, подобно прочим «национальным проектам», не более чем очередной предлог, чтобы еще раз залезть в карман бесправного налогоплательщика.
Упомянутые 300 миллиардов рублей, выделяемые на поддержку несырьевого экспорта, тоже станут частью компрадорской прибыли. Это абсолютно ясно. Вспомните громкие инфраструктурные проекты к Олимпийским играм и чемпионату мира по футболу. Сколько там государственных денег стало частной прибылью? Какие были реальные затраты, если изначально заявленная стоимость питерского стадиона — 5 миллиардов, а на выходе — более 55?
История русского капитализма — времен его первого, дореволюционного, пришествия и его закономерного конца — исчерпывающе доказывает врожденную реакционность компрадорской системы. Российский капитализм изначально был таковым, из-за чего царская империя и не могла провести ни первоначального накопления промышленного капитала, ни индустриализации. Причина ясна: российский капитал с низким техническим строением был моментально порабощен иностранным капиталом с высоким техническим строением. Октябрьская революция 1917 года, если разобраться основательно, была первой в мире антикомпрадорской революцией. В советские времена об этом мало говорили, уделяя больше внимания упрощенным идеологическим штампам типа «мир хижинам, война дворцам». Институтам приходилось постфактум обосновывать правоту Ленина о предпосылках «социалистической революции», в частности об империализме как едва ли не главной из таких предпосылок, хотя империализм не имел отношения к реальной революционной ситуации. Она была обусловлена прежде всего компрадорским характером российской буржуазии и великокняжеского капитализма царской империи. С рабочего компрадорский капитализм драл три шкуры, рабочих и крестьян погнал на бойню Первой мировой войны в качестве пушечного мяса, за долги Англии и Франции. Поэтому буржуазия всеми силами просилась и напросилась на свержение, на революционное отстранение от власти и собственности.
— Кстати, о населении. Выступая на днях на заседании правления российского союза промышленников и предпринимателей, глава Счетной палаты Алексей Кудрин заявил, что обозначенная Владимиром Путиным цель по снижению бедности на 50 процентов практически нереальна и в ближайшие годы недостижима. По словам Кудрина, даже если темпы роста ВВП будут выше 3,5 процента, а на поддержку бедных семей направят больше ресурсов, чем сейчас, за 6 лет уровень бедности удастся снизить лишь на 30 процентов. В этой связи два вопроса. Кто и как готовит президенту перспективные цифры, если он во всеуслышание обнародует абсолютно нереальные показатели? Или это Кудрин не прав? И второе: по прогнозам большинства экономистов, темпами в 3,5 процента мы в ближайшие 6 лет расти не будем, а бедность только вырастет из-за увеличения пенсионного возраста, роста налогов и инфляции... В высоких кабинетах этого не понимают?
— Здесь опять-таки дело не в том, понимают в Кремле или не понимают. Наука просвещает, наука открывает глаза на неизведанное, а шкурные интересы ослепляют. Кремль служит сохранению власти и собственности компрадоров, сохранению их диктатуры, поэтому абсолютно неважно, что он понимает или чего не понимает. Проблема не в интеллекте, а в интересах. Ближайшая перспектива совершенно очевидна: России предопределено либо развалиться на части, либо начать восхождение от компрадорского капитализма к суверенным формам, к социализированным формам развития, исключающим и компрадорскую власть, и компрадорскую собственность.
— Мы сейчас не на этом пути?
— На компрадорском, гибельном для нашей страны.
— Выход из ситуации есть?
— Выход из ситуации есть: антикомпрадорский переворот. Его осуществление возможно либо сверху, либо снизу, либо комбинированным действием. Но это должен быть социальный переворот качественно нового типа, без разрушения производительных сил. Нужно убрать компрадорский капитал и во главе экономической системы поставить социальный. Такова сверхзадача наших дней. Разумеется, иностранный капитал встанет на дыбы, но при неразрывном единстве власти и народа заграничная злоба окажется бессильной.
— Если Кремль не контролирует ситуацию, то как он сможет поменять положение вещей?
— Опять же это показывает опыт 1917 года. Вначале теряют поддержку продажные интересы и их носители. В общественном сознании утверждается необходимость стратегической национализации, то есть национализации командных высот экономики, возвращения их в суверенную собственность. Происходит дефрагментация компрадорского клана. Вследствие осознания грозящей катастрофы он раздваивается. Из него выделяется, с одной стороны, откровенная пятая колонна, контрреволюционная и готовая пожертвовать Россией, а с другой — суверенная фракция, способная приобрести массовую опору. Идеологии и силе стяжания противопоставляются идеология и сила служения. Затем суверенная фракция добивается двоевластия, после чего прямо апеллирует к массам. Они и становятся движущей силой социального переворота, осуществляемого ради их коренных интересов.
Гарантировав суверенитет над командными высотами экономики, Россия перестает работать на иностранный капитал и начинает работать сама на себя. Социально-экономическая система приводится в соответствие с законом вертикальной интеграции и обеспечивает заинтересованность, а не принуждение. Труд возвышается, производительность труда поощряется. Страна преодолевает деиндустриализацию и в плановом порядке проводит новую индустриализацию — наукоемкую и высокотехнологичную, добиваясь создания и преобладания автоматизированных рабочих мест. Восстанавливаются и наращиваются все социальные завоевания советского времени — в образовании, здравоохранении, социальном обеспечении, культуре, межнациональном взаимодействии. Безусловно, должна быть найдена и адекватная форма политической организации социального большинства, с государственностью и бюджетными отношениями нового типа. До сих пор революцию делали одни, а плоды пожинали другие. Теперь такой вариант недопустим. Решившись на антикомпрадорскую революцию, социальное большинство не должно оказаться в обманутых, как при компрадорских реформах.
Вадим Бондарь
https://www.business-gazeta.ru/article/407310
03.01.2018 «Инфляция нефтедоллара помогает Кремлю создавать видимость оживления»
Главред журнала «Экономист» об экономических законах, которые сильнее власти, и о том, почему ничто не помешает Путину красочно обставить выборы
«В 2018 году будет продолжаться системный кризис с компрадорским ужасом без конца», — предвидит главный редактор журнала «Экономист» Сергей Губанов. В интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал о том, почему считает российский режим компрадорским и полагает, что тот растащит Россию по межнациональным швам, можно ли гарантировать переизбрание Путина на 200%, за счет чего патерналистская инерция довлеет над поколениями и как выглядят реальная инфляция и покупательная способность россиян.
Сергей Губанов Фото: ©Виталий Белоусов, РИА «Новости»
«МАКСИМУМ КОМПРАДОРСКОЙ РЕНТЫ — ВОТ И ВСЯ ФУНКЦИЯ ПОСТСОВЕТСКОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ»
— Сергей Семенович, какие события в 2017 году стали ключевыми в экономике? Стали ли мы жить лучше?
— Основные итоги 2017 года были вполне предсказуемы, поскольку в силе остается компрадорская система, которая направляет все ресурсы на обогащение олигархически-компрадорского клана, а не на развитие нашей страны. В конце 2016 года я утверждал, что экономика экстраординарных сюрпризов не принесет: рецессия перейдет в топтание на месте, покупательной способности и внутреннего спроса не прибавится, нищета и бедность останутся массовыми, с капитальными вложениями и новыми рабочими местами будет туго, политика Кремля будет по-прежнему кризисной для трудящихся и антикризисной для олигархов.
Было понятно, что немножко начнет подрастать нефтяная конъюнктура — в силу разных обстоятельств, а экспортно-сырьевая модель, которую Кремль лет 10 уже хоронит, но никак не может похоронить, еще немного потрепыхается и станет создавать такую же иллюзию роста, какую она создавала с 2000 года по сентябрь 2008 года. На самом деле этот рост полностью, а если точно — на 93 процента, обусловлен инфляцией нефтедоллара, то есть это в основном фиктивный рост. Для того чтобы понимать его фиктивность, задаю простой вопрос: что больше — килограмм гвоздей или килограмм ваты? Если в 2000 году мы экспортировали около 230 миллионов тонн нефти, в 2017 году — примерно столько же (но в долларовом выражении это несопоставимые величины), то приросло ли реальное богатство страны, приросла ли покупательная способность населения, предприятий, государственного бюджета? Нет. Даже теоретически не могла прирасти, потому что вывозится примерно одинаковый физический объем товарной массы, при этом не меняется структура экспорта, по сути, колониальная, несмотря на все заклинания и декларации об импортозамещении.
Естественно, что на основе нынешней экономической системы, которая абсолютно неэффективна и бесперспективна, решать крупные народнохозяйственные задачи невозможно. Об этом мы говорим с давних времен, еще при Михаиле Горбачеве указывали, что система хозрасчетного капитализма, сложившаяся в Советском Союзе, сплошь затратная и, самое главное, изолирует нас от научно-технического прогресса. Та система была дезинтегрированной, без межотраслевого взаимодействия, а потому не создавала спроса на инновации и высокие технологии, на качественное обновление рабочих мест, на высокотехнологичные виды продукции, на структурные сдвиги, обусловленные микропроцессорной революцией и потребностью в автоматизации производительных сил.
Затем ретрореформаторы вообще свернули в 1990-е годы не туда, назад, на путь к старорежимному, низшему, самому отсталому капитализму — компрадорскому, во всем зависимому от иностранного капитала. Дезинтеграция была возведена в степень. Затратность компрадорской экспортно-сырьевой модели на порядок выше, чем затратность советского хозрасчетного капитализма. Если советская хозрасчетная модель позволяла, по крайней мере, направлять финансовые ресурсы на пусть не всегда рациональное, но все-таки внутреннее строительство, то сегодня компрадорский клан вообще выкачивает из страны ресурсы, они просто уходят из России, оставляя нам деиндустриализацию и вымирание. Уж лучше закапывались бы внутри страны, воплощались в социальную инфраструктуру, в дополнительные парки и скверы, детсады, школы, различные здания, спортивные и культурные сооружения — и то было бы лучше, даже если их архитектурный облик был бы не самым эстетичным, не самым ласкающим взгляд. Лучше бы вкладывали ресурсы в экологию, индустриальную сортировку мусора, рециклинг, ветровую и солнечную энергетику, канализацию, очистку сточных вод — масса направлений, где полезнее закапывать ресурсы даже без видимой коммерческой эффективности.
Но в том-то и компрадорский характер постсоветской системы, что наше национальное богатство она превращает в офшорное: из российского — в нероссийское, из внутреннего — во внешнее. Максимум компрадорской ренты — вот и вся функция постсоветской экономической системы. И на охране именно этой системы стоит Кремль, хотя направо и налево рассыпается в демагогических призывах то к инновациям, то к модернизации, то к новой индустриализации, то к созданию 25 миллионов новых рабочих мест, то к цифровой экономике.
— О рабочих местах, вошедших в «майские указы», традиционно говорит бизнес-омбудсмен Борис Титов...
— Отмечу, что цифра 25 миллионов рабочих мест заимствована из моей статьи 2003 года, Борис Титов умыкнул ее и преподнес на блюдце Владимиру Путину в 2010 году, однако при этом полностью оторвал данную цифру от контекста и от того, чем она была подкреплена. Речь шла не просто о высокопроизводительных рабочих местах, а об автоматизированных рабочих местах технотронного уровня, на каждом из них можно было бы создавать добавленную стоимость, эквивалентную минимум 130 тысячам евро в год. Вот что такое те рабочие места, которые требуются для нашей экономики, с точки зрения науки. И что же преподнес господин Титов? Просто высокопроизводительные рабочие места. По какой мерке? Надо сравнивать хотя бы с американскими, германскими, британскими, швейцарскими рабочими местами, то есть высокопроизводительными по мерке передовых промышленно развитых стран. А что делает господин Титов? Он сравнивает со средней производительностью по российским условиям, и у него получается, что все, что хотя бы на каплю выше средней производительности по России, — это высокопроизводительное место. Получается, незачем ориентироваться на устранение отставания России от стран с высшей производительностью труда. Большей профанации придумать невозможно. При этом сей господин еще претендует на роль кремлевского экономического идеолога и берется изобретать нечто программно-стратегическое.
«ДЛЯ КОМПРАДОРСКОГО КЛАНА НЕВАЖНО, ЧТО ТАМ ИЗРЕКАЮТ ЗАТЮКАННЫЕ ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ УЧЕНЫЕ»
— Сейчас в основном обсуждаются две стратегии: центра стратегических разработок во главе с Алексеем Кудриным и Столыпинского клуба с Борисом Титовым. В этом споре стратегий вы на чьей стороне? Или вы готовы свои предложения представить?
— Наука не может быть на стороне ни одной из позиций, так как обе они заведомо ненаучны. Например, у Кудрина совершенно бессодержательная позиция, он смешивает политику с инвестициями, да произносит только словосочетания, заимствованные из отчетов МВФ и Всемирного банка. У него в речах два конька — цифровая экономика и производительность труда. Наш журнал «Экономист» десятилетиями беспрестанно — что при горбачевском извне управляемом хаосе, что при ельцинской капитуляции перед империализмом доллара, что при олигархически-компрадорской вертикали команды Путина — из номера в номер твердил и твердит, что без системы повышения производительности труда рассчитывать на какое-либо развитие бесполезно. Естественно, для компрадорского клана неважно, что там изрекают затюканные отечественные ученые, куда важнее инструкции иностранного капитала. И вдруг в докладе Всемирного банка по России (№36 от декабря 2016 года) мы с удивлением увидели, что, оказывается, теперь и Всемирный банк рекомендует нашей стране повышать производительность труда. Наконец-то! Не прошло и трех десятилетий, как Всемирный банк признал, что вообще-то неплохо и России заняться производительностью труда. Плюс там же среди сфер, которые могут хоть как-то подтолкнуть производительность труда вверх, назвали цифровую экономику.
Не прошло и двух дней, как эти пункты были включены в набросок стратегических размышлений Кудрина. Хорошо, мы только приветствуем, что он говорит о производительности труда так же, как об этом говорит Всемирный банк. Но если бы Кудрин читал не только доклады Всемирного банка, но и аналитические материалы Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), куда Россия никак не может попасть в силу ряда причин, то он бы знал, что идея цифровой экономики дебатировалась за рубежом лет 10 назад. А сейчас наука рекомендовала бы Кудрину обратить внимание на США, Германию, Францию, Великобританию, Швейцарию, где под цифровой экономикой однозначно имеют в виду цифровую индустрию, потому что без нее оцифровывать что-либо, не говоря уж о рабочих местах, совершенно невозможно. А цифровая индустрия — это остов новой индустриализации, которую мы превратили из научной гипотезы в концепцию, теорию и даже парадигму, признанную большинством в отечественном научном сообществе. О цифровой индустриализации мы говорим минимум 15 лет, обосновав ее задолго до того, как вопрос о реиндустриализации был поднят в США, Великобритании, Канаде, ЕС. Теперь господин Кудрин, который не в теме, берет совершенно затасканные, отжившие идеи из отчетов Всемирного банка и кладет на стол господину Путину в виде своих великолепных стратегических новаций.
Что касается производительности труда, то поворот Кудрина к этому пункту, безусловно, мы поддерживаем, потому что он, наконец, поддержал то путеводное направление, которое нам действительно жизненно необходимо: при нынешнем уровне производительности труда не приходится рассчитывать даже на сохранение страны — такова объективная реальность. Беда только в том, что Кудрин готов упоминать производительность труда, но не готов назвать ни одной меры, чтобы двинуть уровень вверх. Отличительный признак всего кабинета Путина в том, что, кроме как приватизировать и обращать национальное в частное и офшорное, он ничего больше не умеет и ни в чем больше не заинтересован.
Подъем производительности труда — это не только и не столько технологии, на которые упирают сегодня Путин и его команда. Ничего подобного. Многие страны мира давным-давно проходили через такие же иллюзии, обжигались и вынесли для себя главное — для повышения производительности труда нужна организация производства и заинтересованность работника в повышении производительности труда, то есть надо уметь платить за производительность труда, платить за результат, а не процесс. Высшая производительность нужна всем, весь мир о ней кричит, но мало кто способен ее организовывать. Если говорить о нашей стране, то специалистов наперечет, считаные единицы.
Недавно был один очень интересный опрос по линии предпринимательского сообщества — выясняли, сколько руководителей предприятий занимаются производительностью труда. Опрос охватил примерно 3 тысячи руководителей. Как думаете, сколько из этих 3 тысяч занимаются производительностью труда?
— Может, 1 процент?
— Аж два человека! Почему? Нет спроса на производительность труда. Собственники, которые задарма приобрели стратегические предприятия, хищнически выжимают все, чтобы заполнить свой карман. Пока поток дохода их устраивает, они палец о палец не ударят для новой организации производства, для новых высокотехнологичных рабочих мест. Но Кудрину же это невдомек, поэтому он спекулирует на технологиях вместо организации спроса на производительность труда и заинтересованности в ней со стороны работников.
Есть опыт истории. Большевики уже на следующий день после революции, после политической победы получили от экономики по голове, так как перед ними встал вопрос: как платить за производительность труда? Они думали-думали, но ничего не надумали. В итоге порешили платить по-капиталистически и требовать, чтобы люди работали по-социалистически. О как! Естественно, вместо решения задачи погрязли в проблеме, выскочить из нее СССР не мог все 70 лет своего существования. Почему? Не знали, как надо платить за производительность труда, как маневрировать распределением общественного труда и совмещать ее увеличение с «валом». Поэтому, между прочим, реальное повышение производительности доставляло Госплану СССР куда больше головоломок, забот и хлопот, чем любой товарный дефицит или дисбаланс.
«МНЕ УДАЛОСЬ НАЙТИ СПОСОБ, КАК ПООЩРЯТЬ ЗА ПОВЫШЕНИЕ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТИ ТРУДА»
— А как надо платить?
— Этот вопрос как раз по адресу. Сейчас занимаюсь постановкой системы производительности труда на одном солидном предприятии. По условиям контракта пока не уполномочен раскрывать детали и называть это предприятие. Но если кратко, то это цифровая модель производительности труда. Это значит, что зарплата полностью настроена на производительность труда и пропорциональна ей. Советская система наказывала рабочего, если он снижал трудоемкость и повышал производительность труда, — срезала тарифы и расценки. И ныне так делается. В итоге производительность подменяется интенсивностью труда. Тщательно проанализировав советские уроки, обладая практическим заводским опытом на машиностроительном предприятии, простояв определенное время у станка, потом проштудировав в университете научные источники, работы наших и зарубежных специалистов по вопросу, мне удалось найти способ, как можно не наказывать, а поощрять рабочих и административно-управленческий персонал за повышение производительности труда.
— Так как же?
— Ростом зарплаты пропорционально росту производительности труда. Здесь есть свои сложности и тонкости, по которым удалось найти решения. Первая — как правильно считать производительность труда. Допустим, надо сравнить производительность труда токаря, бухгалтера, инженера и директора. Можно ли это сделать? На первый взгляд, проблема кажется неразрешимой. С кондачка тут не подойти. Но в итоге она решена. Вторая закавыка — как учитывать качество на каждом рабочем месте. Третья — за что платить техническим работникам и административно-управленческому персоналу, как подсчитывать их производительность труда. Все это своего рода вопросы-маркеры. И по всем этим трем позициям обоснованы конкретные и счетные критерии, применимые к реалиям, а не только описанные в теории.
— То есть ваша система работает только на производственных предприятиях?
— На любых, но везде нужно «приземлять» систему на живую почву, адаптировать к специфике работы и производственных процессов.
— Я понимаю, что можно посчитать производительность труда какого-нибудь токаря, но как посчитать производительность труда учителя, врача, в конце концов, журналиста?
— Как раз оцифровать критерии для «какого-нибудь токаря» на порядок сложнее, чем для врача, журналиста, учителя, библиотекаря. По ним-то все проще пареной репы. Другое дело, что критерии хотя и простые, но не совсем привычные — переворачивают сознание. Тем не менее они счетные и четко работают, о чем свидетельствует практический опыт. Система работает. Чтобы дать представление о ней, достаточно привести в пример штатно-финансовое расписание: там кроме фамилии, должности и оклада появляется одна новая графа — «Счетный критерий эффективности». У нас при трудоустройстве всегда спрашивают: «Сколько я буду получать?» Но никто не спрашивает: «А за что я буду получать?» Это «за что» надо оцифровать. Именно так и сделано, что является фундаментом новой системы.
Если бы господин Кудрин знал о таких работах науки и практики, то понимал бы, что говорит о производительности труда как дилетант, которому нужно, скажем, лет 10 основательно подучиться и в аудитории, и на производстве. Производительность труда — самое главное в экономике для страны. Где нет высокой производительности труда, там страна отличается тотальной отсталостью, начиная с качества жизни людей и заканчивая технологиями производства. Кремль наивно верит, будто достаточно напичкать технологиями нашу экономику. Ничего толкового, ничего дельного при таком технократическом подходе не получится, ибо забыт человек труда. Рублем минфина стоящие перед нами вопросы тоже не решаются. Вот и выходит, что все кремлевские стенания об уровне производительности труда не стоят выеденного яйца, потому что не идут дальше голой демагогии, смехотворной для хозяйственника и рабочего.
Упомяну один показательный эпизод. Выступая в комиссии РАН по производительности труда (есть такая академическая комиссия), предложил сделать национальный доклад о производительности труда в РФ. Все дружно вскинули руки за. Как только дошло до дела (надо ведь организовать коллектив специалистов, создать хотя бы элементарные условия, чтобы можно было регулярно получать необходимые материалы и сводки, обсчитывать аналитику, устраивать обсуждение результатов, то есть надо решить прозаические, но элементарно необходимые организационные вопросы), стали выяснять, кто и как должен это финансировать: частный капитал, бюджет или банки. Утонули в том, что никакого отношения к ученым не имеет. Разве это государственный подход? Едва ли. Если производительность труда — приоритет для Кремля, то Кремль и должен обеспечить общегосударственную ответственную постановку соответствующей работы с участием лучших ученых и практиков страны. Это не дело, чтобы ученые бегали с протянутой рукой. Да, есть госпрограмма по производительности, есть паспорт этой госпрограммы, запрошена многомиллиардная смета, но в содержательном отношении это жалкая пустышка, выгодная только ее шарлатанским создателям, ибо никакой системы оплаты пропорционально производительности для людей труда там нет, как, впрочем, и экономических интересов работника.
— Так чем закончилась та история?
— Тем, что предложение осталось предложением. Выходит, Кремлю неинтересно, какая у нас отправная точка по производительности для экономики в целом и важнейших секторов. Чего же стоят тогда кремлевские разговоры о производительности труда, если не интересует даже исходный пункт? Да, мы знаем, что сегодня у нас 29,3 процента американского уровня производительности труда. Мы научились считать и отслеживать этот показатель в режиме реального времени, могли бы выйти хоть на ежемесячный формат сравнения при более расторопном Росстате. Но проблема не в том, чтобы обнародовать обобщенную цифру, а в том, чтобы фундаментально оценить масштаб и причины отсталости в структурном разрезе народного хозяйства, показать реальную картину в динамике — по секторам и отраслям, по регионам, по услугам и товарам. Причем надо добиться сопоставления с покупательной способностью заработной платы, чтобы мы, наконец, установили, какова была реальная динамика производительности труда и зарплаты, производительность какого труда динамичнее — в секторе услуг или в секторе, который производит товарную массу. Если в секторе, который производит реальную товарную массу, то где — в добыче сырья или в переработке. Если в переработке, то в низко- или высокотехнологичных секторах. Это серьезная научная работа. Раз уж заниматься производительностью труда, то надо делать работу профессионально и без болтологии.
Нигде в мире нет цифровой модели производительности труда, в промышленно развитых странах тоже мучаются с подходящими счетными критериями, но там преобладает эмпирика, теоретически решение не найдено. А мы нашли его и, более того, проверили в действии. Плюс мы знаем, какая организационная форма нашего производства отвечает высшему уровню производительности труда. Не всякая организационная форма годится, форма отраслевых советских предприятий абсолютно не годится, форма олигархических компрадорских предприятий — тоже. Форма типа Красноярского алюминиевого завода не годится, даже форма КАМАЗа не годится. И в целом по народному хозяйству должна быть организационная структура, выстроенная по закону вертикальной интеграции, в соответствии с законом межотраслевых цепочек производства добавленной стоимости. Должна быть экономическая система, которая целевой функцией имеет не прибыль, а добавленную стоимость. А добавленная стоимость — это покупательная способность не только капиталиста, а рабочего и государства, то есть там еще и зарплата, и доходы бюджета. Вот что надо максимизировать. При этом необязательно максимизировать прибыль, зато надо максимизировать зарплату и бюджетные доходы. О такой экономической системе господин Кудрин, естественно, не слыхивал и понятия не имеет.
Вообще, Кудрин никогда не был представителем отечественного научного сообщества, наоборот, он только упрекал экономистов, что проспали кризис 2008 года, не сообщили заранее ему, когда он был министром финансов и вице-премьером. Но чего он хотел от экономического сообщества в 2008 году, какого предупреждения и предостережения, если в январе на Давосском форуме опрометчиво ляпнул, что кризис России не грозит, что она островок благополучия в бушующем океане мировых потрясений? Много ли ученых открыто пойдет наперекор профильному вице-премьеру? Позднее, в 2014 году, Кудрин обиделся на ученых за то, что не предупредили об автономной рецессии, хотя ему правильнее обижаться на самого себя, поскольку он не знает отечественной литературы, в которой минимум за год было прямое предостережение об угрозе такой рецессии. В начале 2013 года то предостережение проверяла еще группа Сергея Алексашенко из «Вышки» и дала ложное заключение, что автономная рецессия если и будет, то недолгой и не обременительной для России. Так что Кудрин и здесь не в теме. А его упреки свидетельствуют о том, что он сам себя ставит вне отечественного экономического сообщества, отгораживается от него. Да и сегодня он представляет не экономическое сообщество России, а кураторов МВФ, ФРС, Всемирного банка.
«ТИТОВ И ГЛАЗЬЕВ СЧИТАЮТ, ЧТО ИХ 1,5 ТРИЛЛИОНА РУБЛЕЙ В ГОД ВПОЛНЕ ОСВОИТ КОМПРАДОРСКИЙ КЛАН»
— Что скажете по поводу «Стратегии роста» Столыпинского клуба?
— Господин Титов недалеко упал от Кудрина.
— Но он же не один ее писал.
— Конечно, там и Яков Миркин, на каком-то этапе был Сергей Глазьев, но рука-владыка не их. Достаточно простого вопроса-маркера: что предполагает программа Титова — устранение олигархической компрадорской системы или сохранение?
С точки зрения науки Титов в своей программе занимается полным безобразием. Он насчитал, что у нас уже сейчас из 25 миллионов потребных высокопроизводительных рабочих мест есть 16–17 миллионов. Наука говорит, что нужны роботизированные рабочие места, а их у нас два на 10 тысяч работников. Для примера: передовой уровень — 500–700 роботов и больше на 10 тысяч человек. Но у Титова роботов нет, а высокопроизводительные места есть. Автоматизированных рабочих мест в промышленности аж 2 процента, а Титов насчитал 16–17 миллионов. Это абсолютно бумажные рабочие места. Кому нужна такая программа, которая «нахимичила» уже в исходных посылках? В ней абсолютно неадекватное представление, в каком состоянии находятся наша экономика и страна. Ни слова, ни полслова даже о деиндустриализации, о полном параличе отечественного производства машинных средств производства.
Второй вопрос: на какую главную меру нажимает Титов? Чтобы поднять инвестиционный фонд, предлагается допечатывать по 1,5 триллиона рублей в год на целевые инвестиции. Звучит вроде бы неплохо, да и Глазьев выступает за такую же меру. Но это абсолютно непрофессиональный подход. Почему? Да потому, что когда ведут речь о капитальных вложениях, то должны видеть товарное наполнение: что за этими 1,5 триллионами рублей стоит, какие виды техники, машин и оборудования, какие технологии и средства автоматизации. Если пойдет их закупка по импорту, то это опять нынешняя, компрадорская система. А если направить эмиссию во внутреннее производство, то что получат предприятия, кроме рублей? Сергей Юрьевич Глазьев у нас считать умеет, но в данном случае нужного расчета он не выполнил. Если бы он посчитал по межотраслевому балансу России, то увидел бы, что у нас на 98 процентов низкотехнологичный состав внутреннего накопления, с минимальной долей добавленной стоимости. Это значит, что у нас самые отсталые по меркам промышленно развитых стран машины и оборудование. Так чем отоваривать инвестиции внутри страны при загубленном машиностроении? Для того чтобы поднять машиностроение, станкостроение, инструментальную и электротехническую промышленность, машиностроительную электронику, нужна плановая система. А господин Титов и даже господин Глазьев ни слова не говорят про плановую систему, про подключение планового метода управления. Они считают, что их 1,5 триллиона рублей в год вполне освоит компрадорский клан. Кто сомневается, что компрадорский клан действительно освоит дополнительные для себя 1,5 триллиона в год? Думаю, не только из трудящихся, но и из бюрократов никто не усомнится, что уж компрадоры-то точно освоят эти 1,5 триллиона, да еще скажут спасибо Титову. Зато страна точно не поблагодарит его, потому что высокопроизводительные рабочие места он будет клепать только на бумаге, в своих писульках, которым придает вид аналитических отчетов. Как вы хотите, чтобы наука относилась профанации стратегических задач со стороны что Кудрина, что Титова?
— Закончим обсуждение стратегий. Но вам не кажется, что сейчас, до выборов президента, обсуждение наших возможных стратегий отложили, наступил «период тишины»?
— Может, с точки зрения СМИ, и чувствуется некая тишина, но внутри экономического сообщества все бурлит, всех интересует главный вопрос, который можно сформулировать так: что будет с переизбранием господина Путина?
— Кто-то сомневается?
— Надо быть инопланетянином, чтобы сомневаться в предопределенности результата. Находятся некие интеллектуалы, которые кричат о большой неопределенности ситуации в стране. На самом деле минимум 20 лет назад было ясно, что у господина Путина 200-процентная вероятность переизбрания, а у Дмитрия Медведева — 150-процентная вероятность остаться в тандеме. О какой-либо неопределенности могут говорить лишь те, кто пытается надуть шар интриги там, где и шара-то нет.
«ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ЗАКОНЫ СИЛЬНЕЕ КРЕМЛЯ И ЖЕСТКО НАКАЗЫВАЮТ ЗА БЕЗОТВЕТСТВЕННОЕ ОТНОШЕНИЕ К НИМ»
— Кстати, правительство тоже должно поменяться. Но если вы говорите, что у Медведева 150 процентов остаться там, где он есть, может, все-таки другие лица поменяются? Вообще, новое правительство что будет делать в мае: выбирать из двух стратегий, ваять свою третью или заниматься бюджетной обеспеченностью?
— Они уже все сделали и к маю 2018 года готовы полностью. Вы же, наверное, следите за кремлевскими телодвижениями. Медведев уже изваял план правительства, который войдет в программу Путина. В ней будет много фраз по тематике, которую подбросил Кудрин, там будет на все лады полоскаться цифровая экономика, там будут горячие призывы к росту производительности труда, масса абстрактно правильных слов типа таргетирования бедности. Все уже давным-давно готово.
— Хорошо, если с этим все решено, то сильно ли поменяется финансово-экономический блок?
— А с лицами, понимаете же, все очень просто. Раз сохраняется олигархически-компрадорская система, раз цена на нефть позволяет Кремлю устраивать пир во время чумы, изображать мнимый рост как заслугу правительства во главе с Медведевым, то все это продолжится в вялотекущем режиме ужаса без конца, с прежними, в основном действующими, лицами.
Доминанту начинавшегося в 2012 году срока Путина мы оценили еще по его предвыборным статьям, нарезанным из мертворожденной «Стратегии-2020»: тогда уже было понятно, что его команда станет заниматься компрадорской стабильностью. С точки зрения науки то был ложный расчет, потому что не команда Путина управляет факторами экономического развития, а наоборот: цена на нефть — вот главный регулятор для них. Разумеется, цена на нефть может преподнести сюрпризы, которые с компрадорской стабильностью не очень вяжутся. Но главным стопором экономики и научно-технического прогресса выступают кремлевские решения, во всем несообразные с объективными экономическими законами современности, в частности законом вертикальной интеграции и законом замещения трудоемкого машиноемким. А экономические законы сильнее Кремля и жестко наказывают за безответственное отношение к ним. Наказание и произошло в виде автономной рецессии, сползание к которой началось именно со второго полугодия 2012 года. Барахтались в ней почти пятилетие, сейчас цены на нефть подросли по ряду причин, всколыхнулась инфляция нефтедоллара, и она помогает Кремлю создавать видимость некоего оживления, но экономические-то законы по-прежнему против Кремля, который не считается с ними.
— Раз вы предвидите с вероятностью 200 процентов переизбрание Путина, то дайте прогноз на его грядущее шестилетие.
— Думаю, что команда Путина с большим удовольствием повторила бы свою платформу стабильности. Собственно, целевое предназначение этой команды в том и заключается. Ничего другого, кроме сохранения нынешней, гибельной для России компрадорской системы, Кремль делать не умеет — это данность, на которую наука не закрывает глаза, оценивая реальность. Так вот компрадорская экономическая система находится в полном разладе с ведущими экономическими законами современности. Вот в чем проблема №1.
Было бы хорошо, если бы Путин сказал, отбоярившись от своих пустобрехов типа Титова и Кудрина, что первое, что мы сделаем, — приведем отечественную экономическую систему в соответствие с ведущими экономическими законами развития. Какие это законы? Первый — закон машинозамещения труда, когда мы трудоемкое заменяем машиноемким или наукоемким. Второй закон системный, который относится к организационной форме, межотраслевому взаимодействию, стимулам качества, к спросу на развитие и производительность труда, — закон вертикальной интеграции, то есть закон организации межотраслевых цепочек. Это закон не прибыли, а добавленной стоимости, который говорит, что не добыча сырья должна быть основным законом экономической системы, а высокотехнологичная переработка, повышение мультипликатора добавленной стоимости. Наконец, это закон господства в экономической системе промышленного капитала, а не спекулятивного или тем паче иностранного. Так вот если бы господин Путин вышел и сказал: «Побарахтались в развале, наелись этого развала. Мы понимаем причины развала, причины деиндустриализации, нищеты и бедности, отсталости. Мы понимаем, что это следствие нарушения экономических законов современности, что не надо было делать ставку на паразитический, компрадорский капитал. Надо было делать ставку на труд и человека труда, на организаторов производства, на внутренние факторы развития, а не внешние, на собственную науку», — тогда было бы понятно, что новый срок Путина, по крайней мере, предвещает новый путь развития страны.
— Это все из разряда «если бы да кабы». А что будет на самом деле?
— Команда Путина продолжит дружным строем идти по старому, гибельному для нашей страны пути. Это тоже предопределено, к сожалению, на 200 процентов. Так обстоит дело с экономической точки зрения.
Что касается цифр Росстата, который насчитал по третьему кварталу прирост в размере 1,6 процента ВВП, то это все оценки только в пользу бедных.
«КОМПРАДОРСКАЯ СИСТЕМА ОКОНЧАТЕЛЬНО РАЗОРВЕТ ЕДИНЫЕ ИНТЕРЕСЫ НА ИНТЕРЕСЫ ЭТНИЧЕСКОГО КАПИТАЛИЗМА»
— Подождите, как раз хотела попросить вас оценить экономические показатели. Так, финансовые власти говорили, что по итогам года рост ВВП составит от 1,8 до 2 процентов, инфляцию удастся удержать в рамках 4 процентов, а дефицит бюджета будет в районе 2 процентов — это даже меньше, чем планировалось. Насколько эти цифры правдивы? Согласны с ними?
— Росстат, переданный в подчинение минэкономразвития, столько раз менял базу, то есть исходную точку отсчета, что теперь непрерывность рядов макроэкономических показателей полностью нарушена, они стали несопоставимы. Естественно, сдвигая точку отсчета, можно легко передвинуть ее и на 2–3 процента, и на 22 процента — как угодно, это зависит от нахальства правительственного аппарата, который по-медвежьи услуживает кремлевскому руководству. Поэтому все эти оценки — это примерно то же, что оценки, скажем, такой замечательной южной республики, как Узбекистан, где едва ли не двузначные цифры роста, но одна проблема — никто не знает, как они стали такими. Точно так же и у нас — никто не знает, как отрицательные цифры превратились в положительные, потому что длинных статистических рядов нет. Они Кремлю не нужны.
Но не всегда так будет: рано или поздно компрадорская система в стране будет уничтожена, компрадоры обречены на уничтожение как класс. Как бы Кремль ни кривился при словах о компрадорском характере экономической системы, но данность есть данность, а привилегия науки — называть вещи своими именами. Да, компрадорская система покуролесила почти три десятилетия в нашей стране, еще какое-то время покуролесит, позащищает ее команда Путина, но рано или поздно ей настанет конец, потому что одно из двух — либо устранение компрадорской системы, превращающей российскую собственность в нероссийскую, либо Россия перестает существовать как федеративное государство. Ни одной федерации не удавалось устоять на основе частнособственнической системы. Можно вспомнить европейские страны, такие как Соединенное Королевство, Австро-Венгрия, Югославия. Без госкапитализма не в состоянии удержаться ни одна федеративная страна. Посмотрите на Швейцарию, ее кантоны. Что ее скрепляет? Госкапитализм. Там везде социальный капитал доминирует, даже не государственный. Пример Швейцарии — пример для нормальной России и нормального политического руководства страны. Любой другой пример, без госкапитализма, — это ненормальность. А у нас кланово-компрадорский капитализм, который не объединяет, а разъединяет Россию, разрывает ее на части.
Сегодня наше федеративное устройство держится противоестественным образом — административно, а не экономически. Экономически федерация трещит по швам, чем больше она трещит, тем больше приходится нажимать на политические, принудительные меры. Но опять же не всегда так будет. Поэтому одно из двух: либо мы начинаем укреплять страну экономически и прекращать треск по швам, либо компрадорская система окончательно разорвет единые интересы на интересы этнического капитализма. Вот в чем проблема, если говорить о межнациональных отношениях в России. Кто этого не понимает, тому вообще нечего делать ни в науке, ни в политике. Думаю, у нас это понимают, просто компрадорские интересы пока сильнее. Этот вопрос меня беспокоит в гораздо большей степени, чем приписанные проценты роста.
Мы же следим не за этими процентами, а за покупательной способностью трех важнейших категорий — человек, предприятие, государство. Покупательная способность госбюджета — минус 5–7 процентов по сравнению с прошлым годом. У предприятий мы видим примерно то же самое. Самая пострадавшая категория — население. Мы имеем сегодня минус 15 процентов покупательной способности по отношению к началу 2008 года. Для примера: за весь период 2000–2008 годов реальный прирост покупательной способности населения составил 27 процентов. Вычитайте отсюда 15 процентов, остается 12 процентов плюса по сравнению с 2000 годом. А если учесть, что 2000 год — это очень низкая база, унаследованная от 1990-х годов, то представляете, где мы находимся? Компрадорская система не в состоянии обеспечить даже восстановительный рост по сравнению с дореформенным уровнем. Все, это для нее приговор истории, это конец.
— Если покупательная способность такая низкая, то почему протестная активность не особо нарастает?
— К сожалению, три поколения наших трудящихся были развращены в советское время. И пропаганда, и идеология, и политические и административные меры буквально вдалбливали в головы патернализм советского государства, что уж оно-то отстаивает интересы не капиталистической бюрократии, не номенклатуры, не новой советской буржуазии, а трудящихся. Поэтому трудящимся незачем протестовать, незачем учиться организованной стачечной борьбе, и вообще они должны быть похожи на стадо баранов, которое послушно идет туда, куда ведет пастух. Эта патерналистская инерция сильно довлеет над поколениями, которые вошли в постсоветское время. Но перемены близки. Уже молодое поколение 20-летних не имеет такого несуразного представления и все больше понимает, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих, что никто не даст избавления, как пели в известной песне. Трудовая Россия должна научиться коллективно отстаивать свои коренные интересы: как экономические, так и политические. Для этого опять же должны быть какие-то формы организации рабочего движения. В чем трагедия страны? Что все азы приходится проходить начиная с нулевого класса. Но поскольку позади большой опыт — и наш, и зарубежный, то школа будет пройдена быстрее, чем можно предполагать. Мы уже сейчас начинаем видеть, как люди ищут формы коллективного отстаивания интересов.
— Вам не кажется, что как раз молодежь сейчас пойдет скорее за Алексеем Навальным?
— Сначала идет стихийное пробуждение: в истории всегда так, все закономерно. В России в XIX столетии тоже все начиналось со стихийного рабочего движения, затем стали организовываться забастовки и стачки, где свои законы, пошел выдвигаться авангард рабочего класса. Потом появилась политическая партия рабочего класса, потом появились политические партии у того нароста, который паразитирует на рабочем классе, — это та самая гнилая интеллигенция, которую не надо путать с трудовой интеллигенцией, и определенные слои чиновничества. Шли колоссальные споры, отвечать ли насилием на насилие или делать ставку на убеждение. В политике свои законы.
Бывая сейчас в гуще рабочего коллектива, имею возможность видеть, что народ не так безмолвствует, как на той арене, которую освещают СМИ. Внутризаводские настроения, как правило, в СМИ никакого отражения не находят. А надо бы заглядывать в социальный котел, как он бурлит и варится изнутри.
— Так, может, пар из этого котла выходит исключительно на кухнях, в разговорах между собой?
— Сегодня люди обозревают всю пеструю гамму политических сил и не находят на ней своей, не понимают еще, что все надо создавать заново. То, что есть сейчас, — продажная конъюнктура, которая работает на сохранение компрадорской системы. У людей нет организующего начала. Но не всегда так будет. Организующее начало не извне привносится, а вырабатывается самими участниками широкого социального движения.
«НАШ НАРОД САМ НЕ ЗНАЕТ, КОГДА ОН ПРОСНЕТСЯ»
— Вы говорите, что не всегда так будет. Когда будет иначе?
— Очень сложно прогнозировать. Наш академический институт социологии провел замеры настроений в период автономной рецессии в стране и выявил интересную грань — всех бесит ухудшение материального положения, но пока это ухудшение не воспринимается как катастрофическое. Когда будет переход за эту грань? Ведь люди могут оценить свое материальное положение как катастрофическое даже при статистическом росте ВВП, потому что есть не только стоимостные, но и качественные показатели, которых Росстат не учитывает.
Когда Кудрин говорит о производительности труда, то он понятия не имеет, что первый параметр — качество продукции. Если вы выдаете нулевое качество с бешеной скоростью, то накручиваете не производительность труда, а расточительность труда. Но Кудрин и ему подобные не различают качественного состояния того, о чем взялись вещать. Это беда не только его, еще в советское время мне доводилось воевать с легионом «остепененных» экономистов, которые тоже занимались больше демагогией, не умея пощупать реалии, не умея прикоснуться к действительности, не умея отличить интенсивность труда от производительности и производительность от расточительности. Так вот качество — главный параметр, то, с чего начинается оценка производительности труда. В промышленно развитых странах качество сегодня стандартизировано. Действует педантично разработанная система качества, и с нее начинается контроль за производительностью труда. У нас же вообще не к чему привязывать производительность труда: стандартов качества не существует — есть какие-то регламенты, но государственной стандартизации нет. Это фишка компрадорской экономической системы, которой не нужны ни качество, ни производительность. Если компрадоры занимаются просто-напросто приватизацией национального достояния России в интересах иностранного капитала, то какое качество труда их интересует? Перекачка собственности в офшоры — это же не трудовой процесс.
Так что развилка сейчас очень простая — можно заниматься либо обеспечением статус-кво, на что и нацелена программа следующего срока Путина и его команды, либо трудным, но архинеобходимым разворотом к созиданию и развитию. Снизу, к сожалению, подтолкнуть команду Путина некому, ибо нет организованного протестного движения трудящихся.
— Когда же мы пройдем ту грань катастрофического восприятия своего материального положения, о которой вы говорили?
— История показывает, что наш народ сам не знает, когда он проснется, поэтому здесь какой-либо отправной точки отсчета и алгоритмов расчета не существует. Только порвав с наукой, допустимо гадать насчет того, когда наш трудовой народ соберет силы для подъема, для организованного отстаивания своих жизненных интересов.
Но можно абсолютно точно сказать — из-за компрадорской системы федеративное устройство России трещит сегодня по всем межнациональным швам. И когда мирный пока еще треск примет форму немирного, когда трещать начнут не голоса, а другие средства, тогда уж точно проснется вся страна. Но тем более важно организующее начало, потому что тяжкий опыт Украины, Югославии показывает, что есть еще варианты вовсе не внутреннего свойства, а внешнего воздействия. Так что здесь масса условий, которые можно назвать задачей со многими параметрами, очень нелегко оцениваемыми. Но, убежден, наш народ в любой ситуации найдет достойный выход. Для нашего народа безнадежной ситуации никогда не было, нет и не будет. А отечественная наука обязана в любой обстановке помогать ему найти верный выход, чем мы и занимаемся. В области экономики мы знаем, что делать: отстроим экономическую систему в соответствии с ведущими законами развития и начнем очень быстро преодолевать отставание — при первом условии, что наша экономическая система будет настроена на интересы и подъем России, а не на превращение нашего национального достояния в офшорное.
— Как экономист оцените, насколько тяжело положение россиян сегодня.
— Мы видим, как резко увеличился поток фальсифицированных товаров массового потребления. На автономную рецессию производители ответили массированным выпуском фальсификата, то есть инфляцией качества. Стандартов нет, поэтому с такой рыночной практикой все понятно. В то же время народ пока не рассматривает положение как критичное и катастрофичное. Первое, что делает народ, — бросает все ресурсы, чтобы приспособиться к реалиям и выиграть время. И так длится уже 30 лет. Оказалось, что это не выигранное, а потерянное время для страны.
Сколько еще может просуществовать такое положение? Сложно ответить на этот вопрос. Периоды мертвящей реакции затягивались в России и на полстолетия, то есть с исторической точки зрения три потерянных десятилетия — это еще не предел. Какой бы затратной ни была советская система, запас прочности она оставила приличный. Поэтому сопоставлять различные факторы и сказать, когда нищета из относительной станет абсолютной, очень сложно. Мы имеем категории около 25–30 процентов абсолютного обнищания, около 60–65 процентов относительного обнищания и до 10 процентов сверхбогатого населения, тех, кто безумствует в материальных благах на осколках Советского Союза.
С моей точки зрения, положение давно уже нетерпимо, потому что нетерпима столь чудовищная отсталость. Если бы события шли по траектории советского застоя, то доля нашего ВВП в мировом составляла бы 6,5 процента против сегодняшних 2 процентов. Это значит, что покупательная способность людей, предприятий и госбюджета была бы как минимум в три раза выше. Но нужно учитывать и качество, потому что в стоимостном выражении троекратно большая покупательная способность еще не означает, что она реально была бы настолько высока, ибо если в шесть раз ниже качество продукции (а оно сегодня на порядок ниже), то, соответственно, в шесть раз ниже троекратное приращение покупательной способности. Поэтому исходное условие — общегосударственная стандартизация качества, чтобы не было фальсификата на инвестиционном и потребительском рынке, в культуре, массовом спорте. Надо убрать инфляцию качества. Без этого говорить о производительности труда и покупательной способности не приходится абсолютно. Росстат учитывает только статистический параметр, а с учетом качественного параметра цифры совсем другие. Уже сказано об отставании в производительности труда от США: имеет 29,3 процента американского показателя, но с поправкой на качество остается, может быть, 10 процентов — это реальная цифра для материального производства. У нас есть расчеты по секторам, где отставание по производительности в 50 раз и больше.
— Какие это сектора?
— Например, электронная индустрия, авиастроение, сектор научных услуг, то есть НИОКР. Можно вспомнить машиностроение и станкостроение, где тоже более чем десятикратный отрыв. Поэтому важно не только то, как считать, но надо знать, что мы считаем: должны быть строгие научные критерии. А их как раз игнорируют дилетанты, пройдохи, очковтиратели и прочие «особы, приближенные к императору», которые повально занялись сейчас писательством стратегий и программ.
Стратегию России можно уместить на одной странице, на то она и стратегия. Расписывать следует способы ее реализации. Есть стратегия новой индустриализации — цифровой, наукоемкой, технотронной. В такое характеристике сказано все. А есть стратегия приведения экономической системы в соответствие с законом вертикальной интеграции, законом замещения трудоемкого капиталоемким, или наукоемким. Третий стратегический пункт — постнефтяная энергетика. Еще один — автоматизированный рециклинг ресурсов. Сектор рециклинга надо ставить, чтобы мы дышали чистым воздухом, имели чистые водоемы, леса, чтобы у нас не было отходов повышенной опасности, чтобы у нас был не индивидуальный раздельный сбор мусора, а индустриальная сортировка мусора ближе к местам его скопления. Тогда ни один остолоп не будет говорить о сжигании мусора, потому что это полное невежество: за рубежом сжигают газифицируемое топливо (RDF). Рециклинг требует высочайших технологий, потому что они связаны с искусственным интеллектом, системой распознавания образов в режиме реального времени, платформой сверхбыстрых вычислений, роботизацией и т. д. Вот где перспектива прогресса: качественно новая фундаментальная и прикладная наука, передовое качество экономики, техники, образования, здравоохранения и вообще всей социальной жизни. Вот готовая стратегия для России, причем на многие десятилетия вперед. Здесь программа не тактическая, не для следующего срока Путина: политики приходят и уходят, а стратегические задачи живут своей жизнью и будут стоять перед нами, пока мы их не решим.
Задача такого класса, как новая индустриализация, — это не конъюнктура. Сколько бы Путин в 2010 году не повторял словосочетание «новая индустриализация», от этого никому ни холодно ни жарко. Приняли в 2010 году программу новой индустриализации Сибири. И почему Сибири — разве не вся страна нуждается в автоматизации промышленности и сельского хозяйства? Так где хоть какой-то худосочный отчетишко? Это была ведь правительственная программа, принятая при Путине, он же был тогда премьер-министром. Нет, ни словечка отчетного. Далее наука указывает, что надо заниматься в первую очередь машинным импортозамещением, чтобы получить хоть какое-то наполнение внутренних капитальных вложений, чтобы машины, оборудование, технологии, пусть не самого передового уровня, позволяли создавать свои рабочие места. Тему пополоскали, прокукарекали, какие-то потемкинские центры понасоздавали в регионах, но у Путина не хватило в команде ни экспертов, ни аналитиков, а в стране не оказалось ученых, чтобы составить хотя бы народнохозяйственный план импортозамещения, как не хватает для Кремля и специалистов, чтобы подготовить национальный доклад и дельный план по увеличению производительности труда. Про профанацию с 25 миллионами новых рабочих мест нечего и говорить: теперь над этим не смеется разве что бешеная собака. И мне уже стыдно показывать свою статью 2003 года, где опубликована эта злосчастная цифра. В экономике все, к чему ни прикоснется компрадорская команда Путина, превращается не в золото, а в нечто отхожее.
«ЛЮБОЙ РАБОЧИЙ БЫЛ БЫ ЭФФЕКТИВНЕЕ НА ПОСТУ МИНИСТРА ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ, ЧЕМ НЫНЕШНИЙ ФИГУРАНТ»
— И все-таки, на ваш взгляд, кто бы в таком случае мог бы возглавить антикризисное правительство, ЦБ, минфин, минэкономики? Кого ставить на эти посты?
— Все зависит от того, какой критерий взять за основу.
— Я имею в виду, чтобы претворить в жизни все то, о чем мы с вами разговаривали. Есть идеи?
— Если бы зависело от меня, то команду можно собрать. Естественно, экономисты и специалисты знают друг друга по деловым качествам, по результатам. Подбор следует вести строго по деловому критерию: кто может обеспечить результат, тот на месте. Это не значит, что не должно быть контроля и отбора после того, как кого-то назначили, потому что все равно есть те, кто способен организовать дело, а есть и те, кто вроде как способен, но дело не идет. Организация любого дела предполагает работу с людьми, а человеческий фактор — статья особая. Как раз тут специалистам очень сложно, поскольку профессионал всегда нетерпим к дилетантам. Между тем задача руководителя состоит в том, чтобы превратить дилетантскую массу в квалифицированную. Любой специалист дорожит своим временем, ему недосуг заниматься образованием дилетантов и подготовкой хоть мало-мальски обученных кадров. В организации и управлении своя специфика, не каждый способен вести, скажем, министерство.
— Это понятно, мы с вами уходим в какие-то дебри. А мне хотелось бы услышать конкретные имена. Страна должна знать своих героев.
— При компрадорской системе героев не будет.
— Это мы тоже выяснили, предположим, что мы с ней расправились. Так кто они?
— Могу сказать одно: люди в стране есть, и это люди, которых страна сейчас не знает.
— Но вы знаете?
— Конечно. Встречный вопрос: кто в феврале 1917 года знал партию, которая в октябре станет правящей? Когда пришел момент, Совет народных комиссаров оказался не без людей, притом что уже на второй день многие покинули его. Естественно, сейчас бессмысленно фантазировать насчет какой-то партии или комплектования Совета народных комиссаров, но в своем кругу знаю специалистов, которые великолепно владеют экономикой машиностроения (питерские коллеги), квалиметрией (ижевские коллеги), системным подходом (коллеги из Москвы), экономикой рециклинга, региональной экономикой (мои вологодские коллеги). Специалисты специалистов знают.
— Ваши коллеги из каких структур?
— Это академические институты...
— То есть ученые?
— Не только, хватает толковых и грамотных производственников.
— Назовите мне хоть одну фамилию.
— Считаю неэтичным называть фамилию без разрешения ее носителя, чтобы не получилось «без меня меня женили».
— Мы же рассуждаем с вами гипотетически. Допустим, с обязанностями главы ЦБ справился бы тот человек, минфином неплохо бы руководил другой...
— Так кадровые вопросы не решаются. Это в академии можно примерно по такому пути идти. Допустим, обращаются ко мне из президиума и спрашивают: «Кем бы мы могли закрыть такое-то направление?» Тогда называю две-три фамилии. А называть фамилии сейчас — это заниматься не своим делом. Любая фамилия — вопрос легитимности. Чтобы была легитимность, кадровый запрос должен предъявить некий легитимный орган. Тогда можно о чем-то говорить. Зато могу пачками назвать фамилии тех, кого точно никуда ставить нельзя.
— Вы пошли по пути исключения.
— Конечно. Скажу только, что любой рабочий того предприятия, на котором отрабатываем цифровую модель производительности труда, был бы эффективнее на посту министра экономического развития, чем нынешний фигурант.
— Вы имеете в виду нынешнего фигуранта уголовного дела или министра?
— Нынешнего министра. Но прошлому несчастному фигуранту, позиции и воззрения которого абсолютно не разделяю, можно по-человечески посочувствовать. Еще когда Улюкаев был только-только назначен, то сразу выразил прямое несогласие с этим кадровым решением Путина. Всегда и везде, когда меня спрашивали, говорил не скрывая, что на этот пост Кремль может ставить кого угодно, только не Улюкаева.
— А как вам Максим Орешкин?
— Орешкина не могу охарактеризовать, потому что абсолютно безликая линия министерства экономического развития: по меркам Госплана СССР, там нет ни одного экономиста. И не боюсь даже обидеть своих коллег, ибо министерство, которое не считает ключевых пропорций воспроизводства, а пишет какие-то законодательные циркуляры, составляет не экономическое министерство, а отдел хозяйственного права в министерстве юстиции.
— Тогда вы бы себе какое место отвели в новой некомпрадорской системе? Вы бы с чем справились?
— С Госпланом.
— Как бы называлась ваша должность? Ведь не главный же по Госплану?
— Член коллегии Госплана. Но уж направления по структурной диверсификации народного хозяйства, производительности труда, новой индустриализации, цепочкам добавленной стоимости, автоматизированным рабочим местам, организации постнефтяной энергетики, высокоскоростного железнодорожного транспорта, улучшения народнохозяйственного баланса, оздоровления экономики нашего морского и речного транспорта и всей транспортной инфраструктуры точно бы закрыл.
— В таком случае вы уже и министр транспорта, и министр экономического развития.
— Уровень Госплана — это немного другое, все министерства смотрели на Госплан снизу вверх, а не сверху вниз. Надо немножко ориентироваться в ведомственной иерархии, в которой Госплан служит генеральным штабом отечественной экономики.
— Вас можно записать в премьер-министры?
— Премьер-министр отправляет политическую должность, это не имеет ко мне абсолютно никакого отношения, а вот организация народнохозяйственного комплекса как единого слаженного механизма с межотраслевым взаимодействием — задача, которая отвечает уровню Госплана. Эта задача самая интересная, потому что мы должны как минимум оставить после себя не отсталую страну с ползучим вымиранием и разложением. Нам незачем терзаться в гаданиях, что делает нас счастливыми: нас делает счастливыми превращение отсталого в передовое. Если мы хотя бы на шаг продвигаемся здесь вперед, то это уже пусть толика, но морального удовлетворения, что не зря живешь на этом свете. Поэтому Госплан и его задачи архиответственные, для любого профессионала они представляют собой фундаментальный вызов, и они гораздо интереснее, чем политика, которая часто вырождается в политиканство, замешанное на клановом интриганстве.
Задача премьер-министра — не мешать работе своей команде. Здесь требуются другие качества, а чтобы справиться с задачами госплановского уровня, надо активно работать не только головой, но и с большой группой очень честолюбивых, высококвалифицированных, грамотных коллег. Сами понимаете, какой авторитет перед коллегами должен быть у руководителей Госплана, чтобы получилась не свора, не банка с пауками, а единая слаженная команда. Так что это огромный вызов, поскольку нужен очень приличный коллектив несговорчивых, нетерпимых к дилетантам людей, если работать над организацией экономики по-настоящему.
«РАЗМЕР ИНФЛЯЦИИ ОГРОМЕН, НО СКРЫВАЕТСЯ»
— Вернемся чуть-чуть назад. Вы упрекали министерство экономического развития в том, что они не считают, а дают прогнозы.
— Их не в чем упрекать. Как можно упрекать ноль в области организации общественного воспроизводства?
— Вы как экономист считать умеете. В тех цифрах по уровню ВВП, дефицита бюджета, инфляции, которые я называла, вы усомнились. Тогда можете назвать реальные показатели?
— Если брать реальную покупательную способность, то ВВП минус 2–3 процента. Инфляция минимум двузначная, то есть 10–12%, причем это не домыслы, а вполне реальная цифра, любой может ее проверить, взяв цены производителей. Плюс к этому можно добавить инфляцию качества из-за наплыва фальсификатов, импортированную инфляцию и т. д. Размер инфляции огромен, но скрывается, во-первых, гиперинфляцией качества товаров и услуг, во-вторых, отложенной инфляцией, которая рванет после президентских выборов.
— А что насчет следующего года? Что будет с нефтяными ценами, рублем, инфляцией, ВВП при условии, что, как мы поняли, компрадорский режим пока остается, как вы говорите, трепыхается?
— Компрадорский режим в здравии, а вот система трепыхается. Команду Путина можно обрадовать, поскольку на период его избрания в 2018 году мировая экономика никакого отрицательно сюрприза, никаких черных неожиданностей не принесет. Наша модель гарантирует, что Путину ничего не помешает обставить электоральное действо красочно, в обрамлении разнообразных цифр статистического роста. Если только наше, точнее, компрадорское правительство не выкинет каких-либо фортелей вроде очередного налогового маневра или дополнительного сбора. Но насколько известно, администрация президента категорически запретила правительству Медведева экспериментировать с налогами и налоговой системной вплоть до марта 2018 года. Так что переизбрание Путина с точки зрения экономических факторов пройдет как по маслу.
Но для социально-экономического положения страны это означает не самую положительную новость, потому что, к сожалению, продолжится то, что и так продолжалось начиная с Горбачева, Ельцина. Как ни печально, приходится констатировать, что Путин никак не может оторвать себя от своего предназначения быть преемником Ельцина. После 1999 года удалось смягчить лишь самые одиозные последствия 1990-х годов, не более того. Что касается знаменитой мюнхенской речи и фронды с Западом, то каждый, кто следил за событиями, легко припомнит, что первым курс на фронду обозначил еще Ельцин в Пекине примерно в 1998 году, когда дико возмутился поведением своего «друга Билла». Так что мюнхенская речь из того наследия, которое оставил еще Ельцин, очнувшийся от китайских снадобий. Он убрал команду Примакова, и в экономике то же самое продолжает Путин. Как видим, даже легкий «разворот обиженных» завещан Ельциным, каких-либо особых новаций Путин не привнес. Другое дело, если бы он сумел создать сводную команду посильнее правительства Примакова: такое деяние ставило бы поближе к государственному деятелю, было бы поинтереснее. Но, думаю, оно уже маловероятно, скорее даже — невероятно.
— Что скажете насчет конкретных показателей ВВП, инфляции?
— Если будет инфляция нефтедоллара, а она пока наползает, то нам будут рисовать цифры фиктивного роста. Вспомните, за 2000-2008 годы ВВП в долларовом выражении раздулся в 6 раз, в сопоставимых рублевых ценах почти удвоился, но реально за весь период достигнуто всего лишь 27% прироста.
Положение страны предопределено деиндустриализацией: обрабатывающая промышленность не работает, ВПК держится на советских разработках и запасах, между добычей и переработкой сырья полный дисбаланс: добываем, но не перерабатываем в готовую конечную продукцию. При этом будь здоров сколько из государственного превращается в частное. Плановой системы в госсекторе нет, ее нет даже в области оборонной промышленности. О чем еще говорить? Какой там может быть порядок? Неудивительно, что ракеты исчезают в атмосфере, не дойдя до предназначенной орбиты. Печально и прискорбно об этом говорить. Где ГЛОНАСС, которым занимались, — и ведь какой административный ресурс был? Сергей Иванов не самая последняя фигура в команде Путина. Ему поручили эту тему, кучу обязывающих законов приняли по ГЛОНАСС. Говорю это не для того, чтобы позлорадствовать. Это повод для большой печали, поскольку страдают интересы страны. Вместе с тем надо видеть, что такого рода провалы исчерпывающе доказывают абсолютную недееспособность компрадорской системы. На ее основе организовать социально-экономическое развитие Кремль не в состоянии.
Был бы рад ошибиться, но, к сожалению, и при Горбачеве не ошибался в оценках, и при Брежневе — тоже, когда в 1979 году написал записку, что Советский Союз на полных парах мчится к своему краху из-за скатывания к хозрасчетному капитализму. При Ельцине не ошибался, когда в 1992 году в программе «Новый курс России» предупредил, что при его компрадорских реформах неминуем откат к низшему капитализму и деиндустриализации, которая закончится сдачей социальных завоеваний, массовым обнищанием и вымиранием страны, усугублением тотальной отсталости, системным кризисом.
«ПРИ ПЕРЕИЗБРАНИИ ПУТИНА ПАРАЛИЧНАЯ КОМПРАДОРСКАЯ СИСТЕМА БУДЕТ ЛУЧИТЬСЯ ПОКАЗНЫМ ЗДОРОВЬЕМ»
— Значит, при Путине что нас ждет?
— Все те же самые «прелести» системного кризиса: обогащение олигархов, деиндустриализация, массовое обнищание, ползучее вымирание России и треск по межнациональным швам федеративного устройства, переходящий местами из холодноватой фазы в раскаленную. Это данность, это вытекает не из субъективных домыслов, не из гадания на кофейной гуще, а из закономерностей нашей нынешней ситуации. Увы, пока наука ничем не может обрадовать нашего массового читателя. Все так называемые точки роста и очаги развития — это пыль в глаза.
— Значит, на этой негативной ноте мы должны всех поздравить с Новым годом?
— Реалии есть реалии. Да, нас они не радуют, но для того, чтобы они возрадовали нас, мы сами должны приложить руку. Никто не обязан приносить нам радость. Радуются компрадоры, пока на их улице праздник, а на улице всей страны печали. Но не всегда так будет. Да, печально, что разгул реакции ассоциирован сегодня с командой Путина, очень нерадостно, но это факт. Раз не радует нас промозглая погода, то неужто надо утешать себя ложью во спасение, что светит солнце?
— Можно облака разгонять.
— Да, на час или два. Мы не рассматриваем противоестественные меры. Сейчас мы имеем противоестественную, антироссийскую в сущности экономическую систему. Об этом должна знать страна. Если она осознает положение, в котором находится, то начнет думать, как из него выйти. Выйти можно только сообща. Никакой герой-одиночка, никакая гениальная личность не поможет. Это все сказки миновавших монархических времен. Сегодня даже в Великобритании знают, что королева — самый крупный капиталист страны. Никто в Англии не надеется, что развитие Великобритании связано с Ее Величеством. А у нас страна пока еще подобные несуразные для современных условий иллюзии не то что питает или лелеет, но в своем мозгу все же прогоняет. А это напрасное занятие и потеря времени, потому что страну можно поднять с колен только сообща, надо это делать согласованно.
К тем процентам, которые вы все время вспоминаете, могу добавить другую цифру. Да, нам рисуют 1,8 процента роста, но мы-то смотрим, вымирает Россия или нет. 2017-й — это год продолжившегося вымирания страны, у нас отрицательный демографический прирост. Хорошо, что это не миллион вымерших, но каждый умерший неестественной смертью человек — это национальная трагедия, если общество гуманное и человеколюбиво. Счет идет на сотни тысяч преждевременно потерянных жизней. Этот показатель для меня гораздо важнее, чем то, что рисуют по инфляции, ВВП. От хорошей жизни люди не вымирают.
Была бы госплановская команда, она бы знала, на какие факторы смотреть, она бы оценивала состояние производительных сил совершенно другими показателями и критериями. Мы уже умеем считать уровень развития производительных сил без стоимостных показателей, в машинных работниках, знаем, какое у нас соотношение с Германией, Великобританией, США. Знаем, например, что в постсоветское время качество производительных сил в промышленности упало в 3,5 раза, количество упало и остается ниже советского на 10–15%. Если взять 2017 год, то ни количественно, ни качественно наши производительные силы не выросли. Вот по каким параметрам мы оцениваем состояние страны, а не по дутому ВВП, который привязан к нефтедоллару. Инфляция нефтедоллара раздувает ВВП — эка невидаль! Но это для туземцев из каменного века может сойти за благо, а для нас это сигнал не благополучия, а серьезного бедствия.
В общем, в 2018 году будет продолжаться системный кризис с компрадорским ужасом без конца. Инфляционный бюджет только увеличивает межрегиональные различия и поднимает градус межрегионального недовольства, все это методично бьет по федеративному устройству нашей страны. Удержать федеративное устройство на базе компрадорской модели объективно невозможно. На покупке лояльности «элит» и насилии оно долго не продержится. Поскольку системного кризиса Кремль не устраняет, страна будет страдать от него, пока не справится с ним.
Потом последует встряска, связанная с большой рецессией. Пока мы не можем сказать точно — когда. Наша модель, а до сих пор она не подводила, показывает, что рецессии в промышленно развитых странах до второй половины 2018 года точно не будет, поэтому при переизбрании Путина параличная компрадорская система будет лучиться показным здоровьем. Но то, что большая рецессия так или иначе наступит, несомненно. И то, что она наступит в пределах шестилетнего срока правления, тоже предопределено. Тогда выйдет наружу и станет явью полное банкротство компрадорского режима, системы компрадорской власти и собственности. Тогда придет время уже совершенно другого выбора — системного.
https://www.business-gazeta.ru/article/368705
19.04.2016 «Альтернативы суверенизации собственности нет, кроме краха России»
Главред журнала «Экономист» о том, при каких условиях в стране возможна неоиндустриализация и почему народ уже нельзя успокоить деньгами
«Ничего более поучительного, чем советский опыт, в мировой истории не существует», — считает известный экономист, профессор Сергей Губанов, который убежден, что экспортно-сырьевой модели роста экономики России больше не будет, а тот рост, который был в последние годы, по большей части чисто инфляционный, дутый. В развернутом интервью «БИЗНЕС Online» он рассуждает о том, в чем ошибаются не только либералы, но и экономисты Хазин и Глазьев, а также почему модель бизнеса КАМАЗа «дофордовская».
Визит главного редактора журнала "Экономист" С.С. Губанова в Вологду
«КОГДА-ТО КОНКИСТАДОРЫ ВЫМЕНИВАЛИ У ТУЗЕМЦЕВ ЗОЛОТО ЗА СТЕКЛЯШКИ, ТЕПЕРЬ ЖЕ ВАШИНГТОН ОБХОДИТСЯ БЕЗ НИХ»
— Сергей Семенович, ваш журнал «Экономист» еще в начале 2012 года предсказывал, что России грозит рецессия, хотя тогда и цены на нефть были высокими, да и вообще казалось, что все будет хорошо. По вашему мнению, почему же все-таки рецессия началась? Были внешние причины или это только внутрироссийские проблемы?
— Высокая вероятность автономной рецессии в нашей стране (без рецессии в «большой семерке») отмечена в статье, опубликованной в январе 2012 года под названием «Вероятна ли мировая рецессия-2012?». И то было не первое предостережение. Ему предшествовал двухчастный вывод, сделанный мной еще в 2008 - 2009 годах в антикризисном цикле передач Марата Мусина на радиостанции «Говорит Москва». Первая часть состояла в том, что Россия не вернется к высоким темпам экспортно-сырьевого роста. Вторая часть сформулирована более жестко — сырьевого роста у России не будет больше никогда. Обе оценки появились задолго до январской статьи 2012 года. Естественно, для них были свои основания.
— И почему же сырьевого роста не будет никогда? Почему сломалась та модель, которая до этого успешно действовала, на основе которой мы жили?
— Позвольте уточнение: успешно экспортно-сырьевая модель не действовала. Единственное, что она могла дать и давала, — это фиктивный рост ВВП, инфляционный, дутый (в 2003 году я назвал его ростом без развития). Такого рода рост вызван инфляцией нефтедоллара. Бешеного импорта инфляции не видят разве что «спецы» из числа ретролибералов вроде Алексея Кудрина и Евсея Гурвича. Они взялись анализировать факторы роста до кризиса 2008 года, хотя здесь нечего анализировать, ибо единственный и главный фактор указан наукой давно — инфляция нефтедоллара.
Подчеркиваю, речь идет именно о нефтедолларе. Нельзя рассуждать об абстрактном американском долларе, которым оперирует Михаил Хазин, ожидая его краха со дня на день. США устроили систему двух долларов: один — внутренний, для внутреннего хождения, он на 99 процентов электронный, безналичный; второй — внешний, в виде резервной валюты для остального мира. В чем здесь особенность? За покупательную способность внешнего доллара ответственности США не несут и товарных обязательств на себя не принимают. В обмен на «резервный доллар» США готовы предоставлять какие угодно биржевые бумаги (акции и облигации), но только не реальные товары, не технологии, не рабочие места. Товарной массой обеспечивается лишь внутренний доллар.
С помощью внешнего доллара как мировой резервной валюты США утилитарно выкачивают ресурсы из остального мира, обменивая реальное на виртуальное и товарное на бестоварное. Когда-то конкистадоры выменивали у туземцев золото за стекляшки, теперь же Вашингтон обходится без стекляшек — достаточно бумажек. Таким образом нефтедоллар обслуживает неэквивалентный товарообмен, выступая рычагом утверждения мирового господства США, или глобализации по-американски. Система двух долларов чрезвычайно проста, когда она распознана. К сожалению, многие люди, которые воображают крах доллара, зачастую остаются слепцами. Они не видят фундаментальных закономерностей современного экономического мира, не видят того прискорбного факта, что постсоветская Россия сделалась сырьевой колонией империализма доллара. Поэтому наша страна вывозит сейчас товары, а взамен ввозит инфляцию.
— И это значит...
— Это значит, что инфляция нефтедоллара была основным фактором сырьевого роста. Чем больше нефтедолларов выпускается ФРС США и вбрасывается в мировое обращение, тем выше цены на нефть, газ, черные и цветные металлы, зерно, древесину и прочее сырье. В нефтедолларовом выражении объем ВВП России тогда распухает, хотя в физическом почти неизменен. Кривое монетаристское зеркало искажает реальность: кажется, будто национальное богатство прибывает, тогда как на самом деле оно убывает. Действительно, страна остается и без вывезенных ресурсов, и без продуктов их индустриальной переработки, и без производства новых рабочих мест. Национальный промышленный комплекс хиреет, теряя загрузку, занятость и мощности. Внутренний мультипликатор добавленной стоимости падает. Расширяются только деиндустриализация, компрадорская рента, социальное неравенство и социальная деградация — в науке, инфраструктуре, образовании, здравоохранении, культуре, спорте, ЖКХ и т. д.
Достаточно элементарной математической формализации, чтобы понять, что экспортно-сырьевая модель означает не больше, чем игру с нулевой суммой. Почему? Когда на внешнем рынке дорожает сырье, то дорожают и промышленные товары. Кто дороже продает, тот дороже и покупает. Вслед за удорожанием экспорта наступает удорожание импорта. Статистический анализ ясно показывает это, особенно на среднесрочном интервале (5 - 7 лет). По интегралу выходит полностью нулевой баланс: сколько выиграно на экспорте, столько проиграно на импорте. Так и должно быть, ведь инфляция затрагивает обе части уравнения: как экспорт, так и импорт. Мораль проста: экспортно-сырьевая модель не обогащает, а истощает Россию.
Люди с однофакторным мышлением видят одну часть уравнения, упуская вторую. Так, предсказуемой близорукостью страдают ретролибералы. Постановка вопроса о факторах экспортно-сырьевого роста в исполнении фигур типа Алексея Кудрина, Владимира Мау, Алексея Улюкаева, Евсея Гурвича является сугубо идеологической. С точки зрения науки, ретролибералы лишь профанируют истину, ибо интересы России ниже для них, чем интересы олигархически-компрадорского и зарубежного капитала.
Приведу наглядную иллюстрацию дутого, инфляционного характера экспортно-сырьевого роста. В долларовом выражении ВВП России с 2000 по 2008 год увеличился примерно в 7 раз. Представляете: за 9 лет ВВП возрос семикратно — причем в долларах, вроде как реально. Однако по покупательной способности в расчете на душу населения, когда пересчитываем динамику в сопоставимых ценах, получаем прирост всего на 27 процентов — за те же 9 лет.
«НАИВНО РАССЧИТЫВАТЬ НА РАЗВИТИЕ ПРИ ОПОРЕ НА «ЭКОНОМИКУ ТРУБЫ»
— Почему возникла такая диспропорция?
— Потому что вместо развития компрадорская Россия довольствуется нефтедолларовым пузырем: инфляция нефтедоллара надувает его, а дефляция — сдувает. Насос находится не в России, а за океаном. Поэтому экспортно-сырьевая модель заведомо колониальная и вассальная. Она держит Россию на привязи империализма доллара, который и погоняет компрадорским режимом.
То же самое подтверждают и фундаментальные индикаторы, например, количественный и качественный уровень производительных сил. Кстати, нами найдено решение интересной задачи об измерении и сопоставлении производительных сил любых стран — в машинных работниках. Соответствующий показатель можно исчислять достаточно оперативно, ежеквартально и даже ежемесячно.
— Какова оценка по этому показателю?
— Как выясняется, суммарные производительные силы нашей страны до сих пор меньше величины 1990 года, утраченный уровень не восстановлен. Причем в советское время основная масса машинных работников создавалась внутри страны, нашим машиностроительным комплексом, а теперь внушительная их часть импортируется.
Еще один фундаментальный показатель — электроэнергия. Разве увеличился в 7 раз объем генерируемой электроэнергии? Несмотря на попытки уйти от детерминированной зависимости между потребляемой энергией и ВВП (decoupling), сделать этого не удается ни одной стране мира. Когда вводятся «зеленые» источники, то происходит не сокращение энергопотребления, а замещение мощностей в структуре энергобаланса: промышленно развитые страны, продвигаясь по пути новой, цифровой и технотронной индустриализации, уходят от сжигания углеводородов к постнефтяной энергетике. Успехи неоиндустриализации в области электроэнергетики особенно характерны для ведущих европейских стран. Отнюдь не случайно именно на европейском направлении появились жесткие ограничения для экспортно-сырьевой модели и нефтедоллара. Все замыкается здесь.
Что же у нас с объемом производства электроэнергии? Он тоже не восстановлен. Не хватило 25 лет, чтобы выйти на дореформенный, советский уровень. О каком росте реального богатства можно говорить? По сути, о нулевом. Да и наивно было бы рассчитывать на развитие при опоре на сырьевой экспорт, на «экономику трубы».
Наконец, еще факт: если взвесить компоненты 27 процентов прироста покупательной способности, то наибольшая доля получается за счет того, что населения стало меньше, словом — за счет вымирания наших соотечественников.
— Вы хотите сказать, что такие программы демографического стимулирования, как, например, материнский капитал, не работают?
— Статистика продемонстрировала первоначальный эффект по линии рождаемости. Но это мало помогло. В лучшем случае, если смотреть демографические данные, имеем нулевой рост. Скорость вымирания в стране все равно выше естественной. Рождаемость не перекрывает противоестественную смертность.
— Так власти как раз недавно докладывали, что смертность у нас снизилась.
— Она снизилась точно так же, как повысился уровень жизни — главным образом в правительственных реляциях, на бумаге. Чиновникам в радость даже нулевой демографический прирост. Для компрадорского строя недостижимо маячат советские 1 - 1,2 процента роста в год. Советское здравоохранение, как бы его ни критиковали, справлялось со своей задачей, оно позволяло Советскому Союзу быть растущей страной, а не вымирающей. Конечно, социальное здравоохранение действовало в одной упряжке со всей планово-централизованной системой, включая доступность и качество лекарственных препаратов и предметов потребления, сеть общественного питания, школьные и дошкольные учреждения, массовую физкультуру, жесткие продовольственные стандарты — население не травили суррогатами, фальсификатами, синтетическими добавками.
Как видим, анализ по всем ключевым позициям выявляет фиктивность того роста, какой фиксировался до кризиса 2008 - 2009 годов. Бурно нарастал главным образом импорт нефтедолларовой инфляции. По ряду причин для США в то время было выгодно держать «разводненный» нефтедоллар, потому что речь шла о захвате командных высот в странах прежде всего бывшего СССР: Россия, Украина, Казахстан, Средняя Азия. В Прибалтике американский капитал давно уже ходит в безраздельных хозяевах.
— Как же Беларусь?
— Беларусь пока упирается, но стратегически расстановку сил проигрывает, ибо там тоже отсталая, дезинтегрированная и затратная экономическая система, чего, увы, не осознает команда Александра Лукашенко. Плюс лишь в том, что до власти еще не дорвались компрадоры. Даже в Китае американский капитал уже захватил очень приличные позиции. Все это благодаря разводненному, инфляционному нефтедоллару.
Еще важный момент — инфляция или дефляция нефтедоллара полностью зависят от интересов США и абсолютно не зависят от интересов России. Россия никак не может влиять на количество нефтедолларов, которые Штаты решают вбросить в мировой оборот.
«В РАМКАХ КОЛИЧЕСТВЕННОГО СМЯГЧЕНИЯ ФРС США НЕ НАПЕЧАТАЛА НИ ОДНОГО ДОЛЛАРА»
— А что тогда делать России, чтобы не зависеть? Отказаться от нефтедолларов? Не продавать сырье?
— Сначала нужно дополнить аналитическую картинку: какие основания были в 2008 - 2009 годах для категорического вывода, что сырьевого роста у России больше не будет. Назову несколько существенных причин. Первая причина — успехи неоиндустриального, высокотехнологического развития в промышленно развитых странах. Ретролибералы кормят Россию басенками и убогими домыслами о «постиндустриальном обществе», а промышленно развитые страны после кризиса 2001 - 2003 годов совершили дружный разворот к новой индустриализации в инфраструктурных секторах, прежде всего в электроэнергетике. Наиболее выраженным неоиндустриальный поворот был в европейских странах, прежде всего в германоцентричном ядре Евросоюза.
Между прочим, пока еще мало специалистов видят оформление германоцентричного ядра ЕС. Это очень интересное явление, которое удалось зафиксировать благодаря анализу того, каким образом выходили из кризиса 2008 года европейские страны. Исследование привело к неожиданному результату, поскольку выявилась группа стран с идентичными, как под копирку, траекториями антикризисного движения.
— Назовите эти страны. Германия, Австрия...
— Еще Франция, Швейцария, Италия, Бельгия, Дания, Скандинавия, Венгрия, Эстония, а также Польша, Чехия и Словакия. Перед нами феномен, который недооценивается, хотя он ощутимо влияет на наш внешнеторговый оборот. Когда приходится иметь дело с перечисленными странами, то формально двусторонние отношения оказываются в основе трехсторонними, потому что за каждой из них стоит еще Германия. Наблюдается занятная посткризисная новация, и она тоже ответственна за то, что на европейском направлении экспортно-сырьевой вектор компрадорской России стал усыхать.
Но главный фактор — это новая индустриализация в инфраструктурных секторах ЕС. Методичное замещение углеводородной энергетики постнефтяной, рециклинг ресурсов, энергоэффективные технологии влекут кардинальное изменение электробаланса. Исходя из его темпов в 2008 году мы спрогнозировали, что через 5 - 7 лет доля «зеленых» источников в электробалансе ЕС дойдет до 35 процентов. Достигнутый сейчас показатель немногим ниже — 34 процента. Но его вполне достаточно, чтобы гибко маневрировать спросом на нефтегазовое сырье и сбивать цены. В пересчете на нефтяной эквивалент «зеленые технологии» ежегодно экономят ЕС около 170 миллионов тонн нефти, и эта цифра будет только нарастать.
— А как же тогда наш газопровод в Китай?
— Китай — это восточное направление, но там будет не легче, чем на европейском. В любом случае экспортно-сырьевой рост у нас кончился, даже если цены на нефть сегодня подбросит вверх, что пока контрастирует со стратегическими интересами США. Могущественные имперские кланы (а в их составе Джордж Буш, Дик Чейни, Дональд Рамсфелд, Кондолиза Райс), которые за нефтедоллары скупили громадные куски собственности в остальном мире, не хотят, чтобы принадлежащие им куски обесценились. Отсюда нажим, чтобы нефтедоллар оставался сильным. Пока интерес американских собственников не пройдет, они будут оказывать существенное давление в сторону дорогого нефтедоллара и, следовательно, дешевой нефти. Но тут есть еще один интересный аспект.
Как я уже сказал, главный фактор — новая индустриализация в промышленно развитых странах, следствие — постнефтяная энергетика, расширение ее доли. Третий фактор — «новая норма» ФРС США, тоже крайне увлекательное явление. Полагаю, нам удалось разобраться в нем. Как выяснилось, это не просто количественное смягчение, когда ФРС якобы печатала доллары и забрасывала ими американские банки. Такое представление превратно. Я удивлю, наверное, многих, если скажу, что в рамках количественного смягчения ФРС вообще не напечатала ни одного доллара. Поток долларов лился по другим каналам, совсем в другую сторону, с особой целью.
— Это как?
— Проведена масштабная операция по спасению империализма доллара. Под видом количественного смягчения ФРС приняла на свой баланс неликвидные активы крупнейших американских банков, она стала просто мусорным баком банковской системы США. Ничего не печатала ФРС, обошлась записями на электронных счетах по статьям «резервных депозитов». Затем весь долговой хлам в объеме свыше 4,5 триллионов долларов через американскую банковскую систему и «дешевый нефтедоллар» Вашингтон умудрился разверстать на остальной мир, включая Россию. Долларовая разверстка послужила ключевым ходом комбинации, спроектированной ради глобального насаждения толлинговой схемы (когда оборотные средства и выручка принадлежат американским ТНК, а внутри опустошаемой страны остается только зарплата).
Дальнейшее было уже делом техники. «Новая норма» ФРС заставила страны, зависимые от доллара, расплачиваться за долги США своими ресурсами: нефтью, газом, древесиной, металлами, зерном, а главное — собственностью. Остальной мир даже не заметил, как попал в сети глобального долларового толлинга — в чем и состояла истинная цель «новой нормы». Теперь зоны долларизации во многом безвозмездно обогащают США: вывозят туда товарную массу, а обратно ввозят долговые обязательства. В итоге импортируют инфляцию вместо товаров. В толлинге заключена банальная империалистическая схема, которую ретролиберальные умники совершенно не видят, да и не хотят видеть.
«ПРОГРАММА ГЛАЗЬЕВА В КОМПРАДОРСКОЙ СИСТЕМЕ НЕРЕАЛИЗУЕМА, А В СУВЕРЕННОЙ ОТПАДАЕТ»
— Так наша двузначная инфляция оттуда?
— От толлинга и импорта долларовой инфляции. К большому сожалению, близоруко разглядывает картину даже наш хороший экономист Сергей Глазьев. Он считает демонетизацию ВВП происками Центрального банка, но не замечает, как компрадорская собственность и дерегулирование внешней торговли открыли двери для импорта нефтедолларовой инфляции. Поэтому главное — блокировать импорт инфляции.
— И как же мы можем его заблокировать?
— Можем, но сначала надо понять, почему экспортно-сырьевая модель есть модель импорта нефтедолларовой инфляции. Если исходить из точного анализа и общегосударственных интересов, то возможно проектировать действенные контрмеры. Без этого вопрос о том, что и как делать, просто-напросто беспредметен. Тогда реальные решения подменяются словоблудием, пустой говорильней. Нет ничего проще, чем призывать к смене денежно-кредитной политики. Но подобные призывы при всей их популярности исходят из неполноценного анализа ситуации. Полноценным может быть только системный анализ, который доходит до собственности на командные высоты экономики. Когда ЦБ вырывают из компрадорской системы, которая господствует, то направляют по заведомо ложным ориентирам. Получается, что система собственности в целом хороша, а плохо привинчен только отдельно взятый винтик. Нас призывают заниматься частностями и отдельными персонами, вместо того чтобы устранять грозный системный кризис.
— И все-таки как вы оцениваете политику ЦБ по таргетированию инфляции, демонетизации экономики, в чем обвиняет их Глазьев?
— Увы, Сергей Глазьев почему-то не обвиняет в импорте инфляции, который наносит гораздо больший ущерб. Опять же, демонетизация и экономический рост — где здесь причина, а где следствие? Быть может, деиндустриализация и малый объем реального ВВП есть причина демонетизации? Если потеряна масса промышленного капитала, откуда будет монетизация? Добавьте потерю амортизации, долларовый толлинг, офшоризацию экспортной выручки, сужение воспроизводства и товарной массы отечественного производства: откуда же взяться внутренней монетизации? Перед нами системные вопросы. Но они не ставятся. Вот и выходит, что вроде как хлестко критикуют ЦБ, да только критикуют беспредметно. Понятна забота об оборотных средствах предприятий, однако их нехватка — это тоже системное следствие, а не причина. В общем, программа Глазьева в компрадорской системе нереализуема, а в суверенной экономической системе отпадает.
«ПОСТСОВЕТСКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СИСТЕМА ИЗНАЧАЛЬНО БЫЛА БЕСПЕРСПЕКТИВНОЙ»
— Тогда с чего надо начать?
— С понимания системного краха экспортно-сырьевой модели как модели господства компрадорской собственности. Постсоветская экономическая система изначально была бесперспективной. Система, навязанная ретролибералами по указке Вашингтона, оказалась на порядок архаичнее советской. Под флагом рыночных реформ нашу страну привели на путь зависимости и отсталости.
А надо было принципиально иное, надо было выходить на столбовую дорогу прогресса, указываемую законом вертикальной интеграции. Из советской системы, искореженной чередой предыдущих реформ, следовало убрать слабые звенья и дополнить передовые, чтобы сделать ее системой экономических стимулов к повышению качества продукции, снижению издержек, наращиванию товарного выпуска при росте производительности труда. Нам нужна была плановая система межотраслевого взаимодействия.
Реформаторы же, начиная с хрущевских, выхолостили советскую систему, сделали ее затратной и неэффективной. Снижение себестоимости подменили повышением цен, уничтожили всякую заинтересованность в производительности и качестве продукции, переориентировали капитальные вложения на инфляцию вместо НТП, исключили связь зарплаты с конечными результатами, превратили хозрасчет в прикрытие для накопления теневого капитала.
Будучи еще молодыми советскими экономистами, мы критиковали хозрасчетную систему за реакционность и неэффективность куда жестче, чем всякие ретролибералы. Для последних важно было любыми средствами низвергнуть советскую систему, под любым предлогом. Они брали научную критику системы как аргумент для политической контрреволюции. Напротив, мы стремились не разрушать, а созидать, имея в виду сделать советскую систему качественно обновленной, прогрессивной и эффективной, приведенной в соответствие с законом вертикальной интеграции и пригодной для больших исторических свершений.
— Но либералы, о которых вы говорите, пошли и свергли советскую власть.
— Советская власть пала, когда де-факто выродилась в антисоветскую. Нет ничего удивительного, что компрадорская идеология ретролибералов смыкается с асоциальной вообще и антисоветской в особенности. Вместо того чтобы пойти по пути межотраслевой интеграции, они направились по пути дезинтеграции и деиндустриализации.
«ПЕРЕДАТЬ В РУКИ НЫНЕШНЕГО ГОСУДАРСТВА КОМАНДНЫЕ ВЫСОТЫ ЭКОНОМИКИ — ВСЕ РАВНО ЧТО ПЕРЕДАТЬ ИНОСТРАННОМУ КАПИТАЛУ»
— Но почему именно они оказались на коне, а такие, как вы, остались не у дел?
— Это вопрос социальной расстановки сил и способа влияния на умонастроения масс. Политика предполагает вовлечение миллионов людей. А нашими трибунами были научные журналы не с миллионными тиражами. Тем временем носители продажной идеологии без зазрения совести работали за и на иностранные деньги. Поскольку рыночная экономика тождественна продажной и товаром сделалось все, включая ум, честь, совесть, к услугам тех, кто стал рупором продажной идеологии, оказался гигантский капитал. Именно поддержка иностранного и теневого капитала превратила ретролибералов во властителей дум миллионов. Ученые же, не предавшие общегосударственных интересов, но преданные антисоветской властью, оказались без средств влияния на общественное сознание, а порой вообще без средств существования.
С тех пор ситуация не очень изменилась. Но отечественная наука свою социальную функцию выполняет. С середины 1990 годов мы выковывали неоиндустриальный вектор развития России — в противовес «постиндустриальной» ахинее, нелепице рыночного саморегулирования и массе других идеологических мифологем. В борьбе с мракобесными догмами компрадорской идеологии выработана строго научная теория современного развития. Пройдя через горнило горячих дискуссий в академических и университетских центрах страны, она приняла форму неоиндустриальной парадигмы. Это не просто моя разработка, к ней причастно множество моих коллег. По большому счету в неоиндустриальной парадигме воплощен концентрат всего лучшего и передового, что есть в отечественной экономической мысли.
В 2000 - 2006 годах шла еще научная полемика, а в 2016 году, по недавним опросам, свыше 26 процентов населения поддерживают необходимость новой индустриализации. 10 лет назад концепция циркулировала только в академических изданиях и кругах, а сегодня она уже овладела общественным сознанием. Овладела, несмотря на отсутствие ее широкого освещения в СМИ: там больше представлен лепет ретролибералов, которые стращают население новой индустриализацией, будто вслед за тем начнутся сталинизм и тоталитаризм, произойдет возврат к 30-м годам прошлого столетия. Вопреки лживым страшилкам, 26 процентов населения понимают, с чем связана перспектива реального развития нашей страны. Конечно, ученых всегда радует, когда академическая идея перерастает в массовую. Негативный момент состоит в том, что компрадорская экономическая система в принципе непригодна для развертывания высокотехнологичной индустриализации России.
Вы задаете вопрос: что делать? Центробанк трогать? Проще простого было бы перетрясти ЦБ. Но что это даст? Кого бы сегодня ни назначили вместо Эльвиры Набиуллиной, монетарная политика будет той же самой. Если не видеть, что главный источник фонтанирующей инфляции — это ее импорт, то что можно сделать на посту председателя ЦБ? Ничего. Если не понимать, почему, откуда и по каким каналам идет импорт инфляции, то что можно противопоставить ей, как закрыть? Вот о чем идет речь.
— Тогда расскажите, наконец, как остановить импорт инфляции.
— Это возможно исключительно путем смены экономической системы и господствующей формы собственности.
— С чего надо начать?
— Начинать надо с приведения экономической системы в соответствие с приматом суверенных интересов России и законом вертикальной интеграции. Который не допускает извлечения прибыли из добычи сырья и промежуточного производства в целом. Это должна быть экономическая система, которая исключает продажность государства, инфраструктуры, земельной и социальной сферы, образования, здравоохранения, культуры, ЖКХ.
Суверенная экономическая система означает, что суверенитет над командными высотами нашей экономики находится в руках государства, которое защищает наши коренные интересы. Нынешнее же государство является компрадорским и асоциальным, точнее — кланово-компрадорским. Если даже передать в его руки командные высоты экономики, то это все равно что передать их иностранному капиталу.
«ДЕНАЦИОНАЛИЗАЦИЯ ЗАСТАВЛЯЕТ РОССИЮ РАБОТАТЬ ПРОТИВ САМОЙ СЕБЯ»
— Кстати, тема приватизации госпредприятий широко обсуждается. Время ли для этого? Нужно ли это делать?
— Делать приватизацию путем денационализации не нужно было вообще. Моя позиция такова: поскольку многоукладность объективна (чего, увы, не признавала советская политэкономия), достаточно легализовать частную собственность, а дальше пусть поднимается на своих ногах, производительным образом. Пускай она растет там, где в состоянии расти и где ни в коем случае не будет расти за счет налогоплательщиков. Нет ничего проще, чем создавать частную собственность за наш с вами счет, — это банальная схема вороватого Чубайса и «чубайсят». Какие тут сложности? Урвал из бюджета средства, прикарманил их и на деньги налогоплательщиков накупил себе активов. Приватизация посредством денационализации должна быть исключена начисто. В отдельных случаях частному капиталу допустимо передавать государственную собственность в аренду.
— Получается, что сейчас надо все национализировать?
— Не все. В суверенной собственности должны быть командные высоты экономики. Суверенитет над ними суть императив в такой стране, как наша: у нас многонациональная страна. Так, именно в суверенной собственности должна быть земля — не в этнической, не в персонифицированной, не в частной. У населения при этом будет право бессрочного и бесплатного землевладения. Какие проблемы? При государственной собственности на землю пресекается огромный канал утечки богатств за рубеж, удешевляются продукты питания, жилье, инфраструктура, исчезают спекуляция землей и коррупция, сохраняются сотни тысяч жизней. Тогда правительство будет думать не о том, к примеру, чтобы экспортировать пищевое зерно. Сегодня компрадорская система кормит наше население зерном, предназначенным для скармливания скоту. Россия перестала быть страной натурального хлеба и мясомолочного животноводства.
— Зато экспорт зерна бьет рекорды.
— Из страны вывозится продовольственное зерно. Для нашей мукомольной промышленности остается фуражное. Вместо сливочного масла и, на худой конец, маргарина используется пальмовое масло, притом еще техническое. Нет государственных продовольственных стандартов, нет действенной социальной защиты здоровья и жизни потребителя. За частные прибыли расплачиваемся убылью людей.
— Что еще относится к командным высотам кроме земли?
— Социальная инфраструктура, электроэнергетика, железные дороги, морской и авиатранспорт, предприятия оборонной промышленности, стратегически важные комплексы, которые определяют в цепочках добавленной стоимости ядро или финальную продукцию: образование, здравоохранение, культура. Но в первую голову все-таки земля. Архиважно, чтобы земельный вопрос не был источником межнациональной и межэтнической розни, чтобы исключалось извлечение частной и чиновничьей земельной ренты, не увеличивались расходы промышленных предприятий, суммы коммунальных платежек и арендной платы, затраты жилищного строительства — все это социальные издержки. Они оборачиваются компрадорской прибылью, которая становится добычей иностранного капитала и убылью нашего населения. В общем, денационализация заставляет Россию работать против самой себя, на свое самоуничтожение.
— Но ведь у нас много государственной земли, которая простаивает. Поля стоят пустые. Уже в Сибири предлагают брать по гектару земли.
— У нас стоит около 44 миллионов гектаров пахотной земли. Почему? Она приватизирована, а частника не заставить ни пахать, ни сеять. Он использует ее как объект финансовых спекуляций и махинаций.
В условиях компрадорской системы любые частные решения бесполезны. Поэтому приспособленные к компромиссу с ней программы, подобные «Хартии» московского экономического форума или «Экономике роста» Столыпинского клуба, сродни благим пожеланиям. Сработает только системное решение — о возвращении командных высот экономики в суверенную собственность. С этого надо начинать, для чего важна соответствующая расстановка политических сил. Альтернативы суверенизации собственности нет, кроме краха России. Надо понимать: произошел развал Союза, и те же самые разрушительные причины никуда не делись, они в силе и теперь вовсю работают на развал России.
«КТО ИЗ РЕТРОЛИБЕРАЛОВ ПОСМЕЕТ ПИСКНУТЬ, ЧТО BOEING МЕНЕЕ ЭФФЕКТИВНА, ЧЕМ ЧАСТНАЯ ЛАВОЧКА «РОГА И КОПЫТА»?»
— Так будет ли место частному бизнесу? Где его сфера?
— Будет. Теперь есть строгий критерий, с помощью которого точно разграничивается, где частный капитал допустим, а где нет. Суть такова: частный капитал допустим там и постольку, где и поскольку он не в состоянии причинять социальные издержки. Например, ужасная катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС произошла из-за того, что в гидроэнергетике засел частный капитал. На шахте «Северной», на буровых, при космических, техногенных и транспортных авариях — аналогичный виновник. Все это сферы, где частный капитал категорически недопустим. На командных высотах экономики частной собственности делать нечего.
Стало быть, речь идет исключительно о стратегической национализации — не тотальной. Надо считаться с объективностью многоукладности, а не игнорировать ее. Незачем повторять ошибки советской политэкономии. Заодно следует отбросить лживые стереотипы ретролиберализма. Например, если ставится вопрос о развитии частного бизнеса, то первое условие — это развитие государственного сектора. Не будет малых предприятий там, где нет больших межотраслевых корпораций, способных предъявлять спрос на услуги и продукцию малых предприятий. На первый взгляд, это парадоксальное суждение. Но в действительности это экономический закон, которого ретролибералы не знают. Они кричат о развитии малых и средних предприятий, но совершенно не хотят развивать такие компании, как КАМАЗ и другие крупные заводы.
— А разве частный бизнес не эффективнее государственного?
— Высказывать столь заезженный тезис можно сколько угодно, но нет ни одного научного исследования, которое подтвердило бы его. Да, известны отчеты и статьи ангажированных экспертов Всемирного банка, МВФ. Разумеется, все выводы там предсказуемо в пользу приватизации. Но я общаюсь со своими академическими коллегами, в том числе западными, и знаю об их работах, где в противовес аналитикам Всемирного банка и МВФ убедительно доказывается противоположное. Так, согласно выводам немецких ученых, общественные банки не только не уступают частным по эффективности, но зачастую гораздо эффективнее. Такого рода данных можно привести много. Но ретролибералы почему-то умалчивают о них. Разве это объективный подход? Нет. Это свидетельство неуверенности в своей позиции, потому что если позиция корректна, то нет нужды прибегать к недобросовестным методам. А если позиция слаба, тогда приходится пускать в ход демагогию.
Еще один ключевой момент: в промышленно развитых странах государственный капитал организован как вертикально-интегрированный и корпоративный. Что такое Boeing? Это типичная смешанная, или конвергентная, собственность: 35 процентов за американским правительством, остальное — у так называемых институциональных инвесторов, среди которых, если поскрести, окажется много полугосударственных фондов. Самое главное, что вроде как частная корпорация Boeing на 80 процентов живет за счет государственных заказов, то есть на деньги налогоплательщиков. Кто из ретролибералов посмеет пискнуть, что корпорация Boeing, будучи на треть государственной по собственности и на 80 процентов — по заказам, менее эффективна, чем какая-то частная лавочка «Рога и копыта», которая торгует подержанными автомобильными запчастями? Корпорация Airbus вообще в полной правительственной собственности. И кто дерзнет заявить, когда полмира летает лайнерами Airbus, что эта корпорация менее эффективна, чем чья-то персональная компашка? Или Intel, General Electric, Microsoft, в капитализации которых прямая и косвенная доля государства превышает 50 процентов, менее эффективны. А где наши аналогичные корпорации? Где отечественные конкуренты иностранных ТНК? Ретролибералы и думать не думают о том.
При суверенной экономической системе, построенной по закону вертикальной интеграции и настроенной на общегосударственные интересы, Кремль начал бы мыслить совсем иначе. В таком случае он поставил бы перед собой задачу за 5 лет сформировать межотраслевые структуры, которые еще через 5 лет будут способны составить достойную конкуренцию западным транснациональным монстрам. Если это многоотраслевые структуры с вертикально-интегрированным строением, то это совершенно другая система управления, это стимулы для труда, контроль за капиталом. Системе чужих ТНК нужно противопоставить систему своих ТНК — вот чем надо заниматься.
«КОГДА ВЫВОЗЯТСЯ СЫРЬЕ, ПОЛУФАБРИКАТЫ, ЗЕРНО, ВЗАМЕН НУЖНО ВВОЗИТЬ РАБОЧИЕ МЕСТА»
— И все-таки вернемся к вопросу: как исключить импорт инфляции?
— При суверенной экономической системе нет ничего проще. Чтобы не было импорта инфляции, должна быть товарная эквивалентность импорта и экспорта, то есть товарную массу вывезли и эквивалентную товарную массу ввезли. Когда вывозятся сырье, полуфабрикаты, зерно, то взамен нужно ввозить рабочие места, добывая нужные технологии и оборудование всюду, где это возможно.
— Кто же нам даст технологии?
— Нам мало кто даст, но мы много чего можем добыть, если работать в общегосударственных интересах. Советскому Союзу тоже никто ничего не давал, но он умудрялся даже в 1920 - 1930-е годы заполучать то, что необходимо для индустриализации. Советский Союз использовал всю мощь своей планово-централизованной экономической системы, пользуясь противоречиями в капиталистическом мире, а они не исчезли.
— Но вместе с нефтью, газом, зерном из страны уезжают «мозги». Кто тогда будет делать новую индустриализацию? Им же неинтересно.
— Правильно, им неинтересно в компрадорской экономической системе — как, скажем, нашему Нобелевскому лауреату Андрею Гейму, который мечтает о современной индустриальной революции. Нынешняя система поднимает наверх всю пену, все паразитические отбросы общества. Они теперь наверху, командуют обществом и навязывают свою идеологию второсортности. А наука сильна тем, что у нее независимое мышление, потому как она опирается на факты, и навязать ей второсортную идеологию невозможно. Мы знаем, что мы вовсе не периферийная страна, как нам пытаются внушить. Мы центральная страна мира, но у нас периферийная, зависимая и третьесортная экономическая система. Наука не допускает ни грана колониального мышления: ни один ученый даже в кошмарном сне не помыслит себя человеком второго сорта. Если человек с купленным дипломом, то с ним все понятно. А человек науки всегда будет относить себя к вершине. Этим отличается профессиональный ученый от липового, потому что в своей сфере профессиональный ученый знает, на какой ступеньке по отношению к высшей он находится, кто впереди него, а кто позади. Так вот мы, будучи экономистами, прекрасно знаем наших ученых-технарей, наших выдающихся промышленников, наш потенциал и наши возможности.
«РАЗВАЛИЛИ СССР, И ЧТО — ПОСЛЕДОВАЛО ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ СИСТЕМНОГО КРИЗИСА? ТЕПЕРЬ ОН РАЗВАЛИВАЕТ РОССИЮ»
— Недавно в «Ведомостях» вышла статья Евгения Гонтмахера, в которой он пишет: «Углубляющийся системный кризис не обязательно выльется в новый 1917 год, но вылет на обочину миропорядка XXI века в таком случае России обеспечен». По вашему мнению, куда приведет Россию системный кризис? К развалу страны?
— Ретролибералы еще два-три года назад не признавали существования системного кризиса. Теперь они запели по-другому, повторяют то, что фундаментальная наука говорит с поздних советских времен. Тогда мы заявляли о системном кризисе советского строя, о бесплановости тогдашней планово-хозрасчетной модели, о потере исторической перспективы. Когда ретролибералы навязали антисоветский строй, то системный кризис не испарился, а усугубился. К чему это привело? К деиндустриализации и вымиранию России. Сегодня Гонтмахер затянул песенку о системном кризисе. Но спросите, что он подразумевает под системным кризисом. Он подразумевает совсем не то, что имеет в виду фундаментальная наука. У него свое представление: системный кризис возник, потому что мало-де частной собственности. Это типичная присказка, которая с подачи Джеффри Сакса тиражировалась еще при перестройке. Он заявился в горбачевский Кремль с циничным предложением: мы вам кредиты, а вы нам денационализацию. В этой продажной парадигме сидят все ретролибералы, и Гонтмахер в их числе.
Кроме того, он совершенно зря пугает скатыванием на обочину. А где сейчас компрадорская Россия — разве не на обочине прогресса? Давно уже на обочине, давно уже дала обмануть себя ложными целями. О том, собственно, и свидетельствует факт системного кризиса. Короче, не тем запугивает нас Гонтмахер, совсем не тем. Реальная угроза куда страшнее: если и на сей раз не справимся с системным кризисом, дело кончится развалом России — такова реальность наших дней. Страна трещит по швам, а нас стращают обочиной — с чего бы это и зачем? Не затем ли, чтобы мнимой угрозой отвлечь от настоящей?
Неверно, что системный кризис заканчивается крахом страны. Системный кризис заканчивается заменой старой социально-экономической системы на новую, исторически прогрессивную. Компрадоры развалили СССР, и что — последовало избавление от системного кризиса? Нет. Системный кризис моментально принял иную форму — деиндустриализации, массового обнищания и вымирания — и теперь разваливает Россию. Ретролибералы вроде Гонтмахера наводят тень на плетень: развалом страны из системного кризиса не выйти. Разрушение — это не преодоление. Из системного кризиса способна вывести только новая социально-экономическая система.
Гарантией того, что она будет эффективной, может служить лишь одно: она должна быть суверенной системой вертикально-интегрированного типа. Я ее называю государственно-корпоративной. Правда, сегодня фиктивными госкорпорациями это название дискредитировано. Поэтому говорю, во-первых, о системе конвергентного типа, во-вторых — вертикально-интегрированного, в-третьих — планово-регулируемого. Ни первого характерного признака суверенной системы, ни второго, ни третьего ретролибералы не произносят. Никто из них не указывает, что нам нужна планово-регулируемая система, никто не заикается, что нужна система вертикально-интегрированного типа, когда основным звеном становится межотраслевая цепочка добавленной стоимости и обеспечивается межотраслевое строение народного хозяйства — то, чего не было в советской системе, то, чего в то время не хотели понимать, путаясь в трех соснах отраслевого хозрасчета.
Говоря академическим языком, вперед, на магистраль неоиндустриального прогресса ведет такая социально-экономическая система, которая приведена в соответствие с законом вертикальной интеграции. Согласно данному закону, нельзя извлекать прибыль из сырьевого передела и промежуточных звеньев: высокотехнологическая рента обеспечивается только производством конечных продуктов — продовольствия, одежды, наукоемкой бытовой техники, инвестиционных товаров, технотронных промышленных изделий на экспорт и пр. Интегрированная экономическая система гарантирует производство автоматизированных рабочих мест, а значит, включает на полную мощность науку и машиностроительный комплекс, соединяя воедино добычу сырья и его индустриальную переработку в конечную продукцию с высокой добавленной стоимостью.
— А есть ли у нас свои инновационные технологии?
— Есть. Да, они сейчас преимущественно в сингулярном виде, они точечные. Компрадорская система не позволяет точечное развернуть в массовое. Могу привести такой пример: в Прикамье работает скромный заводик, который выпускает металлическую сетку. Так вот, без металлической сетки нашего завода Евросоюз не может напечатать ни одного евро. Это к вопросу о том, что у нас есть и чего нет. Подобных примеров масса. В каждой сфере существуют точечные достижения и точечные возможности. По каждому направлению имеются и кадры, и разработки, и мощности — пусть пока малочисленные или вообще в единичном числе. Свой потенциал и своих замечательных профессионалов нужно знать — нечего себя списывать. От ретролибералов на каждом шагу раздается, что мы не в состоянии самостоятельно производить одно, другое, третье, пятое и десятое. Но это талдычат далекие от жизни люди, которые ни разу не переступали заводской проходной, которые вообще не знают ни наших людей, ни наших возможностей, ни нашей техники. Мне известны примеры, когда на технике III поколения наши умельцы и энтузиасты развивают такую производительность труда, как на оборудовании V поколения.
«КАМАЗ ЗАСТРЯЛ В АРХАИЧНОЙ ВНУТРИФИРМЕННОЙ МОДЕЛИ»
— Тогда почему же, например, наш КАМАЗ надеется только на локализацию выпуска иностранных комплектующих?
— Думаю, что относительно представляю ситуацию КАМАЗа. К большому сожалению, автозавод застрял в архаичной внутрифирменной модели. Это проблема №1. Мне удалось побывать на КАМАЗе, выступить перед руководителями подразделений и служб, пообщаться со специалистами. Однако тогда была своя тема — о причинах и последствиях автономной рецессии. Предметные вопросы, например, об организационном строении или управлении результатами и затратами, в повестке обсуждения не значились. У КАМАЗа большое и диверсифицированное хозяйство, но оно слабо интегрировано и не настроено на конечные результаты, разобщены также интересы. Конечно, многие проблемы вызваны тем, что КАМАЗ работает в условиях компрадорской, антигосударственной по сути экономической системы. Но хватает и проблем внутрифирменного происхождения.
— Что вы имеете в виду?
— Во-первых, КАМАЗ не организован как вертикально-интегрированная цепочка добавленной стоимости и применяет последовательную схему организации производства вместо параллельной. Во-вторых, внутрифирменный механизм остается в разладе с принципом «точно вовремя». В-третьих, конкурентные преимущества топ-менеджмент связывает с ценой производства, а не ценой потребления. В-четвертых, нет системы стимулирования эффективности труда, нет непосредственной связи между зарплатой и вкладом конкретного работника в конечные результаты. В-пятых, интересы менеджмента не замкнуты на приращение наукоемкого капитала компании и рост его технического строения.
По организационной структуре, по управлению результатами и затратами КАМАЗ находится в дофордовском периоде. Компания привлекла немало иностранцев, но заполучить от них передовой корпоративный опыт структурной организации не удалось. И едва ли можно привнести прогресс со стороны, пока внутренние интересы не связаны с развитием. В общем, КАМАЗ не имеет адекватной модели развития. Правда, КАМАЗ в данном отношении не одинок — те же проблемы у АвтоВАЗа, ГАЗа, других автозаводов.
«СИСТЕМНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ ПРОИЗВОДЯТ ЛЮДИ, А НЕ ЦЕНЫ»
— Назовите мне, пожалуйста, хоть один завод, хоть одно предприятие в России, которое соответствует всем тем параметрам, о которых вы говорите.
— Можно назвать Обуховский завод, Вологодский оптико-механический, Краснокамский завод металлических сеток. Конечно, их масштаб скромнее, но они нашли эффективный способ решения аналогичных КАМАЗу проблем организации производства и мотивации работников.
В целом же по стране царит отжившая схема, когда коллектив из союзника и участника развития превращается в лучшем случае в оппортунистическую массу. Люди делают вид, что работают, а директорат делает вид, что платит — классическая схема топтания на месте. Разумеется, когда компрадорский слой в открытую торгует Родиной, то какие могут быть стимулы для основной массы трудящихся? Одни клокочут ненавистью по идеологическим или личным мотивам; другие, их меньше, сами стремятся приобщиться к компрадорам, чтобы обращать российское национальное достояние в офшорное, нероссийское.
Поэтому наша задача прежде всего в том, чтобы пробить тоннель к перспективе, убрав с пути продажную экономическую систему. В противном случае страну из системного кризиса не вывести, как бы ни перетасовывать правительство и государственное устройство.
— Так кто должен встать и сказать: «Мы идем таким путем!»
— Дело опять не в отдельно взятых людях. Это должна быть команда, общественная сила, с ног до головы и до мозга костей проникнутая общегосударственными интересами. Это должна быть общественная сила, достаточная для того, чтобы сломить хребет продажной экономической системе. Это очень солидная сила. Сегодня такой силы нет, но это не значит, что ее не будет завтра.
— Разве она успеет до завтра сформироваться?
— Думаю, что сегодня поворотный момент. Я не случайно указал на то, что 26 процентов населения связывают перспективу с новой индустриализацией. Это колоссальная подвижка. Еще год назад о таких умонастроениях трудно было мечтать, мало кто полагал, что новая индустриализация так скоро выйдет в массовом сознании на повестку дня.
«НЕФТЬ МОЖЕТ КРАТКОСРОЧНО ПОДСКОЧИТЬ ДО 100 ДОЛЛАРОВ ЗА БОЧКУ»
— Скажите, а станут ли низкие цены на нефть стимулом для новой индустриализации, смены экономической модели?
— Ничего подобного! Столь махровое заблуждение насаждают лишь ретролибералы. Господа Мау и Улюкаев распространяют свою выдумку, будто низкие цены на нефть чуть ли не автоматически приводят к смене экономической модели. Ретролибералы лучатся обычным пустословием. Системные изменения производят люди и социальные силы, а не цены. Опять же, причем здесь низкая или высокая цена на нефть? При системном кризисе автономная рецессия останется и при высоких ценах на нефть — по уже отмеченным причинам. Сырьевого роста, повторю, больше не будет.
Выскажу еще одну парадоксальную вещь. В 2012 году я сделал вывод, что нефтяные цены потянет вниз, а сегодня вижу возможность возврата огромной массы спекулятивного капитала на биржу нефти и краткосрочного всплеска нефтяных цен. Но! К сырьевому росту это не приведет. Почему? Потому что есть и контрфакторы. К уже названным добавлю еще отрицательную эластичность спроса по цене на наши нефтегазовые ресурсы со стороны Евросоюза. Чем выше будут цены, тем меньше будет физический спрос.
По итогам прошлого года цены ниже, а наша нефтедобыча ставит рекорды. Если не ошибаюсь, вместо 500 миллионов тонн нефти выдали аж 532. Это попытка компенсировать низкие цены. Но при этом ВВП, бюджет и зарплата все равно в минусе. Тем временем загрязняются огромные территории, причем даже те, таежные и тундровые, которые загрязнять категорически нельзя. Компрадорский клан кладет себе в карман ренту, а на Россию ложатся астрономические экологические и социальные издержки, которые на порядок выше, чем барыши в частных карманах.
Высокие цены на нефть были и в 2012 году, но это не мешало уверенно катиться к автономной рецессии. Теоретически всплеск нефтяных цен в 2016 году возможен. В одном из вариантов нефть может краткосрочно подскочить даже до 100 долларов за бочку. Это сейчас не исключено. Но это всего лишь один фактор, которому противостоят другие. Из-за толлинга слабый нефтедоллар Вашингтону все еще не нужен. Кроме того, США сами стоят уже на пороге большой рецессии, а в ее условиях цены на нефть и прочее сырье падают до себестоимости.
— И все-таки тренд на низкие цены на нефть долгосрочный?
— Цены и сырьевой рост — это абсолютно разные процессы. Гадать насчет нефтяных цен — значит не уважать науку. Я еще в 2008 году сформулировал святотатственное для ретролибералов суждение, чем вызвал массу нелицеприятной критики: о том, что рынок нефти полностью манипулируем. Это значит, что спрос и предложение сущая мелочь по сравнению с печатным станком ФРС США. Поэтому в долгосрочном интервале нефтяные цены научно не прогнозируемы, и рассуждать о них можно только в ипостаси шамана. Правильнее просто следить за руками фокусника. Надо внимательно следить за балансом ФРС. Если там прибавляются мусорные облигации американских банков, то по закону сохранения экономической материи это обернется приростом спекулятивного капитала и затронет цены на нефть.
— Что происходит сегодня?
— Пять ведущих американских банков, которые являются владельцами американской и лондонской нефтяной бирж, пока отключены от спекуляции нефтью. Они вышли из этого бизнеса в 2013 году по прямой указке администрации США. Я уже месяца два не заглядывал в текущий баланс ФРС, но в последний раз особых подвижек не было. Это свидетельствует о том, что в ближайшее время, по крайней мере, со стороны американского банковского капитала, серьезного спекулятивного давления на нефтяной рынок не будет. Но это не значит, что не будет давления через корпоративные спекулятивные деньги, а они достаточно большие. И начиная с февраля мы видим выраженный интерес корпоративного спекулятивного капитала к рынку нефти, потому что корпоративные облигации в США в нынешнем бизнес-цикле составляют отчетливый пузырь. Многие экономисты искали, где пузырь в США, и просмотрели, что это облигации, потому что именно корпоративные займы в облигационной форме стали наиболее выгодными после 2008 года.
Гадать по поводу долгосрочного тренда нефтяных цен бессмысленно — это все равно что гадать о помыслах спекулянтов. Сейчас просматривается лишь гипотетический вариант краткосрочного всплеска, ибо альтернативой выступает фантастическое снижение цен на золото, примерно до 250 - 300 долларов за унцию, что представляется ныне таким же маловероятным, как взлет цены на нефть до 100 долларов за бочку. Из двух этих невероятных пока событий в течение одного-двух лет мы все равно увидим, что в какой-то проекции координаты совместились. Однако спрогнозировать, в какой именно, невозможно. Нам известна только их инвариантная дистанция в такой проекции.
«ВСПЫШКА МАССОВОГО НЕДОВОЛЬСТВА СТАЛА ЛИШЬ ВОПРОСОМ ВРЕМЕНИ»
— Если все будет продолжаться так, как сейчас, то насколько хватит наших резервов, а главное, терпения людей?
— Золотовалютные резервы я бы в расчет вообще не брал. При чисто арифметическом счете их хватит меньше чем на год. Но дело не в этом. Даже если этих резервов хватало бы на 10 лет, сегодня невозможно покупать равнодушие людей к острым социальным проблемам, которые накопились. Причем накопились не из-за рецессии и падения уровня жизни, а из-за компрадорской системы и политики. Нельзя больше успокаивать население деньгами. Этот этап уже пройден. Расчет на то, что россиян по-прежнему можно обуздывать политикой подачек и умиротворения, теперь наивен. Глубоко заблуждаются в Кремле те, кто думает, будто держит ситуацию под контролем. Ничего подобного! Терпение страны на исходе. Похоже, вспышка массового недовольства стала лишь вопросом времени.
— Может, когда деньги закончатся?
— Нет. В 1917 году революционные события начались не потому, что хлеб в стране закончился, и даже не потому, что хлеб закончился в Питере: в других губерниях хлеба хватало. Проблема была не в этом. Проблема была в том, что народ до смерти устал от ненужной войны за англо-французские интересы и беспросветности. Если людей кормят фуражным зерном, как скот, то, есть этот хлеб или нет, особой роли уже не играет. Народу надоело скотское к нему отношение. А еще ему надоело отсутствие перспективы. Когда перспективы нет для подрастающего поколения, это уже критическая ситуация для нашего народа. Наш народ исторически запрограммирован на то, чтобы дети жили лучше, чем родители. Поколение 40 - 45-летних дало обмануть себя, оно обманулось и свое «проехало» — это те, кто приближался к совершеннолетию при развале Союза.
— А те, кому сегодня 20 - 30 лет?
— Они уже входят в новое поколение, которое задумывается, в какой они стране — вымирающей или процветающей. Плюс еще думают, какие рабочие места у них будут и какой социальный статус. Торговать Родиной это поколение не очень стремится. Из этого поколения торговать Родиной способны только 3 - 5 процентов без чести и совести, не больше. Вирус продажности много чего натворил, и основная масса уже насмотрелась, к чему привели ретролибералы во власти и собственности.
— Давайте поговорим о регионах, где и живут люди. Бюджет хотят секвестировать на 10 процентов. Как отразится нехватка бюджетных средств на отношениях федеральных властей и регионов? Если раньше регионы-доноры отдавали внушительную часть своих доходов центру, то теперь не сменится ли это идеологией: «Хватит кормить тех-то»? Что будет с аутсайдерами?
— Держать межнациональные, межрегиональные отношения на купле-продаже, на покупке лояльности региональных элит — это самое тупиковое и болезненное, что только можно придумать. Сейчас бюджет дефицитный, значит, средств для покупки региональной лояльности гораздо меньше. Соответственно, будет нарастать центробежная тенденция, хочет этого Кремль или нет. Будет еще вмешиваться иностранный капитал, он уже активно борется за свое влияние на региональные элиты. Все это опять же работает на разрыв единой ткани государственного организма страны. Эта ткань и так лоскутная. Если не менять систему, то нужно закручивать гайки. А если закручивать гайки — срывается резьба. Все!
Ресурсы компрадорского режима исчерпаны окончательно — их уже нет. По законам истории, а они не нами писаны, все беды в России закончатся антикомпрадорской революцией. Стараниями ретролибералов в России дошло до революционной ситуации: верхи не могут, а низы не хотят. Вопрос лишь в том, какие формы примет антикомпрадорская революция. Либо социальное большинство будет сорганизовано таким образом, что эта революция пройдет без особых эксцессов, либо события примут оборот, менее благоприятный для производительных сил нашей страны. Разрушительного варианта, разумеется, хотелось бы избежать. Поэтому сторонники первого варианта должны стремиться к максимальной организации и консолидации.
— Наша страна не может без революций?
— Слишком долго спали. Когда время и возможности эволюции растрачиваются впустую, как сделали ретролибералы и компрадоры, тогда единственный способ наверстывания — это социальная революция.
«НЕ МЫ ЗАКРЫВАЛИСЬ ОТ ВНЕШНЕГО МИРА, А НАПРОТИВ, ВНЕШНИЙ МИР НАС ЗАКРЫВАЛ»
— Где гарантия, что после революции будет лучше? Может, тот же системный кризис продолжится и даже углубится.
— Характер революции будет антикомпрадорским, если она выльется в революцию за стратегическую национализацию. Компрадорам нужна денационализация, а государственникам — ренационализация. Причем стратегическая национализация требуется не ради национализации, чего не понимают в КПРФ, а ради вертикальной интеграции нашего промышленного капитала. Суверенная экономическая система в любом случае на порядок эффективнее, чем компрадорская. Даже если это будет начальная и неразвитая форма суверенной экономической системы, уверяю, ее результативность многократно превзойдет то, что мы имеем сегодня. Самое главное, что вертикально-интегрированная экономическая система откроет перспективу развития, будет нацелена на производительность труда и новую индустриализацию России.
— При новой системе, о которой вы говорите, какие у нас будут отношения с миром, с Западом, с Востоком? Нам закрываться от всех стеной, превращаясь в Северную Корею, или как-то иначе действовать?
— Не думаю, что ситуация пойдет в русле тех страшилок, которые нагоняют ретролибералы, когда пугают новой индустриализацией. Есть масса примеров совершенно противоположного свойства, включая драматический опыт Советского Союза. И пока ничего более поучительного, чем советский опыт, в мировой истории не существует. На этом опыте надо еще учиться и учиться. А он учит тому, что не мы закрывались от внешнего мира, а, напротив, внешний мир закрывал нас. Например, ультиматум лорда Керзона. Не мы же устроили интервенцию в западные страны, наоборот, они устроили интервенцию против молодого советского государства.
В 1930-е годы Советский Союз не занимался установлением железного занавеса, как везде пишут ретролибералы, а всячески пробивал экономическую и политическую блокаду, упорно боролся за равноправные торговые и дипломатические отношения. Так, борьба Советского Союза за дипломатические отношения с США — это ведь борьба за открытие внешнего мира, борьба против железного занавеса. Не без помощи внешнеэкономических связей СССР осуществлял индустриализацию. Посмотрите на советский внешнеэкономический баланс, и многое станет ясно. Станет понятнее, в частности, и причина катастрофического голода 1932 - 1933 годов, потому что по внешнеэкономическим обязательствам предстояло вывезти энное количество зерна. Да, это тягостная страница, но не только из нее состоит наша история, которая включает огромный массив свершений и неудач Советского Союза.
Взгляните на Китай. Ему тоже после известных событий 1989 года на площади Тяньаньмэнь в Пекине попытались устроить блокаду. Сколько это все продержалось? В современном мировом хозяйстве ни одна страна не может быть автаркической. Другое дело — кто устанавливает правила внешнеторгового обмена? Это вопрос силы государства и экономической системы. Для компрадорских режимов все устанавливает империя («Вашингтонский консенсус»), они полностью играют по правилам американского диктата. Это считается открытостью. При этом Вашингтон в одностороннем порядке и совершенно спокойно вводит санкции, невзирая на нарушение послевоенного мироустройства, правил международной торговли и геополитического общежития.
Что изменится, когда мы начнем отстаивать свои правила во внешнеэкономических отношениях с Вашингтоном? Да, Вашингтон взбеленится на несколько лет, но без России мировое хозяйство все равно не обойдется. Нельзя представлять дело во внешней торговле так, будто мы для кого-то менее нужны и важны, чем кто-то для нас. Россия очень нужна мировому хозяйству, и не только своим сырьем. Когда же у нас будет нормальная, а еще лучше — самая передовая экономическая система, то мы будем нужны в гораздо большей степени, чем сейчас. Тем более если пойдут распространяться наши технологии и рабочие места, как было в 1960-е годы, в период апофеоза мирового влияния Советского Союза.
Разве мы отгораживаем американцев от высоких технологий? Ничего подобного. Они же не отменили свой комитет, который запрещает экспорт высоких технологий в Россию. Почему ретролибералы не вопят и не возмущаются нарушением рыночной свободы? Я не вижу смысла в страшилках, будто мы отгораживаемся. По крайней мере я, будучи причастным к разработке интегрированной экономической системы, могу заверить, что отгораживание от внешнего мира не входит в формулу неоиндустриального развития России. Да, нас будут отгораживать, когда мы станем проводить самостоятельную линию, нас попытаются наказать, но ничего из этого не выйдет, как не вышло с наказанием Советского Союза. Гитлеровцы тоже пытались нас наказать, и чем все кончилось? Так что такого рода попытки обречены.
Именно с этой позиции я утверждаю, что новаторский опыт СССР составляет кладезь исторических прорывов и бесценных знаний. Надо черпать из него, надо понимать, как складывается расстановка сил в мире и что нас ждет, если мы решимся восстановить суверенную державу с могучей экономикой. Заблокировать нас точно не удастся. Ретролиберальные же страшилки просто бессмысленны и ничего общего с наукой не имеют.
Перспектива определена. Компрадорский режим либо уйдет, либо будет сметен. А России предстоит открыть новую страницу своей беспримерной истории.
Елена Колебакина
https://www.business-gazeta.ru/article/308196
24.02.2015 «Компрадорский режим держится на волоске истории»
Профессор МГУ изложил «БИЗНЕС Online» радикальный рецепт выхода из кризиса через воссоздание плановой экономики
Чтобы спасти страну от надвигающейся катастрофы, нужна новая экономическая модель и неординарные меры, например, директивный план кредитования промышленности и сельского хозяйства на 2015 год, полная заморозка тарифов и введение социальных карточек для малоимущих. Такую точку зрения высказал доктор экономических наук, главный редактор журнала «Экономист» Сергей Губанов в развернутом интервью корреспонденту «БИЗНЕС Online».
«ЛОЖЬ ВОЗВЕДЕНА В СИСТЕМУ»
— Сергей Семенович, первый мой вопрос про бюджет на 2015 год. Он сверстан, принят Госдумой и Советом Федерации исходя из среднегодовой цены на нефть в 100 долларов за баррель. Однако министр финансов Антон Силуанов, который еще недавно защищал проект бюджета, внезапно заявил, что теперь бюджет надо переверстать, исходя из цены на нефть не выше 80 долларов. По вашему мнению, какая цена все-таки будет более реалистична? О чем же минфин думал раньше?
— В стране сложная экономическая ситуация. Оценки разные. И верные, и неверные. Эксперты упоминают стагнацию и стагфляцию. Кремль настаивает, что есть маленький, но рост — около 0,5 - 0,6 процента, то есть в пределах статистической погрешности. В действительности же экономика в спаде, пока умеренном. С 2013 года страна в состоянии автономной рецессии. Идет снижение покупательной способности трех главнейших категорий народного хозяйства: государства, то есть бюджета, населения и хозяйств. С 2014 года стремительно стал обесцениваться рубль. Вошла в галоп дороговизна. Короче, Россия в рецессии, отчетливой по всем позициям, включая бюджет.
Почему официальные оценки показывают не рецессию, а плюс? Это принципиальный вопрос, который обычно стараются обходить стороной. Дело в том, что тот якобы наноприрост, в который верит Кремль, получен чисто статистическими уловками. Само по себе очковтирательство бесхитростно. Оно сводится к уменьшению либо базы, то есть точки отсчета, либо дефлятора. В 2013 году был использован первый метод, затем возобладал второй. На фоне сокращенной базы текущий показатель всегда выглядит бодрее. Такую операцию и проделало ведомство во главе с Улюкаевым 30 декабря 2013 года, изменив третью, августовскую оценку объема ВВП России за 2012 год. Третья оценка в соответствии со стандартами национального счетоводства означает последнюю, финальную и неприкасаемую. Потом могут быть лишь коррекции, связанные с изменением формата расчета. Методология системы национальных счетов (СНС) пересматривается регулярно, но особенность в том, что на протяжении 2013 года не переходили к новому формату СНС, то есть в данном случае это не оправдание.
Поскольку профессионалы постоянно ведут базу данных, особенно по национальным счетам нашей страны и ведущих зарубежных стран, то, естественно, заботятся о непрерывности и достоверности исходных статистических рядов, потому что это азбука аналитической работы. Если ряды искажены, то наука лишается мощного аналитического инструментария для сравнения. Всякое изменение, особенно после третьей статистической оценки Росстата, равносильно ЧП. Такое ЧП и зафиксировано 30 декабря 2013 года. Цифра была сокращена примерно на 900 миллиардов рублей, что по тогдашнему еще курсу доллара составляло около 25 - 27 миллиардов долларов. Как раз эти суммы позволили ведомству Улюкаева нарисовать по итогам 2013 года 1,3 процента роста ВВП, которого на самом деле не было.
— А сколько было?
— Минус 0,7 процента, а в долларовом выражении падение больше — примерно на 1,2 процента. Вместо спада был статистически нарисован липовый рост. Но реально прибавки ресурсов нет. И потому с самого начала 2014 года до принятия бюджета на следующий период пришлось идти на бюджетный секвестр, который страна тут же почувствовало на себе.
Итоги 2014 года подправлены уже тоньше — уменьшением дефлятора. Минус 1,5 процента превращены в плюс 0,6 процента. Подобная манера макроэкономического очковтирательства, пожалуй, единственная новация, которую привнес Улюкаев в работу министерства экономического развития. Ложь возведена в систему. В свою очередь, ошибочные, искаженные аналитические данные ведут к заведомо неправильным государственным решениям, лишь усугубляющим тяжесть ситуации.
Кремль втянут в спираль ошибочных решений. А в экономике ошибочные решения бьют весьма болезненно, обходятся очень дорого для каждого человека, предприятия и государства. Похожая спираль была в позднем СССР при правящей фракции Горбачева. Тогда еще советское (формально) руководство действовало так, словно лишилось сознания. Оно было парализовано. Почему? Потому что полностью слетело с колеи общесоюзных, общегосударственных интересов. Наркотик продажных, компрадорских, карманных интересов, привязанных к доллару, был тем, с чего началась потеря сознания. Затем пошла череда абсолютно разрушительных партийно-государственных решений, равносильных самоубийству, чем все и закончилось. То, что привнес Улюкаев, взято из горбачевской политики обмана самих себя, власти и страны.
ПОЧЕМУ НАШИ ЛИБЕРАЛЫ НА САМОМ ДЕЛЕ НЕОКОНЫ?
— Паралич, о котором вы говорите, свойственен нынешней власти?
— Как раз эту аналогию и провожу. Тогда экономический развал Советского Союза принял открытые формы, чему очень радовались наши геополитические противники, старательно помогая мешками долларов, чтобы горбачевские компрадоры случайно не выскочили из трясины продажности, самообмана и саморазрушения. Та же опасность напрямую угрожает России. Представители олигархически-компрадорской власти не хотят смотреть правде в лицо, убеждают самих себя, что еще не все потеряно и можно спасти ситуацию рыночными методами, монетаристскими, без прямых и плановых, то есть без подъема промышленного производства. Это пустые иллюзии, с которыми носятся самозваные либералы типа Кудрина, Силуанова, Улюкаева и прочих, а вместе с ними и Кремль.
— Может, им просто страшно признать перед народом свой провал?
— Страшиться уже нечего. Нас пугают рецессией. Отовсюду раздаются вести, словно военные сводки советского информбюро, что МВФ пересмотрел в сторону снижения темпы роста российский экономики, следом Всемирный банк, следом рейтинговое агентство Standard&Poor’s, затем Кудрин и так далее. Соревнуются в том, кто больший минус нарисует для нашей экономики. Но зачем пугать тем, что уже есть? Россия впала в рецессию еще со второй половины 2013 года. И скоро уже два года как живет в автономной рецессии, в состоянии бюджетного секвестра, кризиса регионов.
Ни санкции, ни цена на нефть здесь ни при чем. Причины падения внутренние и фундаментальные. Россия вступила в финальную фазу системного кризиса компрадорской власти и собственности.
Именно системного характера кризиса не хотят признавать идеологи компрадорской власти вроде Кудрина, Мау, Кузьминова, Ясина. Они называют себя либералами. И тоже лгут. Они вовсе не либералы. На каком основании они провозгласили себя таковыми? На том основании, что отдали рубль и цены на растерзание инфляцией, избавили их от ограничения издержками, открыли настежь двери и окна страны для захватнического иностранного капитала и доллара? Это что, либерализм? Представим себе, Троя находится в осаде, ее не могут взять, не могут расшатать оборону, ворваться, разграбить, изнасиловать женщин, сжечь жилища. Неприступная крепость. В этих условиях некий троянец решает открыть настежь ворота. Так как назвать такого троянца? Либералом?
Точно такую же «свободу» уготовили России банальные разрушители, реакционеры, которые сами себя мнят либералами. В США либералы выступают за интересы людей труда, против американского империализма, против американской агрессии во всем мире. Они выступают за социальное государство, за социальные гарантии, за свободный доступ к образованию и здравоохранению, за повышение почасового минимума заработной платы. Вот это либералы. А тех, кто ратует за американский империализм, тех называют неоконсерваторами. Так вот наши фиктивные, самозваные либералы какие ценности исповедуют? Ценности американских либералов? Они что, выступают против американской агрессии, за то, чтобы вышвырнуть американских вояк из Афганистана, из Ирака, из Северной Африки, из Западной Европы, чтобы американская военщина не стремилась к нашим границам, чтобы она убралась из Прибалтики? Они за это выступают? Нет. Они за человека труда выступают? Нет. Они выступают как американские «ястребы» как неоконсерваторы, как самые худшие реакционеры, которые везде в мире сеют конфликты, распри и гигантские дисбалансы, обусловленные империализмом доллара.
Долларизация повсюду несет с собой террор, насилие, войну, разруху, страдания миллионов и вымирание. США не просто живут не по средствам, такую жизнь им оплачивает остальной мир, в том числе и Россия. Это, опять же, та ситуация, к созданию которой приложил руку и Кудрин, вовсю ныне раздуваемый.
«ИМЕЯ СОТНИ МИЛЛИАРДОВ, РОССИЯ НЕ МОЖЕТ КУПИТЬ INTEL СО ВСЕМИ ТЕХНОЛОГИЯМИ»
— А что такого сделал Кудрин?
— Будучи министром финансов, он напрямую участвовал в создании колониального стабилизационного фонда, который является фондом стабилизации доллара в ущерб рублю. Это не что иное, как фонд импорта долларовой инфляции в Россию. Инфляция нефтедоллара в 2000 - 2008 годах выдавалась за рост ВВП. В советское время любой профессионально грамотный экономист знал, что такое империализм доллара и что такое импорт инфляции. Сегодня, к сожалению, профессиональных экономистов очень мало благодаря американизации экономического образования. Поэтому такой феномен, как импорт инфляции, чуть ли не открытие для многих. На самом деле это очень банальная вещь, но смертоносная для экономики той страны, которая этому подвергается. В постсоветский период наша страна предсказуемо стала жертвой классического империалистического механизма.
— Поясните, что значат эти понятия.
— Сегодня фактически сложилась система двух долларов. Первый доллар — это тот, который находится во внутреннем обращении США, по сути, на 99 процентов безналичный доллар — электронный оборот. Поэтому люди с чемоданами наличных денег — фигуранты для федерального бюро расследований. Второй доллар внешний, как бы на вынос, на экспорт, для остального мира. Это прежде всего нефтедоллар.
По внутреннему доллару покупательная способность поддерживается американскими товарами. А покупательная способность нефтедоллара обеспечивается нефтью и ресурсами остального мира, в том числе России. США не несут никакой ответственности за покупательную способность нефтедоллара, не обеспечивают его своими товарами.
Получается, когда страна продает сырье за нефтедоллар, то в обмен получает пустышку, никаким американским товаром не подкрепленную. Эту пустышку можно отоварить только за пределами США, то есть купить что-то в Европе, что-то в Азии. А там полно своих долларов, не совсем нефтяных, но таких же товарно-необеспеченных. Получается, что наши компрадоры меняют товар на фантик или, иначе готворя, меняют товарное на бестоварное, реальное на фиктивное. Чтобы этот фантик дал хоть что-то материальное, надо прикладывать неимоверные усилия, потому что во всем мире можно отоварить нефтедоллары только тем, что ничем не помогает промышленному развитию. Так, нужны высокие технологии и высокотехнологичное оборудование, а они в списке запрещенных для экспорта в Россию. Никто не отменял запретных списков.
Это сущий обман, будто существует свободный рынок высоких технологий. При всем желании, имея валютные резервы на сотни миллиардов долларов, Россия не может купить корпорацию Boeing с ее начинкой, не может купить корпорацию Intel, чтобы выставить своего микропроцессорного конкурента американцам, не может купить General Electric, чтобы приобщиться к технологиям по современным авиадвигателям, не может купить Microsoft, чтобы сделать свою национальную операционную систему и конкурировать и т.д. Почему? Потому что все высокие технологии запрещены к вывозу за пределы США, даже в Японию, Западную Европу. Не только Россия в этом списке. Просто категория технологий, запрещенных к передаче из США в Европу, Японию, Израиль, поменьше. США всегда считали Россию и будут считать своим геополитическим врагом. В 1992 году я написал, что Западу во главе с США не нужна никакая Россия: ни социалистическая, ни капиталистическая. С тех пор каждый день подтверждает этот давний вывод.
— Это в крови у американцев?
— Это не в крови, это законы современного мирового хозяйства. Американский империализм не успокоится, пока не превратит Россию в полную колонию.
— Почему именно Россию?
— Потому что Россия остается как-никак 1/7 частью планеты. Это огромная ресурсная провинция, на которую точат зубы все. Мы в Советском Союзе, когда имели планетарное, а не местечковое колониальное мышление, с легкостью ставили себя на место наших геополитических противников, не уступали им в масштабе понимания мирового хозяйства, поэтому могли уравнивать возможности и слабости за счет своего индустриального потенциала. Где-то нас теснили, но и мы находили, где и как потеснить наших геополитических конкурентов. Сегодня и ресурсы, и возможности для такой политики в прошлом. Получилось полное несоответствие между масштабом территории и уровнем представления о современных противоречиях. У компрадоров карликовое государственное сознание, а территория Гулливера. Великан без адекватного сознания, с ограниченными до экспорта сырья интеллектуальными способностями очень быстро становится жертвой тех, кто хорошо представляет противоречия современного мирового устройства и прекрасно играет на них. Так что здесь изменения произошли тоже не в нашу пользу.
И сдвигов пока нет. О том, увы, свидетельствуют конференции и форумы, где солируют наши реакционеры, а по сути, просто носители компрадорской идеологии, идеологии подчинения наших национальных интересов интересам США.
«КАДРЫ ПОДОБРАНЫ ПО КЛАНОВОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ»
— Давайте вернемся к бюджету.
— Первое: раз страна в автономной рецессии, то и бюджет рецессивный. Речь идет о его сокращении на 15 процентов, что эквивалентно падению ВВП на 3 - 4 процента. Второе: бюджет остается в зависимости от нефтедоллара и, соответственно, валютного курса рубля. Третье: поскольку экспортно-сырьевая экономика, подорванная деиндустриализацией, не наполняет бюджет, то бюджет наполняется девальвацией рубля. Что это значит? В расчете на один нефтедоллар печатается больше рублей, которые и составляют инфляционный источник пополнения бюджета. Кстати, совершенно непростительно, когда Улюкаев в ранге министра экономики (без развития) утешает государственное руководство, что цена на нефть падает, но зато доллар крепнет, рубль падает, на каждый доллар печатается больше рублей, и бюджет не страдает. Это уже такой запредельный абсурд... Радоваться наполнению бюджета инфляцией может лишь тот, кто далек от общегосударственных интересов.
— Но и сам Путин об этом говорил.
— Кабинет Путина разделяет все иллюзии компрадорской власти и собственности, как самодержавие разделяло иллюзии монархического строя. В 2012 году я написал об этом в книге «Державный прорыв. Неоиндустриализация России и вертикальная интеграция». Вообще, главе государства необязательно разбираться во всем и вся. Зато он обязан организовать такой госаппарат, который разбирается во всех тонкостях финансов и функционирования современной экономики. А с этим-то как раз крайне плохо. Кадры подобраны не по деловому принципу и преданности государственным интересам, а по клановой принадлежности.
Так вот, бюджет рецессивный и инфляционный. И чем больше там рублей из трубы нефтедоллара, тем ниже покупательная способность рубля, ибо товарной массы внутри страны не прибавилось. Деньги суть средство товарообмена. Если величина товарной массы не изменилась, а денег больше, значит, политика власти превращает девальвационный шок в инфляционный, в шок массовой дороговизны и массового обнищания. Притом не поднимает обрабатывающую промышленность и не создает высокопроизводительные рабочие места. Россия ввергнута компрадорами в ситуацию беспросветности, что похуже всякой рецессии.
«ТЕЗИС О САНКЦИЯХ — ОБМАН»
— Но ЦБ своей главной целью как раз ставит борьбу с инфляцией, рассуждая примерно так: «Вот инфляцию победим, а потом все остальное». ЦБ не ошибся в приоритетах?
— Думаю, в приоритетах ошибиться трудно, потому что они везде одни и те же — это покупательная способность национальной валюты. Но наш ЦБ отличается тем, что хорошо говорит, но плохо делает. Почему? ЦБ — одно из звеньев в экономической системе. А каково целое, такова и часть. Все пороки компрадорской системы, которая способна только на то, что превращает российскую собственность в иностранную, полностью свойственны и ЦБ. Если страна живет на экспорте сырья и ресурсов за долларовые фантики, то ЦБ просто-напросто обогащает олигархический клан ценой обнищания социального большинства.
Опять же, в чем уверяют Улюкаев, Греф, Медведев, Кудрин — вся правящая когорта, чуждая общегосударственным интересам? В том, будто санкции и цена на нефть есть два самых больших противника экономического роста России. Не во внутренних факторах якобы дело, а во внешних. Звучит достаточно правдоподобно. Одно только но: еще Аристотель знал, что правдоподобие не есть истина.
Круглая неправда, будто скатывание российской экономики в состояние рецессии связано с санкциями и ценами на нефть. Во-первых, с приходом 2015 года отмечаем уже двухлетие автономной рецессии в России. О наступлении спада было известно минимум за год до 2013 года. Можно взять первый номер журнала «Экономист» за 2012 год, где черным по белому написано, что второй волны рецессии в «Большой семерке» не будет, зато Россия стоит перед угрозой автономной рецессии. Это я написал. Этот материал перепечатан, он называется «Вероятна ли мировая рецессия-2012?» В то время (2011 год) все мировые финансово-экономические институты, Всемирный банк, эксперты ООН, нобелевские лауреаты и пророки поменьше криком кричали, что в 2012 году последует вторая волна кризиса, которая будет еще глубже и сильнее, чем было до 2012 года.
Проверка по моей модели показала, что вероятность второй волны кризиса в 2012 году равна нулю. Расчеты мы выполняли в декабре 2011 года. Был выбор — печатать или нет. Обнародовать — значит подставить голову под топор ответственности на целый год вперед. Уверенный в модели, я взял на себя профессиональную ответственность. И не ошибся. Более того, в том материале, а он доступен в интернете, указано, что темпы роста американской экономики будут не ниже, а выше, то есть там будет бум, что и случилось в 2012 - 2014 годах.
— Тогда Нобелевскую премию надо было вам давать!
— Нобелевскую премию по экономике дают ныне не за науку, а за идеологию. Поэтому у меня нет иллюзий. Я не ради премий занимаюсь экономическими и системными кризисами, мне интересен наработанный научный инструментарий, работает он на практике или нет, отвечает ли истине. 2012 год показал, что отвечает ей по модели предсказания кризиса «большой семерки», а 2013 год показал, что отвечает и по предсказанию автономной рецессии в России. Это было, я повторяю, до всяких санкций, когда их даже в мыслях ни у кого не проскальзывало, это было за год до майдана, до киевских и последующих событий. Поэтому когда Кудрин или академик Аганбегян, с которым мы поспорили на одной академической конференции, мусолят тему санкций как причину наших экономических проблем, то это просто нечестная позиция, которой не должно быть у профессионалов. Это обман. Между тем наука не занимается обманом, она занимается истиной. Тезис о санкциях — это обман.
— Раз уж вы заговорили о санкциях, то они благо или беда для России? Как долго они продлятся?
— Дело не в санкциях и не во внешних условиях. Страшны ли санкции КНР с ее планово-корпоративной системой? Ответ очевиден. Санкции — лишь один из множества внешних факторов. Вспомните, в 2008 году те же Кудрин и Набиуллина, которые были министрами, убедили Путина в том, что Россия — островок стабильности, фундаментально устойчива, ипотечный кризис ее не затронет, ничто ей не угрожает. Это опять же был самообман, но государственное руководство было радо обмануться. Потом оно принимало антикризисные меры в пожарном порядке, спасая прежде всего банки, естественно, без какого-либо положительного эффекта для производительных сил страны. Позднее оно склонилось к точке зрения, что кризис — это еще и возможности. В кризис много правильных вещей произносится, ибо происходит переоценка ценностей.
В 2009 году Путин выступил с совершенно грамотной постановкой: из кризиса нужно выйти с новой посткризисной моделью. В принципе, это та постановка, с которой безотносительно к кризису выступали авторы нашего журнала, что стране так или иначе нужна новая, созидательная экономическая система, которая позволяет быстро перевооружить производство, особенно промышленный аппарат, высокими технологиями технотронного уровня, для чего прежде всего надо убрать деиндустриализацию, то есть соединить добычу сырья с его высокотехнологичной переработкой. России в любом случае нужна не компрадорская, а суверенная система хозяйствования, есть кризис или нет. Многие очень порадовались тогда, что, наконец, сверху прозвучали вменяемая постановка вопроса и призыв выйти из кризиса с новой, посткризисной экономической моделью. Более того, к тому времени была уже разработана и обсуждена экономическая система неоиндустриального развития (новой индустриализации России). И ученые полагали, что приоритеты государственного руководства будут развернуты из компрадорской плоскости в промышленную, от продажи сырья к промышленному производству своей высокотехнологичной продукции. Однако когда появилось поручение Путина о разработке новой модели, то удивлению специалистов не было границ так же, как и тогда, когда на пост министра экономики назначили Улюкаева.
Путин поручил разработать новую экономическую модель, но кому? Кто получил задание? Мау, Кузьминов, которые написали письмо с инициативой, что разработают эту модель в рамках обновления «Стратегии-2020», сразу перечеркнутой кризисом вместе с ее цифровым обоснованием.
— Чем все закончилось?
— Мы знали их отношение к новой индустриализации, знали, что они не поддерживают ее и находятся в плену постиндустриальной утопии. Для них бредовый миф о постиндустриальной эпохе стал просто удобной ширмой, способом оправдания деиндустриализации и, следовательно, экспортно-сырьевой модели. Соответственно, было ясно, что никуда от компрадорской модели они не уйдут. Так и вышло.
Столь ответственным вопросом, таким социально значимым поручением могли заниматься только профессионалы, которые полностью, на 100 процентов и даже 200 процентов следуют общегосударственным интересам. Так что нам было заранее ясно, что будет на выходе. Мау и Кузьминов ввели в заблуждение тысячи экономистов, которые, поверив, покатили вал своих разработок и предложений. Но все это было не нужно, потому что реакционеры попросту перевели американские тексты с рекомендациями касательно России и выдали это за обновленную «Стратегию-2020». Все закончилось пшиком под видом «экономики предложения» на основе той же сырьевой модели: устройте вторую волну приватизации для иностранного капитала, перестаньте отбирать у олигархов экспортно-сырьевую ренту в бюджет, откажитесь от национализации валютной выручки, поднимите пенсионный возраст, сократите бюджетные расходы. Вот и все их требования. О положении людей труда, о новых рабочих местах, о новой индустриализации, о подъеме производительности труда и уровня жизни на базе развития отечественной промышленности не было ни слова.
— Что это означает?
— Призыв назад, в 1990-е годы, к тогдашней системе хаоса, дерегулирования и кровавого передела собственности, с бандитизмом, недовольством национальных элит в автономных республиках и образованиях, с резким нарастанием угрозы отделения от недееспособного центра, то есть тенденции развала России как федерации.
«Дело не в персоналиях, а в господствующей системе. Господствует олигархически-компрадорская система, и от нее неотделима вся власть, включая Путина»
«КРЕМЛЬ ЗРЯ ПОТЕРЯЛ ВРЕМЯ»
— Получается, что Путин настолько наивен?
— Дело не в персоналиях, а в господствующей системе. Господствует олигархически-компрадорская система, и от нее неотделима вся власть, включая Путина. Скажу прямо: многие из тех, кто кричит о смене Путина или «путинского режима», стремятся принести в жертву персоналии, дабы сохранить главное для них — компрадорскую экономическую систему, враждебную России и государственным интересам.
Что касается поручения о новой модели, то есть факты. Оно не выполнено — новой модели нет. Раз поручение не выполнено, должен наступить акт ответственности. Необязательно репрессивной, необязательно отправлять проштрафившихся на шахты и рудники. Должен быть акт по крайней мере профессиональной ответственности. Есть и другой момент. Раз с поручением не справились одни, оно должно было быть адресовано другим, тем, кто в состоянии справиться. Порядочные профессионалы в стране пока не перевелись.
— А вопрос, получается, закрыли?
— Его даже не открывали: ни ответственности, ни нового поручения. Такая позиция Кремля тоже симптоматична. Он не в состоянии добиться реального результата в пользу страны. Меня часто спрашивают: о чем думает Путин? Отвечаю, что мне не дано читать мысли на расстоянии и надо исходить из сухих фактов. Факт в том, что Кремль зря потерял время и не организовал поворота к новой индустриализации. В итоге все та же экспортно-сырьевая модель, модель импорта нефтедолларовой инфляции и офшоризации национального богатства ввергла Россию в рецессию, которая пока автономная и умеренная, так как нет еще рецессии в странах «Большой семерки».
— Наша рецессия как-то отразится на других странах?
— Промышленно развитые державы даже не моргнут. Затронет она лишь те страны Таможенного союза, которые с нами в одной сцепке, и еще сильнее затянет узел взаимных противоречий, накалит внутреннюю напряженность.
— Но они могут и выйти.
— Если Кремль будет закрывать глаза на кризис экономической системы, то доведет и до этого испытания. Конечно, это политический ущерб для России, Беларуси, Казахстана. Такой исход совершенно не устраивает тех, кто отстаивает общегосударственные интересы. Зато он устраивает тех, кто больше думает об интересах США в России, чем об интересах самой России. Безусловно, системный кризис уже таков, что выход из него возможен только путем создания новой, по-настоящему прогрессивной экономической системы.
Когда говорят о санкциях и ценах на нефть, хочется спросить о том, что же должна делать сама Россия, как ликвидировать системную зависимость нашей страны от доллара и иностранного капитала. По мысли того же Кудрина, если бы Запад убрал санкции и поднял цены на нефть (инфляцию нефтедоллара), тогда появилось бы облегчение. Давайте зададим себе простой вопрос, по сути риторический: а какими из этих двух факторов управляет Россия? И чем тогда занимается правительство? Получается, что экономика России вообще не зависит от России. Вот о чем ненароком проговариваются Кудрин, Улюкаев, прочие деятели правящего кабинета. Они открытым текстом заявляют стране: «Извините, дорогие сограждане, но мы ничем не управляем, от нас ничего не зависит. От нас зависит только сокращение расходных частей бюджета на социальные нужды, на экономику, на инфраструктуру и оборону». Выходит, как только надо увеличивать доходы в бюджет, для чего следует увеличивать производство товаров с высокой добавленной стоимостью, это ни от кого в правительстве и Кремле не зависит.
«НАДО СРОЧНО СОЗДАВАТЬ ЦЕПОЧКИ ДОБАВЛЕННОЙ СТОИМОСТИ»
— Какой же способ решения проблем вы предлагаете?
— Прежде всего надо перейти к экономической системе, которая, во-первых, отвечает общегосударственным, а значит, суверенным интересам. Если коротко, это должна быть система, в которой доминирует социальный капитал, нацеленный на минимизацию социальных издержек, а значит, устранение безработицы, инфляции, анархии цен, деиндустриализации и т.д. Второй пункт, который новый для нашей страны: эта система должна быть согласована с требованиями закона вертикальной интеграции.
— Что это означает?
— Согласно закону вертикальной интеграции, рентабельность промежуточного производства, включая добывающие сектора, должна быть нулевой. Ради того чтобы добавленная стоимость на выходе перерабатывающей индустрии была максимальной. Если кратко подытожить, то предстоит сформировать свою, отечественную экономику ТНК, а не плакаться, что иностранные ТНК все подмяли под себя и захватили наш внутренний рынок.
Третий пункт: надо срочно, сверху и снизу создавать цепочки производства добавленной стоимости. Сначала по стратегическим секторам: авиация, судостроение, двигателестроение, электроника, платежно-расчетные сети и так далее. Критерий таких цепочек — межотраслевой характер интеграции и способность работать по принципу «точно вовремя».
Четвертый пункт о движущей силе неоиндустриального развития. В качестве таковой видится социальный капитал, совокупный и общественный. Его господство предполагает отказ от приватизации и коммерциализации стратегических секторов экономики, инфраструктурных монополий, науки, образования, здравоохранения, культуры и спорта. Естественно, реальная движущая сила возникает не на бумаге, а когда появляется дело. Как только Россия добьется разворота к новой индустриализации, появятся и организаторы, и кадры, и структуры.
В общем, новой экономической системой, способной обеспечить успешное решение масштабных задач новой индустриализации России, может быть только система господства социального капитала, только система плановой неоиндустриализации, только система с сочетанием прямых и косвенных методов регулирования и управления, причем на первом месте должны стоять прямые, планово-целевые и планово-нормативные.
— Так с чего она начнется?
— В нынешней ситуации импульс должен быть сверху. Но от компрадорского Кремля его не дождаться. Поворот к новой индустриализации может инициировать только Кремль, очищенный от компрадорских интересов и настроенный на народнохозяйственные интересы. Буду откровенен: новая индустриализация предполагает новый тип государства. Отсюда ожесточенные нападки на новую индустриализацию вплоть до обвинений в конституционной измене.
Кроме того, само государство — это лишь политическая надстройка. Оно не является субъектом народного хозяйства. Это не ученый, не инженер, не конструктор, не рабочий, не хлебороб. Было бы наивно полагать, будто государство само возьмет да и проведет новую индустриализацию сверху. Задача государства — перейти к единой политике новой индустриализации, организовать процесс в плановом порядке. Советское государство не силами чиновников проводило индустриализацию, а организовало плановые условия для ее проведения всеми трудящимися. Благодаря тому индустриализацией занимался весь многонациональный советский народ и как раз вовремя, к началу Великой Отечественной войны успел заложить индустриальный фундамент победы СССР над фашистским рейхом. Аналогично и ныне. Функция государства заключается в том, чтобы организовать условия для планового осуществления новой индустриализации России силами всего народа.
— Какие это должны быть условия?
— Основополагающие условия хорошо известны. С чего начинать тоже ясно. Первое — возвращение под национальный суверенитет командных высот экономики, то есть банковской сферы, инфраструктурных отраслей, внешней торговли. Над командными основами экономики должен быть восстановлен государственный суверенитет России: никакого иностранного капитала, никакого частного и олигархически-компрадорского капитала.
Второе — ликвидация зависимости наших внутренних цен от валютного курса рубля, отмена принципа равнодоходности экспортных и внутренних цен. Валютный курс рубля переходит под централизованное регулирование, и на этом разом заканчиваются все мучения ЦБ, предварительно тоже реорганизованного.
— То есть решение ЦБ отпустить рубль в свободное плавание было ошибкой?
— Какое свободное плавание рубля в условиях суверенной экономической системы? Оно будет исключено в принципе. В сфере внешней торговли все будет просто: сколько товарной массы вывезли — столько и ввезли. Не будет так называемых монетарных, то есть бестоварных резервов. Товарное в обмен на товарное — таков принцип внешней торговли в общехозяйственных интересах с позиции социального капитала.
— Бартер?
— Отнюдь нет. Существуют различные формы обеспечения внешнего товарооборота: клиринговые, аккредитивные, кредитные соглашения, валютные позиции в ЦБ, смешанные международные банки и т.д. Главное в товарной эквивалентности. Это значит, что страна получает за экспорт своих товаров валютную выручку, которую в течение планового периода расходует на покупку технологий, машин, оборудования, рабочих мест. Да, чаще всего это будет не первоклассное оборудование, это будут технологии предшествующего поколения, но тем не менее пойдет отбор тех видов технологического оборудования и машин, которые важны для развертывания своей первоклассной индустрии. Поэтому никаких мучений с валютным курсом рубля при новой системе не будет. Конечно, запланируем какой-то резерв, примерно в размере трехмесячного импорта, как чисто операционный. Но суверенная экономическая система, в отличие от компрадорской, перестанет плодить внешний долг. При плановом регулировании внешней торговли защита валютного курса рубля от спекулянтов будет централизованной и непробиваемой.
Дальше. Всю экспортную группу товаров государство начнет выкупать по внутренним ценам, близким к себестоимости, за рубли. В результате кратно подешевеет топливно-энергетическая продукция (электричество, нефть, газ, топливо). За счет этого мы создаем небольшой, но ощутимый стимул для перерабатывающей индустрии, то есть сырье и материалы она будет получать по себестоимости. Это так называемый народно-хозяйственный или неоиндустриальный маневр, осуществимый только в условиях системного господства социального капитала.
«ОЛИГАРХОВ НЕ БУДЕТ»
— Тогда добывающим компаниям какой от этого прок?
— У стратегических не будет частного и коммерческого интереса, а будет общегосударственный и социальный. Он связан с тем, что максимум добавленной стоимости страна получает на выходе промышленного производства в виде готовой конечной продукции, конкурентоспособной по качеству и цене. Вся система поднимает мультипликатор добавленной стоимости, все ее звенья работают на это. Никаких других интересов, пока Россия не решит эту первоочередную задачу, не будет. Сейчас наш мультипликатор добавленной стоимости — 1,5 - 1,6, тогда как в промышленно развитых странах, с экономикой ТНК — 14 - 16. Это отставание необходимо преодолеть причем в темпе наверстывания.
— Вы хотите как-то изменить мысли олигархов?
— При новой системе олигархов тоже не будет. Я уже говорил про государственный суверенитет над командными высотами. Надо не просто вернуть РЖД в госсобственность, национализировать, провести деприватизацию, это дело одного декрета. Куда важнее восстановить вертикально интегрированную организацию, которая порушена, соединить пути с локомотивами и вагонами, погрузками и разгрузками. Важно восстановить целостность и эффективность работы инфраструктурного комплекса, чтобы он работал не на прибыль для частных карманов, а на социальные интересы. То же самое в энергетике: отделили трансформаторы от генераторов и получили свистопляску цен, веерных и аварийных отключений, срывов и перебоев. Могу привести пример: в течение года работа высокотехнологичного оборудования КАМАЗа из-за перебоев с подачей электричества нарушалась 65 раз. Представьте себе сварочный робот. Или попробуйте компьютер 65 раз в году испытывать срывами электроэнергии. Что будет с техникой? А на автозаводе куда более сложное оборудование. И так повсюду. Кстати, в Кремле до сих пор никто не подсчитал народнохозяйственные издержки и потери, связанные с расчленением электроэнергетического комплекса страны. Так что мало вернуть энергетику в госсобственность, надо восстановить ее в качестве важнейшей составной части социального капитала России.
Далее, нужна декоммерциализация здравоохранения и образования. Такая мера принесет колоссальный экономический эффект, равно как морально-политический подъем людей, когда им гарантировано, что и дошкольники, и школьники, и студенты пристроены, работает медицинское обеспечение, программа образования и стипендии, свободный доступ к спортивным объектам, культурно-массовым учреждениям и мероприятиям. Тогда будет совершенно другое настроение у людей.
Пожалуй, самыми значимыми станут стимулы для трудящихся, стимулы к нормальному труду. Среди коренных новаций по сравнению с советским временем назову переход к системе оплаты по эффективности труда. Это то, что было опробовано в самом конце существования Советского Союза, в 1989 - 1990 годах.
— Малый и средний бизнес останутся в такой структуре?
— Да, это многоукладная экономика. Пропагандой и агитками ученые не занимаются. В отличие от идеологов и пустопорожних демагогов, они занимаются реалиями. А в реальности чем больше кто-то хочет помочь малым и средним предприятиям, тем упорнее должен организовывать крупные, межотраслевые корпорации.
— МСБ будет их спутником?
— Совершенно верно. Любой кит — это целая экосистема, потому что за ним следует масса рыбешек поменьше. Где малые и средние предприятия будут брать заказы? У государства? Нонсенс. Как раз госзаказ для малых и средних предприятий — это манна для коррупции. Они обязательно перейдут на заказы от крупных корпораций. Нет таковых — значит, средние и малые предприятия без работы либо обречены крутиться и вертеться в собственном соку. Многоукладность объективна, и субъективно ее не отменить. Между тем инфраструктурные монополии, которые будут работать по себестоимости, — это в интересах всех, включая малые предприятия. Аналогично низкие тарифы и цены на энергетическое обеспечение — это равно в интересах крупных корпораций, средних и малых предприятий. То же самое доступные кредиты. Вообще, регулярно должны быть профессиональные съезды специалистов (физиков, математиков, экономистов, энергетиков, железнодорожников, нефтяников, химиков, учителей, медиков, аграрников, торговцев и т.д.), чтобы ежегодно выверять оптимальные условия хозяйствования. Когда-то в Советском Союзе был не только госплан, а еще и всесоюзные съезды плановиков.
«СОВЕТСКИЙ ОПЫТ ПЛАНИРОВАНИЯ ПОЗАИМСТВОВАЛИ ВСЕ ВЕДУЩИЕ СТРАНЫ МИРА»
— Вы ностальгируете по Советскому Союзу?
— Не ностальгирую (дважды в одну и ту же воду не войти), но я против того, что из советского наследия взяли все худшее и неэффективное, выбросив все лучшее и эффективное. Ностальгируют как раз те, кто не понимает, что взяли, а что потеряли. А мне ностальгировать незачем, потому что я знаю, что из советского опыта нужно взять, развить и применить, а от чего категорически отказаться, например, от сдельщины, планирования по «валу», мощностям. Зато планирование покупательной способности рубля и трудящихся, планирование производительности труда берем. Опять же, Америку мы здесь не открываем. Советский опыт планирования позаимствовали все ведущие страны мира, включая США. Но они не просто взяли то, что было в Союзе, а хорошо поработали, увидели, в чем сила и слабость советского планирования, адаптировали к своей национальной системе регулирования экономики.
Теперь надлежит плясать от почасовой производительности труда. Хотите ее увеличить — дайте новую высокопроизводительную технику и рабочие места, а это капитальные вложения и добавленная стоимость. В Советском Союзе с 1950-х годов все делалось в привязке к хозрасчетным предприятиям — обособленным, закостенелым, ни в чем, кроме повышения цен и прибыли, не заинтересованным. Такая схема неправильна. Она допускала извлечение прибыли из промежуточного производства и гробила научно-технический прогресс. Она привела к тому, что капитальные вложения делались не ради роста эффективности, а ради роста инфляции. Все наши главные конкуренты отказались от принципа отраслевого хозрасчета, все, кроме нас, двинулись по пути вертикальной интеграции, к формированию ТНК. Из-за воцарения в СССР фракций таких лубочных фигур, как Хрущев и Горбачев, организационную революцию прозевали, своих ТНК не сформировали, не разобрались в собственных слабостях. Те же зарубежные эксперты, кто анализировал, знали наши слабости лучше, чем свои. Конечно, мы тоже эти 25 лет не сидели сложа руки, а осмысливали плюсы и минусы советского периода и теперь хорошо представляем оптимальную систему макроэкономического планирования: от эффективности производства к эффективности социальной сферы.
Главная проблема текущего момента в том, что олигархически-компрадорское государство недееспособно в принципе и только усугубляет драматический системный кризис, ведя его ко внутриполитическому. Компрадорский Кремль не станет заниматься организацией новой индустриализации. В лучшем случае будет отделываться голыми фразами о новой модели, экономическом суверенитете, диверсификации и т.п. Никаких иллюзий на сей счет быть не должно: при власти и собственности в руках компрадоров новая индустриализация России неосуществима. Дело пойдет только при системе, основанной на власти и собственности социального капитала.
— При нынешних людях во власти не получится?
— Не только не получится, но исключено абсолютно. Наивно думать, будто можно оставить нынешнее государственное устройство, а сменить Медведева или Путина на какую-то другую фигуру, и государство заработает как по маслу. Ничего подобного. Задача в том, чтобы сменить компрадорскую систему на суверенную и социальную, сделать социальной и власть, и собственность. Принцип прост: новая система — новые кадры; старая система — старые кадры. Пока система остается компрадорской, она любого превратит из патриота в продажного компрадора, кого бы ни поставить во главе. Каков характер собственности, таков и характер политической власти — это объективный закон истории, не мной выдуманный.
Государственное устройство, подчиненное компрадорскому капиталу, неэффективно, а правительство в нынешней конфигурации попросту не предназначено для решения крупных созидательных задач ни по своим личным интересам, ни по кругозору, ни по квалификации кадров, ни по структуре.
Архаична и Конституция. Так, в ней есть пункт о социальном государстве, но нет ни одной гарантии такового. На деле сложилось олигархически-клановое государство. Для решения задач развития требуется коллегиальное государство с массовой социально-трудовой опорой, точно не единоличное, не самодержавное. Достаточно взять любое развитое европейское государство — везде оно партийное, тогда как у нас — кланово-олигархическое.
Если не ошибаюсь, Путин как-то сказал, будто олигархи уже не имеют влияния на Кремль. К сожалению, это полуправда. Влияние потеряли старые олигархи, и то не все, зато обрели новые. Да, менее влиятельными стали Потанин и Дерипаска; однако Усманов, который из прежнего состава, вполне влиятелен. Вдобавок создан второй призыв олигархов из так называемых госкорпораций. Чубайс из «Роснано», Кириенко из «Росатома», Греф из Сбербанка — перечислять можно долго. В общем, правда, что прежние олигархи не имеют былого влияния, но неправда, что его не имеют новые.
К тому же нынешние госкорпорации — не только профанация, ибо не имеют вертикальной интеграции и цепочек добавленной стоимости, но означают еще самый худший вид разложения экономики, когда госсектор работает на частные интересы, ради частного обогащения, вопреки социальным нуждам и запросам. Аналогичная система, хозрасчетная, развалила Советский Союз, поскольку хозрасчетные предприятия стали работать на обогащение теневой буржуазии. Теперь коммерческий расчет — это как раз то, что сохранено из советской системы и доведено до абсурда. Поэтому госкорпорации дошли до того, что качают прибыль за счет налогоплательщиков, расшаркиваются перед иностранным капиталом, работают на деиндустриализацию и обнищание народа.
«ФНБ — ЭТО СТАРАЯ ПАРАДИГМА»
— Все эти госкорпорации сейчас чуть ли не дерутся за средства ФНБ. Куда бы вы потратили?
— Подобного рода постановки вопроса предполагают, что мы оставляем экспортно-сырьевую модель, поэтому куда ни трать средства — все безрезультатно.
— И все же средства у нас есть в этой кубышке. Надо ли их пускать обратно в экономику, куда вкладывать?
— В условиях новой системы они пойдут на закупку оборудования, машин, технологий, рабочих мест.
— А сами мы их сделать уже не можем?
— Это как раз задача новой плановой системы. Надо быстро проинвентаризировать, что мы можем, чего нам критически не хватает, что из этого критически недостающего нам удастся где-то закупить для того, чтобы создать замкнутые технологические цепочки от добычи сырья до производства готового конечного продукта. Использовать или не использовать средства ФНБ — это старая парадигма, она означает пребывание в старой матрице интересов.
— Так мы пока от нее еще не убежали.
— Именно так: мы отнюдь не освободили себя от негодной системы. Поскольку это так, куда ни потратите — результата не будет. Всякие высокопарные слова — лишь предлог для того, чтобы средства налогоплательщиков превратить в частную прибыль. Об этом надо честно говорить и различать, в рамках какой системы мы ставим вопросы. Потому-то, кстати, и невозможно согласиться с деятелями вроде Кудрина, ибо они вертятся исключительно вокруг частных вопросов, не затрагивая системных в расчете на сохранение прежней системы, которая довела уже страну до ручки.
Бессмысленно ставить частные вопросы без решения общего, системного, без решения вопроса о власти и собственности. Вот о чем идет речь. Если же ставим вопросы с позиции новой социальной системы, то начинать надо с нового государства. В этом случае большой и принципиальный вопрос: либо обновление государства последует сверху, что было бы самым оптимальным вариантом, либо это будет доведено до такого пункта невозврата, когда крушение старого будет происходить только снизу.
«БЕЗ ПЛАНОВЫХ МЕТОДОВ УЖЕ НЕ ОБОЙТИСЬ»
— Сейчас у нас рецессия, а я сомневаюсь, что завтра у нас сменят правительство. При таком управлении, как долго мы будем находиться в рецессии? Можно ли еще куда-то ниже? Возможны ли социальные протесты и бунты?
— Без плановых методов уже не обойтись. Сейчас пока еще не самая худшая ситуация. Самое худшее начнется, когда на нашу автономную рецессию свой кумулятивный эффект добавит рецессия в странах «Большой семерки», а это примерно рубеж 2015 - 2016 годов, скорее, первая половина 2016 года. Тогда цена на нефть упадет еще ниже, а резервы будут на исходе. Кремлю нечем будет платить за лояльность олигархов и управляемость региональных элит. Ценовой пик снижения в 2008 году — 33 доллара за баррель.
Валютных резервов хватает примерно на 44 недели, а это меньше года. Внешний долг в два раза больше, чем объем валютных резервов, то есть положение хуже, чем в 2008 году. За это, между прочим, Кудрин, Улюкаев, Набилуллина и другие ответственны уже персонально, вне зависимости от того, призовет их к ответственности Кремль или нет. Это при них темп роста внешнего долга обгонял темп роста валютных резервов, это они отказались вводить пороговые нормативы, чтобы жестко регулировать пропорцию в интересах страны.
Антикризисные меры 2008 года не повторить: во-первых, казна в дефиците, во-вторых, монетаристские меры бесполезны — инфляцией кризис не затушить. Политика индексации бюджетников останется без ресурсов. Не сможет Кремль субсидировать и дефицит региональных бюджетов. Покупать лояльность будет не на что. Национальные элиты в автономных республиках и округах начнут искать поддержку иностранного капитала, что накалит центробежные тенденции. Инфляция и дороговизна, обесценение рубля быстро приведут к накоплению горючего материала для социальных протестов.
К этому добавится горечь людей из-за напрасной потери десятилетий, чувство социальной несправедливости и массовой беспросветности. Соответственно, грянет раскол в госаппарате: одни будут продаваться иностранному капиталу, другие — пытаться удержать то, что есть, третьи — нажимать с позиции общегосударственных интересов. В любом случае грозит внутренний раскол компрадорского государственного устройства со всеми вытекающими последствиями.
— Это случится в ближайший год?
— Скажу так: без плановой системы это самая ближайшая перспектива. Компрадорский режим держится уже на волоске истории. Один неверный шаг, одна малая искра, и критическая масса выплеснется невиданной энергией. Пока еще народ дает шанс Кремлю, пока еще верит в чудо и спасителя. Но упущено слишком много времени. Нужны неординарные меры, чтобы не получить грозящую катастрофу. Например, директивный план кредитования промышленности и сельского хозяйства на 2015 год, централизация валютных счетов юридических лиц, заморозка транспортных, энергетических и жилищно-коммунальных тарифов, привязка покупательной способности рубля к товарной корзине расширенного прожиточного минимума, введение социальных карточек для малоимущих, кадровая чистка верхов и т.д. Словом, нужны экстренные и конкретные действия в интересах социального большинства. Пока не организована полноценная работа отечественного промышленного производства, надо сделать максимальный упор на справедливости распределения доходов и товаров.
Еще в 2012 году я говорил и писал, что дефолта экспортно-сырьевой модели не скрыть. Я стремился донести простую мысль: эта модель потерпела крах, и в нынешней ситуации, в отличие от 2008 года, реально возникли условия для дефолта. Второй важный момент: если тогда финансовый кризис не перерос в политический, то сейчас в случае большой рецессии Россия получает автоматическое перерастание экономического кризиса во внутриполитический. Вот в чем особенность текущей ситуации и чего не было 5 - 7 лет назад.
Что касается цен на нефть, то ЕС уже вполне способен маневрировать спросом на энергоресурсы, за исключением только четвертого квартала каждого года, то есть наступления зимы, когда надо создавать топливно-энергетические резервы. Но после 2008 года подключился американский фактор, связанный с политикой «новой нормы» США.
Не буду вдаваться в подробности, просто подытожу: мировой рынок углеводородов стал полностью манипулируемым. Поэтому делать какие бы то ни было расчеты на повышательный тренд цен нефтегазового экспорта в диапазоне до двух лет безответственно. Не будет ценовой поддержки экспортно-сырьевой модели в ближайшие два года, а это критическое для нас время с учетом того, что валютных резервов хватает только на 44 недели. Поворот назрел. И было бы лучше всего, если бы Кремль взялся за ум, повернувшись к интересам народа и системе консенсус-планирования.
— Иначе народ возьмется за дубину?
— На всех конференциях слышна присказка: «Только бы не революция». Раз никто не хочет, то надо доказывать это делом. Но когда на деле продолжается нетерпимое уже ущемление интересов людей, производства, бюджета, всех наших категорий нетрудоспособных, то слова вступают в коллизию с делами. Если Кремль не считается с историей и грубо попирает ее законы, то с чего он взял, что история станет считаться с Кремлем? Момент исторической истины подступает неотвратимо. Критическими станут ближайшие два-три года. Больше времени на маневры нет. Народ ждет не слов, а дел. Если время опять будет растрачено впустую, то придется готовиться к крутому повороту, когда события ни с кем уже считаться не будут.
У истории свои законы. Еще сохранилось узкое окно возможностей. Но не тешу себя иллюзией, что нынешний Кремль им воспользуется. Компрадорская фракция живет в призрачном мире своих долларовых интересов и счетов, полностью оторвана от реальности и страшно далека от народа. Зато ни йоту не сомневаюсь, что нашему народу хватит и сил, и исторической мудрости, и социальной консолидации, чтобы найти достойный выход из того труднейшего положения, в какое загнала нашу страну власть и собственность продажных компрадорских временщиков. Россия не погибнет. Ее зарубежные доброхоты этого не дождутся, как бы ни старались. Вместо компрадорской России из горнила испытаний выйдет Россия социальная, сильная и независимая.
https://www.business-gazeta.ru/article/126419